Текст книги "Охотница на Лис (СИ)"
Автор книги: Анастасия Малышева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)
Мягко улыбнувшись, девушка хриплым голосом произнесла:
– Доброе утро. – Доброе, – ответил ей шепотом Лис. – Почему шепчешь? – тоже понизила голос Аля.
Моргнув, Лис чуть подумал, и признался: – Спугнуть боюсь. Аля засмеялась так красиво, что у Лиса заныло сердце. Если бы ему дали тысячу дней и тысячу ночей, он всё равно не насмотрелся бы – на длинные растрёпанные волосы, на длинную шею, на сонные морщинки вокруг глаз, на лёгкий румянец смущения, тронувший щёки, на отпечаток подушки чуть ниже скулы. На губы – распухшие ещё ярче, чем обычно, словно всё ещё хранящие с ночи его прикосновения и его тепло. Тугой комок, вставший в горле, Елисей проглотил почти привычно. Возможно, в прошлой жизни он спас целую вселенную – и уничтожил другую, раз в этой Бог благословил-проклял его этой любовью. Невозможной. Невыносимой.
Но вместе с тем – такой яркой, эмоциональной, и столь желанной. Ему не всегда так… сносило голову. Обычно он мог контролировать себя – хотя бы немного. Но, когда Аля была рядом, так близко – такая податливая, сонная, тёплая, такая затроганная-зацелованная, ИМ зацелованная… Теперь, когда Аля такая ЕГО. Каждым сантиметром тела.
Та ночь стала – нет, не самой счастливой в его жизни, потому что Елисей понимал, что было и будет еще много всего, что заставить его подумать так. Но последние сутки определенно заняли особое место в его личном списке хороших дней. И дело было не в сексе – его, в конце концов, получить можно было в любое время суток. Нет, истинная причина его счастья крылась в другом – в том единении душ, которое он ощутил, когда Аля отдалась ему целиком и полностью, без остатка. В том, какое умиротворение он ощутил после, прижимая к себе девушку и позволяя себе провалиться в сон. В том, какими глазами она смотрела на него, едва распахнув глаза. В них не было ни сожаления, ни недовольства – лишь радость и тепло. Лису почти больно от того, что чувства не умещались внутри сердца и рвали его на части. И он в который раз при этой девушке не побоялся проявить слабость. Потому что знал – она поймёт его. – Боюсь, – тихо повторил он, – Так боюсь, Аля. Тёплая девичья рука накрыла его руку, крепко сплетая пальцы. – Не бойся. Не спугнёшь. Ему хотелось верить…
глава двадцать первая
Глава двадцать первая
Можно ли от счастья умереть? Просто не вынести этого чувства, потому что сердце человеческое слишком слабое по своей природе и его просто разрывает от переполнявших чувств? Нельзя? Отлично. Потому что это была бы самая нелепая смерть. И на моём надгробии написали бы «Померла от слишком большого количества поцелуев и секса».
Но так и было. Я провела у Елисея все выходные, и это действительно было самое лучшее время в моей жизни. Беззаботное, полное смеха, поцелуев и любви. Как в песня поется – «Любовь витает в воздухе». Вот тоже самое было и у нас. Это были два дня полного и абсолютного счастья. Ничем неприкрытого, и такого искреннего, что мне казалось, посмотри на нас кто со стороны – и у него заслезились бы глаза от света, что исходил от нас.
Марина фатально ошибалась насчёт того, что первый раз не кроет за собой ничего особенного. Для меня он был именно таким – от начала и до самого конца. Самый прекрасный, волнующий и запоминающийся опыт. Первый, второй, да и третий тоже…ну, в общем, вы поняли.
Завтракали мы на балконе – Елисей, как и обещал, показал мне рассвет. Обед мы упорно пропускали, слишком поглощённые друг другом. Я с упорством и любознательностью исследователя изучала любимое тело, и Воронцов охотно позволял мне это делать, сам занятый ровно тем же самым.
