Текст книги "Тени Архонта (СИ)"
Автор книги: Анастасия Машевская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц)
Часть II. ИСПЫТАНИЕ ТЬМОЙ
Глава 6
Четыре представителя Королевского Секвента собрались в дворцовых покоях, отведенных одному из них – Ллейду Таламрину. Был день, светило солнце, и комната казалась чуть более живой, чем Ллейд ощущал прежде.
Составив стулья, они расселись вокруг стола, расположенного в северном углу. Хотя в центре его стоял серебряный кувшин с несколькими бокалами, за напитком – чем бы тот ни был – никто не потянулся. Это были не светские переговоры, а острая необходимость высшей знати в тайном собрании.
– Лаудан не придет? – оглядывая остальных, спросил август Айонас Диенар, блондин сложения крепкого рослого воина с антрацитовыми глазами. Последней он глянул на единственную в их компании женщину, чьи волосы были еще светлее, чем у него.
– Ссылается на нездоровье, – отозвалась Альфстанна. Айонас кивнул, принимая как факт.
– Итак, Молдвинн отправляет войска продолжать войну с парталанцами, – огласил Ллейд начало собрания. Всех их неприятно удивило спонтанное решение короны возобновить кампанию на Берегу в обход аналогичного предложения августов, которое прозвучало всего парой дней ранее. – Мне кажется, или он гонит их на убой?
– Я думаю, кажется, – отозвалась Альфстанна так спокойно, словно они с Ллейдом были наедине, и двум мужчинам постарше с первой фразы стало ясно, что Таламрин и Стабальт близки. – Командующий пока не назначен, но это точно будет ни один из вас.
– Думаешь? – переспросил Ллейд. – Лорд Вектимар когда-то сам был конечным сюзереном Буйного Берега. Уверен, кроме Молдвинна, только он знает местность Берега настолько хорошо, – разумно заметил Ллейд.
– Это так, но лорд съел на Буйном Берегу не один пуд соли – простите, август, – тут же извинилась девушка. Тот, мрачный, повел головой:
– Уж как есть.
– И все мы, милорды знаем, самой надежный способ отмыться от подобных неудач.
Диенар выставил вперед руку ладонью вверх:
– Вот именно. Думаешь, он не захочет заручиться поддержкой Вектимара, дав тому шанс на отмщение и выслугу? Да серьезно! – Айонас вскинул протянутую руку. – Дарси, – обратился он к Вектимару, – наверняка Молдвинн предложит тебе. Не позволяй ему заставить тебя быть благодарным! Секвент должен держать оппозицию целиком, если хотим победить.
– О, – с черными от свирепой обиды на Молдвинна глазами отозвался Вектимар. – Не бойся. Никогда и ничего не заставит меня чувствовать себя благодарным Молдвиннам.
Айонас довольно кивнул. Теперь надо решить, как все они смогут использовать преимущество того, что Вектимар будет в авангарде, чтобы расправиться с Брайсом и его дочерью, сказал остальным Айонас. Но Альфстанна перебила настрой:
– И все-таки, почему вы не допускаете обратную версию?
– Какую еще обратную? – раздраженно спросил Диенар. Видит Создатель, они позвали сюда эту девчонку, только чтобы почтить Батиара, её отца!
Альфстанна прочла выражение его лица без всяких проблем – она часто видела подобные – и невозмутимо продолжила:
– Брайс вряд ли назначит вас, август, руководить этим боем дальше, – обратилась к Вектимару. – Молдвинн, как вы сказали, лорд Диенар, прекрасно понимает: назначь он сейчас командующим Вектимара, тот справится с парталанцами с самыми крохотными силами. Просто, чтобы обелиться. Ну или поляжет в бою, отмывая честь и имя своего дома.
– Что очевидно на руку Молдвиннам в обоих случаях! – прикрикнул Диенар. Что за дурь – мусолить уже решенный вопрос. Бабы!
– Ничем это им не на руку, – не сдавалась Альфстанна.
– Откуда тебе вообще разбираться в военных вопросах, девочка?! – теряя терпение рявкнул Айонас. Что она понимала, чтобы спорить с ним?!
– А откуда вам понимать, как мыслит Хеледд?
