Текст книги "Injectio платины 3 (СИ)"

Автор книги: Анастасия Анфимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Она как раз блаженствовала на постели, совершенно ни о чём не думая, когда в дверь нетерпеливо постучали.

– Кто там? – встрепенулась Платина, пулей вскакивая с кровати, потому что, если старшая госпожа застанет её "в праздности", то не миновать длительной нотации или даже окрика. Особенно с учётом того, что хозяйка дома имела привычку входить в её комнату, не дожидаясь разрешения.

К счастью, этот гость оказался не столь бесцеремонен.

– Это я, – отозвался знакомый голос.

Девушка бросилась к выходу и, рывком распахнув дверь, едва не бросилась на шею своей единственной подруге, вовремя вспомнив, что здесь подобное не приветствуется.

– Здравствуйте, госпожа Сабуро! Вы даже не представляете, как я рада вас видеть!

– Я тоже, Ио-ли, – отвесив поклон, улыбнулась монашка.

– Проходите, пожалуйста, – радушно пригласила её Платина.

Шагнув через порог, женщина пристально оглядела комнату.

– А у вас уютно.

– Щедрость нашего господина безгранична, – вскричала путешественница между мирами, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал как можно искреннее. Всё-таки у себя дома она не привыкла к подобного рода славословием в адрес кого бы то и чего бы то ни было. Поэтому ей приходилось внимательно следить за собой, чтобы вовремя погасить невольно прорывавшуюся иронию. Здесь такого не поймут.

Пряча смущение, она обратилась к выжидательно застывшей служанке.

– Оки, принеси нам чаю.

– Слушаюсь, самая младшая госпожа, – пискнула девочка, исчезая за дверью.

– Садитесь, Амадо-ли, – предложила хозяйка комнаты, указывая на резной табурет.

– Учите имена родичей? – спросила гостья, кивнув на разложенную на столе книгу.

– Приходится, – вздохнула девушка.

– Это очень важно, Ио-ли, – наставительно проговорила сестра начальника уезда. – Самое главное в жизни человека – это семья. Все родственники должны держаться вместе, помогать и поддерживать друг друга. Только так можно добиться почёта и процветания.

В ответ на эту речь Платина только молча кивала головой, давая собеседнице возможность высказаться.

Внезапно та подалась вперёд и почти шёпотом спросила:

– Вы ещё переписываетесь с господином Хваро?

– Нет, Амадо-ли, – сокрушённо вздохнула девушка. – Я пока не придумала, как это сделать.

– И не надо, Ио-ли, – вроде бы строго, но с явно просительными интонациями в голосе заявила старшая подруга. – Здесь за вами следят слишком много глаз. Если он действительно любит вас так, как вы говорите, то потерпит немного и без ваших писем.

– А вы не могли бы… – робко заикнулась хозяйка комнаты.

– И не надейтесь! – сурово сведя брови к переносице, оборвала её гостья. – Довольно и того, что я никому не рассказала о вашей авантюре!

– Да я не очень-то на вас и рассчитывала, – обиженно проворчала Платина, но видя, что её слова сильно задели собеседницу, поспешила перевести разговор на другую тему: – Вы что-нибудь узнали о невесте Хваро?

По-видимому, её лицо сейчас имело какое-то весьма специфическое выражение, потому что суровая монашка вдруг тихо рассмеялась.

– А о нём самом послушать не хотите?

– А есть что? – сейчас же встрепенулась Ия, отвечая вопросом на вопрос.

– Успокойтесь, – женщина мягко положила ей руку на плечо. – Все, кто знаком с бароном, говорят о нём только хорошее. Он не просто богат, образован и хорошо воспитан, но ещё и храбр, как подобает истинному дворянину. Уже здесь, в Букасо, он успел поучаствовать в поединке. Вы, конечно, знаете, что они запрещены законом, но даже священная воля Сына неба не мешает некоторым горячим головам решать споры с помощью меча. Господин Кеило Тохано, младший брат рыцаря Туво Тохано, как-то пренебрежительно высказался о господине бароне в его присутствии. Хваро вызвал его на поединок и тяжело ранил.