С удивлением я обнаружила, что у меня есть сексуальный аппетит. И, как оказалось, он был немаленьким. Марина, услышав подобное, обязательно вставила что-то в духе «конечно, за двадцать с хвостиком лет нагуляла». Но к счастью, её с нами в те выходные не было, иначе было бы, наверное, малость неловко. Потому что вели мы себя слегка развязно. Серьезно – рамки приличий были стёрты и мы творили такое, что даже при воспоминании об этом мои щёки наливались румянцем. От смущения и удовольствия.
В общем, впервые в жизни мне не хотелось, чтобы выходные заканчивались и наступал понедельник. Но, к сожалению, жизнь за пределами квартиры Елисея продолжалась, и нам приходилось вписывать себя в её ритм. Так что, романтичный уикенд пришлось закончить. И утром в понедельник Елисей отвез меня в университет.
Правда, расставаться нам всё равно не хотелось, и еще минут пятнадцать мы провели в его машине. Чем мы там занимались? Да уж не крестиком вышивали! Когда от поцелуев и нехватки воздуха у меня уже начали гореть губы и лёгкие, я была вынуждена отстраниться.
– Мне пора, – шепнула я, чуть отодвигаясь.
– Ты уверена? – тоном змея-искусителя спросил Воронцов, – Один день ведь можно и прогулять…
И как бы сильно мне не хотелось плюнуть на всё и позволить мужчине увести себя, я покачала головой:
– Никак. Сегодня важный день. Как и любой другой, конечно. Но не за горами сессия, а мне еще нужно обсудить с куратором свой диплом и курсовую работу. В общем…
Елисей мягко рассмеялся:
– Я понял. Очень много важных студенческих забот. Тогда, может быть, мне забрать тебя вечером? После работы.
Я с улыбкой кивнула:
– Было бы замечательно. Только сегодня – никаких ночёвок. Мне нужно показаться дома.
– Это мы обсудим уже вечером, – усмехнулся Лис, – Всё, беги, студентка. А то опоздаешь из-за меня.
Подарив ему на прощание еще один поцелуй и почувствовав, как всё тело запротестовало, требуя продолжения банкета, я всё же выбралась из машины. Время уже подбиралось к восьми тридцати, так что мне пришлось поспешить. В аудиторию я почти забежала и, сразу же найдя глазами рыжую макушку Марины, поспешила занять место рядом с ней.
Стоило мне посадить свою пятую точку, как Андреева мигом повернулась ко мне:
– Ну, – поиграла она бровями, – Что скажешь? Или покажешь?
Разумеется, я знала, что этот разговор состоится. Более того – будь я на месте Марины, сама бы тут же начала засыпать её вопросами. Потому что подруги всегда делятся такими важными моментами своей биографии. Тем не менее, мне не хотелось просто начать вываливать перед ней подробности своего уикенда. От идеи сфотографировать голого Елисея и без лишних слов отправить фото подруге я тоже отказалась.
Лис, который прекрасно понимал, что мы с Мариной перемоем ему все косточки, предлагал еще пару вариантов, но в итоге мы с ним сошлись на том, что показался нам наиболее лаконичным. И мы решили, что подруга оценит этот жест.
Так что, усмехнувшись, я молча достала из сумки коробочку от её «подарка» и положила перед ней. Марина, удивленно приподняв брови, открыла чуть помятую упаковку и, заглянув внутрь, присвистнула:
– Один?! Тут их было штук десять, не меньше!
– Двенадцать, если быть точной, – поправила я Андрееву, прикладывая все свои силы, чтобы не покраснеть, – Елисей попросил передать, что он оценил твой презент.
– Ого, – выдохнула явно впечатлённая подруга, – И еще раз ого! Да вы чертовы кролики!
– Старались, – пожала я плечами с невинной улыбкой.
Марина покачала головой, то ли переживая потерю своего добра, то ли просто пытаясь переварить новость. В конце концов, она усмехнулась и обняла меня за плечи:
– Потрясающе! Моя девочка выросла и познала все прелести плотской любви! За это нужно выпить!
– Сейчас даже девяти утра нет, – воззвала я к голосу разума рыжей.
– Так я же не про сейчас! – всплеснула руками подруга, – Хотя, Игнат бы на это ответил что-то вроде «а где-то сейчас счастливый час».
– Как он, кстати? – спросила я, доставая из сумки тетрадь и ручку.
– Живой, что ему сделается, – хмыкнула Марина.
