Текст книги "Пламя в ночи"

Автор книги: Аманда Квик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

– Вероятно, потому, что он держит самых молоденьких девочек и обслуживает самых пресыщенных клиентов. Напав на его публичные дома, вы поставили в неудобное положение нескольких мужчин, занимающих в Лондоне видное положение. Как я понимаю, на примере заведений Латтрела и их клиентов вы надеетесь устрашить владельцев других борделей, помельче.

Аделаида вздохнула.

– Неужели мой план настолько очевиден?

Гриффин пожал плечами.

– Мне – да. И у меня нет оснований считать, что Латтрел не разгадает его точно так же. Он неглупый человек. Более того, я уверен, что он обладает своим собственным талантом, и немалым. Вы не ошибетесь, если предположите, что интуиция у него по меньшей мере не хуже моей.

Некоторое время Аделаида молчала. Потом спросила:

– Насколько хорошо вы знаете Латтрела?

– Мы с ним не друзья, если вы это имели в виду. Мы конкуренты. Было время, мы вели друг с другом войну. Потом мы заключили перемирие, и некоторые спорные вопросы между нами были разрешены, но это не означает, что мы друг другу доверяем. А перемирие в любой момент можно нарушить.

– Я слышала об этом перемирии, – сказала Аделаида. – Если верить слухам, вы с Латтрелом несколько месяцев воевали из-за территорий, над которыми каждый из вас хотел иметь контроль. В конце концов вы встретились на кладбище Крейгейт и заключили сделку. По сути, две ваши организации поделили между собой большую часть лондонского преступного мира.

– Да, что-то в этом роде.

– Боже мой! Неужели у вас, сэр, совсем нет стыда?

– Тонкие чувства я оставляю людям вроде вас, миссис Пайн. Мой опыт говорит, что тонкие сантименты мешают зарабатывать деньги.

– Неужели вас интересуют только прибыли?

– Не только. Еще я хочу остаться в своем уме. И обе эти цели требуют, чтобы я помог вам остаться в живых. По крайней мере до тех пор, пока не уговорю вас мне помочь. Если вы будете упорно продолжать свое нынешнее занятие и нападать на бордели Латтрела, боюсь, что скоро ваш труп найдут в реке.

К его удивлению, Аделаида заколебалась.

– Честно говоря, у меня были некоторые сомнения в стратегии, которую я использовала в этих налетах, – неохотно призналась она.

– Всего лишь некоторые сомнения? Как вы думаете, сколько раз можно было повторить один и тот же трюк с троянским конем? Рано или поздно даже дурак догадается, что к чему, а Латтрел, уверяю вас, не дурак.

– Дело в том, что дымовая шашка – очень эффективная вещь, вызывает большой переполох, и в считанные минуты дом пустеет, – сказала Аделаида.

– Но это еще и очень очевидная тактика. Вам не удастся использовать ее снова, во всяком случае, если вы собираетесь напасть опять на заведение Латтрела. Он подготовится, и в следующий раз его головорезы будут вас ждать.

– Вы говорите об этом так уверенно…

– Вероятно, потому, что именно так поступил бы на его месте я сам. Если бы я содержал сеть борделей, уж я бы позаботился, чтобы мои охранники следили за клиентами, как ястребы.

Аделаида прочистила горло.

– Сэр, вы очень прямолинейны. Но я ни за что не поверю, что вы бы хладнокровно убили меня, если бы я предприняла налет на одно из ваших заведений. Это не в вашем стиле.

Гриффин улыбнулся:

– Вы очень мало знаете о моем стиле. Но одно я вам обещаю, миссис Аделаида Пайн: что между нами ни произошло бы, в этом никогда не будет хладнокровия.

Аделаида остолбенела. От удивления она лишилась дара речи.

– К счастью, этот разговор носит чисто гипотетический характер. Как я уже говорил, я не содержу публичные дома.

– А что, если бы я совершила налет на один из ваших игорных домов или таверну? – поинтересовалась она ледяным тоном. – Мой труп нашли бы в реке?

– Нет. Я использую более тонкие методы, чем Латтрел.

