Текст книги "Главная проблема ректора космической академии (СИ)"

Автор книги: Алиса Линд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

22.

– О чём это? – спрашиваю я осторожно, сдерживая порыв рвануть к своей каюте.

– Как это «о чём»? – Шайла вскидывает брови, с видом «ну очевидно же!». – Тут ходят слухи, что из-за тебя отчислили четверых! Четверых, Мята! Говорят, ты их заложила. Иридию Шаргат, Илайю Саркан и ещё двух девчонок.

Я напрягаюсь. Я и не знала, что их отчислили. Внутри разливается волна тепла и тревоги – думаю, не обошлось без вмешательства ректора, Таррел их отчислил. Плохо, что это связывают со мной. А я в жизни ни разу не ябедничала и не жаловалась. Проходила сквозь все дерьмо стиснув зубы. А тут… Досада берет!

– Я никого не закладывала! – чеканю я. – Они были замешаны в контрабанде каких-то чипов. Илайя засыпалась и, похоже, за компанию утянула остальных.

Умалчиваю о том, что Иридия с двумя подружками наваляли мне в подсобке. К тому же я не знаю, те ли две ксорианки отправились вслед за ней на Ксор.

– Правда? – Шайла прищуривается. – А ты там каким боком? Тебя неделю почти не было! Все уверены, что тебя держали в изоляторе.

Я рассказываю Шайле о том, что Илайя пыталась свалить свой проступок на меня, поэтому мне пришлось долго и упорно давать объяснения.

– Я тут ни при чём, – заканчиваю разговор, подавляя раздражение.

– Слушай. – Она качает головой, будто не слышит меня. – Тогда следующий вопрос. Правду говорят, что ректор Крейт положил на тебя глаз?

Я замираю и уставляюсь на неё.

– Что? Нет! Что за глупости? – отмахиваюсь, но уши начинают гореть.

– Ну, не знаю, – Шайла пожимает плечами. – Просто так спросила. Вы ведь тесно общались в изоляторе? Он обычно ведет допросы курсантов.

– Пфф! Допросы! – фыркаю. – Скажешь тоже! Вообще-то этим командор Селварис занимается. Командора Крейта я видела за это время один лишь раз. В доках, когда он вызвал меня на разбирательство.

Вру безбожно. Стыдно делается. Я не должна так делать. Хорошие, какой учила меня быть мама, так не поступают.

Шайла растягивает губы в лукавой улыбке.

– Ладно-ладно. Я тебя поняла, Мята. Я рада, что ты вернулась, – она по-дружески касается моего плеча и добавляет: – Ну ты это… осторожней будь, ладно?

– Конечно, – говорю я буднично, а внутри все переворачивается. И от собственного вранья, и от мысли о том, что раскроется моя связь с ректором. Тогда ни одна моя оценка не будет иметь значение. Все будет опошлено этим служебным романом. Не говоря уже о санкциях, которые должны быть наложены в таком случае.

Шайла машет рукой на прощание и наконец уходит. Я подхожу к своей каюте и уже издалека замечаю, что на двери больше нет той отвратительной надписи, которую оставила Иридия. Кто-то её стёр. Это радует, но и вызывает тревогу, хотя я не могу понять, что именно меня пугает в том, что кто-то отмыл мою дверь.

Наконец-то я дома! Устало падаю на койку. Вроде бы ничего сложного – я лишь проехала на лифте и дошла до каюты, а чувствую себя вымотанной. Усилием воли заставляю себя раздеться, забираюсь в паровую кабину и, едва не вырубившись прямо там, укладываюсь спать.

Наутро просыпаюсь бодрой. Внутри приятное предвкушение занятий. Я соскучилась по лекциям. Хотя где-то глубоко возится тревога, что придется много наверстывать.

Завтракаю в столовой как всегда одна, хотя то и дело ловлю на себе взгляды курсантов. Кто-то поглядывает презрительно, кто-то с опаской. Вздыхаю, понимая, что славу стукачки теперь с меня ничто не смоет. Не подходить же к каждому с оправданиями, да и кто поверит? Пока я была на уровне А6, Селварис или Крейт провели расследование по тем чипам и покарали причастных. Я вообще ни при чем. Только теперь это неважно. Тем более, их отчисление выглядит и вовсе как мелочное сведение счетов.

После завтрака начинаются пары. Первая – по Истории войн и дипломатии. Горячо любимый, но, наверное, самый тяжелый для меня предмет. Из-за гибели отца мне неизменно больно слушать о войнах с Жуками, которые происходят уже не одно столетие. Гуманоидным расам удается теснить эту падаль, но они неизменно приходят вновь и вновь.

