Текст книги "Нападающий (ЛП)"

Автор книги: Ана Хуанг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 33 страниц)

ГЛАВА 35

Если бы кто-то сказал мне в начале лета, что Ашер и Винсент проведут ночь, выпивая и мирно тусуясь вместе, я бы спросила, что они курят. Идея была абсурдной.

Однако их краткое перемирие в субботу дало мне надежду, что они не только могут терпеть друг друга, но и могут быть друзьями. Им просто нужно было отложить в сторону свою гордость и признать, что их соперничество исчерпано. В этот момент они держались за свои обиды ради собственного эго.

Я им ничего этого не говорила. Они должны были сами догадаться.

Винсент вернулся в Париж тем утром, чтобы закончить свои дела, но он вернется в следующий понедельник. Это означало, что у нас с Ашером осталась неделя, чтобы насладиться нашим временем наедине... или так я думала.

– У меня есть новости, – сказал Ашер, его лицо было необычно мрачным, поскольку тренировка закончилась.

Я пробежала первую половину третьего акта «Лорены» после его сегодняшней тренировки. Я больше не танцевала вместо Иветт на репетициях с момента моего провального дебюта, но я работала над хореографией по частям, как и предлагал Ашер. Пока что я не выходила за рамки своих возможностей и чувствовала себя довольно хорошо по поводу своего прогресса.

Однако мой восторг от того, что я отлично справилась с третьим актом, угас, когда я уловила его тон.

– Хорошие новости или плохие? – осторожно спросила я. Если бы это были хорошие новости, он бы выглядел счастливее, но, если бы это были плохие новости, он был бы более расстроен. Так?

– Это зависит от того, как на это посмотреть. – Ашер потер рукой лицо. – На этой неделе мне нужно ехать в Японию. «Часы Аоки» – мой крупнейший спонсор, и они хотят отправить меня туда, чтобы я провел пресс-конференцию и промоушен для запуска их весенней коллекции. – Гримаса пробежала по его лицу. – Сегодня утром я получил письмо от своего менеджера. Изначально мы должны были снимать промо в конце этого года, но возник конфликт в расписании, и им пришлось все перенести в последнюю минуту.

– Япония? – Я резко втянула воздух. Это не было быстрой поездкой, скажем, во Францию ​​или Италию. Это было на другом конце континента. – Сколько длится поездка?

– Три дня. Я уезжаю в среду.

Среда. Это было через два дня, что означало, что его не будет до воскресенья. Это поглотит все оставшееся время, которое мы могли провести вместе до возвращения Винсента.

– О, – я сглотнула необъяснимый комок в горле. – Это будет весело.

Я не должна была расстраиваться. Это не было похоже на то, что я больше никогда его не увижу, и было смешно чувствовать, что Ашер бросает меня, потому что это был не его выбор – уйти.

В то же время это был конец эпохи. Это лето изменило все: мою самооценку, мою готовность покинуть зону комфорта, мои отношения с другими и с собой. Это был наш маленький пузырь против реальности, и я не была морально готова к тому, чтобы он просто лопнул без надлежащих проводов.

У нас была неделя. Я к этому готовилась. Я это планировала. Теперь у нас было два дня, включая сегодняшний. Может, даже и этого не будет, так как ему, вероятно, нужно будет провести завтрашний день, упаковывая вещи и готовясь к поездке.

Лицо Ашера потемнело от того, что он услышал в моем голосе.

– Скарлетт...

– Обязательно съешь всю еду за меня. Рамен, суши, матча... и говядину. Говядина Кобе известна во всем мире, верно? Держу пари, что их рыба и стейк просто потрясающие. Ты будешь в Токио? Тебе стоит посетить некоторые храмы, если у тебя будет время. Они выглядят прекрасно. – Я продолжала лепетать, надеясь, что слова перекроют пустоту в моей груди. – Разница во времени будет убийственной, но, если ты хотя бы раз не свяжешься со мной по FaceTime, чтобы показать мне достопримечательности, я никогда тебя не прощу. О, и я...

– Скарлетт.

Я остановилась, слегка запыхавшись от своей бессвязной речи.

– Да?

– Поехали со мной.

– Куда поехать с тобой?

