Текст книги "Часы зла"

Автор книги: Аллен Курцвейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

Глава 51

Мы с Ник так забавлялись, придумывая различные способы возвращения книги в библиотеку, что решили поделиться кое-какими своими идеями с Нортоном и Спиайтом – проверить, не слишком ли они безумны. Пока мои друзья отвечали по телефонам справочной, я сунул им на стол конверт, который примостил между двумя толстыми томами «Тематического путеводителя» Питерсона.

– Что это? – воскликнул Спиайт, заметив конверт.

– Что «что»? – спросил его Нортон.

– Письмо, – сказал я. – Прошу прочесть вслух. Хочу услышать, что вы, ребята, думаете по этому поводу.

Спиайт откашлялся.

– «Дорогой мистер Джессон, – с выражением начал он. – Я бы предпочел высказать все это вам лично, но проклятая болезнь, прервавшая нашу акцию в Бруклине, возобновилась с новой силой и не дает такой возможности. Я страдаю от тяжелейшего ларингита, разговаривать совершенно не способен. А потому решил написать».

Тут Нортон не выдержал и вмешался:

– Лично мне кажется, голос у тебя вполне нормальный.

– Да погоди ты! – сказал Спиайт. – Дай дочитать до конца. Итак… «Я надеялся вернуться сразу же после выздоровления, но чрезвычайные обстоятельства просто не позволяют медлить. А факты таковы. Перед тем как потерять голос, я еще раз съездил к Донателло. (Прошу прощения за то, что оконфузился во время первого своего визита к нему.) И знаете, я поступил совершенно правильно! Не успел закончить описание татуировки, которую видел на теле нашего знакомца, как Донателло принес мне альбом, до которого в первый раз у меня по понятной причине просто не дошли руки. Я так и обомлел. Прямо на меня смотрел со снимка огнедышащий дракон. То была часть более крупного рисунка, покрывавшего торс, руки и ноги Куко.

Я всмотрелся в фотографию и только тут заметил в когтях лапы, обвившей правую ягодицу Куко (впрочем, не уверен – то могла быть и левая), совершенно необычный предмет. Именно это мы и искали, недостающее звено, доказывающее связь между Штольцем (сиречь его помощником) и кражей брегета».

Нортон не выдержал, его сжигало любопытство:

– Так что там было у него на заднице?

– Тихо! – прикрикнул на него Спиайт. – Как раз подошел к самому интересному. Так, на чем это я остановился?.. – С минуту он искал нужную фразу. – Ах да, вот: «Вместо того чтобы тратить время на описания и объяснения, прилагаю снимок – оригинал, который Донателло дал мне, причем долго уговаривать его не пришлось. Он сказал, что в любой момент может сделать дубликат, поскольку Куко является его постоянным клиентом. (На фото незаконченная татуировка верхней части бедра.) Свяжусь с вами сразу же, как только вернется голос. А пока, очень прошу, дайте знать, есть ли какие подвижки. С любовью, Александр». – Спиайт умолк, затем добавил: – В письме сказано, что прилагается снимок, но лично я никакого снимка тут не вижу.

Тогда я просунул между двумя немецкими словарями копию с фотографии, сделанной «Полароидом». На сей раз повезло Нортону, он схватил ее первым.

– Так, так, посмотрим, что тут у нас? – пробормотал он. – Довольно упитанная задница, а также нижняя часть спины с татуировкой, изображающей дракона. Дракон сжимает в когтях часы… Но как это связано с ограблением?

– А ты не замечаешь ничего особенного в циферблате этих часов?

Тут Спиайт не выдержал и стал за спиной у Нортона, стараясь рассмотреть снимок.

– Вроде бы латинские цифры. Но разве цифра четыре передается не четырьмя единицами, а знаками «I» и «V»? Вроде бы так нас учили в школе.

– Да нет, с римскими цифрами все в порядке. Ты присмотрись внимательнее.

– Девиз под когтями дракона? – предположил Нортон.

– Нет, девиз здесь ни при чем.

