Текст книги "Не бросайте бескрылок (СИ)"

Автор книги: Анатолий Силин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

С того вечера как пропала мать, бабка молчит и молчит, не понять, о чем думает. И исчезновение дочери ее будто не волнует. Людям говорит, что та скоро вернется. Как-то Роман ездил с бабкой в город. У нее была большая сумка, в которой он увидел завернутый в тряпку топор. Посидели в парке на скамейке, снега почти не было, поели пирожков, потом зашли в туалет, а когда бабка вышла, то ее сумка опустела. Где топор? Мальчишка думал то о матери, то об отце, но глаза слипались, и он уснул.

А утром бабка разбудила рано. Какие же у нее колючие руки и неласковый голос!

– Вставай, да вставай же! – говорила хрипло над ухом.

"Но ведь еще темно, – мелькнуло в сонной голове. – Почему так рано?" А старуха тормошит: вставай да вставай! Роман не слышал, как заявился дед Вася и бабка с ним на кухне о чем-то долго-долго секретничала. Если бы он этот разговор слышал, то непременно вскочил и постарался бы незаметно убежать из дома. Но он спал и ничего не слышал. А потом сидел на диване полусонный и глядел на Бескрылку, прыгавшую по клетке. Ее надо покормить, только где лучше: в комнате или на балконе? Непослушные ноги никак не просовывались в штанины, носки не надевались, а бабка нервничала и торопила.

Наконец Ромка оделся. Устремив на него бесцветные глаза, старуха сказанула такое, что он ушам своим не поверил.

– Вот с ним, с дедом Васей, пока поживешь. И чтоб без баловства! – Переминаясь с ноги на ногу, у двери стоял "дед Вася".

– А как же в школу? – тихо спросил Роман.

– Школа подождет. – Добавила: – Так надо.

– Но...

– Никаких "но"!

– А если удрать вздумает? – подал голос старик.

– Вот при нем говорю, – бабка показала пальцем на Романа. – Сажай на цепь.

– Я не собака! – взвизгнул Ромка. – Не собака!.. – На глаза навернулись слезы.

– Не психуй, малыш, не психуй, угомонись, – негромко, со смешком в голосе попытался успокоить его дед, – цепи у меня нет, а вот ремешок и веревочка на всякий случай найдутся.

– Клетку со своей Бескрылкой забери, мне тут возиться с ней недосуг. – Достав из шкафа темный платок, бабка вышла в другую комнату. Роман подошел к столу и, взяв альбом с рисунками, положил его, свернув трубкой, в карман куртки. Вошла бабка и передала завязанную платком клетку с птичкой, потом сунула кулек с семечками.

– Чевой-то ты, Антонина, чепушишь? – сказал дед. – Какую-то клетку придумала, зачем? Давай шустрей, шевелись, некогда мне ждать!

– Не влезай в наши дела, – огрызнулась бабка.

И только тут до Романа наконец дошло, что дед Вася действительно забирает его с собой. Но он не хочет! Громко закричал:

– Никуда не поеду! – и тут же получил звонкий подзатыльник: – Не ори, люди услышат!

– Лучше убей, убей меня, бабушка, но я никуда не поеду, не хоч-у-у!..

Роман кричал, хватался руками за бабкины руки, кофту, юбку, просил, умолял, но старуха была непреклонна.

– Ну чего стоишь – бери его! – крикнула она деду.

Тот подтолкнул Романа к двери и обеими руками стал открывать замок. Как только дверь открылась, Роман рванулся вперед, но зацепился клеткой за ручку и шлепнулся на площадке. Подхватив за воротник куртки, старик приподнял его вместе с клеткой.

– Со мной, Рома, этот номер не пройдет. Слышал, что бабушка сказала? Вот-вот, соображай, а то и веревкой прикручу, и ремешком наподдам. Вот она, веревочка-то!..

Стали медленно спускаться вниз. Вытирая ладонью слезы, Роман оглянулся. Дверь их квартиры со скрипом захлопнулась. Вышли из подъезда, на улице было сыро и пусто. За углом дома их поджидала машина. Дед и Роман сели сзади, дед сказал водителю: "Поехали!"

– Куда? – спросил пожилой водитель.

– Давай на московскую трассу.

– Порядком намотаем, – предупредил шофер.

– Гони, не обижу.

