Текст книги "Охотница на Лис (СИ)"
Автор книги: Анастасия Малышева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)
глава одиннадцатая
Глава одиннадцатая
– Твой друг обидел мою подругу! – заявила я, усаживаясь в машину Лиса.
Мужчина хмыкнул, поворачиваясь ко мне:
– И тебе привет. У меня всё хорошо, спасибо, что спросила. Съездил отлично, по моим скромным соображениям, разорение и бедность в ближайшее время мне не грозят. А как твои дела?
Я смутилась. Действительно, мы не виделись несколько дней, и первое, что я сделала, отправившись на свидание – это начала наезжать на своего кавалера. Да уж, манер мне было не занимать.
Но меня тоже можно понять – Марина была моей лучшей и единственной подругой, и я видела, что она была слегка подавлена. В отличие от той же самой Алины, которую Игнат каждый день забирал из университета. Как будто у него больше других дел никаких не было. При этом эти двое как-то очень уж удачно подгадывали время, и встречались именно в те минуты, когда мы с Мариной выходили из университета.
К чести Андреевой, та держалась более чем достойно. Я всерьез опасалась, что та решит во время пары напасть на блондинку, и выдернет ей все локоны, по одному. Но нет, Мариночка лишь окидывала ей бесконечно презрительным взглядом, после чего отворачивалась и заводила со мной разговор на первую попавшуюся тему.
Я же, наоборот, с каждым днем чувствовала, как во мне поднимается злость. Я считала, что Игнат поступает очень некрасиво. В то, что ему действительно нравилась Алина, я не верила. Сама не знаю, почему – видимо, тут срабатывало какое-то женское чутье. Но я была уверена, что мужчина просто таким образом издевается над моей подругой. И это было жестоко – не только по отношению к Марине, но и к Макаровой тоже. В конце концов та, кажется, искренне увлеклась барменом из «Феникса», а тот лишь использовал её, как орудие в своих грязных играх на нервах.
Хотя, стоит отметить, что и моя подруга тоже ангелом не была. Желая всячески продемонстрировать себе и окружающим, что сложившаяся ситуация её совершенно не трогает, она окружила себя еще большей толпой поклонников, чем раньше. Особенно среди них выделялся наш сокурсник Максим, который получил особый доступ к царской персоне Андреевой. И его мне, в какой-то степени, тоже было жалко. Хоть он мне и не особо нравился – сын первого помощника мэра, наглый и слегка зазнавшийся, я не понимала до конца, что он забыл на нашем факультете. Хотя, тоже самое я могла сказать о трети своих сокурсников, так что этим Макс не особо выделялся. А вот своей манерой появляться рядом с нами и вести себя так, будто они с Мариной уже давно и прочно женаты – о да, вот это раздражало. Но не мою подругу – она, кажется, вообще не замечала, что что-то изменилось.
Видимо, во мне скопилось слишком много раздражения, которое я не постеснялась излить на ни в чем не повинного Елисея. И на место злости пришло смущение.
– Прости. Я просто немного переживаю за Марину.
– Напрасно, – отозвался Воронцов, – И, кстати говоря, твоя подруга тоже обидела Игната. Но, заметь, я на тебя не наезжаю.
– Марина? Обидела этого взрослого лба? – фыркнула я, вновь заводясь, – Не смеши меня!
– Эй! Тот факт, что Игнату тридцать один год, не значит, что его не могут задеть или сделать больно, – встал Лис на защиту товарища, – Эта функция работает в любом возрасте. С той только разницей, что, становясь старше, учишься абстрагироваться от эмоций, и не давать им брать верх. Твоей подруге явно не помешает этому поучиться. И не только ей, – добавил мужчина.
Я приподняла бровь и поинтересовалась:
– Хочешь сказать, что у меня какие-то проблемы с эмоциями?
Лис вздохнул:
– Я хочу сказать, что мы уже несколько минут тратим не друг на друга, а на наших друзей. Они – взрослые, и смогут сами разобраться, без посторонней помощи.
– Хочешь сказать, что тебе всё равно?
Елисей качнул головой:
– Нет, состояние Игната меня волнует, и даже очень. В конце концов, он ведь не только мой друг – он еще и мой сотрудник. Мне не нужно, чтобы сердечные проблемы сказывались на качестве его работы. Но за годы дружбы я усвоил одну простую вещь – не нужно лезть, если тебя не просят. Гораздо важнее обращать внимание на свою жизнь и то, что в ней происходит.
Да уж, легко ему было говорить. Вряд ли Лис заботился хоть о ком-нибудь в своей жизни. Нет, он был слишком занят, строя свою клубную империю и продвигаясь на рынке развлечений. Куда уж тут до жалких смертных со своими эмоциями. И вообще – как душевные муки Игната моли бы сказаться на его работе? Неправильно смешал бы пару коктейлей? Эка невидаль.
В конце концов, я призналась:
– Я так не умею. Я привыкла заботиться о дорогих мне людях.
– И это заметно, – кивнул Елисей с улыбкой, – Причем относится явно не только к твоей семье. Ты помешана на помощи. Ведь та конференция – не первая твоя работа в качестве волонтера?
Я усмехнулась, чувствуя, как розовеют мои скулы:
– Точно. Ты ведь наводил обо мне справки.
Воронцов кивнул:
– Самую малость. Я рассчитываю, что ты сама расскажешь мне о себе. И не только. Можешь начать с того, что объяснишь, куда мы сегодня поедем, чтобы я мог уже, наконец, тронуться и отъехать от твоего подъезда.
Вот так, ненавязчиво, Елисей направил наше настроение в русло свидания. Собственно, туда, где ему и стоило быть. Я заметила, как мужчина с любопытством осматривал мой наряд и не могла не улыбнуться. Было от чего удивиться, ведь никаких каблуков, коротких юбок, платьев, и прочего – нет, на мне были самые простые джинсы, черные ботиночки на плоской подошве, черный свитер и пальто. Косметики – лишь необходимый минимум, чтобы не выглядеть совсем уж пугалом, а волосы я вновь забрала в высокий хвост. Да, я собиралась вести Елисея отнюдь не на бал.
Я назвала адрес, и Лис удивленно спросил:
– Зоопарк? Серьезно? В такое время?
Да – на улице уже давно стемнело, и зоосад не работал. Однако, я и не собиралась вести мужчину через парадные двери. Нет, моя задумка была несколько иной. Я решила так – раз Воронцов так сильно хочет узнать меня, то я покажу ему самое главное. А он уж пусть сам потом решает, что делать с этой информацией.
Так что я кивнула и с довольной улыбкой добавила:
– Время самое подходящее.
Пожав плечами, Елисей поехал в нужном направлении. Я же, пользуясь тем, что мужчина сосредоточил всё свое внимание на дороге, позволила себе немного поразглядывать его. В конце концов, когда еще мне представилась бы такая возможность досконально изучить того, кто уже который день не давал мне прохода?
А посмотреть реально было на что. Елисей был красив, но не той, привычной этому миру красотой. Он не был смазливым мальчишкой, с гладкими, будто кукольными чертами лица, идеально уложенными волосами, белоснежной улыбкой и гладко выбритым лицом. Нет, у Воронцова красота была иной, она носила какой-то древний, первобытный оттенок. Его лицо было словно высечено из куска мрамора, линии его были чуть грубоваты – волевой подбородок, покрытый щетиной, крупный нос, слегка насупленные брови, уши немного топорщились, лысый. На первый взгляд он напоминал какого-то бандита с большой дороги. Но вместе с тем вот это всё, дополненное довольно мощным телом, приятной улыбкой и веселым огоньком в глазах – всё это в совокупности производило довольно необычное впечатление. Кто-то называл это мужественностью, для меня же это была красота – та, которой она была задолго до тех времен, когда мужчины открыли для себя это чудное слово «метроскесуал».
Оделся Елисей, как и всегда, с одной стороны просто, с другой – вызывающе. Простые синие джинсы были порваны в трех местах, светло-серая футболка с низким вырезом демонстрировала не только накачанную грудь, но и довольно внушительную золотую цепь, на которой болталась бело-желтая буква «Е». Кожаная куртка, как и всегда, была распахнута. Да, этот мужчина явно не знал, что такое холод.
Пока я с какой-то жадностью изучала его, Лис, чуть скосив глаза, усмехнулся.
– Доктор, – протянул он со смешком.
– Да? – отозвалась я, невольно копируя его тон.
– Вы пялитесь, – сообщил он мне.
На секунду оторвав свой взгляд от дороги, Елисей повернулся и подмигнул мне, широко улыбнувшись при этом. Он выглядел до крайности довольным, как будто тот факт, что я тайком изучала его, пришелся мужчине по душе.
– Только если чуть-чуть, – смущенно улыбнувшись, призналась я, – И я не доктор. Ну, пока нет. Да и после получения диплома вряд ли я смогу тебе чем-то помочь. Не моя специализация.
– Вот как, – усмехнулся Лис, – А я-то думал, что мы все произошли от обезьян. Мой брат раньше частенько говорил, что меня эволюция обошла стороной.
– Высокие у вас отношения, – хмыкнула я.
– На самом деле да, – отозвался Елисей неожиданно серьезным тоном, – Все его комментарии были уместными. Я был…не самым идеальным братом. И человеком в целом.
О как. Становилось все интереснее. Чуть развернувшись к мужчине, насколько позволял ремень безопасности, я спросила с улыбкой:
– Расскажешь?
Но мужчина обломал меня. Покачав головой, Елисей отозвался:
– Не сегодня. У нас еще не тот уровень отношений, чтобы я доверял тебе такие подробности о себе, – добавил он со своей неизменной усмешкой.
– Вот как, – протянула я и тут же перевела тему, увидев, что мы уже были почти на месте, – Не с главного входа. Нужно объехать забор справа. Там будет служебный вход.
Кивнув, Лис выполнил мои распоряжения, и через пару минут мы остановились у темной ограды. Охранник, явно недоумевая, кто приперся в такое время в зоосад, подошел к машине. Опустив стекло, я приветливо улыбнулась ему:
– Добрый вечер, Николай Петрович.
– Аля? – удивленно спросил мужчина, – Ты чего здесь делаешь так поздно? Твоя смена же уже давно закончилась.
Я кивнула:
– Так и есть. Но я договаривалась с директрисой, что вернусь вечером. Малыша нужно еще раз осмотреть.
– А это кто с тобой? – бросил охранник полный подозрения взгляд в сторону молчавшего Лиса.
– Это мой друг. Светлана Геннадьевна в курсе.
Видимо, имя директрисы подействовало, потому что, бросив еще один настороженный взгляд на Елисея, нас всё же пропустили.
– Машину припаркуй вон так, – махнула я в сторону служебной стоянки.
– Аля, а зачем мы сюда приехали? – поинтересовался мужчина, заглушая двигатель.
Но я лишь улыбнулась и ответила коротким:
– Увидишь.
Махнув рукой охраннику, я повела Елисея в сторону служебных раздевалок. Так поздно в зоопарке я и сама не бывала, что уж говорить про мужчину? Воронцов вздрагивал от каждого шума и шороха, дергаясь, будто кто-то собирался напасть на него из кустов. Особенно сильно он напрягся, когда мы проходили мимо вольера с дикими кошками, и нас провожали несколько пар глаз, которые сверкали в темноте, отражая свет редких фонарей.
Но лично я, в отличие от Лиса, кайфовала. Впитывая в себя звуки дикой природы – шорох кошек, крики птиц, уханье сов, блеянье копытных – я чувствовала, как словно наполняюсь какой-то энергией. Будто заряжала батарейки, оказавшись в родной стихии и любимом месте.
– Нам сюда, – кивнула я на раздевалки, – Придется тебя переодеть, – добавила я с усмешкой.
– Что? Зачем? – непонимающе нахмурился Елисей.
Я развела руками в стороны:
– Такие требования. Ты, конечно, не сотрудник, но туда, куда я тебя отведу, без спец одежды не пустят.
Воронцов усмехнулся:
– Здесь же никого, кроме нас, нет. И кто меня не пустит?
Ответом ему было короткое:
– Я, – сорвавшееся с моих губ, и совершенно серьезный, почти суровый взгляд.
После чего, открыв один из шкафчиков, где хранилась запасная форма, я достала комбинезон и специальную куртку – всё темно-зеленого цвета. Я протянула вещи недоумевающему Лису со словами:
– Вот. Размер должен подойти. Сейчас еще резиновые сапоги найду.
Мужчина взял вещи из моих рук и чуть поморщился:
– Пахнет рыбой.
– И это хорошо, – отозвалась я, роясь в ящике с обувью, – Малыш не будет шугаться с непривычки. А то твой одеколон его бы точно сбил с толку.
– Малыш? – приподнял бровь Воронцов.
– Всё увидишь, – повторила я уже в который раз, протягивая мужчине обувь.
Натянув поверх своей одежды комбинезон и куртку, я проследила, чтобы Елисей сделал тоже самое. Честно говоря, я боялась, что в спецовке он будет смотреться комично и я не смогу сдержать смех, но нет – Лис выглядел, как с картинки. Эх, правду говорят – подлецу всё к лицу.
Покачав головой, я повела недоумевающего мужчину дальше. По дороге нам пришлось сделать еще одну остановку, и я прихватила ведро с рыбой. Взяла немного, зная, что моему подопечному не стоит объедаться на ночь. После чего, наконец, подвела Елисея к зимнему бассейну.
– Вот мы и пришли, – с этими словами я открыла дверь, пропуская слегка опешившего мужчину в полутемное помещение, и тут же зашла следом за ним.
*****
Лис вошел в довольное большое помещение, больше напоминающее ангар и застыл на пороге. В нос сразу бросился сильный запах рыбы и сырости, глаза пытались что-то разглядеть в полумраке, но пары ламп было явно недостаточно. Пока Аля включала дополнительное освещение, Воронцов уловил еще кое-что. Слабый плеск. И какие-то непонятные звуки – то ли мурчание, то ли кряхтение.
– Где мы? – негромко спросил мужчина, отчего-то не решаясь повышать голос.
– В зимнем бассейне для ластоногих, – также тихо отозвалась девушка.
– Эм…а зачем мы здесь?
Аржанова улыбнулась, прежде чем ответить:
– Хочу познакомить тебя со своими друзьями.
Поманив Лиса за собой, девушка направилась в сторону водоемов. Живность в которых начала шевелиться активнее – видимо, услышав шаги людей. Аля по краю обошла бассейн, разделенный на четыре зоны, и, повернувшись к следующему за ней по пятам Елисею, пояснила:
– Я, хоть и числюсь помощником ветеринара, на самом деле занимаю должность кипера. Моя задача – работать вот с этим красавцами.
– И кто твои подопечные? – спросил мужчина, со всё возрастающим любопытством косясь в сторону водоема.
– Балтийские тюлени, – кивнула Аля в сторону одной из зон, – Их у нас двое – Фред и Уилма, – заметив удивленный взгляд Воронцова, девушка кивнула, – Да, в Калининградском зоопарке, откуда их привезли, очень, по всей видимости, любили мультфильм про Флинстоунов*. В любом случае, они не очень любят незнакомцев, поэтому к ним я тебя не поведу. Чуть дальше – Северный морской котик, зовут его Гарри, понятия не имею почему. Он у нас пока один, но ему уже начинают активно искать подружку. К нему я тебя тоже не поведу – морские котики могут быть очень опасны.
– Серьезно? – хмыкнул Лис, прислушиваясь к плеску воды, – А с виду и не скажешь, что они таят в себе угрозу.
В зоопарках Елисей бывал и раньше, и ластоногих также встречал. Они ему всегда казались слишком большими неповоротливыми, и Лис только посмеивался над неуклюжими на суше животными.
Однако, Аля кивнула с совершенно серьезным выражением лица.
– Его укус может стереть эту ухмылку с твоего хорошего личика. И остаток вечера мы проведем в больнице. Тебе в зад воткнут до десяти игл, пытаясь вылечить от тонны болячек, переносчиками которых котики являются. Не говоря уже о том, что приличного куска плоти в твоем теле будет не хватать.
Воронцов присвистнул, впечатленный красочным описанием, которым с ним щедро поделилась девушка. Однако, удержаться от остроты он всё же не смог. Довольно улыбнувшись, мужчина заметил:
– То есть ты считаешь моё лицо привлекательным. Я это запомнил.
Аля покраснела и мысленно поблагодарила полумрак за то, что её пылающие от смущения щеки было не видно. Желая перевести тему, девушка продолжила мини-экскурсию.
– Дальше у нас Морской лев. Цезарь – мой любимчик. Хотя, так говорить и нельзя. Но я правда питаю к этому здоровяку слабость. И верю, что он отвечает мне взаимностью. Цезарь – бывший циркач, так что он привык к людям, и редко позволяет себе капризы. Однако, к нему я тебя тоже не поведу, – добавила Аля, чуть подумав.
– А почему? – задал вполне резонный вопрос Лис.
– Цезарь очень ревнивый, – пояснила Аржанова, – Он никогда не видел меня раньше с мужчиной, так что я не знаю, как он себя поведет. Сивучи – они дикие собственники по своей природе, а Цезарь воспринимает меня, как самку из своего несуществующего гарема. В общем, я не хочу рисковать.
Представив себе картину, как на него бросается, хоть и неповоротливая, но большая туша, Воронцов поежился. Да уж, перспектива безрадостная.
– Хорошо, если так – то что мы здесь делаем?
На эти слова Аля в очередной раз за вечер улыбнулась. Лис поймал себя на мысли, что ему нравится видеть девушку такой – расслабленной и довольной жизнью. Эта Аля не шла ни в какое сравнение с той девушкой, которую он пару дней назад возил в ресторан. Всё же Игнату стоило вмазать за свои непутевые советы. И самому себе – за то, что последовал им.
– Мы пришли к Малышу, – последовал туманный ответ.
Не желая больше тратить время на слова, Аля повела мужчину к самому дальнему отсеку бассейна. Там кто-то плескался – довольно бодро, несмотря на позднее время.
– Людей услышал, – со смешком пояснила девушка, – Знает, что ему угощение принесут, негодник.
Обойдя бассейн, девушка остановилась, с улыбкой наблюдая за тем, кто резвился в воде. Лис, нагнав девушку, выглянул из-за её плеча – и удивленно замер, наблюдая за быстро передвигающимся в воде животным.
– А Малыш у нас кто? – спросил он, не отводя взгляда от пловца.
– Ладожская кольчатая нерпа, – пояснила Аржанова, – Семейство тюленьих.
– Ясно. Погоди, ты что делаешь? – всполошился Елисей, наблюдая за девушкой.
Та же, нисколько не волнуясь, открыла калитку и уверенно шагнула на широкую полоску каменного берега, опоясывающую бассейн. Оглянувшись, она махнула рукой Лису, призывая его присоединиться, но тот лишь покачал головой, не двигаясь с места. Помня недавние рассказы девушки, он уже не знал, чего ждать от того или иного, с виду безобидного существа.
Словно чувствуя его волнение, Аля произнесла, мягко и ободряюще улыбнувшись:
– Иди сюда. Малыш тебя не тронет. Он совершенно ручной и людей просто обожает.
Словно поняв, что речь идет о нем, тюлень прекратил наворачивать круги по бассейну, а подплыл к берегу и, неуклюже выбравшись, приветливо заухал. Лису этот звук напомнил нечто среднее между звуками, которые издает сова и блеяньем козы. Небольшой – около метра в длину – с темной, лоснящейся шерстью и огромными черными глазами – зверь действительно не внушал опасения.
– Елисей, зайди внутрь и закрой за собой калитку, – повторила Аля, присаживаясь на корточки и подзывая Малыша к себе, – Если он выберется – мы с тобой славно повеселимся, пытаясь загнать его обратно.
И Воронцов, наконец, послушался. Сделав пару неловких шагов, Лис присел рядом с Алей, глядя на тюленя с некоторым опасением. Тот, однако, тревоги мужчины совершенно не разделял – он лишь довольно ухал, пытаясь одновременно забраться к Аржановой на колени и сунуть любопытную морду в ведро. Та со смехом отбивалась от тюленя.
– Нет, приятель, так не пойдет, – пожурила она Малыша, отодвигая от него ведро, – Ты ведь помнишь, что угощенье нужно заслужить. Давай, порадуй меня. Видишь – сегодня я с гостем. Не заставляй меня краснеть из-за тебя.
Животное смотрело на Алю так, словно понимало каждое произнесенное ей слово. Когда девушка поднялась на ноги и сделала пару шагов в сторону, Малыш неуклюже, но довольно бодро засеменил следом за ней.
– Каждый день мы с ними занимаемся, – пояснила Аля Елисею, – Чтобы они не утратили навыки охоты. В дикой природе им, конечно, уже не оказаться, но это всё равно необходимо. И это полезно – если ребятки не будут двигаться, то разжиреют и у них начнутся проблемы со здоровьем.
– И что включают в себя занятия?
Аля пожала плечами:
– Базовый курс команд.
– Эм… – протянул Воронцов, – Я вроде как не специалист, так что твои слова для меня не значили ровным словом ничего.
Девушка послала ему виноватую улыбку:
– Прости. Я упустила это из виду. Базовые команды – это то, чему обучают без исключения всех ластоногих. Нам очень важно, чтобы животные подпускали к себе докторов и киперов. Поэтому, мы используем вот это.
С этими словами девушка достала из-за забора небольшую деревянную табличку, на которой был изображен красный квадрат. Поставив его перед Малышом, Аржанова коротко дунула в свисток – и тюлень, к величайшему изумлению Елисея, ткнулся носом в середину квадрата, задрав при этом хвост и замерев в этом положении. Аля, полюбовавшись пару секунд на животное, пояснила:
– Вот в таком положении Малыша можно без проблем осмотреть. Собственно, этим мы каждый день и занимаемся.
– А кроме этого?
Аля, отпустив тюленя коротким «можно», и кинув ему в открытую пасть небольшую рыбину, пожала плечами:
– Еще они у нас хлопают ластами по воде, машут гостям, когда их выпускают в летние вольеры, парочка наша синхронно плавает. Ну а Цезарь у нас вообще цирковой, так что у него в арсенале целая пачка трюков. Малыш вот еще очень целоваться любит. Правда ведь, красавчик?
Улыбнувшись, Аля наклонилась к животному – и тот, приподнявшись на задних плавниках, ткнулся носом девушке в щеку. При этом Аржанова чуть дернулась – усы щекотали её лицо. А после, хохотнув, она бросила Малышу рыбину, затем – еще одну, но уже в бассейн. Проглотив угощение, тот соскользнул в воду – за добавкой. А Аля присела рядом с Елисеем, мягко ему улыбнувшись.
– Вот. Собственно, такая у меня работа, – чуть помолчав, сказала она, поворачиваясь к мужчине.
Аржанова чувствовала, что начинает нервничать, и не понимала, откуда взялось это чувство. Хотя, в какой-то степени, причина его возникновения была понятна – девушка впустила Елисея в своё личное пространство, куда доступ был лишь у единиц. И, открывшись, она ждала, как поведет себя мужчина – оттолкнет, потому что осознает, что они абсолютно разные, и никакая симпатия этого не изменит. Или всё же он не так плох, как Аля сперва о нем подумала.
– Интересная, – с улыбкой отозвался Воронцов, и девушка едва заметно выдохнула, – А откуда Малыш взялся? Он действительно очень дружелюбный.
– Ты погоди ещё минутку, – усмехнулась Аля, кивая в сторону бассейна.
Лис повернул голову – и очень вовремя. Потому что из бассейна, кряхтя и помогая себе всеми конечностями, выбрался тюлень. После чего, отряхнувшись от воды, тот весьма целеустремленно пополз к сидящим людям. Бросив в сторону мигом напрягшегося Елисея любопытный взгляд, Малыш в итоге фыркнул и, чуть подвинув мужчину, положил морду на колени а Але, перевернувшись на спину.
Девушка со смешком пояснила:
– Так всегда, после еды. Он разваливается и требует, чтобы ему чесали пузико.
Словно подтверждая ее слова, Малыш ухнул, ударив пару раз ластами по земле. И лишь когда рука Аржановой опустилась на его влажную шерсть, зверь затих.
– Где вы его откопали? – спросил Лис, во все глаза разглядывая крупное животное, которое… – Он же ведет себя в точности, как кот.
Аля кивнула:
– Так и есть. А откуда он у нас – это вообще презабавная история. В какой-то степени. Малыша – еще совсем детенышем – спасли рыбаки, на Ладожском озере. Его отвезли в центр реабилитации морских млекопитающих в Питер, и там выходили. Он был совсем крошечным – не больше кошки – и весил четыре килограмма! Чтобы ты понимал – это очень и очень мало. Он и вел себя как котенок – постоянно лез на руки, требовал внимания и ласки. Когда он подрос и поправился, его попробовали вернуть в дикую природу, но у сотрудников центра ничего не вышло – Малыш, поплескавшись в воде, вернулся обратно. Я его даже понимаю, в какой-то степени. Кто вообще в здравом уме уплывет от тех, кто кормит и играется, верно, проказник? – спросила Аля веселым тоном у разомлевшего в ее руках зверя.
Лис наблюдал за девушкой со смесью удивления и восхищения. Сама история, хоть и была трогательной, не так сильно задевала его, как тон, которым её рассказывала девушка. Аля в каждое слово вкладывала столько чувств и эмоций, что сомнений не оставалось – она была очень привязана. Не столько к конкретному тюленю, сколько к своей работе в целом. Аржанова словно светилась изнутри, находясь в бассейне, в мокром комбинезоне, пропахшая рыбой. К слову, со временем Воронцов привык к запаху и почти перестал замечать его, сосредоточив всё свое внимание на девушке, что не переставала удивлять его.
А Аля, между тем, продолжила:
– Было решено оставить Малыша в центре еще на год, а чтобы он отвык от людей, перестать чесать ему пузико и играть с ним. Изверги, – покачав головой, добавила девушка, – Вторая попытка была более успешной – Малыш уплыл на целых четыре недели. Но после он решил, что хватит. Начал проказничать – воровал рыбу с лодок, выходил на берег, пытался играть с детьми. Зоологи, испугавшись, что люди могут ему навредить, снова забрали Малыша. Стало ясно, что в неволе он не выживет – слишком привязался к людям. Но и в центре спасения его оставить тоже не могли – финансы не позволяли. Тогда уже выступили мы. Наша директриса предложила забрать Малыша. И вот, теперь он здесь. У него еды в достатке, и целая толпа рабов, которые сутками готовы чесать ему пузико.
– Да уж, хорошо устроился, – хмыкнул Елисей.
А Аржанова вдруг с улыбкой предложила:
– Дотронься до него, – заметив, как на лице мужчине мелькнула тень сомнения, она добавила, – Клянусь, он не тронет тебя. Малыш ласковый.
Лис покосился в сторону тюленя, но зверь выглядел совершенно довольным жизнью и, на первый взгляд, показывать зубы не собирался. Чуть подумав, мужчина всё же решился. Внимательно следя за каждым движением Малыша, он с величайшей осторожностью и крайне медленно протянул руку. Когда его пальцы, наконец, коснулись влажной шерсти, с облегчением, кажется, выдохнули оба – и Елисей, и Аля.
Малыш был тёплым. Этот вывод Воронцова удивил – он подсознательно ждал, что тюлень будет скользким и холодным на ощупь, но нет. Под его гладкой, длинной шерстью билось настоящее сердце, которое разгоняло по телу кровь и согревало не только тюленя, но и окружающих.
– Видишь? – негромко сказала Аля, – Не страшно.
Елисей улыбнулся девушке и уже более уверенно погладил Малыша. А тот и рад был – почувствовав, что его касаются еще одни руки, тюлень завозился, придвигаясь чуть ближе к мужчине. Видимо, пытался таким образом помочь ему. Или себе.
Аржанова негромко рассмеялась:
– Он сядет тебе на шею – и уже никогда с неё не слезет. Смотри, – указала она на его шерсть, – Видишь светлые круги с темным обрамлением? – Лис кивнул, и девушка пояснила, – Поэтому порода называется «кольчатая нерпа». Нерпы – одна из самых мелких разновидностей тюленей, но даже это не спасает их от охотников. С одной особи можно добыть до двадцати килограммов жира, а из шкуры делают одежду. Всё ради наживы, – добавила Аля с оттенком презрения в голосе.
Елисею стало немного неуютно. Он в очередной раз убедился – девушке не нравились бизнесмены. Для неё они не были людьми – лишь жалкими роботами, которые день и ночь думали лишь о том, как добыть побольше денег. Воронцов и сам придерживался такого мнения, и себя мог также отнести к числу таких «дельцов». Он никогда и не скрывал, что ищет выгоду – в конце концов, поэтому он и пошел работать в сферу развлечений, которая считалась одной из самых прибыльных. Людям всегда будут нужны еда, секс и веселье. И Елисей решил остановиться на последнем, поскольку был уверен, что знает в этом толк.
Однако, слушая Алю, впитывая с самим воздухом её образ мыслей и жизни, мужчина впервые устыдился тому, что позволил своим меркантильным интересам в какой-то момент взять верх над человечностью. Лис был из тех, кто брал от жизни всё, и аппетиты его постоянно росли. Аржанова же отдавала миру всю себя, не прося ничего взамен. Жертвовала своим личным временем, чтобы принести пользу обществу, пыталась защитить братьев меньших, и видела, кажется, весь мир насквозь, подмечая его красоту. Елисей уже давно потерял эту способность.
Его рукава коснулась рука и он поднял взгляд на Алю.
– Ты завис, – констатировала она.
Моргнув, мужчина неловко улыбнулся:
– Прости. Задумался. Ты…удивительная, – признался он, потирая шею.
Аржанова помотала головой, чувствуя, как кровь в очередной раз за вечер приливает к щекам:
– Вовсе нет. Просто я пытаюсь не быть эгоистом по отношению к тем, кто действительно этого заслуживает.
Елисей честно пытался переварить её слова. Но в итоге, потерпев сокрушительное фиаско, он признался:
– Я не совсем тебя понимаю.
Девушка хмыкнула:
– Не ты один. Но я попытаюсь объяснить свою мысль. Всё, что мы сейчас имеем – технологии, знания, умения – мы используем лишь во благо себе. Не заботясь об окружающей среде, и о том, кто еще живет на этой планете. И это по ней ударяет. Очень сильно. Например, ты знал, что Балтийское море находится на грани экологической катастрофы? У него чуть ли не самое большое количество «мертвых зон» – мест, где нет кислорода и ничто живое не может существовать. А причина – выбросы отходов.
– Мой брат в приступах раздражения любит говорить, что человечество – рак этой планеты, – вставил пару слов в этот пламенный монолог Елисей.
Аля кивнула:
– Он в чем-то прав. Я ни в коем случае не хочу упрекнуть всех гениальных ученых, которые делали все эти открытия на протяжении всей истории человечества, и не ставлю под сомнения миллионы лет эволюции. Но если допустить на секунду, что всего этого не было и нарисовать в голове эту картину мира – мы оказались бы наравне с животными. И в нашем мире действовали бы те же законы естественного отбора. Выживали бы сильнейшие, и никакой бы гениальный ум не спас немощного инвалида, каким был, например, Стивен Хокинг**. Потому что какой толк в разуме, если ты палку в руках держать не в состоянии?
– Но можно же придумать какой-то гениальный механизм, чтобы можно было обойтись и без рук, – протянул Елисей, неуверенный, что правильно понял посыл девушки.
– Да, но у тебя бы просто не было возможности реализовать эту идею, – хмыкнула Аля, – Потому что слабую особь убивают, чтобы стая жила. Это я к чему, собственно. Мне кажется, что нельзя забывать о таких вещах. О том, что все мы когда-то были равны. Благодаря технологиям и всему, что у нас есть – у слабого есть шанс не просто жить, но даже преуспевать. Так почему нельзя поступать с животными также? Использовать наши знания и умения, чтобы помогать слабым приспосабливаться и жить полноценно? Вот почему я пошла в ветеринары, вот почему для меня так это важно. Я хочу помогать таким, как Малыш. Он не выжил бы в неволе. Его убили бы либо люди, либо нерпы посильнее. Но здесь – он в безопасности, и может прожить довольно хорошую жизнь в неплохой компании.
Елисей смотрел на девушку, слушал её уверенную речь – и был не в силах оторвать от неё взгляд. Да, быть может, в ее словах было слишком много юношеского максимализма, слишком много веры в эфемерную мечту, и, будь на месте Али кто-то другой – Лис бы уже давно засмеял этого человека, велев спуститься с небес на землю. Но это была она – девушка, которая чесала пузо зверю, который при желании мог отгрызть ей руку, и говорила, о том, что нужно помнить о том, свидетелями чего они не могли быть, даже при всём желании. И своими словами она словно меняла что-то внутри мужчины. Может, поэтому её и любили животные – они чувствовали, что в её поступках нет никакого двойного дна. Она действительно стремилась лишь помочь.
