Текст книги "Отважная лягушка. Часть 3 (СИ)"

Автор книги: Анастасия Анфимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

– Тише, госпожа, – мягко зашелестел в ушах шёпот Риаты. – Тише.

Распахнув глаза, Ника испуганно уставилась в темноту, настолько плотную, что на какой-то миг показалось, будто она ослепла. На мокрый от пота лоб легла узкая, шершавая ладонь.

– Успокойтесь, добрая госпожа, – негромко увещевала рабыня, поглаживая хозяйку по волосам. – Всё будет хорошо. Сейчас Яфром прогонит кошмар, и вы увидите добрый, хороший сон.

– Спасибо, Риата, – попыталась улыбнуться девушка. – Клянусь Анаид, я обязательно дам тебе свободу.

– Что я буду с ней делать, госпожа? – рассмеялась невольница.

– Останешься моей служанкой, – ответила собеседница. – Просто... Если... Если вдруг что-то случится, я не хочу, чтобы тебя продавали кому попало.

– Спасибо, добрая госпожа, – всхлипнув, рабыня попыталась поцеловать ей руку.

– Не надо, – поморщилась хозяйка, поворачиваясь на бок. – Знаешь же, как я этого не люблю...

Проснувшись, девушка вспомнила о том, что они решили задержаться в Тоазе по крайней мере ещё на сутки, и вновь заснула. В общей сложности путешественница провалялась в постели почти до полудня. Матрас более-менее мягкий, от одеяла почти не воняет слежалым тряпьём, а из насекомых присутствуют только блохи, причём в весьма умеренных количествах.

Почувствовав голод, она спустилась в ещё только начинавший заполняться народом обеденный зал, где заняла угловой столик, откуда прекрасно просматривалось всё помещение.

Принесли густую похлёбку из бобов с ветчиной, лепёшки и разбавленное вино. Зная, что Риата осталась без завтрака, не рискнув бросить спящую госпожу, та тут же заказала еду и рабыне.

Та поблагодарила в своей обычной чересчур экзальтированной манере, но сесть за один стол с госпожой отказалась, дабы не привлекать излишнего внимания окружающих и не вызывать излишних кривотолков.

Встав у стены, невольница с жадностью набросилась на еду. В отличие от неё, хозяйка вкушала медленно, не торопясь смакуя жирное, щедро сдобренное луком, чесноком и ароматными травками варево.

Она почти покончила с супом, когда в зал со двора вошёл коскид Итура Септиса Даума. Ника махнула ему рукой.

– Присаживайтесь, господин Минуц. Отведайте плодов этой щедрой земли и восхвалите Диноса.

– Да, уже время, – согласился посланец регистора Трениума и без всякого перехода заявил. – Представляете, госпожа Юлиса, я никак не могу найти возчика. Никто не хочет ехать в Радл!

Он озадаченно развёл руками.

– Хотя я предлагал хорошие деньги. Триста риалов!

– Так уж и никто? – засомневалась девушка, имевшая некоторое представление о доходах местных жителей.

– Есть один бездельник, – нехотя пробурчал Минуц. – Но он может выехать только послезавтра. У него, видите ли, сын умер.

– Кто-то из богов очень хочет, чтобы вы всё-таки купили тележку, – криво усмехнулась собеседница, неприятно задетая такими словами. – Поторопитесь с этим, господин Минуц. Вы же видели: осёл еле тащит фургон с вещами.

Кивнув, коскид приказал подавальщице принести похлёбки и разведённого вина. После того как добрая половина содержимого кувшина перекочевала в желудок столичного хлыща, настроение у него заметно улучшилось. Он даже начал рассказывать какую-то историю про любовные похождения сына некого сенатора, когда в зал, сверкая белой повязкой, спустился Олкад.

Резким движением руки заставив собеседника замолчать, Ника озабоченно спросила, пристально следя за его реакцией:

– Вы не знаете, что с господином Ротаном?

Обернувшись, Минуц равнодушно пожал плечами.

– Выпил вчера слишком много, госпожа Юлиса. Вот в темноте на дверь и налетел.