– Стрелки! – воскликнул Спиайт.

– Какие еще стрелки?

– В них-то и весь фокус. Неужели не помнишь, что Шорт рассказывал о месте преступления?

– Напомни.

Спиайт закатил глаза.

– Скажи ему, Александр.

– Воры совершили акт вандализма. Оторвали стрелки у часов, находившихся в коллекции. Нечто вроде их визитной карточки.

– Так ты хочешь сказать, что этот Куко носил у себя на ягодицах доказательство своей вины? Что-то не очень верится.

– Послушай, Нортон, лично мне безразлично, веришь ты в эту историю или нет. Главное, чтобы поверил Джессон.

– Как же тебе удалось заставить Куко изобразить все это на своей заднице?

– Я не заставлял. И ничего подобного у него там нет.

– Тогда чьим же задом мы имеем честь тут любоваться? – воскликнул Спиайт.

Я встал и запер дверь.

– Сейчас увидите шоу со стриптизом, – заявил я своим непонятливым друзьям и спустил брюки.

– Не волнуйтесь, это временно, – сказал я, заправляя рубашку в брюки. – Через несколько недель рисунок поблекнет. Ник знает одно место, где продают очень хорошие отбеливатели и осветлители. Туда ходят все новомодные рок-звезды и артисты, когда после очередного турне им надо избавиться от татуировок.

– Так она срисовала эту гадость с твоего наброска? – В голосе Нортона прозвучало нескрываемое восхищение.

– Да, в основном с него, хотя я принес ей иллюстрированную историю этнографии гангстерской культуры Осаки. И Ник только и осталось, что пририсовать циферблат без стрелок в когтях дракона.

– Больно было? – осведомился Спиайт.

– Скорее щекотно, потому что Ник все время напыляла на меня с помощью щеточки крахмал. Ну, чтобы кожа была побелей, как у Куко.

– Если уж этим не проймешь нашего парня, тогда дело дохлое, – заметил Нортон.

– Думаю, это заставит Джессона отдать книгу. Потому как в противном случае он не получит очередной информации.

– И когда же ты собираешься ему ее предоставить?

– Сегодня вечером. Прошлой ночью сунул ему в почтовый ящик в «Фестиналенте» конверт с копией письма и фотоснимком. Джессон почти сразу же отзвонил. Обещал удвоить вознаграждение, если я, болезный, поднимусь с постели.

Глава 52

Джессон уселся за шахматный столик, положил мое письмо и снимок на колени.

– Выходит, все это время Куко в буквальном смысле слова сидел на доказательствах? Вот наглец!

Я улыбнулся.

Джессон взмахнул снимком над шахматной доской.

– Партия близится к концу, Александр. Какую позицию, по-вашему, нам следует занять дальше? Выжидательную или наступательную?

– Наступление, – кивнул я. – Это определенно.

– Согласен. Но только это должно быть чисто психологическоедавление. Сила ни к чему там, где требуется мастерство.

– Геродот, не так ли? – приятно было цитировать выдержки из записей Джессона на свитке.

– Да, – буркнул он и бросил снимок с бледной задницей на шахматный столик. – Настало время вынудить белого коня пожертвовать своей королевой.

– Предлагаете шантаж?

– О, слишком грубо сказано.

– Не лучше ли проинформировать специальные службы Иерусалима о том, что мы вычислили грабителей, и предоставить им действовать дальше по своему усмотрению?

– Но ради чего, собственно?

– Да просто потому, что часы принадлежат им, мистер Джессон.

– Принадлежали.

– Вроде бы воровство не входило в условия нашего с вами договора, – заметил я.

– Чепуха. А как тогда насчет «Часослова»?

– Эта книга была лишь позаимствована. На время.

– Но без разрешения вышестоящего начальства. Как, по-вашему, будет реагировать Гроут, узнав, что она исчезла?

Настало время и мне выложить карты на стол:

– Гроут сделает все, чтобы меня уволили. А потому или же вы немедленно возвращаете мне книгу, или я отказываюсь сотрудничать с вами дальше.