– В Японию.

Мои губы приоткрылись. Он, конечно, шутил.

– Я не могу поехать с тобой в Японию!

– Почему нет?

– Потому что у меня работа! У меня практика. У меня... – я запиналась, пытаясь придумать другие причины и не находила их. – Я не могу просто все бросить и улететь с тобой на другой континент. Что я скажу Винсенту? Он наверняка что-то заподозрит.

– Винсента здесь нет. К тому времени, как он узнает, мы уже расскажем ему о нас, – спокойно сказал Ашер. – Я также спрашивал Карину о твоем расписании после того, как узнал о поездке. Она упомянула, что у тебя есть несколько дней отпуска, которые тебе нужно взять до конца лета, иначе ты их потеряешь. Где лучше всего ими насладиться, чем не в Японии? Со мной? – Его лукавая ухмылка соответствовала дразнящему блеску в его глазах.

Типичный Ашер.

Но я не могла злиться, потому что он был прав. Я слишком давно не отдыхала по-настоящему, а Япония была в моем списке желаний.

– Не знаю. – Мое отражение уставилось на меня из зеркал студии, его лицо было искажено нерешительностью. – Отправляться в Азию менее чем за сорок восемь часов – это дико.

Ашер заметил трещину в моем щите и набросился.

– Знаешь, как говорят. Спонтанность – это соль жизни. – Выражение его лица смягчилось, когда я не ответила. – Если ты действительно не хочешь ехать, тебе не нужно этого делать. Но если тебя беспокоит работа, Карина сказала, что может втиснуть твой отпуск и найти кого-то, кто тебя подменит. – Как исполнительный помощник Лавинии, Карина отвечала за контроль над графиками сотрудников. – «Аоки» также предоставляет джет компании, так что нам не придется беспокоиться о том, что нас заметят в аэропорту. Я могу взять с собой еще одного пассажира, так что они также покроют твои расходы, и японская пресса не будет преследовать нас так, как это делают здесь папарацци. У меня куча рабочих обязательств, пока я там, но у меня также будет свободное время. Мы действительно сможем наслаждаться жизнью, не оглядываясь через плечо каждую минуту дня.

Я прикусила нижнюю губу. Это звучало мило.

Ашер и я наладили отношения в Лондоне, но половину времени мы проводили, прячась в одном из наших домов, а другую половину надеясь, что люди не увидят его маскировку, когда мы выходили на улицу. Мы не могли держаться за руки или целоваться перед другими людьми. Даже в «безопасных» местах, таких как «Разъяренный кабан», мы постоянно были начеку из-за подслушивающих.

Мне хотелось почувствовать, каково это быть с ним обычной парой.

В конце концов, именно это меня и подкупило. Не частный самолет, не полностью оплаченная поездка в Токио, а просто перспектива проводить с ним больше времени.

– Ладно, – сказала я, разрываясь между нервозностью и волнением. – Давай отправимся в Японию.

* * *

Я была в Азии только один раз в жизни. Мои родители водили Винсента и меня в Диснейленд в Шанхае до развода, но я была такая маленькая, что у меня сохранились лишь смутные воспоминания о розовом замке и сказочной приторности сахарной ваты.

Токио был полной противоположностью этим милым, смутным детским воспоминаниям.

Сверкающие небоскребы и гигантские неоновые вывески висели на горизонте, словно драгоценности, украшающие корону. Улицы кишели людьми, а энергия города пульсировала с такой силой, что просачивалась через окна наших автомобилей и отдавалась в моих костях.

Это было безумно. Это было неистово.

Это было невероятно.

PR-агент Ашера, Слоан, встретила нас на взлетной полосе, когда мы приземлились. Белокурая, статная и пугающая до чертиков, она отдавала приказы и вела нас через город в наш пентхаус-люкс с резкой эффективностью четырехзвездочного военного генерала.

Я не знала, что Ашер рассказал ей обо мне, но она не задавалась вопросом, почему ее звездный клиент внезапно появился в Японии вместе со своим летним тренером.

