Текст книги "Отважная лягушка. Часть 3 (СИ)"

Автор книги: Анастасия Анфимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

– Кто там ещё? – сварливо отозвался сильно недовольный голос. – Я же сказал, что занят!

Сына подобное поведение отца нисколько не удивило. Его покровитель всегда входил без стука, а на прочих обитателей маленькой усадьбы Прус Ротан Глеб мог ворчать совершенно безнаказанно.

– Я.

Последний раз они виделись больше года назад, когда второй писец рудника "Щедрый куст" приезжал в Радл по поручению господина Атола.

С тех пор секретарь сенатора Юлиса ещё больше постарел, высох и ссутулился от ежедневного корпения над исписанными папирусами. Вот и сейчас перед ним на столе лежало несколько свитков.

За узкими окнами, выходившими во внутренний дворик, уже царил полумрак, но яркое пламя двухрожкового светильника без труда позволило отцу узнать сына.

– Олкад! Хвала богам, ты здесь!

Кряхтя, он поднялся со своего сиденья с подлокотниками, но без спинки, и вскоре уже обнимал дорого гостя.

– Я рад, что ты добрался благополучно, – шмыгая носом и моргая, Прус отстранился и ещё раз оглядел отпрыска с ног до головы.

– Как раз позавчера принёс в жертву Геладе голубя, и небожительница меня услышала!

Внезапно посмотрев за спину молодого человека, он с тревогой спросил:

– А где госпожа Юлиса? Неужели ты оставил её во дворе?

– Она решила остановиться в доме регистора Трениума, – объяснил Олкад. – Я ничего не мог поделать. Всё же он ей родной дядя. Надо бы доложить покровителю...

– Сегодня он приглашён на ужин к купцу Полу Анкию, и вероятно, вернётся очень поздно, – покачал головой секретарь. – И сильно пьяным. Но завтра утром я ему обязательно всё расскажу.

Отец жестом пригласил сына сесть на стоящую у стены лавку, свитки с которой он бесцеремонно свалил на пол.

– На эту девушку у сенатора большие планы, – многозначительно заявил Прус, усаживаясь рядом.

– О чём вы? – живо заинтересовался молодой человек.

– Он хочет выдать её за Постума Авария Денсима!

– За сына отпущенника?! – охнул второй писец рудника "Щедрый куст".

– Подумаешь! – презрительно отмахнулся собеседник. – Зато он главный смотритель имперских дорог, несметно богат и считается близким другом наследника престола. Очень полезный человек.

– Но разве он не женат? – растерянно спросил сын.

– Пульхия год назад скончалась, – сообщил отец.

– Дочь купца Бетула? – на всякий случай уточнил молодой человек, и дождавшись утвердительного кивка, пробормотал. – Да она даже моложе меня!

– Не дали ей боги долгой жизни, – вздохнул Прус. – Поскользнулась в ванной и разбила голову. Аварий тогда всех рабынь, кто ей прислуживал, по кольям рассадил, за то что не доглядели. Горевал очень. Устроил раздачу хлеба и призовые игры. Тогда пять медведей затравили и десять львов. Я же тебе писал!

– Да, да, – подтвердил Олкад, потирая лоб и вспоминая, что первая жена Авария тоже прожила недолго и умерла родами, произведя на свет мёртвого мальчика. Безутешный вдовец тогда тоже сильно горевал, плача и стеная пешком проделал весь путь от дома до кладбища за Магурскими воротами на глазах тысяч горожан.

– Что это?! – встрепенулся отец, заметив свежий шрам. – Ты дрался?

– Нет, – в задумчивости покачал головой сын. – Ночью в гостинице выпил лишнего и ударился о дверь.

– Чего же это я сижу! – вновь всплеснул руками секретарь сенатора Юлиса. – Ты же голодный! Подожди, я сейчас.

Прежде чем молодой человек успел возразить, тот с неподобающей для своего почтенного возраста и солидного положения прыткостью выскочил в коридорчик.

– Тука, Усна, Лера! – во всё горло заорал Прус. – Эй, кто-нибудь!

– Что нужно, господин Ротан? – ответил женский голос.