– Например, какие?

Гриффин мысленно напомнил себе, что он способен быть терпеливым. Терпение – это добродетель, совершенно необходимая в его профессии. Умение ждать подходящего момента, чтобы вовремя нанести удар, в сочетаний с природной интуицией принесли ему больше побед, чем он мог сосчитать. Импульсивность и подверженность сильным страстям – самые большие грехи, которые могут помешать криминальному лорду. Гриффин уже много лет считал себя свободным и от первого, и от второго – до того, как встретился с Аделаидой Пайн.

– Миссис Пайн, мы отклонились от темы. – Гриффин с трудом сдержался, чтобы не заскрежетать зубами. – Давайте вернемся к предмету нашей встречи.

– Эта встреча, как вы ее называете, проходит не очень успешно.

– Потому что вы очень несговорчивая.

– Это у меня врожденный дар, – парировала Аделаида.

– Легко в это верю.

Она постучала концом зонтика по постаменту, на котором стоял уродливый предмет старины.

– Очень хорошо, сэр, вы сказали, что вам нужна моя помощь в каком-то срочном деле. В таком случае, может быть, объясните, что это за дело и что вы хотите, чтобы я для вас сделала? И тогда мы обсудим, сможем ли мы заключить взаимовыгодную сделку.

При слове «сделка» Гриффин насторожился. Он был готов заплатить Аделаиде за услуги, но идея торговаться с ней ему не нравилась и заставляла призадуматься. Хотя, с другой стороны, у него не было выбора. Аделаида Пайн – его единственная надежда.

– Мне придется рассказать вам довольно длинную и запутанную историю, – осторожно начал он.

– Возможно, вы сумеете сократить свой рассказ, если я скажу, что в моем распоряжении находится вещь, которая, по-видимому, принадлежит вам. Думаю, это своего рода фамильная ценность.

Теперь пришел черед Гриффина удивляться. Он был ошеломлен. Такого просто не могло быть. Ему не верилось, что Аделаида может оказаться владелицей Лампы. После долгой паузы он наконец спросил:

– О чем вы говорите?

– Я имею в виду довольно странную старинную вещицу, нечто вроде вазы. Думаю, ей лет двести. Она выполнена из какого-то металла, похожего по виду на золото. Вдоль верхнего края она выложена дымчатыми серыми кристаллами.

Гриффина охватило предвкушение. Впервые за бог знает сколько времени в его душе затеплилась надежда. Он позволил ей появиться.

– Черт побери! – сказал он очень тихо. – Вы нашли Горящую Лампу!

– Она так называется? Теперь, когда вы это сказали, мне кажется, что эта вещь действительно похожа на старинную масляную лампу. Но она не сделана из алебастра в египетском стиле.

– Как вы узнали, что она принадлежит мне?

– Я не знала до тех пор, пока не встретилась с вами. Это может прозвучать неправдоподобно, но этот старинный предмет наполнен пугающим количеством энергии сна. И энергия, заключенная в Лампе, имеет почти такую же структуру, как ваша. На Лампе есть энергетические отпечатки пальцев, и по ним видно, что они принадлежали человеку из вашего рода.

Гриффин не мог поверить в свою удачу. Он пришел на эту встречу, надеясь уговорить Аделаиду помочь ему в поиске Лампы. От известия, что Лампа уже в ее распоряжении, у него сначала слегка закружилась голова, а потом – как и следовало ожидать при его характере – в нем проснулась подозрительность.

– Сколько времени Лампа находится у вас? – поинтересовался он небрежно, как бы из простого любопытства.

– Она попала ко мне, когда мне было пятнадцать лет.

Что-то в сдержанном тоне Аделаиды подсказало Гриффину, что подробного ответа на свой вопрос он от нее не добьется. Во всяком случае, пока.

– Как она попала к вам в руки? – спросил он.

– Не думаю, что сейчас это имеет какое-то значение.

Гриффин сказал себе, что не стоит торопиться, он может подождать, нужно делать по одному шагу за раз. Первый шаг – нужно убедиться, что в ее распоряжении действительно та самая Горящая Лампа.

