Текст книги "Пламя в ночи"
Автор книги: Аманда Квик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)
– Вы в это верите? – спросила Аделаида ровным голосом.
– Нет, конечно, нет. – Он оглянулся на нее и добавил чуть насмешливо: – Успокойтесь, миссис Пайн, я не посягаю на вашу добродетель. Судя по тому, что я прочел в дневнике, возможно, какая-то физическая связь действительно необходима, но я уверен, что будет достаточно простого соприкосновения рук, ничего более интимного не потребуется.
– Понятно.
Аделаида сказала себе, что она должна испытывать огромное облегчение. Так оно и было… конечно, так. Она безжалостно растоптала крошечный огонечек возбуждения, вспыхнувший было где-то глубоко в ней.
– Но вы говорите, есть такие, кто уверен, что необходима более… э-э… интимная связь?
– Миссис Пайн, вы знаете, как оно бывает с легендами. В сказках всегда так или иначе присутствуют какие-нибудь сексуальные отношения.
Аделаида подумала, что Гриффин, сам того не подозревая, только что дал ей ответ на большой вопрос: она наконец поняла, почему в ту ночь, тринадцать лет назад, Смит был полон решимости ее изнасиловать. Он верил, что для того, чтобы воспользоваться мощью Лампы, он сначала должен вступить в сексуальную близость с женщиной, читающей энергию сна.
– Скажите, – осторожно начала Аделаида, – почему вы так уверены, что вам угрожает опасность стать сумасшедшим мультиталантом?
– Факты, миссис Пайн. Уверяю вас, у меня есть весьма веские основания для тревоги.
– Какие, например?
– Несколько недель назад у меня проявился второй талант.
– Боже правый, мистер Уинтерс, не может быть!
– И его приход сопровождался галлюцинациями и кошмарными снами, как и написано в дневнике Николаса.
Аделаида не верила своим ушам.
– Вы хотите сказать, что у вас действительно появилась новая психическая способность?
Гриффин открыл выдвижной ящик.
– Именно об этом я и говорю.
Он с любопытством посмотрел на стопку старых газетных вырезок и красочных рекламных листовок, которые открылись его взору.
– Не в этом ящике, – быстро сказала Аделаида. – В следующем, ниже. В чем состоит ваш второй талант?
Он закрыл ящик, набитый бумагами, и открыл следующий, под ним.
– Скажем так, это – неприятный талант.
– Мистер Уинтерс, при сложившихся обстоятельствах думаю, я имею право на более подробное объяснение. Вы говорите о способности скрывать себя тенью?
– Нет, это мой первый талант, он проявился у меня, когда я был еще подростком. – Он достал из ящика предмет, помещенный в чехол из черного бархата. – Недавно я обрел способность мгновенно погружать другого человека в кошмарный сон наяву.
Аделаида нахмурилась.
– Не понимаю.
– Я тоже не понимаю. Во всяком случае, не вполне понимаю. – Он рассмотрел бархатный мешок. – По вполне понятным причинам у меня не было особых возможностей экспериментировать. Могу только сказать, что я способен погрузить человека в кошмарный сон. В том единственном случае, когда я действительно пустил этот талант в ход, человек рухнул и умер на месте.
– Понятно.
По спине Аделаиды пробежал холодок. «Не забывай, что он криминальный лорд. Мужчинам его профессии не чуждо убивать людей ради достижения своих целей», – напомнила она себе.
Послышался приглушенный стук – это Гриффин поставил вазу в чехле на крышку сундука.
– У меня есть основания считать, что моя жертва умерла от сердечного приступа, – сказал он.
Аделаида оправилась от первого потрясения.
– Что ж, это может многое объяснить.
– Определенно так. – Голос Гриффина прозвучал холодно и сухо. – Другой человек в такой же ситуации мог сойти с ума от кошмарных видений и выброситься в окно.
Он стал развязывать узел на черном шнуре, которым был завязан чехол.
– Вы совершенно уверены, что производите энергию кошмарных снов? – спросила Аделаида, теперь уже из любопытства.
– У меня нет в этом никаких сомнений.
– Вообще-то это очень интересно, – сказала она.
