Текст книги "В поисках Победы"

Автор книги: Анастасия Деренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 32 страниц)

Он чуть отстранился и заглянул мне в глаза.

–Не сердишься? – шутливо трясь носом о мой нос, спросил он.

Не в силах справиться с голосом, я лишь покачала головой.

–Тогда давай вернемся, а то нас, наверное, уже потеряли, – улыбнулся он и легко прикоснулся к моим губам.

Вернуться? Туда, к этим людям и нелюдям. К их смеху и злобным взглядам? Когда у меня осталось так мало времени? Слушать их пустую болтовню, и изображать веселье. Ни за что!!!

Я с жаром приникла к Рейну, меняя поцелуй, вкладывая в него всю свою страсть и отчаяние. Если демон и удивился, то только на мгновение, после чего с не меньшим пылом стал мне отвечать. В голове гулко шумела кровь, сердце готово было выпрыгнуть из груди.

–Ника, – сдавленно прохрипел Рейн, отодвигаясь от меня. И сколько всего вместило в себя это слово: и удивление, и немой вопрос, и нетерпение, и желание.

Я улыбнулась дрожащими губами и повернулась к нему спиной, чувствуя, как его ловкие пальцы быстро справляются с чередой пуговиц.

Это была наша последняя ночь. Завтра он забудет меня, и хранить нашу любовь предстоит мне одной. Но это будет завтра, а сегодня, сейчас, этой ночью я буду со своим мужчиной до конца...

Платье с тихим шелестом упало на ковер...

Немного смущаясь, я обернулась.

–Иди ко мне, – прошептал он. Таким он и запечатлеется у меня в памяти: сильным, высоким, с таинственно мерцающими глазами, нежной улыбкой и протянутыми ко мне в ожидании руками.

Я сделала последний шаг вперед и скользнула в его объятия...

Проснулась я резко, в один момент.

Рядом размеренно дыша, спал Рейн. Я же, уютно устроившись у него на груди, лежала и слушала спокойный стук его сердца.

Комнату заливал сумрачный свет.

Светало. Пора.

Я тихо и медленно выскользнула из объятий демона, замирая всякий раз, когда он шевелился. Наконец, встав, я огляделась. На пушистом коричневом ковре в беспорядке была разброшена наша одежда. Не придумав ничего лучше, я натянула на себя давешнюю рубашку инферна, а затем подняла своё платье и опустила руку в карман. Бутылек был на месте. А я так надеялась, что всё вчерашнее окажется просто ночным кошмаром.

Подойдя к небольшому столику с хрустальным кувшином, я налила в бокал красного вина и, дрожащей рукой вылив в него зелье, спрятала бутылек за зеркалом.

Я невидяще уставилась в сосуд. Без запаха и вкуса, отвар быстро растворился в красном, как и моя кровь, вине. Мой чуткий слух уловил, как изменилось дыхание князя. Обернувшись, я встретилась с золотистыми глазами. Под его пронизывающим пылающим взглядом я невольно покраснела, вспомнив прошедшую ночь. Тот это заметил, и губы его растянулись в лукавой улыбке. Он одним грациозным движением соскользнул с кровати и направился ко мне (кхм, при этом нисколько не озаботившись, как я, накинуть не себя что-либо).

Он молча подошел и запустил пальцы в мои волосы. Я расслабленно вздохнула, а рука с кубком предательски задрожала. Я готова была пойти на попятные.

Сейчас или никогда.

–Я захотела пить, – почему-то хриплым голосом сказала я, и в подтверждение слов, сделала глоток. Кайрон говорил, что настой действует только на демонов, поэтому пила я без опаски. С трудом сглотнув, я протянула ему бокал.

Он принял его, покрутил в руках и поднес к губам. Я замерла и даже перестала дышать. Мне хотелось выхватить у него этот злосчастный кубок, и вылить его содержимое в огонь. Но я лишь загипнотизировано следила, как бокал коснулся его губ, как он глотками пьёт, всё больше запрокидывая голову. Последняя алая капля осталась у него на губах, и он слизнул её кончиком языка.

Всё. Пути назад больше нет.