– Беги на кухню и попроси Кулина прислать вина и что-нибудь закусить, – отдал распоряжение секретарь. – Скажешь, ко мне сын из Этригии приехал.

Развернувшись, он с трогательной улыбкой посмотрел на Олкада.

– Не хочу идти на кухню. Разве там дадут нормально поговорить?

– Да, отец, – охотно кивнул тот и наконец решился задать вопрос, давно обжигавший ему язык. – Но по какой причине покровителю понадобилось выдавать госпожу Юлису за Авария? Вы же сами говорили, что он никогда ничего не делает просто так.

– Я рад, что ты не забываешь моих слов, – улыбнулся польщённый Прус. – Сенатор Юлис – один из мудрейших людей, кого я когда-либо встречал. Но всё же...

Собеседник посуровел.

– Он смертный и тоже иногда совершает ошибки.

Отец пристально взглянул на Олкада. Он не скрывал своего желания когда-нибудь передать место секретаря своему потомку, и поэтому старался держать его в курсе дел их покровителя. Однако, на сей раз счёл нужным особо предупредить:

– Надеюсь, ты понимаешь, что об этом больше никто не должен знать?

– Конечно, отец, – с готовностью кивнул молодой человек. – Разве я женщина, чтобы болтать попусту?

– Год назад, в дни Сухара-всенасущного, сенатор весьма неосторожно высказался в адрес первого принца.

– Как же он так! – вскричал собеседник, всегда считавший господина Юлиса чрезвычайно осмотрительным.

– На первый взгляд, он не сказал ничего предосудительного, – поморщился Прус. – Просто тогда сгорела гостиница у Фриденарских ворот, и наш достойнейший покровитель не очень удачно выразился в разговоре об этом.

Вспомнив неприглядную историю, случившуюся с наследником престола в ранней юности, второй писец рудника "Щедрый куст" многозначительно хмыкнул.

– Да, – подтвердил его невысказанную мысль отец. – Ты всё правильно понял. Наш великой император, да хранят его небожители, стар и болен, поэтому даже такая мелкая ссора с тем, кто займёт его место, может принести неприятности.

– Ещё бы, – буркнул Олкад, всё ещё не представляя: причём тут госпожа Юлиса?

Рассказчик не долго держал его в неведении.

– Аварий замолвил словечко за нашего покровителя. Тот преподнёс наследнику банарского жеребца и теперь вновь получает от первого принца приглашения на ужин.

– Но ты же понимаешь, – секретарь строго посмотрел на отпрыска. – Подобные услуги просто так не оказывают.

– Разумеется, – криво усмехнулся тот, внимательно слушая отца.

– Аварий захотел стать зятем сенатора Юлиса! – выпалил Прус.

– Наглец! – буквально взорвался Олкад, тут же понизив голос по требовательному жесту секретаря. – Да как он посмел?! За такое язык вырвать мало! Какой-то отпущенник...

Второй писец рудника "Щедрый куст" замолчал, не находя слов от возмущения.

– Без наглости Аварий не стал бы одним из богатейших людей Империи, – наставительно сказал собеседник. – А деньги нынче значат не меньше, чем знатное происхождение.

– Но господин Юлис, кажется, обещал Алтею трибуну Эмбуцу? – напомнил Олкад.

– Сенатор так ему и сказал, – кивнул секретарь. – Они долго спорили. В конце-концов Аварий согласился на любую другую невесту из рода Юлисов. Но, увы...

Рассказчик развёл руками.

– Их оказалось не так много... Точнее ещё одна, которая хоть как-то его устраивала.

– Куда катится мир! – не выдержал молодой человек. – Сын отпущенника ставит условия аристократам!!!

– Политика, сын мой, – печально вздохнул отец и продолжил. – Наш покровитель пытался уговорить Овия Юлиса Люца из таналийских Юлисов отдать за главного смотрителя имперских дорог его овдовевшую сестру, но тот даже слушать не захотел. Они едва не подрались!

Усмехнувшись, рассказчик опасливо глянул на плотно прикрытую дверь и перешёл на еле слышный шёпот:

– Овий кричал, что пусть лучше его сестра умрёт в одиночестве, чем станет женой старого лагира!

