Текст книги "Нападающий (ЛП)"

Автор книги: Ана Хуанг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 33 страниц)

ГЛАВА 13

Снаружи продолжала бушевать буря. Дождь стучал в окна, а вспышки молний каждую минуту разгоняли тени на потолках.

Это был сон с белым шумом. Люди платили за такую ​​атмосферу перед сном, но я не могла сомкнуть глаз.

Вместо этого я два часа лежала в постели, прокручивая в голове события дня в бесконечном цикле.

Вес тела Ашера на моем.

Погоня за фотожурналистом.

Тот момент, когда мы поняли, что мне придется остаться на ночь.

И больше всего мне понравился наш разговор в кинозале, который обнажил мои комплексы, которые я предпочла бы скрыть.

Я не собиралась вываливать их на Ашера. Я всегда держала свои самые глубокие (и самые мелкие) страхи запертыми внутри себя, скрытыми даже от Винсента и Карины. Потому что что может быть более мелким, чем отказаться выйти на сцену, чтобы не выглядеть дурой, как бывшая, отчаянно цепляющаяся за свою былую славу?

Но было что-то в Ашере, что заставило меня захотеть довериться ему. Он слушал без тени осуждения, и как спортсмен, он, вероятно, понимал мою дилемму так же хорошо, как любой нетанцор.

Мне следовало бы злиться больше из-за того, что он так сильно на меня давит, но, возможно, он был прав. Лучше ли пытаться и терпеть неудачу, чем не пытаться вообще? Через двадцать, сорок, шестьдесят лет буду ли я жалеть, что не воспользовалась вторым шансом, когда могла?

Ах. Самыми тяжелыми были экзистенциальные кризисы, наступавшие поздно ночью.

Я закрыла глаза, слушая, как раскаты грома разносятся по комнате. Мое тело было изнурено после дневного напряжения, но мой разум был бодр.

Ашер поселил меня в конце коридора, как можно дальше от своей комнаты, несмотря на множество пустующих гостевых номеров между нами.

Я не знала, радоваться мне или оскорбляться. Он что, думал, что я ворвусь в его комнату и изнасилую его или что-то в этом роде? Либо так, либо он беспокоился о том, что сделает, если я окажусь слишком близко.

Оооо... выслушай меня... может, это было случайное совпадение, и ты слишком много думаешь. Не все зависит от тебя, Скарлетт.

Ладно. Мое внутреннее сознание привело меня туда. Думать, что Ашер Донован был так увлечен мной, что он потеряет контроль, если мы будем спать через коридор друг от друга, было верхом высокомерия.

И все же, угольки тепла замерцали, представив его в постели. Он спал? Если нет, то о чем думал? Спал ли он в боксерах или в футболке и спортивных штанах или вообще без них?

Я застонала и уткнулась лицом в подушку. Почему я вдруг представила его голым? Что со мной не так?

Я попыталась сосредоточиться на чем-то другом. К сожалению, единственное, что привлекло мое внимание, было то, насколько я была голодна.

Мой живот заурчал от негодования.

– Замолчи.

Второе урчание перекрыло гром. Очевидно, моя приглушенная команда только сильнее разозлила голодных монстров.

Ох, к черту.

Я отбросила одеяло в сторону и на цыпочках вышла в коридор.

Было почти три часа, час дьявола, и дрожь пробежала по моей спине. Дом преобразился в нечто иное ночью, когда на стенах заплясали искривленные тени, а тишина приобрела угрожающий вес.

Я не могла избавиться от ощущения, что мне досталась роль ничего не подозревающей главной героини в фильме ужасов, которая, сама того не зная, идет навстречу своей ужасной смерти, хотя ей следовало бы оставаться в тепле и безопасности в постели.

Глупый Ашер. Я свалила на него свою паранойю. Неужели он действительно думал, что история о загородном поместье, населенном зловещими духами – лучший фильм для просмотра перед сном?

Может быть, поэтому я не могла спать. Мое подсознание защищало меня от возможных кошмаров. Это не имело никакого отношения к тем, кто инициировал нашу эру.

Я спустилась вниз и прошла через гостиную с помощью своей верной мантры.