– Причем тут она, мы говорим о Брайсе Молдвинне.
– Это вы так думаете, милорд. Неужели, когда Хеледд приказала упрятать в темницы знать и подвела под это людей отца у того за спиной, вы не поняли, что она скрутила и его тоже?
– Скрутила Брайса? Чего ты там навоображала, Стабальт?!
У Альфстанны от гнева побелели губы. Сжав кулак, она заставила себя перевести взгляд на Ллейда:
– Ладно, мы собрались не выяснять достоинства Хеледд, – сказала девушка, и Айонас услышал свои собственные интонации с прошлого собрания, когда он говорил о сестре Ллейда. Айонас не остался в долгу: сама мысль, что ей, удостоенной чести решать сугубо мужской вопрос, хватило ума еще лезть с протестами, доводила Диенара до белого каления.
– Ненавижу бабскую манеру тянуть кота за яйца! Говори по делу, Стабальт, или помолчи. – И, хотя Айонас знал, что мог на этом замолчать, он ударил Стабальт натуральным образом под дых: – Ей-богу, жаль, что твои братья погибли.
Ллейд оглянулся на Альфстанну с опасением, чуть подался вперед и приоткрыл рот, чтобы сказать что-нибудь подбадривающее. Только еще не придумал, что.
Стабальт тяжело выдохнула. Подобные «замечания» она слышала чуть ли не по сто раз на дню в первый год своего назначения наследницей. Альфстанна прищурилась, сжав зубы, и затараторила четко, но с нескрываемым раздражением:
– Брайс не назначит Вектимара руководить военной кампанией, потому что ему даром не нужен август с восстановленным достоинством. Это будет надежда для остальных, вера в успех, символ, за которым остальные потянутся. Увидев вождя, способного сокрушить врагов, вся знать раньше или позже поддержит его, потому что все стратии будут думать, что они не хуже Молдвиннов, чтобы сидеть на троне, и их на поддержку лорда Вектимара толкнет зависть. А нас, августов, – ярость и месть. И, в свою очередь, это значит, командовать на Буйном Берегу Молдвинн назначит кого-то из своих доверенных лиц, чтобы героем по-прежнему оставался он сам и вверенные ему люди. Это упрочит его авторитет в глазах хотя бы некоторых и переметнет их на его сторону, отвратив от Секвента, который не по своей воле замарался в освободительной неудаче.
Айонас решительно качнул головой:
– Слишком сложно. Брайс бы не стал…
– Но Хеледд…
– Да причем тут?!…
– Драммонд был королем, но все знают, что правила она! И подобное решение, условно мирное, вполне в духе женской политики.
«У женщин не бывает политики!» – рыкнул Айонас, вслух добив:
– Вот поэтому вам там и не место!
– Альф, – по-свойски позвал Ллейд, кладя Альфстанне ладонь на плечо. Стабальт заставила себя посмотреть на Таламрина и сосредоточиться на нем на несколько мгновений, чтобы удержать себя в руках.
– Вполне возможно, леди Стабальт права, – вдумчиво сказал Вектимар. – Да, – прищурившись, рассуждал август, – это в духе и Брайса Молдвинна тоже. Но, думаю, едва ли он погонится за победой над Парталой. Ибо как все мы помним, своих людей Молдвинн не отправляет на убой.
Альфстанна повела ладонью: «Именно», и, освободившись от руки Ллейда, откинулась на спинку стула. Хоть один, если уж не дал договорить, то сам додумался.
– Он сделает вид, – продолжал Вектимар, – что активно занят защитой страны и для этого выслал войска выбивать парталанцев, но, могу поклясться, им велят не вступать в бой без крайней надобности, всеми силами держать рубеж и не дать Партале прорваться. Вот для чего он отправляет только своих людей и только со своим командованием – эти наверняка подчинятся и не ринутся из патриотических чувств разбивать врага насмерть.
– Что это даст? – спросил Таламрин, слегка щурясь. Он коротко пробежал взглядом по остальным. Вектимар тер сморщенный лоб, Айонас, выдвинув вперед нижнюю челюсть, чесал щеку и подбородок. Альфстанна сложила руки, обхватив одной живот, а другую локтем уперев в первую, и теперь в раздумчивом жесте дергала пальцами губу.