Он покосился на нее через плечо с непонятным выражением.
– Миссис Пайн, я только что сообщил вам, что своим новым даром убил человека. Что-то мне не показалось, что это известие произвело на вас большое впечатление, не говоря уже о том, чтобы ужаснуть. Почему-то я ожидал от социального реформатора более острой реакции.
Аделаида была так поглощена собственными размышлениями, что проигнорировала сарказм в его голосе.
– То, что вы описали, не очень сильно отличается от того, что я могу делать благодаря моим собственным способностям, – сказала она.
От улыбки Гриффина повеяло ледяным холодом.
– Хотите сказать, что в ваших привычках – уничтожать людей при помощи вашего таланта?
– Нет, конечно, нет. Самое большее, что я могу делать, – это приводить человека в бессознательное состояние, как того охранника в переулке за борделем. Но возможно, и в вашем случае и в моем действуют похожие принципы парапсихологии.
– Вы рассуждаете, как ученый, который проводит эксперименты в лаборатории. А мы, миссис Пайн, говорим об убийственном даре.
– Сэр, выслушайте меня. Ваше и мое притяжение к энергии, заключенной в Лампе, показывает, что мы оба черпаем силы из той части спектра, в которой находится энергия сна. Но похоже, что вы просто способны проникать в области темного ультрасвета гораздо глубже, чем я.
– Просто?
– Я не хотела принизить ваши способности, – быстро сказала Аделаида.
– Миссис Пайн, когда вы погрузили латтреловского головореза в очень глубокий сон, вы к нему прикасались?
– Да, конечно. Иначе я бы не смогла произвести энергию такой силы, которая нужна для этого действия.
– А я тогда убил человека, который стоял в добрых трех, а то и в четырех шагах от меня. Я к нему пальцем не притронулся.
Аделаида резко втянула воздух.
– Да-а, это очень мощный талант. Как вы его в себе открыли?
– Когда был поглощен одним занятием, которое наверняка считается вполне обычным для криминального лорда.
– Каким занятием?
– В два часа ночи я занимался кое-какими делами в кабинете некоего джентльмена. Достаточно сказать, что упомянутый джентльмен не догадывался, что я нахожусь в его доме.
Аделаида снова быстро вздохнула.
– Вы влезли в чей-то дом и обыскивали кабинет?
– И что, это вас удивляет? – В голосе Гриффина снова послышался холодный сарказм. – Я имею в виду, учитывая мою профессию.
– Вообще-то нет. Пожалуй, не удивляет. Просто при вашем высоком положении в криминальном мире можно было ожидать, что вы больше не занимаетесь такими мелкими делами, во всяком случае, не занимаетесь ими лично.
– Знаете старую поговорку: «Если хочешь, чтобы дело было сделано хорошо, делай его сам».
– Тем не менее идти на такой риск без необходимости – мне кажется, это несколько… необычно.
– Не хочу вас обидеть, миссис Пайн, но уж по поводу риска не вам меня воспитывать.
На это Аделаида не нашлась что ответить.
– Так я закончу свой рассказ, – продолжил Гриффин. – Меня прервали в середине моих поисков – появились хозяин дома и еще один господин. Времени на то, чтобы сбежать через окно, у меня не было, укрыться тоже было негде. Я спрятался, используя мою способность напускать тень. После этого мне поневоле пришлось стать свидетелем очень жаркого спора между двумя мужчинами. Хозяин дома открыл ящик стола, достал пистолет и приготовился выстрелить в гостя. Тут-то я и вмешался.
– Почему?
Он развязал узел шнура.
– Потому что человек, которого вот-вот должны были застрелить, был моим клиентом.
– Клиентом? Вашим клиентом?
– Да. Его интересовали ответы на некоторые вопросы, и я согласился их найти. В любом случае я пустил в ход против человека с пистолетом свою способность погружать в кошмары, даже не думая об этом. Это была чисто рефлекторная, интуитивная реакция.
– В первый раз всегда так бывает, – тихо сказала Аделаида, вспоминая свой собственный опыт первого использования таланта.
– Этот человек завизжал. – Гриффин заговорил очень тихо. – Я никогда в жизни не слышал ничего подобного. Это был неземной звук, как пишут в сенсационных романах. А потом он рухнул на пол. Он был мертв.
