Текст книги "История России XX век. Эпоха сталинизма (1923–1953). Том II"

Автор книги: Андрей Зубов

Жанр:

История

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 70 страниц)

4.1.7. Изменения в планах Сталина в связи с блицкригом Гитлера во Франции. Попытка Сталина переделить Балканы и Средний Восток

Начало Второй мировой войны вполне соответствовало расчетам Сталина на затяжную «межимпериалистическую» войну, в которой СССР останется в стороне, наблюдая за взаимным изматыванием своих противников и укрепляя свою оборону. Официально Москва придерживалась позиции нейтралитета, но, по сути, ее нейтралитет имел прогерманский крен. Великобритания и Франция публично назывались главными агрессорами, а «сильная Германия» – «необходимым условием прочного мира в Европе». Вплоть до осени 1940 г. Сталин и Молотов приветствовали «большие успехи» вооруженных сил Германии. В самой же Германии и в завоеванных ею странах была с сентября 1939 г. до июня 1941 г. запрещена какая-либо антисоветская пропаганда и критика СССР. Например, Н.О. Лосский, готовивший в начале 1941 г. к изданию в Праге свою новую работу «Бог и мировое зло», по указанию нацистского цензора был вынужден «устранить все указания на недостатки советского режима, потому что в это время еще было сотрудничество Гитлера и Сталина».

Стремительный захват Германией в апреле 1940 г. Норвегии и Дании, покончивший с ситуацией «странной войны», еще вписывался в сталинский сценарий «третьего радующегося». Однако последовавший через месяц удар по Франции через Бельгию и Нидерланды, который привел к неожиданно быстрому падению Франции и эвакуации с континента английских войск, спутал карты Сталина. Страна с самой сильной после Вермахта армией в Европе капитулировала в течение каких-то пяти недель. Вместо затяжной войны на истощение между западными державами СССР теперь оказывался лицом к лицу с победоносной Германией и ее союзниками, подчинившими себе большую часть континентальной Европы. «Сталин был в крайне нервном состоянии, – вспоминал Н.С.Хрущев. – …Он буквально метался по кабинету, ругаясь, как последний извозчик. Он проклинал французов, поносил англичан. Как они могли позволить побить себя, да еще с таким разгромом?»

В июле-августе 1940 г. в противовес усилившейся Германии вслед за насильственным присоединением к Советскому Союзу Балтийских республик, СССР активизировал усилия по созданию советской зоны влияния на Балканах. Италии было предложено договориться о взаимном признании сфер интересов – советского преобладания в регионе Черного моря и Босфора, а итальянского – в Средиземноморье. Москва также тщетно пыталась склонить Турцию и Болгарию к подписанию соглашений о взаимопомощи. Готовясь к возможному военному конфликту с Турцией и Ираном, Сталин, по уже сложившейся практике, выселил из Закавказья в 1939–1940 гг. всех турок-месхетинцев, персов и черноморских греков. Несчастные люди, порой жившие в своих селах на протяжении многих веков и поколений, были в товарных вагонах отправлены в Сибирь и Казахстан.

Эти меры были восприняты Гитлером как свидетельство экспансионистских замыслов Кремля, ущемлявших интересы Третьего рейха, особенно – на Балканах, где сферы влияния двух держав не были разграничены.

27 сентября 1940 г. в Берлине был подписан Тройственный пакт между Германией, Италией и Японией о военном союзе и разделе сфер влияния, а в октябре войска Вермахта вошли в Румынию и Финляндию для сохранения этих стран в германской орбите. Вторжение Италии в Грецию в том же месяце вело к дальнейшему распространению влияния стран «оси» на Балканах.

