Текст книги "Главная проблема ректора космической академии (СИ)"
Автор книги: Алиса Линд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)
19.
Я лежу на койке, тяжело дышу, мои мысли скачут в разные стороны. Таррел надевает брюки и остается с голым торсом. Красивый, как бог. Вот так просто, словно ничего не было, он надевает чип и смотрит на меня, будто ничего не случилось. Чип, который он надел мне, мгновенно стер напряжение альфа-волн, но эмоции никуда не делись.
Во мне поднимается волна ярости. Всё, что я держала в себе бесконечные часы в одиночестве, выходит наружу, и я уже не могу сдерживаться.
– Вы исчезли, – начинаю я резко, голос дрожит от напряжения. – Сколько прошло времени? Три дня? Четыре? Я даже не уверена.
Его взгляд становится холодным и оценивающим. Встаю и, грубо встряхнув больничную хламиду, напяливаю на голое тело.
– Никакого объяснения, никакого предупреждения! – продолжаю я, повышая голос. – Меня просто заперли в этой комнате, как лабораторную крысу!
Он мрачнеет, но по-прежнему молчит, словно выжидает чего-то. Это выводит меня из себя ещё больше.
– Я понятия не имею, что происходит! – выговариваю ещё тверже, не в силах остановиться. – Здесь нет ни окон, ни часов, ни звуков! Только белые стены, койка и эта маленькая дверца, через которую мне подают еду, как в тюрьме!
Таррел делает шаг ко мне, но я отступаю, не позволяя ему приблизиться.
– Я – курсант Академии, а не подопытная мышь, – выплёвываю, чувствуя, как слёзы начинают жечь глаза. – Я хочу учиться. Я хочу быть пилотом! Почему вы решили, что со мной можно так обращаться?
– Мэлтис… – наконец начинает он, но я обрываю его.
– Нет, не перебивайте, дайте договорить! – выкрикиваю я, слезы все-таки скатываются по щекам. – Вы думаете, что это нормально? Просто оставить меня здесь. Без чипа, без объяснений, без намека на поддержку?
Он замирает, явно пытаясь справиться с собой, и сейчас я отчетливо вижу в его глазах гнев.
– Я не знала, сколько времени прошло, – продолжаю я, срываясь на шёпот. – Не знала, придёте ли вы вообще. И знаете, что я подумала? Что вы решили: раз я теперь подопытная крыса, то и внимания больше не заслуживаю!
Он делает ещё один шаг ко мне, и я уже не отступаю, только буравлю его взглядом.
– Вам хоть раз приходило в голову, каково это? – спрашиваю я, мой голос всё ещё дрожит. – Каково это – быть полностью изолированной, без малейшего понятия, что будет дальше?
– Мэлтис, – произносит он тихо, но я не даю ему возможности продолжить.
– Мне было страшно, – говорю я, голос дрожит. – Я понятия не имела, что со мной сделают дальше. Может, за пределами этой камеры все давно захвачены Жуками, а меня пока кормит автоматика! А вы… вы просто не приходили! Почему вы не навещали меня?
На мгновение в комнате становится тихо. Я смотрю на него, не в силах скрыть боль, которая поселилась у меня внутри.
– Ты закончила? – тихо, но твердо спрашивает Таррел.
– Нет! – выкрикиваю я, злость вспыхивает с новой силой. – Почему я в этой карантинной палате? Почему меня держали здесь несколько дней в полной изоляции? Что ещё вы скрываете?
– Держали здесь? – Таррел удивленно поднимает брови. – В изоляции?!
Судорожно киваю и складываю руки на груди.
– Так, я понял, – тихо произносит он будто самому себе. – Пэрис не говорил, что изолировал тебя. И палата не карантинная. Здесь все такие.
– Вы понимаете, что все выглядело так, будто вы сдали меня на опыты и забыли обо мне?!
Он выдыхает и поджимает губы, словно борясь с самим собой, а затем подходит и нежно заправляет выбившиеся волосы мне за ухо. Этот жест внезапной заботы так обескураживает, что я даже не протестую.
– Ты права, некрасиво вышло, – говорит он, и голос его звучит тише, чем обычно, но от этого не менее уверенно. – Я поручил Пэрису заботу о тебе, и он не справился с задачей должным образом. Я с ним разберусь.
Я чувствую, как что-то внутри меня слегка смягчается, но не готова просто так отпустить всё.
– Это было жестоко, – выговариваю я, стараясь сохранить твёрдость.