– А что было с вашим клиентом?
– Как и следовало ожидать, он покинул место происшествия глубоко потрясенный. Меня он не видел. Позже и все остальные, включая полицию, пришли к выводу, что человек, пытавшийся его убить, умер от сердечного приступа. Я не видел причин исправлять это заблуждение.
– Гм…
– Миссис Пайн, я снова слышу в вашем голосе интонации ученого исследователя.
– Кажется, я упоминала, что мой отец специализировался на изучении паранормальных явлений. Возможно, я унаследовала некоторые черты его характера. Вы уверены, что способность вызывать кошмары – новая для вас?
– Думаю, если бы раньше люди рядом со мной без видимых причин впадали в состояние непередаваемого ужаса, я бы это заметил.
Аделаида постаралась не отвлекаться от своей мысли из-за его сарказма. У нее в голове обрела отчетливую форму одна идея, и она не хотела ее упустить.
– Дело вот в чем, – сказала она, – Я невольно задаю себе вопрос, может ли ваш новый дар быть как-то связан с первым? Если да, то, может быть, это вовсе не второй дар, если вы понимаете, что я имею в виду. Может быть, это не более чем одна из сторон вашего первого дара, только для ее развития понадобилось больше времени.
– Я уже сказал, есть и другие симптомы, по которым я понял, что проклятие начало действовать. – В голосе Гриффина послышались мрачные нетерпеливые нотки. – Иногда, когда я бодрствую, у меня случаются галлюцинации. С этим я еще могу справиться, но другое хуже: когда я сплю, у меня бывают такие ужасные кошмары, что я просыпаюсь в холодном поту, с бешено бьющимся сердцем.
– Понимаю, – мягко сказала Аделаида.
Ей подумалось, что у главаря преступной организации вполне могут быть веские причины страдать от кошмарных снов. Она решила не говорить, что кошмары могут быть вызваны его совестью – вряд ли он оценил бы такое наблюдение. Что касается галлюцинаций, то тут у нее простого объяснения не было.
Гриффин стянул чехол, и открылась Лампа. Некоторое время он стоял очень тихо, разглядывая предмет. Аделаида ощущала бурлящую вокруг него энергию.
– Сомнений быть не может, – тихо сказал Гриффин. – Это та самая Горящая Лампа.
Аделаида подошла ближе и почувствовала покалывание в ладонях. За прошедшие годы она рассматривала эту старинную вещь много раз, и каждый раз Лампа одинаково завораживала ее и будоражила чувства.
В тусклом свете Лампа сияла, как золотая. В высоту она была примерно восемнадцать дюймов. Как Аделаида уже говорила, реликвия больше походила на вазу, чем на старинную масляную Лампу. Нижняя часть Лампы была укреплена в тяжелой подставке, испещренной какими-то алхимическими символами. Кверху Лампа расширялась, напоминая раскрытый цветок. По верху, вдоль самого края, в металл были вкраплены темные серые кристаллы.
– Что вы ощущаете? – спросил Гриффин, не сводя глаз с Лампы.
– Сносвет, его очень много.
– Вы можете с ним работать?
– Возможно, – сказала она. – Но не в одиночку. За эти годы я иногда пыталась получить доступ к энергии, заключенной в артефакте, однако я могла вызвать слабое свечение Лампы, и не более того. Но вот что я могу вам сказать: если она когда-нибудь по-настоящему загорится, пути назад не будет.
Гриффин взял Лампу с сундука и поднес к небольшому чердачному окошку, чтобы рассмотреть получше.
– А как ее зажигать? С чего я должен начинать?
– Вы не знаете?
– В молодости я несколько раз пробовал заниматься Лампой, но ни разу не смог ее активировать. Отец считал, что это потому, что я не унаследовал проклятие. Когда мне было шестнадцать лет, Лампу украли. Сегодня я вижу ее впервые за двадцать лет.
– А что говорится в дневнике Николаса? Он не оставил инструкций по работе с Лампой?