Вспомнив свою прогулку с Хваро и его почтительный разговор с рыцарем Ино, девушка подумала, что этот Тохано ляпнул уж что-то совершенно непотребное, раз барон решил с ним драться.

– Вы можете гордиться любовью такого человека, Ио-ли, – продолжила собеседница.

Платина смутилась, чувствуя, как в душе поднимается тёплая волна удовольствия и гордости, словно это она сама победила в поединке.

В это время вернулась служанка.

Терпеливо дождавшись, когда она выложит чашечки на стол, хозяйка приказала:

– Ступай на двор и пересчитай камни у пруда.

– Какие камни, самая младшая госпожа? – растерянно переспросила Оки, а монашка удивлённо вскинула брови.

– Все, что касаются воды, – терпеливо, но всё же чуть повысив голос, пояснила Ия. – Да не торопись, три раза пересчитай, чтобы не ошибиться.

– Слушаюсь, самая младшая госпожа, – испуганно пролепетала девочка.

– Зачем это вам? – заинтересовалась гостья.

– Чтобы не подслушивала, – усмехаясь, пояснила хозяйка комнаты. – А то меня уже один раз отчитали, когда я просто выставила её из комнаты.

– Кто же это сделал? – спросила сестра начальника уезда.

– Вторая госпожа наложница, – проворчала девушка. – Сказала, что служанка должна сопровождать меня повсюду.

– Хотя Ошо-ли и не блещет умом, в данном случае она права, – величественно кивнула собеседница и лукаво усмехнулась. – Только что вы ответите, когда она спросит, зачем вам понадобилось число камней?

– Скажу, что поспорила с вами, – ни на минуту не задумываясь, выпалила Платина. – Вы говорили, что их больше ста, а я – что меньше.

– Те, кто отказался от мирских радостей, не спорят, – нахмурилась монашка.

– Так мы же не на деньги спорим, – беспечно отмахнулась приёмная дочь начальника уезда. – А для проверки наблюдательности. Да, может, ещё никто и не спросит? Лучше расскажите, что вы узнали о Изуко Канако?

– К сожалению, немного, Ио-ли, – покачала головой подруга. – Вроде бы обычная девочка из богатой благородной семьи. Отец её очень любит и балует дорогими подарками. Поговаривают, что Изуко пишет картины и сочиняет стихи. Я не видела ни того, ни другого, поэтому не могу сказать, насколько она талантлива. Но отец считает дочь очень одарённой и даже нанимал для неё знаменитого учёного из Хайдаро. Он вроде бы прожил у них в замке целый год, обучая её поэзии и живописи. У самого рыцаря Канако, кроме жены, ещё четыре наложницы. Было семь, но двух он подарил…

– То есть как подарил?! – встрепенулась жадно ловившая каждое слово Платина. – Это что же, Хваро сможет и меня взять и отдать кому-нибудь?

– А вы этого не знали? – вскинула брови собеседница. – Разве я вам не говорила, что господин – полный властелин в своей семье и вправе распоряжаться судьбой каждого её члена?

– И старшей госпожи? – решила окончательно прояснить ситуацию девушка.

– Разумеется, – величественно кивнула монашка. – Вечным небом установлено, что Сын неба господствует над подданными, дворяне над простолюдинами, родители над детьми, мужчина над женщинами. Он – небо, мы – земля. Он ведёт, мы идём.

Путешественница между мирами резко погрустнела. Она давно знала, что попала в общество, где безраздельно царит дремучий патриархат и кондовый домострой. Но сейчас перед единственной подругой не стала притворяться, позволив себе немного расслабиться и побыть самой собой.

Понимая её чувства, женщина ободряюще улыбнулась.

– Не переживайте, Ио-ли. Уверена, вы с Хваро проживёте всю жизнь в согласии и гармонии. И ещё хочу сказать, что если господин вдруг дарит кому-то наложницу или, не дай Вечное небо, жену, да даже простого слугу дурному человеку, он теряет лицо в глазах окружающих. Его не принимают в обществе равных, над ним смеются и в конечном счёте презирают. Для благородного человека это хуже смерти. А рыцарь Канако пользуется всеобщим уважением. Значит, он отдал своих наложниц достойным людям.