В этот момент мимо нас проходил Смирнов, который, услышав наш смех, счёл своим долгом остановиться и выяснить его причину. А он был смельчаком, или глупцом – только лицо зажило, а парень снова начал проявлять повышенное внимание к тем, к кому не стоило.
Подцепив двумя пальцами ту злополучную коробочку, Максим протянул, привлекая внимание всех в аудитории:
– Это что у нас тут такое? Андреева, поставляешь своей подруге презервативы? А что, сама наша принцесса купить их стесняется?
Подняв на него глаза и смерив равнодушным взглядом, рыжая поинтересовалась:
– А ты что, даже знаешь, для чего они нужны? Я то наивно полагала, что ты их либо надуваешь, либо капитошки из них делаешь.
– «Капи» что? – нахмурился Максим.
Снисходительно вздохнув, Марина объяснила:
– Ну, капитошки. Берешь гондончик, набираешь в него воды, завязываешь узелок – и кидаешь эту бомбочку в людей с балкона. В детстве все так развлекались. Или у вас, детей городской администрации, детства не было? Тогда остается лишь один вариант – надувать вместо шариков. Потому что по назначению ты их точно использовать не мог – не родилась еще идиотка, которая тебе бы дала Хотя, – добавила рыжая, не замечая, что сокурсник начинал закипать, а все остальные, затаив дыхание, слушали каждое её слово, – У тебя же денег много, мог и снять себе кого. Сейчас ведь купить можно всё, что угодно. Кроме чистой кармы и хорошего к себе отношения.
– Ты что несёшь? – прошипел Смирнов, наклоняясь к хорошенькому личику моей подруги, – Осмелела? Или в себя поверила?
Ни одни мускул не дрогнул на лице Мариночки, когда она сказала:
– Могу вернуть тебе твой же вопрос. Что, синяки зажили – и ты решил, что можно снова попытать удачу? Проверился бы на сотрясение – вдруг мой Парень, – сделала подруга акцент на последнем слове, – Последние мозги тебе отбил. Не то, чтобы кто-то заметил это сразу, но всё же было бы неприятно.
В аудитории зашептались – никто не знал, почему на самом деле Макс ходил избитый, и слова Марины прозвучали, как приговор. Я могла быть уверена – весь день будущие ветеринары будут обсуждать этот немного неприятный почти скандал. Рыжая в очередной раз подкинула всем пищу для размышления.
– Что за шум, а драки нет?
В аудиторию вошёл преподаватель. Заметив, что половина студентов еще не на своих местах, он недовольно нахмурился, а после перевёл взгляд на Максима, который продолжал держать в руке эту треклятую коробку. Брови педагога удивлённо поползли вверх.
– Смирнов, это что такое? – кивнул мужчина на руку парня.
Тот разжал пальцы, и коробочка с гулким стуком ударилась о деревянную поверхность парты. Максим же, гадко усмехнувшись, заявил:
– Это не моё. А наших прилежных студенток.
Кивнув в нашу с Мариной сторону, Смирнов с самым что ни на есть довольным видом проследовал к своему месту. Преподаватель же, окинул нас с подругой внимательным взглядом, после чего заявил:
– Меня, конечно, бесконечно радует, что вы подходите разумно к вопросу собственной защиты и безопасности, но я не хочу знать слишком много о личной жизни своих студентов. Поэтому, если вы позволите, я хотел бы всё же начать лекцию.
Я кивнула, чувствуя, что щеки всё же налились краской. Марина же, обворожительно улыбнувшись, заявила:
– Конечно! Но если всё же захотите что-то узнать – обращайтесь. Я вам схемку нарисую, что да как.
Глухо простонав, я опустила голову на сложенные на столе руки. Ну, конечно. Ни один день не мог обойтись без этого.
К счастью, нам удалось отделаться малой кровью, и до самого обеда никто к нам не лез. А там уже мне пришлось остаться наедине со своей лучшей подругой и выложить ей всё. К слову, Маринка прямо таки горела от нетерпения и чуть ли не подпрыгивала на стуле
– Ну, рассказывай! Как это было?
Я мягко улыбнулась, погрузившись в воспоминания, после чего ответила коротко:
– Прекрасно.