– Вы сказали, что эта вещица не очень-то красивая, – сказал он. – Меня удивляет, что вы держите ее у себя столько времени.

– Уверяю вас, приятного в этом мало, она весьма осложняет жизнь.

– Это еще почему?

Гриффин поймал себя на мысли, что все выискивает какой-нибудь подвох в том, что казалось невероятно удачным поворотом событий.

– Прежде всего, пока я путешествовала по Америке, она занимала довольно много места в моем багаже. Но есть более серьезная проблема: Лампа испускает энергию, и эта энергия действует на нервы даже тем людям, у которых нет особенных способностей. Определенно это не та вещь, которую хочется поставить на каминную полку для украшения. Честно говоря, я буду рада от нее избавиться. Да и миссис Тревельян.

– Кто это?

– Моя экономка. У нее нет никаких сверхъестественных способностей, во всяком случае, не больше, чем у среднего человека, но и она начинает испытывать беспокойство и вообще чувствует себя неуютно просто от самого пребывания в одной комнате с Лампой. Поэтому она убрала ее на чердак.

В голове Гриффина роилось множество вопросов, но самым первостепенным был один.

– Если Лампа вам так мешает, почему вы от нее не избавились? – спросил он.

– Сама не знаю. – Аделаида посмотрела на сосуд, выставленный на постаменте. – Знаете, как это бывает с любыми вещами, обладающими паранормальными свойствами. Они каким-то образом завораживают, особенно тех, у кого есть какие-то способности. А в том, что Лампа наполнена энергией сна, нет никаких сомнений. Меня такого рода энергия притягивает. Я просто не могла отдать Лампу.

Гриффин медленно вздохнул, он все еще пытался как-то сдержать охватившее его чувство облегчения. Получалось, что Лампа найдена, а перед ним стоит женщина, которая могла бы ему помочь. Однако все равно оставалась хотя бы малая доля вероятности, что у Аделаиды Пайн окажется недостаточно сил, чтобы управлять опасными энергиями, которые Николас заключил в Лампу.

А если Аделаида достаточно сильна, нельзя было исключить и другой, столь же неприятный поворот событий: она могла нечаянно или даже преднамеренно убить его при помощи излучения Лампы. Или она могла уничтожить его дар, опять же нечаянно или нарочно.

И наконец, последнее по порядку, но не по значению: дама могла просто отказаться работать с Лампой в его интересах, так как не одобряла криминальных лордов. Но с другой стороны, она первая предложила заключить взаимовыгодную сделку. Очевидно, у него есть что-то, что ей нужно. Это давало ему определенное преимущество. Когда он знает, чего хочет другой человек, он может контролировать ситуацию.

– Миссис Пайн, похоже, мы с вами будем работать вместе, – сказал он. – Поэтому позвольте представиться подобающим образом.

Он вернулся к своему обычному состоянию, убрал теневую завесу, скрывающую его лицо, и впервые дал Аделаиде возможность увидеть его отчетливо.

– Меня зовут Гриффин Уинтерс. Я – прямой потомок Николаса Уинтерса.

– Это должно меня поразить, сэр?

Гриффин на мгновение растерялся.

– Не то чтобы поразить, но я ожидал, что вы узнаете это имя.

– Почему? Уинтерс – не такая уж редкая фамилия.

– Но вы ведь знаете об обществе «Аркейн», не так ли, миссис Пайн?

– Да, мои родители были его членами. Папа питал страсть к исследованиям паранормальных явлений. Вскоре после моего рождения меня зарегистрировали в генеалогической книге общества. Но я с пятнадцати лет не имела никаких контактов с «Аркейном».

– Почему?

– В тот год мои родители погибли в железнодорожной катастрофе. Меня поместили в сиротский приют для юных леди. Из-за этих двух событий я потеряла связь с обществом.

– Примите мои соболезнования, мадам. Я лишился родителей, когда мне было шестнадцать. – Гриффин вдруг осознал, что сказал это, не задумываясь, повинуясь импульсу. Эта мысль его встревожила. Он никогда ничего не делал импульсивно. И уж конечно, он никогда не говорил о своем прошлом даже с самыми близкими товарищами.

