Текст книги "Реквием по братве"

Автор книги: Анатолий Афанасьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

– Найти можно, – Тагир наблюдал за буйным гостем из угла. – Была бы зацепка.

– Какая зацепка? – прорычал Каха. – Фамилия есть, адрес есть, самого человека нету. Где он? Может, в подвале сидит? Покажи мне этот подвал.

Когда Каха зацикливался на майоре-невидимке, отвлечь его от этой темы было почти невозможно, то есть сперва он должен был обязательно отбушевать. Тагир знал, как вести себя в подобных случаях. Надо сделать вид, что для всех Кахиных побратимов поимка майора – такое же важное дело, как для него самого.

– Ты уверен, что он живой? Он же знает, что ты его ищешь. Может, сдох от страха? С ними это бывает.

Каха прекратил бег, внимательно поглядел на сородича, словно ища подвоха. И вдруг сказал такое, что озадачило Тагира:

– Нет, он сам по себе не сдохнет. Да я не хочу его убивать. Я хочу с ним поговорить.

– О чем, брат? О чем ты будешь говорить с поганцем?

– Ты не все знаешь… Он два раза подарил мне жизнь. А я не отдарился. За ним остался выстрел. Пусть стрельнет.

Тагир смущенно сморгнул.

– Брат, ты разве ищешь смерти?

– Не смерти, справедливости. Никто не должен сказать, что Каха не вернул долг.

– Понимаю, – удрученно заметил Тагир, хотя на самом деле понимал еще меньше, чем до этого разговора. – Майор показал себя благородным существом – и это тебя удивило. Он русский?

– Да, русский.

– Значит, здесь какая-то ошибка, – улыбнулся Тагир. – Животные не бывают благородными. Они верно служат или кусают хозяина за руку. По-другому не может быть. Поговори с любым рабом, они все одинаковые.

Каха опустился в кресло и горестно поник. Он-явно выдохся. Трехдневная беготня по мертвому, призрачному городу высосала из него живые соки. Тагир открыл бутылку красной «хванчкары», любимого напитка Кахи. Пробормотал сочувственно:

– Остынь, абрек… Если угодно Аллаху, рано или поздно найдешь своего майора… Давай вернемся к нашему делу.

– Давай, – согласился Каха, но по лицу его было видно, что мыслями он далеко.

Тагир сообщил, что навел необходимые справки и готов уже сегодня перевести деньги на счет, который оставил Каха. Всеми формальностями займется контора. Через две недели груз прибудет по месту назначения. Каха немного приободрился.

– Ты хороший человек, Тагир. Сам знаешь, Кавказ без оружия, как волк без зубов. Деньги получишь обратно. Не сразу, но получишь.

– Конечно, получу, – усмехнулся Тагир. – У меня есть еще маленькая просьба…

– Все, что хочешь, бек, – Каха картинно прижал руку к груди.

– Дальше я сам буду заниматься поставками. Пусть никто не мешает.

Эквадор насупился.

– Не доверяешь нашим людям?

– Почему не доверяю? Твои братья и мои братья. Это честнейшие, благороднейшие джигиты, но ведь они все передрались. Наша свара на руку гяурам. Иногда мы сами вредим себе больше, чем русские нам вредят. У русских не осталось сил, они вымирают и только тявкают. Зато мы сами кусаем друг друга за ляжки.

Каха задумался, потом сказал:

– Ты мудрый, ата. Никто тебе не помешает. Кто будет мешать, пожалеет об этом. Но немного придется делиться. Мне ничего не надо, но кое-кто захочет получить свою долю. Трудно будет отказать.

– Я хочу только одного, – отозвался Тагир, – чтобы оружие стреляло по врагам.

Туманный ответ вполне удовлетворил Каху, и он стал прощаться, так и не притронувшись к вину. Тагир проводил его до машины – черного БМВ с московскими номерами. В машине сидел незнакомый Тагиру водитель.

– Где остановился, брат? – спросил Тагир.

– У друзей, – Каха прятал глаза – очень странно! Возможно, он умнее, чем думал о нем Тагир.

– Скоро ли возвращаешься в горы?

– Завтра… Сегодня заскочу в пару мест. Там видели человека, похожего на майора. Правда, давно. Прошлым летом.