– Какое несчастье, – покачала головой девушка, и поймав ускользающий взгляд писца, негромко позвала:

– Господин Ротан, мы здесь.

В быстро заполнявшемся зале стало шумно, стучала посуда, громко переговаривались посетители. Тем не менее, молодой человек услышал и подошёл к ним.

– Господин Минуц сказал, что вы вчера сильно ударились? – участливо спросила Ника.

– Да, госпожа Юлиса, – буркнул Олкад, отводя глаза. – Нехорошо получилось.

– К лекарю обращались? – продолжала расспрашивать собеседница. – Раны на голове бывают очень опасны. Можно подхватить лихорадку.

– Это правда, господин Ротан, – солидно кивнул коскид регистора Трениума. – Один мой знакомый упал в канаву и только чуть поцарапал затылок. Но его потом целый месяц трясло.

– Я посылал раба к хозяину, – неохотно проговорил Олкад. – Он дал какую-то мазь. Голова болит, но посланцы Такеры пока не донимают.

– Хвала небожителям, – улыбнулась девушка. – Теперь, чтобы рана быстрее зажила, вам надо есть мясо и пить неразбавленное вино.

– Так поступают лишь дикари и варвары! – презрительно фыркнул столичный хлыщ.

– Подобный метод лечения, господин Минуц, рекомендовал ещё великой Ксупал, – нахмурилась путешественница.

– Вы читали его труды, госпожа Юлиса? – с нескрываемым сомнением поинтересовался собеседник.

– Не довелось! – подчёркнуто резко ответила Ника. – Но об этом упоминал Генеод Феонский в своей работе "О сути вещей".

Услышав имя знаменитого философа, о котором в Империи знал каждый образованный человек, коскид Итура Септиса слегка смутился.

Злорадно усмехнувшись, писец поймал за локоть пробегавшую мимо подавальщицу и попросил неразбавленного вина с бараньими рёбрышками.

– Баранину придётся подождать, господин, – виновато улыбнулась усталая рабыня. – Прямо сейчас могу принести свиную ножку или почки в меду.

– Неси ножку, – секунду подумав, определился Олкад.

Доедая лепёшку, девушка несколько раз ловила на себе странные, как будто испытывающие, взгляды молодого человека. Вот только всякий раз, едва она пыталась посмотреть ему в глаза, тот отворачивался, то ли машинально, то ли специально трогая забинтованную голову.

В любом случае эй этот жест очень не нравился, и Ника решила завтра, перед тем как ехать, обязательно закрепить на спине кинжал.

– Не желаете немного прогуляться, госпожа Юлиса? – самым любезным тоном предложил дядин коскид, увидев, что она поставила на стол пустой стакан.

– Благодарю, господин Минуц, – улыбнулась одними губами девушка. – Я лучше отдохну перед дальней дорогой. Да и не хочется отвлекать вас от поисков повозки.

– Зря, – ничуть не смутился собседник. – Я хотел показать вам здешний храм нимфы Греи. Воистину удивительно, как могла появиться столь совершенная красота в подобной глуши. А телегу Солт и без меня купит.

– Вы позволите рабу распоряжаться такими большими деньгами? – насмешливо усмехнулся Олкад, тут же скривившись от боли.

– Почему бы нет? – надменно фыркнул Минуц. – Разве они существуют не для того, чтобы избавить свободных граждан от подобного рода мелочных забот, давая им возможность сосредоточиться на чём-то более достойном и возвышенном?

Путешественница не могла не восхититься тем, как легко и непринуждённо столичный болтун заставил смутиться второго писца рудника "Щедрый куст", выставив его жутким провинциалом. Тот это тоже понял.

Бледные щёки Ротана вспыхнули, зажатая в руке ложка задрожала. Казалось, ещё миг, и он бросится с кулаками на самоуверенного обидчика.

"Ну, нет, – с тревогой подумала Ника. – Драться вам пока ещё не время".

– Мне всё равно, кто и как это сделает, – громко объявила она, сведя брови к переносице. – Лишь бы завтра утром нашлось, куда уложить наши вещи.

– Клянусь Семрегом, всё будет в полном порядке, госпожа Юлиса! – с апломбом заявил посланец регистора Трениума. – У меня тоже нет желания торчать в этой дыре.