Призраков не существует. Призраков не существует. Призраков не...

Я повернула за угол и остановилась как вкопанная. Сквозь кухонную дверь пробивался бледный свет, предупреждая меня о том, что кто-то, или что-то, уже внутри.

Я наконец поняла, что чувствуют персонажи фильмов ужасов, потому что, хотя инстинкт самосохранения кричал мне, чтобы я бежала, болезненное любопытство толкало меня вперед.

Извинения всем глупым персонажам, которых я когда-либо ругала за принятие плохих решений. Оказывается, я тоже глупый персонаж, который принимает плохие решения.

Я выглянула из-за двери, мое сердце колотилось в груди. Высокая, темная фигура стояла около открытого холодильника, размахивая ножом.

Я ничего не могла с собой поделать.

Я закричала.

– Аааааааа!

– Аааааааа!

Фигура резко обернулась. Его нож со стуком упал на пол, а наши одновременные крики разорвали тишину.

Я не думала. Я просто кинулась внутрь, схватила ближайшую сковородку и замахнулась ею на его голову, прежде чем он оправился от удивления.

Он вовремя пригнулся. Я снова замахнулась, но он схватил меня за руку на середине пути и отправил нас обоих кувырком на землю.

Он первым ударился о плитку с громким стоном. Я оседлала его и подняла сковороду над головой.

В этот момент я действовала чисто инстинктивно. Если бы я перестала двигаться, страх взял бы верх, а я не могла этого допустить. Кто-то должен был пострадать, и это была бы не я. Не сегодня, Сатана.

Я собиралась уже опустить сковороду, когда знакомый голос пронзил мое облако адреналина.

– Скарлетт, остановись!

Подождите. Это был...

Я моргнула, и мой бессмысленный туман рассеялся, обнажив острый подбородок и изумрудные глаза.

– Ашер?

– Очевидно, – проворчал он. – Кем ты думала, я был?

– Я думала, ты злоумышленник. – Мое сердце продолжало колотиться, пытаясь угнаться за этим новым событием.

– Почему ты так думала? – Ашер с опаской посмотрел на мою руку, сжимающую сковороду так, что костяшки пальцев побелели.

О Боже. Я чуть не разбила лицо Ашера Донована кухонной утварью.

Я покраснела и быстро положила сковороду на пол.

– Я спустилась вниз перекусить и увидела свет из кухни. Я не думала...

– Что у меня могла возникнуть та же идея? – закончил он сухим тоном.

Кровь распространилась на шею и грудь.

Каким-то образом мой разум перескочил через наиболее логичный ответ и сразу перешел к худшему сценарию.

Я хотела, чтобы пол раскрылся и поглотил меня целиком. Свободное падение в ад не могло быть хуже, чем нападение на хозяина дома с помощью нержавеющей стали.

– Я была осторожна. Если бы ты был злоумышленником... – Я замолчала. Не усугубляй ситуацию. – В любом случае, я извиняюсь. – Мне следует выговориться, прежде чем мое лицо взорвется от унижения. – Я не хотела, гм, почти убить тебя.

– Извинения приняты.

Облегчение возросло, когда в его ответе прозвучала нотка веселья.

Хорошо. Он не был так уж расстроен.

Если бы меня задержали по обвинению в покушении на убийство, это бы серьезно испортило мне выходные.

Гул холодильника прокрался между нами. Он не закрыл дверь, прежде чем я замахнулась на него, и от порыва холодного воздуха у меня по рукам побежали мурашки. Тело Ашера было единственным источником тепла.

Мои глаза сами собой опустились. Мягкая зеленая футболка облегала его плечи и грудь, не слишком обтягивая, но как раз достаточно, чтобы намекнуть на скульптурные восемь кубиков под ней. В отличие от яркого, пронзительного оттенка его глаз, футболка была настолько выцветшей, что казалась почти серой. Она задралась во время нашей ссоры, обнажив полоску загорелой кожи над поясом его спортивных штанов.

Так вот в чем он спал.

Это было так непринужденно и в то же время интимно, как будто он невольно позволил мне заглянуть в свое самое сокровенное...

– Скарлетт.

– Хм?