Всю дорогу старик молчал. "Такой же молчун, как бабка", – подумал Роман. У него стали мерзнуть ноги. Сказал об этом деду. "Потерпи, скоро согреешься", – ответил тот и опять умолк. "Молчит молчун, а сам все видит и слышит, – думал Роман. – Вон как хватанул, когда бросился бежать. И куда везет? И почему бабка его отдала? Вспомнил ее слова: "Так надо"... Не-ет, он все равно убежит от этого противного старика. Главное не спешить и хорошенько все продумать".

Выехали за город. Машин на трассе было совсем мало. Свернув в сторону леса, подъехали к окраине небольшого села. Тронув водителя за плечо, дед попросил остановить машину. Потом стал договариваться с ним, сколько тот должен их ждать. Заплатил, похоже, неплохо, потому как водитель несколько раз сказал спасибо.

Шли пешком. Дед свернул на тропу, ведущую к негустому сосновому леску, за которым виднелся высокий забор. "Тут, только тут надо бежать, – решил Роман. – Дед хромой – не догонит. Потом он доберется до города, но пойдет не к бабке, а к отцу. Тот будет рад".

Роман шел впереди, а дед чуть сзади. Шел, где было посуше. Вспомнил о Бескрылке, кольнуло – жива ли? Ведь так долбанулись на площадке! Приостановившись, стал развязывать платок, чтобы заглянуть в клетку, но дед подтолкнул: иди, мол, иди. Куда же ведет?.. Впереди на тропе лежала палка. "Вот дойду до нее и рвану в лесок, а ты, Бескрылка, потерпи". Но, словно читая его мысли, дед вдруг попросил: – Подними-ка, малыш, и подай мне эту палочку.

Роман поднял, отдал и в глаза деду заглянул: хитрые и холодные. Да-а, "побег" сорвался. Скоро забор. Там, где тропа поворачивала к забору, он решился и побежал в противоположную сторону, но тут же уткнулся в другую ограду, проволочную. Что теперь будет? Повернувшись, стал ждать деда: ударит или не ударит? Тот подошел, легко, будто сухую хворостину, сломал палку о колено и бросил в кусты, но бить не стал. Однако предупредил.

– Не зли меня, малыш, а то оч-чень больно будет.

У железных ворот дед Вася вначале переговорил с охранником в пятнистой форме, и тот показал ему на шедшего по двору молодого мужчину в очках. Из разговора с охранником Роман понял, что дед хочет устроиться сюда на работу. "Ну, слава Богу, значит никуда не повезет", – с облегчением вздохнул Роман.

Подошли к очкастому начальнику. Тот долго деда обо всем расспрашивал, затем подвел к КамАЗу с прицепом и познакомил с водителем. Деду велели проехать на машине по двору. Посадив с собой в кабину Романа, он это легко исполнил и остановился там, где ему показали.

Закончилось все тем, что старика на работу приняли. Тот был доволен, но Романа это нисколько не радовало, так как назавтра дед должен был уезжать далеко-далеко за лесом. А его? Возьмет ли с собой или тут оставит? Выйдя со двора, пошли обратно по той же тропе. Водитель легковой машины их дожидался. Дед сказал, чтобы он уезжал, и с Романом пошел по широкой сельской улице. Какие же здесь были маленькие дома и как кругом тихо! Ночевали в одном из домиков с крылечком.

28

Дед тряхнул Романа за плечо. Открыв глаза, мальчик увидел его небритое лицо.

– Поднимайся, поедем, – сказал старик хмуро.

– Куда? – спросил Роман и протяжно зевнул.

– Туда, – ответил дед непонятно и стал надевать серую с широкими замызганными карманами куртку.

– А Бескрылку покормить? – Роман поднялся с постели.

Дед тупо уставился на него.

– Ну, птичку покормить? – нервно пояснил Роман. – Я ее всегда утром кормлю.

– Опосля покормишь, – отрубил старик и, махнув рукой, вышел на улицу.

– В машине она клевать не станет, – захныкал Роман, но спорить было бесполезно, и он начал одеваться. Да и стоило ли спорить, если дед Вася еще вчера пригрозил выбросить птичку вместе с клеткой. Вот же урод – Бескрылку и выбросить! А чем она-то перед ним провинилась? В самом деле – урод: всего-то и надо десять минут, чтобы птицу покормить.