Аделаида грациозно склонила голову, молчаливо выражая сочувствие. На какое-то мгновение у Гриффина возникло ощущение, что между ними образовалась тонкая, хрупкая связь.

– Как я уже сказала, – продолжила Аделаида, – мой отец был увлечен всем паранормальным. Я помню некоторые темы, на которые он говорил, но не припоминаю, чтобы он когда-то упоминал Николаса Уинтерса.

– Николас Уинтерс был психическим алхимиком. Поначалу он дружил с Сильвестром Джонсом, но потом они стали соперниками, а затем и смертельными врагами.

– Вы говорите о том Джонсе, который создал общество «Аркейн»?

– Да. Как и Джонс, Николас был одержим идеей найти способ усилить свои способности. Он сконструировал прибор, который назвал Горящей Лампой. Каким-то образом ему удалось заключить в нее огромное количество энергии сна. Его целью было использовать прибор для того, чтобы обрести разнообразные таланты, а с их помощью – власть.

– Вы хотите пойти по стопам предка? – В голосе Аделаиды снова отчетливо слышалось неодобрение. – Признаться, я мало знакома с такими вещами, но помню, как отец говорил, что личности, наделенные несколькими паранормальными талантами сразу, не только встречаются очень редко, но и всегда отличаются неустойчивой психикой. Он говорил, что в обществе «Аркейн» для обозначения таких людей есть специальное слово. Это было имя существа из какой-то древней легенды.

– Это слово – Цербер. Так звали монстра, трехголовую собаку, охранявшую ворота ада.

– Да, теперь я вспомнила!.. – Аделаида была в ужасе. – Но ведь вы не настолько потеряли здравый смысл, чтобы желать превратиться в психического монстра? Если ваша цель состоит именно в этом, то вы не получите от меня никакой помощи!

– Миссис Пайн, вы меня неправильно поняли. У меня нет желания становиться сумасшедшим мультиталантом. Напротив, я бы очень хотел избежать этой участи.

– Что-о-о?

– Вы ведь не знаете толком историю «Аркейна»?

– Я только что объяснила…

– Не важно, в этом вопросе вам придется поверить мне на слово. Согласно дневнику моего предка, я обречен стать Цербером, если не найду Лампу и женщину, считывателя параэнергии. Эта женщина должна быть способна обратить вспять процесс моего превращения в монстра.

– Какой ужас! И вы действительно в это верите?

– Да.

– Но как вы можете об этом знать?

– Я знаю, потому что трансформация уже началась.

Аделаида вдруг застыла в молчании. Гриффин понял, что она стала задумываться, не сумасшедший ли он.

– Миссис Пайн, меня нужно спасать, – сказал он. – И по-видимому, вы – единственная, кто может мне помочь.

– Право же, я не думаю…

Чувствуя слабость, он напал. «Прыгнул, словно хищник, да я и есть хищник», – подумал он. Но он был полон решимости не допустить, чтобы это помешало достижению его цели.

– Я готов вам довериться, – сказал он тихо. – Я позволил вам разглядеть мое лицо. Почему бы вам не ответить мне такой же любезностью?

Какое-то мгновение он думал, что Аделаида откажется. Она снова стала постукивать зонтиком по краю постамента, раздумывая. Наконец она сказала:

– Я уверена, что если вы захотите, то сможете найти меня снова. Поэтому, думаю, уже не имеет значения, увидите ли вы мое лицо.

Это была не совсем та красивая капитуляция, которую Гриффин надеялся спровоцировать своими словами, но он не спорил. Он действительно сможет найти ее снова, если захочет.

Гриффин, затаив дыхание, смотрел, как она медленно сминает в пальцах черную вуаль и поднимает ее на поля шляпки. Ему казалось, сейчас перед ним откроется все его будущее.