От обильной еды девушку вновь потянуло в сон. Видимо, даже молодому, здоровому организму требуется хоть как-то компенсировать бессонные ночи, проведённые в храме Рибилы. Зевая, она рассчиталась, и вернувшись в свою комнату, проспала до вечера.

Продолжая баловать себя любимую, она, наскоро поужинав, попросила у хозяина гостиницы лохань, тёплую воду и жаровню, объяснив своё желание помыться в комнате некими лечебными процедурами. Владелец согласился предоставить всё необходимое, но предупредил, что все его рабы заняты так, что если постоялице нужно, пусть присылает на кухню свою невольницу.

Сполоснувшись, госпожа забралась под блохастое одеяло, а Риата принялась рассказывать о том, что ей удалось выяснить у новых знакомых.

Как с гордостью заявлял Солт, он не только принадлежит регистору Трениума, но и пользуется его полным доверием. Однако в Этригию его послали не только поэтому. Он прекрасно помнил мать Ники Юлисы Террины.

Обо всём этом Ника догадывалась давно, но не прерывала словоохотливую рабыню, давая возможность высказаться, в надежде услышать что-то новое.

И не ошиблась, по словам дядиного раба, когда гонец привёз из Этригии письмо магистрата Опта о появлении в городе девицы, выдающей себя за дочь Лация Юлиса Агилиса и Тейсы Юлисы Верты, регистор Трениума, не поверив, собирался тут же написать ответ, обвинив неизвестную в самозванстве, но тут в базилику, где он в это время находился, влетела голубка и закружилась под потолком. Посчитав это знаком богов, господин Септис вернулся домой и рассказал всё матери, которая настоятельно посоветовала сыну отправить в Этригию верных людей, чтобы те разобрались во всём на месте.

Слушательница возмущённо фыркнула. Дальний родственник сенатор Юлис, хоть и принадлежит к другому роду, поверил сразу, а родному дяде для принятия правильного решения понадобилась какая-то птичка! Хорошо, ещё бабуля подсуетилась, не то пришлось бы отправляться на рудники, пока Касс Юлис Митрор и Итур Септис Даум выяснили, кому она родственница.

Но даже после вмешательства матери регистор Трениума не отнёсся к письму этригийского магистрата серьёзно, поэтому и отправил туда Анка Минуца Декума, выполнявшего ранее только мелкие, незначительные поручения.

Сопровождение в Радл Ники Юлисы Террины, по сути будет первым серьёзным заданием коскида, от выполнения которого зависит, останется ли он по-прежнему "мальчиком на побегушках" или станет по-настоящему доверенным лицом покровителя.

– Значит, для Минуца это что-то вроде испытания? – усмехнулась хозяйка.

– Солт так говорит, госпожа, – отозвалась с пола невольница.

– А про Олкада ничего интересного не узнала? – спросила девушка, подперев голову кулаком. – Как он в Этригии оказался?

– Его раб как-то сказал, будто хозяин сильно задолжал покровителю, вот тот его туда и послал отрабатывать.

– И как же так вышло? – живо заинтересовалась Ника. – Своровал чего или проигрался?

– Сколько же мудрости вложила Фиола в вашу голову, госпожа! – довольно искусно сыграла искреннее восхищение Риата. – Проигрался так, что чуть в рабство не попал.

Путешественница хмыкнула. Она предполагала, что молодой человек сильно проштрафился, поскольку просто так из столицы в провинцию не посылают. Однако, следующие слова собеседницы её удивили.

– Жирдяй рассказывал, что после этого господин Ротан дал клятву, больше никогда не играть и даже пари не заключать. И ни разу ещё её не нарушил.

Перемыв косточки спутникам, невольница заговорила о родственниках хозяйки. Подтверждая сложившееся о нём впечатление, как о человеке умном и осторожном, Солт во всю расхваливал своих господ, не уставая благодарить небожителей за то, что те привели его в столь богатый, щедрый и благонравный дом.