– Удачи тебе, абрек… Могу ли еще как-нибудь услужить?

– Ничего не надо, спасибо. На днях дам о себе знать.

Обнялись, прижались друг к другу щеками – и Каха канул в круговорот Москвы. Искать свою пропажу.

Возвращаясь в офис, наткнулся на смущенного Королька. Бывший мент, завидя хозяина, юркнул за конторку, но Тагир величественно поманил его пальцем.

– Скажи, Королек, почему ты здесь? Я же тебя послал за девушкой. Чтобы приглядел.

Королек потупился, чуть ли не покраснел.

– Осечка вышла, хозяин.

– Какой осечка, не пойму тебя?

– Соскочила плотвичка.

– Как соскочила? Шутишь, что ли?

– Никак нет, – мент фальшиво лыбился. – Чудно вышло. Сел на хвост – у нее светлая «скорпия», отличная тачка, – никакой подлянки не ожидал, девка же молодая, а она на светофоре оторвалась.

– Как оторвалась? Ты очумел, Славик?

– Сам не пойму. Перекресток пустой, она на красный и ломанула. Я за ней – там грузовик выкатился. Пока объезжал, куда-то в переулок нырнула. Как ящерица, честное слово.

Тагир глядел на мента задумчиво, и под его тяжелым взглядом приземистый капитан еще уменьшился в размере.

– Скажи, Королек, за что тебе деньги плачу? Может, не надо платить? Может, задаром поработаешь?

– Виноват, хозяин. Кто же мог подумать?..

– Тебе думать не надо, за тебя другие думают… У тебя в том месяце тоже была осечка, помнишь?

– В тот раз меня Купол подставил.

– Тогда скажи, она тебя засекла или просто так убежала?

Мент вздохнул с облегчением, распрямился: вроде миновал барский гнев.

– Навряд ли, Тагир Ганидович. Нет, не могла засечь. Я нормально держал дистанцию, через три машины… Нет, не могла. Соплюшка совсем, куда ей.

– Давай так решим, Славик, – ласково заметил Тагир. – Ты человек бывалый, служишь уже год, законы знаешь. Еще раз осечка – и секир башка. Чтобы после не обижался.

Мент побледнел, но ответил по-прежнему смиренно:

– На все ваша хозяйская воля, Тагир Ганидович.

Несмотря на досадный прокол, Черный Тагир испытал приятное удовлетворение от разговора с проштрафившимся капитаном. Помнил, каким тот был, когда он брал его на работу, – заносчивым, самоуверенным, себе на уме. Теперь совсем иное дело – ведет себя учтиво, не кривляется, не дерзит. Все-таки русские свиньи, если держать их в строгости, поддаются дрессировке. Это важно, потому что в некоторых деликатных вопросах без них в Москве не обойтись… Вернувшись в кабинет, хотел дать секретарше поручение, чтобы навела справки на шестом канале – водится ли там такая Катя Иванова, но сам себя урезонил. Стыдно, бек! В каждой девке сидит шайтан, но ему ли бояться? Снова вспыхнула в глазах рыжая телка – высокая, сиськи торчат, в очах тьма первозданная – и больно заломило в паху. Вызвал секретаршу со смутным желанием излить дурь, но увидел – и остыл. Наташка – рослая голубоглазая блондинка, природой слепленная, чтобы на ней скакать, но скучная, пресная, как творог. В принципе Тагир был ею доволен: образованная, знает два языка, безотказная, смышленая, из порядочной семьи – папаша чуть ли не академик, – но без огонька, ох, без огонька!

Брезгливо скривил губы.

– Тебе чего, Наташа?

Зарделась, переступила с ноги на ногу, кинула быстрый, откровенный взгляд на кресло, где он ее пользовал под настроение.

– Звали, Тагир Ганидович?

– Звал, да. Какие у нас срочные дела?

Поглядела с удивлением – и это понятно. В офис редко заглядывали посетители, и никаких сделок здесь не заключалось. Каха Эквадор – это исключение. Но был штат, охрана – все как положено. Он сам здесь ежедневно просиживал штаны три-четыре часа по той единственной причине, что так делали все богатые люди. Как же без офиса? И в Европе есть офисы, и в Америке – и везде. Значит, должен быть и у него. Основная его кипучая деятельность проходила совсем в иных местах: на съемных квартирах, на рынках, в банках, в магазинах, но только не на фирме «Франсуаза и ее братья». Это просто так – красивая этикетка на залежалом товаре.