– Что? – вскинул брови сын. – Так Аварий сам... зад подставляет?

– Давно ходят слухи, – многозначительно кивнул отец. – Будто бы он не только любит мальчиков, но любит, чтобы они его любили. Возможно, будь Аварий достаточно родовит, Овий мог бы и согласиться. А так – сын отпущенника да ещё и лагир...

Он поморщился.

– И теперь наш покровитель хочет отдать за него госпожу Юлису? – голос слушателя предательски дрогнул.

– Ну да! – рассмеялся секретарь. – Хвала богам, твоё письмо пришло очень вовремя. Тогда как раз император опять слёг, и сенатор не знал, как поступить? Кого из женихов выбрать: Авария или Эмбуца? Не спал, почти не ел, приносил жертвы. Выспрашивал астролога, но Боаз вертелся, как скользкий червь, и не говорил ничего определённого. Теперь понимаешь, почему наш покровитель отправил тебе письмо с голубем храма Питра? Он так обрадовался, что первый раз в жизни подарил мне кольцо со своей руки. Но я его приберёг для тебя...

Бодренько вскочив, Прус продолжил, шаря рукой на полке, заваленной свитками и стопками сшитых по углам листов папируса.

– Аварий долго не соглашался взять никому неизвестную девицу и уступил только после того, как господин Юлис пообещал дать за неё приданое, как за свою дочь... Ага, вот оно!

Довольно посмеиваясь, он повернулся, держа в руке золотой перстень с зелёным камнем, но едва взглянул на сына, как лицо его стало озабоченно-тревожным.

И в этот момент в дверь постучали.

– Кто там?! – рявкнул доверенный коскид Касса Юлиса Митрора.

– Это я – Тука! – ответили из коридора. – Господин Кулин прислал пироги с сыром и вино... неразбавленное.

Почти вырвав из рук миловидной рабыни небольшую корзину, старший из Ротанов вытолкал её из комнаты.

– Передай господину Кулину спасибо и иди отсюда. Пошла, пошла!

Постояв с полминуты, он вдруг резко распахнул дверь. Убедившись, что никто не подслушивает, секретарь вновь плотно прикрыл её, и шагнув к сыну, с волнением поинтересовался:

– О бессмертная Диола, неужели она тебе так понравилась?!

– Да, отец, – не стал скрывать очевидное Олкад.

– И ты уже успел с ней покувыркаться? – зло спросил папа, сжав кулаки.

– Что вы?! – вскричал второй писец рудника "Щедрый куст" голосом полным обиды и неприкрытого разочарования. – Я прекрасно знал, кто она такая, а госпожа Юлиса строго блюла честь своего благородного рода.

– Неужели ты поверил, будто эта девица и в самом деле внучка посмертно оправданного сенатора Госпула Юлиса Лура? – вновь обретая хорошее настроение, Прус со смехом поставил корзину на стол.

Странно, но только сейчас молодой человек понял насколько голоден. Переживания, вызванные расставанием с госпожой Юлисой, удивление и растерянность от планов покровителя выдать её замуж наконец-то отступили на задний план, едва нос Олкада учуял запах пирогов.

Бесцеремонно достав один из них и откусив порядочный кусок, он проговорил с набитым ртом:

– Не только я, отец, но и её величество Докэста Тарквина Домнита!

– Что? – секретарь замер с кувшином в одной руке и оловянным кубком в другой. – Откуда императрица знает эту девчонку?

Однако, прежде чем услышать ответ, ему пришлось ждать, пока любимый сын прожуёт и сделает добрый глоток вина.

Слегка утолив голод, молодой человек принялся обстоятельно рассказывать о том, как по дороге их нагнал поезд государыни, как один из всадников охраны, узнав госпожу Юлису, рассказал о ней принцу Вилиту, а тот своей матери, которой почему-то захотелось на неё посмотреть.

– О бессмертные боги, чудеса да и только! – покачал головой ошарашенный Прус, узнав о том, что госпожа Юлиса спешно покинула имение Маврия, не поддавшись на уговоры младшего сына императора. – Не всякая девица откажется от подобного предложения...