– Если вы что-нибудь слышали о старых алхимиках, то вы знаете, что все они были помешаны на секретности. По части конкретных инструкций Николас мало что написал. Думаю, он считал, что человека, который попытается получить доступ к энергии Лампы, должна направлять его собственная интуиция и интуиция женщины, читающей сносвет.
– Понятно.
– Ну что, миссис Пайн, вы согласны поработать для меня с Лампой и обратить вспять процесс, который уже начался? Вы меня спасете?
Аделаида открыла свое паранормальное восприятие и посмотрела на энергетические следы его шагов на дощатом полу. Следы, казалось, горели. Она подумала, что он поверил в легенду. Правдива она или нет, он уверен, что унаследовал Проклятие Уинтерсов.
– Я попытаюсь поработать для вас с Лампой, – сказала она.
– Спасибо.
– Но прежде чем попытаться манипулировать энергией этого прибора, я бы хотела прочесть дневник вашего предка.
– Понимаю вас. Я его принесу сегодня вечером.
– Боюсь, это будет неудобно. Сегодня вечером я договорилась с друзьями, мы вместе пойдем в театр. Но ведь спешки нет, судя по энергетическим отпечаткам, вы сейчас не находитесь на грани какого бы то ни было психического заболевания. Принесите его мне завтра утром, я его изучу и решу, как действовать дальше.
Казалось, даже короткая задержка раздосадовала Гриффина, но спорить он не стал.
– Хорошо. Возможно, вы правы. Моя судьба в ваших руках. Я вам заплачу, сколько вы скажете.
– Э-э… что касается оплаты, право же, мне не нужны ваши деньги. Я действительно довольно богатая женщина.
– Я понимаю. Тогда имейте в виду, что я перед вами в долгу. Если существует что-либо, что мужчина в моем положении может для вас сделать, только скажите.
– Так случилось, что я бы действительно хотела попросить вас об одной услуге в обмен на помощь в работе с Лампой.
Гриффин посмотрел на нее. Его глаза вдруг стали очень-очень зелеными и будто бы горели, как его энергетические следы на полу. По нервам Аделаиды словно прошла волна энергии, она готова была поклясться, что тени в комнате стали гуще.
– Ах да, сделка, о которой вы упоминали в галерее, – вкрадчиво сказал он. – И что же вы хотите в обмен на мое спасение, миссис Пайн?
Аделаида набралась храбрости.
– Мне нужен ваш опыт и профессиональный совет.
Она поняла, что снова застала его врасплох.
– По какому вопросу? – спросил он очень осторожно.
Аделаида вздернула подбородок. Интуиция подсказывала ей, что не стоило даже ступать на эту конкретную дорожку, но она отказывалась менять курс.
– Вы говорили, что стратегия моих налетов на бордели стала слишком предсказуемой, – сказала она. – Я прошу вас посоветовать мне более свежий подход.
– Нет.
Короткое слово прозвучало как окончательный и бесповоротный приговор. Аделаида пропустила отказ мимо ушей и продолжала:
– Мистер Пирс очень высокого мнения о ваших способностях в вопросах стратегии. Он даже сказал, что в этой области нет никого лучше вас.
– Нет.
– Вы гораздо лучше меня знаете Латтрела и образ его мыслей.
– Нет.
Она выпрямилась.
– Следовательно, в обмен за мою работу с Лампой я попрошу вас разработать новую эффективную стратегию моих налетов на бордели.
– Миссис Пайн, вы просите меня разработать для вас стратегию того, что в конце концов приведет к вашей смерти. Мой ответ – нет.
– Сэр, не отвечайте сразу, подумайте немного над этим вопросом, – настаивала Аделаида.
– Мадам, возможно, я и обречен попасть в ад, но когда я прибуду к его вратам, по крайней мере этого конкретного греха на моей совести не будет.
Он повернулся и пошел к двери, держа в одной руке Лампу. Он шел, не оглядываясь.
– Мистер Уинтерс, – быстро сказала Аделаида, – подумайте еще немного, вы же сами говорили, что вам нужна моя помощь.
– Если я нашел одну женщину, читающую сносвет, то найду и другую.
– Ха! Вы блефуете!
– Почему вы так в этом уверены?