– Значит, дел нет, Наташа?

– Как скажете, Тагир Ганидович, – позволила себе намек белокурая кобылка. – А я всегда готова.

– Сегодня – нет, – огорчил ее Тагир. – Завтра – да. Я сейчас уеду, но ты не говори, что я уехал. Говори, что скоро опять приеду.

– Слушаю, Тагир Ганидович.

– Скажи, Наташа, вот эта рыжая штучка с телевидения – ты ее раньше видела?

– Кажется, видела.

– Где видела?

– Не помню, в какой передаче. Я редко смотрю телевизор.

– Не любишь телевизор?

– Некогда, Тагир Ганидович. Я же вся в работе.

– Ну и хорошо. Ступай дальше работай.

…Около девяти вечера подъехал в центр. Велел водителю завернуть на платную стоянку возле «Макдоналдса», рядом припарковался джип с охраной. После трудного дня и нескольких важных встреч в городе (стингеры! стингеры! стингеры!) ему хотелось только одного – бабу и вина. Но не просто любую бабу – целый день носил в воображении рыжую журналистку, а это с ним редко бывало. То есть желание иметь женщину возникало в нем в течение дня по нескольку раз, как голод, но обыкновенно не связывалось с определенным лицом. Та или эта – какая разница. Он любил сделать выбор в последний момент по мимолетному настроению. Иногда его выбор обескураживал. Мог взять кривую, хромую, глухую, больную, прыщавую – лишь бы попала под каприз. Он никогда не загадывал с утра, кого насадит на вертел к вечеру. Важно, что голодным не останется. Ублажив себя с очередной самкой, сытно рыгал и напрочь забывал о ее существовании. Поэтому среди дам слыл ветреником и Дон Жуаном, хотя говорили, что в разных районах Москвы и в других городах у него есть и официальные жены, которых он поддерживал материально, и они растили ему наследников. Правда это или нет – точно не знал никто. По некоторым обмолвкам Тагира, когда он пировал с кунаками и находился в добром расположении духа, он и сам об этом не знал.

Рыжая бестия, пробыв в кабинете всего полчаса, заронила в суровое сердце абрека какую-то искру, которую следовало поскорее потушить. Весь день он чувствовал себя словно на пороге простуды – вялость, хриплое дыхание, шум в ушах. Кровь пульсировала по венам тяжелыми толчками.

К памятнику пошел один – и тоже какой-то не своей походкой, грузно припадая на левую ногу. Увидел девушку издали – яркий цветок, обтекаемый вечерней толпой – наркоманы, проститутки, искатели приключений, случайные прохожие, пугливо озирающиеся по сторонам, – московский сброд, который так ненавидел благородный Каха Эквадор.

Подойдя сбоку, тронул за локоть, девушка резко обернулась – и он заново поразился жутковатой, синей черноте ее глаз, сулящих нирвану.

– Напугали, Тагир Ганидович… Разве так можно!

– Скажи, Катя, – сказал он смиренно. – Ты не ведьма?

– Почему вы так подумали?

– Глаз лихой, черный. Откуда такой глаз?

– Это комплимент, Тагир Ганидович?

– Как мальчик, к тебе пришел на площадь. Ты позвала, я пришел. Немного смешно, да?

– Не я позвала, – поправила Катя Иванова. – Вы сами распорядились, чтобы ждала у памятника.

Тагир припомнил, что так оно и было. Но не мог объяснить себе, почему ему в голову пришла такая блажь.

– Где твоя машина, Катя?

– Вон там, – девушка повела рукой в сторону метро. – Хотите на ней покататься?

На чистом девичьем лице – выражение беспечной готовности следовать за мужчиной, выполнять его прихоти и повиноваться. И все же у Тагира мелькнула мысль, что рыжая краля в душе потешается над его неуклюжими манерами и вовсе не чувствует к нему того почтения, какое всячески выказывает. Мысль не такая уж дикая. Он и прежде сталкивался с тайным сопротивлением северных шлюх, с их животным упрямством, ничего удивительного. Женщины гяуров так же двуличны, как их мужчины. Ему нравилось усмирять белых рабынь. Овладевая шлюхой, трепещущей от ненависти и страха, он испытывал двойное удовлетворение – и физическое, и моральное. Однако, страшась, ненавидя и трепеща, они все невольно восхищались им, как сильным, неукротимым самцом.