– Госпожа Ника Юлиса Террина – истинная аристократка! – с непоколебимой уверенностью заявил Олкад, ломая пополам круглый пирог и отдавая половину собеседнику. – Какая-нибудь обманщица-простолюдинка не упустила бы возможность закрутить интрижку с членом императорский семьи.

– Да, ты прав, девушка поступила необычно, – подумав, с неохотой согласился секретарь, но не желая уступать отпрыску, предположил. – Возможно, она просто очень хитрая и нацелилась на нечто большее, чем пара золотых побрякушек от Вилита, вот и не захотела размениваться по мелочам?

– Ха! – победно усмехнулся сын. Ему очень редко доводилось чувствовать себя умнее родителя, и теперь он буквально упивался этим ощущением. – Она цитирует философов древности, но порой не знает вещей, известных любому мальчишке! Наверное, когда отец рассказывал ей о жизни в Империи, то просто не обращал внимания на подобные мелочи, считая их само-собой разумеющимися. И как могла ловкая мошенница оказаться у священной горы в первую ночь дриниар? Её же хотели на кол посадить! Только благодаря моему ораторскому искусству и блестящему знанию законов, госпожа Юлиса отделалась двухмесячным заточением в храме Рибилы.

Усмехнувшись, Прус разлил вино.

– Хвала богам за то, что помогли тебе выполнить поручение нашего достойного покровителя!

Плеснув несколько капель на пол, он сделал глоток, одобрительно причмокнул губами, оценивая вкус и спросил:

– Ты видел, как её приняли в доме регистора Трениума?

– Его мать сразу же признала в ней свою внучку, – ответил молодой человек. – Обнимала, плакала и всё такое. Нет, отец, она настоящая внучка сенатора Госпула Юлиса Лура, хотя в это и непросто поверить.

Повертев в руках опустевший бокал, старый коскид растерянно пожал плечами.

– Если всё, так как ты говоришь, то госпоже Юлисе не иначе благоволит кто-то из небожителей. Он не только помог девушке выжить среди дикарей и вернуться в Радл, но и нашёл для неё завидного жениха.

Упоминанием о предстоящем замужестве любимой девушки отец вновь вернул сына к печальной действительности. Посмотрев на него с жалостью, секретарь тихо проговорил:

– Лучше забудь о ней. Аварий крепко держит всё, что попадёт к нему в руки. Человек он влиятельный и очень жестокий. Не тебе с ним тягаться.

– Понимаю, отец, – опустил глаза Олкад. – Но ты же знаешь, что с мужчинами делает Диола, и как тяжело устоять перед силой богини любви?

– О да! – печально улыбнулся собеседник. – Когда-то она заставляла бурлить и мою кровь, да так, что едва не лопались вены!

Он ещё раз разлил вино и вдруг предложил:

– Если твои чувства действительно так глубоки, то наберись терпения... Подожди немного. Месяца три, а лучше полгода, и вновь напомни госпоже Юлисе о своей любви.

– Что вы имеете ввиду? – насторожился молодой человек.

– Аварий всё же больше предпочитает юношей, – усмехаясь, пояснил Прус. – И жена ему быстро надоест. А вот ей будет тоскливо и одиноко без настоящего мужчины. Ты же знаешь женскую природу?

От этих слов в душе сына вновь затеплился огонёк надежды. Всё-таки приобретённая с годами мудрость много значит, и отец не зря столько лет служит своему покровителю на почётной, хотя и хлопотной должности секретаря.

Это в Этригии и по дороге в Радл госпожа Юлиса не отвечала на его чувства, потому что торопилась к родственникам и просто не могла думать ни о чём другом. А после того, как поживёт с мужчиной, которому она совершенно безразлична, и как человек, и как женщина, неизбежно вспомнит о том, кто её желал и боготворил.

– Да и ты за это время окончательно разберёшься: так ли она тебе нужна? – продолжал наставлять собеседник. – Быть любовником жены Авария – дело опасное, но если ты считаешь, что она того стоит...

– Стоит, отец! – с жаром вскричал Олкад. – Клянусь Питром, ты даже не представляешь, какая это необыкновенная девушка!

Они успели употребить ещё один кувшин вина и большой кусок ароматного кабаньего окорока, когда наконец-то явился Касс Юлис Митрор.