А что он вообще знает о деде Васе? Что тот родной брат его деда и много лет просидел в тюрьме, что работал шофером и когда-то неизвестно где копал могилы? О могилах бабка сама проговорилась. И как же он ему противен! Разве копать могилы мог хороший человек? Почему же бабка захотела, чтобы он пожил с этим стариком? Странно как-то... Роман всегда ел плохо (мать и бабка вечно были этим недовольны), но вчера с голодухи так наелся вареной картошки с хлебом и капустой, что теперь долго не захочет... Где же лучше Бескрылку покормить?

Дед сказал, что дорога будет неблизкая, и больше ни слова. Уезжали со двора, где его приняли на работу. Машину вел молодой добродушный шофер Максим. Он, не в пример старику, разговорчивый. Деда Максим называл Василь Петровичем, с Романом вел себя просто.

Мальчик сидел между мужчинами, держа на коленях клетку с Бескрылкой. Хотелось спать, и, засыпая, подумал, что кормить Бескрылку теперь придется на остановке – дед пообещал, но она будет нескоро.

Обняв клетку, Роман крепко уснул. Спал долго и не слышал, как машина останавливалась и вместо Максима за руль сел дед. Когда Роман проснулся, то не сразу сообразил, где он находится. Потом вспомнил про обещание деда покормить Бескрылку на остановке и с обидой поджал губы: не разбудил, для него Бескрылка – ничто. Сколько же часов они едут? В лобовое стекло машины видна убегавшая назад мокрая дорога, по бокам мелькало то серое, унылое поле, то придорожные посадки деревьев и столбы. В кабине тепло, даже жарко. Отвернув угол платка, Роман заглянул в клетку. Бескрылка сидела на своем обычном месте, ее глазки-бусинки блеснули в его сторону. "И чего я клетку замотал, ей же дышать нечем?" – подумал.

– А ты, Ром, совсем даже неслабо прикорнул, – улыбнулся Максим. – Чего это у тебя там чирикает? Птичка? Я хотел переставить клетку, чтоб не мешала, но ты так в нее вцепился, не оторвать. Что за птица?

– Бескрылка, синичка.

– Так я и думал. А ну-ка, покажи... Дай помогу развязать. – Он быстро развязал узел, платок соскользнул, и Бескрылка запрыгала, зачирикала, крутя во все стороны головой.

– Э-э, да она какая-то кособокая! – удивился Максим. – Кто же ее инвалидкой сделал?

– Кошка, – вздохнул Роман. Сколько раз он отвечал на этот вопрос.

– А ты ее, выходит, спас, так? Мо-ло-дец!

– Не я, отец спас и вылечил, а потом мне подарил.

– Значит, дедушка тебя к отцу везет, да? Видно, хороший мужик твой отец, раз птичку пожалел. Как, Петрович, хороший?

Дед долго собирался с мыслями, вглядываясь вперед (Роман был уверен, что глаза у него в данный момент были злыми), потом, недовольно покряхтев, сказал:

– Хороший-хороший, только ты, парень, слишком любопытный: все-то надо знать, а спрашивается, зачем? – Ехидно хмыкнув, он поглядел на Максима. Взгляд и в самом деле недобрый.

– Что ж плохого, если об отце спросил? – пожал плечами Максим. – Не хочешь – не говори, я не неволю. – И снова повернулся к мальчику.

– А птичка у тебя, Роман, мужественная. В зубах кошки побывать нездорово. – Глаза молодого водителя вдруг радостно заблестели. – У меня, когда был еще не женат, имелись классные голуби, целых три пары! Я их на птичьем рынке по парочке покупал. Голуби были просто бесподобные. Знаешь, рано-рано утречком выпущу их полетать, а они как начнут над домом парить – загляденье. Порхают, порхают в одной точке, потом кругами ходят, а то вдруг падают вниз. Видел, как самолеты то вниз, то вверх? Вот так и голуби: ныряют, будто подбитые. Зрелище – словами не передать! Бывало, задеру голову и смотрю, смотрю, пока шея не заболит.

– Ты случайно, Максим, не в авиации служил? – спросил старик с подковыркой.