Диенар, помрачнев, наконец, смекнул тоже. Он ответил, коротко покосившись на Стабальт:
– Это значит, что если они справятся, парталанцы либо передохнут от голода, где были, либо уберутся восвояси, либо, что более всего вероятно, сунутся в мои земли!
– Фураж, – сообразив, кивнул Ллейд. – Что ж, – рассудил он, – так или иначе, мы можем использовать этот шанс, чтобы осадить столицу, пока части его войска не будет здесь. Другой такой возможности может не представиться.
– Сомневаюсь. – Альфстанна качнула головой, обводя собравшихся пристальным взглядом. Все им над разжевывать! Сложив большой и указательный палец, она сделала жест, призывающий к вниманию, и заговорила: – Брайс Молдвинн не оставит без охраны высокородных пленников столицы, а иначе их родичи, прослышав, тут же снесут королевский дворец до основания.
– Но их охрана очевидно будет меньше, о том и речь, – напомнил Ллейд.
– Не будет, Ллейд. Брайс – единственный, кто сберег войска в минувших боях с парталанцами. И то, что сейчас он без всяких пререканий согласился с нашим требованием отправить на юг войска, способные хотя бы какое-то сдерживать натиск вторгающейся Парталы, значит, что в действительности его армия даже целее и больше, чем мы можем себе представить.
– Как и твоя, Стабальт, – тяжело заметил Айонас, не сводя с девчонки глаз. Сама мысль, что у бабы может быть войско какое-то её войско, одновременно казалась ему возмутительной и абсурдной.
Альфстанна, не дрогнув, уставилась на августа в ответ и прищурилась:
– Однако я не распоряжаюсь ей единолично. Всем известно, мой отец давно болен, а меня в авангард никто особо не звал. Может, потому что король Драммонд, как и вы, не принимал меня всерьез?
– А стоит? – Айонас вскинул брови с пренебрежением на лице.
Альфстанна задержала взгляд на Диенаре:
– Пока мы цапаемся, Молдвинны занимают трон. И я не знаю насчет вас, август, а Стабальты не намерены до конца времен терпеть их самоуправство.
«Браво!» – сардонически подумал Айонас и едва не выплюнул это вслух, с самой ехидной интонацией, на какую был способен, но слово взял Вектимар.
– Родичи половины стратиев у них в плену, – сказал он. – Это свяжет большинство боеспособных семей. И потом, кого мы посадим вместо Хеледд?
Настрой Вектимара, прозвучавший в последнем вопросе, остальным не понравился, и Айонас стукнув кулаком по столу, чуть подался вперед:
– Я предлагал выбрать в новые короли между мной и Лауданом, но он, похоже, не особо заинтересован, – август указал рукой на пустующее пятое место, а затем уставился на Альфстанну с таким видом, словно она нарочно сделала так, что лорд Лаудан занемог и не явился.
Стабальт скрипнула зубами:
– Скажите, август, вы знаете, что сейчас происходит в голове вашего сына?
Первым делом, от таких слов Айонас напрягся: как, когда и зачем Стабальт успела добраться до его сына?! Или до обоих детей? Пока отсиживалась в резерве Драммонда? Или потом? Наконец здравомыслие победило, сказав, что такого просто не могло быть, и причем тут вообще его сын. Тогда Айонас принялся перебирать другие возможные подводные камни женского вопроса. Альфстанна, однако, истрактовала молчание лорда по-своему:
– Тогда с какого демона вы решили, будто я знаю, что творится в голове моего дяди?!
О, так вот она к чему! У Айонаса одновременно отлегло от сердца и зачесалась в руках – врезать ей хорошенько, чтобы замолчала. Однако извечный победитель в битвах Айонаса с собой, его здравый смысл, снисходительно усмехнулся, заметив, что девчонка сегодня не говорила глупостей. Может, выражалась долго и не очень удачно, и он, Диенар, мог лучше, короче и понятнее, но во всех суждениях Альфстанна была последовательна.
В отличие от него, требующего у Стабальт ответа за поведение августа Лаудан. Собравшись с духом, Диенар ответил девчонке что-то, на его вкус, нейтральное, но ей, похоже так не показалось.