Джессон призадумался, потом кивнул:

– Да, конечно. Вы ее получите. Как только ее вернут.

– Вернут?! Но откуда?

– А разве я вам не говорил? – с издевкой спросил он. – Я выкопал из земли этот несчастный томик – это случилось, когда вы болели, а потому были недоступны, – и заметил, что обложка практически оторвалась. Вот я и послал ее с Эндрю к переплетчику.

– Вы, наверное, шутите?! Гроут ведет специальный журнал. Он сразу заметит.

Джессон понял, что мне ничуть не смешно.

– Да не волнуйтесь вы так. Книга будет выглядеть в точности так же, как тогда, когда вы принесли ее мне. Я отдал соответствующие распоряжения.

– Но ее следует вернуть безотлагательно! В библиотеке раз в год проводится инвентаризация. Возможно, пока мы тут с вами занимается пустой болтовней, Гроут уже проверяет свои материалы.

– А прежде мне почему-то казалось, что вас больше волнуют часы, а не эта несчастная книжонка.

– Стало быть, вы ошибались. К тому же неужели вы думаете, что Ташиджиан, узнав о том, что вы нашли похитителя его любимого дитяти, будет сидеть сложа руки?

– Он не узнает об этом. А даже если и узнает, то что сможет сделать? Пришить мне сокрытие краденого, выписать ордер на мой арест?

– Почему бы нет?

– «Королева» будет здесь, а Ташиджиан – там, что автоматически способствует разрешению всех осложнений. Если предмет, который украли, уже являлся краденым, а оба эти преступления подпадают под уголовные кодексы двух стран, в данном случае Израиля и США, вышеупомянутый предмет превращается в спорный. А потому рекламация здесь практически невозможна.

– Верится с трудом.

– А мне трудно поверить в то, – холодно произнес Джессон, – что у вас в данном случае есть легальные рычаги воздействия на меня. – Он указал на шахматную доску. – Вам как любителю замкнутых пространств должно это понравиться. Возьмите эту ладью.

– Зачем?

– Возьмите, я вам говорю. – Я взял ладью. – А теперь взгляните на башенку. Видите, какие узкие у нее оконца? Как думаете, почему?

– Для лучшей защиты?

– Именно. Сам принцип построения любого замка или крепости предполагает сужение к наружным его сторонам. Чтоб лучше охранять находящихся там людей. Знаете, как называются такие проемы, Александр? Бойницы, или амбразуры.

Я вернул ладью на шахматную доску.

– Моя любовь к замкнутым пространствам на тюрьму не распространяется, мистер Джессон.

– Да успокойтесь. Не пойдете вы в тюрьму, – сказал он и снял с доски две фигуры – похожего на него самого короля и ферзя. Поставил их на тот квадратик, под которым находилось устройство, приводящее в движение механизм потайного ящика. Створки начали медленно подниматься, а Джессон замурлыкал себе под нос:

 
Часы карманные украсть
Не значит, что получишь власть
Над временем. Звон колокольный
Не стихнет, как и бег его невольный.
 

– Как называется это стихотворение? – спросил я.

– «Часовой механизм», – ответил Джессон. – По всей видимости, переписано с надгробной плиты какого-то карманника неким безымянным писакой с Флит-стрит в тысяча восьмисотом году.

«Лжец! – хотелось воскликнуть мне. – Ты автор этих дурацких строк!»

Но я сказал другое:

– Понимаю, почему автор решил сохранить свое имя в тайне.

– Вы находите эти стихи слабыми?

– Да. Слабые, дешевые, жалкие потуги с претензией. Чего стоит один этот «бег его невольный»! Пошлость. Любой из нас двоих мог бы написать лучше.

Джессон поморщился:

– Сомневаюсь. Впрочем, хватит об этом. – Он распахнул створки шахматного столика и извлек из тайника несколько листков бумаги, скрепленных серебряным зажимом. – Вот взгляните-ка. Это будет вам интересно.

Я пролистал документы.

– Сенатский законопроект?