– Понимаю, Амадо-ли, – криво усмехнулась девушка, ничуть не успокоенная этими словами, но спорить не стала, вернув разговор к гораздо более интересующей её теме: – Вы сказали, что, кроме супруги, ещё четыре наложницы, а было семь. Двух он подарил. Куда ещё одна делась?

– Стала супругой, – терпеливо пояснила монашка. – Мать Изуко умерла три года назад. И первая госпожа наложница стала старшей госпожой. У Изуко три брата и пять сестёр. Старший, наследник отца, живёт вместе с ними в замке. Младшие, рождённые от наложниц, учатся в Хайдаро. Изуко с сёстрами редко бывают в городе.

Слушая вроде бы обстоятельный рассказ подруги, Ия с огорчением поняла, что, по сути, не узнала о невесте Хваро ничего нового.

– Правда, некоторые говорят, что Изуко очень горда и даже спесива, – словно бы извинилась сестра начальника уезда. – Но ту женщину, которая мне это сказала, саму нельзя назвать образцом добродетели.

– Поживём, увидим, – озабоченно пробормотала Платина, только сейчас начиная по-настоящему понимать, на что она решилась, согласившись стать наложницей Хваро. Да, он её любит, но насколько хватит его чувств? Особенно, если главная жена будет всё время "капать на мозги", придумывая всё новые гадости про любимую наложницу.

Здешних девчонок из богатых и знатных семей чуть ли не с пелёнок учат тёмному искусству гаремной интриги, а путешественница из другого мира в ней совершенно ничего не понимает.

"Если не получится поладить – придётся драться, – с очевидной ясностью поняла Ия, крепко сжав зубы. – Но Хваро я ей так просто не уступлю. Ещё посмотрим, кто кого сожрёт!"

От тяжких раздумий её отвлёк горячий шёпот подруги:

– Три дня назад в монастырь приехали люди господина Индзо.

– Кого? – встрепенулась Платина, но тут же вспомнила фамилию несчастной женщины, погибшей на маноканской дороге. – То есть, кто они такие?

– Десятник Медоко Генро и ещё пятеро воинов, – многозначительно пояснила собеседница. – Господин Деберо Индзо прислал их с северной границы, выяснить судьбу своей жены.

"И тех бабок, что она везла", – мысленно добавила девушка, спросив:

– Что вы им сказали?

– То, что велел господин, – с нажимом ответила сестра начальника уезда. – Думаю, эти люди вряд ли вас побеспокоят, но всё же имейте ввиду.

– Хорошо, – озабоченно нахмурилась Ия. – А где они сейчас?

– Не знаю, – тяжело вздохнула монашка. – Наверное, в Тотогаринском логу. Только теперь его уже "проклятым" называют. Туда свезли кости тех, кого сожгли на маноканской дороге. Господин хочет поставить там храм или часовню богу мертвецов и кладбищ Бандру, но пока в уезде слишком много других забот.

– Они не найдут там то, за чем приехали, – прошептала хозяйка комнаты.

– Я знаю, – не стала возражать гостья, наставительно напомнив: – И господин знает. Но нас с вами это больше не касается. Пусть ищут тех солдат, что стояли на посту. А мы к этому не имеем никакого отношения.

– Разумеется, Амадо-ли, – с готовностью согласилась путешественница между мирами, не имевшая никакого желания влезать в ещё одну историю.

– Как дела в монастыре? – после короткого неловкого молчания поинтересовалась она. – Вы всё ещё одна?

– Уже нет, – печально улыбнулась монашка. – В обитель пришли три женщины. Все их близкие умерли от петсоры. Идти им некуда, и они решили посвятить остаток жизни служению милосердной Голи. Мы вместе насыпали холм на могиле сестёр, провели поминальную службу. Мастера, которых прислал брат, уже начали ремонт. Но дел ещё очень много, поэтому я здесь надолго не задержусь.

Её речь прервал деликатный стук.

– Кто там? – на правах хозяйки откликнулась Ия.