Выразительные черты ее умного лица приковали к себе его внимание. Волосы цвета виски были зачесаны назад и уложены низко на затылке в пучок, прическа была одновременно и стильной, и строгой. Ее глаза просто заворожили его. Это были глаза женщины, которой довелось повидать и темные стороны жизни. Впрочем, этого следовало ожидать. В конце концов, она вдова. К тому же она провела несколько лет в самых диких краях Америки. Она совершала дерзкие налеты на бордели и спасала девушек, которых без этого ждала бы тяжелая и короткая жизнь шлюх. Она знакома с мистером Пирсом, весьма опасным человеком, что само по себе уже замечательное достижение.

Да, возможно, она и социальный реформатор, но взгляд Аделаиды Пайн говорил Гриффину, что она знает о суровой правде жизни больше, чем большинство дам ее класса и социального положения. Такое запретное знание всегда отражается в глазах.

Но что его поразило больше всего в ее облике, так это читавшаяся в нем духовная сила и решимость. Он пришел к выводу, что она – одна из тех глупцов, добровольных слепцов, которые, даже столкнувшись с суровой реальностью, продолжают верить, что добро и правда в конце концов побеждают.

Он мог бы сказать ей прямо противоположное. Война между тьмой и светом – вечна, как мир. Победители в ней быстро меняются в зависимости от того, на чьей стороне в данный момент больше мощи. Он знал по собственному опыту, что стихии, которые процветают в темноте, победить можно, но только временно. Однако всегда находятся люди, подобные Аделаиде Пайн, которые будут бросаться в эти битвы, каким бы ни было соотношение сил.

Для него такая наивность была непостижима, однако он хорошо знал, что от нее может быть польза. Этим качеством можно легко манипулировать.

Он снова улыбнулся, удовлетворенный.

– Миссис Пайн, вы – женщина моих снов.

Глава 5

– Я очень надеюсь, что я не женщина ваших снов, – сказала Аделаида.

Гриффин слегка прищурился. Аделаиде показалось, что энергия вокруг него стала более тяжелой, более зловещей. Она почувствовала, что у нее шевелятся тоненькие волоски сзади на шее.

– Вы обиделись? – мягко спросил он.

– Конечно, ведь ваши энергетические отпечатки показывают, что вы страдаете от ночных кошмаров. Какой женщине приятно быть героиней самых мрачных, самых неприятных видений мужчины?

Гриффин недоуменно заморгал. Аделаида поняла, что удивила его. А потом он вдруг улыбнулся. Его губы медленно сложились в едва заметную улыбку, но Аделаида почувствовала, что улыбка эта искренняя.

– Знаете, миссис Пайн, я думаю, мы очень хорошо поладим друг с другом, несмотря на разницу в наших, гм, занятиях и личных взглядах.

Было очень легко поверить, что Гриффин Уинтерс – прямой потомок опасного алхимика. Аделаида подумала, что при существующих обстоятельствах вполне естественно, что он кажется ей таким притягательным. Гриффин Уинтерс – не только человек, обладающий очень сильным талантом, он очень могуществен и в других отношениях. В конце концов, он управляет большой частью лондонского криминального подполья. Но ни одно из этих обстоятельств не могло объяснить, почему в его присутствии она испытывала приятное возбуждение, нечто вроде опьянения.

Его нельзя было назвать красавцем, но он был самым неотразимым мужчиной из всех, кого ей доводилось встречать в своей жизни. Его блестящие глаза напоминали по цвету изумруды, темные, почти черные волосы были коротко подстрижены по последней моде. Резко очерченные скулы, высокий умный лоб, орлиный нос, волевой подбородок, – все это вместе создавало образ, идеально гармонирующий с аурой силы и власти, которую он носил так естественно.

Было в нем и еще кое-что: ощущение изоляции, постоянного одиночества. Гриффин Уинтерс был человеком, у которого немало тайн, и он держит их при себе.

Аделаида легко могла представить его работающим в тайной лаборатории, колдующим над пламенем алхимической печи. Она чувствовала, что в нем кипят страсти, но они спрятаны глубоко и заперты надежно за железной дверью. Гриффин Уинтерс никогда бы не позволил, чтобы эта скрытая, страстная часть его существа управляла бы его действиями. При этой мысли Аделаида испытала странное томление.