Вот только Риата, давно уяснившая, что у Ники Юлисы Террины нет присущей её прежним хозяевам господской солидарности, высказала серьёзное сомнение поэтому поводу:

– Он хоть и старался врать, да только видно, что госпожа Пласда Септиса Денса ему сильно не по нраву.

– Чем? – спросила девушка.

Внимательно слушая невольницу, хозяйка не испытывала никаких иллюзий, зная, что та скорее всего так же сплетничает о ней, болтая с другими рабами, ибо никакие угрозы не в силах заставить людей полностью замолчать, а обсуждение общих знакомых и начальников во все времена и во всех мирах является излюбленной темой для разговоров. Можно, конечно, напугать раба жестокими наказаниями. Но мудрый Наставник не раз повторял, что вслед за страхом всегда приходит озлобленность, или же человек превращается в тупое животное, на которое ни в коем случае нельзя положиться. Поэтому Нике оставалось лишь надеяться на то, что совсем неглупая Риата знает, о чём можно болтать, а о чём не стоит.

– Строга больно, – ещё более понизила голос собеседница, отвлекая хозяйку от размышлений. – Солт проговорился, что она рабыне щёки шпилькой истыкала за какой-то проступок.

Тяжело вздохнув, женщина с горечью продолжила:

– Ну приказала бы выпороть, посадила бы в подвал без еды и воды. Да хоть палкой поколотила. Лицо-то зачем портить? Я видела, что после таких ран бывает.

– Солт не сказал, что с ней потом случилось? – спросила девушка.

– Нет, госпожа, – ответила Риата. – Только изуродованную невольницу хозяева в доме держать не будут. Хорошо, если в имение отправили, а то могли и продать куда-нибудь. На стройку, в мастерские, на рудники.

Нельзя сказать, что пересказанная рабыней история сильно впечатлила путешественницу. Она ещё не забыла, как благонравная Тервия Картен насмерть забила няньку своего младшего сына. Однако, эта информация заставила Нику насторожиться.

А утром она наглядно убедилась в превосходных деловых качествах доверенного раба дяди, когда увидела во дворе гостиницы тележку, запряжённую чёрным мохнатым осликом, в которую невольники споро погрузили сундуки и корзины, прикрыв их от дождя циновкой.

Гордый, как павлин с распущенным хвостом, Минуц приказал Солту занять место возницы, а сам отправился в фургон к господам.

Всем хороши имперские дороги: широкие, более-менее прямые, долговечные, почти не требуют ремонта. Одно плохо: неровные. Трясёт так, что болтун ежеминутно рискует прикусить себе язык. Поэтому да ещё и потому что выехали слишком рано и не выспались, пассажиры угрюмо молчали, а Олкад вообще лежал, растянувшись во всю длину повозки.

Несмотря на свёрнутый плащ, девушка явственно ощущала задом каждый камень, уложенный искусными дорожниками, и время от времени с ностальгией вспоминала транспортные средства своего мира. Теперь даже переполненный автобус казался верхом удобства и комфорта. Но всё же тяжелее всего переносил путешествие пострадавший от близкого знакомства с дверью кокскид сенатора Касса Юлиса Митрора. С каждым оставленным позади километром лицо его делалось всё бледнее, а губы всё чаще кривила болезненная гримаса.

Как и полагалось у радлан, около полудня остановились на обед, воспользовавшись прихваченными в гостинице продуктами. Пока рабы раскладывали посуду, Ника обратила внимание, как Риата и Солт пересмеиваются, обмениваясь улыбками и многозначительными взглядами. Кажется, её невольница уже ближайшей ночью вознаградит себя за месяц воздержания, ибо пара встреч со стареньким Гвоздём вряд ли смогли удовлетворить столь пылкую женщину.

Писец ел мало, зато много и часто морщился. Опасаясь, как бы раненому не стало хуже, его спутница предложила задержаться на стоянке, без малейшей тени смущения сообщив удивлённым мужчинам, ещё не забывшим позавчерашний скандал, что сегодня они всё-таки едут, а не идут пешком.

Девушка посоветовала Олкаду расположиться в фургоне, но тот благоразумно отказался, уступая ей самое лучшее место для отдыха. Несмотря на редкие, похожие на клочья ваты, облака, время от времени заслонявшие солнце, оно всё же достаточно припекало, чтобы закутавшиеся в плащи радлане не замёрзли, расположившись на второй повозке, с которой рабы торопливо сгрузили вещи.