Видимо что-то всё же промелькнуло в моих глазах, потому что он неожиданно нахмурился, переводя взгляд с меня на кубок в руках и обратно.

А потом внутри меня всё обмерло, когда я увидела, как его глаза покидает нежность и любовь, уступая место холодной ярости, жестокости и... боли.

И тут меня будто кто-то ударил. В голове ослепительной вспышкой предстало воспоминание, которое мне когда-то открыл инферн. Много лет назад, в этой самой комнате, вот так же ему преподнесла бокал совсем другая женщина. Женщина, которую он любил, и которая его предала. И он выпил яд.

Глаза мои с ужасом расширились, когда я поняла, как всё это видит Рейн. Ведь история повторилась почти в точности. Он снова доверился, и его снова предали. Но это не так!

–Рейн! – воскликнула я, протягивая к нему руку и желая всё объяснить. Сама мысль о том, что он мог сравнить меня с Алисалой, резала не хуже клинка.

Тот отшатнулся и отмахнулся от меня. Сила была такова, что меня откинуло назад. Не устояв на ногах, я, больно ударившись о край стола, упала на пол. В голове билась всего одна мысль "Предательница, предательница, ПРЕДАТЕЛЬНИЦА!!!"

Демон одним быстрым движением метнулся ко мне, и, больно схватив за плечи, поднял и затряс как тряпичную куклу.

–Что было в нем? Полынь? – зарычал он.

–Н...нет, – выдохнула я. – Я бы никогда... Рейн, прошу, выслушай...

–Заткнись, – закричал он и еще раз ощутимо меня встряхнул. Моя голова беспомощно откинулась назад. Намотав мои волосы на руку, он с перекошенным от злости лицом вплотную приблизили свое лицо к моему.

–Что это было, человек? – прошипел он.

–Тисмин, – прошептала я, глотая слезы. Так тебе и надо Дейника! Вот, получи за свой обман, за своё предательство.

–Тисмин? – князь немного отодвинулся, и на мгновение по лицу его пробежала тень растерянности. Но затем, дернув меня за волосы, он заставил смотреть ему в глаза. – Зачем тебе понадобилось меня им опаивать?

Нет, пожалуйста, только не этот вопрос. Гори ты в адском пламени Кайрон!!! Почему ты мне не сказал, что зелье подействует не сразу?

–Я задал тебе вопрос, человек! – угрожающе проговорил он, второй рукой сжимая мне горло. – Если хочешь жить, отвечай!

Я не хотела жить. Ч поняла это очень ясно. Зачем? Видеть такую ненависть и ярость в глазах Рейна было выше моих сил. Не было больше нежного и чуткого мужчины. Отныне для меня существовал лишь неистовый, безжалостный принц демонов.

Браслет на руке раскалился, причиняя дополнительную боль. Я уловила запах паленой кожи. Почувствовала беспокойство Лазаря, и его желание вмешаться, защитить меня. Но я не хотела этого. Пусть князь сожмет пальцы еще чуть-чуть и всё закончится.

Рейн резко отпустил меня и отступил назад. Не ожидая этого, я охнула и на подогнувшихся ногах рухнула обратно на пол.

–Почему? – этот тихий шелест его голоса, полный непередаваемой боли, заставил меня вздрогнуть словно от удара. Подняв глаза, я увидела, как он стоит, низко опусти голову. Плечи его поникли, руки безвольно опустились по бокам. Лучше бы он на меня кричал и ругался. Это бы я смогла перенести, но вот горе, сквозившее во всей его позе, вызывало у меня желания сделать с собой что-нибудь нехорошее и непоправимое.

–Потому что, мы не можем быть вместе, – услышала я свой слабый голос как будто со стороны. – В тисмин добавленная моя кровь. Ты забудешь меня. Навсегда.

–Что?! – он вскинул голову и посмотрел на меня широко распахнутыми глазами. Сейчас в них можно было читать как в раскрытой книге. Непонимание, осуждение, надежда и следом страх, вина и боль, и, наконец, затопившее их отчаяние.

Но тут я заметила, как взгляд его затуманился. Он покачнулся, и чтоб не упасть схватился за витой столбик кровати. Князь помотал головой и посмотрел на меня, пытаясь сфокусировать взгляд.