Он оказался ещё достаточно трезв, чтобы выслушать доклад своего коскида о благополучном прибытии госпожи Ники Юлисы Террины в дом регистора Трениума, но уже слишком уставшим для подробностей.

Поскольку столь значительному политику услуги секретаря могли понадобиться в любое время суток, Прус Ротан Глеб, в отличие от других коскидов, проживал здесь же в доме – под самой крышей из коричнево-синей черепицы.

Пока сын отсутствовал, умер старый раб отца, и теперь ему прислуживала довольно симпатичная рабыня средних лет.

Разглядев в тусклом свете масляного фонаря её миловидное личико, второй писец рудника "Щедрый куст" пьяненько захихикал.

– Вы разбогатели, отец? Или это тоже подарок сенатора?

– Нет! – отмахнулся Прус, плюхаясь на кровать. – Фания хромает, и у неё нет передних зубов. Я купил её на распродаже имущества... одного должника. У меня всё равно далеко ходить не надо... Можешь попользоваться, если есть желание. А я хочу только спать...

Раздев и уложив уже храпевшего хозяина, невольница, достав из сундука тюфяк, стала застилать постель его сыну.

Похмелье и важные дела помешали Кассу Юлису Митрору толком поговорить со своими коскидами. Но перед тем, как срочно отбыть на заседание Сената, он приказал Олкаду Ротану Велусу непременно дождаться его возвращения.

Справедливо рассудив, что покровитель вряд ли скоро освободится, молодой человек направился в бани Глоритарква, где наслаждался забытым комфортом, но увы, только до полудня.

Хотя мог бы побыть и подольше, поскольку сенатор снизошёл до разговора с ним лишь поздно вечером. Уже лёжа в постели он предложил второму писцу рудника "Щедрый куст" сесть на табурет, и прихлёбывая горячее вино с мёдом, внимательно выслушал рассказ о путешествии госпожи Юлисы и её сопровождающих из Этригии в Радл.

Несмотря на покрасневшее лицо и осоловелый вид, покровитель сильно пьяным не выглядел и разговаривал вполне здраво. Он подробно расспросил об обстоятельствах знакомства госпожи Юлисы с принцем Вилитом и императрицей. Так же, как и его секретаря, самого сенатора удивило то, что девушка отказалась задержаться в поместье Маврия.

Внимательно выслушав коскида, собеседник неожиданно поинтересовался:

– А что вы сами о ней думаете, господин Ротан?

Опустив глаза, чтобы ненароком не выдать своих чувств, молодой человек выпалил:

– У неё душа и характер Юлисов!

Покровитель рассмеялся, явно довольный подобным ответом, и шутливо погрозил пальцем.

– Надеюсь, вы не позволили себе ничего лишнего, господин Ротан?

– Я всегда помню, кому обязан всем, что имею, господин Юлис! – прочувственно проговорил Олкад. – И никогда не забывал о своём долге.

Фраза прозвучала несколько двусмысленно, однако сенатору, видимо, понравилась.

Одобрительно хрюкнув, он вдруг подозрительно прищурился.

– А сама она с вами или коскидом господина Септиса не кокетничала? Ничего такого...

Покровитель сделал неопределённый жест волосатой рукой.

– Не предлагала? Возможно, были какие-то намёки, игривые разговоры или нескромное поведение?

– Госпожа Юлиса вела себя в высшей степени достойно, как и подобает девушке столь древнего и прославленного рода! – твёрдо, как на экзамене, отчеканил второй писец рудника "Щедрый куст".

– Я недавно сам с ней разговаривал, – протянув опустевшую чашу рабу, Касс Юлис Митрор вытер платком вспотевшую лысину с большим красным пятном. – Мне она тоже показалась совсем неглупой для женщины.

Откинувшись на подушки, хозяин дома широко зевнул.

– Вы достойно выполнили моё поручение, господин Ротан. Завтра зайдите к управителю и получите тысячу риалов.

– Благодарю, господин Юлис, – вскочив на ноги, поклонился молодой человек, рассчитывавший на награду побольше.

– И пятьсот риалов на дорогу, – неожиданно продолжил покровитель, недвусмысленно давая понять коскиду, что задерживаться в столице не стоит.