– Кататься не хочу, нет, – сказал довольно резко. – Дай ключи. Ребята пригонят машину, куда надо.

Девушка молча протянула связку на серебряном увесистом брелке.

Через полчаса они сидели в отдельном кабинете в шалмане на Моховой. Заведение принадлежало Кривому Арса-ну, давнему соратнику по бизнесу, верному кунаку. Арсан занимался в основном валютными спекуляциями, иногда для души баловался работорговлей (сплавлял живой товар в Турцию и на Ближний Восток), их интересы редко сталкивались, они договаривались полюбовно и ко взаимной выгоде. В ночном клубе «Арлекино» Тагир чувствовал себя в полной безопасности, как в родном ущелье. Чужих сюда не пускали. А если по неосторожности залетал какой-нибудь хорек с крутыми бабками, то это, как правило, оказывалась для него последняя гулянка. В шалмане все было устро ено для спокойного полноценного отдыха солидных гостей, знающих цену своему времени и человеческой жизни. Первое, естественно, стоило намного дороже. «Арлекино» – не дешевый притон, каких в Москве натыкано, как иголок на ежике. Никакого распутства, громкой, похабной музыки, дури и игровых комнат. Культурная обстановка, располагающая к дружескому общению, размышлениям и здоровому пищеварению. Кухня в «Арлекино» отменная, таких в городе раз, два – и обчелся. Шеф-повар, пожилой, тучный грек Аристотель, выписанный из Эмиратов, за каждое блюдо отвечал головой, но пока ни разу не навлек на себя неудовольствия гостей. Ему сообщили о прибытии Тагира, и минут через десять после того, как они с Катей уселись за стол, он пришел засвидетельствовать свое уважение. Тагир поднялся ему навстречу, похлопал по плечу, пожал пухлую руку в перстнях, то есть выказал наивысшие почести, какие может хозяин оказать выдающейся прислуге.

Грек порекомендовал на ужин обычную русскую солянку, которая, по его мнению, хорошо сочеталась с седлом барашка, приготовленным по древнему рецепту Тамерлана.

– Про вино молчу, – заметил с почтительной улыбкой, проступившей на толстом лице как масляное пятно. – Тут вы, дорогой Тагир, дадите фору кому угодно.

– Чего мудрить, – ответил бек. – Запьем обычным «Шатобрианом», а для затравки пусть принесут из погребка чего-нибудь позабористее. Катя, хочешь попробовать настоящий пиратский ром из Египта?

– Хочу, – у девушки блестели глаза, словно туда плеснули черного вина. Аристотель на нее косился, насколько позволяли приличия. Опять Тагир удивился. Ему было известно, что повар обожает молоденьких мальчиков – и больше никого. Тучность его обманчива, он едок плохой. В прошлом году бедолага пережил третий инфаркт и, шел слух, по почину президента готовился к шунтированию.

Выпив с ними по бокалу шампанского, он начал откланиваться. Тагир остановил его вопросом:

– Скажи, Ари, когда операция?

Грек мгновенно побледнел.

– Я в затруднении, бек. Может, не надо операции?

– Почему не надо? Все делают – и ничего. Снова будешь молодой, горячий.

– Как получится еще? – капризно протянул грек, складывая жирные губы в пакет. – Вон Юра Никулин помер. И еще кое-кто из наших.

– Про Юру не знаю, а Черная Морда скачет по всему миру, как козел. Не будь мудаком, Ари. Поедешь в Германию или в Штаты, там хорошо умеют.

– Риск большой.

Вмешалась Катя. Спросила с любезной улыбкой:

– Вас сердце беспокоит, господин Аристотель?

Повар перевел на нее плавающий взгляд.

– Страдаю немного, не скрою.

– Совсем необязательно делать операцию. У меня есть знакомый, может помочь.

– Кто такой? – без особой надежды поинтересовался грек.

– Дедушка Архип. Самый настоящий колдун. Без обмана.