– Это я – Оки, – ответили с веранды.

– Заходи, – разрешила приёмная дочь начальника уезда.

Войдя в комнату, девочка отрапортовала, глядя в пол:

– Возле пруда девяносто семь камней, самая младшая госпожа. Как вы и приказали, я три раза пересчитала.

– Хорошо, – кивнула Платина. – К тебе кто-нибудь подходил? Что-нибудь спрашивал?

– Нет, самая младшая госпожа, – сказала Оки.

– Ещё лучше, – усмехнулась девушка, торжествующе посмотрев на старшую подругу.

Та только покачала головой и возвела очи горе.

– Амадо-ли, праздник фонарей уже через два дня, – озабоченно проговорила Платина. – Когда же господин проведёт церемонию удочерения?

– Завтра, Ио-ли, – улыбнулась гостья. – Уже завтра. Старшая госпожа сама хотела вам сказать. Но, думаю, она не обидится, если это сделаю я.

– И как всё пройдёт? – с жадным любопытством спросила хозяйка комнаты.

– В домашнем храме господин представит вас духам предков, – солидно откашлявшись, принялась объяснять сестра начальника уезда. – Потом он проведёт специальное жертвоприношение, попросит их считать вас членом нашей семьи, помогать, наставлять и просить для вас милости у Вечного неба. Вы окажете им почтение, девять раз опустившись на колени. Господин впишет вас в семейные записи, затем перед лицом живых и мёртвых объявит ваш статус. С этого момента вы официально считаетесь приёмной дочерью Бано Сабуро.

– А где этот храм? – продолжила расспрашивать девушка.

– Я и так уже многое вам сказала, Ио-ли, – осуждающе покачала головой монашка. Пусть хоть что-то будет для вас сюрпризом. И не переживайте, далеко идти не придётся.

"Вот вредина!" – обиженно надула губы Платина.

Словно не замечая её реакции, старшая подруга посмотрела на раскрытую родовую книгу и лукаво улыбнулась.

– Давайте проверим, насколько хорошо вы выучили имена наших родичей? Как звали благородного отца нашего господина?

– Таудо Сабуро, Амадо-ли, – тут же ответила хозяйка комнаты, отметив, что собеседница не назвала его "моим отцом".

Столь же безошибочно она назвала имена деда, прадеда и двух дядей своего приёмного отца.

Убедившись, что девушка добросовестно отнеслась к изучению своей новой родословной, гостья стала с тревогой рассказывать о том, как быстро приходят в запустение вымершие деревни.

Пользуясь отсутствием хозяев, ушлые гости из не пострадавших от эпидемии мест вывозят буквально всё: от ещё уцелевших сельскохозяйственных орудий до стройматериалов от разобранных построек. Малочисленным патрулям стражников просто не под силу справиться с таким количеством мародёров.

Ия, привыкшая в своём мире и к более трагическим новостям, заметила, что власти слишком рано отвели войска, составлявшие "стену мечей".

Нахмурившись, старшая подруга хотела то ли возразить, то ли напомнить Платиной, что та вновь ведёт себя неподобающе, столь резко высказываясь о подобный вещах, но тут в дверь постучали.

Узнав о появлении монашки, в гости пришли вторая и третья наложницы. Разумеется, беседовать насколько-нибудь серьёзные темы в их присутствии Амадо Сабуро не стала.

Служанки принесли чай со сладостями, и разговор закрутился вокруг предстоящего праздника. При этом сама хозяйка комнаты всё больше помалкивала и улыбалась.

В тот день девушке пришлось ещё раз повторить имена достославных предков Бано Сабуро и его благородных родственников, когда комнату посетила старшая госпожа.

Держась так, словно ей ничего неизвестно об их разговоре с монашкой, хозяйка дома уведомила Ию о том, что церемония удочерения назначена на завтрашнее утро.

Принимая предложенные правила игры, Платина постаралась как можно правдоподобнее изобразить удивление, горячо поблагодарив супругу начальника уезда за радостную новость, а его самого за высокую честь.