– Нет, я моряк. – Парень распрямил спину и подал вперед широкую грудь. – Моряк, – повторил горделиво. Его явно заинтересовала судьба Бескрылки: не отрываясь, смотрел и смотрел на нее. – Слушай, – предложил Роману. – А может, выпустим и чего-нибудь поклевать дадим? Что ей в клетке-то сидеть? Я вот тут газетку постелю и хлебца помельче накрошу.

– Хлеб она клевать не станет, – заявил Роман авторитетно.

– Почему не станет?

– Любит нежареные подсолнуховые семечки. Она их как орешки щелкает. У меня есть немножко.

– Так давай насыпем. Или думаешь, куда-то упрыгает?

– Не упрыгает, но клевать не будет.

– А почему?

– В дороге клевать не будет, уж я-то ее знаю. Вот если остановимся, тогда другое дело.

– Так в чем же дело, можно и остановиться. Как, Петрович, постоим полчасика? Мы в кустики пройдемся, а Роман птичку покормит?

– Вот в Ухабино приедем, там и покормит, а мы с часок отдохнем. – Бросив взгляд на Романа, старик добавил:

– Ты, Ромка, больше ко мне с этим не лезь. Приедем в Ухабино – там и порешим, что к чему.

– Можно и так, – кивнул Максим. – Ну как, "чик-чирик", потерпишь малость? – спросил, нагнувшись к синичке.

– Если малость, то потерпит, – вздохнул Роман.

29

Приехали в Ухабино. Дед Вася припарковал КамАЗ в удобном тупичке и, отдав ключи Максиму, сказал:

– Теперь неплохо самим подзаправиться, да и перед ночной дорогой отдохнуть не помешает. – Покряхтывая, стал вылезать из кабины. – Так как, Максим, насчет пожевать? – спросил, спустившись на землю. – Может, в кафе заглянем, тут есть недалеко.

– Мне жена целую сумку еды напихала, – улыбнулся молодой шофер и, легко спрыгнув вниз, повернулся к Роману.

– А ну-ка, хозяин Бескрылки, сигай ко мне на руки. Да не робей, удержу, а клетку пока оставь на сиденье. Ну, давай, прыгай! Во-от так! – Максим подхватил Романа и поставил на землю.

Подошел дед Вася: глаза прищурены, не то что-то задумал.

– Мы тут сколько прокантуемся?

– Часа полтора-два, а что?

– Дык в столовую надо сходить и на дорожку чего-нибудь подкупить. Пойдешь?

– Да я же сказал, еды хватит. Я машину покараулю, а ты купи лучше пивка, деньги сейчас дам.

– Чай не последний раз видимся. Сколько пива-то?

– Бутылки две-три холодненького. И не тащи с собой Романа. Останешься со мной? – спросил мальчика.

Тот, кивнув, заулыбался:

– Останусь.

– Вот и договорились.

– Нет-нет, Максим, он со мной пойдет! – воспротивился дед. – Я что, покормить мальца не в силах?

– При чем тут – в силах, не в силах? Еды хватит, да и мне с ним веселее будет.

– Сказал нет, значит нет, – недовольно засопел старик. – И потом, я уже говорил: не надо в наши дела лезть, не на-до...

– Да ей-Богу, хотел как лучше, – развел руками Максим. – Но если нельзя, идите, только не надо накручивать. Пиво тоже можешь не брать, сам возьму.

– А я с тобой не пойду! – вдруг крикнул старику Роман. – С дядей Максимом останусь, мы с ним Бескрылку покормим.

– Заткнись! – рявкнул дед. Прихрамывая, он подошел к кабине, достал клетку с птичкой, потом схватил Романа за руку и потащил за собой.

"Псих ненормальный! – подумал о напарнике Максим. – Зачем мальчишку-то дергать? Что за странные отношения!.. – Но, вспомнив наказ начальника цеха во что бы то ни стало привезти дешевый лес, поубавил пыл. – Ладно, как-нибудь после все старому хрену выскажу". – "Что, я сам покормить мальца не в силах?" – передразнил Максим старика.

Однако есть и спать расхотелось. Может, за пивком смотать? А потом и аппетит появится, да и можно соснуть с часок перед дорогой. Дался ему этот хромой старик!

Закрыв дверцу машины на ключ, Максим пошел в сторону вокзала. В Ухабино он раньше не был, а вот дед, возможно, и жил в городке. Он неплохо ориентировался на улицах.