– Вот подробный маршрут на ближайшие три дня, – сказала она, вручая Ашеру толстую пачку скрепленных степлером цветных бумаг. – Время звонка: завтра в семь утра. Я буду здесь ровно в шесть пятнадцать, чтобы убедиться, что ты не спишь и готов. Если вам что-то понадобится, звоните, пишите смс или пишите по электронной почте именно в таком порядке. Если это действительно экстренная ситуация, ищите меня в моем номере. Я остаюсь в 805.

– Понял. – Он взял бумаги, не глядя на них. – Знаешь, еще ранний вечер. Тебе стоит сходить в спа на массаж или что-нибудь в этом роде. Я угощаю.

Слоан поджала губы. Если кто-то и выглядел так, будто ему нужен массаж, так это она, но она не приняла его предложение и продолжила.

– Еще одно, – сказала она. – Ты увидишь, что у вас есть несколько блоков свободного времени. Они выделены желтым цветом. Вы, конечно, вольны проводить это время так, как пожелаете. Но, – она ткнула его пальцем в грудь, – если я узнаю, что ты хотя бы приблизился к спортивной машине, пока ты здесь, я лично принесу японский стальной нож с кухни и кастрирую тебя им. Скарлетт – мой свидетель. Ты. Понял?

Она подкрепила свой вопрос дополнительными тыками.

Я спрятала ухмылку за кулаком, а Ашер поднял руки в знак капитуляции.

– Спортивная машина. Японская сталь. Кастрация. – Он кивнул. – Понял.

– Хорошо. – Слоан опустила руку, глубоко вздохнула и провела рукой по безупречно сшитому юбочному костюму. – Скарлетт, было приятно познакомиться. Ашер, держись подальше от неприятностей.

С этими словами она ушла. Ее каблуки застучали по мраморному полу прихожей, прежде чем дверь открылась и закрылась, и снова наступила тишина.

– Тебя могла бы немного меньше развлекать ее угроза, – сухо сказал Ашер. – Кастрация была бы неудачей для нас обоих.

– Да, но тебе было бы хуже. – Я нахально улыбнулась. – По крайней мере, у меня есть дилдо, чтобы взять на себя... ааа! – взвизгнула я, когда Ашер с рычанием подхватил меня и понес в спальню. – Отпусти меня, неандерталец! – Я ударила его кулаком по спине, но я смеялась, когда он наконец уложил меня на кровать.

Он навис надо мной, его лицо сморщилось от насмешливого хмурого выражения.

– Что ты там говорила о дилдо?

– Что они одно из величайших изобретений человечества? – Я обвила руками его шею и поцеловала его очаровательно надутые губы. – Но они не так хороши, как что-то еще, что я могу придумать.

– Это правильный ответ. – Его губы на мгновение задержались на моих, прежде чем он отстранился и осмотрел меня. – Как прошел полет? Хочешь, я наберу тебе ванну?

Тепло потекло из моей груди в живот.

– Все было нормально. – Одиннадцать часов в воздухе – это долго, но роскошные удобства частного самолета предотвратили любые сильные вспышки. Сиденья были оснащены подушками для снятия давления, и я могла ходить и разминать ноги, когда они начинали затекать. На борту даже было подогреваемое массажное кресло. – Я могу принять ванну позже. Сейчас мне нужно есть. Я умираю с голоду.

Пока Ашер заказывал нам еду в номер, я исследовала наш дом на следующие три дня. Номер был в два раза больше моей квартиры в Лондоне. В гостиной был домашний кинотеатр и современный универсальный пульт, а роскошная столовая была достаточно большой, чтобы разместить восемь человек. Мыло и гели «Delamonte» украшали двойную мраморную раковину в ванной, а стена из односторонних тонированных окон обеспечивала ослепительный вид на городской пейзаж Токио. Там даже был рояль и балкон со второй обеденной зоной.

– Приятно, не правда ли? – Ашер подошел ко мне, пока я смотрела на море огней под нами. – Заставляет меня снова посмотреть «Токийский дрифт» (прим. одна из частей «Фарсажа»). Как думаешь, Слоан сочтет это «нахождением рядом» со спортивной машиной?

Из моих уст вырвался раздраженный смех.

– Даже не шути об этом. Она тебя на самом деле кастрирует, знаешь ли, и превратит это в хороший пиар-ход. Она ужасна.