– Да. Принят специально, чтобы успокоить кураторов американских музеев, которые больше всего на свете страшились того, что иностранные правительства вдруг потребуют реституции наиболее ценных… э-э… никак не подберу нужного слова.

– Предметов, экспонатов? – подсказал я.

Джессон улыбнулся:

– Ну, вы меня поняли. Так вот, этот закон устанавливает строгие временные рамки для подачи заявлений по кражам того или иного произведения искусства в международном масштабе. К счастью, дата похищения «Королевы» в них не попадает. И, согласно этому закону, совершенно не важно, что представляет собой похищенный предмет – сундук с древнегреческими золотыми монетами или же карманные часы, похищенные из института в Израиле.

– Вряд ли данный закон разрабатывался с учетом интересов частных владельцев.

– Окажите такую милость, Александр, изучите этот документ, прежде чем выносить суждение о его справедливости. Вашим так называемым частным владельцам обеспечивается та же защита, что и музеям.

– Что бы вы там ни говорили, но Ташиджиан вряд ли откажется от попыток вернуть брегет.

– Да пусть пытается. Где-то я читал об аналогичном деле, его рассмотрение в судах тянулось тридцать восемь лет. И еще помните: я богат, а институт – нет.

– И вы знаете это, поскольку…

– Вы, наверное, просто забыли, что страховка институтских экспонатов как раз истекла к моменту ограбления. Что система сигнализации была отключена, а сторожа оказались далеко не профессионалами. Средств у них почти не осталось. А потому они никак не смогут позволить себе дорогостоящий процесс.

– Внесите лучше ясность по другому вопросу. Допустим, мы найдем часы. Вы собираетесь их возвращать или нет?

– В данный момент я сосредоточен лишь на успешном завершении дела, – осторожно подбирая слова, ответил Джессон. – Ни больше ни меньше.

– Ну а я сосредоточен на том, чтобы вернуть «Часослов» в хранилище.

Джессон помолчал немного, затем выдавил улыбку:

– Давайте договоримся так. Я гарантирую, что книга окажется у вас в руках сразу же после того, как вы встретитесь с Куко. Даю слово.

Глава 53

В тот вечер Ник встретила меня в гаремных шароварах, глаза ее горели любопытством и возбуждением.

– Raconte, [50]50
  Рассказывай (фр.).


[Закрыть]– сказала она и толкнула меня на кушетку.

– И снимок, и письмо сработали как нельзя лучше. Он проглотил наживку.

– Parfait! [51]51
  Чудесно! (фр.)


[Закрыть]Значит, у нас все получилось. Мои рисунки, твои слова.

– Джессон был настолько поглощен расстановкой ловушек, что не заметил, как сам угодил в яму.

– Ну и что он тебе сказал?

– В основном старался подвести законодательную базу под свое право владеть «Королевой», в том случае, конечно, если мы ее найдем. Вот взгляни-ка. – Я показал ей документ, извлеченный из шахматного столика Джессона, и зачитал вслух его поэтичное название: – «Сенатский законопроект 1523. Призван аннулировать статью 28 Уголовного кодекса США и установить новые правила реституции археологических и этнологических материалов и культурных ценностей».

– Так он сможет сохранить брегет у себя? – встревоженно спросила Ник.

– Конечно, нет. Резолюция так и не была принята.

– А он это знает?

– Естественно. Но вообразил, что я этого не пойму. Еще одна уловка сохранить в игре находящуюся под угрозой пешку. Уверен, он будет счастлив добавить столь ценную вещицу к своей коллекции, особенно с учетом того, что это осложнит мне жизнь.

– И каков же будет следующий ход пешки?

– Сделать все, чтобы ее не загнали в угол.

– А лучшего варианта нет? Ну, допустим, есть ли возможность атаковать и превратиться из пешки в ферзя?

– Пока еще не придумал – как.

Ник удрученно покачала головой:

– Может, тебя надо немного приободрить? – И она сунула руку за кушетку.

– Что это?

– Швабра сломалась, когда я прибирала в мастерской. Вот и решила изготовить для тебя кое-что.