Даже столь короткий отдых явно пошёл раненому на пользу. Он повеселел и охотно принимал участие в беседе Ники и Минуца, которую посланец регистора Трениума всё же завёл несмотря на тряску. Столичный хлыщ умом не блистал, зато обладал хорошей памятью, в которой помимо всего прочего хранил множество удивительных историй о чужих странах и дальних землях.

Путешественнице стоило большого труда не рассмеяться, слушая очередной рассказ о людях севера, живущих в царстве Такеры и впадавших на зиму в спячку, или о жителях далёкого юга, закапывавшихся в песок, чтобы переждать дневную жару, а так же о птицах с медными перьями, львах с серебряными зубами и прочей чепухе.

Выслушав очередную небылицу, Ника равнодушно пожимала плечами, заявляя, что никогда не встречала в своих странствиях ничего подобного.

Очевидно, уловив в её тоне снисходительную насмешку, коскид господина Септиса обиделся и начал демонстрировать откровенное недоверие к её словам.

– Рыба величиной с корабль! – презрительно фыркнул он, услышав про косаток.

– Немного меньше, господин Минуц, – поправила его рассказчица. – И вряд ли это была рыба. Хвостовой плавник у них расположен не вертикально, а горизонтально, и они время от времени высовывали голову из воды, как будто дышали.

Недоверчиво хмыкнув, посланец регистора Трениума всё же не стал вслух уличать племянницу своего покровителя во лжи, ограничившись многозначительной гримасой.

Олкада заинтересовало пребывание спутницы у варваров. Где они живут, в каких богов верят, сколько жён у их мужчин? К сожалению, он скоро вновь почувствовал себя хуже и замолчал.

В отличие от Тоаза более крупный Пуол окружала вполне приличная каменная стена с редкими квадратными башнями.

Воспользовавшись короткой остановкой в воротах, девушка выбралась из фургона. Коскиды, как истинные джентльмены, последовали за ней, хотя и без большого желания.

Она хотела расспросить прохожих о приличной гостинице, но оказалось, что её сопровождающие уже останавливались в этом городе по пути в Этригию, и сейчас каждый усиленно рекламировал именно то заведение, в котором тогда проживал.

Обсуждение достоинств и недостатков гостиниц быстро перешло в уже привычную перепалку. Заметив подозрительные взгляды горожан и опасаясь, как бы горячие радланские парни не сцепились в драке, их спутница предложила положиться на волю богов.

– Хотите обратиться к гадателю, госпожа Юлиса? – насмешливо фыркнул коскид Итура Септиса.

– Зачем? – искренне удивилась собеседница. – Поступим проще.

Прямо на ходу она достала из кошелька медный обол.

– Пусть эта сторона, где изображены молнии Питра, будет означать вашу гостиницу, господин Минуц, а здесь, где написано "Довольствуйся малым", вашу, господин Ротан.

Писец недовольно засопел, но спорить не стал.

Ника подбросила монетку и, ловко поймав, продемонстрировала удивлённым столь экзотическим способом гадания спутникам.

– Ведите, господин Минуц, так рассудили боги, – виновато улыбнувшись хмурому Олкаду, она со вздохом убрала обол обратно в висевший на поясе кошель.

Идти пришлось довольно долго, а когда путешественница вошла в гостеприимно распахнутые ворота, то сразу обратила внимание на притулившийся к небольшому двухэтажному зданию гостиницы длинный навес с множеством подпиравших его столбов. Самым странным показалось то, что землю под ним устилали прямоугольные каменные плиты, тогда как остальной двор замостили привычными булыжниками.

Из конюшни торопливо вышел пожилой раб в длинной тунике с рукавами и поклонился.

– Добро пожаловать в "Усладу путника", господа.

– Хозяин где? – надменно осведомился столичный хлыщ.

– В зале, господин, – невольник склонился ещё ниже, демонстрируя собеседнику розовую лысину, окружённую седыми курчавыми волосами.

