Текст книги "Отважная лягушка. Часть 3 (СИ)"

Автор книги: Анастасия Анфимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Анфимова Анастасия И Ко
Отважная лягушка. Часть 3

Глава I

Зачем в кустах рояль?

Да, случай странный.

Но что готовит нам нежданно

Судьба, никто не может знать.

Лопе де Вега.

Уловки Фенисы

«А ещё говорят, будто мы, женщины, долго собираемся!» – мысленно фыркнув, Ника с раздражением отодвинула пустую миску из-под мясной подливки.

Она успела плотно перекусить, выпить на пару с Олкадом кувшин разведённого вина, а раб Минуца ещё только спускался со второго этажа, с трудом волоча здоровенный, разрисованный сундук.

– Как же мы все в фургоне поместимся, госпожа Юлиса? – процедил сквозь зубы писец. – В нём нам двоим места едва хватит.

– До Тоаза как-нибудь потеснимся, – дёрнула плечами девушка, неприятно задетая той убеждённостью, с какой собеседник произнёс своё самоуверенное "нам". – А там придётся покупать ещё одну тележку, господин Ротан.

И прежде, чем молодой человек успел что-то сказать, недовольно поморщилась.

– Да помогите же ему кто-нибудь! А то он этот ящик до обеда не вытащит!

– Чего стоишь, Жирдяй? – рявкнул Олкад на безучастно застывшего у стены тощего, болезненного вида раба. – Бери сундук и тащите в фургон, живо!

– Да, господин, – смиренно проблеял невольник, суетливо, но не слишком торопясь, бросился на помощь Солту.

Вдвоём они быстро вынесли багаж столичного хлыща во двор. Сам он, обменявшись поклонами с владельцем "Спящей львицы", подошёл к их столику.

– Может, все же останетесь, госпожа Юлиса? – без особой надежды спросил посланец Итура Септиса Даума.

– Нет, господин Минуц! – решительно заявила Ника, поднимаясь. – Мы и так чересчур задержались. Оставаться дальше – смертельно опасно для меня, а значит, и для вас.

– Я предупреждал – уезжать надо было сразу, – не смог удержаться от ядовитой шпильки писец. – Теперь, если что случится, вините только себя.

– Я привыкла отвечать за свои поступки, господин Ротан, – в голосе путешественницы холодно лязгнул металл. – А вот вам следовало бы заранее договориться с господином Минуцем о ...

– А я не пробовал?! – не дослушав, зло рявкнул молодой человек. – Он даже встретиться со мной не захотел!

– Буду я бегать от каких-то пьяных голодранцев! – презрительно фыркнул коскид регистора Трениума. – Клянусь Карелгом...

– Вы сами, господин Минуц, в праве поступать так, как находите нужным! – резко оборвала его Ника, опуская медяки в угодливо подставленную ладонь подавальщицы. – Но разве долг коскида не в том, чтобы прежде всего исполнять поручения своего покровителя? А хвастаться будете в столице.

Явно не ожидавший подобной отповеди собеседник вспыхнул, но промолчал.

Увы, пузатый серенький ослик с облепленной репейниками кисточкой на хвосте оказался совсем не "газелью" и даже не владимирским тяжеловозом. Несмотря на то, что и Ротан, и Минуц, и тем более Ника, отправляясь в дальнюю дорогу, не обременяли себя большим количеством вещей, фургончик оказался полностью загружен двумя сундуками, четырьмя корзинами и тремя узлами рабов. Даже после того, как невольников заставили идти пешком, осёл едва сдвинул явно перегруженную тележку.

"Надолго нашей скотинки не хватит", – озабоченно подумала девушка, когда впереди показались городские ворота, через которые одна за другой въезжали большие, запряжённые медлительными волами телеги с брёвнами и глыбами мрамора.

Пришлось ждать, а когда проезд освободился, неожиданно заупрямился осёл. Жирдяй с Солтом тащили упрямое животное под уздцы, но тот упирался, мотал ушами и жалобно ревел, косясь на мучителей полными вселенской скорби глазами.

Потерявший терпение Ротан с размаху ударил его палкой. Отчаянно дёрнувшись, ослик наконец сдвинул фургон с места.