Лицо подруги вытянулось, и она обиженно засопела:
– И всё? Просто прекрасно? Не расстраивай меня, Аржанова! Где подробности, красочные зарисовки? Фото, на крайний случай, если с фантазией всё туго!
Усмехнувшись, я всё-таки снизошла до небольшой детали:
– Это было лучше, чем даже в самых смелых моих мечтах.
Марина выразительно поиграла бровями:
– То есть старичок дал жару?
Я кивнула, краснея, но не от смущения. Просто воспоминания были еще слишком свежи, а ощущения – новы. Это было как…перерождение. В какой-то момент я поняла, что потеряла ощущение собственного тела – настолько я была вымотана. А в голове была настолько восхитительно звонкая пустота, что мне даже не верилось. Это точно стоило того, чтобы подождать своего человека. Чтобы подождать Елисея.
Марина, видимо поняв, что внятного ответа она от меня не дождётся, зашла с другой стороны. Прищурившись, она вдруг спросила:
– А какого цвета люстра у него в спальне?
Я честно попыталась воспроизвести этот элемент мебели в своей памяти, но потерпела неудачу. Собственно, не так уж это было и важно. Так что, пожав плечами, я ответила:
– Не помню.
– Значит, он действительно хорош, – с усмешкой протянула Марина, – Ну, я тебя поздравляю. В ряду женщин прибавление. Теперь я не смогу использовать твою кровь для своих жутких ритуалов.
Я рассмеялась, покачав головой, и без тени раскаяния произнесла:
– Ну, прости.
– Ладно, – милостиво махнула рукой Андреева, – Но только в этот раз. А если честно – я правда рада. Если ты счастлива – то и я тоже страдать не буду.
Я была. Каждой клеточкой своего тела. И совершенно не стыдилась этого.
*****
Игнат Васильев был фанатом своей работы. Он обожал свой клуб и был готов душу продать за его благополучие. Но порой и в его жизни наступали моменты, когда даже «Феникс» не приносил ему радости. Особенно, когда вместо того, чтобы проводить время с прекрасной девушкой, ему приходилось приезжать из-за сработавшей сигнализации.
– Будь проклят тот день, когда я позволил Лису запудрить мне мозги и записать в контрольные контакты только мой номер, – пробормотал мужчина себе под нос, паркуясь перед клубом, рядом в машиной охраны.
Как он и думал, никто не собирался грабить «Феникс». Вообще Игнат хотел бы посмотреть на тех умников, которым могло бы прийти такое в голову. В будние дни заведение было закрыто и там не то что денег – даже алкоголя не оставалось. Так что Васильев лишь посмеялся бы над этими «гениями».
Проверив все замки и убедившись, что всё в порядке, мужчина отпустил охрану. А сам, вздохнув, поплёлся к своей машине. Было жаль потерянного времени, которое он мог бы провести с большей пользой. В такие минуты Игнат жалел, что в действительности не работал барменом. Тогда в ответ на такие вызовы он мог бы разводить руками в стороны и предлагать смешать охране коктейльчик. Не жизнь, а сказка.
Мысленные стенания брюнета прервали извне. Два парня самой что ни на есть обыкновенной наружности приблизились к мужчине, и один из них развязным тоном поинтересовался:
– Эй, дядя! Закурить не найдётся?
Игнат поморщился. Он был свято уверен, что такие «подкаты» давно канули в небытие. Но, его и тут ждало разочарование, поскольку живое подтверждение стояло перед ним и мерзко улыбалось.
Вздохнув, мужчина произнёс:
– Ребят, шли бы вы. Не до вас, честное слово. Давайте в другой раз поболтаем.
Гопники, однако, уходить не хотели. Сделав свои выводы, они приблизились к Игнату ещё на шаг.
– Значит, не найдётся, – с притворным сожалением отозвался один из них.
Хмыкнув, брюнет окинул их полным раздражения взглядом. Парнишки, хоть и были еще совсем «зелёными», обладали весьма мощными формами, и, в принципе, могли представлять некоторую угрозу для здоровья. Игнат, тем не менее, их не боялся – и не таких на место ставил, за годы работы в клубе случалось всякое.