– Не хочу прерывать твои разглядывания, но можешь встать? Как бы мне ни нравилось, когда ты на мне, эта плитка не предназначена для комфорта.

Я метнула на него взгляд, и во второй раз за эту ночь меня осенило.

Я все еще сидела на нем верхом.

Глаза Ашера наполнились радостью, когда я оттолкнулась от его груди и поднялась на ноги.

Забудьте злых духов. Если я умру сегодня ночью, я буду винить только себя.

Здесь покоится Скарлетт Дюбуа, жертва самоуничижения.

– Я не пялилась на тебя, – солгала я, прикрываясь остатками своего достоинства, словно отчаянным щитом.

– Конечно, а дождь не мокрый. – Ашер стоял, выглядя на удивление собранным в три пятнадцать утра. Еще одно доказательство того, что вселенная играет нечестно. – Все в порядке, дорогая. Я не буду держать на тебя зла.

– Что я говорила о том, чтобы называть меня «дорогая»?

– Я бы сказал, что у меня пропуск, учитывая, что ты чуть не изменила мое лицо моей же посудой.

Он... ну ладно, он был прав.

– Ты ведь никогда этого не забудешь, да?

– Никогда – это долго. – На его лице промелькнула злая усмешка. – Однако я ожидаю частых упоминаний этой ночи в течение следующих пятидесяти лет или около того.

– С твоей стороны было бы смело и ошибочно полагать, что мы будем продолжать общаться через пятьдесят лет.

– Были и более странные вещи. Если повезет, то может быть даже семьдесят.

Я представила себе наши сморщенные, седые копии, препирающиеся где-нибудь в доме престарелых.

Изображение не вызвало у меня такого отвращения, как должно было бы.

Из открытой дверцы холодильника вырвался еще один порыв арктического воздуха.

Взгляд Ашера скользнул с моего лица вниз к шее и груди. Его улыбка померкла, и по моему позвоночнику пробежала электрическая дрожь.

Никто из нас не пошевелился, чтобы закрыть дверцу.

Напряжение поглотило нашу прежнюю легкомысленность, и я внезапно осознала, как мало на мне одежды.

Я не хотела спать в своей спортивной одежде, поэтому Ашер одолжил мне одну из своих рубашек. Винтажная черная футболка доходила до середины бедра. Под ней я надела свои любимые кружевные трусики – и все.

Бюстгальтера нет.

Мои соски затвердели до болезненных точек под пристальным взглядом Ашера. Его глаза потемнели, и ответный пульс забился между моих ног.

Я не была человеком случайных интрижек. Я пыталась. Они не делали для меня многого, так что мой вибратор и я развили близкие отношения за эти годы. Обычно, этого было достаточно, но прямо сейчас, не мысль о моем «Максимус 3000 Ультра» заставляла мое тело гореть.

Меня возбуждала мысль о том, что Ашер мог делать своими руками и ртом, когда его один взгляд заводил меня.

Это была фантазия о том, как я снова сижу на нем верхом, только на этот раз мы оба голые.

Это было то неудержимое влечение, которое росло между нами с момента нашей встречи, то, которое я всеми силами пыталась разрушить, но которое возрождалось снова и снова, словно феникс из пепла.

Я не говорила, что хочу встречаться с ним или выйти за него замуж, но я хотела его, и, судя по тому, как прерывисто стало его дыхание, он тоже хотел меня.

Он сделал шаг ко мне.

– Скарлетт...

Хриплый голос моего имени вернул меня к реальности.

Какого черта я делаю?

– Еще раз извини за попытку убийства, но я... мне нужно снова лечь спать, – выпалила я. – Завтра рано утром. Поговорим позже.

Я повернулась и выбежала из кухни, прежде чем он успел меня остановить.

Только когда я надежно заперла дверь и зарылась под одеяло, я поняла, что не захватила с собой ничего съестного.

Хорошие новости: я больше не была голодна.

Плохие новости: моя тяга к еде трансформировалась в тягу к чему-то другому.

После пяти минут ворочаний я сдалась и откинула одеяло в сторону. Пульсация между ног усилилась до болезненной боли, и когда я засунула руку в нижнее белье, оно мгновенно пропиталось моим возбуждением.