Опасаясь за его здоровье, Ника спрыгнула на дорогу, едва они выехали за городскую стену, и предложила спутникам сделать то же самое.

– Иначе нам сегодня до Тоаза не добраться.

Если Олкад охотно последовал её примеру, то столичный гость спускался на грешную землю морщась, словно жуя лимон.

Реакция Минуца не слишком удивила путешественницу, зато окончательно убедила в том, что её сопровождающие сильно недолюбливают друг друга. А значит, находиться в их компании будет гораздо безопаснее, чем если бы они успели сговориться.

– Сегодня весь город только и говорит о храме Рибилы, – попытался завести светский разговор посланец Итура Септиса.

– Ещё вчера утром они были готовы убить вас и госпожу Маммею, госпожа Юлиса, – с неожиданной охотой вступил в беседу Олкад. – А сегодня прославляют мудрость верховной жрицы богини Луны.

– Любовь толпы непостоянна, – с видом уставшей поп-звезды вздохнул коскид регистора Трениума.

– Зато в данном случае она вполне заслужена, господин Минуц, – ясное небо, начинавшее припекать солнышко, а главное – осознание того, что расстояние между ней и Этригией неуклонно увеличивается, заметно улучшили настроение Ники, поэтому она тоже оказалась не прочь поболтать. – Госпожа Маммея удостоилась великой чести лицезреть, хотя бы и во сне, одну из небожительниц. Богиня не только поведала о гнусной подлости, но и научила, как разоблачить преступницу.

– Надеюсь, её посадят на кол! – с жаром вскричал столичный гость. – Поднять руку на реликвию храма! Наказание за подобное святотатство должно быть особенно строгим, иначе чернь совсем перестанет чтить бессмертных!

– Самое печальное, – ханжески вздохнула девушка. – Что столь мерзкий поступок совершила та, которая поклялась посвятить жизнь служению хозяйке ночного светила.

Спутники дружно закивали.

– Что ещё ждать от потерявшей стыд женщины, – многозначительно поджал губы писец.

– О чём вы? – вполне натурально, как ей показалось, удивилась собеседница.

– Вы, конечно, не знаете, госпожа Юлиса, – подыграл ей молодой человек. – Но у Доры есть любовник!

– Она же жрица! – охнула Ника. – А ещё обвиняла меня в святотатстве!

– Вы родом из Этригии, господин Ротан? – внезапно резко сменил тему Минуц.

– Нет, – сухо ответил Олкад. – Я из Радла.

– И давно его покинули? – не отставал посланец Итура Септиса.

– Не очень, – сквозь зубы буркнул писец.

– Наверное, тяжело было привыкать к здешнему захолустью после столичной жизни? – с насквозь фальшивым участием покачал головой собеседник.

– Долг коскида служить своему покровителю там, где тот прикажет! – напыщенно выдал второй писец рудника "Щедрый куст". – Вы же тоже приехали в Этригию не по своей воле.

Мужчины обменялись вызывающими взглядами.

"Один – один, – мысленно усмехнулась девушка, с возрастающим интересом наблюдая за пока ещё вежливой, но довольно ожесточённой пикировкой спутников. – Пусть между собой лаются, лишь бы вдвоём в меня не вцепились".

Возницы попадавшихся навстречу и обгонявших повозок с недоумением наблюдали за группой странных путников, состоявшей из двух прилично одетых молодых мужчин, высокой девушки в надвинутой на глаза накидке и трёх рабов, сопровождавших небольшой двухколёсный фургончик, который с трудом тащил серый, пузатый осёл.

Постепенно перебранка между Ротаном и Минуцем стала терять прежнюю остроту. Но отнюдь не из-за того, что коскиды внезапно прониклись симпатией друг к другу, и не благодаря внезапному приступу толерантности. Они просто начали уставать.

По самым приблизительным прикидкам путешественницы их отделяло от Этригии уже не менее десяти-двенадцати километров. Успевшая отвыкнуть от столь дальних переходов, девушка изрядно вымоталась. Мышцы болели, во рту пересохло. Но она стоически переносила жажду, по собственному опыту, приобретённому на занятиях с Наставником, зная, что если пить на ходу, потом будет ещё тяжелее. А вот её спутники уже опустошили один из взятых в дорогу бурдюков и принялись за другой.