– Да, – соглашается он, и в его глазах мелькает нечто болезненное. – И мне жаль, что ты прошла через это. Это недопустимо.
Он ненадолго замолкает, будто подбирает слова, а затем добавляет:
– Но, Мэлтис, я никогда не воспринимал тебя как подопытную мышь. Ты важнее, чем ты думаешь.
Его слова звучат так уверенно, что я невольно начинаю верить.
– Ты не подопытная крыса, Мэлтис, – повторяет он, глядя мне прямо в глаза. – Ты – ключ к будущему.
Я забываю вдохнуть, не зная, как реагировать на эти слова.
– Ключ? – переспрашиваю я, не веря своим ушам. – Вы серьёзно?
– Да, – отвечает он твёрдо. – Всё, что ты проходишь, – это не просто ради науки. Ты – уникальная.
Я смотрю на него, пытаясь понять, шутит он или нет.
– Вы так говорите, будто я какая-то… волшебная палочка, – фыркаю я, хотя его слова начинают проникать в моё сознание.
– Я знаю, что это правда, – его голос становится чуть мягче, но не теряет уверенности. – Ты не понимаешь, насколько ты важна. Ты человек. Ты курсант. Ты наша надежда. И я не дам тебя в обиду, Мэлтис. Ни Пэрису, ни кому бы то ни было.
Я отвожу взгляд, пытаясь переварить его слова. Они заживляющим бальзамом ложатся на израненное сердце. В них хочется верить, осознавать свою исключительность, ценность для ксорианцев, для армады. Сейчас, когда нет перфорирующего мысли возбуждения, я могу мыслить здраво. То, что сказал ректор Крейт невообразимо тепло отзывается у меня в душе.
Он подходит, почти невесомо берет меня выше локтя и заглядывает в глаза, в которых уже почти высохли слезы.
– Иди сюда, Мэлтис, – он обнимает и прижимает меня к себе. – Я больше такого не допущу.
В этом жесте нет секса, только забота и согревающая поддержка. Мне её невыразимо не хватало.
Спустя несколько вязких мгновений он все-таки отстраняется.
– Если ты готова, – произносит осторожно, будто не хочет огорчить или испугать. – Пэрис приготовил для тебя новое исследование.
Его уверенность и твёрдость, с которыми он говорит, постепенно успокаивают меня. Я – ключ к будущему. Это гордо сознавать. Но хочется ещё кое-что прояснить.
– Когда мы меня изучим, я смогу вернуться к занятиям?
– Ты вернешься к занятиям ещё раньше, – отвечает Таррел. – Буквально после сегодняшнего теста. Те несколько дней, пока ты была освобождена от занятий, истекли.
– Правда? – вырывается у меня радостно, и я невольно бросаюсь к нему на шею. Его слова меня буквально окрыляют и вселяют ощущение, что я все-таки не крыска для опытов.
– Я готова к новому исследованию, командор Крейт, – добавляю твердо.
20.
Я иду за командором Крейтем по широкому коридору уровня А6, купаясь в ощущении его непререкаемой уверенности. Его альфа-волны меня не беспокоят, и это радует. Сначала было в диковинку возбуждаться от одного его появления, но быстро утомило. Сейчас я благодарна, что могу находиться рядом и не испытывать дикого желания.
– Что за исследование на этот раз? – спрашиваю, едва поспевая за его широкими шагами.
– Пэрис объяснит, – отвечает он не оглядываясь. Говорит отрывисто, будто сам не в восторге от того, что мне предстоит.
Когда мы входим в лабораторию, доктор Пэрис уже ждёт нас. Он оборачивается, окидывает меня своим привычным насмешливым взглядом и кивает Крейту.
– Командор Крейт, курсант Мэлтис, – произносит он, чуть растягивая слова, будто наслаждается моментом. – У меня всё готово. Можно начинать.
– Кратко объясни, что сегодня за исследование, – Таррел смотрит на него так, что тот, кажется, теряет долю своей самоуверенности.
– Конечно, – отвечает Пэрис, складывая руки за спиной. – Сегодня мы будем проверять реакцию и выносливость курсанта Мэлтис в условиях изменённой гравитации. Пониженной и повышенной. Это необходимо для оценки её физиологических и ментальных возможностей.
– Почему именно это? – уточняет Крейт.
– Гравитационные нагрузки – ключевой фактор в боевых действиях на кораблях и в сражениях с Жуками, – поясняет Пэрис. – Нам нужно понять, как гибридная природа нашей полукровки позволяет справляться с перегрузками.