– Да благословят вас боги за щедрость, господин Юлис! – вскричал Олкад и затараторил, опасаясь, как бы собеседник не заснул окончательно. – Позвольте пару дней побыть с отцом, господин Юлис? Мы так давно не виделись.

Лицо сенатора с уже закрытыми глазами скривилось так, словно он ненароком глотнул уксус вместо вина.

– Хорошо, но только два дня.

– Спасибо, господин Юлис! – кланяясь, молодой человек стал торопливо пятиться к двери. – Ваша щедрость и доброта безмерны.

Ещё днём он подумал, что неплохо бы попрощаться с госпожой Юлисой, а ещё лучше как-нибудь закрепиться в её памяти не просто адвокатом или надоедливым попутчиком.

Что бы ни произошло с ними в Этригии, это уже прошлое, а впереди у Ники Юлисы свадьба. Но хорошо ли она знает своего жениха? Понятно, что ни регистор Трениума, ни сенатор Юлис не станут рассказывать невесте о некоторых его специфических пристрастиях. А если именно ему, Олкаду Ротану Велусу, раскрыть ей глаза?

Скорее всего, девушка сначала просто не поверит, посчитав слова незадачливого поклонника клеветой, вызванной банальной ревностью. Но со временем она неизбежно убедится в правоте того, кто её любил и продолжает любить всем сердцем. И когда Олкад вернётся в столицу, у госпожи Юлисы появится лишний довод в пользу того, чтобы согласиться с ним встретиться.

На первый взгляд, план казался великолепным. Однако, молодой человек, как ни пытался, не мог придумать способ рассказать ей всю правду об Аварии.

Нельзя же просто так заявиться в дом регистора Трениума и попросить позвать его племянницу? Даже если небожители сотворят чудо, и кто-нибудь из Септисов позволит ему встретиться с госпожой Юлисой, хотя бы для того, чтобы попрощаться, их ни за что не оставят наедине. А как будешь разговаривать на столь щекотливые темы при посторонних?

Отец размеренно храпел на кровати, а сын думал, таращась невидящими глазами на еле различимую в темноте обрешётку крыши. Рядом грела бок рабыня, но занятый собственными мыслями Олкад не замечал её присутствия.

Затея всё больше казалась ему безнадёжной. Наученный горьким опытом, от идеи написать письмо и передать его через кого-нибудь из рабов он отказался сразу. Вряд ли регистор Трениума опустится до наказания чужого коскида. Он просто передаст его послание сенатору. А уж на что способен его покровитель, писец знал как ни кто другой.

Понемногу приходя в отчаяние, молодой человек невольно начал восстанавливать в памяти все события, так или иначе связанные с госпожой Никой Юлисой Терриной, и неожиданно вспомнил о её рабыне.

Кажется, та меретта по-настоящему предана своей хозяйке. Данное явление, хотя и редко, но всё же встречается среди этих человеческих отбросов. Что если попробовать предупредить госпожу через неё?

Коскид помнил, что и в Этригии, и останавливаясь в гостиницах по пути в Радл, госпожа Юлиса часто посылала свою рабыню в город одну с разного рода поручениями. Вряд ли она поменяет свои привычки в столице. Ему надо только подождать где-нибудь поблизости от дома Септисов, и перехватив невольницу, рассказать ей всю правду о женихе хозяйки.

Но прекрасно зная, как боги любят смеяться над планами людей, второй писец рудника "Щедрый куст" с грустью предположил, что именно завтра и послезавтра госпожа Юлиса никуда её не пошлёт.

Вспомнив крепко сбитую фигуру служанки, которую, кажется, зовут Риата, её смазливое личико, Олкад подумал, что пожалуй нашлось бы немало мужчин, готовых между делом попробовать такую женщину. В Радле многие рабы занимаются проституцией, а кое-кто делает это даже тайком от хозяев.

Поэтому, если попробовать вызвать через рабов регистора Трениума не госпожу Юлису, а Риату, это вызовет меньше вопросов. А если, не приведи небожители, об этом узнает покровитель, можно признаться в порочной страсти к чужой рабыне. Сенатор, скорее всего, просто посмеётся, в крайнем случае, заставит заплатить штраф в пользу законного владельца имущества, но точно строго не накажет.