Я закрыла глаза, отдавшись удовольствию и монтажу сцен, разворачивающихся в моей голове.

Ашер открыл дверь и увидел меня в таком состоянии: ноги были раздвинуты, а пальцы бесстыдно терлись о мой клитор.

Он взбирается на меня, его лицо наполовину скрыто тенью беспощадной бури.

Его вес, прижимающий меня к кровати, восхитительное растяжение, когда он впервые входит в меня, стальная хватка на моих бедрах, когда он трахает меня длинными, сильными толчками.

О Боже. Мое дыхание стало поверхностным. Я потерла быстрее, моя кожа стала скользкой от пота, но этого было недостаточно.

Другая моя рука потянулась вверх, чтобы поиграть с соском, а большой палец я держала на клиторе, одновременно вводя в себя два пальца.

Раздался громкий стон. Блять, это было приятно.

Прошло так много времени с тех пор, как я последний раз кончала вручную, и тот факт, что я делала это здесь, в доме моего предполагаемого врага, только усиливал жар.

Скользкие звуки, с которыми мои пальцы двигались туда-сюда, смешивались с раскатами грома.

Мое дыхание стало быстрее.

Я была так близко.

Я практически могла ощущать его вкус на своем языке, коктейль из сладости и землистости, от которого у меня кружилась голова. Я представляла, что это его рука сжимает мою грудь, его пальцы так хорошо наполняют меня. Гром был ударом изголовья о стену, а порывы прохладного воздуха были его дыханием на моей коже.

Было неправильно представлять себе такие вещи, но фантазии разыгрывались под покровом ночи, и как только они вырывались на свободу, их уже было не удержать.

Мой оргазм ударил с ослепительной яростью. Белые огни вспыхнули у меня перед глазами, и я падала, падала в бездну, где было только тепло, удовольствие и невыносимое ощущение легкости.

Я лежала там, потная и бездыханная, пока мир наконец не вернулся ко мне по частям.

Я успокоилась, но, когда я наконец заснула, острая боль неудовлетворенной потребности осталась, наполняя мои сны образами темных волос и зеленых глаз.

ГЛАВА 14

На следующее утро я, как трус, выскользнула из дома.

Когда я проснулась, шторм уже прошел, а Ашер (предположительно) все еще спал, поэтому я переоделась, отдала его рубашку в прачечную и написала ему сообщение с благодарностью, прежде чем унести оттуда свою задницу.

Я не могла смотреть ему в глаза, зная, что я фантазировала о нем всего несколько часов назад. С моей удачей он, вероятно, обладал какой-то суперспособностью, которая позволяла ему улавливать любые оргазмы, к которым он приложил руку (в прямом и переносном смысле).

Я не могла рисковать. Мне нужно было время, чтобы собраться и решить, что я буду делать с нашей ситуацией, потому что она была неустойчивой.

Мне потребовался почти час, чтобы добраться домой. После очередного душа и смены одежды я написала Карине сообщение с просьбой встретиться со мной в нашем местном кафе.

– Спасибо, что приехала так быстро, – сказала я. – Мне нужно было выйти из дома. Это один из таких дней.

– Не проблема. Я никогда не откажусь от чая и пирожных. – Карина отломила кусочек булочки. – К тому же мне нужен был повод выбраться из дома. Мои родители приехали в гости.

Мои брови взлетели вверх.

– Они в городе? Они уже были здесь на Пасху.

– Да. Это был неожиданный визит. Я их люблю, но, ну, ты знаешь.

Я действительно знала.

Родители Карины жили в Ливерпуле, где ее отец владел процветающим кафе, где готовят фо, а ее мать преподавала химию в местном университете. Они были очень милыми, но она была их единственной дочерью, и у них были твердые мнения о ее работе, одежде, парнях, дружбе, хобби и, в общем, обо всех других аспектах ее жизни. Это стало причиной того, что она переехала в Лондон и больше не оглядывалась назад.

– Вся эта семейная драма, потому что моя тетя сбежала со своим бухгалтером и продала наш родовой дом во Вьетнаме, никому не сказав, – сказала она. – Моя мама вне себя.