В этой обстановке растущего столкновения аппетитов обеих сторон и стремительно меняющейся конфигурации сил для гитлеровского и сталинского руководства было важно прощупать намерения друг друга и попытаться согласовать свои все более расходившиеся интересы. Гитлер по совету Риббентропа решил напоследок попробовать привлечь СССР к Тройственному пакту против англо-американцев. Молотов был приглашен в Берлин для обсуждения «разграничения» интересов четырех держав «во всемирном масштабе» (как говорилось в послании Риббентропа). С германской стороны речь шла еще и о маскировке военных приготовлений против СССР, которые (как подчеркивалось в директиве фюрера от 12 ноября – даты прибытия Молотова в Берлин) должны были быть продолжены «независимо от того, какие результаты будут иметь эти переговоры». В Москве же, похоже, еще всерьез надеялись на новую сделку с Гитлером. Не случайно предпринятый в это же время конфиденциальный зондаж Черчилля о заключении советско-британского пакта о ненападении встретил там холодный прием и, в конце концов, был отвергнут.

Директивы Молотову на переговоры в Берлине предусматривали: «а) разузнать действительные намерения Германии и всех участников Тройственного пакта, этапы и сроки их осуществления, место СССР в этих планах; б) подготовить первоначальную наметку сферы интересов СССР… прощупав возможность соглашения об этом с Германией». К сфере интересов СССР предлагалось отнести Финляндию, часть долины Дуная и Болгарию. Кроме того, предписывалось добиваться, чтобы любые вопросы, касающиеся граничащих с СССР Турции, Венгрии, Румынии и Ирана, не решались без участия Советского Союза. Иными словами, речь шла о расширенном варианте сделки 1939 года, охватывавшей на сей раз Балканы и весь Передний и Средний Восток.

В ходе берлинских переговоров Риббентроп приглашал СССР к сотрудничеству с членами Тройственного пакта посулами дележа британских колоний, пытаясь отвести советскую экспансию в направлении Персидского залива и Индии. Но Молотов стоял на своем, выставляя необходимые условия участия СССР в «широком соглашении четырех держав» – свертывание германского военного присутствия в Финляндии и Румынии, предоставление советских гарантий Болгарии, учет интересов СССР в Турции и Венгрии, пересмотр режима Черноморских проливов. Первый день переговоров окончился безрезультатно, но Сталин еще не терял надежды на успех: «…Если результаты дальнейшей беседы покажут, что ты в основном можешь договориться с немцами, а для Москвы останутся окончание и оформление дела – то тем лучше», – телеграфировал он в Берлин утром 13 ноября.

Разговор наркома с Гитлером в тот же день вылился во взаимные упреки и долгие споры о германских шагах в Финляндии и на Балканах. Молотов не преминул напомнить фюреру о советском вкладе в победы Третьего рейха: «Германия, не без воздействия пакта с СССР, сумела так быстро и со славой для своего оружия выполнить свои операции в Норвегии, Дании, Бельгии, Голландии и Франции». Однако вместо выражения благодарности и обсуждения советских запросов Гитлер вновь попытался перевести разговор на грядущий раздел «британского наследия». Стороны остались при своем. «Обе беседы не дали желательных результатов, – подвел итоги нарком в своем отчете для Сталина. – Похвастаться нечем, но, по крайней мере, выяснили теперешние настроения Гитлера, с которыми придется считаться…»

4.1.8. «Барбаросса» и планы Сталина, декабрь 1940 – июнь 1941 г.

Упорство Молотова в отстаивании растущих советских аппетитов окончательно убедило Гитлера в невозможности примирения интересов Германии и СССР. Последней каплей стала советская нота от 25 ноября, в которой выдвигались те же и дополнительные условия подключения СССР к Тройственному пакту – вывод германских войск из Финляндии, заключение советско-болгарского пакта о взаимопомощи, создание советских военных баз в районе Проливов, признание зоны к югу от Батуми и Баку в Турции и Иране центром территориальных устремлений СССР, оказание давления на Японию с целью ее отказа от своих прав на угольные и нефтяные концессии на Северном Сахалине и др. Фактически это означало, что Сталин был готов предоставить Гитлеру полную свободу рук на Западе, одновременно открывая для себя свободу рук во всех соседних с СССР странах.