Ещё раз всё взвесив, молодой человек решил, что завтра до полудня он сторожит Риату у дома Септисов, а если она так и не выйдет, вечером попробует договориться о встрече с ней через кого-нибудь из рабов.

Чрезвычайно довольный тем, что сумел отыскать приемлемый выход из столь сложной ситуации, он сладко потянулся. Настроение резко улучшилось. Даже мелькнула мысль: а не разбудить ли сопевшую рядом Фанию? Но передумав, коскид повернулся к ней спиной и закрыл глаза.

Наверное, когда госпожа Юлиса плыла на корабле по бурному океану, а потом тряслась по извилистым дорогам в компании бродячих артистов, то не могла себе даже представить, что родственники, к которым она так стремилась, подыщут ей жениха настолько не подходящего ни по происхождению, ни по уму.

Уже засыпая, Олкад Ротан Велус печально улыбнулся. Как часто бедняки, переезжая в Радл к разбогатевшим родственникам в надежде получше устроиться в жизни, даже не представляют, какие в столице таятся сюрпризы для наивных провинциалов.

Глава III

Кому что на роду написано.

Изменяется так странно

И внезапно жизнь людская!

Награда за порядочность

Лопе де Вега.

Утром, укладывая ей волосы, рабыня предложила воспользоваться новыми шпильками, но хозяйка отказалась.

– Не хочу, чтобы кто-то подумал, будто мне понравились его подарки.

– Хорошо, госпожа, – с привычной покладистостью согласилась Риата. – Значит, как всегда, косы?

– Да, – кивнула Ника, буркнув. – Всё равно под накидкой не видать.

И подумала, что даже из такой дурацкой моды можно извлечь пользу. По крайней мере, на улице никто не станет обращать внимание на её причёску.

Перед тем, как отправиться выслушивать обязательные утренние славословия коскидов, дядя ещё раз предупредил, чтобы она никуда не отлучалась.

Заметив скучающую в ожидании племянницу, тётя вдруг вспомнила о своём обещании обучить её премудростям, необходимым каждой радланской девушке. И начать решила с ткачества.

Работа на ткацком станке считалась занятием не только сугубо практическим, но ещё и сакральным, даже религиозным.

Для начала Нике прочли короткую лекцию о том, как следует правильно выбирать пряжу.

– Вот эти пойдут на основу, – терпеливо объясняла Пласда Септиса Даума. – Посмотри, какие ровные и прочные?

В доказательство своих слов наставница подёргала шерстяную нить, знаком предложив ученице проделать то же самое. У той мелькнула хулиганская мысль рвануть как следует, дабы наглядно продемонстрировать своё отношение к этому занятию, но подумав, девушка сочла за благо воздержаться.

– Теперь, – благожелательно кивнув, продолжила тётушка. – Основу необходимо закрепить на рамы. Но для этого нитки следует порезать на одинаковые куски и намотать их на грузики, чтобы они всё время оставались натянутыми.

Супруга регистора Трениума продемонстрировала небольшую корзину с маленькими камешками, чем-то напоминавшими крошечные гантельки.

– Какой длины должны быть нитки, госпожа Септиса? – поинтересовалась Ника, рассудившая, что если занятий не избежать, стоит, по крайней мере, извлечь из них хоть какую-то пользу.

– Смотря для чего предстоит использовать полотно, – степенно отвечала наставница. – Если для накидки или туники – то покороче, если для платья – то длиннее. Хорошая хозяйка должна знать, кому в доме нужная новая одежда. Но вам для начала лучше соткать небольшой кусок.

– Понимаю, госпожа Септиса, – кивнула слушательница.

– Тогда приступайте, госпожа Ника, – тётушка, отыскав в висевшей на поясе связке ключей нужный, открыла стоявший у стены узкий сундук, наполненный туго скрученными клубками ниток. – Для начала отберите здесь те, что пойдут на основу, а я потом посмотрю.