– Я больше десяти лет прожила на американском Западе, там популярны карточные игры и много игроков, поэтому когда я вижу блеф, я его распознаю. Даже если вы найдете еще одну женщину, читающую сносвет, я сомневаюсь, что она будет такой же сильной, как я.
– Значит, мне придется рискнуть.
Гриффин вышел в коридор. Аделаида знала, что обстоятельства складываются не в его пользу, даже если он сам этого не знает. Если он прав и с его ощущениями действительно происходит то, что он подозревает, он вполне может сойти с ума и даже умереть.
– О, черт! – пробормотала она. – Хорошо, сэр, вы победили. Я займусь вашей Лампой для вас.
Он остановился и повернулся к ней.
– А какова цена, миссис Пайн?
Она подхватила юбки и пошла к двери.
– Кажется, я ясно выразилась, что мне не нужны ваши деньги.
Он стиснул зубы.
– Проклятие! Миссис Пайн…
Она прошла мимо него, вышла в коридор и направилась к лестнице.
– Мистер Уинтерс, я не возьму с вас плату за мои услуги. С этого момента и до тех пор, пока я не придумаю, о какой другой услуге вас попросить, вы будете считаться моим должником. – Она оглянулась и послала ему через плечо самую ледяную улыбку, какую только могла изобразить. – Конечно, оказать другую услугу вы, вероятнее всего, тоже откажетесь, ради моего собственного блага, разумеется.
Он последовал за ней.
– Я сделаю все, о чем вы попросите, если только это не пойдет вам во вред.
– Если оказание ответной услуги будет зависеть от вашего одобрения того, о чем я попрошу, думаю, вы очень, очень долго будете оставаться моим должником. Вероятно, до тех пор, пока в том довольно жарком месте, о котором вы недавно упомянули, не пойдет снег.
– Миссис Пайн, я найду способ с вами расплатиться, – торжественно пообещал Гриффин.
– Не трудитесь. Я получу большее удовлетворение от сознания, что известный криминальный лорд в долгу передо мной.
– Проклятие, миссис Пайн, вам кто-нибудь говорил, что вы упрямая, капризная, безрассудная и вообще не способны рассуждать здраво?
– Конечно, сэр. Именно эти качества позволили мне сделать состояние в Америке.
– Охотно верю, – произнес он с чувством.
Она вышла в парадный холл и театральным жестом распахнула перед Гриффином дверь.
– Хочу еще кое-что сказать, сэр, прежде чем вы бросите новое оскорбление. Прошу вас помнить, что именно перечисленные вами черты характера заставили меня согласиться заняться для вас этой чертовой Лампой. И уж конечно, только упрямая, капризная, безрассудная и вообще неспособная рассуждать здраво женщина может пустить на порог своего дома видную фигуру преступного мира.
В дверях Гриффин остановился и повернулся к Аделаиде. От его взгляда, в котором опасное раздражение смешалось с чувственным теплом, она затрепетала и невольно затаила дыхание.
– Вы высказались очень ясно, миссис Пайн, – задумчиво сказал он. – Я очень постараюсь помнить об этом вовремя нашей будущей совместной работы.
– Всего хорошего, мистер Уинтерс.
Она закрыла за ним дверь чуть громче, чем следовало.
Глава 6
– Осмелюсь спросить, встреча в музее прошла хорошо? – поинтересовался мистер Пирс прокуренным и пропитым голосом.
– Я бы описала нашу встречу как интересную, – сказала Аделаида. – Мистер Уинтерс оказался, мягко говоря, не совсем таким, каким я его себе представляла.
Она стала обмахиваться черным кружевным веером, пытаясь хоть немного всколыхнуть неподвижный душный воздух. Был антракт, и богато украшенное, сияющее позолотой фойе театра заполнилось нарядной публикой. Аделаида, мистер Пирс и Адам Хэрроу взяли себе по бокалу шампанского и отошли в нишу.
Аделаида пыталась понять, почему она чувствует себя так неуютно, и говорила себе, что все дело в духоте й толчее зрителей. Ей было душно, и все раздражало. А густая вуаль шляпки только усугубляла ситуацию. Вечер, который мог бы быть приятным развлечением, оказался тяжким испытанием. Но Аделаида старалась, чтобы ее спутники не заметили ее состояния.