Похолодивший разгорячённое лицо порыв ветра принёс запах сырости. Встрепенувшись, Ника пристально посмотрела вперёд. Бежать совсем без передышки в её планы не входило.

Показался каменный мост, перекинутый через узкую речушку с обрывистыми берегами, густо поросшими ещё лишённым листьев кустарником.

Прекрасно зная о странных причудах, которые порой вытворяет гипертрофированная мужская гордость, девушка предложила:

– Не сделать ли нам остановку, господа?

– Устали, госпожа Юлиса? – с участием, сквозь которое сквозило явное облегчение, спросил Олкад.

– Очень, господин Ротан, – и не подумала скрывать собеседница.

– Далеко ещё до Тоаза? – отдуваясь, поинтересовался второй её спутник.

– Ещё примерно столько же, сколько мы прошли, господин Минуц, – устало усмехнулся Олкад.

Столичный гость страдальчески возвёл очи горе.

Получив соответствующие указания, рабы помогли ослику стащить фургон с дороги, разложили для господ плащи и шкуры, а сами занялись приготовлением обеда.

Наконец-то позволившая себе пару глотков чуть подкрашенной вином воды Ника обратила внимание, что среди невольников явно верховодит Солт, а остальные его слушаются. Пока Жирдяй ломал сучья для костра, Риата сбегала за водой, а раб Минуца распряг ослика и аккуратно протёр ему вспотевшие бока пучком сухой травы.

Посланец регистора Трениума, удобно устроившись на плаще, попросил:

– Госпожа Юлиса, теперь, когда мы достаточно далеко от Этригии, может, расскажете, что заставило вас так спешить? Кто такие "неистовые", и почему они внушили вам такое... опасение?

Однако у уставшей девушки уже пропало всякое желание разговаривать, но и просто игнорировать вопрос дядиного коскида не стоило. Он наверняка доложит своему покровителю о поездке, а дорогому родственнику будет полезно узнать, в какую передрягу угодила дочка Тейсы Юлисы Верты.

– Вам лучше спросить об этом господина Ротана. Он блестяще защищал меня на суде и прекрасно знает, чем прославились члены "общества Дрина".

При этих словах сидевший с устало опущенными плечами второй писец рудника "Щедрый куст" гордо выпрямился.

Столичный гость поморщился, но все же поинтересовался:

– Так ли уж велика опасность, от которой мы столь поспешно бежали, господин Ротан?

– Вы совершенно напрасно недооцениваете этригийцев, господин Минуц, – сурово нахмурился Олкад. – Не даром, когда эти земли вошли в состав радланской державы, Сенат специальным указом сохранил там действия некоторых древних законов. Во все времена подобные привилегии зря не раздавали. Неслучайно покровителем этого города является сам Дрин. Владыка царства мёртвых и хозяин недр.

Воспользовавшись тем, что спутники вновь поглощены беседой друг с другом, Ника сходила в кустики, потом спустилась к бегущей по камням речушке и умылась холодной водой, ненадолго прогнавшей усталость. А когда поднималась назад, её перехватила взволнованная Риата.

Оглядевшись по сторонам и убедившись, что никто не может их подслушать, она тихо зашептала:

– Ой, госпожа, этот Солт всё расспрашивает и расспрашивает о вас.

– Что ему надо? – нахмурилась девушка, но заметив недоумение в глазах собеседницы, уточнила. – Что его интересует?

– Да всё, госпожа! – раздражённо всплеснула руками невольница, но под холодным взглядом хозяйки стушевалась. – Правда ли, что вы из-за моря? Где вы меня купили? Про Канакерн спрашивал. Что за город? Какой бог там покровителем? Да настырный такой! Прилип, как репей к подолу. То расскажи, сё расскажи. Я уж и не знаю, что говорить...

– Правду и только правду, – усмехнулась Ника. – Но не всю. Про дочку Картена помалкивай и про усадьбу Бетула тоже. В общем, всё как мы договаривались... Или забыла?

– Нет-нет, госпожа, – покачала головой собеседница. – Помню.

– Вот уж не поверю, что ты его не заболтаешь, – усмехнулась хозяйка.

Риата польщено улыбнулась.