Так что, шагнув к ним навстречу и сжав в кармане ключи от машины (первое правило уличных драк – горсть монет или ключи дают преимущество, утяжеляя кулак), нарочито небрежно поинтересовался:
– Парни, вам лет-то сколько? Не стыдно к взрослым дядям приставать?
Ему ответили, но весьма своеобразно. Неожиданный удар в затылок обрушился, как гром среди ясного неба. Игнат, глухо охнув, рухнул на мокрый и грязный асфальт, чувствуя, как в виске пульсирует боль. «Твою мать, этих ублюдков оказалось трое», – мелькнуло у него в мыслях, прежде чем он ощутил новый удар – на этот раз в живот. Сцепив зубы, Васильев попытался подняться, но был опрокинут навзничь мощным ударом в челюсть.
Как Игнат не потерял зубы – лично для него оставалось загадкой. Потому что били эти отморозки мощно и точно. Живот, ноги, лицо, грудь – быстрые, чёткие и выверенные удары, каждый из которых был, как вспышка света. После четвёртого Васильев уже оставил попытки подняться и просто решил переждать, прикрыв жизненно важные органы.
Всё проходило в тишине – гопники не улюкали и не подбадривали друг друга. Они просто методично и даже как-то механически избивали мужчину. Игнат же молчал, не желая доставлять им удовольствия, и просто пережидал, надеясь, что он не отключится от боли и кровопотери. А в том, что она была, мужчина не сомневался – чувствовал, как алая липкая жидкость стекала по его лицу и рукам, орошая асфальт.
Наконец, после почти двух десятков ударов (Игнат считал их как-то на автомате, словно это могло помочь ему отвлечься), парни выдохлись. Пнув еще разок, но уже не сильно, а скорее просто ставя некую точку, они ушли. Не взяв ни деньги, ни телефон – они просто бросили мужчину на асфальте и убежали, негромко посмеиваясь. Один, правда, избиением решил не ограничиваться. Подняв с асфальта увесистый камень, он кинул его в лобовое стекло машины Васильева. Звон битого стекла потонул в визге сигнализации.
– Ты сдурел? – крикнул один из гопников, – Мы так не договаривались!
– Ну и что? – отозвался его подельник, – Так даже веселей!
– Заткнулись! – рявкнул третий, – Валим отсюда, пока на шум не сбежались зрители!
Всё это Игнат слышал словно из-под толщи воды. Его сознание грозило уплыть, но он всеми силами пытался не допустить этого. Онемевшими от холода и боли пальцами он пытался нашарить телефон, но у него ничего не выходило. Каждое движение причиняло невыносимую боль, и заставляло его рвано дышать через нос, сдерживая стон.
«Соберись, тряпка», – мысленно велел он себе, не оставляя попыток. Но разум уже сдался, и прежде, чем Васильев успел хоть что-то сделать, его накрыло очередной волной боли, и он провалился в столь приятное, но такое ненужное небытие.
глава двадцать вторая
Глава двадцать вторая
– Останься…
Уже в пятый раз шептал мне это Елисей тоном змея-искусителя, подкрепляя свои просьбы нежными поцелуями в шею. Я стойко сражалась с ним и была даже почти горда собой. Потому что в очередной раз мотала головой, также тихо отвечая:
– Мне нужно домой.
– Что тебе там делать? – поинтересовался Воронцов, – Там ведь нет меня.
Чёрт, а он был прав. Лис был в своей квартире и больше всего мне хотелось остаться с ним и никогда не расставаться. Ну, может, только в туалет ходить без него, а в остальном – да, никогда.
Но я также понимала, что это нереально и даже в какой-то степени ненормально – настолько сильно зависеть от другого человека. Даже не так – от присутствия этого человека в моей жизни. Словно он умудрился заменить мне сразу всё – еду, воду, воздух. Казалось, что уйди я хотя бы ненадолго – и всё, меня не стало бы.
Однако, Лис не был аппаратом искусственного дыхания, или любой другой машиной. Он был таким же человеком, и я должна была помнить это, и не забывать дышать самостоятельно. Что я и пыталась делать. Но Воронцов мне в этом помогать явно отказывался. Эх, а ведь взрослый человек, должен же был понимать, что нельзя идти на поводу у эмоций.