– Когда приходится иметь дело с Гриффином Уинтерсом, никто не знает точно, чего ожидать. – Пирс сделал пару глотков шампанского и опустил бокал. – Вероятно, это одна из причин его феноменального успеха.
– Он позволил вам увидеть его лицо вблизи? – спросил Адам Хэрроу в своей тягучей медлительной манере.
– Да, позволил, – ответила Аделаида.
Она отпила еще немного шампанского, пытаясь унять необъяснимое напряжение. Когда она опустила бокал, она вдруг заметила, что спутники смотрят на нее с ошеломленным выражением. Казалось, ее ответ произвел на них неожиданно сильное впечатление.
– Ну, ну, – пробормотал Пирс. – Действительно, интересная встреча. Не много найдется людей, которым было позволено увидеть лицо Уинтерса.
– И которые после этого прожили достаточно долго, чтобы рассказать об этом, – добавил Адам с холодком.
Пирс и Хэрроу были больше, чем очень хорошие друзья. По их энергетическим отпечаткам Аделаида видела, что между ними существует очень глубокая и сильная связь. Эта связь распространялась на все стороны их жизни: и физическую, и эмоциональную. Оба были женщинами, выдававшими себя за мужчин, и делали они это настолько успешно, что их без тени сомнения принимали за джентльменов.
Пирс был невысоким, коренастым и крепким, как каменный монумент. Его черные волосы уже посеребрила седина. От акцента, свойственного обитателям улиц, он давным-давно избавился, но жизненный опыт, который он приобрел в самых темных переулках Лондона, остался при нем, он читался в его пронзительно-голубых глазах.
Адам Хэрроу происходил из высшего сословия. Он являл собой воплощение современного любезного светского молодого человека. Его утонченно-скучающий вид показывал, что он хорошо воспитан и пресыщен жизнью, как это было модно. Его брюки и рубашка со стоячим воротником были сшиты по последней моде. Модной была и прическа: светло-каштановые волосы были в меру напомажены и зачесаны назад прямо ото лба.
Пирс посмотрел на Аделаиду оценивающим взглядом.
– Не хочу любопытствовать, но хотелось бы поинтересоваться, пришли ли вы с Уинтерсом к пониманию и взаимовыгодному соглашению?
«Конечно, Пирс не хочет любопытствовать, – подумала Аделаида. – В его мире конфиденциальность и тайна ценятся превыше всего».
– Я бы не назвала это взаимовыгодным соглашением, – сказала Аделаида, обмахиваясь веером еще сильнее. – Но я действительно согласилась помочь мистеру Уинтерсу с одним его проектом. В обмен я получила весьма туманное обещание отплатить мне услугой за услугу в неопределенном будущем.
– Не знаю, чем вам не нравится эта сделка, – сказал Адам Хэрроу. Его глаза насмешливо блеснули. – Сдается мне, что иметь в своих должниках Гриффина Уинтерса – это дорогого стоит. Некоторые не пожалели бы целого состояния, чтобы оказаться на вашем месте.
– С этой сделкой есть одна сложность: мистер Уинтерс ясно дал понять, что расплатится со мной только в том случае, если лично одобрит услугу, о которой я попрошу. – Аделаида сделала еще один глоток шампанского и опустила бокал. – В одной просьбе он мне уже отказал.
Пирс вскинул брови.
– Это не похоже на Уинтерса. Он может быть твердым, как гранит, но у него столь же твердая репутация человека слова.
– Совершенно верно, – спокойно согласился с другом Адам. – Если директор Консорциума дает понять, что некая личность исчезнет, если упомянутая личность не переведет свою торговлю опиумом в другой район, то можно смело биться об заклад, что так оно и будет.
Аделаида бросила на него сквозь вуаль недовольный взгляд.
– Вы пытаетесь меня запугать!
– Вам нечего бояться. – Адам улыбнулся. – Вы же не торгуете опиумом.
Пирс, помолчав, задумчиво заметил:
– Должно быть, у Уинтерса были очень веские основания отказать вам в первой просьбе. Он может все, кроме того, что невозможно. А известны случаи, когда ему удавалось и невозможное.