– Ну, и про Румса Фарка тоже лучше не вспоминать, – неожиданно даже для самой себя пробормотала девушка, тут же пояснив. – Про рекомендательные письма рассказывай, а про всё остальное... ни к чему.

– Слушаюсь, госпожа, – потупила взор рабыня.

Подходя к оживлённо беседующим молодым людям, путешественница подумала, что дядюшка поступил не так глупо, прислав в Этригию столь странную парочку. Пока Минуц раздражал всех своим столичным гонором, Солт, незаметный как все рабы, спокойно собирал информацию о невесть откуда взявшейся племяннице хозяина.

– В Радле этих негодяев разогнали бы в два счёта! – чванливо фыркнул коскид регистора Трениума. – Один взгляд Императора – и легионеры пересажают их на колья!

– Император далеко от Этригии, – сурово заметил Олкад. – А Клеар каждое утро и вечер проводит церемонии в храме божественного покровителя города. И на кол сажать членов "общества Дрина" не за что. Ещё никто не решился обвинить их в нарушении законов Империи.

– Горожане так трусливы? – презрительно скривился собеседник.

– Да, господин Минуц! – с нескрываемым раздражением буркнул писец. – Боятся... до суда не дойти. Госпожу Юлису едва не убили прямо на форуме, пока стражники вели её к базилике.

Посланец Итура Септиса замялся, видимо, пытаясь придумать какое-нибудь ехидное замечание. Но тут подошёл раб и склонился в глубоком поклоне.

– Чего тебе, Солт? – торопливо спросил Минуц.

– Каша готова, господин, – ответил невольник. – Прикажете подавать?

– Да, да, – приказал собеседник, явно обрадованный подобным окончанием неприятного разговора.

– Вы даже о посуде позаботились, господин Минуц! – удивилась Ника, наблюдая, как Риата раскладывает кушанье по красивым коричнево-чёрным мискам.

– Как истинный радланин, госпожа Юлиса, – польщено улыбнулся столичный хлыщ. – Я предпочитаю даже в дальней дороге ни в чём себе не отказывать.

Принимая из рук рабыни чисто вымытую ложку, девушка с раздражением поняла, насколько опростоволосилась. Торопясь как можно скорее покинуть Этригию, она даже не подумала о таких элементарных вещах. Признавать собственную глупость было довольно неприятно. Даже аппетит пропал. Впрочем его-то Ника быстро вернула.

Сытная еда, наложившаяся на усталость, разморила путников. Но на сей раз девушка не поддалась минутному порыву, сообразив, что если они задержатся, то ночевать будут под открытым небом. Вот только её спутников это почему-то нисколько не волновало. То ли они по-другому считали расстояние до Тоаза, то ли слишком надеялись на свои силы, но им, видите ли, вдруг захотелось подремать на солнышке, пользуясь относительно тёплой погодой. До глубины души возмущённой Нике даже пришлось повысить голос, чтобы заставить их двигаться.

– Вот доберёмся до Радла, и спите сколько хотите! – вскричала она, с трудом удержавшись от того, чтобы топнуть ногой.

– Клянусь Семрегом, уже не стоит так торопиться, госпожа Юлиса, – попытался возразить Олкад. – Вы же тоже устали...

– Ну и оставайтесь! – потеряв терпение, дёрнула плечом девушка. – Я пойду одна!

– Ну хорошо, хорошо, – заворчал Минуц, поднимаясь и командуя расположившимся у фургона рабам. – Эй, бездельники, запрягайте осла!

Чтобы немного растормошить своих сопровождающих и сгладить впечатление от неприятного разговора, а заодно получить дополнительную информацию к размышлению, теперь уже путешественница стала приставать к ним с расспросами. Само-собой её больше интересовали не коскиды, а их покровители. Поскольку слушать Ника умела, то скоро узнала много интересного о дальнем и близком родственниках.

Сенатор Юлис – вдовец, пару лет назад схоронивший жену. Его старший сын Плавт по прозвищу Акрий ("Резкий") служит помощником трибуна Первого Северного легиона на границе с Кейнским королевством. Отец предлагал ему остаться в столице, но достойный наследник славного рода пожелал приобрести боевой опыт и увенчать себя воинский славой.