26 ноября Риббентроп ознакомился с условиями, на которых СССР был бы готов присоединиться к Оси и сообщил их Гитлеру. Для фюрера это была явно непомерная цена за предложенную им сделку. «Сталин умен и хитер, – заявил он своим военачальникам. – Он требует все больше и больше. Это хладнокровный вымогатель. Германская победа стала для России невыносимой. Поэтому ее следует как можно быстрее поставить на колени». Гитлер укрепился в самоубийственной мысли о неизбежности войны и на Востоке, несмотря на упорные возражения ряда генералов и гросс-адмирала Редера. Амбиции Сталина, как ему казалось, не оставляли выбора. Следовало спешить.

15 декабря фюрер изучил план кампании на Востоке, намеченной на май 1941 г. 18 декабря он подписал директиву № 21 («Барбаросса»), попиравшую все принципы стратегии. Блицкриг (молниеносная война) надлежало выиграть трем группам армий («Север», «Центр» и «Юг»), наносившим удары по трем расходившимся направлениям – на Ленинград, Москву и Киев. За 6 недель в Европейской части СССР Вермахт должен был уничтожить основные силы Красной армии, о которых Гитлер имел самое смутное понятие: он недооценивал численность советских войск – вдвое, танков и самолетов – в несколько раз. По замыслу фюрера война завершалась после выхода на линию А – А: «Архангельск – Астрахань». План не предусматривал ни теплой одежды для солдат, ни зимнего масла для моторов – по мысли Гитлера все это было излишним: война должна была завершиться не позднее 1 августа капитуляцией СССР. С военно-стратегической точки зрения план этот был совершенно авантюристическим и вполне безумным.

«Барбаросса» быстро стал достоянием советской разведки. Но в сложившейся для Германии ситуации план выглядел полной авантюрой. И Сталин не без оснований расценил директиву № 21 как грубую британскую дезинформацию, в то время как с середины февраля по июнь 1941 г. немцы перебросили к границам СССР 95 дивизий, включая 15 танковых. План «Барбаросса» начало действий против СССР назначал на 15 мая 1941 г.

Но Сталин готовил СССР к другой войне. 14 октября 1940 г. он окончательно утвердил «Соображения об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на Западе и на Востоке». Они представляли собой план «упреждающего удара» по немецким войскам в Европе. Оборонительных задач они не ставили. «Соображения об основах развертывания» – действующий документ, на основании которого осуществлялось все военное планирование до 22 июня 1941 г. Самая сильная группировка разворачивалась в Киевском Особом военном округе (КОВО). 25 ноября штаб ЛенВО получил приказ Тимошенко разработать новый подробный план войны против Финляндии («С.З.-20») к 15 февраля 1941 г.

Развитие Вооруженных сил СССР в 1939–1941 гг.

С 23 по 31 декабря в Москве состоялось секретное совещание высшего комсостава РККА. Главным событием стал доклад командующего КОВО генерала армии Г.К. Жукова «Характер современной наступательной операции». Любимый сталинский генерал перечислил условия победного наступления – внезапность, решительное использование танковых соединений и ВВС на всю глубину обороны врага, массированное применение парашютных десантов, тщательная маскировка собственных намерений на стадии подготовки и подавляющее превосходство в силах над обороняющимся и застигнутым врасплох врагом. Прочие выступления тоже были выдержаны в духе «внезапного сокрушительного удара».