–Ника, – с мольбой прошептал он, протягивая ко мне руку, и в следующее мгновение без сознания рухнул на кровать.

Я на дрожащих ногах поднялась и застыла, не зная, что делать.

Зелье подействовало. Когда князь проснется в следующий раз, он уже не будет помнить зеленоволосую девушку-магичку.

Не оборачиваясь, я выбежала из комнаты и ринулась к своим покоям. Там, быстро собрав весь свой нехитрый скарб в кучу, я, будто за мной гналось целая стая байзиэльских химер, ринулась прочь...

Шлепающий звук моих босых ног, эхом отзывался под потолком широких коридоров. Я даже не стала переодеваться, как была в одной рубашке, так и ушла. Одной рукой прижимая к груди завязанный в узел с вещами плащ, другой я держала маленький камень – Белый кристалл. Его мне дал накануне бала Кайрон, сказав, что его мне дарит Учитель, и я могу им воспользоваться в любую минуту.

Эта минута настала.

Свернув в очередной холл, и не натолкнувшись ни на кого в столь раннее время, я с разбегу толкнула двухстворчатую дверь, за которой как я знала, по словам всё того же герцога, находился тронный зал. Не обращая внимания на роскошное убранство помещения, я сразу устремила взгляд на переливающийся синевой портал.

Я крепче сжала в руках кристалл и, не удержавшись, оглянулась. В замке стояла тишина и полумрак. Где-то там спит Рейн, единственный мужчина, которому удалось задеть моё сердце. Единственный мужчина, которого я полюбила, и кому добровольно подарила свою душу...

Тряхнув головой, я вновь повернулась к порталу. Зажмурилась, представляя конечный пункт, и с разбегу вбежала в портал, оставляя за спиной всё, чего я так желала в этой жизни...

Секундные, привычные при телепортации, ощущения и вот уже мягкий теплый ветерок треплет мои волосы. Я огляделась, не веря, что, наконец, оказалась здесь. Широкая улица была еще пустынна, но до слуха уже доносились приглушенные голоса вставших селян, голодное мычание скотины и первые голоса петухов.

Заозерье просыпалось.

Я стояла перед небольшой кованой калиткой, за которой, в палисаднике из цветущих ромашек и моих белых колокольчиков, виднелся двухэтажный терем с потемневшими срубами, чистыми большими окнами и весело расписанными ставнями.

Неожиданно входная дверь с таким знакомым скрипом открылась, и падающий изнутри свет обрисовал в проеме стройную фигурку в простом синем платье.

Я затаила дыхание. Она нисколько не изменилась с того времени, как я видела её в последний раз. Те же длинные, густые черные волосы, всегда пахнущие ландышем, мудрые и проницательные зеленые глаза, решительно вздернутый подбородок, чуть иронично поднятые брови.

Мама.

Я, не отрывая от неё взгляда, открыла калитку и на секунду замерла, а потом, с прорвавшимися, наконец, рыданиями, ринулась вперед, взбежала на порожки и упала в ждущие, родные и теплые объятия.

Я была дома.

Глава 19

Осенняя пожухлая трава и опавшие листья мягко стелились под моими лапами, позволяя двигаться бесшумно. Я подкралась к небольшой поляне и залегла в прибрежных кустах. Меня никто не заметил, и я могла спокойно наблюдать за тем, что происходит на прогалине.

Их было пятеро. Усердно сопя и переругиваясь, трое мальчишек и две девчушки воздвигали странное сооружение из камней. Дело явно не спорилось – стена бастиона так и норовила пойти вкривь и вкось, и в самый последний момент предательски разрушиться.

Они так увлеклись этим занятием, что абсолютно не смотрели по сторонам.

Напрасно.

Вот один из них отошел чуть в сторонку, ища новый материал для строительства, и я пригнулась, тихо пружиня передними лапами и готовясь к прыжку. Когда он нагнулся, я с рыком выпрыгнула из кустов, и сбила мальчика на землю. Оказавшись на пятой точке, мальчонка удивленно охнул, а когда увидел меня, издал радостный возглас и теперь уже сам кинулся на бедную меня, повалив в траву и обнимая за шею.