Ллейд оглядел остальных. И это высшая знать Даэрдина… Он бы хотел сказать, что смех один, но ведь сам был отпрыском человека и лорда, еще более ужасного, чем все, кто сидел сейчас за одним с ним, Ллейдом, столом.
Альфстанна и Айонас по-прежнему цапались, не сходясь ни в чем, Вектимар утратил к их цели всякий интерес и бездумно ковырял в столе пальцем. Похоже, двойной удар по репутации – своей и целого высокого клана – он пережил слишком болезненно и теперь был нестабилен в порывах и суждениях. Ллейд вздохнул: пока все они не увидят в целости дома и в здравии – близких, достучаться ни до кого толком не выйдет. Собрание придется свернуть за бессмысленностью, о чем Таламрин сказал вслух. Недовольно переглядываясь промеж собой, остальные согласились: парень прав.
– Возможно, сейчас в самом деле не лучший момент, – Айонас, проходя мимо, положил Ллейду ладонь на плечо, и Альфстанна в очередной раз убедилась, что этих двух тоже связывает какая-то история, несмотря на разницу в возрасте. Ллейд говорил ей несколько раз, что Айонас хороший человек. Но, похоже, только в общении с мужчинами.
Айонас вышел первым, Вектимар плелся вторым, Альфстанна последней, глядя в прямую спину неугомонного блондина. Какая из баб не давала ему так долго, что он теперь ненавидит всех женщин? – со злостью и тупой укоризной думала августа. Или, может, рога наставила? Такие ветвистые, что меж ними пауки паутины наплели и дятлы гнезд навили?
Дверь, пущенная с руки Вектимара, хлопнула в проеме. Альфстанна приложила к ней ладонь, толкая вперед и вдруг остановилась. Какая разница, что там у Диенара за нрав? Разве они собирались за этим?!
– Ллейд, – Альфстанна глубоко вздохнула и, притянув дверь за ручку к себе, снова запрела. Обернулась: – Надо договорить.
– Альф? – Они пошли друг другу навстречу. Поймав за руку, Таламрин жестом пригласил девушку снова сесть за стол, но Альфстанна мотнула головой: она не задержится надолго.
– Ты прав в том, что нужно использовать отсутствие всей армии Брайса в столице или её ближайшей досягаемости. Но даже если мы мобилизуемся сейчас и нападем, во-первых, мы похороним под стенами кучу народа, пока пробьемся внутрь, а, во-вторых, есть шанс, что Брайс пошлет гонца на берег, и эти нетронутые удержатели границ ринутся маршем назад.
– И сдавят нас с тыла? – Ллейд быстро поймал её мысль.
– Именно. Поди разбери, кто там тогда выйдет победителем.
Ллейд призадумался, несколько раз кивнул, потом спросил:
– Есть идеи?
– Да. – Стабальт с ответом не медлила.
– Не сейчас? – понял Ллейд.
– Надо убраться отсюда подальше, выехать за пределы столицы. Не торопись сильно к отцу и делай стоянки подольше, если можешь. Я пришлю Толгримма, встретимся и поговорим. Если ты не против, – добавила чуть мягче в конце. Ллейд расцвел: Альфстанна всегда до умиления потешно вспоминала о какой-то пресловутой женственности, которую нужно было проявлять в общении с мужчинами. Как правило, этот момент всегда наступал после того, как настоящая Альфстанна, бойкая, энергичная и предприимчивая, заканчивала высказываться.
– С тобой я всегда «за», – ответил мужчина.
Стабальт не удержала широкой улыбки, все-таки немного смущенной.
– Тогда я пойду. – Кивнула девушка.
Таламрин на миг задержал её руку в своей, сжав чуть крепче.
– Береги себя, Альфстанна.
– До скорой встречи, Ллейд, – отозвалась августа.
Не особо сговариваясь, два наймита – телохранитель и убийца – взяли тяготы проводников на себя. Они повели смотрителей с особой осторожностью вдоль границы Ас-Хаггарда и Лейфенделя – королевства озерных эльфов – пробираясь ночью. Перед рассветом обычно прятались где-нибудь в бездорожье, разбивали бивак, укладывались на ночлег. Двое всегда оставались в дозоре, Жал обычно, пользуясь эльфийским зрением, немного продвигался вперед, высматривая доступные тропы, чтобы сориентировать маршрут следующего дня. В первое же утро его прыткость не вызвала ничего, кроме осуждения. Дей сопел, воротил головой от эльфа и поджимал губы. Борво в лицах рассказал, где видел его мать, а потом обратился к Данан и высказал все, что думал о женщинах вообще.