Характер у Максима добрый, в отца. Матери эта доброта не всегда нравилась, иной раз она напоминала сыну известную житейскую мудрость: "Не делай людям добра – не получишь зла". Но Максиму не понятно: как это за добро получать зло? Хотя недавняя стычка с напарником говорила как раз об этом.

Максим зашел в кафе, в продуктовый магазин, купил себе пива и конфет Роману, но мальчика и деда нигде не встретил. Куда же они делись? Может, уже вернулись к машине, а он их тут разыскивает. Но вдруг на противоположной улочке увидел... Да, это были напарник и Ромка, державший в руках клетку с птичкой. Нагнувшись, старик о чем-то разговаривал с водителем легковушки. Потом он силой впихнул мальчишку в кабину, быстро сел сам, и машина уехала. Максим механически запомнил марку и даже номер. Вообще-то он не придал этому особого значения: мало ли куда поехали, возможно, семечек птице купить или еще что. Приедут и сами расскажут. Вернувшись к машине, Максим забрался в кабину, плотно поел, правда, без пива (потом, когда сменится, выпьет), и улегся спать.

Его разбудил сильный стук в окно. Опустив стекло, увидел недовольное лицо своего напарника. Тот спросил:

– Ромка не появлялся?

– Нет, – зевнул Максим. – А что?

– Убежал, стервец.

– И давно?

– Да почти сразу, как в столовку пошли.

– Да ну?! – удивился Максим.

– Вот те и ну! Он вообще такой, глаз да глаз нужен.

"Как же это получается, – подумал Максим. – Убежал "почти сразу", а он сам видел, как дед его в машину запихивал?" Но говорить об этом не стал, вспомнив еще одну житейскую мудрость: "Простота – хуже воровства". Ладно, понаблюдает, что дальше будет. На всякий случай надо не забыть номер машины.

Тем временем Мошнев стоял и рассуждал, что Роман, возможно, уехал к каким-нибудь родственникам, так как обиделся из-за своей дурацкой птицы. У него, мол, уже не раз бывало: чуть что не так – умотает, и ищи потом. "Давай-давай, наводи тень на плетень, только ничего из этого не выйдет", – думал Максим. Вслух же сказал:

– Но ведь ехать пора. Как быть?

– Поедем, не буду же я бегать по улицам и искать его.

– А как же Роман?

– Найдется, объявится потом у кого-нибудь из родственников.

Вскоре выехали. Машину вел Максим. Мошнев сидел рядом и подремывал. Максим думал, что "побег" Романа и объяснения по этому поводу выглядят довольно странно и неубедительно. "Сказать бы ему сейчас: ну чего ты, старый, лапшу мне на уши вешаешь, ведь я же сам все видел!" И как бы он после этого себя повел? Но пока все останется как есть: вопросов задавать Максим не станет, тем более о том, что недавно своими глазами видел. Интересно, чем все это кончится? А может, Роман и правда убежал к кому-нибудь из родственников? Ясно одно– придирчивого деда Ромка терпеть не мог.

30

Месяца за два до выхода на свободу Хромой получил письмо от Антонины Мошневой. Письма от нее были хотя и редко, но об основных изменениях в ее жизни Василий был в курсе. Повертев в руках конверт, отошел в сторонку, надорвал его и стал читать. А прочитав, так и не понял, зачем он вдруг потребовался бывшей зазнобе? Антонина интересовалась, когда у него кончается срок, и просила срочно приехать, так как нуждается в его помощи. Для Хромого это выглядело довольно странно: когда заканчивается срок, он ей писал. Кроме того, в конце была настораживающая приписка, чтобы письмо порвал, а свой ответ слал на почтамт, до востребования. Перечитав несколько раз небольшое послание Антонины, он его порвал и стал думать: что бы все это могло значить? Всегда спокойная и уверенная в себе Тоня-Антонина – и вдруг такая несуразица! Думал долго, но так ни до чего и не додумался. Прошло время, и он о просьбе Антонины подзабыл, а вспомнил, лишь когда вышел за ворота колонии. Поехал к ней не сразу: надо было кое-куда заскочить, кое с кем встретиться, чтобы деньжат заиметь, а уж потом, взяв билет на самолет, полетел к Антонине. Мысли в дороге путались: то, что брательник в тюрьме загнулся, он знал, что племянница сдуру мужа за решетку упрятала, тоже. Знал и о других событиях в семье покойного брата, а потому терялся в догадках: зачем это он ей так срочно понадобился? Ведь написала, что если не приедет, то ей хоть руки на себя накладывай. А Антонина – старая любовь, и в воровской, изломанной душе что-то к ней еще теплилось.