– Найдутся ли у вас комнаты для приличных людей? – с ещё большим апломбом спросил коскид.

– Конечно, господин.

– Тогда распорядись, чтобы наших ослов как следует обиходили! – приказал Минуц, направляясь к гостинице, вход в которую прикрывал поддерживаемый двумя колоннами козырёк, а на стене над ним красовался с сознанием дела нарисованный натюрморт, изображавший уставленный разнообразными яствами стол, возле которого растягивала в улыбке толстые губы грудастая рабыня в коротком хитончике.

Владелец встреченного на дворе невольника подтвердил его слова. Девушке достался вполне приличный номер, раза в полтора больше того, где ей пришлось ночевать в Тоазе. Кроме кровати здесь имелся ещё и маленький столик с табуреткой.

Вода в ванной выглядела почти чистой, так что Ника даже рискнула выкупаться. А когда вышла, вновь обратила внимание на непонятный навес, по площади явно превосходящий гостиницу, во всяком случае её второй этаж.

Поскольку не в местных традициях строить бесполезные сооружения, его назначение всерьёз озадачило путешественницу. А чем меньше непонятного для неё будет в имперских реалиях, тем легче она к ним приспособится и быстрее встроится в эту жизнь. Поэтому девушка обратилась за разъяснениями к подавальщице, нисколько не опасаясь показаться глупой невежей.

– Так то летние комнаты, госпожа, – бойко ответила рабыня. – Как тепло станет, циновки между столбами натянем, и добро пожаловать: ночуйте, пожалуйста!

– У вас летом бывает столько народа? – удивилась Ника.

– Да, госпожа, – кивнула собеседница. – Отсюда же прямая дорога в Нессейскую долину на Лагус. Так вам улиток или рыбу? А, может, подать свиную матку в меду?

– Рыбу, – отозвалась девушка, пытаясь отыскать в памяти какой-нибудь след этих названий. Лагус, кажется, озеро. Но вот чем оно знаменито, так вспомнить и не смогла, хотя была уверена, что Наставник о нём говорил.

Озадаченная путешественница хотела задать ещё несколько уточняющих вопросов, но подавальщица уже торопливо шла к двери на кухню.

Ника растерянно глянула на дядиного коскида.

Отставив в сторону глиняный стакан, тот аккуратно вытер губы.

– Разве отец не рассказывал вам от Нессейской долине, о битве Карелга с Голигой, об озере Лагус?

"Ага, – мысленно обрадовалась девушка. – Про Лагус я правильно угадала".

А вслух сказала, капризно дёрнув плечом:

– Возможно, и говорил, а я просто забыла?

– Наверное, он редко болел, госпожа Юлиса? – усмехаясь, покачал головой собеседник.

– Да, – кивнула та. – До последнего времени отец на здоровье не жаловался.

– Тогда ничего удивительного, что он не вспоминал об этом месте, – понимающе кивнул посланец регистора Трениума.

– Почему? – вскинула брови Ника, уже заранее предчувствуя ответ.

– Именно в Нессейской долине Карелг бился со стоглавой Голигой, дочерью Такеры и Дрина. Герой победил в жестокой схватке, но чудовище успело ужалить сына Питра, который тогда ещё не был бессмертен. Безутешный отец рыдал, глядя с небес на страдания умирающего сына. Тучи закрыли солнце, непрерывно лил дождь, тысячи молний разрушали города и селения, убивая животных и людей. Тщетно те умоляли громовержца о милосердии. Питр не мог успокоиться, ибо оказалось, что всё его могущество не способно спасти Карелга от волшебного яда Голиги. Не в силах видеть страдания тучегонителя и жалея смертных, три небожительницы: Нона, Фиола и Артеда обратились за помощью к Ваунхиду, богу мучительной смерти. Любимый сын властелина царства мёртвых получил от отца в дар два источника. Вода одного из них исцеляла любые раны и болезни, а другая убивала всё живое. Богини долго просили о помощи, сделали богатые подарки в надежде получить средство для спасения Карелга. Но коварный Ваунхид уже знал, что герой убил его сестру Голигу, и вместо воды жизни дал воду смерти. К счастью мудрая Фиола распознала подмену и вылила яд из золотой чаши. Его разрушительная сила оказалась столь велика, что там, где смертоносное зелье попало на землю, образовалось длинное, узкое озеро Лагус, местами совсем не имеющее дна и напрямую сообщающееся с миром мёртвых. Вода из него обладает магическими свойствами. С её помощью можно предсказывать будущее, вызывать тени умерших, а грязь с берегов лечит боли в коленях.

– С Карелгом что случилось? – спросила девушка, с интересом слушая местную сказку. В своих многочисленных беседах Наставник как-то обошёл стороной народное творчество.

– Чтобы спасти его, небожительницы смешали дающий бессмертие напиток богов со своей кровью. Но герой метался в бреду, отталкивая от себя чашу с эликсиром, так что капли летели во все стороны. Там, где они упали, забили целебные источники. С тех пор в Нессейскую долину приезжают страждущие не только со всех концов Империи, но и из Либрии, Даросских островов и даже из Ольвии, чтобы побыть там и попить целебную воду два-три месяца или даже полгода. Всё-таки людям слишком долго жить вблизи озера, которое соединяется с владениями Дрина, не рекомендуется.

– Так, значит, в летней гостинице останавливаются те, кто едет в Нессейскую долину, – сделала соответствующий вывод слушательница, подумав, что владелец "Услады путника" поступил разумно, не став возводить капитальное здание для сезонных постояльцев.

– Да, госпожа Юлиса, – важно кивнул рассказчик. – На берегу Лагуса много разного рода гостиниц, постоялых дворов, лечебниц. Но только лучшие люди Империи могут позволить себе иметь в Нессейской долине свои дома и усадьбы.

Он злорадно усмехнулся.

– У сенатора Касса Юлиса там нет даже шалаша!

– Это так дорого? – спросила Ника.

– Очень! – кивнул дядюшкин коскид. – Но кроме денег надо получить специальное разрешение Императора или Сената.

Подавшись вперёд, Минуц понизил голос:

– Двенадцать лет назад Констант приказал восстановить великолепный дворец Ипия Курса Асербуса и теперь каждый год приезжает на Лагус, якобы для того, чтобы в тиши и уединении почтить память первого Императора. Но на самом деле лечит поясницу и колени.

Собеседник строго нахмурился.

– Только об этом не стоит говорить слишком громко. Здоровье Императора – не тема для досужей болтовни.

– Конечно, господин Минуц, – кивнула девушка. – О высшей власти либо хорошо, либо ничего.

Посланец регистора Трениума замер в замешательстве, потом понимающе усмехнулся.

– Хорошо сказано, госпожа Юлиса.

– А вы сами бывали на Лагусе?

– Я похож на больного? – гордо выпятил грудь столичный хлыщ.

– Не очень, господин Минуц, – рассмеялась Ника.

– А вот ваша тётя, госпожа Пласда Септиса ездила, – не удержался от сплетни коскид. – И через год подарила супругу чудесную дочку Гэаю.

– Так те воды помогают и от бесплодия, – удивилась слушательница.

– Говорят: мало есть болезней, которые они не могут излечить! – со своим обычным апломбом заявил рассказчик.

– Спасибо, господин Минуц, – искренне поблагодарила девушка. – Отец всю жизнь рассказывал мне об Империи, но только вернувшись на родину, я поняла, как мало о ней знаю.

Явно польщённый собеседник всем видом показывал терзавшие его сомнения: продолжить дальше разговор или нет?

Наполнив свой стакан, Ника знаком предложила налить разведённого вина и ему. Только после этого дядин коскид многозначительно прошептал:

– Я слышал, что ещё осенью в Нессейскую долину выехала императрица со всем своим двором. Должно быть, она до сих пор там живёт.

– У вас есть знакомые среди царедворцев, господин Минуц? – решив польстить болтуну, притворно охнула девушка. – Наверное, об этом известно далеко не всем?

– Ну, не такая уж это и тайна, госпожа Юлиса, – всё же счёл нужным заметить собеседник. – Но я, действительно, кое-кого знаю в Цветочном дворце.

– В Цветочном? – удивилась слушательница.

Посланец регистора Трениума вскинул брови, потом рассмеялся.

– Я и забыл, как давно ваш отец покинул Радл. За это время Император, кроме старинного Доминиума, построил себе ещё несколько вилл и летний дворец за Веренариумом, там, где когда-то стояли дома заговорщиков. Рядом разбили прекрасные сады, куда по праздникам пускают гулять горожан. Там так красиво, госпожа Юлиса! Какие розы и фиалки! Наверное, нечто подобное есть только в обители небожителей! Вот поэтому дворец и называют Цветочным.

– Тридцать лет – большой срок, господин Минуц, – задумчиво покачала головой путешественница. – Я обязательно напишу обо всём отцу. Пусть почитает и порадуется за свой родной город. Если он, конечно, дождётся моего письма, которое попадёт к нему не раньше, чем через два года.

– А кто же доставит его в Некуим, госпожа Юлиса? – усмехнулся посланец Итура Септиса.

– Надеюсь, что господин Картен из Канакерна к тому времени ещё будет плавать за океан, – пояснила Ника. – И не откажется передать несколько свитков своему другу от его дочери...

Их разговор прервал Солт, сообщивший Минуцу, что баня готова. Вежливо раскланявшись, дядин коскид ушёл, а племянница регистора Трениума, заказав ужин скромно стоявшей у стены Риате, велела ей выяснить самочувствие господина Ротана.

Ника опасалась, что тот свалится, тогда придётся задержаться в Поуле, а ей этого очень не хотелось. По правде сказать, она уже устала от бесконечной дороги.

Понимая, что выполнение данного поручения займёт какое-то время, девушка, оставив крошечный огонёк на самом кончике торчавшего из носика светильника фитиля, улеглась на ужасно скрипучую кровать.

Из-за отсутствия в комнате окон, она не могла определить, сколько прошло времени, но чувствовала, что уже немало, а рабыня всё не возвращалась.

Хозяйка не рассчитывала, что та быстро расстанется с Солтом, однако, столь долгое отсутствие начинало беспокоить. Скоро Ника начала ворочаться с боку на бок. Тревога нарастала. Пару раз она порывалась встать, но всякий раз удерживала себя на кровати, едва не застонав от облегчения, когда в дверь тихонечко поскреблись, и виноватый голос невольницы прошептал:

– Откройте, госпожа, это я.

Зарычав от праведного гнева пополам с плохо скрываемой радостью, девушка так резво отшвырнула в сторону одеяло, что чуть не погасила робкий огонёк светильника. Перспектива остаться в полной темноте отрезвила разгорячённые нервы. Ругаясь себе под нос, она достала из-под подушки кинжал, и обжигая ступни о холодные половицы, шагнула к двери.

– Это ты, Риата?

– Да, госпожа, – с полным искреннего раскаяния вздохом ответила собеседница.

– Одна?

– Конечно, госпожа! – теперь в голосе рабыни прозвучало нескрываемое недоумение.

Встав с боку, Ника осторожно отодвинула засов.

– Заходи.

Проскользнув в комнату чёрной тенью, невольница огляделась в поисках хозяйки, а когда увидела, упала на колени, треснувшись лбом об пол.

– Простите рабу свою неразумную, добрая госпожа! Сама не пойму, как так вышло. Не иначе как коварная Исми мне глаза застила, про всё на свете забыть заставила!

"Вот батман! – поморщилась девушка, с раздражением ощущая, как исчезает только что бушевавшая в груди злость. – Знает коза мой мягкий характер. Ох, выйдет мне боком такая доброта".

Но всё же, пересилив себя, легонько ударила Риату ногой в бок.

– Хватит причитать! Я тут чуть с ума не сошла...

– Пощадите рабу глупую! – с надрывом взвыла невольница.

– Перестань! – рявкнула хозяйка, садясь на постель. – Не то и в самом деле побью! Лучше скажи, как там Ротан?

– Ой, госпожа, Жирдяй сказал, что лучше ему, – выпрямившись, но всё ещё оставаясь на коленях, всхлипывая, пробормотала женщина. Здешний хозяин ему лекаря приводил.