Преподаватель капитан Зорнел Феракс вообще не обращает на мое появление никакого внимания. Тут я спокойна. Догнать отставание по Истории войн и дипломатии будет легко – прочитать несколько параграфов.

Следом идет пара по Энергетическим системам. На ней отставание чувствуется. Пока меня не было, прошли новый тип двигателя, и сегодня практика по расчетам мощности для разных кораблей для маневрирования и входа в гиперпространство. Успокаиваю себя усилием воли, что легко это наверстаю.

После обеда наступает третья пара – Боевые искусства и тактическая подготовка. По этому предмету я всегда училась на четыре, капитан Каспер Водрайк лишь скептически качает головой, когда мы разбиваемся на пары в спарринге. Партнерша Талия Фернесс успешно уделывает меня. Не с моей комплекцией всерьез тягаться с ксорианками.

Наконец последняя на сегодня пара по астронавигации. Один из моих любимых предметов. Капитан Зейвил Хоррокс учит нас, как прокладывать курс в космосе и гиперпространстве, как расшифровывать показания бортовых приборов, строить маневры вхождения в атмосферу или выхода на орбиту. Главное – знание этого предмета дает возможность стать пилотом! Если повезет – первым!

Но ведет его не самый приятный преподаватель. Капитан Хоррокс создает впечатление жесткого принципиального типа, для которого важнее не знания курсантов, а цифры в табеле успеваемости. Но, чего не отнять – рассказывает отлично и объясняет на совесть.

Сегодняшний материал плохо мне дается, потому что это продолжение прошлой темы, которую я не слушала. За время отсутствия я сильно отстала, пропустила пять занятий, и после пары капитан Хоррокс подзывает меня к себе. Он так и сидит за столом аудитории, небрежно листая журнал успеваемости на планшете-коммуникаторе.

Он, как и все ксорианцы, высокий, широкоплечий, статный. Но у него суровое холодное лицо, и взгляд коршуна, пробирающий до костей. Я невольно сжимаюсь, подходя ближе.

Мы в аудитории одни. Я встаю у стола сбоку, стараясь не сталкиваться с ним взглядом, смотрю куда угодно, только не ему в глаза. По коже бегут мурашки, а в желудке булькает страх, что он чем-то недоволен.

– Курсант Мэлтис, – произносит капитан Хоррокс громко и хлёстко. – Вы понимаете, почему я вызвал вас?

– Догадываюсь, капитан Хоррокс, – отвечаю как по уставу.

– Надеюсь, – фыркает он. – Вас не было неделю. Вы пропустили две контрольные.

По спине пробегает холодок. Ректор Крейт же сказал, что предупредил преподавательский состав!

– Я нагоню программу, капитан Хоррокс, – отвечаю, стараясь держать голос ровным, но он всё равно дрожит.

Так ведь и знала, что у меня будут проблемы из-за того, что я сидела на секретном уровне.

– Надеюсь, вы понимаете, что, несмотря на участие и помощь в расследовании, я не могу закрыть глаза на ваше отставание, курсант, – продолжает он. – Если вы не подтянете хвосты в течение недели, мне придётся представить вас к отчислению.

По спине прокатывается холодный пот. Я киваю и невольно смотрю ему в лицо. Мне не нравится его взгляд – слишком хищный для инструктора, который просто беспокоится за успеваемость курсанта.

– Я подтяну, капитан Хоррокс, – отвечаю тихо. – Могу я идти?

– Нет, – жестко отрезает капитан.

Я аж подпрыгиваю. Паранойя вырастает в полный рост. Страх, что он каким-то образом тоже узнал мой секрет, просачивается в душу и заставляет сердце сжиматься. Я ещё мгновение пытаюсь себя успокоить, но наши взгляды снова пересекаются. Хоррокс смотрит на меня как на сочный стейк с кровью. Он медленно поднимается из-за стола и подходит ко мне вплотную, отчего я делаю инстинктивный шаг назад и упираюсь в одну из парт.

– У меня есть более дельное предложение, Мята, – он выделяет моё имя, будто пытается распробовать. – Так ведь тебя называют среди студентов? Мы можем… позаниматься дополнительно. И контрольные зачтутся автоматом.

Я застываю. Кажется, намек прямее просто некуда. А вдруг он не то имеет ввиду? Конечно, то! Да ну его в баню! Но… Как ответить? Резко осадить? Разыграть наивность? Молчание затягивается, я гулко сглатываю и решаю сделать вид, что не поняла.