Приехал на попутке рано утром, машину на всякий случай придержал. Поднявшись пешком на нужный этаж, постоял, чтобы отдышаться, сердце-то ни в дугу, потом нажал на кнопку звонка. Антонина открыла не сразу, а лишь после того, как убедилась, что это он. Пропустила в тесный коридор и со словами: "Ах, Василь!", – рывком подалась к нему и сухими губами поцеловала в щетинистый подбородок, после чего ноги ее подкосились. Придерживая ослабевшую Антонину, Мошнев стоял как истукан и тихо повторял: " Ну ты че, Тоня, ну ты че?.."

Почему-то вспомнилось детство. Она его давно-давно называла Васильком и смеялась. "Какой же я Василек? – говорил он. – Я преданный тебе кобелек. Охраняю..." Она же смеялась: "Выдумаешь тоже!.." – "Кто же я теперь? – вздохнул Хромой. – Старый и никому не нужный, бродячий пес..."

Потом Антонина торопливо отвела его на кухню и покормила, даже бутылку водки на стол поставила. Но пить он не стал, а ел и думал. Уж такая, видно, у каждого человека психология: не успокоится, пока не узнает, в чем же дело. Он думал: что же подсуропит ему Антонина? А она глядела на него и тоже думала. Хромой склонялся больше к тому, что потребовался из-за Тамарки, небось опять что-нибудь отколола. Любимица, красавица, "ангелочек" Тамарочка за последние годы, он это знал по письмам, приносила Антонине больше мороки, чем радости. Для матери она была не мед. Горе, что дочь пропала, но куда денется, не иначе как загуляла?

Наконец молчанка закончилась, и Антонина еле слышно сказала, но... такое, что Хромой ушам не поверил.

– Ты, это... в своем? – Он постучал широкой ладонью по морщинистому лбу.

– В своем, в своем, – быстро и нервно ответила Антонина, продолжая мрачно глядеть на него.

– И куда же хочешь сбагрить?

– Сама не знаю, – ответила Антонина, – но куда-нибудь подальше, чтобы не сразу нашли.

– В Красновку или к другим родичам, как я понял, нельзя, – догадливо мыслил Хромой.

Поджав губы, Антонина кивнула.

– Сожительницам моим оставлять, выходит, тоже опасно, проверят и найдут. Растолкуй хоть толком, чего боишься.

– Не пытай, опосля узнаешь. Помоги.

– И милиция искать станет? – недовольно засопел Хромой. Он не хотел этого, ведь только-только вышел из зоны. Антонина с обреченным видом вновь закивала.

– Когда же брать? – Хромой думал, что хотя бы день-два будет "на раскрутку", но нет.

– Как разбужу, сразу, пока темно.

– Ну, подруга, ты даешь! – воскликнул Хромой. – Как же потом знать-то будешь?

– Через Настю, племянницу из Красновки. Но после, сразу к ней не надо.

– Угу, угу, баба вроде не болтливая. Тогда давай, буди внучка своего, – Хромой встал и пошел в туалет. – Хорошо, что машину задержал, – сказал, приоткрыв дверь.

– Поможешь – век не забуду, – все с той же обреченностью в голосе сказала Антонина.

– Ладно, нам ли считаться?

– Дарственную тебе и Ромке на квартиру подпишу.

– Ты никак умирать собралась?

– Все может быть, – и Антонина пошла будить Романа.

31

А с Романом в Ухабино случилось то, что и должно было случиться. Мошнев дал Антонине «слово», и он его сдержал.

КамАЗ с прицепом, разрезая фарами ночную темь, легко мчался по трассе. За рулем был Максим, по правую сторону от него развалился Мошнев. В кабине тепло, оба молчали. Мошнев думал, как он легко, а главное – надежно определил внука Антонины. Он долго ломал голову, куда его деть, и наконец вспомнил о семье старого друга, вместе с которым когда-то грабанули магазин. Друга давно нет в живых, сгорел от туберкулеза, а вот с его семьей Мошнев связь поддерживал, и там его всегда встречали по-доброму. Местечко что надо. Сыновья друга жили рядом с кладбищем. Вряд ли кому взбредет в голову искать Романа именно здесь. Мошнев доволен. Теперь осталось самое малое – закупить подешевле лес. Есть и еще одна мысль: можно б было неплохо подзаработать. Нет, не то, что за рейс должны заплатить; он имел в виду совсем другое. Но для этого следовало склонить на свою сторону Максима. Удастся ли?