–Ника! Так не честно, ты рано появилась, – укоризненно сказала белокурая Илза.

–Ага, – подтвердил черноволосый и курносый Петрим. – Мы это, еще крепость не построили. Стражу не выставили, и сокровища спрятать не успели.

Я с любопытством вытянула шею, заглядывая внутрь каменного круга. Там, печально шурша на ветру, лежали пять ярких оберток от конфет.

Я насмешливо фыркнула, а дети покраснели. Кажется, сокровище уже успели украсть до меня – монстра, питающегося исключительно сластями и маленькими детьми. А перемазанные шоколадом рты и виновато потупленные взгляды недвусмысленно намекали, кто лишил злую и голодную меня моей законной добычи.

Придется довольствоваться детьми...

Силар, конопатый, с курчавой рыжей шевелюрой, подкравшись незаметно (не будем разубеждать в этом мальчика) сзади с веселым "эть" прыгнул на меня. Это послужило сигналом для остальных, и через пару секунд я была погребена под живой кучей из рук и ног. Мысленно вздохнув, я лишь беззлобно порыкивала, когда чья-нибудь пятка придавливала лапу или же кто-то особо любопытный дергал меня за хвост. Когда же чьи-то шаловливые ручки с довольно ясной целью потянулись к моим усам, я увернулась и прикрыла морду лапами. И так с прошлого раза два уса недосчиталась – Петрим захватил их в качестве военного трофея, когда дети играли в "найди и победи ужасного дракона". Как уже понятно почетная роль главного злодея досталась мне.

Максимка – беловолосый парнишка, родной брат Илзы – с пыхтение перекатился через меня и я напподала ему лапой пониже спины, предварительно спрятав когти. Тот с веселым хохотом кубарем покатился по поляне, и в этот момент я увидела на тропинке женщину. Её приближение я почувствовала уже давно – это была Элиза, мать Силара – но не придала этому никакого значения. Жители деревни никогда не боялись отпускать своих детей в рощу, потому что знали, что рядом всегда буду я. Моя ипостась так же не вызывала у них никакого волнения. Шахэрейские пантеры водились только на Южных островах, а на нашем континенте не могли прижиться из-за климата. Так что я была единственным представителем этих хищников, но все соседи воспринимали меня, как что-то само собой разумеющееся, а местная детвора использовала в качестве бесплатного и очень веселого аттракциона.

Вот и сейчас на лице женщины я не заметила ни тени тревоги. Она лишь улыбнулась, когда я поднялась ей на встречу с весьма занятным ожерельем на шее в видя повисших на мне Петрима и Катрины.

–Дейника, эти чертята тебя еще не замучили? – усмехнулась Элиза и распахнула объятия подбежавшему к ней сыну. – Они ж, небось, места на тебе живого не оставили. Максим прекрати дергать Дейнику за хвост, – пожурила она мальца, который самозабвенно проверял, могут ли у меня, как у ящерицы отпадать конечности.

Я насмешливо курлыкнула и закатила глаза. Наверное, на морде пантеры это смотрелось забавно, так как женщина снова рассмеялась. Я же высвободила свой многострадальный хвост из цепких рук и предусмотрительно спрятала его под лапы.

–Ника, я пришла сказать, что дома тебя ждет гонец. Твоя мать не может отойти от Версы, та вот-вот родит, а Кристиан на совете, – сказала она. – Я решила, что это важно. Он такой цветастый и разряженный. Наверное, прибыл издалека.

–Спасибо, Элиза, – сказала я, когда через секунду вновь стояла на двух ногах. – Я тогда пойду, а ты присмотри за ними. И мой тебе совет, не поворачивайся к ним спиной.

Я махнула детям на прощанье и двинулась назад по утоптанной тропинке. По обе стороны от меня высились кряжистые могучие дубы и прячущиеся под их кронами ольхи и ясени.

Я поежилась, запахнула теплую куртку поплотнее и, внезапно остановившись, проследила взглядом за ярко-красным резным листиком, который, плавно кружась, падал на землю.

Уже середина осени...