– Дополнительно? – Делаю растерянное лицо. – Дополнительные занятия по астронавигации, капитан Хоррокс? – В глазах капитана вспыхивает огонек предвкушения. – Я бы…

Я замолкаю, затылком чувствуя жжение. Язык вдруг перестает слушаться. По-настоящему! Это не фигура речи! Оглядываюсь – и вижу высокую фигуру ректора Крейта. Холодею. Частью души я рада его видеть, но внутри взвивается лютая буря. Сколько он слышал?

23.

– В мой кабинет, курсант Мэлтис! – гремит с порога ректор и направляется к нам. Испепеляет капитана Хоррокса ледяным взглядом и не глядя на меня повторяет. – В мой. Кабинет. Сейчас.

У меня дрожь по всему телу от страхаа и чувства несправедливости. Он дико зол, я ощущаю его ревность почти физически, но у меня нет никакого шанса оправдаться. Плотнее перехватываю сумку и поспешно выбегаю из аудитории. А за моей спиной снова собирается грозовая туча ментальной энергии ректора.

Направляюсь к лифту. С одной стороны понимаю, что не могу ослушаться, а с другой, оказываться наедине с ним, когда он в таком настроении, совсем не хочется. Страшно. И я без вины ощущаю себя виновной, будто предала его, хотя этого даже в мыслях не было.

Когда до лифта остается уже совсем немного, меня вдруг перехватывает ещё один преподаватель. По Медицине в космосе. Капитан Кайрус Ганстен. Он добрейшей души человек, ему под пятьдесят, судя по сильно посеребренным сединой когда-то графитовым волосам.

– Курсант Мэлтис! – произносит он, останавливая меня буквально за несколько шагов до лифта, и я почти с радостью поворачиваюсь к нему, потому что это оттянет момент неизбежного.

Капитан Ганстен смотрит на меня с искренним участием.

– Курсант Мэлтис, я не видел вас на занятиях почти неделю, – произносит он с доброжелательной интонацией, – в вашей группе завтра контрольная. Вам есть у кого взять конспекты, чтобы подготовиться?

Честно качаю головой.

– Я понял, – капитан Ганстен коротко кивает. – Тогда вот как мы поступим. Завтра можете на занятие не приходить, я пришлю вам тест отдельно, сделаете, когда будете готовы.

В душе теплеет от такого. Этот ксорианец намеренно идет мне навстречу, чтобы мне было комфортнее. Добрый, мое первоначальное ощущение пронзительно подтверждается.

– Я буду очень признательна вам, капитан Ганстен, – произношу я доверительно и прячу руки за спину, вытягивая спину, иными словами, принимаю максимально официальную позу, чтобы показать свое уважение.

– Курсант Мэлтис! – сзади раздается голос ректора Крейта, и спина мгновенно покрывается колючими мурашками. – Что непонятного в приказе явиться ко мне в кабинет?

В желудке холодеет. Я очень задержалась за разговором с капитаном Ганстеном.

– Все понятно, командор Крейт, – произношу, опуская взгляд.

Плечи сами собой ссутуливаются.

– Таррел, не жури девочку, – вступается за меня капитан Ганстен удивительно фамильярно. – Это я её задержал.

– Я заметил, Кайрус, – ректор смягчает голос и обнимает капитана Ганстена за плечи, как старого друга. – Ладно, не буду. Уговорил.

Он метает в меня острый взгляд, который замечаю только я. В нем угроза «спрошу за все», но капитан Ганстен удовлетворенно кивает и адресует мне мягкую улыбку, мол, видишь, все разрешилось. Да. Для него.

– Идем, курсант Мэлтис, – бросает мне ректор и вызывает лифт.

Я захожу с ним в кабину, внутренне сжимаясь. От него исходит такая мощная аура гнева, что даже дышать рядом с ним полной грудью не выходит.

Он проходит в кабину дальше и встает у меня за левым плечом. Нажимает на кнопку уровня А3. Я затылком и шеей чувствую его взгляд, а его довлеющее присутствие пропитывает воздух.

– Кто-то плохо себя вел, – низким рокочущим голосом произносит ректор из-за спины.

– Точно не я, – огрызаюсь, глядя перед собой, но вижу его в размытом отражении на стальной двери лифта.

– Значит, ты меня убедишь, – бросает он.