– Кажется, бухгалтер не советовал бы продавать родовой дом.

– Я не думаю, что он был хорош в своей работе. – Карина пожала плечами, не обращая внимания на одобрительные взгляды проходящей мимо группы мужчин.

С ее блестящими черными волосами и безупречной фигурой она могла бы легко сорвать куш как модель, но она ненавидела, когда ее фотографировали. Мы были подругами три года, и в общей сложности у нас есть, наверное, пять фотографий.

– В любом случае, хватит обо мне, – сказала она. – Что с тобой? Ты выглядишь странно покрасневшей.

Я рассказала, что произошло вчера, за исключением мастурбации. Некоторые вещи лучше держать в секрете.

– Подожди, ты ночевала у Ашера Донована, а я только сейчас об этом узнала? – она открыла рот. – И ты смотрела фильм ужасов? И ты напала на него со сковородкой? Скарлетт Дюбуа, кто ты? Я тебя как будто больше не знаю.

– Я не нападала на него, – проворчала я. – Это была самооборона. Я думала, он злоумышленник.

– Ты думала, что он был злоумышленником в собственном доме?

– Я же говорила тебе, что не видела его лица, пока не включилась моя реакция «бей или беги». – Моя реакция среди бела дня показалась мне еще более нелепой, чем вчера вечером, но разве лучшие друзья не должны прикрывать твою спину, несмотря ни на что? – А на чьей ты стороне?

– Я не знала, что есть стороны, – сказала Карина между приступами смеха. – Но, если они есть, я на твоей стороне, очевидно. При этом то, что произошло, было явным знаком.

– Знак того, что мне нужно лучше рассуждать?

– Нет, это знак, что тебе нужно с ним переспать. – Карина проигнорировала мой протестующий всплеск и загибала пальцы, перечисляя причины. – Он случайно приземлился на тебя. Ты случайно приземлилась на него. Вам пришлось провести ночь вместе из-за ужасного шторма. Вы спустились вниз, чтобы перекусить в одно и то же время. Я знаю, когда вселенная играет в сваху, и она сейчас вас обоих определенно шипперит.

Она любила вселенную ву-ву так же сильно, как ненавидела фотографии. Это было очаровательно, когда это не было направлено на меня.

Слава богу, я не рассказала ей о том, что сделала, когда вернулась в свою комнату.

– Я не могу переспать с ним, – прошипела я. Я украдкой огляделась вокруг, не подслушивает ли кто-нибудь. – Как это будет выглядеть?

– Как будто хорошо провела время. Ты видела ту историю несколько лет назад о звезде мыльной оперы, которая с ним спала? Она сказала, что он делает невероятную вещь своим языком...

– Карина.

– Я просто говорю, что есть документальные доказательства того, что этот мужчина – бог в постели.

– Это еще одна причина, по которой я никогда не буду с ним спать. Даже если бы я его не тренировала, и он не был бы заклятым врагом Винсента, я бы никогда не смогла замутить с другим футболистом. Они трахальщики, а те немногие, которые таковыми не являются, уже заняты.

Мой бывший мне не изменял, но ему потребовалось меньше месяца, чтобы сделать шаг вперед после наших длительных отношений – помимо всего прочего.

Брови Карины нахмурились. Она мгновение рассматривала меня поверх края своей кружки, прежде чем поставить ее на стол с тихим вздохом.

– Ты не можешь позволить одному плохому бывшему навсегда испортить твое мнение о противоположном поле, – мягко сказала она. – Не позволяй ему иметь над тобой такую ​​власть.

– Дело не в противоположном поле. Дело в профессии.

Она пригвоздила меня своим фирменным взглядом – не смей мне врать. Я ответила взглядом – мы уже говорили об этом, так что не смей меня толкать.

Раньше я закатывала глаза на шаблонных персонажей, которые «никогда больше не смогут полюбить», потому что какой-то придурок разбил им сердце. Каждый хоть раз в жизни страдал от разбитого сердца, верно? Переживи это и двигайся дальше.

Только когда я сама это испытала, я поняла, что они чувствовали. Когда тебя предал тот, кому ты полностью доверяла, было трудно снова потерять бдительность.