– Прелестная дама, я не верю в колдунов. Я к ним уже ходил. Они только пугают.

– Вы были не у тех. Дедушка Архип творит чудеса.

– Сходи, сходи, – поддержал Тагир. – Хуже не будет.

Грек удалился, метнув на девушку странный взгляд, будто пожалев о ее торжествующей красоте.

– С колдунами дружишь? – полюбопытствовал Тагир.

– Только с одним. Хотите, вас к нему отведу?

– Зачем? Мое сердце как мотор.

– Он помогает в бизнесе.

– Острый кинжал, – пошутил Тагир, – самый главный помощник джигиту.

Ужин затянулся часа на полтора – и все это время они были наедине, если не считать мальчика-официанта, наряженного под казачка (символика! везде символика!), который появлялся с новыми блюдами и бутылками и исчезал совершенно бесшумно, как призрак. Для Черного Тагира застолье получилось утомительным. С каждым куском проглоченного мяса, с каждой рюмкой вина похоть его разбухала и в конце концов заполнила все клеточки могучего тела. Он все медленнее двигал челюстями, кривился в угрюмой улыбке и ощущал себя так, будто красавица, делившая с ним трапезу, была первой женщиной, которую он увидел после долгого пребывания на необитаемом острове. Такого сильного любовного потрясения он давно не испытывал.

Катя Иванова, если она была Катей Ивановой, напротив, ела с отменным аппетитом, пробовала все подряд – салаты, приправы, закуски, – не отставала от него в питии, при этом успевала развлекать его неумолчным щебетанием, похожим на любовное цоканье голубки, подманивающей ухаря-партнера. Разгораясь нежным румянцем, светясь веснушками и завораживая бездонной сумрачной чернотой глаз, она, словно доброму дядюшке, подробно рассказала о телепередаче, где ему предстояло выступать. Она не сомневалась, что благодаря своей мужественной, интеллигентной внешности, острому уму и музыкальности Тагир Ганидович легко затмит всех остальных участников, и не скрывала, что это очень для нее важно. Она много сил вложила в передачу, да и вообще, если говорить начистоту, сама ее придумала. Все остальные шоу в этом роде, включая и таких монстров, как «Поле чудес», «Угадай мелодию», «Любовь с первого взгляда» и даже замечательное «Про это» – в сущности, уже устарели, день ото дня теряли рейтинг, и причина, по ее мнению, была в том, что все они слизаны с одной американской кальки. Чтобы поразить воображение вымирающего россиянина, требовались какие-то более сильные средства, соответствующие уровню его деградации. По замыслу новая передача сохраняла столь прельстительный для россиянина набор: блеск американской мечты о сумасшедшей халяве, звон монет, обнаженная натура, бредовые диалоги, но была в ней изюминка, которая позволяла надеяться, что новое шоу переплюнет все прежние, а возможно, станет вровень с латиноамериканскими сериалами. А именно – возможность личного общения с миллионерами, причем не только для непосредственных участников, приглашенных в студию, но и для зрителей, сидящих у экранов. Победители заочных конкурсов будут вызываться в Москву и принимать подарки прямо из рук членов «Клуба деловых людей», а не от всем опостылевших телеведущих. Но и это не все – внимание, Тагир Ганидович! Девушки-призеры, доказавшие свое право на большое человеческое счастье, получат шанс провести с полюбившимся им героем передачи ночь любви.

Черный Тагир не все понимал из того, что рассказывала Катя Иванова, но в этом месте насторожился.

– Как – ночь любви? Вдруг она уродина, зачем буду с ней спать?

– Дорогой Тагир, – успокоила девушка. – На телепередачах все призеры подбираются заранее. К вашим услугам будут самые красивые девушки страны.

– Если будут мальчики? С ними тоже спать?

– Только по вашему желанию, – уверила Катя, посулив туманным взглядом вовсе запредельную негу. Тагир почувствовал, что терпение его на исходе.

– Еще хочешь чего-нибудь кушать? – спросил одеревеневшим голосом.

– Ой, – сказала Катя, проведя по животу округлым, плавным движением – бедного Тагира кинуло в дрожь. – Больше не влезет. Но ведь мы заказали мороженое. Вы куда-то спешите, дорогой?