Он ухмыльнулся.

– Вот почему я плачу ей большие деньги. Она терпит от меня кучу дерьма.

– Мммм. – Я могла только представить. Быть знаменитым PR-агентом звучало как самая стрессовая работа на свете. – Например, твои аварии на машине за последние несколько лет?

Я не задала вопрос с намерением быть воинственной. Он прозвучал мягко, почти нерешительно, но легкость, с которой он вырвался, доказала, что он всегда был там, таясь под слоями моего отрицания и избегания.

Ухмылка Ашера померкла.

– Да, – сказал он после долгой паузы. – Как и аварии.

Мы избегали этой темы все лето, но предупреждение Слоан разорвало мои слои в клочья и обнажило десятитонного слона в комнате.

Мои комплексы по поводу машин и вождения были известны. Вот почему Ашер нанял Эрла, чтобы он возил меня на тренировки каждую неделю, и почему он был осторожен и соблюдал правила дорожного движения, когда я была с ним.

Но я не знала, каким он был, когда меня там не было. Тот ли это парень, который попал в заголовки газет, разбив свой «Феррари» в нелегальной уличной гонке с другим футболистом? Тот, чьи выходки вне поля стали причиной скандала вокруг его трансфера, потому что люди беспокоились, что его безрассудство в конечном итоге настигнет его и подведет всю команду?

Я не спрашивала, потому что не хотела знать ответ, но вопрос был задан, и вернуть его было невозможно.

– Предупреждение Слоан о том, что нужно держаться подальше от спортивных автомобилей. – Мои следующие слова застряли у меня в горле, прежде чем я смогла их выдавить. – Это было общее предупреждение или ты все еще гоняешь?

Мне не хотелось сомневаться в нем, но я должна была знать.

Даже гонки на официальных соревнованиях, таких как Формула-1, были опасны, и там были меры безопасности. Я видела кадры с нескольких нелегальных уличных гонок. Это был Дикий Запад, и вероятность травм или ареста была даже выше, чем на санкционированных гонках.

Ашер замер, его горло подпрыгнуло от тяжелого сглатывания. Напряжение покрыло воздух, как масло, разлитое по воде.

– Нечасто, – сказал он. – Я давно этого не делал.

– Когда ты в последний раз участвовал в гонках? – Мне не хотелось превращать нашу первую ночь в Японии в допрос, но я уже открыла ящик Пандоры.

Лучше довести дело до конца.

Тени мелькнули в его глазах.

– Летом. В начале июля.

Начало июля.

Колючки впились мне в горло. Это было позже, чем я ожидала. Это было до того, как мы официально начали встречаться, но это было примерно во время нашего первого поцелуя.

– Тебя это беспокоит? – тихо спросил Ашер. – Мои гонки.

– Я... – Я попыталась привести свои мысли в некое подобие связности, прежде чем ответить.

Я знала, что он любит острые ощущения, и не хотела лишать его этого. Но каждый раз, когда он садился за руль, он подвергал свою карьеру и свою жизнь опасности. Разве я могла сидеть и позволять ему рисковать, не указывая на опасности? До сих пор ему везло, но хватило всего лишь одного удара невезения, чтобы все закончилось.

Я знала это лучше, чем кто-либо другой.

– Меня это беспокоит, – наконец сказала я. – Обычное вождение само по себе достаточно опасно. Аварии случаются каждый день, но автомобили неотъемлемая часть современной жизни. Это риск, на который нам приходится идти. Уличные гонки – это нечто большее. – Мой голос упал до дрожащего шепота. – Я не хочу, чтобы ты пострадал. Я не хочу, чтобы то, что случилось со мной, случилось с тобой. Я не хочу, чтобы ты потерял свои мечты или... – Умер.

Слово вонзилось мне в грудь и вцепилось в нее окровавленными ногтями, словно пытаясь спрятаться от неизбежности собственной кончины.

Я не могла представить себе мир, в котором не существовало бы Ашера, где я не слышала бы его дразнящего меня голоса или не видела бы его улыбки, манящей меня с другого конца комнаты, где его сердцебиение не синхронизировалось бы с моим, когда мы засыпали, и где у меня не было бы постоянной безопасной гавани во время шторма.