Прошло два с половиной месяца, как я вернулась домой.

Прошло два с половиной месяца, как я не видела...

Я тряхнула головой, отгоняя опасные мысли, и вновь направилась к селу. Жизнь в Заозерье была спокойной и размеренной. Домашние хлопоты и заботы, дружеские визиты соседей, вечерние посиделки и танцы у костра – вот то, чем были заполнены дни моего нынешнего существования.

Именно существования, потому что я не живу уже больше двух месяцев...

Я споткнулась, выругалась сквозь зубы и снова остановилась. Да что же сегодня со мной? Чтоб отвлечься, я стала вспоминать о том, что произошло за это время.

Первую неделю своего пребывания здесь я провела в своей комнате, запиревшись и нарыдавшись, наверное, на всю оставшуюся жизнь. Потом боль стала притупляться, но не уходить. Пожар бушевавших во мне эмоций никуда не делся, а превратился в кучку тлеющих углей, готовых при первой же возможности вспыхнуть с новой силой...

Через две недели меня навестила Илана. Ну, навестила это конечно громко сказано. К её крикам с любопытством прислушивалась вся деревня, а после отъезда дети соседей удивили своих родителей новоприобретенным словарным запасом. Ругань я восприняла спокойно и даже не стала уворачиваться, когда та по привычке (весьма нехорошей, кстати) запустила в меня огненный шар. Правда, видя моё бездействие, она не дала ему долететь и распылила, вероятно, тогда, наконец, поняв, что со мной что-то не так. И когда она спросила, что случилось – я рассказала. Всё и без утайки, без слез, тихим, ничего не выражающим тоном. После этого мы долго молчали, а потом подруга просто присела рядом и обняла меня, тихо нашептывая какую-то успокаивающую ерунду... Больше к этому мы не возвращались.

Кстати, вместе с Иланой прибыли и мои вещи, оставленные в Белой песне. Особо я обрадовалась Угольку – растолстевшему на королевских харчах до невообразимых размеров – и Чемпиону, которого Вальдер велел привести обратно из Камнепадки. Были среди привезенного и мои подарки – уздечка Хэла и роза Амальриэна. Причем, когда я увидела последнюю, то впала в ступор и чуть не выронила купол. РОЗА ПРОДОЛЖАЛА ЦВЕСТИ!!! Лепестки цветка матово переливались на солнце, а вокруг головки сиял красный ореол. Это могло означать только одно.

Эльф жив.

В Хрустальном Граде о нём ничего не слышали, и продолжали считать погибшим тогда, на вершине Энтерры. Но я теперь знала, что это не так. Я не понимаю, почему он не даёт о себе знать, но очень надеюсь, что когда-нибудь мы с ним вновь увидимся. Я соскучилась по этому несносному Перворожденному.

Так же Илана привезла новости из Мирославля, куда заезжала по пути ко мне. В Школе Магии, где уже давно начались занятия, нам дали полную свободу действия, заявив, что по приказу ректора мы можем вернуться, когда захотим и будем приняты на соответствующий курс. Это заявление вызвало у меня кривую ухмылку. А что Учитель мог еще сказать? Илана – принцесса, которая в скором времени выходит замуж, ну, а я... думаю, наставник решил, что несостоявшимся богиням тоже не перечат.

В основном же новости касались Мартина. Друг быстро шел на поправку и уже находился в Школе. Он бы тоже приехал, но в отличие от нас, привилегий отлынивать от учебы у него не было. Так что с воссоединением нашей троицы придется повременить.

Илана уехала через два дня, о чем очень сожалела, но подготовка к свадьбе требовала её присутствия, иначе, оставшаяся без присмотра Кларисса, могла такого натворит!

За своими мыслями я не заметила, как дошла. Возле нашей калитки, переминаясь с ноги на ногу, действительно стоял гонец в родовых сине-зеленых цветах королей Манрия.

–Здравствуйте, – вежливо сказала я, подходя. – Вы ждете меня?

Мужчина, а скорей молодой парнишка лет двадцати с теплыми карими глазами и веснушками на носу, повернулся ко мне и застыл, перестав, кажется, даже дышать.