– Елисей, – собрав всю волю в кулак, я всё же смогла мягко отстраниться, – Мне правда стоит поехать домой. Катя волнуется, и она там совсем одна. Не хочу, чтобы она решила, будто я бросила её только потому, что у меня появился парень.
Вздохнув, мужчина уже открыл было рот, чтобы что-то мне ответить (наверняка, выдвинуть еще тонну аргументов и фактов), но телефонный звонок прервал его на полуслове. Достав телефон из кармана брюк (эх, а я-то гадала, что же мне в бедро упиралось), Лис нахмурился и ответил коротко:
– Да.
Выслушав, что сказал ему собеседник на том конце, мужчина сперва будто окаменел, а после я увидела, как на еще шее вздулась венка, а на лице заходили желваки. Рвано выдохнув, тот бросил отрывистое:
– Скоро буду, – после чего резко поднялся с дивана.
– Что случилось? – задала я резонный вопрос, вставая следом за Воронцовым.
Тот повернулся ко мне, и я почувствовала, как по моей спине побежал холодок. Глаза Елисея были полны ярости – казалось, что он мог убить одной лишь силой своего взгляда. Да уж, ему явно звонили не из какого-нибудь магазина, желая сказать, что он стал их тысячным покупателем и ему достается джек-пот и супер приз.
Сглотнув, я тихо позвала его:
– Елисей, в чём дело?
Воронцов моргнул, словно пытаясь приглушить эмоции, после чего сказал:
– На Игната напали. Он в больнице. Я должен ехать к нему.
Вот тут я точно ощутила не холодок, а самый полноценный мороз. Моё сердце словно сжали невидимые тиски, выполненные из чистого льда. Игнат – лучший друг моего любимого и любимый человек моей лучшей подруги – стал жертвой нападения. И я ответила раньше, чем мысль смогла до конца оформиться в моей голове:
– Я еду с тобой.
Потому что – ну а как иначе? Я знала Васильева, он умудрился стать другом и мне. В дни, когда Лис уезжал из города, они с Мариной развлекали меня, частенько приглашая с собой то в кино, то на прогулку. Была даже парочка вечеринок, на которой мы даже сфотографировались все вместе, и Игнат шутки ради отправил это фото Воронцову. Ох, тот так сильно негодовал и бесился, что даже мне стало не по себе. Но брюнету всё было нипочём – он с невозмутимой улыбкой ответил, что Лис сам просил его присматривать за мной, а как именно это делать – не уточнял. В общем, веселый мужчина.
Елисей на мои слова лишь кивнул, не вспоминая о том, что за минуту до звонка я рвалась домой, к тёте. Какая Катя, в самом деле? Нет, родственницу я любила, но в её благополучии я не сомневалась, а вот как сильно пострадал парень Мариночки, было мне неизвестно.
Вспомнив о подруге, я схватила Воронцова за руку:
– Марина! Мы должны сказать ей!
Мужчина кивнул, сжимая мою ладошку и подталкивая к входной двери:
– Позвонишь ей по дороге.
Когда я, уже сидя в машине, набрала номер подруги и рассказала ей всё, что знала, Андреева не стала верещать и впадать в истерику. Нет, она выслушала меня и лишь спросила, в какой её парень больнице. А когда я продиктовала адрес, та молча положила трубку. Вау, такого я точно не ожидала. И что это могло значить?
– А почему позвонили именно тебе? – спросила я у Елисея, наблюдая за тем, как мужчина, несмотря на бившую его дрожь, аккуратно ведёт машину.
– Я – его контакт для экстренных случаев, – пояснил он, – Полиция, больницы, наркобароны – все звонят мне, если с ним что-то происходит.
– Ты даже в такой ситуации шутить умудряешься, – покачала я головой.
– Это отвлекает меня, – признался Лис, – На самом деле я в ярости. Но главное, что Игнат жив. А с остальным разберемся.
– А кто твой экстренный контакт? – спросила я, вдруг заинтересовавшись новой информацией.