– Может, подменить? – спросил напарника.

– Рано еще, часика через два.

– Тогда малость прикорну. – Мошнев стал устраиваться и нащупал руками бутылки с пивом.

– О-о, пивко, а я замотался и купить позабыл. Извини.

– Чего мотался-то?

– Дык все Ромку искал, искал. Удрал пацан. Может дашь одну, верну вдвойне?

– Бери, жалко что ли.

Мошнев ловко открыл бутылку и стал жадно пить. Выпив пиво, привалился к сиденью и почти сразу уснул.

"Ну и типоза, – глядя на напарника, думал Максим. – Брешет и не поперхнется: искал, бегал, замотался. Кого искал? Давай-давай, ври, а я сыграю под дурачка. Но куда же он подевал Романа? Хороший паренек, и синичка – просто умница. Как ловко она прыгнула ему на плечо и у ушка что-то по-своему зачирикала. Роман улыбается, крутит головой, говорит, что спрашивает, когда приедем. Между Романом и дедом явные нелады, оба друг друга не выносят, и мальчишка так уходить с ним не хотел..."

Машин на трассе становилось все меньше. Скоро полночь. Начал моросить мелкий весенний дождь, по стеклу зашуршали дворники. Пора будить старика, хватит дрыхнуть. Но тот, будто подслушав его мысли, проснулся сам. Какое-то время отходил ото сна, то высовывал голову за стекло дверцы, то шевелил плечами и зевал. Почесал макушку:

– А знаешь, Максим, ведь нам с тобой можно неплохо подзаработать.

– Так в чем же дело?

– В твоем согласии.

– Только и всего? Считайте, уже согласен. Лишние деньги в семье никогда не помешают. Верно?

– Я знал, что ты мужик с головой.

– Заработать-то где и как можно?

– А куда вот едем, там и сколымим. – Хромой стал объяснять, что, задержавшись на пару-тройку дней, на лесоповале можно купить по дешевке лес, а потом вывезти и выгодно продать. Он знает, как это провернуть.

Делая вид, что предложение его заинтересовало, Максим задумался. Потом спросил:

– А как с деньжатами? За что покупать?

– Так тебе ж начальник дал гроши, вот на них и купим, а потом продадим и еще купим. Если несколько раз провернем – барыш, скажу откровенно, будет немалым.

– Как бы самим с пустыми карманами не вернуться?

– Голову не ломай, все будет как надо.

– Тогда согласен, – кивнул Максим. Отказываться он не стал, зачем настраивать напарника против себя? Да и начальник перед отправкой просил изучить все варианты по закупке леса. Что он теряет? Не удастся продать – повезут лес домой. В принципе, такое предложение для него не новость. Этим кое-кто уже занимался, но потом работы лишились. Начальник цеха просчитывает каждый затраченный день, его не обманешь, однажды он даже неожиданно с проверкой нагрянул. Но тут совсем другой случай.

32

Утром Сергею позвонил начальник столярного цеха и бодрым голосом известил, что КамАЗ вернется через три дня. С его слов, Мошнев в этой поездке постарался неплохо: лес закуплен хороший, причем недорого. А вот дальше замялся...

– Что еще передавал вам водитель? – спросил Сергей, предчувствуя услышать неприятность. Тот, помявшись, наконец поведал, что мальчишка от старика сбежал, а подробности они расскажут, когда вернутся. Расстроенный Сергей зашел к Шилову. Тот от дурной новости схватился за голову. Стали думать, что же делать? Решили сразу спешки не устраивать, а дождаться приезда Максима с Мошневым, выслушать их, а уж потом определяться, что делать. Сунцову о побеге сына говорить не стали. Словом, звонок задал больше тревожных вопросов, чем ответов на них. Почему, к примеру, Мошнев взял в поездку Романа, а уследить за ним не смог? А если этот побег им подстроен? Да скорее всего, так оно и есть. Во всяком случае, поступки Мошнева непонятны: на работу устроился здесь, а не где-нибудь подальше, после побега Романа преспокойно возвращается обратно, а мог бы и не приезжать. Что его тут держит?