Он возвышается надо мной почти на голову. Громадный, несущий угрозу только одним своим существованием. И, кажется, он таки положил на меня глаз, раз его задевает мое общение с другими ксорианцами. Хорошо это или плохо, мне пока не понять.

Лифт останавливается и открывает двери. Я выхожу первой, ректор следом, берет меня за локоть и ведет по широкому коридору, залитому белым светом потолочных ламп, который бликует в хромированных деталях. По бокам неоном светятся доски с разной статистической информацией и показателями.

Ректор открывает мне дверь своего кабинета и пускает внутрь. Заходит следом и закрывает с пиканьем замка. Запирает нас вдвоем. В спине предательски тянет от одной лишь мысли, каким он бывает в сексе, но настроение совсем не располагает к этому. Щеки краснеют.

– Я готова дать объяснения, командор Крейт, – цежу сквозь зубы, остановившись перед пустым пока столом. Смотрю перед собой. Злюсь, если честно, на его ревность.

– Конечно, дашь, – почти севшим голосом говорит ректор и в одно движение срывает у меня из-под волос чип. – Начинай прямо сейчас.

24.

Я неуверенно тру затылок пальцами, а тело накрывает сокрушительная волна желания. Внизу живота как кипятком плеснули, спину тянет, дыхание мгновенно становится прерывистым. Я опираюсь руками о стол, ощущая слабость в бедрах, а ректор опускается в свое кресло с другой стороны.

В его глазах хищный голодный блеск, мешается со сгустившейся тьмой. Он хочет меня не меньше.

– Ч… что ты де-лаешь? – меня совсем крючит от нестерпимого желания. Оно как будто даже острее, чем я ощущала раньше. Какое-то дикое.

Похоть медленно заволакивает разум. Я сейчас на что угодно готова, лишь бы он вошел в меня. Но Таррел сдерживается, прищуривает маслянисто блестящие глаза.

Меня просто кроет. Тело само выгибается, прося овладеть собой. Я себе не принадлежу.

– Чувствуешь, Мелисса? – спрашивает Таррел хрипло. – Я усилил кровоток у тебя между ножек. Как ощущения?

– Ты издева-аешься! – бормочу я, переминаясь с ноги на ногу.

Мозг отчаянно требует сорвать с себя и с него одежду и уже самой напрыгнуть, сделать хоть что-то.

– Я всего лишь хочу, чтобы ты не флиртовала с преподавателями, – голос ректора скатывается до угрожающего рычания.

– Я не флиртовала! – выговариваю громче чем позволяют приличия.

Таррел встает, обходит стол и, остановившись рядом, ведет пальцами мне по спине, спускаясь с плеча. Даже это ни разу не сексуальное воздействие вызывает в моем мозгу всплеск эндорфинов и эстрогена. Между ног мокро, кожа пульсирует.

Моим телом управляет похоть, мозг становится сторонним наблюдателем. Я даже сама не знаю, как мне удается ловко извернуться, но я оказываюсь спиной к ректору и уже трусь попой о внушительный бугор на его штанах.

– А что это было, Мелисса? – спрашивает он на ухо с опасным спокойствием в сиплом голосе и, схватив меня чуть выше локтей, отстраняет от своего тела. Не дает снова прильнуть.

– Я тянула время! – выкрикиваю в сердцах, возбуждение уже становится болезненным. – И в мыслях не было флиртовать с этим… я забыла его имя.

Оно действительно напрочь выветрилось у меня из головы. Пытаюсь вспомнить, и не получается.

– Правда забыла, – будто самому себе констатирует Таррел и обхватив меня спереди, вжимает в свое тело. – И не вспоминай, Мелисса, – страстно рычит мне на ухо. – Я его уволил. Ты только моя. Поняла?

Киваю мелко. Возбуждение такой силы, что из глаз вот-вот слезы польются от жажды его реализовать. Меня отупляет яростная похоть.

Таррел толкает меня к своему столу и, надавливая на плечи, указывает на него лечь. Я облегченно выдыхаю. Наконец-то. Когда слуха касается звон пряжки ремня, все мои мысли сосредоточены на том, что сейчас произойдет.

Затем я ощущаю, как требовательные руки Таррела стягивают с меня форменные штаны с мокрыми трусиками и… о да! Он входит в меня. Я не успеваю ничего понять, как меня накрывает мощный оргазм. Тело крупно дрожит, ноги становятся как разваренные макароны, и только столешница, на которой я лежу животом, и Таррел, насадивший меня на член сзади, не дают упасть.