– Ей-богу, лучше бы нами пошел Фирин вместо тебя! – сорвался Борво в конце.
Ну, конечно. Фирин телемант, маг-защитник. Конечно, уж лучше он, подумала Данан, ведь это куда полезнее и куда безопаснее, чем чудище из Дома Кошмара, которое может заколдовать так, что рога и хвост вырастут, ага.
Как человеку, который долгие годы обучения жил в комнате из двадцати девчонок, Данан давно стало чуждо ханжество и снобизм, но в ответ на слова Борво её внутренний голос уперто твердил: «Деревенщина!».
Никто не верил, что эльф вернется после первой самовольной разведки. Мужчины битый час доставали Данан, что более идиотской идеи, чем принять в их и без того недружный отряд наемника, который взялся их прикончить, ей еще в голову не приходило. Когда Жал возвратился, удивилась даже чародейка: в душе она была согласна с остальными, что эльф наверняка попытается удрать, перегруппироваться сам с собой или с новыми «дилетантами» и снова подкараулить их в засаде, чтобы завершить работу. Никак не комментируя свое возвращение, Жал кратко сказал что-то по поводу рельефа впереди – что-де он гол, и укрыться будет трудно – сделал пару предложений о пути и оставил решение на суд остальных.
Эльф первым попробовал завтрак. Пока остальные ждали, что он скопытится, Дей пошел вперед, взобрался на холм из дольней пролежины, и понял, что лопоухий не соврал. «Втирается в доверие» – резюмировал он вслух, вернувшись к остальным. Жал не реагировал на оскорбления, и Данан тоже не стала, почтя за лучшее «по-эльфийски» отмалчиваться.
О причинах, побудивших эльфа пойти с ними и все еще медлить с расправой, она пока не думала. Это Диармайд и Борво, кажется, одержимы идеей уличить Жала во всех очевидных мотивах – сделать работу и получить за их жизни какую-то непристойно низкую цену. У Данан голова болела совсем о другом. Так ли она была права, настаивая на возвращении в Даэрдин? Что они найдут там? Или, вернее, есть ли хоть один шанс, что они найдут то и тех, что и кто сможет помочь? Других смотрителей, какие-нибудь еще бумаги, советы, реликвии. Данан очень хотелось верить в чудо, что в Калагорне случаем завалялось какое-нибудь древнее могучее оружие, которым смотрители обычно сокрушают Темных Архонтов, или какое-нибудь руководство по борьбе с архонтами, составленное первым среди всех Первых Смотрителей. Вечный, трясясь молилась женщина, да что угодно! Пусть там, в Калагорне, будет хоть что-то, что поможет им справится… Что-то, кроме выпивки.
Жаль, что фляжка гнома оказалась такой необъемной, а пополнить её до сих пор ни разу не представилось возможности.
Дойдут ли они до Калагорна вообще? Если король Драммонд мертв, что осталось от страны? Кто сейчас у власти? Наверняка Продий Девирн, но едва ли он смог провернуть такое один. И что провернуть? Кто сказал ей, Данан, что Драммонд непременно убит своими? Как на это отреагировала его жена? Что она сделает, когда узнает, что Диармайд жив, и его права на трон Даэрдина теперь особенно очевидны? И, если Драммонд мертв, то кто погиб с ним вместе? Жив ли её отец – не приведи Вечный столкнуться с ним – или теперь август Таламрин – её брат Ллейд? Сможет ли она обратиться за помощью хоть к кому-то, чтобы добраться туда, куда задумала.
Сейчас Дей – старший в ордене, и еще в силах ей приказать. Но если он станет… однажды станет королем, сможет ли он тогда отдавать ей приказы, если она смотритель Пустоты? Что ж, по крайней мере ей не придется отрекаться от ордена, если вдруг Вечный позволит выжить и не сойти с ума, потому что, очевидно, к этому все шло.