– Зачем спешить? Куда спешить? Кушай мороженое, пожалуйста, – обреченно вздохнул бек и потянулся за графинчиком с ромом. Девушка подняла рюмку.

– Можно тост, Тагир Ганидович?

– Говори, зачем спрашиваешь.

Лаская его взглядом, раскрасневшаяся, с растрепанной прической, желанная, как сто тысяч гурий, подвинулась к нему ближе.

– Хочу выпить за вас, милый Тагир. Вы сегодня одарили меня праздником – никогда этого не забуду. Словно в сказке ІНахерезады побывала. Про вас говорят – то, да се, удачливый бизнесмен, покоритель сердец, великий воин, – наверное, это все правда, но я увидела нежного, деликатного рыцаря с сердцем ребенка. Спасибо, мой господин. Живите долго на радость тысячам людей, которых облагодетельствовали…

– Молодец, девочка, хорошо сказала. За тебя тоже пью. Давай скорее поедем продолжать праздник.

Катя поставила на стол пустую рюмку.

– Поехали, витязь. Куда прикажете… Я сама вся горю… Позвольте отлучиться на минуту?

Тагир сидел за столом опустошенный, растроганный. На губах мечтательная улыбка. С досадой взглянул на появившегося Аристотеля. Повар вошел боком, в руке бутылка без этикетки, запечатанная сургучом.

– Тебе чего? – буркнул Тагир, погруженный в мечтания.

– Извини за беспокойство, бек… Вино из Бургундии. Прислали с оказией ящик… А где, простите, ваша прекрасная дама?

– Опять девочками интересуешься, Ари?

Повар топтался в нерешительности.

– Я подумал про колдуна, хотел взять адрес. Может, правда поможет? Под нож ложиться неохота.

– Нож не страшно, – возразил Тагир. – Хуже удавка. Что скажешь про девушку, Ари? Хороша, да?

Грек закатил масляные глаза к потолку.

– Слов нет, бек. Чудо. Только она не наша, чужая. Поостерегись, бек.

– Что хочешь сказать? – удивился Тагир.

– Прости, бек, но она не шлюха.

– Как не шлюха? А кто же? Царица Савская?

Повар присел на краешек стула, что при его весе было трудно.

– Она не из вашего круга, господин Тагир. Возможно, даже не из нашего времени. Я знаю. У моей покойной дочери были такие же глаза, всегда печальные. И когда смеялась – тоже. Девочка не смогла жить в этом мире, потому что была настоящая, а наш мир искусственный. Он весь сделан из полуфабрикатов и электроники. Поэтому я верю, что если у нее знакомый колдун, то это настоящий колдун, а не экстрасенс.

– Что мелешь, Ари? Она же с телевизора. Из самого грязного притона.

– Наверное, она оттуда, но я так не думаю.

Озадаченный странными речами грека, Тагир не сразу заметил, что прошло пять минут и десять минут, а Катя Иванова все не возвращалась. Он ощутил легкое беспокойство.

– Ари, позови кого-нибудь из моих людей.

Повар с поклоном удалился, оставя нераспечатанную бутылку на столе. Через минуту в кабинете возник охранник Махмуд, опытный, надежный парень.

– Махмуд, где девочка? В сортире?

Охранник удивился.

– Почему в сортире, хозяин? Она уехала.

– Как уехала?

– Вы же сами послали.

По сузившимся глазам босса Махмуд уловил, что допустил какую-то промашку, и съежился, отступил к двери.

– Куда я ее послал? – тихо спросил Тагир.

– Переодеться. Вы велели ей переодеться в Красную Шапочку. Я подумал…

– Ты отдал ей ключи от машины?

– Отдал, хозяин.

Тагир медленно налил рома в бокал, медленно выпил. У него не укладывалось в голове, что рыжая, болтливая сорока с медовым языком так нагло, подло его кинула. Но если это так… если это так, она пожалеет, что родилась на белый свет.

– Ты записал номер машины, Махмуд?

– Конечно, хозяин.

– Завтра я должен знать, кто она и где живет. Ты понял, Махмуд?

– Сделаем, это нетрудно, – с облегчением ответил охранник. – Но поверьте, досточтимый, мы же не могли…

– Пошел вон, собака! – распорядился бек.