Я против воли поморщилась. Теперь так на меня реагировали почти все, кто видел впервые. А сказать спасибо за это надо моей любимой мамочке. Видя, что её дитя хандрит не на шутку, она, желая отвлечь меня, вновь начала приобщать дочь к знахарству и травничеству. И как-то попросила меня припомнить то зелье, что придало моим волосам столь оригинальный окрас.

Ну, я и припомнила на свою голову – в прямом и переносном смысле.

Решив, что моему отвару не хватает некоторых ингредиентов, она внесла в него свои корректировки. В итоге, как всегда, досталось мне. Теперь волосы мои, достигавшие талии, потеряли свои ярко-изумрудный цвет, к которому я уже привыкла, приобретя вместо него насыщенный темно-зеленый, какой бывает у нефрита или листьев сирени. Дополнительным эффектом стало то, что волосы ни с того ни сего начали виться на концах. Мне и так было нелегко с ними справляться, а теперь я готова была впасть в отчаяние. Мама на это безобразие только пожимала плечами и винила во всем меня (ну, да конечно, кто здесь умная и мудрая знахарка, а кто – бестолковый анимаг?), а папа лишь тихо посмеивался над результатами эксперимента, ну то бишь мной.

Однако и это было полбеды. Картину довершали мои глаза. Ну, хотя бы здесь вины моей матери не было (слава богу!). Они начала меня цвет. Стоило мне разозлиться, загрустить или обрадоваться (что было теперь для меня роскошью), как в зелени радужки появлялись вполне видимые и мерцающие золотистые искры, которые разгорались тем больше, чем сильнее были охватившие меня эмоции. Иногда, в порыве злости, они превращались в расплавленное золото с изумрудным ободком по краю. С тех пор, как я вернулась в село, никто, за исключением родителей и Иланы, не мог смотреть мне в глаза. И это жутко раздражало (и из-за этого янтарные вспышки становились еще больше), так как я привыкла при разговоре смотреть собеседнику в лицо. Но со временем я смирилась и перестала обращать внимания, понимая, что это не исправишь и не уберешь никакой магией. Ведь это была память о нём...

Прикосновение к плечу заставило вздрогнуть, и я поняла, что мужчина, оправившись от шока, уже некоторое время пытается меня окликнуть.

–Да? – сглотнув появившийся в горле комок, спросила я и подняла глаза. Тот протянул мне конверт и отвел взгляд. М-да, мой нынешний вид нисколько не вдохновлял противоположный пол.

–Её высочество Илана Феолиция Манрийская и принц Шанин Арантур Де-варо приглашают вас на своё венчание. Мне велено передать вам приглашение и дождаться ответа.

Я взломала восковую печать и пробежала глазами по всего лишь одной имевшейся там строчке:

«Жду тебя. Не приедешь – убью».

Я усмехнулась. В этом была вся Илана. Она терпеть не могла писать письма, и если бы у неё была возможность, то просто бы прислала говорящую ворону, но, спорю, Кларисса вкупе со своей маман настояли на соблюдение всех формальностей.

–Передайте принцессе Илане, что я обязательно буду на торжестве, – кивнула я. – Может быть, вы желает зайти в дом, отдохнуть с дороги.

Он не желал. Я видела это по выражению его лица. Вот так, большинству людей стало неудобно в моем обществе. Я даже перестала походить на кикимору, к чему так стремилась. Теперь я была неизвестно что, зверюшка али чудо заморское.

Я стояла возле дома и смотрела, как быстро удаляется на лошади гонец. Когда он скрылся за рощей, я вздохнула и пошла в терем.

В путь я отправилась через неделю, при этом не в Яснамар, как планировала вначале, а в Мираславль. На днях от Мартина прилетел голубь с посланием, где друг предлагал воспользоваться для перемещения в Манрий магическим порталом, недавно установленным в Школе Магии. Идея мне понравилась. В Яснамаре тоже был свой стационарный телепорт, правда, он находился не в самой Белой песне, а в магическом отделении города. Этот вариант сокращал продолжительность нашего возможного путешествия до трех дней, которые мне понадобятся, чтоб добраться до Школы.