Ещё у Касса Юлиса Митрора есть тринадцатилетняя дочь Алтея, в которой он души не чает и уже подыскивает ей благородного и состоятельного жениха.

Сам сенатор очень богат. Кроме огромного дома с садом в Радле он владеет обширными поместьями, приносящими большой и постоянный доход, и множеством вилл, одна из которых расположена на берегу моря, где покровитель Олкада предпочитает проводить самые жаркие летние месяцы.

Коскид звенящим от восторга голосом вещал о многочисленных комнатах, украшенных росписями, о яркой мозаике полов, об искусно разукрашенной янтарём и слоновой костью мебели из редчайшей древесины, доставленной чуть ли не из самого Келлуана, о галерее бюстов славных представителей старших лотийских Юлисов, прекрасных статуях в домах и садах, где среди дубов и орешника прячутся каменные беседки с колоннами.

Девушку поразило то, что молодой человек описывает всё это великолепие с таким воодушевлением, словно оно принадлежит ему лично, а не покровителю, по сути – господину. Однако, заметив хмурый вид дядиного посланца, подумала, что выспренная речь сенаторского коскида скорее всего предназначена не столько ей, сколько столичному хлыщу. Нет-нет да пробивавшаяся сквозь снисходительно-высокомерную маску на лице Минуца зависть послужила лишним подтверждением этого. Видимо, его покровитель не мог похвастаться подобным богатством, хотя и имел большой красивый дом почти на вершине холма, с которого открывался прекрасный вид на реку Флумину и порт, а совсем рядом располагалась "Орлиная дорога" – одна из центральных улиц Радла, ведущая к императорскому дворцу Доминиуму и святилищу Сенела. Кроме того у Итура Септиса Даума есть имение, доставшееся ему от предков.

Олкад попытался высмеять бедность регистора Трениума, но Ника быстро заставила его замолчать, попросив Минуца рассказать о семье покровителя. Тот охотно согласился. Супруга дяди Пласда Септиса Денса принадлежит с старинному роду приморских Марлов, среди представителей которых несколько сенаторов и один из трибунов Ипия Курса Асербуса – первого из Императоров. Их старший сын Лептид давно женился и теперь живёт отдельно от родителей в большой квартире, второй сын Анк отправился в Либрию изучать философию.

Сейчас в доме регистора Трениума кроме него и супруги проживает их младшая дочь Гэая одиннадцати лет, двоюродная сестра Ники Юлисы Террины, и их общая бабушка Торина Септиса Ульда, ещё довольно бодрая старушка, которую едва не хватил удар, когда она узнала о существовании ещё одной своей внучки.

Несмотря на то, что беседа помогла скоротать время и немного отвлекла от наваливающейся усталости, путники, сами того не замечая, с каждым шагом шли всё медленнее, с трудом переставляя наливавшиеся свинцом ноги.

Несколько раз Олкад предлагал девушке забраться на тележку, но та упрямо отказывалась, кивая на понурившего голову ослика, которого заставляла двигаться только зажатая в руке Солта палка.

Тем не менее, успешно преодолев все трудности и ужасно вымотавшись, они к вечеру всё же сумели добраться до Тоаза – небольшого городка, расположенного к западу от Этригии.

Ника не могла не признать, что жители этого мира, даже в "цивилизованной" Империи гораздо более выносливы, чем подавляющее большинство её изнеженных современников из двадцать первого века, не представлявших своей жизни без собственных автомобилей или в крайнем случае без общественного транспорта. Здесь же люди передвигались в основном пешком, пользуясь повозками исключительно для многодневных путешествий. А вот лошади в Империи встречались довольно редко, стоили немалых денег и являлись во многом вещью статусной, символом принадлежности к более чем хорошо обеспеченным людям.

Пожилой, сурового вида стражник в воротах, проделанных прямо в невысокой, покосившейся городской стене, подозрительно оглядел запылённые одежды странных путников, тяжело дышащего осла и измождённых рабов, однако подробно рассказал, как добраться до гостиницы.

То ли хозяин сего заведения с рождения являлся исключительно приветливым и обходительным человеком, то ли немалый опыт подсказал, что, несмотря на непрезентабельный вид, у путешественников есть чем заплатить, только принял он их чрезвычайно радушно.