Я не могла представить себя без него, и это пугало меня больше всего остального.

Слезы навернулись мне на глаза.

– Скарлетт. – Голос Ашера звучал тоскливо, когда он прижал меня к своей груди. – Все в порядке. Я в порядке. Со мной ничего не случится.

– Ты этого не знаешь. – Слезы текли по моим щекам. Боже, это унизительно. Я портила нашу первую ночь за границей вместе, но не могла остановиться. Я годами бежала от своих страхов, но перспектива потерять его была настолько подавляющей, что я не могла убежать от нее. Она захлестнула меня, утянув под волны тревоги и ужасных, кровавых «что, если».

Я подняла голову, чтобы посмотреть на него.

– Раньше я думала, что я непобедима. Я была молода и здорова и на вершине мира. Я думала, что со мной ничего не может случиться, но я ошибалась. – Эмоции застряли у меня в горле. – Дело в том, что я не могла предотвратить свою аварию. Я оказалась не в том месте и не в то время, и это зависит от вселенной. Но уличные гонки... ты сам выбираешь поставить себя в такое положение.

Лицо Ашера сморщилось.

– Дорогая...

– Нет. – Я покачала головой и вытерла слезы тыльной стороной ладони. – Пожалуйста, дай мне закончить. Я знаю, что ты любишь гонки. Знаю. Я не хочу это недооценивать и не хочу говорить тебе, как жить. Но я не могу просыпаться каждое утро, думая, что вот-вот твоя удача отвернется от тебя, и мне позвонят и скажут, что тебя больше нет. – Мои слова дрогнули. – Я не могу тебя потерять.

– Ты не потеряешь. – Его голос звучал хрипло, или, может быть, это говорила тяжесть в моей груди. – Ты не потеряешь, потому что я больше не буду участвовать в гонках. Мне это не нужно, но мне нужна ты.

Из меня вырвался еще один всхлип, вызванный облегчением и десятком других чувств, которые я не могла назвать.

Когда я была моложе, мы с друзьями пытались угадать, какими будут профессии наших будущих партнеров. В то время мне было все равно, но я была непреклонна и не встречалась ни с кем из экстренных служб. Ни с пожарными, ни с полицейскими, ни с теми, чья работа была связана с тем, чтобы бежать навстречу опасности ради заработка.

Теоретически футболист должен быть в безопасности, но в моих чувствах к Ашеру не было ничего безопасного.

Может быть, я была эгоисткой, когда просила его отказаться от чего-то, что он любил. Если это так, то так тому и быть.

Я бы предпочла быть эгоистичной, если бы он был жив и здоров, чем бескорыстной, если бы он был похоронен под землей.

Ашер крепче прижал меня к себе.

– Я больше не буду гонять, – повторил он. – Я обещаю.

ГЛАВА 36

Я должен был чувствовать себя более противоречиво после того, как пообещал Скарлетт, что перестану гонять. Сесть за руль было моим вариантом терапии так долго, поэтому отказ от этого должен был вызвать некоторое сопротивление.

Может быть, это случится в следующий раз, когда я услышу о гонке или получу сообщение о новом «Бугатти» от своего автолюбителя. В то же время я не чувствовал... ничего. Ничего, кроме сожаления и яростного, томительного желания никогда больше не заставлять Скарлетт плакать.

Я понятия не имел, что она так относится к моим гонкам, но я должен был знать. Ее прошлое с автомобилями сделало наш разговор в ту первую ночь в Токио неизбежным. С другой стороны, это означало, что дальше все пошло в гору.

Не поймите меня неправильно, мой график на следующие три дня был суровым. «Часы Аоки» забронировал меня на промо-съемки, пресс-конференции, встречи и мероприятия. Слоан снабжала меня кофе, но смена часовых поясов и ранние звонки вздернули мою задницу.

К счастью, с «Аоки» все прошло гладко. Бренд был счастлив, Слоан была счастлива, и Леон был счастлив из своей роскошной квартиры в Лондоне, ублюдок. Мой бизнес-менеджер каким-то образом выпутался из изнурительного путешествия через континент.

Работа поглощала мои дни, но ночи были моими, и я проводил их со Скарлетт.