– Начинайте. Я останусь, чтобы понаблюдать, – заявляет командор Крейт, складывая руки на груди и устремляя на Пэриса испытующий взгляд.
Мы снова идем по коридору, пока не добираемся до нужной комнаты. Толстая герметичная стеклянная перегородка делит её на две части. В ближайшей находится, похоже, пульт управления, угол отгорожен загородками на манер примерочной, за стеклом – большая камера с поручнями, тросами и различными грузами. Рядом со стеклом есть такая же герметичная дверь.
Пэрис выдает мне специальную одежду и отправляет переодеваться. И пока я облачаюсь в полностью обтягивающий скользящий а-ля спортивный комбинезон, он без эмоций объясняет цель эксперимента:
– Сейчас ты испытаешь условия пониженной гравитации. Мы протестируем, как твоя ментальная сеть справляется с координацией в таких условиях.
– А что, если я не справлюсь? – спрашиваю я, выходя из-за загородки.
– Ты просто упадёшь. Вниз. Очень медленно, – усмехается он.
Таррел стоит в стороне, скрестив руки на груди с непроницаемым лицом, но я чувствую его незримую поддержку. По крайней мере, мне кажется, он за меня болеет.
Я вхожу за стекло, и дверь с шипением закрывается.
– Начинаем, – говорит Пэрис и нажимает кнопку.
Камера гудит, и я сразу ощущаю в теле непривычную легкость.
На уровне 0.8G я двигаюсь без особых проблем. Это похоже на прыжки на батуте – легко и весело. Однако с каждым следующим понижением гравитации контроль над движениями становится сложнее. Поднимается легкая тошнота, будто внутренности не на месте.
Когда Пэрис заявляет, что гравитация 0.5G, я с трудом удерживаюсь на ногах.
– Прыгай, – командует Пэрис.
Я отталкиваюсь от пола и взмываю выше, чем ожидала. Хватаюсь за поручень, чтобы не улететь к потолку, и замечаю через стекло, что Таррел качает головой. Он не согласен? Ему не нравится? Но он продолжает наблюдать.
На 0.2G каждое движение становится испытанием. Тело словно перестаёт подчиняться. Грузы, на которые указывает Пэрис, переносить жутко неудобно, несмотря на их лёгкость. Пот заливает лицо, и сердце колотится в пищеводе.
– Понижаю гравитацию до 0.1G, – произносит Пэрис.
Я тяжело сглатываю, готовая к тому, что начну парить. Это только снаружи красиво выглядит, а ощущения на самом деле гадкие.
– Стоп, – командует Таррел, – вы увидели достаточно, доктор Пэрис.
Гравитация возвращается к норме, и тело вдруг становится невероятно тяжелым. Я неожиданно теряю равновесие и падаю на пол. Он резиновый, не больно, и я сразу, конечно встаю, чтобы не показывать слабости. Ощущение собственного веса непривычно сдавливает ноги и позвоночник, даже выпрямиться непросто, но вскоре тело вспоминает нормальный уровень гравитации, и ощущения быстро приходят в норму.
Мы покидаем эту лабораторию и заходим в соседнюю. Она просторнее. И камера за стеклом значительно больше. Внутри не грузы, а спортивные тренажеры – беговая дорожка, нечто для плечевого пояса, штанга, гири.
Пэрис напутственно объясняет, что теперь будет проверять мои способности в условиях повышенной гравитации.
Я так же, как и в прошлый раз захожу за стекло, дверь запирается, Таррел подходит вплотную к перегородке, будто волнуется. С чего ему волноваться? Скорее всего, ему исключительно интересно, какие результаты я покажу.
– Начинаем, – объявляет Пэрис. – Готова?
– Всегда готова, – отвечаю с ложной уверенностью.
Я встречаюсь взглядом с Таррелом, он неотрывно смотрит на меня. В глазах мелькает то ли тревога, то ли сожаление, и мне становится не по себе. Снова возникает ощущение загнанной в угол лабораторной мыши. Но сейчас на кону моя пригодность быть в армаде Ксора. Надо показать, на что я способна!
– Для начала 1.5G.– по ушам ездит привычно насмешливый голос Пэриса. Иногда мне кажется, что он вообще не умеет говорить иначе. – Встань на беговую дорожку и запусти режим легкого бега.
Лицо Таррела по-прежнему выражает озабоченность, а в чокнутом ученом чувствуется азарт и любопытство. Ему вообще не страшно, что со мной может что-то случиться.