От пряжи попахивало овчиной. Будущая ткачиха уже знала, что не только подаренное ей платье, но и вся одежда обитателей дома регистора Трениума, от рабов до хозяев, сшита именно из шерстяной ткани. Видимо, это тоже считалось своего рода признаком консерватизма и приверженности традициям. Со слов Наставника девушка знала, что лён радлане стали культивировать только лет двести тому назад, а до этого единственным источником ниток являлась овечья шерсть.

Перебрав содержимое сундучка, племянница продемонстрировала тёте четыре солидных клубочка. Внимательно их осмотрев, та одобрительно кивнула.

– Намотаете нитки на грузики, найдёте меня, я покажу, что делать дальше.

– Ножницы у вас есть, госпожа Септиса? – поинтересовалась ученица.

– Посмотрите в сундучке, – посоветовала преподавательница, выходя из комнаты.

Беззвучно выругавшись ей вслед, Ника взяла первый клубок. После недолгого размышления она решила слегка упростить нудный процесс. Перевернув отыскавшуюся в комнате лавку, девушка измерила расстояние между ножками и стала натягивать нитки по диагонали. Когда моток закончился, осталось только перерезать пучок и получить сразу множество кусков.

Учитывая то, как хозяйка дома чтит традиции предков, гостья подозревала, что подобная модернизация может ей не понравиться. Поэтому, когда за спиной внезапно раздался громкий шёпот, Ника едва не вздрогнула от неожиданности.

– Госпожа! – повторила Риата, заглядывая в комнату.

Чисто умытая, одетая в свой лучший хитон, невольница стояла в дверях, воровато оглядываясь по сторонам.

– Давайте я сделаю? Я быстро.

– Не надо, – подумав, отказалась хозяйка. – Вдруг госпожа Септиса увидит – нехорошо получится. Лучше сходи узнай, высохли мои вещи или нет?

– Как прикажете, госпожа, – с нескрываемым сожалением вздохнула рабыня.

"Всё равно делать нечего", – подумала девушка, наматывая нить на грузик.

Со стороны семейной половины дома послышались приближавшиеся шаркающие шаги.

"Бабуля", – догадалась Ника, торопливо возвращая лавку на ножки.

– Хвала богам, наконец-то я вижу свою внучку занятой по-настоящему полезным и достойным делом! – вскричала матушка регистора Трениума, входя в комнату.

– Госпожа Септиса дала задание подготовить нитки основы, – объяснила девушка, откладывая в сторону грузик. – Слава Ноне и Фиоле, теперь есть кому меня учить.

– И это правильно! – с нажимом сказала старушка, с помощью рабыни усаживаясь в кресло без спинки. – Каждая женщина обязана уметь ткать. Так заведено от предков, а они плохому не научат. На почтении к старшим не только семья, но и весь мир держится. Раньше девушку, которая на станке работать не умела, замуж не брали. Ты вот с государыней встречалась, а не знаешь, что в молодости сам император Констант носил туники, сшитые из ткани, изготовленной его царственной супругой.

– Мне об этом никто не рассказывал, – честно призналась Ника, испытывая сильное сомнение в правдивости слов бабули. Она просто не могла себе представить вальяжную Докэсту Тарквину Домниту за ткацким станком.

– Ну так слушай, – наставительно проговорила собеседница. – Господин Аварий, конечно, не император, однако, тоже чтит наши обычаи. Нет, не бойся, он не заставит тебя ткать день и ночь, но если узнает, что ты даже этого не умеешь, сильно расстроится.

Она многозначительно замолчала, явно ожидая расспросов. Но так как прямого вопроса не прозвучало, девушка безучастно продолжала наматывать очередную нить.

Поскольку реакции не последовало, бабушка заговорила вновь:

– С женихом тебе повезло. И не хмурься. Лучше меня послушай, я жизнь прожила и понимаю в ней больше тебя. Не велика беда, что он не такого знатного рода, как ты. Зато богат, и детей ещё нет. Вот родишь ему наследника, так он на руках тебя носить будет и пылинки сдувать. Шесть лет назад он купил большой дом неподалёку от Доминиума. Говорят, заплатил три миллиона империалов только затем, чтобы его сломать и построить новый. Настоящий дворец! Мне-то самой в нём бывать не приходилось...