Ночью я водил ее в свои любимые изакаи (прим. неформальные японские бары), где мы допоздна болтали за выпивкой и закусками. Мы бродили по территории храма Сэнсодзи, освещенные фонари отбрасывали бледно-оранжевый свет на наши переплетенные руки, и предавались воодушевляющим исполнениям старых песен девяностых в одном из многочисленных караоке-баров города (заметка: пение, как и готовка, не было сильной стороной Скарлетт).

Исследование Токио вместе с ней стало для меня настоящим открытием.

Как бы я ни любил Лондон, еще больше мне нравилось находиться вдали от любопытных глаз и перешептываний.

Здесь, среди электрической суеты и шума самого большого города в мире, мы могли быть обычной парой. Никаких маскировок, никаких нервов, никаких укрытий от папарацци. Только мы.

Моя последняя съемка с «Часами Аоки» закончилась рано. Была суббота, поэтому никто не хотел оставаться на съемочной площадке слишком долго. Пока Слоан торчала позади, чтобы перепроверить детали, я отвел Скарлетт на особое свидание, которое запланировал с помощью консьержа отеля.

Я не мог присоединиться к ней в ее дневных туристических экскурсиях, но я мог сделать так, чтобы наша последняя ночь в Токио была как можно более запоминающейся.

– Надеюсь, ты не боишься высоты, – сказал я, открывая дверь на крышу отеля.

Скарлетт остановилась как вкопанная.

– Ашер. – Смех и потрясение пронизывали ее слова. – Скажи мне, что ты этого не сделал!

Ей пришлось кричать, чтобы я ее услышал, потому что менее чем в десяти футах от нее, жужжа винтами, стоял изящный белый вертолет с золотым логотипом отеля, отпечатанным на боку.

– Частная экскурсия на вертолете над Токио на закате, – сказал я с ухмылкой. – Кажется, это подходящий способ отпраздновать нашу последнюю ночь здесь.

Я заплатил кучу денег, чтобы забронировать вертолет в последнюю минуту, но это стоило каждого пенни, чтобы увидеть восторженное выражение Скарлетт, когда мы парили над городом. Я так привык к роскоши в своей жизни, что иногда принимал ее как должное, но, когда я увидел это ее глазами, это что-то сделало с моей душой.

Я не мог описать, что это было, но мне хотелось дать ей все самое лучшее, что есть в мире.

– Это Одайба. – Я указал на популярный развлекательный центр, расположенный на искусственном острове в Токийском заливе. – Мы были там вчера вечером. Вот Сибуя, Токийская башня...

Я уже летал этим рейсом раньше, поэтому я взял на себя обязанности нашего пилота-гида, пока мы снова не приземлились на крыше нашего отеля. Персонал отлично справился с этой задачей во время нашей двадцатиминутной поездки.

Вместо большого пустого пространства из бетона на крыше теперь был изысканный ужин при свечах на двоих, с льняной скатертью, тонким фарфором с гравировкой в ​​виде цветущей вишни и переносными обогревателями. Установка была спрятана в нише, которая защищала ее от сноса при посадке вертолета.

Прерывистый вдох Скарлетт заставил меня улыбнуться.

Я проводил ее до стола, когда вертолет снова взлетел, чтобы обеспечить нам уединение.

Остаток ночи крыша была в нашем распоряжении.

– Будь честным, – сказала Скарлетт, когда мы сели. – Вдохновением для вертолетного тура послужила моя шутка о похожем полете над Гавайями?

– Понятия не имею, о чем ты говоришь. Но гипотетически, если бы это было так, это было бы намного лучше, чем Гавайи, не так ли?

Ее губы тронула усмешка.

– Ты же знаешь, что этого свидания не было. Я тебя дразнила.

– Я знаю. Вот почему я гипотетически сказал, что мой лучше.

Скарлетт рассмеялась и покачала головой.

Наш ужин омакасе (прим. похоже на сет суш, только вместо этого набор из нигири, сашими и др.) был приготовлен лучшим шеф-поваром Японии. В его флагманском ресторане в Осаке был четырнадцатимесячный лист ожидания, но Себастьян потянул за кое-какие связи и убедил его прилететь сюда на выходные.