Кабинет меркнет и проясняется, перед глазами только что звезды не мелькают. Как же это хорошо. Как же это прекрасно! Боже, и это он только вошел! До какой же степени возбуждения он меня довел?

Таррел начинает двигаться, вызывая во мне новую волну желания, хотя старая ещё не отзвучала до конца.

– Ты. Только. Моя. – Он повторяет это снова и снова, перемежая слова толчками, но смысл плохо доходит до меня.

Мне настолько волшебно, что я едва не теряю связь с реальностью. Погружаюсь в океан непроходящей истомы, не считаю оргазмы.

Когда все заканчивается, и Таррел разбрызгивает горячую вязкую жидкость мне по ягодицам, а потом бережно вытирает и надевает обратно мою одежду, я едва не стекаю на пол полностью обессиленная. Таррел успевает меня поймать и перенести в одно из двух кресел у небольшого стола рядом с баром.

Там он аккуратно устраивает меня и лепит обратно под волосы мой чип. Я медленно прихожу в себя. Я даже не знаю, сколько это продлилось, полностью потеряла счет времени. И это было волшебно. Хочется сказать, что это лучше, чем оргазм, но возникает логическая нестыковка. Физически это был лучший секс в моей жизни а эмоционально…

Возбуждение спадает почти мгновенно, остается только остаточное физическое ощущение между ног от прилившей крови, но и оно постепенно сходит на нет. Я мутным взглядом нахожу ректора, который что-то читает на голографическом экране, а потом поворачивает голову ко мне.

Злость вспыхивает мгновенно и разрушительно. Я не способна ничего ему сделать, валяюсь распластанная как кисель, но молчать о том, что он скотина, я не стану.

– Если хочешь, чтобы я была твоей, – цежу, собрав все эмоциональные резервы. – Ты так больше никогда не сделаешь.

25. (Таррел)

Мелисса смотрит на меня затуманенным взглядом, едва фокусируя внимание. Да, сегодня я превзошел сам себя. В плохом смысле.

– Если хочешь, чтобы я была твоей, – произносит она с тяжелой интонацией. – Ты так больше никогда не сделаешь.

Я её понимаю и сам уже пожалел о том, что сделал. Я был в такой ярости, увидев её с Зейвилом, что мгновенно придумал план наказания. Для него – увольнение. Я расстался с ним ещё в той аудитории. Он и раньше приставал к курсанткам, но я закрывал глаза. Жалоб не было, а как инструктор он отлично себя показывал.

Но я могу закрыть глаза не на все. Зейвил перешел грань, покусившись на Мелиссу, и заплатил за это увольнением. Так будет с каждым, и следующий на очереди курсант Купер Эйлон, как только появится повод его отчислить.

Мелиссу тоже захотелось проучить. Я отчетливо видел в её мыслях, что она допускает их связь, а ещё её слова, звучащие как намек. Меня просто переклинило. Я изначально планировал снять с неё чип и подкрутить возбуждение, чтобы посмотреть, как она будет извиваться и изнывать от желания ко мне, но когда услышал её ответы и прочитал мысли… понял, что ошибался.

Но я уже довел её до той точки кипения, когда нельзя поворачивать назад. Сам бы справился, руки есть, но с Мелиссой я не мог так поступить. Лишив её разрядки в таком состоянии, я бы причинил ей сильную боль. Настоящую боль, ни разу не сексуальную. Для женщин обломанные оргазмы так же болезненны, как для мужчин, и так же вредны для здоровья.

Одевая её, я вложил всю нежность, которую нашел в себе после совершенно отрывного секса. И вот, она приходит в себя в кресле, а потом выдвигает мне ультиматум.

– Ты уже моя, – отвечаю холодно как привык.

В глазах Мелиссы появляются слезы, а лицо приобретает разочарованное выражение. Это хлещет больнее, чем я ожидал, будто я только что разрушил что-то сверкающее и красивое, как хрустальная статуэтка. Но я не могу показать это. Я должен держать контроль.

Я наливаю ей воды и опускаюсь в противоположное кресло. Мелисса провожает меня рассеянным взглядом, будто не видит. Или видит размыто.

Ставлю стакан на столик рядом с ней.

– Ты повел себя жестоко, отобрав чип, – шипит она, не сводя с меня мутных глаз, которые все сильнее наполняются слезами. – Ты издевался нарочно! Ты ведешь себя со мной, как с собачкой для дрессировки. Чередуешь кнут и пряник! А между тем тебе было даже не за что меня наказывать! Это унизительно, Таррел!