Девушке даже нашёлся отдельный номер, её спутникам пришлось делить одну комнату на двоих, а рабы будут ночевать в большом зале на полу. Пока Жирдяй распрягал осла, Риата и Солт разгружали фургон, разнося сундуки и корзины по апартаментам господ.

Олкад предложил Нике поужинать, но та решила первым делом вымыться. Разумеется, лезть в ванну, после того как там балакался повстречавшийся ей возле двери в баню толстый, неопрятного вида мужик с сизым носом и слезящимися глазами, девушка не собиралась.

Пришлось споласкиваться из кувшина, который держала уставшая не менее госпожи Риата. Кое-как смыв пыль и переодевшись в чистое бельё, путешественница почувствовала жуткий, прямо-таки звериный голод.

Спутники не стали её дожидаться, и когда она вернулась в зал, уже успели изрядно выпить, закусывая жареными бараньими рёбрышками.

– А тут совсем неплохо готовят, госпожа Юлиса, – проговорил Минуц с набитым ртом. – Мясо очень недурственное. Правда в маринаде не хватает гвоздики, немного тмина и липового мёда. Тогда оно получилось бы великолепным!

– В таком случае здесь стоит задержаться, – усмехнулась девушка, делая знак подавальщице.

– Мой покровитель очень хочет увидеть вас как можно скорее, госпожа Юлиса, – хмуро напомнил Олкад, наливая себе вина.

– Я нисколько не сомневаюсь в вашей силе и выносливости, господа, – покачала головой собеседница. – Но мне после сегодняшнего перехода необходимо немного отдохнуть, а вам найти тележку, чтобы освободить от вещей фургон.

– Вот пусть господин Минуц и ищет, – недовольно проворчал писец. – Я и без того сильно потратился.

– Если господин сенатор действительно торопится встретиться со мной, господин Ротан, – мягко улыбнулась Ника. – Он обязательно оценит подобное старание. А при таком богатстве ему ничего не стоит компенсировать ваши расходы.

Недовольно хмыкнув, молодой человек вылил в стакан остатки вина из кувшина.

– Полагаю, мой дядя тоже не настолько беден, чтобы разориться от покупки повозки и осла? – обратилась она ко второму своему сопровождающему. – Не так ли, господин Минуц?

– Лучше я просто найду возчика, – усмехнулся тот, насмешливо глянув на Олкада.

– Как вам угодно, – пожав плечами, девушка чуть отодвинулась, давая возможность подавальщице поставить перед ней тарелку с бараньими рёбрышками. – Надеюсь, одного дня вам хватит?

– Вполне, – уверенно пообещал собеседник, и кивнув Солту, уже поджидавшему его с большим свёрнутым полотенцем в руках, вальяжной походкой направился к выходу. Как и во всех имперских гостиницах здесь баня тоже не сообщалась с жилыми помещениями.

Покушав с большим аппетитом, путешественница заказала ужин для клевавшей носом Риаты и поднялась на второй этаж в крошечную, похожую на плацкартное купе, каморку, где в изнеможении плюхнулась на кровать, погружаясь в набитый, не успевшей слежаться соломой матрац. Надо бы сбросить платье, чтобы не помялось, и забраться под одеяло, но уж очень не хотелось опять вставать на ноги.

В дверь негромко постучали.

– Вот батман! – досадливо выругалась Ника, сообразив, что зайдя в комнату совершенно автоматически, не думая, закрылась на засов.

Очевидно, рабыня поужинала и теперь торопится помочь хозяйке отойти ко сну. Со вздохом сев, та потянулась всем телом, разгоняя слипавшую глаза дрёму.

В коридорчике, выходившем на проходившую над залом галерею, скрипнули половицы, видимо, невольница в волнении переступила с ноги на ногу.

– Ну, заходи скорее, – пробормотала госпожа, распахивая дверь и тут же оказываясь в объятиях Олкада.

– Я знал, что ты меня ждёшь! – прерывисто выдохнул писец, покрывая слюнявыми поцелуями лицо ошарашенной девушки.