Не из-за страха перед исчадиями, не из опасений встретить в Даэрдине отца или Марелла, не из-за того даже, что этот выродок сделал с ней, и не из-за смерти Редгара. Темный Архонт… Несколько дней назад, когда Жал пронзил ей грудину, первым и последним, о ком вспомнила Данан в агонии, был Клейв. Потому что только Клейв всегда становился между самой Данан и тьмой, с которой она не могла справится. И которая теперь регулярно выходит из-под контроля. Если быть честной с собой, это происходит чаще с тех пор, как в «Смелом смертнике» Темный Архонт прошептал в её голове:
«Все они – лишь корм для твоего клинка».
С той фразы чародейка только и делает, что творит печати Увядания. Страшное заклятие, и, как оказалось вдруг, такое удобное. Сколько жизни, отнятой тьмой, сможет принять её духовный меч прежде, чем очернится сам?
Данан боялась даже думать о том, чтобы взаправду это проверить. Кажется, лучше вовсе оставить на время колдовство Дома Кошмара. По крайней мере, до критической ситуации. Или… или она злоупотребляла этими черными чарами от того, что все ситуации были критическими? Или все-таки нет?
Наверное, из-за таких вот сомнений, она и втащила насильно Жала в их компанию. Понадеялась, что его мрачная душонка все-таки поставит наживу выше угроз Пагубы и прикончит её, Данан. Кажется, усмехнулась чародейка, она все лучше понимала отчаянный героизм Редгара: проще один раз сдохнуть, чем задумываться обо всем этом на пороге беды, с которой некому бороться, кроме них. Размышляя, Данан переставляла ноги, опираясь на посох одной рукой и растирая грудь, укрытую украденным с трупов головорезов кожаным жилетом. Там, глубоко под ребрами саднило и ныло – сердце, или легкие, или еще что, кто знает? Почему Жал не смог выдернуть их или раздавить? Он, может, жилистый, но сильный, не по-людски и даже не по-эльфийски. Почему печати Фирина смогли спасти её? Почему развеялись все, кроме одной? Что этот Фирин вообще такое, раз сумел наколдовать ТАКИЕ защитные печати?! А что такое – Жал? Он ведь не сам стал таким – сплошь из амниритовых жил. Кто? Зачем? Как давно? За что или с какой целью? Как его звали до того, как он стал «Жал»? И с каких пор он «Жал»? Может, со времен, когда Консорциум теократов Ас-Хаггарда попытался свергнуть Небеса и Вечного, когда появился Разлом между Аэридой и тем, что Вечный отмел от их мира, когда появились исчадия Пустоты и Темные Архонты? Что такое вообще эта Пустота? Куда она движет архонтов и исчадий? Чем движет? Если узнать хоть что-то, может, удастся понять, где его искать и что с ним делать… Если, конечно, у них вообще есть шансы.
Данан шла в темноте, полагаясь на зрение эльфа и наймитский опыт гнома. Она уговаривала себя, что это уже Шестая Пагуба, и раз мир до сих пор стоит, значит, предыдущие пробуждения Темных Архонтов закончились для них неудачно, значит, Смотрители Пустоты и жители Аэриды смогли победить тьму и, значит, у них тоже должен быть хотя бы жалкий осколок надежды на успех. Но когда ночами пробираешься по чужой стране к родине, где тебя преследовали и будут преследовать снова, когда вздрагиваешь от каждого шороха в траве и шелеста птичьих крыльев, трудно быть смелым и верить в победу.
Переход давался трудно: оставаться в дозоре днем после бессонных ночей странствия казалось сущей пыткой. Однако никто не жаловался. Спустя несколько дней Данан стала раздражительнее обычного, и мужчины, не сговариваясь, списали это на очевидные вещи. Жал, несмотря на явность собственной пользы в отряде, ни сыскал за неделю ни капли симпатии. Поскольку по-прежнему было неясно, что им движет, услужливость и «якобы верность условной клятве» лишь добавляли мужчинам подозрительности. С Данан оказалось проще. Она, как никто другой в их группе знала, что за неодолимая сила заключена в руках эльфа-эйтианца. Знала, что захоти он, и все они уже бы были мертвы. Даже если бы ей снова удалось загнать Увядание внутрь себя, если бы она смогла ранить Жала, они погибли бы. Возможно, Жал потихоньку бы издох от мук вслед за смотрителями, но проверять наверняка Данан не хотела совсем.