Мужчина молча достал из внутреннего кармана куртки бумажник и протянул его мне. Открыв его, я увидела в отделении с пластиковой прозрачной вставкой карточку, на которой было выгравировано: «Контакт для экстренных случаев: Аржанова Галина, тел. 8-962-***-**-**. Я почувствовала, как сердце пропустило удар, а щеки в очередной раз покраснели. Подняв на него взгляд, я только спросила:
– Как давно?
– Пару недель, – отозвался Елисей, улыбнувшись мне уголком губ, – Раньше там значился брат, когда я переехал сюда – вписал Игната. Но теперь в моей жизни появился человек, которому я доверяю гораздо больше, – чуть подумав, он добавил, – Но если будут звонить поставщики донорских органов или рабов – просто клади трубку.
Я негромко рассмеялась, в который раз убеждаясь, каким он всё-таки иногда был ребёнком.
Правда, когда мы остановились на парковке возле больницы, задор и веселье покинули его, и он снова нацепил на лицо маску сурового мужчины. у стойки регистрации ему стоило всего лишь назвать имя и фамилию своего друга – и нас тут же проводили на нужный этаж.
Игната разместили в травматологии. Как пояснил нам встретившийся по дороге врач, Васильев «легко отделался» – ему ничего не сломали, всего лишь повредили три ребра, левую руку, рассекли бровь и скулу, ну и оставили кучу синяков, а также наградили лёгким сотрясением мозга. Нашла его молодая влюблённая парочка – решили сперва, что Игнат без сознания, потому что пьян, но потом они увидели кровь и вызвали «скорую». Мир не без добрых людей.
– Известно, кто это сделал? – поинтересовался Елисей.
Доктор покачал головой:
– Мы не полиция. Наша задача – поставить вашего друга на ноги. С этим мы справились. Всё остальное – не наша забота.
Воронцов кивнул:
– Я могу его увидеть?
– Более того, вы можете его забрать, – обрадовал нас медик, – Пойдёмте, я вас к нему провожу.
Путь наш лежал в одиночную палату. На узкой койке, свесив ноги вниз, сидел Игнат. При взгляде на его лицо я вздрогнула – кровь ему, конечно, смыли, а рану заштопали, но всё равно выглядел он жутковато. Синяки уже начали проступать, и это добавляло его коже красок. Брюнет был без футболки, так что я могла оценить живописную россыпь гематом на его груди и подтянутом животе.
Господи, его что, ногами били?!
Видимо, мой ужас отразился на лице, потому что Игнат, заметив, как я на него смотрю, только усмехнулся:
– На самом деле, это только с виду всё кажется таким ужасным. Боли я почти не чувствую.
– Это потому что мы вкололи вам несколько весьма действенных препаратов, – добродушно усмехнулся доктор.
– Так это из-за них у меня всё кружится? – поинтересовался Васильев с улыбкой, – Спасибо, док. Только каруселей мне не хватало. Вам повезло, что у меня вестибулярный аппарат хороший, иначе пришлось бы нести тазик.
На это медик лишь пожал плечами:
– Под койкой есть судно, и оно даже чистое. Думаю, вам бы хватило.
Лис, наблюдавший за всем этим, лишь покачал головой и пробормотал:
– Раз шутит – значит, бояться реально нечего. Хотя, ему могли и мозги отбить, но, честно говоря, их Бог итак немного в голову положил.
Брюнет на это погрозил лучшему другу пальцем, продолжая улыбаться:
– Эй, я всё слышу! Вот так ты, значит, о товарище беспокоишься! Мне понадобилось слишком много времени, чтобы понять, каковы твои истинные чувства по отношению ко мне!
Воронцов закатил глаза:
– Если он сейчас начнёт причитать, что бросает меня и уезжает жить к родителям – утка понадобится уже мне.
Я переводила взгляд с одного на другого и не знала, плакать мне или смеяться. Всего пару минут назад Лис жаждал крови и был готов порвать любого за Игната – и вот они уже ёрничают и подначивают друг друга. Это так мужская дружба работает? Я просто во всём этом не сильна была. Ну, хотя бы в силу своей половой принадлежности.
Доктор, поняв, видимо, что в палате разберутся и без него, поспешил выйти. Лис же, в очередной раз преобразившись, подошёл к другу.
– Ты знаешь, кто это сделал? – негромко, голосом, полным угрозы и скрытого желания убивать, спросил мужчина.