Один укус доказал, почему у него был четырнадцатимесячный лист ожидания. Каждое блюдо, от трио сашими из тунца до японской вырезки вагю формата A5, было изысканным.

– Я так наелась, что тебе придется нести меня обратно в наш номер в отеле, – простонала Скарлетт, но это не помешало ей доесть последний кусочек чизкейка с зеленым чаем. – Это испортило мне жизнь. После этого я не смогу вернуться к обычной еде на вынос.

– Я сделаю несколько звонков и узнаю, готов ли шеф-повар переехать в Лондон, – сказал я со смехом.

Она оживилась.

– Думаешь, он это сделает?

– Нет, но попытка не пытка.

– Не вселяй в меня таких надежд. – Скарлетт вздохнула и отпила глоток сакэ (прим. рисовое вино). Она огляделась, и выражение ее лица стало задумчивым. Сумерки сгустились до полной чернильной темноты ночи, а мы были так высоко, что даже не слышали шума транспорта внизу. – Здесь так красиво. Хотелось бы, чтобы мы могли остаться подольше.

Сожаление кольнуло меня в животе. Мы улетали обратно завтра, чтобы успеть в Лондон раньше Винсента, но мне бы тоже хотелось остаться подольше.

– Мы всегда можем вернуться, – сказал я. – Это всего лишь один перелет.

– Я знаю, – она поиграла столовым серебром. – Но это будет уже не то.

Я промолчал.

Я знал, что она имела в виду. Я тоже это чувствовал, приближающийся занавес нашего лета, тяжелые бархатные шторы опускаются, чтобы разделить нашу жизнь на «нас» и на «нас и их».

Как только мы расскажем Винсенту в понедельник, наши отношения больше не будут принадлежать только нам. Они будут принадлежать и всем остальным. У каждого будет свое мнение, и мы не сможем от него убежать, даже если попытаемся.

– Прежде чем мы уйдем, я хочу с тобой кое о чем поговорить. – Скарлетт провела пальцем по гравировке на вилке и избегала моего взгляда.

– Хорошо, – я постарался сохранить нейтральное выражение лица, но у меня было чувство, что я знаю, что она хотела обсудить.

Мы договорились об эксклюзивных не-отношениях, когда начали встречаться. По сути, мы были в отношениях, но она не хотела быть скованной ярлыком, поэтому я не стал настаивать на этом.

Однако если бы мы скоро рассказали о нас Винсенту, имело бы смысл переопределить наш статус. Верно?

Мое сердце подскочило к горлу, пока я ждал продолжения.

– Я... – Скарлетт наконец встретилась со мной взглядом, ее выражение лица показывало ее волнение. – Я знаю, что мы встречались без реального ярлыка, но уже почти конец лета, поэтому я подумала, что мы могли бы сделать это официально? Было бы проще, когда мы объясним все Винсенту, – поспешила она. – Сказать ему, что мы парень и девушка, а не эта странная штука не-парень и не-девушка, которая у нас происходит.

– Скарлетт. – Я положил предплечья на стол и наклонился вперед. – Ты хочешь, чтобы мы были вместе официально из-за Винсента или потому что ты этого хочешь?

Мой вопрос повис в напряженном воздухе, поддерживаемый громоподобными ударами моего сердца.

Прошла секунда.

Две.

Потом...

– Потому что я так хочу.

Мягкое признание Скарлетт выбило дыхание из моих легких. Я откинулся назад, облегчение было как прохладный бальзам для узла в моем животе.

– Тогда мы официально пара.

– Просто так.

– Просто так. – Я посмотрел на нее, на эту прекрасную, невероятную женщину, от которой я никогда не ожидал, что она перевернет мой мир, и поразился, что она моя. Вселенная знала, что делала. – Я был здесь с самого первого дня, дорогая. Я просто ждал, когда ты присоединишься ко мне.

Улыбка Скарлетт стала такой широкой и теплой, что я ощутил ее всем телом.

– У меня уже много лет не было официального парня, так что это волнительно, – сказала она. – Это значит, что ты подержишь мою сумку и позволишь мне одолжить твои рубашки, чтобы спать, потому что мужские рубашки всегда удобнее женских, по какой-то причине?