Второй раз выслушав рассказ о порядке проведения ритуала, она поинтересовалась, как ей подготовиться к столь значимому мероприятию?

– Вам ничего не нужно делать, Ио-ли, – покачала головой собеседница. – Достаточно, если вы и дальше будете вести себя столь же благовоспитанно и не разочаруете господина в его решении.

Однако, замолчав, гостья посмотрела на хозяйку комнаты с таким видом, что той показалось, будто она не прочь продолжить свою речь.

– Но всё-таки, старшая госпожа, – попыталась окончательно прояснить ситуацию путешественница между мирами. – Этот день так много для меня значит, что я бы тоже хотела как-то отметить его.

– Ну, если вы настаиваете, Ио-ли, – с преувеличенной неохотой вздохнула женщина. – То какой-нибудь скромный подарок мог бы порадовать нашего господина и продемонстрировать ваше почтение к нему.

Слова супруги начальника уезда подействовали на девушку, как удар большой пуховой подушкой: мягко, но оглушающе.

Очередной раз она почувствовала себя полной дурой. Уже зная, что здесь повсеместно принято дарить подарки старшим, причём как в семье, так и на службе, не смогла додуматься до такой простой вещи!

Только где взять подарок? Вручить что-нибудь из своего мира? Вряд ли приёмный папаша одобрит подобный сувенир. Да и нет у неё ничего мужского, хоть бы ножик перочинный завалялся…

Купить какую-нибудь безделушку она не может. На базар не пускают, да и денег нет. Если бы оставалось побольше времени, Платина, возможно, что-нибудь и придумала. Да ту же вышивку. Но с её навыками за один вечер нечего и пытаться изобразить что-то сколько-нибудь приличное.

Только почему подруга ничего ей об этом не сказала? Могла бы заранее предупредить.

Поймав снисходительно-насмешливый взгляд гостьи, хозяйка комнаты, вскочив с табурета, отвесила низкий поклон.

– Увы, старшая госпожа, завтра я ничего не смогу подарить господину. Мне очень стыдно за своё невежество. Клянусь Вечным небом, навсегда запомнить свой проступок и никогда больше не допускать ничего подобного. Я безмерно благодарна нашему господину, и лишь недостаток воспитания мешает мне продемонстрировать ему свои чувства.

– Вы ещё слишком молоды, Ио-ли, – с видом полнейшего превосходства усмехнулась собеседница. – И слишком мало времени прожили в дворянской семье. Госпожа Андо хорошо потрудилась, но дала лишь самые общие представления об этикете. Теперь я сама буду следить за вашим воспитанием и сделаю из вас настоящую благородную девушку.

– С радостью буду следовать вашим мудрым указаниям, старшая госпожа! – выпалила приёмная дочь начальника уезда, продолжая мысленно костерить монашку.

– А подарок господину вы сможете подарить в любое время, – милостиво улыбнулась Азумо Сабуро. – Только предварительно посоветуйтесь со мной.

– Непременно, старшая госпожа! – клятвенно пообещала хозяйка комнаты и, проводив гостью, перевела дух.

Какое-то время после её ухода путешественница между мирами ещё горько пеняла подруге за то, что та не подсказала сделать подарок главе семейства, и даже хотела идти её искать, чтобы высказать свои претензии, но скоро начала успокаиваться.

А когда, умывшись, принимала из рук Оки полотенце, внезапно подумала: "Амадо рассказала мне о брате всё, что посчитала нужным. Времени для разговоров у нас было много. О чём мы только не болтали! Но ни в лесу, ни здесь о подарке для него она даже не заикалась. Может, не так уж он и надо? А старшая просто докопалась, чтобы показать, какая я дура? Очень может быть. Ну, если так, то нечего и париться, и жути нагонять. Обойдётся завтра папаша без подарка. На день рождения что-нибудь соображу. Или ещё на какой праздник? Здесь их много".

Окончательно перестав переживать по этому поводу, она, сама не зная зачем, легонько щёлкнула служанку по носу, а когда та удивлённо уставилась на неё, довольно рассмеялась.

То, что супруга начальника уезда придаёт большое значение предстоящей церемонии, подтвердилось рано утром, когда Платину разбудила Угара.