И если уж говорить начистоту, у меня не было никакого желания ехать по тем местам, в которых я была пять месяцев назад.

Чемпион бодрой рысцой шел по утоптанному тракту, всхрапывая и время от времени дергая уздечку. Из ноздрей его бархатного носа вырывались теплые облачка пара. Дорога стелилась ровно, проходило по известной мне местности, и я не предполагала никаких неожиданностей или осложнений. Вдоль Столичного тракта было полно небольших селений, в которых меня хорошо знали и с радостью пускали на ночлег. Поэтому ехать я не боялась, да и ощутимая поддержка в безликом лице (прощу прощения за тавтологию) Лазаря грела душу.

Рука по старой привычке потянулась к браслету, скрытому от посторонних глаз перчаткой. Не удержавшись, я сняла её и взглянула на украшение. Рядом с ним на коже были заметные шрамы от ожогов по кругу всей кисти. Само серебро тускло сияло в лучах солнца, а голубой амшир мог поспорить цветом с ясным осенним небом.

Кончики пальцев нежно прошлись по ободку. Боже, сколько раз я вот так сидела и смотрела на него, и сердце сжималось от невыносимой боли и чувства вины. А душа по привычке кричала: Я СДЕЛАЛА ОШИБКУ!!!

Самую большую и непоправимую в своей жизни. Теперь я знала это точно. Как я могла поверить Кайрону? Как могла позволить втравить во всё это? Почему не пошла к Рейну и не поговорила с ним? Я ведь знаю, он любит... любил меня, возможно, всё могло быть по-другому. Господи, да я уверена, что всё было бы по-другому.

Во рту, как обычно от таких мыслей, появился вкус горечи. Слишком поздно я спохватилась...

Каждую ночь он приходил ко мне во сне, спрашивал, почему я так поступила, что он сделал неправильно. И самое страшное, я не могла оправдаться. Что я могла сказать? Все два месяца путешествия я неустанно ковырялась в характерах своих спутников, старалась их понять, осуждала их или наоборот восхищалась. Я готова была распрощаться с жизнью тогда, на Красной пустоши. Но за всё это время я так и не смогла разобраться в себе, я пошла на поводу у сиюминутных страхов и приняла поспешное решение.

В первую ночь дома, мама держала меня в объятиях, а я, завывая и стеная, рыдала. Перед рассветом я слегка успокоилась и рассказала ей всё. От начал до конца. От приезда школьной комиссии до безрассудного прыжка в портал в Сильване. Мама выслушала, не перебивая, не задавая вопросов, и потом еще долго молчала, а когда заговорил, то каждое её слово пронизывало меня еще большей болью, и ложилось на плечи тяжким грузом.

Она встала и посмотрела на меня сверху вниз. И в глазах её я видела разочарование.

–Я всегда думала, что воспитала тебя сильной, умеющей отвечать за свои поступки. Но теперь я в этом сомневаюсь. Ты поступила ужасно, и сравнение тебя с этой самой Алисалой самое подходящее. Не смотри на меня так. Я говорю тебе это, потому что ты моя дочь. Ты предала своего любимого, Дейника, обманула его доверие и из-за чего? Я скажу – из-за пустых слов. Что мешало тебе обдумать их? Поговорить с Рейном? Судя по тому, что я услышала от тебя, он бы выслушал. Боже, я ведь всегда учила тебя бороться за свое мнение и ты хорошо усвоила этот урок! Но почему же ты не стала защищать своё счастье?

Я съежилась и в ответ зарыдала еще громче. Я была противна сама себе.

–Ты у меня всегда была самостоятельной, не терпящей, чтобы кто-либо указывал тебе, навязывал свою волю. Но что ты сделала сейчас? Разве не то же самое? Дала ли ты шанс демону самому сделать свой выбор? Нет, Ника, ты решила за него. Прости дочь, но тебе некого винить в случившемся, кроме себя. Тот демон – помощник богов – он лишь показал тебе неверный выход, но воспользовалась им ты сама.