Может, она надеялась, что живой Жал позволит ей распутать дело с Девирном? Доказать невиновность Редгара Тысячи Битв, в чем бы его ни обвиняли? А, может, рассчитывала, что если не удастся ничего доказать по-хорошему, получится все свалить на него, этого эльфа, сказав, мол, смотрите все, мы приволокли к вам убийцу и подстрекателя, это он повинен во всех бедах, он шпионил и доносил, он делал все, что угодно – все то, из-за чего судьба Даэрдина рухнула глубже подземных туннелей Руамарда.
У чародейки не было ответов ни для себя, ни для других.
Данан осталась на страже в условленном порядке, когда до рассвета оставалось чуть больше часа. Они расположились в пролежине меж холмами, за следующим после неё бугром начиналась низина Лейфенделя, заболоченная почти на всей северной широте. Идти, не спускаясь, вдоль границ Лейфенделя и Ас-Хаггарда и дальше было нельзя – такой тракт неизменно привел бы их к воротам Керума, и ничего хорошего это не сулило. Трудно забыть того, кто в одиночку обвалил городские ворота, использовав для этого темнейшую магию и погубив или покалечив не один десяток солдат. Её, Таламрин, точно вспомнят.
– За спуском через несколько лиг начинается марь, – тихо настоял вернувшийся Жал. Данан, вздрогнув, вскинулась испуганной совой.
– Не подкрадывайся! – прошипела она, с трудом сдержав крик. Жал подал плечами и сел на землю рядом с молодой женщиной.
– Привычка, – не столько объяснил, сколько напомнил эльф. Привычка, от какой не отказываются, поняла Данан. – Нам надо добраться до укрытия за одну ночь, и даже быстрее. Добраться через топь, Данан. Я не болотоходец, чтобы ты знала.
Да, это проблема.
– Может, Хольфстенн знает, как пробраться, – неуверенно предположила Данан. – А, может, и Дей. Ред говорил, они проходили с Диармайдом в Талнах через Лейфендель.
Эльф хмыкнул.
– Смотрю, на полезность вашего старины Борво ты тоже особенно не надеешься?
Данан отрицательно мотнула головой:
– Борво, кажется, ненавидит магов. Не понимает совсем, и боится, вешая на нас все грехи. В остальном, он хороший человек.
Жал пошире расставил ноги, свесил предплечья на колени.
– Я тоже ненавижу магов, – сообщил он, не глядя на чародейку.
Данан, сглотнув, подобралась. Жал сидел расслабленно, но поди пойми убийц! Есть ли у них хоть какая-то поза, которая не таит угрозы?
– Тогда почему я еще жива? – спросила она, скрывая робость.
– Взяла меня, чтобы я это исправил? – Жал произнес это настолько буднично, что Данан в самом деле растерялась: ну в этом-то тоне точно нет угрозы! Но как тогда его понимать?!
– Не знаю, – ответила честно.
Жал снова хмыкнул – мрачнее, чем кто-либо на памяти чародейки.
– Маги Кошмара! Внушаете страх другим, а в себе даже унюхать не можете.
Данан не стала отпираться:
– Может, и страх. Никогда не стремилась быть героем.
– И правильно, – одобрительно кивнул Жал. – Все герои умирают от усталости.
«Как Ред» – пронзительно звякнуло в женской голове.
– Так почему я еще жива?
Жал оглянулся на чародейку, усмехнулся – немного криво, отчего блеснувший в лунном свете сточенный клык приобрел предельно жуткий вид. Он открыл рот, помешкал и выдал:
– Потому же, почему и я. Ты выбила жизнь для меня у своих друзей, я не посягаю на твою.
Он очевидно хотел ответить что-то еще – это ясно читалось по тому, как эльф затянул с ответом и как задумчивость на его лице сменилось обескураживающе хищной усмешкой.
– Видимо, ты ответишь потом, если мы выживем, – прокомментировала Данан.