Видимо, зная о недостаточной квалификации Оки, старшая госпожа прислала её, чтобы привести Ию в надлежащий вид.

Девушка торопливо умылась и уселась перед зеркалом.

Пока её собственная служанка относила грязную воду и мыла ночной горшок, Угара лично расчесала волосы самой младшей госпожи, то ли искренне, то притворно восхищаясь их мягкостью и цветом.

Когда Оки вернулась, старшая коллега строго спросила, где в комнате хранится косметика?

Девочка быстро принесла и разложила на туалетном столике немногочисленные баночки.

Скорбно покачав головой, Угара скомандовала:

– Смотри и учись, как делать свою госпожу ещё красивее.

– Да, почтенная Угара, – поклонилась Оки. – Я буду следовать вашим мудрым указаниям.

"А ничего так макияж, – мысленно усмехнулась путешественница между мирами, пристально разглядывая своё отражение в полированном металле зеркала. – Умеют, когда захотят. Конечно, не вамп, скорее смесь этнического со свадебным. Так торжество, как никак".

Её размышления прервал негромкий стук в дверь. Хозяйка дома в своей обычной манере вошла, не дожидаясь формального разрешения.

Отстранив хлопотавшую вокруг неё служанку, Платина попыталась подняться, чтобы отвесить положенный по этикету поклон. Однако гостья предупреждающе махнула рукой.

– Сидите, Ио-ли. Угара ещё не закончила.

– Спасибо, старшая госпожа, – поблагодарила девушка, вновь уставившись в зеркало.

Окинув её причёску критическим взглядом, супруга начальника уезда эффектным жестом протянула руку, в которую Икиба тут же вложила продолговатую лакированную коробочку.

– Это мой подарок, Ио-ли. Я хотела вручить его на праздник фонарей, но сегодняшний день для вас гораздо важнее.

Приняв шкатулку, Угара продемонстрировала Платиной её содержимое.

На тёмно-синем шёлке блестела длинная серебряная шпилька с ярко-алым камешком размером с лесной орех.

– Я недостойна подобной щедрости, старшая госпожа! – как и положено в таких случаях принялась отнекиваться девушка, с интересом разглядывая подарок.

– Вы член семьи благородного Бано Сабуро и должны выглядеть соответственно своего статуса, – благожелательно улыбнувшись, наставительно проговорила собеседница и повелительно кивнула Угаре, которая тут же вставила шпильку меж прядей аккуратно уложенных волос Ии.

– Благодарю вас и нашего господина за великолепный подарок, – старательно изображая смущение, пролепетала Платина, отводя взгляд от зеркала.

Возможно, с точки зрения аборигенов она действительно выглядит потрясающе, но сама девушка не испытывала восторга от своего отражения.

Покрытое пудрой лицо с высоким лбом и ярко накрашенными губами смотрелось даже завлекательно, особенно с обведёнными тушью глазами и стрелками к вискам. Но то, что Угара сделала с её волосами, портило всё впечатление.

Четыре тонкие шпильки и одна толстая с рубином скрепляли сложное сооружение, напоминавшее конус с закрученной в полукольцо вершиной.

"Вот же-ж! – мысленно выругалась путешественница между мирами. – Выгляжу как полная дура!"

– Прекрасно, – удовлетворённо кивнула хозяйка дома. – Пойдёмте в зал.

Во внутреннем дворике к ним присоединились наложницы и Иоро. Одетая в новое сиреневое платье с уложенными во "взрослую" причёску волосами, старшая дочь Бано Сабуро изо всех сил старалась держаться чинно, как подобает благородной девице, но было видно, что её буквально распирает от восторга в предчувствии участия в столь необыкновенном и знаменательном событии, как принятие нового человека в семью.

Несмотря на нешуточное волнение, Платина не могла не обратить внимание на то, как быстро и без суеты местные представительницы прекрасного пола выстроились в процессию в строгом соответствии со своим рангом.

Уже зная свой статус, девушка хотела встать за Иоро, но её окликнула супруга начальника уезда:

– Не уходите, Ио-ли.

И указала на место рядом с собой.

Той пришлось приложить некоторые усилия, чтобы удержаться от кривой усмешки: "Ну да, у меня же праздник. Отсюда и такой почёт. Но только сегодня".

– Благодарю, старшая госпожа.

Очутившись в главном зале, Платина сразу заметила широкой проход в боковой стене, которую до этого считала сплошной.

Возле распахнутых створок женщин поджидали глава семейства и его старший сын.

Оба были одеты в парадные шёлковые одежды, а на голове начальника уезда красовалась знакомая шапочка со смешным квадратным верхом.

Обменявшись почтительными поклонами, собравшиеся чинно вошли в небольшое помещение без окон.

В неровном свете масляных фонарей поблёскивали благородным лаком невысокие, сантиметров тридцать, таблички из тёмного дерева, расставленные на тянувшихся вдоль стен полках.

Прямо напротив двери располагался невысокий, узкий столик с резными ножками. На нём, кроме пары серебряных светильников, выстроились в ряд фарфоровые миски с варёным рисом, уже чуть сморщенными яблоками, кусочками мяса и мелкими, жёлтыми мандаринами. Ещё стояли две блестящие стопки для вина.

Все дружно опустились на колени. Причём для хозяина дома положили мягкую подушечку.

А дальше всё происходило именно так, как рассказывала Амадо Сабуро.

Воздев вверх руки, её брат воззвал к духам предков их славной семьи в общем и к душе своего покойного отца Таудо Сабуро, в частности, и поведал о своём желании принять в семью достойную молодую девушку, чьё благородное происхождение не вызывает никаких сомнений.

Ия отметила, что он не назвал её дочерью своего троюродного племянника. Видимо, несмотря на возраст, образование и большой стаж государственной службы, что в сознании Платиной само собой подразумевает циничное отношение к окружающей действительности, начальник уезда всё же побаивается нагло обманывать предков.

Обернувшись, но не вставая с колен, он посмотрел на неё, кивком головы предлагая занять место рядом с собой.

Поднявшись, но не разгибая спины, та приблизилась мелкими, семенящими шажками.

– Окажите почтение духам предков, – негромко, но веско произнёс хозяин дома.

Повинуясь распоряжению, девушка принялась отвешивать поклоны, вставая на ноги и опускаясь на колени, утыкаясь лбом в пол.

Помня уроки госпожи Андо, она тщательно следила за каждым своим движением, стараясь проделывать их как можно плавнее и грациознее.

Тренированное тело бывшей учащейся циркового колледжа без особого труда исполняло это упражнение, давая возможность своей хозяйке искоса наблюдать за происходящим.

Пока она прыгала туда-сюда, начальник уезда взял со стола длинную серую палочку и поджёг её кончик от светильника. На миг вспыхнув, та замерцала крошечным тлеющим огоньком.

В воздухе разлился густой аромат гвоздики, ладана и ещё каких-то благовоний, от запаха которых запершило в горле.

Укрепив другой конец длинного стерженька на специальной подставке, Бано Сабуро, что-то бормоча себе под нос, выплеснул на пол содержимое одной из рюмок, а из второй выпил сам.

Вернув пустую рюмку на высокий столик, глава семейства обернулся к замершим на коленях домочадцам и провозгласил громким, хорошо поставленным голосом:

– Вечное небо, великие предки, и вы, мои родные! Объявляю, что с сегодняшнего дня у меня есть приёмная дочь Ио Сабуро. Клянусь: любить её, заботиться о ней, наставлять и наказывать до тех пор, пока она не выйдет замуж!

– Мы услышали вас, господин! – дружным хором отозвались присутствующие.

– Поднимайтесь! – разрешил начальник уезда.

Все выпрямились, продолжая оставаться на коленях, а сам хозяин дома торжественно проследовал к стоявшему у стены столику с письменными принадлежностями.

Пока он неторопливо вписывал имя нового члена семьи в какие-то документы, Платина с интересом осматривалась, стараясь поменьше вертеть головой.