– Вы просили о чем-то невозможном? – поинтересовался Адам.
– Вовсе нет! Я всего лишь попросила его пересмотреть стратегию, которую я использовала в налетах на бордели. До этого он говорил, что она стала слишком предсказуемой, да я и сама пришла к такому же заключению.
– Ах вот как, – прошептал Пирс, – это все объясняет.
– Что объясняет? – требовательно спросила Аделаида.
– Уинтерс знает, что всякий раз, нападая на бордель, вы навлекаете на себя беду. Он ни за что не согласится помогать вам заниматься таким рискованным делом.
– Потому что, если он разработает новый план и что-то пойдет не так, он будет чувствовать себя виноватым? – спросила Аделаида.
– Да, – сказал Пирс. – Но есть и другая причина. Если распространятся слухи, что за нападением на одно из заведений Латтрела стоит он, то перемирие будет нарушено.
Аделаида от раздражения еще быстрее замахала веером.
– Да, он упоминал о перемирии на Крейгейтском кладбище, ко мне как-то трудно воспринимать всерьез перемирие, заключенное между двумя криминальными лордами.
– Смею вас уверить, мы все очень серьезно относимся к Крейгейтскому перемирию, – невозмутимо сказал Пирс. – После смерти Форреста Квинтона между Уинтерсом и Латтрелом несколько месяцев шла открытая война, и она очень сильно затронула далее тех из нас, чей бизнес имел к этому лишь косвенное отношение.
– Кто такой был Форрест Квинтон?
– Бесспорный король лондонского преступного мира, – ответил Пирс. – Он правил без малого тридцать лет. Несколько лет назад он вдруг упал и умер на месте, говорят, что от сердечного приступа. По общему мнению, эту смерть подстроил человек, который затем завладел его организацией. Уж очень удобной для него была эта смерть.
– Латтрел? – спросила Аделаида.
– Он. Латтрел около года занимался тем, что пытался закрепить за собой все, что мог, из бывшей империи Квинтона. Но он был молод, ему не хватало опыта в управлении, неудивительно, что многие территории он потерял.
– Полагаю, некоторые из этих территорий отошли к вам?
– Да, но гораздо больше он проиграл молодому, но очень многообещающему криминальному лорду, который называл себя директором, – сказал Пирс.
– Понятно, – сказала Аделаида. – Знаете, эта история гораздо интереснее, чем пьеса, которую мы смотрим. Прошу вас, продолжайте.
– Некоторое время обстановка оставалась относительно спокойной. Но Латтрел крайне честолюбив, он напал на самого серьезного конкурента, как только решил, что готов к этому.
– На Консорциум? – спросила Аделаида.
– Да. Если бы Латтрел смог одолеть Уинтерса, следующим, вне всякого сомнения, был бы я. Я бы не смог собрать достаточно большую и сильную армию, которая могла бы победить боевиков Латтрела. А уж после меня он легко проглотил бы и рыбешку помельче.
– И в конце концов остался бы один Латтрел, – подытожил Адам.
Пирс изогнул одну бровь.
– Так что, как видите, я в большом долгу у Уинтерса.
– Я понимаю, – сказала Аделаида. – Но это действительно осложняет мое положение в моей сделке, с Уинтерсом.
– Как знать, может быть, настанет день, когда вам понадобится от Уинтерса какая-то другая услуга, такая, которую он будет готов вам оказать.
Аделаида допила шампанское и поставила бокал на ближайший поднос.
– Хоть убейте, не представляю, что это могла бы быть за услуга, – сказала она.
Последний акт закончился незадолго до полуночи. Когда занавес опустился, Аделаида подумала: «Наконец-то». Ей не терпелось вернуться домой. Она вышла из театра с Пирсом и Адамом.
На площадке перед театром царил хаос, обычный для времени после спектакля, когда из фойе на улицу вытекает поток зрителей и каждому нужно найти свой экипаж. А на улице возницы частных экипажей силятся отыскать в толпе каждый своего хозяина. Наемные кебы и двуколки борются за потенциальных седоков.
– Мы собираемся на поздний ужин, – сказал Пирс. – Вы к нам присоединитесь?