– Может быть, – Жал тоже не стал отпираться. – Во всяком случае, тебе не стоит бояться от меня смерти, пока не попросишь. Чего не скажу о других. – Он говорил просто, как говорят люди, державшие тысячи жизней в одной руке. Той самой, способной достать до сердца, сжать его и – выдернуть или раздавить.
– Ты пробовал дотрагиваться до собственного? – спросила она прежде, чем успела подумать, и ткнула пальцем в грудь. Когда сообразила, что наговорила, вытянулась в лице, но губы Жала снова растянулись в усмешке. Он вальяжно махнул рукой: «не трясись, ничего особенного».
– Да. Показать?
Данан почувствовала себя дурой. Вдруг и до глубины. Маленькой несмышленой идиоткой. Она наскоро мотнула головой – нет-нет, что ты! – и брякнула:
– Тебе надо спать, – сказала она и привела нелепый аргумент в конце: – Остальные спят. – И снова едва не прикусила язык: ей-богу, даже влюбленная в Редгара, она соображала лучше!
– Раз остальные спят, – ответил эльф, – я посторожу. Заодно подумаю, как нам обойти болота. Тебе не кажется странным, – обратился он внезапно, – что мы формально уже находимся у самых границ Лейфенделя, а нас еще не взял на прицел ни один гарнизонный?
Данан не задержалась с ответом:
– Я думаю, пробуждение Архонта заставило все народы Аэриды мобилизовать силы для борьбы с исчадиями Пустоты. Едва ли сейчас народы воюют друг с другом.
– Разве король Драммонд погиб не в бою с парталанцами? – тут же спросил Жал.
Данан вымученно мотнула головой:
– Да откуда мне знать, как, где и от чего или от кого погиб король Драммонд?! Может, его убил один из вас? Такой же, как ты, сел рядом, втерся в доверие, или поймал в лесу, пока тот при переходах пошел помочиться! А, может, его ты убил? – шикнула он в бессилии. Эльф улыбнулся грустно:
– Не заводись, маленькая ведьма, – он коснулся женского предплечья. – У Эйтианских Гадюк не было запроса на Драммонда Саэнгрина. Может, был в других гильдиях, у нас – нет.
Данан напряглась под мужскими пальцами, но усилием воли заставила себя не дергаться. Взвинченность, яростная слабость – Вечный, она всегда была такой рухлядью?!
Не спрашивая Жала, Данан сменила тему:
– Из каких эльфов ты происходишь?
Он выгнул бровь и отпустил женскую руку.
– Из порабощенных. – Уставился перед собой, в тьму.
Это какие? – вопрос едва не сорвался у чародейки с языка, но было ясно, что толкового ответа она не получит: в истории Аэриды были уничтоженные эльфийские королевства, были раздробленные на несколько новых или объединенные из нескольких прошлых, но порабощенных – не было.
– Давно это было?
– Лет триста или около того. Я плохо помню начало. И, если честно, хотел бы помнить еще хуже.
– Я свое тоже, – вдруг усмехнулась чародейка, опустив голову. Надо же, приметил эльф краем глаза, скосив на женщину взгляд: ей идет улыбаться. Даже мимолетно.
Глубоким вечером, когда путники едва поднялись, чтобы наскоро перекусить и двигаться дальше, Жал повторил остальным то же, что прежде говорил Данан: впереди топь, а за нею – марь и дальше – заболоченная хвойная чаща. Слушая его, Данан думала, что в самом деле, как вообще можно поработить какое-нибудь эльфийское племя, если все они – светлые, темные, и вот эти, озерные – скорее станут дикими, но отобьются, скорее умрут, но не сдадутся, кто бы ни приходил за их тайнами. Она поделилась мыслями вслух, и Жал, кивнув, поддержал чародейку.
– Да, они отбивались, кто бы к ним ни приходил. А приходили многие, ибо вся магия, говорят, от эльфов.
– А все проблемы от Данан, – подколол Стенн. Чародейка покосилась его, не скрывая усмешки, и сказала:
– Помнится, когда мы шли в Талнах, вы с Редом переживали, что, едва эльфы узнают о моей причастности к Дому Кошмара, меня уволокут на казнь или что-то в этом духе.
Диармайд поскреб шею под ухом и ответил вместо гномов:
