Текст книги "Охотница на Лис (СИ)"

Автор книги: Анастасия Малышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)

глава шестнадцатая

Глава шестнадцатая

– Я не могу поверить!

Эта фраза сопровождала меня всё утро. Как бы, это можно было легко объяснить, ведь произносила её именно я. Но меня можно было легко понять – не каждый день моя лучшая подруга приезжала в университет, сопровождаемая не отцом, а барменом из «Феникса». И я не была бы собой, если бы не устроила Андреевой допрос с пристрастием. Та пыталась отбрыкиваться, но вяло и неохотно, что лично я сочла хорошим знаком.

– Ты и Игнат, – покачала я головой, всё еще переваривая новость.

Мы сидели на подоконнике напротив нужной аудитории, и пока не спешили заходить внутрь. До звонка еще было время, и мы решили, что в полном шумных студентов помещении поговорить нам спокойно не дадут. Я устроилась на широкой пластиковой плите с ногами, прижав колени к подбородку, Марина же аккуратно пристроилась с краю, вытянув изящные копытца и уложив ноги одна на другую.

– Что тебя так удивляет? – пожав плечами, спросила она нарочито небрежно.

– Даже не знаю, – протянула я с усмешкой, – Как насчет «всё»?! Ты ведь его терпеть не могла. Точнее, говорила так, – добавила я всё тем же тоном.

– Скажем так – он взял меня измором, – чуть подумав, изрекла рыжая.

Я снова не смогла удержаться от маленькой колкости:

– Не слишком то ты долго сопротивлялась. Всего пару недель, если подумать.

– А сама-то! – воскликнула Марина, тыча в меня пальцем, – Давно ли поменяла мнение о своем Елисее драгоценном? Помнится, кое-кто нос от него воротил, когда добрая и умная подруга советовала обратить внимание на мужика!

Да, Мариночка была ходячим пособием на тему «лучшая защита – это нападение». Но доля истины в её словах всё же была. Как и в моих. Поэтому, пожав плечами и улыбнувшись, я примирительным тоном изрекла свой вердикт:

– Да, мы обе сваляли дурака. Подруги ведь. Зато теперь всё начало вставать на свои места. Но ты мне всё же объясни – как он смог переубедить тебя насчет того, что бармен – это очень неперспективная и не элитная профессия?

– Как-как, – буркнула Андреева, и я впервые увидела, как моя подруга краснеет – медленно, будто её тело не умело этого, и теперь пыталось в ускоренном темпе освоить этот навык, – Губами своими бесстыжими.

– Таааак, – протянула я, чувствуя, что мы начали подбираться к самому главному, – Целовались, значит. И как это было?

Чуть подумав и покусав нижнюю губу, подруга призналась:

– Горячо. Черт, это было…очень… – Марина взмахнула руками, словно не в силах словами выразить всё то, что думала по поводу поцелуя, и могла это сделать лишь с помощью жестов – Очень…

Наблюдая за подругой, я не могла сдержать улыбки. Маришка выглядела…иначе. Что-то неуловимо изменилось в ней. Нет, внешне она была всё такой же – невероятно красивой и эффектной. Облаченная в короткое зеленое платье, черный пиджак и ботильоны к нему в тон, она олицетворяла собой само понятие красоты и совершенства. И так было всегда. Но всё же, что-то было другим. Быть может, ее глаза, которые блестели как-то совершенно по-особенному. Или губы, которые то и дело растягивались не в привычную саркастическую усмешку, а искреннюю и даже какую-то нежную улыбку. Всё же правду говорят все те, кто считает, что искреннее счастье украшает женское лицо лучше даже самой дорогой косметики.

Когда Марина, окончательно смутившись, замолчала, я коснулась её руки и сказала:

– Я тебя понимаю. Даже очень хорошо.

Андреева тут же повернулась ко мне. Как хищник, почуявший кровь, она вцепилась в меня взглядом и почти пропела:

– Вы посмотрите только. Кто-то начал скидывать с себя оковы невинности?

Я неловко пожала плечами и неуверенно пробормотала:

– Разве только совсем чуть-чуть.

– Значит, тоже целовались, – констатировала Марина, – И как это было?

Я не успела ответить, поскольку наше уединение решили наглым образом нарушить. Максим Смирнов, отбившись от стайки своих дружков, подошел к нам с довольной улыбкой и поцеловал Марину. Точнее, попытался, потому что подруга, молниеносно разгадав его маневр, увернулась от этих, на мой взгляд, сомнительных проявлений нежности, и поинтересовалась:

– И что это сейчас было?

– Я поздоровался со своей девушкой, – невозмутимо отозвался Максим, – Точнее, попытался.

Девушка? Когда это они успели стать парой, и где я была в этот момент? Видимо, те же вопросы возникли и у Марины, потому что она, приподняв одну бровь и скрестив руки на груди, спросила притворно ласковым тоном:

– И с каких это пор я – твоя девушка?

Смирнов хмыкнул:

– Думаю, с этих самых.

Прищурившись, Марина прижала палец к своим губам, и изобразив глубокие раздумья, через пару секунд изрекла:

– Мне кажется, мы с тобой несколько разошлись во мнениях. Я с тобой не встречаюсь. Если ты пару раз принес мне кофе и попросил помочь тебе с вечеринкой – это еще не значит, что мы объявили себя парой и можем заселяться в отдельный вип-домик. Это так не работает.

– Вот как, – процедил Максим.

Его настроение изменилось за доли секунды – вот только что перед нами стоял довольный жизнью и уверенный в себе молодой человек, и уже через мгновение его словно подменили. Смирнов помрачнел, и взгляд его из насмешливого стал каким-то недобрым. Таким, что даже я поежилась, хотя он ко мне и не обратился ни разу. Странный народ эти мужчины – не умеют спокойно и с честью принимать поражения. Они либо злятся и бухают, либо злятся и причиняют боль окружающим. И я не была уверена, к какой категории относился Макс.

Марине, впрочем, его грозные взгляды были до лампочки. Она смотрела на парня равнодушно, с почти скучающим видом, словно вещала о погоде, а не отказывала парню, который, судя по всему, успел уже настроить воздушных замков. Видимо, желая хоть как-то скрасить этот, по-настоящему неприятный разговор, Андреева произнесла:

– Макс, давай только без обид. Никто из нас никому и ничего не обещал. А если ты всё же хочешь поговорить – давай потом. Звонок будет с минуты на минуту.

– Окей, – неожиданно покорно кивнул Смирнов, выпрямляясь, – Мы поговорим. После занятий, хорошо?

– Идет, – кивнула подруга с таким видом, словно была готова согласиться на что угодно, лишь бы парень, наконец, отошел от неё.

Стоило Максу выполнить её мысленное желание, рыжая повернулась ко мне и скривилась:

– Что это было вообще?

– Ну не знаю, – хмыкнула я, – Было похоже на то, что ты разбила парню сердце.

Рыжая хохотнула:

– Что? Сердце? Не смеши меня, Аля. Максимум, что я сделала – это обломала планы ему и его члену!

Я поморщилась:

– У вас с Елисеем у обоих языки просто без костей. Вы не умеете фильтровать речь.

– Умеем, просто не считаем это необходимым, – возразила Марина, – Ну, так что? Как он целуется?

Но, по всей видимости, Вселенная отчаянно не желала, чтобы моя подруга становилась обладателем такой ценной информации. Нам снова помешали – на этот раз банальный звонок, который громкой, противной и настойчивой трелью сообщил, что пора было топать на занятия. А, если учесть, что весь день нам обещали лабораторные работы и тесты – поболтать до перерыва у нас шансов не было.

Спрыгнув с подоконника, я бросила вопросительный взгляд на подругу. Та недовольно хмыкнула, но всё же последовала моему примеру.

– Мы еще не закончили, – пригрозила она мне, когда мы уже занимали свои места в аудитории.

– Ага, конечно, – негромко отозвалась я, – Как только со своим незадачливым ухажером разберешься – так сразу и приходи.

Марина только глаза закатила, но ответить ничего не успела – в аудиторию зашел преподаватель, и на несколько часов нам стало не до личной жизни. Как своей, так и друг друга.

К тестам я готовилась все выходные, так что для меня учебный день прошел легко, я бы даже сказала – играючи. Марина тоже была из тек, кому знания и учеба давались легко, хоть она и любила иной раз прикинуться дурочкой. Так что с тестами мы справились, по моему скромному мнению, на «отлично». И после последнего звонка я всё еще была полна сил и энергии.

– Идешь? – спросила я у Марины, видя, что та не торопится паковать свои вещи.

Но та покачала головой и указала в сторону Максима, который также никуда не собирался.

– Поговорю с ним, как и обещала, – сообщила мне подруга, – Нужно разобраться с этим сразу, чтобы потом проблем не было. Свалился же на мою голову, блин, – выругалась рыжая.

Но мне было её совсем не жалко. О чем я тут же поспешила ей сообщить.

– Сама виновата. Нечего было давать ему надежду на то, чего быть не могло в принципе. Теперь вот, разгребай.

– Ну, спасибо, – буркнула Марина, – Ты настоящий друг.

– Какой есть, – пожала я плечами, – Подожду тебя на улице.

– Спасибо, – кивнула рыжая, улыбнувшись мне.

Выйдя из здания университета, я с удовольствием вдохнула чуть прохладный, но такой свежий весенний воздух. Настроение было прекрасным, погода ему благоволила, и хотелось просто улыбаться. Через пару часов мне предстояло отправиться на работу – началась подготовка летних вольеров, так что часы в зоопарке обещали быть насыщенными. И это также вносило позитив в мою жизнь.

– Аля?

Обернувшись, я приветливо улыбнувшись:

– Вадим.

Сокурсник, приблизившись, вернул мне улыбку и будничным тоном поинтересовался:

– Как день? Все эти контрольные, тесты, лабораторки – брр, – парень весьма натурально вздрогнул, и я не смогла удержаться от смешка.

– Знаешь, неплохо, – чуть подумав, ответила я, – Думаю, проходной балл я точно получу. А у тебя как?

– Не всё так гладко, – признался Вадим, поправляя очки.

Мы начали неторопливо спускаться по ступенькам. Нас обгоняли более шустрые студенты, но мне спешить всё равно было некуда – я ведь ждала Маринку. Так что пару минут уделить Вадиму было вполне в моих силах.

– Что так? – спросила я, – Ты раньше вроде неплохо справлялся со всеми учебными нагрузками.

– Всё меняется, – невесело усмехнулся сокурсник, – Программа с каждым семестром всё более сложная, я чувствую, что начинаю не дотягивать. По анатомии просто какой-то провал. Ничего не могу запомнить.

– Может, тебе витаминчиков попить? – предложила я, – По весне случаются такие завалы – после зимы тяжко организму. Нужно просто пропить курс – и всё встанет на свои места.

Гречишкин покачал головой:

– Пробовал – не помогает. Но я тут подумал…ты ведь лучше всех на курсе.

– Ну ты загнул, конечно, – фыркнула я, чувствуя, что разговор сводится, собственно, к тому, зачем Вадимка вообще ко мне подошел.

Парень улыбнулся:

– Не скромничай. Все знают, что ты – фанат своей будущей профессии. Так вот, может, позанимаешься со мной? Подтянешь сокурсника, который начинает откровенно «тонуть» в программе.

– Эм… – протянула я, застигнутая врасплох этой просьбой.

Не то, чтобы это было чем-то из ряда вон выходящим – я нередко занималась с ребятами из университета в библиотеке, когда надоедало зубрить в одиночестве, а Марина не могла составить мне компанию нередко это вылилась в некие факультативные занятия. Но заниматься с кем-то индивидуально? Такого со мной еще не было.

С другой стороны, в просьбе Вадима действительно не было ничего сверхъестественного. Если бы не одно крохотное «но» – в голове мигом вспыхнули слова Марины о том, что Гречишкин влюблен. И в свете подобных событий его просьба начинала потихоньку терять весь ореол невинности, и приобретал другой оттенок. Который не нравился мне от слова «совсем». И моим вполне естественным желанием было сказать ему «нет». Твердое и категоричное. Вот только как это сделать так, чтобы не обидеть человека? В конце концов, вдруг ему правда нужна была помощь, а я просто была мнительной грубиянкой.

Однако, мне не пришлось мучиться, подбирая ответ. Потому что за меня его дал другой человек.

– Начинаешь тонуть – записывайся в бассейн и учись плавать.

Как по мановению волшебной палочки, рядом с нами появился тот, кто умудрялся занимать все мои мысли, иногда даже вытесняя любимую работу и учебу. Елисей напоминал скалу – такую же огромную и непоколебимую. Разве что скалы не могли сверлить людей такими недобрыми взглядами, которые бросал мой ухажер в сторону Вадима. Который от таких слов малость растерялся, но всё же умудрился взять себя в руки и ответить:

– Я не имел в виду «тонуть» в буквальном смысле. Это такая метафора. Она означает…

Но Воронцов прервал лепет парня нетерпеливым фырканьем:

– Я знаю, что это значит, умник! И мой ответ от этого не изменится. Нужна помощь – ищи её в другом месте, а никак не рядом с моей девушкой. А теперь – исчезни, убогий.

Я не успела ни возразить, ни возмутиться такой наглостью – Вадим исчез, словно его и не было. Повернувшись к Елисею и состроив максимально строгое лицо, я спросила:

– Зачем ты так с ним?

Но Воронцов тоже был не промах по части хмурых мин. Подарив одну из них мне, от отозвался:

– Этот ботаник спит и видит, как залезет к тебе в трусики. Я должен на это спокойно реагировать?

Я поперхнулась воздухом, как всегда потрясенная его прямолинейностью. Этот человек упорно отказывался хотя бы пытаться подбирать менее яркие и экспрессивные слова и фразы, предпочитая нокаутировать своего собеседника.

Однако, я потихоньку начинала обзаводиться иммунитетом к подобным фразочкам. Так что мне удалось всего лишь слегка порозоветь и максимально нейтральным тоном заметить:

– Эм…вряд ли это можно сделать без моего разрешения. А я его ему не дам.

– Поверь – я знаю. И лишь это спасает мальца от неминуемой смерти.

Я хмыкнула, не зная, как реагировать на подобные слова. В памяти всплыли другие, которые, признаться, взволновали меня ничуть не меньше. И я решила прояснить всё сразу, пока момент не оказался безнадежно упущен.

– Значит, твоя девушка? – спросила я, приподнимая бровь.

Елисей вернул мне мой жест:

– Есть возражения?

А он явно вернул себе свою уверенность. Не было больше той неуверенности, с которой он просил дать ему второй шанс. От неловкости, с которой он не расставался на нашем втором свидании, тоже не осталось ни следа. Это снова был Лис Воронцов – уверенный в себе мужчина, который не сомневался в том, что он может получить всё, что только пожелает. Вот только эта его черта раздражала меня всё меньше, а осознание того, что он считал меня своей, разжигал в моей душе миниатюрный костерчик. Черт, это могло стать проблемой.

Пожав плечами, я отозвалась нарочито небрежным тоном:

– Я пока не решила. Но, судя по тому, что ты снова здесь – отвязаться от тебя у меня в любом случае не получится. Кстати, об этом – что ты здесь делаешь? Мы вроде не договаривались.

– Захотел тебя увидеть, – просто ответил мужчина, склонив голову на бок и лукаво улыбаясь, – Решил, что ты не будешь возражать против обеда в моей компании. А после я мог бы отвезти тебя на работу.

Я не удержалась от ответной улыбки, и честно призналась:

– Мне нравится этот план. Только нужно подождать Марину. Я ей обещала.

Стоило мне произнести имя подруги, как откуда ни возьмись, точно черт из табакерки, возник Игнат. Точнее, это мне так показалось, ведь, разговаривая с Елисеем, я не заметила, как его друг приехал и, припарковавшись, подошел к нам. И, нетерпеливо цокнув, поинтересовался:

– А где она? О, и привет вам двоим, – вспомнив о приличиях, растянул губы в улыбке брюнет.

– Привет, – кивнула я, – Маринка в универе. У неё там…разговор, – запнувшись, сообщила я.

Я не была до конца уверена, стоило ли посвящать Игната во все тонкости и детали того, что происходило за стенами альма-матер. Во-первых, потому что сама их не знала. Ну, а во-вторых, если Игнат был таким же ревнивцем, каким, как оказалось, являлся Елисей, то проблем нам бы точно избежать не удалось. А вероятность у такого расклада точно существовала – не зря ведь они были друзьями.

– Интересно, надолго? – вздохнул Игнат, пряча руки в карманы черной кожанки, – Мы договаривались, что сегодня я поведу твою подругу на свидание. Не могла же она об этом забыть.

– Я уверена, что она помнит, – заверила я мужчину, – И вообще, по поводу вашего свидания, – вспомнила я вдруг, что нужно изобразить грозную подругу.

Верно истолковав мой тон, Игнат с усмешкой спросил:

– Что, сейчас начнешь читать мне лекцию на тему того, через какие круги Ада ты заставишь меня пройти, если я обижу твою подругу?

Хм, а он был не так глуп, как могло бы показаться на первый взгляд. Но и я тоже была не пальцем деланная. Покачав головой, я ответила:

– Это не понадобится. Потому что, если ты обидишь её – твою жизнь в Ад превратит она сама. Я лишь могу вызваться добровольцем и быть тем, кто будет помешивать лаву в том котле, в который Марина тебя запихнет. Как ты понял, у меня есть некоторые связи в Преисподне.

Игнат усмехнулся и, бросив весьма выразительный взгляд в сторону Елисея, негромко заметил:

– И, похоже, не у тебя одной, – после чего добавил, уже громче, – А вот и моя нимфа идет!

Я обернулась и действительно – по ступенькам спускалась Марина. Вот только улыбка моя моментально слетела с губ, стоило мне получше рассмотреть подругу. Та шла как-то неуверенно, озираясь по сторонам, и взгляд у неё был не то испуганный, не то затравленный. И, быть может, мне только показалось, но я заметила в её глазах слезы. А вот лёгкие тени от растекшейся косметики под нижними веками точно не были плодом моего воображения.

Я бросилась к Андреевой, бросив Елисею, что-то – я сама не запомнила, что произносили мои губы. Поймав подругу на середине лестницы, я, положив руки ей на плечи, негромко, звенящим от напряжения голосом спросила:

– Что случилось?

*****

Окружающие явно переоценивали способности Марины, как и её физические данные. Девушке и самой пришлось признаться, что в её умении постоять за себя возникли существенные пробелы. Скорее всего, они существовали всегда, просто раньше у Андреевой не возникало возможности узнать об этом.

Дождавшись, пока все студенты покинут аудиторию, Марина подошла к сидящему с отрешенным видом Максиму, решив сразу разобраться со всем. Она спешила – с минуты на минуту должен был подъехать Игнат, и рыжей не терпелось снова начать выносить ему мозг. Просто так, для профилактики.

– Итак, – начала она без лишний расшаркиваний, – О чем ты хотел поговорить?

Смирнов поднял глаза на Марину, и та невольно сглотнула – взгляд сокурсника напрягал. Его серые глаза словно были поддернуты какой-то неприятной дымкой. Словно Максим принял что-то запрещенное, но его зрачки на свет реагировали нормально, так что этот вариант рыжая отмела сразу. И всё равно – легче ей от этого не стало. Правда, внешне она никак это не показала, продолжая сверлить парня слегка надменным взглядом.

– О наших отношениях, – выдал Смирнов, также поднимаясь на ноги.

Марина, не удержавшись, громко фыркнула:

– Каких отношениях, Макс? Я ведь тебе уже сказала четко и ясно – не было у нас ничего, даже отдаленно похожего на отношения. Ну поцеловала я тебя пару раз – такое случается. Ты же уже большой мальчик, и знаешь, что это – не показатель.

– Хочешь сказать, что позволяешь себе подобное со всеми подряд? – приподнял бровь Максим, как-то не слишком ласково улыбаясь.

– А вот это – не твое дело! – отрезала Марина, – Вижу, что разговор наш плавно подошел к концу. Не то, чтобы он получился плодотворным, но, думаю, ты понял главное. Мы – не пара, и никогда ей не были. А теперь – прошу меня извинить. Меня ждут.

С этими словами Андреева, подхватив сумку, направилась к выходу. Она уже была на пороге, как её резко схватили за руку, и, дернув, прижали к стене. От неожиданности Марина вскрикнула – и тут же поморщилась от неприятной, тупой боли в затылке. Девушка попыталась вырваться, но, подняв глаза, замерла.

Максим стоял слишком близко к ней, от чего его горячее дыхание бросало волны мурашек по телу. Поза, да и сама ситуация могли бы показаться очень личными, почти интимными, если бы не одно «но» – взгляд Смирнова был далек от доброго и нежного. Он держал руки Марины, стискивая пальцы на хрупких девичьих запястьях.

– Отпусти меня, – процедила девушка, движимая лишь одной целью – не показывать, насколько на самом деле ей страшно.

– А то что? – усмехнулся Максим, – Закричишь? Валяй – я выкручусь, изобразив всё так, что мы специально остались тут одни и ты просто не смогла сдержать себя в порыве страсти.

– Ты больной! – практически выплюнула рыжая эти слова ему в лицо, – Что тебя нужно от меня?

– Мне нужно, чтобы ты усвоила своей маленькой, глупой головешкой, что никто никогда меня не бросает! – прошипел Максим, приближаясь к ней еще ближе, хотя, казалось, что уже и некуда.

Он усилил хватку на запястьях, и Марина, не сдержавшись, вскрикнула.

– Мне больно, идиот! – рыкнула она, всё еще не собираясь показывать своего страха, – Отпусти! Или у тебя будут большие неприятности!

Но парень лишь рассмеялся ей в лицо:

– И что ты сделаешь? Позовешь папочку? Натравишь на меня свою подружку-ботаничку? Давай, попробуй! Не забывай, что у меня и друзей побольше, и отец обладает чуть большим влиянием.

– Те шакалы, которых ты держишь возле себя – не друзья! – Марина упорно не желала поддаваться голосу разума и включать чувство самосохранения, – Это просто ничтожества, которые с тобой лишь потому, что могут, в случае чего, неплохо тебя подоить! Ты купил их дружбу. Они такие же ничтожные, как и ты.

Смирнов тряхнул девушку, от чего она снова ударилась головой, на этот раз чуть сильнее. Марина глухо застонала от боли, не понимая, что нашло на всегда уравновешенного сокурсника. Ну отшила она его – так подобные вещи происходят сплошь и рядом! Если бы каждый, кто считал, что его несправедливо оскорбили, бросался на обидчика с кулаками – мир бы уже давно потонул в крови.

– Я хочу, чтобы ты запомнила раз и навсегда, – почти прошептал Максим всё с тем же лихорадочным блеском в глазах, – Ты – моя. Ровно до тех пор, пока я сам не решу, что наигрался. Это ясно?

Марина молчала, продолжая сверлить сокурсника полным презрения взглядом. Она не собиралась соглашаться с его дикими условиями. Не родился еще тот мужчина, который имел бы власть над этой строптивой девушкой. Исключение составлял разве что отец, но ему, вроде как это было положено по статусу. Все остальные же могли смело паковать свои вещички – и отправляться по известному маршруту.

Не дождавшись ответа, Максим снова встряхнул девушку, вызывая у неё еще один глухой стон боли. Марина уже смирилась с тем, что на её запястьях останутся синяки – её бледная кожа была такой тонкой, и капилляры располагались так близко к верхнему слою эпидермиса, что малейшего толчка было достаточно, чтобы она получила гематому. Что уж говорить про цепкие, грубые пальцы Смирнова, которыми он безжалостно, точно в силках, зажал руки рыжей?

– Я спросил – тебе всё ясно?

Ответить Андреева – а точнее, послать этого недоумка – не успела. Дверь в аудиторию распахнулась, и на пороге появился преподаватель анатомии. Никогда раньше Марина не была так сильно рада видеть эту женщину, как в ту минуту.

– Что здесь происходит? – удивленно взглянув на парочку, спросила педагог.

Смирнов тут же нацепил на лицо маску пай-мальчика и растянул губы в заискивающей улыбке:

– Ничего. Мы просто разговаривали.

– И мы закончили!

С этими словами Марина, пользуясь тем, что при посторонних сокурсник будет хотя бы пытаться вести себя прилично, вырвала из его хватки свои руки, после чего стремительным шагом покинула аудиторию.

Девушку слегка потряхивало от нервов, что скрутили живот в тугую пружину, и страха, который всё же прокрался в её душу. Дотронувшись чуть дрожащими пальцами до щек, девушка почувствовала влагу и едва слышно выругалась. Она даже не заметила, что расплакалась, и лишь надеялась, что слезы потекли уже после того, как Марина вышла из аудитории. Показывать свои страх и слезы перед этим одноклеточным девушка не желала.

Не оглядываясь и не желая привлекать к себе лишнего внимания, Андреева почти пробежала отделяющий её от выхода коридор, по дороге заглянув в гардеробную и практически сдернув с вешалки пальто. Закутавшись в него, она толкнула тяжелые двери – и глубоко вдохнула свежий воздух.

Взгляд её сразу зацепился за Алю – та стояла в самом низу, рядом с ней неприступной скалой возвышался Лис. А чуть в стороне, не сводя с неё полного восхищения взгляда, стоял Игнат.

При взгляде на мужчину, Андрееву будто «отпустило» – страх отошел на задний план, и его место заняло спокойствие. Марина не понимала, откуда оно взялось, но в голове появилась одна крайне четкая и поразительно простая мысль – ей было нечего бояться. Не рядом с этими людьми. И уж точно они не должны были увидеть, что хотя бы на момент рыжая позволила страху взять верх. Особенно заметить это не должен был Игнат. Он привык видеть Андрееву уверенной в себе, слегка высокомерной и гордой красавицей, и она не хотела, чтобы он разочаровался, поняв, что это не так.

Поэтому, нацепив на лицо свою уже привычную маску, Марина спустилась к ожидающим её людям. Вот только она не знала, что уже опоздала со своим театром одной актрисы – и Аля, и Игнат уже поняли, что что-то случилось.

Аржанова, шепнув что-то Лису, поспешила к подруге. Перехватив её на середине лестницы, брюнетка спросила:

– Что случилось?

Марина очень натурально изобразила недоумение:

– Ты о чем?

Но Алю было не провести:

– Не прикидывайся. Я не первый день тебя знаю, и вижу, что что-то не так. Это Макс? Он обидел тебя? Мне пойти и поговорить с ним?

Девушка уже было дернулась в сторону университета, но Марина схватила её за руку, чуть поморщившись при этом, но хватку всё равно не ослабила:

– Нет! Не надо.

– Марина.

А это уже подошел Игнат. Вздрогнув от звука его голоса, девушка повернулась, улыбнувшись при этом как можно более очаровательно. Вот только все ее старания были напрасны – взгляд Васильева была направлен не на лицо девушки. Мужчина смотрел на её руки и, опустив глаза, Марина чертыхнулась. Она попыталась было опустить рукава пальто ниже, но не успела – Игнат перехватил её руку, задирая рукав еще выше.

– Что это? – негромким, звенящим от напряжения голосом, спросил мужчина.

Аля, также проследившая, куда они оба смотрят, опустила взгляд – и ахнула, прижав ладони ко рту. На тонкой и нежной коже запястья появились отвратительные красные следы. Если присмотреться, можно было заметить, что они повторяют контуры чьих-то пальцев. И догадаться, чьих именно, было крайне легко.

Игнат, не слушая протесты девушки, поднял рукав другой руки, и все, включая подошедшего Елисея, смогли увидеть такие же отметины на второй руке. Пока они были ярко-красными, но вскоре они грозили превратиться в отвратительные фиолетово-бордовые синяки. Васильев провел по ним кончиками пальцев, и Марина замерла, чувствуя, как все внутри замирает от этой легкой, едва ощутимой ласки. К её рукам за несколько минут успели прикоснуться двое мужчин, но если первый причинял ей боль и словно даже не замечал этого, то второй, наоборот, обращался с ней, как с хрустальной вазой. И это – тот человек, который за сутки до этого с такой яростью целовал её, прикусывая губы почти до крови, заставляя всё внутри дрожать и разжигая в теле Адское пламя?

Но это был он, Игнат. В этом Марина смогла убедиться, когда мужчина поднял лицо и она смогла увидеть, наконец, его глаза. Всегда ярко-голубые, с озорным огоньком – в тот момент они напоминали океан перед бурей. Взгляд Игната потемнел, и в самой глубине очень плохо замаскировалась угроза. Не злость – самая настоящая ярость плескалась в них. В довесок с плотно сжатыми губами и желваками, что ходили на его скулах, всё это вырисовывалось в по-настоящему пугающую картину. Такую, что Марина сглотнула, и попятилась бы, не держи её мужчина.

– Кто это сделал? – негромко спросил Игнат.

– Неважно, – попыталась твердо ответить Андреева, но голос подвел её, и вместо этого из горла вырвался какой-то жалобный писк.

– Аля? – спросил мужчина у брюнетки, даже не повернувшись в её сторону – он словно был не способен смотреть никуда, кроме как на лицо Марины.

Он заметил на её щеках следы слез, и это только подстегнуло его ярость. Наверное, поэтому, его обращение к Аржановой было больше похоже на рык. И, видимо, поэтому брюнетка, невзирая на умоляющие и одновременно грозные взгляды подруги, пробормотала:

– Наш сокурсник. Максим Смирнов. Марина осталась поговорить с ним после пар.

– Тот самый, который устраивал вечеринку? – отрывисто спросил Васильев.

Андреева была вынуждена кивнуть, и брюнет негромко выругался. Выпустив руки девушки из своих – напоследок еще раз мягко коснувшись синяков – он тоном, не терпящим возражений, сказал:

– Марина, иди в машину.

Но это ведь была Андреева. А значит, просто подчиниться ей не позволяли ни гордость, ни воспитание, ни образ жизни, который она выстраивала годами. Вскинув подбородок, она заявила:

– И не подумаю! И вообще – что ты собрался делать? Найти его и навалять ему?

Игнат недобро усмехнулся:

– Да, сценарий примерно такой. Иди в машину, – повторил он каменным тоном.

– Нет! – стояла на своем рыжая.

Это двое уставились друг на друга, не желая ни сдаваться, ни идти хоть на какие-то уступки. Аля растерянно переводила взгляд с одного на вторую, и не понимала, как должна поступить. А Лис, который, хоть и хмурился при виде синяков Марины, тоже не спешил ни разнимать их, ни переубеждать друга.

– Ребят, – попыталась все же вмешаться брюнетка, – Давайте не будем устраивать здесь сцены, и просто уедем.

Но Игнат покачал головой и попросил друга:

– Лис, увези свою девушку. Вам действительно незачем в это вмешиваться.

– Ты уверен? – спросил Воронцов спокойно.

Брюнет кивнул, и Лис, повернувшись к Але, мягко попросил:

– Поехали. Тебе до смены осталось всего ничего. А мы ведь хотели еще пообедать.

Но Аржанова посмотрела на него, как на идиота:

– С ума сошел? Как я могу Марину бросить одну?

– Она не одна, – возразил Елисей, – С ней Игнат. И ты можешь быть уверена – рядом с ним твоей подруге нечего бояться.

Аля бросила полный сомнения взгляд на Марину, но подруга неожиданно кивнула и мягко сказала:

– Езжай. Я позвоню тебе позже.

– Ты уверена?

Рыжая повторила свой жест:

– Абсолютно. Всё будет хорошо.

Хмыкнув, Аля всё же позволила Елисею увести себя. Когда их машина уже отъехала от университета, девушка не выдержала.

– Не могу поверить, что мы вот так их там бросили! Они же наши друзья!

Но Лис был настроен более спокойно. Пожав плечами, он негромко отозвался:

– Это всего лишь какой-то молокосос, который поднял руку на девушку. Игнат справится с ним, даже не прилагая никаких усилий.

– Как ты можешь быть в этом уверен? – воскликнула Аля.

– Потому что я знаю Игната, – всё таким же спокойным тоном ответил Воронцов, – Поверь, если бы я не был уверен – то никогда не оставил бы его одного. И если ты думаешь, что мне плевать на наших друзей – это не так. Я думаю о них, и беспокоюсь. Я не знаю, что произошло между Мариной и этим вашим щёголем, но, кто бы там не накосячил – поднимать руку на женщину он не имел права. Как бы сильно не злился. И, честно говоря, я бы и сам с ним с удовольствием разобрался. Но бывают такие моменты, когда нужно просто не смешиваться и позволить участникам конфликта разобраться самим. И это – тот случай.