На какой-то миг та остолбенела от подобной наглости и бешеного напора. Дыхание перехватило, ноги вдруг ослабели так, что дрогнули колени, и даже, кажется, закружилась голова. Воспользовавшись её замешательством, молодой человек, ногой прикрыв дверь, ещё крепче обнял Нику, властно лаская жадными руками спину под тонкой материей.

Стряхнув внезапно нахлынувшую одурь, девушка попыталась оттолкнуть пылкого влюблённого и уже набрала в грудь воздуха, собираясь заорать во всю глотку, но тут взгляд споткнулся об ошалелые, почти сумасшедшие глаза Олкада, затягивавшие её сознание в тёмный омут безумия. Как ни странно, но способность трезво соображать вернуло ей нечто, отчётливо выпиравшее через тунику молодого человека. Жуткие воспоминания прочистили сознание, словно пролитый на открытую рану спирт.

– Дверь! – зашептала она, наклоняясь к уху писца. – Дверь закрой!

– Что? – чуть отпрянув, тот дыхнул на Нику густейшим запахом баранины и чеснока.

"Ну и вонь! – мысленно охнула девушка, совершенно некстати подумав – Надо бы зубную пасту изобрести или хотя бы порошок".

– Засов задвинь! – выпалила она, запрокинув голову. – Вдруг кто заглянет? Мне сплетни не нужны.

– Да, Юлиса! – обрадованно кивнул Олкад, выпуская предмет своей страсти. – Сейчас.

Но едва он развернулся, коварная аристократка, схватив его за затылок, с силой ударила лбом о дверной косяк, потом ещё и ещё раз.

Вскрикнув, писец прикрыл ладонями окровавленное лицо. Теперь уже Ника удачно воспользовалась заминкой, и когда разъярённый молодой человек обернулся, в её руке уже блеснул смертельным льдом длинный, узкий кинжал.

Видимо, по тому, как привычно она держала оружие, по холодному взгляду и решительному виду молодой человек даже сквозь боль сообразил, что возлюбленная, не задумываясь, пустит в дело клинок. Гнев и ярость на лице Олкада сменились удивлением и растерянностью.

– Пошёл вон! – с удовольствием наблюдая за подобной метаморфозой, но ни на секунду не теряя бдительности, прошипела девушка. – Вы много сделали для меня, господин Ротан, поэтому я никому не расскажу о вашем мерзком поступке. Но если вы ещё раз позволите себе нечто подобное, клянусь Анаид, я убью вас и расскажу господину Кассу Юлису Митрору за что!

– Но как же? – обалдевший собеседник, казалось, не замечал крови, густо струившейся из рассечённого лба. – Письмо... Магия... Я же люблю вас!

За его спиной показалась Риата с занесённой для удара палкой. Поймав её взгляд, хозяйка чуть заметно покачала головой, рабыня подобно бестелесному духу вновь растворилась в темноте.

– Ну и что?! – вскричала Ника. – Это даёт вам право врываться в мою комнату и распускать руки? С чего вы решили, будто я нуждаюсь в любовнике?

Несмотря на тревожную ситуацию, она едва не расхохоталась, глядя на испуганно-недоуменную физиономию молодого человека. Хотя, возможно, это просто не вовремя схлынула часть напряжения от всё ещё неоконченной схватки.

– Я же отправил вам письмо, – отведя взгляд, он тыльной стороной ладони стёр наползавшую на глаз струйку крови. – И вы... вы...

– Что я? – нетерпеливо перебила его собеседница.

– Вы были должны..., – похоже Олкад окончательно растерялся. – В нём я описал свои чувства, и вы не ответили отказом!

– Насколько я помню, господин Ротан, вы просили позволить вам боготворить меня издали, – криво усмехнулась девушка. – А не лезть с поцелуями!

– Подождите! – замахал руками коскид сенатора Юлиса. – Недавно я передал привратнику храма Рибиды письмо, в котором открыл перед вами свою душу...

– Я получала от вас только одно послание, господин Ротан, – Нике наконец-то удалось справиться с собой, и в её голосе звучало откровенное негодование. – Некоторые слова в нём, действительно, показались мне чересчур смелыми. Тогда я посчитала их проявлением обычной мужской несдержанности, вызванной теми испытаниями, которые нам пришлось преодолеть вместе. Но я и подумать не могла, что вы решитесь на бесстыдство недостойное радланина!