«Не будь дурой, – сказала она себе, – этот человек – криминальный лорд, а не бедная потерявшаяся собачка, которая ищет теплый кров и добрую руку».

– По крайней мере я теперь знаю, почему все эти годы у меня было ощущение, что я должна сохранить Лампу, – сказала Аделаида. – Выходит, я ждала, когда появится законный владелец и заявит на нее права.

– Уж не хотите ли вы сказать, миссис Пайн, что верите в рок?

– Нет, но к собственной интуиции я отношусь с большим уважением. Она мне подсказывала, что я должна сберечь Лампу в целости и сохранности. – Она повернулась, чтобы уйти через галерею. – На улице меня ждет мой экипаж. Я живу на Лексфорд-сквер. Дом номер пять. Встретимся там. Вы получите свою Лампу, мистер Уинтерс.

У нее за спиной Гриффин тихо спросил:

– А женщину, которая способна ею управлять?

– По этому вопросу нам еще предстоят переговоры.

Он приехал в безликом черном экипаже без каких-либо опознавательных знаков. «Было бы странно, если бы мужчина в его положении разъезжал в карете, украшенной его вензелями или фамильным гербом», – подумала Аделаида с улыбкой.

Стоя у окна в гостиной, она смотрела, как Гриффин открывает дверцу кеба и выходит. Выйдя, он чуть помедлил и окинул оценивающим взглядом небольшой скверик и респектабельные городские дома. Аделаида знала, что он делает: за годы жизни в Америке она видела, как другие люди – служители закона, профессиональные игроки, наемные стрелки и преступники – делали то же самое, то есть быстро оценивали окружающую обстановку. Можно не сомневаться, что у Гриффина Уинтерса хватает врагов и соперников. Она попыталась представить, каково это – жить под постоянной угрозой нападения. Но он сам избрал такой путь в жизни.

Гриффин поднялся по лестнице дома номер пять и один раз стукнул в дверь.

Из холла послышались шаги миссис Тревельян. Экономка спешила – гости в доме бывали не часто, и предстоящий визит гостя ее взволновал. Дверь открылась. Аделаида слышала, как Гриффин вошел в холл. Она ощутила странное возбуждение, реакцию на его присутствие в доме, и у нее возникло тревожное ощущение, что теперь она до конца жизни будет чувствовать, когда он находится поблизости. И, что тревожило ее еще больше, она будет чувствовать, когда его нет рядом.

– Меня зовут Уинтерс, – сказал он экономке. – Думаю, миссис Пайн меня ждет.

– Да, сэр, – сказала миссис Тревельян. Судя по голосу, она была полна энтузиазма и любопытства. – Проходите сюда, пожалуйста. Миссис Пайн ждет вас в гостиной. Я подам чай.

Аделаида быстро вышла из гостиной в холл.

– Миссис Тревельян, не нужно чаю, в этом нет необходимости, мистер Уинтерс зашел ненадолго. Он пришел забрать вещь, которая принадлежит ему. Я его провожу.

– Да, мэм. – Миссис Тревельян приуныла, но ненадолго. – На чердаке очень пыльно, и я уверена, что, когда вы спуститесь, вам обоим захочется выпить чаю.

– Не думаю, – твердо возразила Аделаида. – Мистер Уинтерс очень занятой человек, он не захочет задерживаться, а я сегодня вечером собираюсь в театр, у меня тоже не много свободного времени. – Она посмотрела на Гриффина. – Мистер Уинтерс, если вы пойдете за мной, я провожу вас на чердак.

Она сжала в руке связку ключей, подхватила юбки и быстро направилась к лестнице. Уинтерс последовал за ней.

– Похоже, ваша экономка очень любит подавать чай вашим гостям, – заметил он на полпути к лестнице.

– Думаю, она немного скучает, ведь в доме только я и дневная горничная.

– Как я понял, у вас небольшая семья?

Аделаида поднялась до первой лестничной площадки и стала подниматься выше.

– Я живу одна, не считая миссис Тревельян.

– Должно быть, вам трудно без мужа. Примите мои соболезнования в связи с этой потерей.