Слова матери были жестокими, острыми и мучительно правдивыми. И говорила она их, потому что любила меня и хотела, чтоб я поняла её и больше никогда подобного не сделала. Таковы были её методы воспитания. Я знаю, что ей не менее болезненно, чем мне дались все эти слова, но только так было правильно. Дать мне прочувствовать всё низость и мерзость моего поступка, выжечь болью и отчаянием все чувства, чтоб, в конце концов, остаться внутри опустошенной. А потом потихоньку попытаться жить снова, заполняя вакуум новыми силами и чувствами.

Вот только у меня он заполнился не чувствами, а вечным льдом. Я никому, даже Аркисону, не пожелала бы жить с тем, с чем существовала я уже два с половиной месяца. Вина и душевная пустота – вот поистине самые страшные наказания для любого!

И в своих снах я вновь убегала от него, не в силах взглянуть любимому в глаза, потому что у меня не было оправдания. Я предала и сделала это осознанно. И кого волнует, что преследовала я благородные мотивы. Никого, даже меня. Сейчас я была готова засунуть их... ну, очень глубоко, и готова была жизнь отдать, лишь бы иметь возможность повернуть время вспять.

"А ведь ты можешь это сделать" – раздался в голове противный голосок. – "Антары это могут. Тебе стоит лишь позвать Остров, и он откликнется, придет к тебе".

Я скрипнула зубами. Хоть в чём-то Кайрон меня не обманул. Зов межмирья действительно был сильным. Сны стали посещать меня месяц назад – яркие, красочные и манящие. То я видела величественные золотые дворцы, охраняемые невиданными, красивыми существами, то небесные, поражающие воображение водопады и сады, с блуждающими в них единорогами и огненными птицами, то залитый лунным светом луг, на котором танцевали и резвились хрупкие феи, исчезнувшие в нашем мире. Иногда мне снились незнакомые лица мужчин и женщин, тянущих ко мне руки, просящих защитить и спасти их. А конец всегда был неизменен – из тумана и океана навстречу мне выплывал Зеленый Остров, обещающий защиту, успокоение и облегчение боли. Манил знаниями, способными дать силу повелевать временем и пространством, решать судьбы многих народов и управлять жизнями.

Но в отношении меня это был дохлый номер. Антары пытались надавить на самое больное, и утром я всегда просыпалась в слезах. Но с каждым разом моё сердце всё больше ожесточалось против этих магов, и поэтому всё проще становилось игнорировать Зов. Мне не нужны были чужие судьбы и жизни. Свои я потеряла, другие меня не интересовали. Они думали, что подарив избавление от боли, склонят меня на свою сторону. Но им даже невдомёк, что я никогда добровольно не покину этот мир. Ведь здесь живет он. Пусть князь больше не помнит меня, но я-то храню в памяти всё. И может когда-нибудь мне удастся увидеть его хоть мельком...

О, всемилостивый, дай мне сил!

Зарычав так, что даже Чемпион дернулся в сторону, я зло пришпорила его, желая, чтоб скорость и ветер освежили разум.

***

Мирославль встретил меня запруженными улицами, пестрой пеной толпы на тротуарах, зычными окриками торговцев и лаем собак. Казалось, что с последнего раза, как я здесь была, он нисколько не изменился. Та же суета, крики и ругань – одним слово повседневная жизнь торгового города.

Выехав из Мирославля на дорогу, ведущую в Школу, я испытала необъяснимое облегчение. По правде говоря, в последнее время мне больше нравилось уединение и одиночество, а людные места и сборища стали раздражать. Да и другим в моем обществе становилось неуютно – кому будет приятно смотреть на человека, искренне пытающегося улыбаться и быть радушным, но в глазах которого непроходяще стоит отчаяние и затравленность, как у раненой собаки. Видя это, родители лишь качали головой и даже пытались исправить, подсовывая мне соседских хлопцев. Если честно, делал это в основном отец, которому я ничего не рассказала, но которой сердцем понимал, что с его дочкой что-то случилось. Ну, это меня на какое-то время действительно отвлекло. Сначала я не верила, что кто-нибудь серьезно заинтересуется мной, но оказалось у нас в Заозерье вполне хватает любителей экзотики. Пришлось напрячь всю свою фантазию, и использовать внушительный словарный запас, чтоб отбиться от внезапно появившихся ухажеров.