2–6 и 8–11 января 1941 г. в Генштабе состоялись две оперативно-стратегические игры на картах. Разыгрывалось широкомасштабное вторжение Красной армии в Европу, отрабатывались глубокие наступательные действия: в первой игре – в Восточной Пруссии (Северо-Западное направление), во второй – в Южной Польше, Венгрии и Румынии (Юго-Западное направление). Юго-Западное направление оказалось намного более перспективным. Генштаб вместо К.А. Мерецкова возглавил Г.К. Жуков. 12 февраля правительство СССР утвердило последний мобилизационный план («Мобплан № 23»), по которому после мобилизации военного времени численность Вооруженных сил СССР должна была составить 8,9 млн человек (более 380 дивизий), при наличии 106,7 тыс. орудий и минометов, 37 тыс. танков, 22,2 тыс. самолетов, 10,7 тыс. бронеавтомобилей.

8 марта Совнарком утвердил постановление о скрытой мобилизации более 900 тыс. военнообязанных под видом «больших учебных сборов». В мае – начале июня в РККА скрытно призвали 805 тыс. человек – 24 % от личного состава мобилизуемых на время войны. Подготовленный к 11 марта новый вариант «Соображений» окончательно предусматривал нанесение главного удара на Юго-Западном направлении. На этом плане стоит четкое указание генерал-лейтенанта Н.Ф. Ватутина «Наступление начать 12.6.». Пометка, которая могла быть сделана им только на основе указаний Жукова, Тимошенко и Сталина.

Однако низкая пропускная способность коммуникаций не позволила уложиться в установленный срок. 15 марта Тимошенко приказал снабдить войска к 1 мая «смертными» медальонами с личными листками учета по требованиям военного времени. С апреля в западных округах началось сосредоточение 247 советских дивизий (более 80 % наличных сил РККА), которые после мобилизации насчитывали бы более 6 млн человек, около 70 тыс. орудий и минометов, более 15 тыс. танков и около 12 тыс. самолетов. В итоге для броска в Европу должна была развернуться самая большая армия в мире. Оборонительные сооружения на старой советской границе были срыты и боевая авиация уже в начале июня 1941 г. была выдвинута на передовые аэродромы у новой границы.

Еще на XVIII съезде партии в 1939 г. начальник политуправления Красной армии Л.З. Мехлис говорил: «В случае возникновения войны Красная армия должна перенести военные действия на территорию противника, выполнить свои интернациональные обязанности и умножить число советских республик». 4 июня Политбюро решило создать 238-ю стрелковую дивизию из лиц, владеющих польским языком, т. е. ядро будущей польской освободительной армии.

Сталин высоко ценил возможность самому выбрать момент начала военных действий. «Соображения» такой даты не содержали и не были формально утвержденным правительством документом. Но они выполнялись на деле: в апреле-июне 1941 г. шло мощное развертывание Красной армии для «упреждающего удара» – при полном отсутствии каких-либо оборонительных мер. В этих условиях единственным «политическим решением», утверждающим план агрессии, должно было стать само фактическое начало войны – внезапное и сокрушительное, так, как это произошло с Финляндией 30 ноября 1939 г. Сталин беспокоился о том, чтобы оно не произошло случайно, по какой-либо непредвиденной причине. Он скрупулезно выполнял требования торгового договора, а НКВД сдал гестапо 800 немецких коммунистов. По торговому договору СССР только с февраля 1940 по февраль 1941 г. поставил Германии 1,4 млн т. зерна, 0,9 млн т. нефти, 0,5 млн т. железной руды, 100 тыс. т. хрома, 2,4 т. платины и прочее. Советские же военные специалисты, получив доступ к немецкой и итальянской военной технике, копировали нужные им конструкции и детали, посещали оборонные заводы. Группа советских морских специалистов попала на крейсере «Принц Евгений» (однотипный предполагалось закупить для СССР) в Северном море под атаку британских самолетов-торпедоносцев.

Чтобы обезопасить себя на Востоке и избежать войны на два фронта, в апреле 1941 г. СССР подписал с Японией договор о нейтралитете в случае нападения на одну из сторон. Этот договор Япония со своей стороны соблюла до конца.