Томительно долго тянулись три дня ожиданий. Что бы Сергей ни делал, какой бы вопрос ни решал, не давали покоя мысли о пропавшем Романе. Где он, что с ним?

...Еще раз уточнив с вечера время прибытия КамАЗа, встречать его утром выехали Шилов, Никитин и начальник столярного цеха. Брать Сунцова не стали, при встрече с Мошневым тот мог все испортить. Поставив машину на взгорке, откуда неплохо просматривалась автотрасса, стали ждать.

– А вдруг не приедут? – спросил Сергей начальника цеха.

– Максим – водитель аккуратный, уж если сказал, то приедет.

– А не проморгаем?

– Местечко удобное, а свой КамАЗ я из сотен таких же машин отличу.

Ждали долго, обговорили все, и не раз, а начальнику цеха Шилов буквально по полочкам разложил: как остановить машину и что сказать, предупредил, что оба водителя должны непременно выйти из кабины. Шилов опасался, что Мошнев мог рвануть на КамАЗе куда-нибудь по лесной дороге, догоняй его потом. И чем больше ждали, тем больше волновались.

– А, во-он и мой керогаз коптит, – повеселевшим голосом сказал начальник цеха.

– Где? Где коптит? – встряхнулись Шилов с Никитиным, вглядываясь в широкую ленту автотрассы.

– Под горку пошел, во-он идет с прицепом, я его по голубой полосе всегда узнаю. Слава Богу, наконец-то...

– Всем приготовиться, – сказал Шилов. – Действуем, как и договорились. Вам, – посмотрел на начальника цеха, – можно выходить. Не забудьте, водители должны покинуть кабину.

Разгоряченная машина, свернув чуть вправо от асфальтового покрытия, словно недовольная, что ее остановили, замерла перед начальником цеха. Подойдя к кабине, тот весело поздоровался с водителями и "по-военному" попросил их доложить "оперативную обстановку".

За рулем был Максим. Выключив движок, но не забрав ключи, он спрыгнул вниз, в то время как Мошнев, словно предчувствуя неладное, вылезать из машины не спешил. Но и он все же спустился. Пока Максим докладывал шефу о том, как съездили, Шилов, достав служебное удостоверение, представился Мошневу. Тот был явно растерян: нервно задергал плечами, закрутил головой. Наконец, чуть заикаясь, выдавил:

– Ничего не пон-нимаю.

– Вы – Василий Петрович Мошнев, брат мужа Мошневой Антонины Андреевны, так?

– Да, брат, но он давно, того... умер.

– А где внук Мошневой, которого вы забрали с собой?

– При чем тут внук? Я что, арестован, и это допрос?

– При том, Василий Петрович, что Антонина Андреевна заявила о пропаже внука, а он, оказывается, был с вами.

– Но ведь мальчишка и в самом деле от него сбежал? – сказал начальник цеха и посмотрел на Максима. – Я верно сказал?

– Да, Василий Петрович пошел с ним в кафе, а тот дал деру, – подтвердил парень.

– Где это случилось? – спросил Сергей, стоявший рядом с Мошневым и наблюдавший за ним.

– В Ухабино.

– А как все-таки Роман оказался с вами? – спросил Шилов.

– На этот вопрос отвечать не буду! – психанул Мошнев.

– Зачем же темнить и говорить неправду? – пожал плечами Шилов. – Нам, как сами понимаете, надо разобраться в исчезновении мальчика и, прежде всего, в том, кто в этом повинен?

Дальше события развивались так: Шилов с Мошневым уехали в отдел, а Сергей завернул в столярный цех, чтобы поговорить с Максимом.

...Когда Сергей узнал от Максима, что тот видел, как Мошнев втолкнул Романа в "Волгу" и даже запомнил номер машины, он тут же позвонил Шилову. Но тот в отдел еще не вернулся. Сергей слушал водителя, периодически набирая номер телефона своего наставника. Важно сообщить ему это до допроса Мошнева. Наконец дозвонился.

– Слушаю, – ответил Шилов.

– Это я, товарищ капитан, – выдохнул Сергей.– Вы Мошнева еще не допрашивали?