Камера снова гудит, но на этот раз моё тело становится тяжелее. Я запускаю дорожку, и она начинает двигаться. Каждый шаг требует усилий, но пока небольших. Я справляюсь, хотя пот снова льется в три ручья. И дыхание затрудняется, будто на грудь давит груз.
На уровне 1.8G ноги начинают ныть, но я бегу как ни в чем не бывало.
– Всё в порядке? – ушей касается голос Таррела. – Мэлтис, как ты себя чувствуешь?
– Полный порядок, – выдыхаю, хотя ступни горят.
А в мозгу ярко-красным пульсирует мысль, что я должна справиться с этой нагрузкой. Пэрис сейчас сравнивает меня и чистокровных – я не хуже! Я точно не хуже! Нельзя показать слабость!
– Ещё немного, – говорит Пэрис.
На уровне 2.2G дышать становится совсем сложно, ноги едва поднимаются. Сердце стучит в ушах.
– Пэрис, это уже слишком, – обеспокоенно произносит Таррел.
– Она справляется, – отвечает тот. – Сами посмотрите, командор, показатели с вживленного модуля соответствуют нормальной физической нагрузке!
На 2.5G я хватаюсь руками за поручни беговой дорожки, потому что удерживать вес собственного тела становится непосильной задачей. Мозг кричит: «Сдайся! Отдохни!» Но я исступленно переставляю ноги, потому что должна быть такой показать, что не хуже чистокровных.
Кости ломит, крутит суставы, лицо, кажется, само кривится в страдальческой гримасе. И бесит, что я не могу это скрыть!
Тяжесть сковывает тело, точно смирительная рубашка, и я теряю контроль. Не успеваю сделать следующий шаг, и полотно беговой дорожки уносит меня с неё. Скорость низкая, но я все равно падаю, не успеваю сгруппироваться, трескаюсь о тренажер подбородком.
Во рту становится солёно, хорошо хоть зубы целы. Меня сбрасывает с дорожки, как мешок с мусором, и я уже не могу подняться. Гравитация расплющивает так, что даже пошевелиться никак. Ощущение, что меня стискивает огромный каменный кулак. А в мозгу светится трагичная мысль: «Слабачка! Это провал!»
– Прекратить! – голос Таррела прорезает воздух.
– Ещё рано, – возражает Пэрис. – Её предел ещё не достигнут. Гравитация всего 3G.
– Я сказал, достаточно! – рычит ректор.
За стеклом происходит какое-то движение, которого я не вижу, только слышу через динамики, а потом гудение камеры резко стихает. Все заканчивается. Гравитация приходит в норму. Я устало распластываюсь на полу. Боль в теле постепенно стихает, но от этого все равно не легче. Сил встать нет.
Дверь камеры распахивается, внутрь врывается Таррел, поспешно подходит ко мне и поднимает на руки. Чувствую себя безвольным пряничным человечком, даже обнять его не могу.
Таррел бережно держит меня и выносит из камеры.
– Всё хорошо, – произносит он, в голосе звучит металл и гнев, но я чувствую, что это не на меня.
Он аккуратно усаживает на подобие банкетки у стены и опускается передо мной на корточки. Ласково заправляет прядь волос за ухо, смотрит в глаза с искренним беспокойством.
– Ты как, Мэлтис? – он пытается говорить ровнее, но я слышу в голосе тревогу.
Отчетливо чувствую, что ему не все равно, и это греет душу. Он все-таки не даст меня в обиду. Но в глубине души скребется ощущение, что я не справилась с тестом и не дотягиваю до чистокровных. От этой мысли на фоне общего нервного перенапряжения наворачиваются слезы.
– Тебе совсем плохо? Что болит, Мелисса? – ещё более обеспокоенно спрашивает Таррел.
– Я не справилась, – выдыхаю и отвожу взгляд.
Таррел резко поднимается на ноги и подходит к Пэрису.
– Доктор Пэрис! Я хочу, чтобы ваши исследования не причиняли боль курсанту Мэлтис, – гремит он гневно. – Либо разрабатывайте тесты, которые будут для неё относительно безболезненными, либо проводите их под наркозом.
– Разве это боль? – посмеивается доктор. – Да и Мэлтис неплохо справилась. Чистокровные ксорианцы начинают «плохо» себя чувствовать уже на двух Же, а нашей полукровке поплохело только на двух с половиной! И то не до конца.