– Сигнальный флажок?

– Ручка есть, обрезки бумаги – тоже.

– И ты решила все это соединить?

Ник кивнула и игриво ткнула меня кулачком под ребра.

Глава 54

Мы с Джессоном гуляли во внутреннем дворике, и я выложил ему новости.

Он резко остановился.

– Так Куко согласился помочь?

Я трижды произнес про себя слово «Миссисипи», прежде чем ответить «да».

– И он знает, где она?

– «Королева»? Говорит, что знает.

– И вы с ним снова увидитесь?

– Полагаю, да.

–  Полагаете? – взвился Джессон. – Скажите честно, Александр, вы встречались с Куко или нет? Показывали ему фотографию или нет? Сознался или не сознался он, что замешан в преступлении? И есть у вас план, как вернуть часы, или нет?

– Так, давайте по порядку. Ответы будут следующие: да, да, да и… может быть.

– Нельзя ли подробнее?

– Отчего же, конечно, можно. Как только мы разрешим проблему с маленьким томиком в одну восьмую листа с отваливающейся обложкой, который следует незамедлительно вернуть в хранилище нашей библиотечной лаборатории.

– Ага, теперь мне ясно, почему вы проявляете такую сдержанность. Я ведь уже говорил: верну вам книгу в самом скором времени.

– Нет, – поправил его я. – Вы говорили, что вернете ее сразу же после того, как я встречусь с Куко. – Я отошел на шаг, прежде чем выдвинуть свой ультиматум. – Так вот, я с Куко встретился и переговорил. Будьте любезны вернуть «Часослов».

Секунду-другую Джессон колебался.

– Ступайте в паланкин и ждите, – сердито буркнул он наконец.

* * *

Я сидел на возвышении и ждал. И тут в библиотеке послышался шум. Я на цыпочках подкрался к шторам, раздвинул их, заглянул в щелочку. Джессон подтаскивал лестницу на колесиках к одному из альковов. Остановился между «ПУТЕШЕСТВИЯМИ И ОТКРЫТИЯМИ» и «НЕОКОНЧЕННЫМИ РАБОТАМИ» и полез к самой верхней полке. Надавил на полированную деревянную панель, в которой располагался светильник. Панель отошла. Так вот куда он запрятал книгу! Пока Джессон доставал «Часослов» из потайного отделения, я успел вернуться на возвышение и уселся в кресло.

Джессон молча бросил книгу мне на колени. Я тут же проверил, цела ли гравюра (она оказалась на месте), затем тщательно осмотрел переплет и корешок. Все вроде бы оказалось в порядке. Я еще раз пролистал «Часослов», убедился, что титульный лист, как и было в самом начале, отсутствует. Но особое успокоение принесла сорок девятая страница с оторванным уголком – после теста, который проводил над этим изданием Гроут в своей лаборатории. И я, убедившись, что никаких повреждений нет, с облегчением закрыл книгу.

Джессон тут же спросил:

– Возможно, теперь вы все же ознакомите меня с признанием Куко?

– Он согласился помочь, я ведь уже говорил. Присаживайтесь, попробую рассказать поподробнее.

Разочарованный Джессон одарил меня мрачным и одновременно несколько растерянным взглядом. Уже собрался было дать мне гневную отповедь, но все же сдержался и уселся в свое кресло-паланкин.

– Вы готовы, мистер Джессон?

– Говорите.

Я сверился с записями, которые мы составляли вместе с Ник.

– Итак, Эмери Куко. Акт второй.

– Прошу вас, Александр, давайте обойдемся без дешевых театральных эффектов. Просто расскажите, как вы организовали эту встречу.

– Да очень просто. Я позвонил Донателло и сказал, что перед тем, как выбрать рисунок для татуировки, мне хотелось бы повидаться с изображенным на снимке парнем. Донателло согласился поговорить с Куко, тот, в свою очередь, согласился встретиться со мной.

– Просто поразительно!