Игнат покачал головой:
– Я отлично помню лица этих ублюдков. Ну, двоих, – поправил сам себя брюнет, – Третий напал со спины. Но я понятия не имею, кто это был.
– У тебя есть хоть какие-то предположения? – продолжал допрос мой мужчина.
Игнат задумался, после чего покачал головой:
– Слушай, мне походу лошадиную дозу обезболивающего вкололи, в голове тумана просто до задницы. Никаких идей вообще. Это напоминало просто атаку гопников. Вот только они ничего не взяли – ни телефон, ни ключи от машины, ни бумажник. Тачку только разбили – камнем в лобовуху зарядили.
– Главное, что не в голову, – брякнула я.
– А ты добрая, – хмыкнул брюнет, – Дайте мне, что ли, футболку. Задолбался тут голым торсом отсвечивать.
Не успели Лис протянуть ему вещи, как дверь в палату распахнулась, причём так резко и сильно, словно её открывали с пинка. В небольшое помещение ворвалась фурия – иначе не скажешь. Но, присмотревшись повнимательней, я узнала в ней свою лучшую подругу.
– Эта сучка на рецепции не хотела меня пускать! – выпалила Марина, – Совсем людям жизнь не дорога в последнее время!
Моментально нашарив взглядом своего парня, рыжая оказалась рядом с ним, критически изучая его тело на предмет повреждений. Найти их труда не составило, и я почувствовала, как подруга помрачнела.
– Какая скотина это сделала? – процедила она сквозь зубы.
– Честно говоря, их было трое, – хмыкнул Васильев, – Или ты думаешь, что я такой слабак и не справился бы с одним отморозком?
Андреева выдохнула:
– Как мне хочется тебе врезать сейчас, но ты итак едва живой.
– Эй! – возмущённо воскликнул брюнет и тут же поморщился и продолжил уже на полтона тише, – Я живее всех живых! Меня даже на ночь здесь не оставят.
– Это правда? – спросила Марина, поворачиваясь к Елисею.
Тот кивнул:
– Мы можем забрать его хоть сейчас. Но на всякий случай кто-то должен с ним остаться на ночь – у него лёгкое сотрясение.
– Я уже предупредила родителей, что не приеду. Так что выбор очевиден, – пожала плечами Андреева и велела своему парню, – Одевайся.
Тот недовольно засопел и пробормотал, натягивая футболку:
– Вот так. Никакой заботы. Никаких воркований на тему «я так волновалась за тебя, любимый, как ты себя чувствуешь?». Эх.
Рыжая лишь закатила глаза на это, но собраться Васильеву всё же помогла. А позже, заполнив все бумаги и усадив мужчину в заранее вызванное такси, она обернулась к нам и негромко произнесла:
– Спасибо, что позвонили. И что были рядом с ним.
Я тепло улыбнулась подруге, Елисей ограничился сдержанным кивком. А когда машина уехала, он повернулся ко мне и спросил:
– Ну что, везу тебя к Кате?
Я посмотрела на него, отметив, каким уставшим он выглядел. Всё же он сильно испугался за друга, несмотря на то, что тот, похоже действительно легко отделался. Но я была уверена, что Елисей нарисовал себе в голове сотню самых ужасных сценариев, и, будь у него волосы на голове, часть из них наверняка бы поседела.
И я должна была его оставить в таком состоянии? Чёрта с два. Обвив руками его талию, я прижалась к его груди и негромко сказала:
– Нет. Я хочу остаться с тобой.
«Прости, Кать, но тебе придётся справляться сегодня без меня», – подумала я, чувствуя, как сильные руки моего мужчины прижимали меня к себе.
*****
Марина была недовольна. Даже не так – она была в ярости. Когда Аля позвонила ей и сообщила, что Игнат – её Игнат – в больнице, в груди у рыжей будто что-то оборвалось. Она смутно помнила, как собиралась, объясняла что-то родителям, вызывала такси и добиралась до больницы. И, лишь когда Андреева оказалась в палате и своими глазами убедилась, что брюнет жив и почти здоров, она смогла выдохнуть. Внешне она, правда, никак не выказала своих истинных эмоций, и вела себя так же, как и обычно.