У меня кожа на позвоночнике покрывается острыми мурашками. Я не только справилась, я выдержала больше чистокровных! Но Пэрис все равно продолжал меня плющить гравитацией, чтобы, похоже, увидеть, когда мой организм даст системный сбой?!
А дальше вдруг происходит то, чего я не ожидала.
21.
Командор Крэйт кладет тяжелую руку Пэрису на плечо и разворачивает его к себе на крутящемся стуле. Воздух вокруг них накаляется от ментального воздействия, я кожей это чувствую. Пэрис сжимается и смотрит на собеседника затравленно.
– Я запрещаю подобные тесты, доктор Пэрис! – жестко чеканит Таррел. – Запрещаю подвергать жизнь и здоровье курсанта Мэлтис опасности. Это ясно?
Он смотрит на Пэриса так, будто хочет уничтожить взглядом. У доктора дрожат пальцы, плечи напряжены, в глазах застыл ужас, на лице страдальческая гримаса. Я не знаю, что конкретно он сейчас делает, но вижу, что Пэрису физически больно. Ощущаю мощь ректора всем своим существом, и в животе скапливается тепло. Я с удивлением отмечаю это, ведь новый чип делает меня полностью невосприимчивой к альфа-волнам.
– Это ясно, доктор Пэрис? – свирепо повторяет вопрос Таррел.
– Я… Я-асно, – доктор Пэрис, похоже, сейчас в штаны наделает. – Я подготовлю другую программу для курсанта Мэлтис.
– Сразу бы так, – более спокойно произносит командор Крейт. Оборачивается ко мне, и его взгляд смягчается. – Пойдем, Мелисса. Я провожу тебя до твоей палаты.
Я пытаюсь встать, но ноги все ещё не пришли в норму, и я падаю обратно на банкетку. В глазах ректора мелькает досада, он подходит ко мне и поднимает на руки. Снова.
Сейчас у меня хватает сил, чтобы обнять его за шею. Он выносит меня из лаборатории и идет в сторону моей палаты. Жмусь к нему, вдыхая, кажется, самый любимый во Вселенной аромат, и слышу его чуть хриплый голос:
– Если ты будешь так прижиматься, Мэлтис, – он наклоняет голову и касается губами моей щеки. – тебе не поможет никакой чип.
Боже, как приятно знать, что он хочет меня даже так, хотя я сейчас ни на что не способна.
– Чип защищает от неконтролируемого влечения, – шепчу ему на ухо. – А когда оно исходит по собственной воле, защита и не нужна, правда?
Ректор издает рычащее «ммм» и плотнее стискивает мое тело. От его близости я тоже начинаю возбуждаться, хотя, уверена, и мы оба это понимаем, что сейчас ничего не будет.
Таррел открывает мою палату собственным вживленным пропуском и, внеся внутрь, кладет меня на койку, которая все ещё пахнет нашим прошлым сексом.
Я распластываюсь по ней, вдыхая запах сбитой простыни, а когда поворачиваю голову к ректору, вижу его совсем рядом, он смотрит на меня в упор.
Взгляд голодный, жаждущий. Таррел тоже вспомнил, что тут недавно происходило.
Привстаю на локти и с вызовом заглядываю ему в глаза.
– Не дразни меня, Мелисса, – рычит Таррел сквозь сжатые зубы. – Тебе сейчас нужен отдых.
Я ощущаю, что он себя сдерживает. Его взгляд щупает мое лицо, спускается к губам, и через мгновение Таррел сминает их собственническим поцелуем. Отвечаю со всей страстью, которую могу в себе найти. Этот ксорианец сводит меня с ума.
– Мне нужно уйти, Мелисса, – выдыхает он мне в губы, разорвав поцелуй, и упирается своим лбом в мой. – Как только восстановишься после сегодняшних исследований, вернешься к занятиям.
Меня как холодной волной обдает.
– Я хоть сейчас готова уйти отсюда! Таррел… – произношу с немного возмущенной интонацией и осекаюсь, осознав, что снова назвала его по имени, хотя это прямое нарушение субординации.
Ректор выпрямляется.
– Это приказ, курсант, – жестко произносит он. – Твое физическое здоровье в приоритете. Я предупрежу инструкторов, тебе дадут нагнать программу.
Ну хоть это немного утешает. Неуверенно киваю.
Ректор Крейт разворачивается и уходит, оставляя меня в бездушных белых стенах палаты.
Я так утомилась, что тело как камнем придавливает к койке. Нет, все же он был прав, я сейчас не способна вернуться к занятиям. Восстановление необходимо как воздух.