Царивший в помещении полумрак не могли до конца развеять ни бившие сквозь широко распахнутые двери потоки дневного света, ни пляшущие язычки масляных фонарей. Всё это в купе с обилием казавшихся чёрными лакированных табличек, похожих на сильно уменьшенные надгробия, создавало мрачную, гнетущую атмосферу.

Поначалу девушку удивило такое обилие поминальных дощечек. Но потом она вспомнила, что её приёмный отец старший в роду, а значит, именно в его семействе хранятся таблички всех его предков лет за двести, а также умерших до брака их братьев и сестёр.

Вернув кисточку на специальную подставку, глава семейства торжественно проследовал к высокому столику с жертвенной едой и проговорил всё с той же забавной серьёзностью:

– Повелеваю именовать мою приёмную дочь Ио Сабуро самой младшей госпожой.

– Мы услышали вас, господин, – также слаженно отозвались родственники.

"Надо же, как дружно у них получается, – мелькнули в голове Платиной несвоевременные мысли. – Они специально тренируются или им с рождения дано?"

– Встаньте, – велел начальник уезда.

Помня о полученном перед самым началом церемонии инструктаже, Ия поднялась на ноги и поклонилась приёмному отцу.

– Приветствую вас, господин.

Тот отвесил столь же церемонный поклон, проговорив:

– Самая младшая госпожа.

Затем к ней неторопливо и вальяжно, словно избалованный хозяевами породистый кот, приблизился старший сын начальника уезда.

Старательно отведя взгляд, девушка повторила поклон:

– Приветствую вас, молодой господин.

– И я приветствую вас, самая младшая госпожа, – кланяясь, с приторной любезностью отозвался юноша.

Далее наступила очередь супруги хозяина дома, потом всех трёх наложниц по порядку. Вслед за ними Платина поприветствовала родную дочь приёмного папаши, которую в официальной обстановке надлежало именовать "молодой госпожой".

Последней в ряду родственников оказалась сестра начальника уезда. Поскольку та посвятила свою жизнь служению богине милосердия, то есть как бы ушла из семьи, но всё же оставалась её членом, поэтому Ия назвала свою подругу просто госпожой Сабуро.

По завершению церемонии официального представления приёмной дочери семейство господина Бано Сабуро неторопливо покинуло храм предков.

Но перед тем, как слуги сдвинули панели, возвращая стене первоначальный вид, наследник хозяина дома лично задул светильники, а наложницы прихватили выставленные на столе миски с угощением.

В храме осталась только медленно тлевшая благовонная палочка, услаждавшая души предков приятным ароматом.

А в главном зале уже выстроились в два ряда небольшие накрытые столики.

"Ещё и банкет будет, – нервно усмехнулась про себя Платина, замерев от неожиданности. – А меня никто не предупредил".

Она знала, что на подобных мероприятиях в благородных семьях придерживаются строго определённого порядка в размещении пирующих, и теперь опасалась попасть впросак, ненароком заняв чужое место.

– Сюда, – тихонько прошептала монашка, увлекая её за собой.

Как и следовало ожидать, их столики оказались напротив друг друга, но последними в своих рядах.

Дождавшись, когда слуги наполнят вином крошечные фарфоровые рюмочки, начальник уезда, расположившийся на невысоком возвышении, поднялся, провозгласив тост за здоровье и благополучие своей приёмной дочери.

Встав со своих мест, его дружно поддержали другие члены семьи.

Глотнув слабенького, отдающего сливой вина, девушка дождалась, когда глава семейства, плотно закусив, даст знак слугам вновь наполнить чарки, и встала со своего табурета.

– Господин! – поклонилась она начальнику уезда. – И вы, мои новые родственники…

Платина отвесила поклон тем, кто сидел напротив, потом тем, кто расположился с её стороны.

– Вы приняли меня недостойную в свой род, окружили заботой, подарили надежду на достойное будущее. Во всех языках мира не хватит слов, чтобы выразить мою безмерную благодарность. Пусть Вечное небо пошлёт нашей семье спокойствие, почёт и процветание. А я постараюсь помочь этому изо всех моих скромных сил. За дом господина Бано Сабуро!