– Я бы с удовольствием, но, думаю, мне лучше вернуться домой, – сказала Аделаида. – Мне нужно выспаться, у меня предчувствие, что завтра утром мистер Уинтерс придет немилосердно рано. Ему не терпится поскорее приступить к работе над его проектом.
– В одном Уинтерс прав, – быстро сказал Пирс. – Устраивая эти налеты, вы играете с огнем. Ваша цель достойна восхищения, однако если вас убьет какой-нибудь головорез Латтрела, девушкам, которых вы спасаете, это не пойдет на пользу. Кто будет финансировать благотворительный дом и академию, если вам перережут горло?
Аделаида подумала, что только этого ей не хватало: еще одной лекции на ту же тему.
– Я понимаю опасность, – сказала она.
Адам вздохнул с видом пресыщенного лондонца:
– Вы не можете спасти их всех, самое большее – нескольких. До тех пор, пока существуют нищета и отчаяние, будут существовать молодые девушки, которые становятся на этот путь.
– Думаете, я этого не понимаю? – прошептала Аделаида.
– Ваши налеты дали отличную пишу для газетных сенсаций, – сказал Пирс, – но вы бы спасли гораздо больше женщин, если бы распустили на улицах слухи о благотворительном доме и вашей академии.
Аделаиде хотелось возразить, но она понимала, что логика не на ее стороне. Возможно, Пирс и Адам правы, и ей больше не стоит искушать судьбу.
– Я подумаю над этим вопросом, – пообещала она.
Пирс удовлетворенно кивнул.
– Я вижу, ваш кучер вас нашел – вон он, на той стороне улицы, отчаянно машет рукой. Мы пожелаем вам спокойной ночи.
Аделаида посмотрела туда, куда показал Пирс, и увидела экипаж, который она наняла на этот вечер.
– Спокойной ночи.
Она плотнее запахнула на себе плащ и быстро пошла к экипажу, лавируя в толпе. Наконец-то она вышла из духоты театра. Аделаида подумала, что ей полагалось бы испытывать некоторое облегчение, освобождение оттого изматывающего ощущения, которое мучило ее весь вечер. Но почему-то сейчас она чувствовала еще большую тревогу. Будь она сейчас в Америке, на Диком Западе, она бы стала коситься по сторонам, высматривая пуму, или гремучую змею, или вооруженного стрелка. Но она находилась в Лондоне, и ее окружали респектабельные, хорошо одетые люди. В Лондоне хорошо одетые люди не носят оружие, кроме нее, конечно.
Она подумала, что, возможно, ее волнение и беспокойство связаны с обещанием поработать для Гриффина Уинтерса с Горящей Лампой. С самого начала было ясно, что эксперимент будет опасным для них обоих. Интуиция подсказывала ей, что неудача может иметь катастрофические последствия.
«Будь у меня хоть капля здравого смысла, – думала она, – я бы поймала его на слове, когда он блефовал. И пусть бы он искал другую женщину, способную читать сносвет».
Но она сказала правду, заявив ему, что вряд ли он найдет другого человека, способного контролировать энергию Лампы и управлять ею так же хорошо, как она. Отослать его прочь, заставить его искать другого человека, способного работать с Лампой, – это было бы практически то же самое, что предоставить Гриффина Уинтерса его судьбе.
И он это знал, думала она. Знал, но все-таки готов был уйти, а не согласиться на ее условие. Подобная галантность, да еще у криминального лорда, должна вызывать восхищение. Аделаида встречала немало так называемых джентльменов, которые в подобной ситуации повели бы себя не столь благородно.
«Чушь! – сказала себе Аделаида. – Не стоит обольщаться романтическими фантазиями!» Гриффин Уинтерс уходил с чердака вовсе не потому, что он такой галантный мужчина. Истина в том, что это он поймал ее на блефе! И поделом ей, думала Аделаида. В будущем нельзя позволять ему манипулировать ею. Она будет работать для него с энергией Лампы, как они договорились, но больше не позволит ему играть на ее сочувствии. А самое главное, нельзя показывать ему, что ее влечет к нему. Если он узнает, он использует ее влечение самым безжалостным образом.