При всей секретности военно-технической подготовки к наступательным действиям, подготовка общественного мнения не могла не быть гласной. И она шла. В воздухе гремели марши: «Если завтра война, если завтра в поход, будь сегодня к походу готов!».

5 мая в Кремле состоялся банкет по случаю выпуска очередного курса командиров, прошедших переподготовку при Военной академии им. М.В. Фрунзе. На банкете присутствовали около 2 тыс. человек. Преподававший в Академии Генштаба комбриг В.Ф. Малышкин записал основные положения речи Сталина, возразившего одному из командиров, предложившему тост за сталинскую миролюбивую политику: «Утверждение, что советское правительство успешно осуществляло мирную политику, является правильным, однако сейчас несвоевременно подчеркивать мирную политику советского правительства. Это значит неправильно ориентировать народ и направлять его мышление по такому пути, которое более не соответствует современному этапу развития. Пришло время объяснить народу, что период мирной политики миновал. Нужно подготовить народ к мысли о необходимости войны, причем наступательной войны. Дальнейшие цели Советского Союза могут быть достигнуты только применением оружия».

13 мая началось выдвижение к западным границам СССР четырех армий (16-й, 19-й, 21-й и 22-й), готовилось выдвижение еще трех (20-й, 24-й и 28-й), которые должны были сосредоточиться к 10 июля. В 1973 г. бывший командующий 19-й армией маршал И.С. Конев признал: «В январе 1941 г. …в связи с новым назначением меня принял Тимошенко… Он сказал: «Мы рассчитываем на Вас. Будете представлять ударную группировку войск в случае необходимости нанесения удара»». 15 мая в Генштабе был составлен последний, переработанный вариант оперативного плана, разработанный в Оперативном управлении под руководством генералов Н.Ф. Ватутина и А.М. Василевского. План предусматривал наступление на Западном (вспомогательном) направлении на Варшаву, а на Юго-Западном (основном) – разгром противника восточнее р. Висла и овладение Краковым. Срок нападения с 12 июня позднее был перенесен, по всей вероятности, на июль 1941 г. Сосредоточение войск проходило в строгом соответствии с планом от 15 мая.

Из-за непредвиденных операций в апреле на Балканах против Югославии и Греции Гитлер перенес начало осуществления плана «Барбаросса» с 15 мая на 22 июня. Позднее потеря целых пяти теплых недель негативно отразится на темпах наступления Вермахта. Фюрер пребывал в эйфории и полном неведении не только по поводу ближайших планов Сталина, но и потенциала РККА. «Когда поднимется Барбаросса, мир затаит дыхание», – заявлял он с гордостью.

Оценка германским командованием сил РККА по состоянию на 11 июня 1941 г.

С февраля 1941 г. Сталин из разных источников получал многочисленные сообщения о подготовке Германией нападения на СССР, включая точные даты вторжения. Полагая невозможным войну рейха на два фронта, он продолжал уверенно считать поступавшие данные дезинформацией, равно как и сведения о том, что к началу июня на границах СССР сосредоточились более 150 дивизий Вермахта. Возможно, ему хотелось верить Гитлеру, объяснявшему своему «союзнику», что дивизии Вермахта в Польше отдыхают перед десантом на Британские острова.

Документ № 41

Сообщение НКГБ СССР И.В. Сталину и В.М. Молотову

17.06.1941

№ 2279/м

17 июня 1941 г.

Сов[ершенно] секретно

Направляем агентурное сообщение, полученное НКГБ СССР из Берлина.

Народный комиссар государственной безопасности СССР В. Меркулов

Сообщение из Берлина

Источник, работающий в штабе германской авиации, сообщает:

1. Все военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время.

2. В кругах штаба авиации сообщение ТАСС от 6 июня воспринято весьма иронически. Подчеркивают, что это заявление никакого значения иметь не может.

3. Объектами налетов германской авиации в первую очередь явятся: электростанция «Свирь-3», московские заводы, производящие отдельные части к самолетам (электрооборудование, шарикоподшипники, покрышки), а также авторемонтные мастерские.