На молодого человека стало жалко смотреть. Сочащаяся из разбитого лба кровь, алым ручейком стекая вниз по переносице мимо переполненных болью глаз, делала писца похожим на плачущего вампира из какого-нибудь сериала для подростков.

– Ступайте к себе, господин Ротан, – покачала головой путешественница. – Пусть раб перевяжет вам рану. И подумайте, как будете объяснять её происхождение господину Минуцу.

– Да, госпожа Юлиса, – Олкад провёл ладонью по лицу, украшая его красно-бурыми разводами. – Но, во имя Диолы, ответьте всего на один вопрос, и, клянусь Нолипом, я вас больше не потревожу.

– Если он будет достаточно пристойным, господин Ротан, – девушка с усилием задавила шевельнувшуюся в сердце жалось к незадачливому влюблённому.

– Неужели вы не испытываете ко мне никаких чувств?! – с отчаянной надеждой вскричал молодой человек.

– Только благодарность! – решительно заявила собеседница. – Я расскажу дяде и сенатору Юлису, как много вы сделали для моего спасения, и попрошу их щедро наградить вас. Но от меня вы сможете получить только дружеское расположение и больше ничего.

– Разве я так плох! – буквально взвыл писец.

– Я уверена, что для кого-то вы самый лучший в мире, господин Ротан, – Ника вновь приподняла руку с кинжалом, застыв в боевой стойке. – Но не для меня! Надеюсь, понимаете почему?

– Конечно, госпожа Юлиса, – горько усмехнулся молодой человек. – Кто вы... и кто я...

– Вот и прекрасно, – она холодно улыбнулась. – Можете идти.

Зажимая всё ещё кровоточащий лоб, молодой человек поклонился и, что-то еле слышно бормоча себе под нос, тяжело зашагал по коридорчику.

Вновь послышался шорох. Девушка насторожилась, но в двери появилась Риата, всё ещё сжимавшая толстую суковатую палку с чёрным, обугленным концом.

– Входи, – устало махнув рукой, хозяйка плюхнулась обратно на кровать. – Да запереться не забудь.

Кивнув, невольница торопливо задвинула засов, поправила на полочке масляный светильник и попыталась осторожно взять из руки Ники кинжал. Но та, вздрогнув, отстранилась, сама загоняя клинок в ножны.

Позволив рабыне помочь снять платье и оставшись в тонкой короткой тунике, девушка без сил рухнула на постель.

Вздыхая и качая головой, Риата заботливо прикрыла одеялом лежащую с закрытыми глазами хозяйку. Потом достала из-под кровати тощий матрас, на котором устроилась сама, укутавшись двумя плащами, и скоро негромко захрапела.

А вот к её госпоже сон упорно не шёл. Неожиданное нападение Олкада, драка, тяжёлый разговор, в котором она ощущала себя обманщицей, взвинтил нервы, не давая успокоиться. Формально у парня не должно быть никаких претензий. Она ничего не обещала, не заигрывала, просто немного воспользовалась его чувствами в личных целях. А вот Олкад, видимо, воспринимал всё очень серьёзно, поэтому и заявился, чтобы сделать их отношения более тесными, поднять, так сказать, на новый уровень. В итоге её чуть не изнасиловали, а их бурную разборку наверняка слышал кто-то из обитателей гостиницы.

Теперь осталось только ждать, когда об этом узнает Минуц или Солт, и гадать, что они расскажут Итуру Септису Дауму о взаимоотношениях его племянницы с коскидом сенатора Касса Юлиса Митрора.

"Вот батман!" – выругалась девушка одними губами, с горечью подумав: "Ну почему мне так везёт на козлов?"

Сия мудрая мысль оказалась последней перед тем, как сознание погрузилось в казалось бы давно забытый кошмар. Знакомая улица, яркий свет редких электрических фонарей, проход мимо заброшенной стройки. Её вновь терзали четыре размытые фигуры со сгустками мрака вместо лиц, но с многочисленными холодными и скользкими руками-щупальцами, которые подобно червям расползались по всему телу. Как и в ту роковую ночь девушка отчаянно вырывалась, а осознав свою беспомощность, дико закричала.