Больно это слышать. Именно потому что Мелисса права во всем до последней буквы, до последней точки! Она видит меня насквозь, чувствует, что я творю, но прощает. Прощала. До этого момента. И теперь, кажется, её терпение лопнуло.

Это не оставляет мне выбора. Точнее, эту связь просто нужно прервать. Вырвать с мясом, чтобы больше не было соблазна. Иначе мы с ней друг друга просто испепелим. Точнее, кто-то из нас сломается и, бьюсь об заклад, это буду не я.

Я должен прямо сейчас оградить Мелиссу от себя и своей выжигающей жажды. А для этого… Все знают, что слово Таррела Крейта – закон. Вот я ей его и дам. Как закон.

– Такого больше не повторится, курсант, – выговариваю с тяжелой интонацией.

Мелисса крупно вздрагивает и даже подбирается. Почувствовала в моих мыслеобразах, куда я веду.

– С этого момента между нами строгая субординация. Ты курсант Академии с дополнительной факультативной обязанностью участвовать в исследованиях Пэриса. – Точно гвозди, забиваю каждое слово ей в душу. И себе заодно. За грудиной больно щемит от мысли, что все заканчивается здесь. – Я ректор этой Академии. Со своей стороны я минимизирую наши пересечения. И ты постарайся лишний раз не привлекать мое внимание.

Мелисса сжимает губы так, что они белеют, пару мгновений скребет по мне колючим, источающим боль взглядом, а потом отводит глаза.

Вот и попрощались.

Поднимаюсь и, сняв блокировку, отпираю дверь кабинета.

– Отправляйся к себе в каюту, – цежу, собрав всю свою холодность, потому что каждое слово застревает в горле. Каленым железом вытравливаю мысли об этой девушке, чтобы неповадно было больше думать о ней как об объекте сексуального внимания. – И отдыхай. Сегодня исследования ты уже пропустила.

Мелисса медленно поднимается с кресла. Берет стакан, собираясь вроде отпить, а потом вдруг втыкает в меня ненавидящий взгляд, делает ко мне пару шагов и выплескивает воду мне в лицо.

Её рука разжимается, и стакан падает в мягкий ворсистый ковер.

– Скотина! – выкрикивает Мелисса мне в лицо, вырывается из кабинета, едва не с ноги распахнув дверь, и убегает к лифту.

Молча закрываю кабинет, чтобы никто из работников не застал меня в таком виде. Внутри шквал. Яростная буря. Боль внутри перемешивается с гневом. Поднимаю стакан и отправляю его в стену. Брызги осколков, треск стекла. Сука! Я не представлял, что мне настолько больно будет порвать порочную связь с этой девчонкой. Он смотрела на меня с надеждой, а теперь наверняка в её глазах поселится ненависть.

Переодеваюсь в новый комплект формы и падаю за рабочий стол. Пытаюсь отвлечься работой. Табели, подписи, цифры – мишура! Бесполезно! Мысли все равно стекаются к полукровке.

Сука! Я повел себя как мудак. Бесит. Я определенно был неправ. Перегнул. И когда ей больше всего нужна была поддержка и извинения, бросил.

Шаги Мелиссы давно заглохли в коридоре, на уровне тишина. Она правильно сделала, облив меня водой. Меня прямо колбасит от чувства вины.

В голову ввинчивается единственно правильная мысль – пойти и извиниться. Я пережестил, это нужно признать. И не только себе. Мелисса заслуживает лучшего отношения.

Набираю по внутренней связи коменданта общежития Марсию Серсо.

– Немедленно позовите в мой кабинет курсанта Мэлтис, – требую у Марсии.

– Конечно, командор Крейт, – суетливо отвечает ксорианка.

Обрываю связь. Жду. Внутри клокочет злость на себя. За то, что поддался порыву. Я ведь давно научился держать чувства под контролем, но с Мелиссой все летит к чертям. Сначала долбанные альфа-волны сократили нашу дистанцию до нельзя, а потом моя собственная ревность и эгоизм взяли верх.

Я извинюсь. Тысячу лет этого не делал, но перед ней хочется. Нужно извиниться!

Внезапно вместо бипа двери раздается звонок по внутренней связи. Отвечаю раздраженно.

– Командор Крейт, – виновато тянет Марсия. – Курсанта Мэлтис нет в каюте.

От этих слов у меня внутри взрывается ледяная бомба.

Я молча обрываю связь и открываю логи её чипа. Она не спрячется, но предчувствие у меня капитально нехорошее.