4. В военных действиях на стороне Германии активное участие примет Венгрия. Часть германских самолетов, главным образом истребителей, находится уже на венгерских аэродромах.

5. Важные немецкие авиаремонтные мастерские расположены: в Кенигсберге, Гдыне, Грауденц, Бреславле, Мариенбурге. Авиамоторные мастерские Милича в Польше, в Варшаве – Очачи и особо важные в Хейлигенкейль.

Источник, работающий в министерстве хозяйства Германии, сообщает, что произведено назначение начальников военно-хозяйственных управлений «будущих округов» оккупированной территории СССР, а именно: для Кавказа назначен Амонн, один из руководящих работников национал-социалистической партии в Дюссельдорфе, для Киева – Бурандт – бывший сотрудник министерства хозяйства, до последнего времени работавший в хозяйственном управлении во Франции, для Москвы – Бургер, руководитель хозяйственной палаты в Штутгарте. Все эти лица зачислены на военную службу и выехали в Дрезден, являющийся сборным пунктом.

Для общего руководства хозяйственным управлением «оккупированных территорий СССР» назначен Шлоттерер – начальник иностранного отдела министерства хозяйства, находящийся пока в Берлине.

В министерстве хозяйства рассказывают, что на собрании хозяйственников, предназначенных для «оккупированной» территории СССР, выступал также Розенберг, который заявил, что «понятие Советский Союз должно быть стерто с географической карты».

Верно:

Начальник 1-го Управления НКГБ Союза СССР Фитин

АП РФ. Ф. 3. Оп. 50. Д. 415. Л. 50–52. Имеется резолюция: «Т[овари]щу Меркулову. Можете послать ваш «источник» из штаба герм[анской] авиации к еб-ной матери. Это не «источник», а дезинформатор. И.Ст[алин]». Подлинник.

24 мая в Кремле Сталин провел расширенное совещание с представителями командования Красной армии и пяти западных военных округов (Прибалтийского, Западного и Киевского Особых, Ленинградского и Одесского), на котором уточнялись детали планов от 11 марта и 15 мая.

С мая 1941 г. по мере концентрации советских войск в западных приграничных округах, происходившей в обстановке сверхсекретности, Москва все настойчивее требовала от командующих будущими фронтами «ни в коем случае не поддаваться на возможные провокации». В последние довоенные недели, дни и часы эти требования приобрели особо настойчивый и даже нервозный характер. Складывается впечатление, что Сталин располагал какой-то конфиденциальной информацией, которой придавал особое значение, о возможных провокациях на советско-германской границе, способных вызвать преждевременный конфликт с нацистской Германией и сорвать планы по скрытному сосредоточению войск на западе Советского Союза и мобилизации. Но утверждать с абсолютной достоверностью этого нельзя.

К середине июня 41 % складов и баз Красной армии находились на Западе, многие – в 200-километровой приграничной полосе. На открытом воздухе хранились 14,4 тыс. вагонов боеприпасов и 4,3 тыс. вагонов материальной части и вооружения. Генштаб предложил перебросить на Запад еще 100 тыс. тонн горючего. Из глубины страны войска двигались к границам день и ночь. Их развертывание предполагалось завершить к 1 июля. 20 июня Главный военный совет утвердил проект директивы о политработе в войсках, в которой говорилось: «Каждый день и час возможно нападение империалистов на Советский Союз, которое мы должны быть готовы предупредить своими наступательными действиями». Судя по многим косвенным данным (архивы этого времени пока засекречены) превентивные (предупредительные) наступательные действия планировалось начать 12 июля 1941 г.

РККА к обороне не готовилась, обороняться не умела и планами оборонительных действий не располагала. И для армии, и для общества, находившегося под воздействием мощной пропагандистской кампании, война неожиданностью не была – неожиданным стал факт нападения Германии.