Теперь я повсюду вижу потенциальную опасность, и я предпочту пресечь ее в зародыше, чем потом сожалеть.

Мои чувства к Ашеру были сложными. Сложность никогда не была хорошей.

Тем не менее, кое-что из сказанного им вчера вечером не давало мне покоя.

– Могу ли я спросить тебя кое о чем? – спросила я, после того как мой взгляд на Карину растворился в молчаливом перемирии.

– Всегда.

– Как ты думаешь, стоит ли мне попробовать себя в спектакле в этом году?

Выражение ее лица сменилось на нейтральное.

– Это зависит от обстоятельств, – сказала она после показательной паузы. – Это то, что тебя интересует?

Я ковыряла тост.

– Может быть.

– Ты говорила со своим врачом о том, чтобы снова заняться танцами?

– Нет. – Я измельчила свой несчастный тост на еще более мелкие кусочки. – Как думаешь, мне стоит?

Карина все эти годы поддерживала мое решение воздержаться, но она никогда не высказывала своего личного мнения по этому вопросу.

Она снова поднесла кружку к губам.

– Я думаю, тот факт, что ты вообще об этом думаешь, и есть твой ответ.

* * *

Слова Карины и Ашера не выходили у меня из головы все оставшиеся выходные.

В воскресенье вечером я записалась на виртуальный прием к врачу.

В понедельник утром я встретилась с Лавинией в ее приемные часы и обсудила возможность присоединения к спектаклю сотрудников, прежде чем я потеряла самообладание.

Как оказалось, мне не стоило беспокоиться.

– Прослушивания закончились на прошлой неделе.

Резкий вдох выдал мое удивление.

Я еще не получила одобрения своего врача. Также был шанс, что моя новообретенная мотивация выдохнется, и я пожалею о своем решении к моменту начала спектакля.

Но если это так, почему я была так разочарована?

Лавиния изучала меня, ее глаза были острыми и знающими за очками.

– Есть ли причина, по которой тебя так интересует этот спектакль? Ты отказывалась участвовать каждый год.

– Мне нравится хореография «Лорены»? – Это прозвучало скорее, как вопрос, чем как ответ.

Изящная дуга бровей Лавинии свидетельствовала о ее скептицизме.

Я не могла ничего ей передать, поэтому, несмотря на камень в животе, я объяснила свои доводы и сосредоточилась на своем желании снова выйти на сцену, хотя бы на одну ночь. Надеюсь, она не уловила моего резко возросшего беспокойства, когда я говорила о выступлении.

Мне следовало все обдумать, прежде чем говорить с Лавинией, но я была слишком глубоко втянута в ситуацию, чтобы отступать.

Вот что дает мне спонтанность. Речь, умоляющая о чем-то, чего я даже не уверена, что хочу.

Но чем больше я говорила, тем больше я начинала верить в то, что говорю.

Я хотела доказать, что я могу это сделать.

Мне хотелось снова ощутить восторг танца.

Я хотела последнее шоу на своих условиях, а не на условиях вселенной. Это было одной из самых сложных вещей, которые мне пришлось принять, что моя карьера закончилась из-за чего-то столь непредсказуемого, как автокатастрофа.

Если бы я знала, я бы лучше оценила свои последние мгновения на сцене. У меня было бы больше завершенности.

– Понятно. – Лавиния откинулась назад и сцепила пальцы. Ее губы стали тоньше, превратившись в красную полоску на фарфоровой коже. В шестьдесят лет у нее был лучший цвет лица, чем у большинства женщин моего возраста. – Ты проработала здесь четыре года, Скарлетт. Ты знаешь, я верю, что правила существуют не просто так, и что намеренное пренебрежение этими правилами ведет к беспорядку. Я презираю беспорядок.

Камень в моем животе разросся, утащив мое сердце и надежды на землю.

– Я понимаю.

Мне следовало проверить крайний срок прослушивания, прежде чем тратить ее время. Я так боялась, что потеряю самообладание, если буду ждать, что вместо этого вломилась и выставила себя дурой.

Я подавила желание сползти вниз по сиденью и спрятаться.

– При этом я понимаю, что у тебя особые обстоятельства, – сказала Лавиния. – Ты уже некоторое время являешься ценным членом семьи КАБ. Если мы не можем предоставить определенную степень гибкости для одного из наших, то как я могу ожидать лояльности в ответ?

Сквозь мои опасения пророс крошечный росток надежды.

– Я не могу обещать, что ты будешь на сцене. Мы уже распределили все роли, – сказала она. Веточка увяла. – Однако... – снова оживилась. – Нам все еще нужна дублерша для Иветт, которая играет Лорену. Если ты заинтересована, то эта позиция твоя. Это не то, что ты просила, но это все, что я могу предложить, конечно, в ожидании окончательного одобрения твоего врача.

– Конечно. – Держу кулачки, у доктора Штейна для меня хорошие новости. – Я бы с удовольствием стала дублером. Спасибо. Я действительно это ценю.

– Не благодари меня пока, – сухо сказала Лавиния. – Посмотрим, будешь ли ты чувствовать то же самое через несколько месяцев.

Быть дублером было одной из самых сложных работ в балете. Им приходилось изучать хореографию, музыкальность и каждый момент спектакля, не наступая на пятки премьеру, образно говоря, и от них ожидалось, что они будут делать все это без обещания оказаться в центре внимания.

Поскольку выступление было всего однодневным, мои шансы выступить были невелики, но было приятно снова что-то сделать.

Меня пронзила легкая дрожь волнения. Я не избавилась от комплексов по поводу возвращения в мир балета, но было бы здорово вернуться в то состояние сознания, где все возможно и ничто не может меня остановить.

Это уже не было правдой, но девушка могла мечтать. Иногда мечты были всем, что у нас было.

Остаток дня пролетел незаметно. Мои ученики, должно быть, уловили мою энергию, потому что некоторые из них бросили на меня любопытные взгляды.

Эмма была одной из немногих, кто был достаточно смел, чтобы спросить меня об этом напрямую.

– У вас были хорошие выходные, мисс Дюбуа? – Ее глаза сверкали. – Вы выглядите счастливой.

– Преподаватели не должны обсуждать свою личную жизнь со студентами. Это неуместно, – строго сказала я. Ее лицо вытянулось. – Но раз уж ты спросила... – Мой рот дернулся. – Сегодня утром у меня были хорошие новости.

Ее улыбка вновь стала яркой.

Мы немного поговорили о ее репетициях «Щелкунчика», прежде чем я собрала вещи и встретилась с Эрлом перед школой.

Мой живот трепетал, пока мы ехали к дому Ашера. Он ответил на мое благодарственное сообщение простым, «пожалуйста». Кроме этого, мы не разговаривали с тех пор, как я сбежала в субботу утром.

Прошло достаточно времени, чтобы я могла притвориться, что мой, э-э, сеанс самопомощи никогда не происходил. Это был единственный способ, которым я могла смотреть ему в глаза.

Я также была странно взволнована, потому что собиралась рассказать ему о роли дублера. Он был тем, кто подтолкнул меня выйти из зоны комфорта; он заслуживал быть первым, кто узнает.

Эрл въехал на круговую подъездную дорожку и открыл мою дверь.

– Хорошей тренировки, мисс Дюбуа.

– Спасибо, Эрл.

Я поднялась по ступенькам и дернула ручку двери. Она была не заперта, но Ашера нигде не было видно.

Странно. Обычно он встречал меня у входа, чтобы мы могли вместе дойти до студии. Может, он опаздывал с интервью или другого предыдущего обязательства.

Я вошла в дом и прошла по знакомой тропе в студию. Я была здесь так много раз, что больше не смотрела дважды на оригинальные картины «Рембрандта» или на самые современные гаджеты.

Я прошла мимо гостиной. Остановилась. Затем повернула обратно.

Это было...?

Именно.

Мое хорошее настроение испарилось, как лужа на солнце. Странный звон наполнил мои уши.

Теперь я поняла, почему Ашер не пришел меня поприветствовать. У него была гостья. Очень светловолосая, очень длинноногая гостья в наряде, который, вероятно, стоил больше, чем моя месячная арендная плата, и они целовались.