Я просыпаюсь от шуршащего звука отсека для еды и с трудом добредаю до него, чтобы забрать, видимо, завтрак. Сегодня он другой, чем обычно. Вместо протеинового батончика, контейнера с маслами и воды мне досталось несколько кэнов – алюминиевых герметичных баночек – с явно непростой едой. На них есть названия: «ПлазмаВитал», «Гравитон», «МагноСтаб».
Что форма выпуска, что эти слова, которые мне ничего не говорят, намекают на то, что это спецпитание. По составу я тоже определить не могу, чем это полезно, но однозначно понимаю, что хуже от этих банок мне не будет.
Запоминаю названия и принимаюсь поглощать завтрак. Вкус у содержимого терпимый. На настоящую еду не похож, но и не гадкий. Все жидкое, что-то более соленое, что-то более сладкое, но в целом съедобное.
Спустя минут двадцать, по ощущениям, я вдруг ловлю резкий прилив энергии и бодрости. В теле, которое все ещё тяжелое после испытаний гравитацией, поселяется чувство, что оно прямо в реальном времени восстанавливается. Тупая мышечная и костная боль уходит, прибавляется сил.
Похоже, кто-то позаботился о том, чтобы я быстрее пришла в норму. И я даже догадываюсь, кто.
Я провожу в палате весь этот день до вечера. Ко мне снова никто не приходит, но сейчас меня это не терзает. Более того, я даже рада. Тело требует физических нагрузок, и я время от времени качаю пресс, закинув ноги на койку, отжимаюсь, приседаю или держу планку. Для меня это интимные моменты, и если бы меня потревожили, я бы чувствовала себя неловко.
Вечером дверь в палату пикает на открытие, и входит Пэрис со стопкой одежды. Новая – а может, и постиранная моя старая – форма. Сверху на стойке лежит контейнер с линзами.
– Ты возвращаешься в общежитие, полукровка, – не очень довольным тоном цедит он. – Переодевайся и выходи. Я провожу тебя до лифта. Эту одежду оставь тут, она тебе понадобится.
Ох ты ж! Да у меня тут, похоже, личный номер образовался! Но-да ладно. Я на нервном подъеме, и меня не трогают такие перспективы. Наоборот – я жду новых исследований, чтобы самоотверженно доказать ещё раз, что я ничем не хуже чистокровных.
Не понимаю, зачем меня провожать, но киваю. Вставляю линзы и принимаюсь переодеваться, как только за Пэрисом закрывается дверь. Судя по отсутствию пиканья, он не запирает её, так что, когда я, полностью одетая, подхожу к ней, она по сенсору распахивается передо мной.
Пэрис разочарованно ждет меня в коридоре и жестом указывает идти за ним. Он останавливается у ровной на первый взгляд стены, подносит руку к определенному месту, и стена раздается по вертикальному разрезу, обнажая за собой короткий коридор к лифту. Мы проходим туда и Пэрис своим пропуском вызывает мне его. Тут-то до меня и доходит, что этот уровень совершенно секретный, с моим допуском я ни в жизни бы не вышла отсюда, не говоря уже о том, что не нашла бы замаскированную дверь.
– Доктор Пэрис, что в этом уровне такого, чтобы делать его настолько секретным? – спрашиваю я с осторожностью. И хочется, и страшно услышать ответ.
– Курсант, вам не кажется абсурдным этот вопрос? – внезапно официально переспрашивает Пэрис с фирменной усмешкой. – Когда придет время и вы получите соответственный допуск, вам станет доступна и эта информация.
Я вхожу в лифт и нажимаю кнопку А35, женского общежития, где находится моя каюта. Гулкий звук гравитонных ускорителей непривычно отдается в ушах – я удивительно отвыкла от него, прожив в тишине несколько дней. Выхожу на уровне, часы напротив лифта показывают 20:07, курсанты снуют по коридорам. Тут ничего не изменилось.
Направляюсь к своей каюте и вспоминаю ненавистническую угрозу Иридии. Надо непременно стереть это послание с двери. Боже, другие курсанты любовались им все это время! Ускоряю шаг, почти выбегаю из-за угла и сталкиваюсь со знакомой курсанткой – Шайлой Маркин. Я тут не заводила друзей, чтобы ни дай бог не засыпаться, но с ней, на удивление, общаться было приятно.
– Мята! – она распахивает объятия. – Ты в порядке? Тут про тебя такое говорят!
Я напрягаюсь до кончиков ногтей. Ну нет. Не мог Селварис распространить слух, что я полукровка!