– Спасибо, это случилось несколько лет назад.

– Однако вы до сих пор носите траур.

– Если отбросить сантименты, я считаю вуаль очень практичной вещью, как вы, вероятно, уже заметили сегодня в музее.

– Да, – сказал Гриффин, – учитывая ваше хобби, я вполне понимаю вашу потребность в скрытности.

Эту реплику Аделаида проигнорировала.

– Что касается того, что в доме редко бывают гости, так это потому, что я только недавно вернулась из Америки. Я здесь мало с кем знакома, а родственников у меня нет.

– Если вас больше ничто не связывает с Англией, зачем вы вернулись?

– Сама не знаю, – призналась она. Аделаида не раз задавала себе тот же вопрос. – Могу только сказать, что мне казалось, что настало время вернуться.

Аделаида миновала еще одну лестничную площадку и стала подниматься быстрее. Последний пролет она преодолела с такой скоростью, что слегка запыхалась. А у Гриффина даже дыхание не сбилось. Было видно, что он находится в прекрасной физической форме. Ей вдруг пришло в голову, что благодаря ее новому занятию она за последние недели достаточно насмотрелась на джентльменов в разной стадии раздевания и одевания, но очень мало у кого из них была такая мужская фигура, на которую женщине захотелось бы посмотреть снова. Однако Аделаида знала, что если бы она когда-нибудь наткнулась на обнаженного Гриффина Уинтерса, она бы не смогла удержаться и украдкой разглядела бы его. Нет, даже не так: она бы тщательно разглядела его во всех подробностях.

Не стоило удивляться, что Гриффин не запыхался, как она. На нем же не было платья весом в несколько фунтов. Она давно отказалась от жесткого костяного корсета и от нескольких слоев модного нижнего белья, но оставался еще вес многих ярдов ткани, необходимых, чтобы платье красиво драпировалось и выглядело модно, не говоря уже о нижних юбках, необходимых, чтобы его-поддерживать, и от этой тяжести избавиться было невозможно. Носить мужское платье ей было намного удобнее и не в пример легче.

– Вы были правы, – сказал Гриффин очень тихо. – Я не видел эту Лампу с шестнадцати лет, но ее энергию ни с чем не спутаешь. Я чувствую ее токи даже здесь, в коридоре.

Аделаида тоже ощущала струйки темной энергии, просачивающиеся в щель под дверью. Параэнергия была такой мощной, что она могла ее различить, даже не увеличивая силу своего дара. Аделаида напомнила себе, что токи, испускаемые Лампой, ей давно знакомы. Она жила с ними с пятнадцати лет. Но для Гриффина сила Лампы, вероятно, станет своего рода шоком.

– А вы думали, я вам лгала? – спросила Аделаида.

Она быстро напомнила себе, что не должна обижаться на его недоверие к ней, у нее нет на это никаких разумных причин, да и с какой стати ее вдруг стало волновать мнение криминального лорда?

– Нет, миссис Пайн, не думал. – Гриффин рассматривал запертую дверь, – Я не сомневался, что вы верили в то, что говорили. Но я должен был допустить небольшую вероятность того, что вы ошибались.

– Я понимаю. – Голос Аделаиды смягчился. – Вы не хотели слишком давать волю надеждам, чтобы потом не разочаровываться.

– Что-то в этом роде, – вежливо согласился Гриффин.

Аделаида прочистила горло.

– Я вас предупреждала, Лампа – не из тех вещей, которые приятно держать на столике возле кровати.

– Насколько я помню, вы говорили, что она не из тех вещей, которые ставят для красоты на каминную полку, – уточнил Гриффин ровным голосом.

Аделаиде вдруг стало жарко, она почувствовала, что ее щеки заливаются румянцем. Ей не верилось, что он заставил ее покраснеть. Однако надо отдать Уинтерсу должное, он галантно делал вид, будто слово «кровать» не висит теперь между ними, как острый меч. Она вставила ключ в замочную скважину и открыла дверь на чердак. Полутемное помещение с низким потолком было завалено всякими вещами, которые почему-то всегда накапливаются на чердаке в любом хозяйстве: тут были отдельные предметы старой мебели, старые картины в тяжелых рамах, разбитое зеркало, два больших дорожных сундука. Большинство вещей осталось от прежнего владельца дома, Аделаиде принадлежали только дорожные сундуки. За тринадцать лет кочевой жизни не накопишь очень много личных вещей.