– Футболки – да. Сумка – смотря по обстоятельствам. Если в ней столько же дерьма, как в тот день, когда мы встретились, то нет. – Я приподнял бровь. – Я же спортсмен высшего класса, ты же знаешь. Мне нужно беречь силы.

Я рассмеялся, когда она пнула меня под столом.

– Мой старый терапевт гордился бы мной. – Скарлетт потянула свой кулон по цепочке. – Она сказала, что исцеление – это не просто закрытие двери в прошлое. Это разрешение себе открыть дверь в будущее. Мы много работали над моими проблемами доверия после Рафаэля. Если бы не она, я бы несла в себе гораздо больше обид, чем сейчас.

Я отметил прошедшее время ее слов.

– Ты ее больше не видишь?

Она покачала головой.

– Некоторые люди встраивают терапию в свой повседневный образ жизни, но я попала в хорошее место. Однако я знаю, что всегда могу позвонить ей, если понадобится, даже если я ненавижу просить о помощи.

– Правда? Я не заметил.

– Ха-ха. – Она закатила глаза, но улыбалась. – Мои родители сначала не были в восторге. Они люди старой закалки. В их поколении вокруг терапии есть стигма, но как только они увидели, насколько она помогает, они согласились.

Меня охватило любопытство.

Скарлетт не особо рассказывала о своих родителях. Я знал, что они развелись, когда она была маленькой, и что у нее с ними были вполне нормальные отношения, но это все.

– Как они...

– Справились с моей аварией? – закончила она. – Насколько могли, я полагаю, но моя мать была раздавлена. Она, очевидно, беспокоилась обо мне, но я думаю, что она была так же опустошена из-за конца моей карьеры. Ей нравилось иметь дочь-прима-балерину, которой она могла хвастаться перед друзьями. Мой отец переехал в Лондон на первые несколько месяцев после аварии. Винсент уже был здесь. Они сплотились.

– Ты обижаешься на свою мать за это?

Я попытался представить, как отреагирует мой отец, если я получу травму и больше не смогу играть в футбол.

Моя кровь застыла при этой мысленной картине.

Я связывался с ним несколько раз после его сердечного приступа, но всегда через свою мать. Я не разговаривал с ним напрямую с тех пор, как он выписался из больницы. Однако от моего внимания не ускользнуло, что он так и не ответил на мой вопрос.

Твоя команда или твой сын?

– Удивительно, но нет. – К счастью, ответ Скарлетт вернул мои мысли к ней. Последний человек, на котором я хотел сосредоточиться в нашу последнюю ночь здесь, был мой отец. – Я знала, что она чувствовала эти вещи, но она не действовала в соответствии с ними, если это имеет смысл. Она не подталкивала меня снова попробовать танцевать, и она поддерживала меня, когда я вместо этого стала учителем в КАБ. – Ветер развевал пряди волос по ее лицу, скрывая ее задумчивое выражение. – Иногда у всех нас бывают ужасные чувства. Это часть человеческой натуры. Но важно то, как мы с ними поступаем.

Каждый раз, когда я думал, что она не может быть более потрясающей, она доказывала, что я ошибался.

– Это зрелый взгляд на вещи. Я уверен, что твой старый терапевт тоже гордился бы этим, – поддразнил я.

Она мельком улыбнулась.

– Может быть. Но могу ли я признаться в чем-то?

– Всегда.

– Иногда... – Ее улыбка померкла. – Я так завидую своим ученикам, что не могу дышать. Я хочу, чтобы они были счастливы, и я действительно горжусь их успехами, но бывают дни, когда я смотрю на них и вижу не только их потенциал, но и потенциал, который был у меня. У них впереди вся карьера, блестящая и незапятнанная, в то время как у меня – нет. Это неправильный способ думать о вещах, но это может быть... трудно жить в тени, когда я всю жизнь тренировалась быть в центре внимания. – Ее щеки покраснели. – Я знаю, что это заставляет меня звучать как ужасный человек. Я их учитель. Я не должна завидовать подросткам. И я не чувствую этого все время. Но в плохие дни это может заставить меня скатиться вниз.