– Еще более поразительным является тот факт, что Куко охотно разрешил мне ознакомиться с его татуировкой. Отчасти это понятно, ведь он не знал о том, что мне известно о часах в когтях дракона. И еще надо поблагодарить Господа Бога, что наши с Куко пути ранее не пересекались. Он не видел меня ни у Орнштейна, ни на мероприятии в музее. Если б он встречал меня до этого, то никогда бы не рассказал, откуда у него татуировки.

– И откуда же?

– Первую он сделал еще во Вьетнаме. Для того чтобы закамуфлировать безобразный шрам на груди. Во время недельного отпуска нашел там какого-то бирманского лекаря, и тот прикрыл этот шрам изображением эмблемы и буквами «ВМС США». Вместо обычной в таких случаях краски бирманец использовал черный порох. Говорил, что тот защитит Куко от вражеских пуль и снарядов.

– Но вроде бы поздно уже было защищать?

– Не скажите. Примерно месяц спустя вертолет, на котором летел Куко, потерпел катастрофу. Из девяти человек, находившихся на борту, выжил только он один. И Куко склонен объяснять это чудо наличием татуировки. Затем его отправили в Штаты, где он лежал в военном госпитале неподалеку от Вашингтона. И похвалялся этими дебильными – по его выражению – буквами, и все пациенты приходили в восторг. С тех пор он был просто без ума от татуировок. Уволившись в запас, стал посещать специальные шоу, где демонстрировались самые экзотические тату. Сказал, что познакомился со многими мастерами этого дела, но остановил свой выбор на Донателло.

– И что же дальше? – нетерпеливо спросил Джессон.

Я изобразил улыбку.

– Знаете, когда я спросил Куко, сколько же у него всего татуировок, тот ответил, что лишь одна. «Только одна, – сказал он. – Образов много, но все они складываются в одну историю». Ну и, естественно, я спросил его, что это за история. Ну а он ответил: «Главное не что,а чья».Тут я понял, что пора брать быка за рога. Сунул ему под нос снимок и спросил: «Как насчет того, чтоб закрыть эту главу?»

– И как он реагировал?

– Выхватил у меня фото и разорвал на мелкие кусочки. Но я подготовился к встрече. Тут же достал второй такой снимок и сказал, что у меня их целая куча. Ну и тогда Куко спросил, что я собираюсь делать с этой фотографией. «Да ровным счетом ничего, – ответил я. – Но только в том случае, если ты поможешь мне вырвать „Королеву“ из лап твоего босса». Так прямо и сказал: «вырвать из лап», чтобы он понимал – намерения у меня самые серьезные.

– Ну а он? Сразу же согласился? – Джессон уже собрался подняться из кресла.

– Да, но при одном условии. Куко, сильно разволновавшийся при виде этого снимка, потребовал, чтобы мы действовали вместе с ним. Стали бы до определенной степени соучастниками, что могло бы гарантировать наше молчание.

– Вы сказали «мы», Александр. Надеюсь, вам хватило ума не припутывать сюда и меня?

– Ну а как, скажите на милость, я мог поступить по-другому? Ведь этот парень далеко не дурак. Он должен был знать, что мы работаем вместе. Он ведь видел вас и у Орнштейна, и на том мероприятии в музее. Разве не напрашивался сам собой вывод, что два человека, которые интересовались у него брегетом, как-то связаны друг с другом?

– Если он такой умный, то почему не избавился от компрометирующей его татуировки? Ведь наверняка для этого существуют разные там химикаты. Можно, на худой конец, прибегнуть и к хирургическому вмешательству.

– Но рисунок покрывает все его тело. И потом, что от этого толку, если доказательства его участия в краже в чужих руках? Ведь снимки-то у нас. И этого вполне достаточно, чтобы связать Куко с ограблением в Иерусалиме.

– Ну и на чем же вы порешили?

– Как только Куко организует все от него зависящее, тут же позвонит. Если все и дальше пойдет гладко, к Рождеству вы заполните пустующую ячейку в своем драгоценном шкафчике.

– Замечательно, – довольно кисло заметил Джессон.