– Лампа лежит в этом сундуке. – Аделаида вошла в комнату и кивком указала на второй сундук.

Гриффин прошел мимо нее и остановился возле сундука. Наблюдая за ним, она чувствовала, как в атмосфере бурлит энергия. Не вся она выделялась из Лампы, большая ее часть исходила от Гриффина, и по какой-то непостижимой причине ее это очень завораживало.

– Эта Лампа определенно принадлежит вам, сэр, – сказала Аделаида. – В этом нет сомнений. Ясно, что этот предмет обладает огромной силой. Но мне не верится, что ваш предок Николас считал, что она может придать ему дополнительные способности.

– Я расшифровал дневник старого мерзавца и изучал его несколько лет, но даже я не знаю всей правды об этой Лампе. – Гриффин не сводил глаз с сундука. – Не уверен, что даже сам Николае понимал, что он создал. Под конец жизни рассудок у него стал очень неустойчивым. Но в силе Лампы он не сомневался.

Аделаида сделала еще несколько шагов в комнату.

– Вы говорили, что Николас и Сильвестр Джонс были друзьями, а затем превратились в соперников?

– Точнее сказать: они стали смертельными врагами. Подозреваю, что они слегка, а может быть, даже не слегка помешались от своих алхимических экспериментов и от неудержимого стремления обрести еще больше паранормальных способностей. Они верили, что если они откроют секрет управления параэнергией, им удастся продлить себе жизнь на десятки лет.

– Извечная мечта алхимиков.

– Да. Они верили, что паранормальное состояние так тесно переплетено с нормальным состоянием, что усиление психических способностей будет иметь целебное воздействие на все органы человеческого тела.

– Но исследования показали, что слишком сильная психическая стимуляция сводит человека с ума.

– Да, именно к такому выводу пришли эксперты «Аркейна».

– И в этой теории есть определенная логика. Излишняя стимуляция паранормальных ощущений вызывает боль и приводит к повреждениям, как телесным, так и психическим.

– Помните, что мы говорим о паре сумасшедших алхимиков. Они подходили к проблеме совсем не так, как подходят современные ученые. Сильвестр пытался достичь цели при помощи химии.

– Формула основателя, – сказала Аделаида. – Я помню, отец что-то такое упоминал. Но ведь это всего лишь одна из легенд «Аркейна».

– Не могу сказать. – Гриффин наклонился над сундуком, чтобы отпереть замок. – Что я знаю точно, так это то, что мой предок был больше инженером. Он разбирался в металлах и кристаллах и умел с ними обращаться. Изготавливая эту Лампу, он хотел использовать ее излучение, чтобы сделаться более могущественным. Но когда она была закончена, он обнаружил, что для того, чтобы управлять силами, заключенными в Лампе, ему нужна женщина, способная считывать энергию сна.

– Кто-то вроде меня.

– Такую женщину он нашел. – Гриффин открыл сундук и посмотрел на выдвижные ящики, встроенные в каждую стенку. – Ее звали Элинор Флеминг. Из дневника Николаса я узнал, что ему три раза удалось соблазнить ее, чтобы она использовала Лампу в его целях.

– Почему же он просто не предложил заплатить ей за услуги?

– Он предлагал. Но цена, которую она запросила, оказалась слишком высокой – она хотела, чтобы он на ней женился. А Николас не собирался жениться на бедной женщине из низшего сословия.

– Поэтому он ее обманывал.

– Он согласился на сделку, во всяком случае, так говорит его дневник. Точно известно, что он с ней спал и у них был ребенок. Я – живое доказательство того, что в этой части легенда говорит правду. Из-за того, что между ними существовали сексуальные отношения, некоторые в «Аркейне» до сих пор считают, что для активирования Лампы необходима интимная близость.