Текст книги "Главная проблема ректора космической академии (СИ)"
Автор книги: Алиса Линд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
15.
Тревога впивается в сердце ледяными когтями. Голоса снаружи гулко отражаются от стен коридора. Один из них я узнаю сразу – без сомнения, это голос доктора Пэриса. Его холодная насмешка и бритвенно острый цинизм слишком характерны, чтобы спутать.
– Доктор Пэрис, вы уверены, что исследования безопасны? – спрашивает второй голос.
Он низкий и спокойный, кажется, принадлежит Селварису. Но тот не говорит так спокойно.
– Не время думать о безопасности, – Пэрис коротко усмехается, и в его тоне сквозит сарказм. – У нас в руках гибрид с уникальным ментальным потенциалом. Это почти чудо, что она оказалась тут. Цепочка случайностей, которая привела нас на порог невероятных открытий!
Гибрид? Она? Док говорит обо мне. Правда как о предмете, как о неодушевленном объекте. Это в духе Пэриса, но… В душу пробирается страшное ощущение фатальности. Я совершила ошибку, согласившись на исследования.
И я тут же себя осаждаю. Нет! Если так говорить, то ошибкой было вообще поступать в Академию. А это не может быть ошибкой! Потому что так нельзя думать.
Мама все детство рассказывала мне истории о боевых миссиях моего отца, которые он провел до моего рождения. Он умер, защищая космос от мерзотных Жуков, паразитов, которые перемещаются от планеты к планете и полностью уничтожают все, к чему прикасаются.
Мой отец был героем. Он отдал свою жизнь за безопасность всех разумных рас! Я выросла с дикой жаждой отомстить Жукам за него. И пошла по его стопам! Поэтому я в Академии. Поэтому я останусь и пройду все исследования! Чего бы это ни стоило. Иначе все, о чем я мечтала, окажется тщетно.
Предположительно Селварис что-то отвечает, но глуше, и я не могу разобрать слов.
– Исследования ментального потенциала гибрида сейчас наш приоритет, – снова произносит Пэрис.
– А если она не выдержит? – я снова слышу второй голос.
Он явно настроен осторожнее. И его сомнения меня пугают. Он и вовсе не уверен, что следует проводить эти исследования. Хочется отмахнуться – да что со мной будет? А вдруг… Вдруг исследования и правда опасны и могут меня убить? Не глупо ли будет лишиться жизни, так и не добравшись ни до одного Жука?
– Если не выдержит, значит, она бесполезна, – отрезает Пэрис, его тон становится хладнокровным, безразличным. – Но я думаю, она справится. Её ментальная сеть – это находка. Наш карманный гибрид – новый шаг в совершенствовании ментальных технологий. Вы понимаете масштабы?
Я замираю, словно приросла к полу. Все это звучит так, что меня уже принесли в жертву науке. Карманный гибрид? Сжимаю кулаки. Для него я просто ресурс.
Но… Надо признать – наши цели совпадают, хотя никто, даже ректор Крейт, не знает, зачем я тут. Я нарочно уходила от ответа. Подумаешь, хочу уничтожать Жуков! Кто не хочет? Истинная причина, связанная с отцом, остается моей сокровенной тайной.
– И всё же это рискованно, как бы скандала не вышло, – мягко возражает первый голос. – Вы уверены, что командор Крейт одобрит такие методы?
Я снова замираю, затаив дыхание. Вспоминается его равнодушие, с которым он отреагировал на слова Пэриса о первом исследовании. И одновременно с этим, как заботливо вытирал мое лицо от крови в той же лаборатории.
– Командор Крейт прекрасно понимает, что у нас нет другого выбора, – отвечает Пэрис с лёгкой насмешкой. – Он сам дал добро на эксперименты. Он полностью вовлечён, хотя и старается сохранять дистанцию. А объект исследований никто спрашивать не будет.
Вот и ответ. Он жестоко распорядился мной. Что ещё раз подчеркивает, что я для него ничего не значу. А может, даже хуже – расово неполноценное существо, которое он не может выставить из Академии по каким-то своим причинам.
В памяти всплывает то, как я плавлюсь в его присутствии, и становится жутко тошно. Это какая-то особо изощренная и жестокая шутка – возбуждаться от одного присутствия человека, кому на тебя не просто наплевать, кто отдал добро разобрать тебя на запчасти ради научного прорыва!
Я перевожу сбившееся дыхание. Чувства в раскоряку. Мне жутко оттого, что я не хочу бороться против того, что задумали Крейт и Пэрис.
Большая часть моего сознания соглашается на исследования, свято верная жизненной цели, которую я наметила себе в детстве. По сути, у меня только один рычаг борьбы – отчисление из Академии. А я просто не могу повернуть назад. Не теперь, когда я уверена, что могу выучиться!
Дверь рядом с моей щекой вдруг слегка подрагивает от звука шагов. Я поспешно отступаю и запрыгиваю обратно на койку, стараясь успокоить дыхание и выглядеть, как ни в чём не бывало. Дверь пикает замком, затем открывается, и в палату входит Пэрис. Его лицо, как всегда, непроницаемо, а взгляд цепкий, как у хищника.
– Ну что, полукровка, пойдем, пальчик уколем, – он иронично улыбается на одну сторону. – Поднимайся, хватит валяться. Ты уже в порядке, а у нас сегодня большие планы.
Я делаю вид, что не в курсе того, что только что услышала, но изображать растерянность не приходится. Я в смятении.
Он открывает дверь, и я выхожу из палаты вслед за ним. Не узнаю уровень А7. Все совсем не такое светлое, какой я запомнила прошлую лабораторию. Глухой коридор, с темно серыми панелями на стенах, стерильный и пустой, вскоре приводит нас в огромный зал с высоченным потолком, непонятным оборудованием и камерами наблюдения. Одна из стен увенчана гермодверью, на которой светятся предупреждающие символы.
– Где мы? – шепчу я, замерев на месте.
– Добро пожаловать в место, о котором ты даже не подозревала, – усмехается Пэрис. – Здесь происходит все самое интересное!
16.
Пэрис приводит меня в лабораторию, которая больше похожа на медицинский блок: здесь стерильно, на стенах мигают панели, под потолком подвешены автоматические манипуляторы с иглами и инструментами. Посередине – гравитонное кресло с фиксирующими ремнями. Я стараюсь не выказывать страха, хотя по спине бегут мурашки.
Док велит сесть в кресло. Исполняю нехотя, опасаясь, что он меня сейчас зафиксирует, но нет. Всё выглядит так же, как на медосмотре в Академию. Кровь из пальца, из вены, затем он неприятно выдирает у меня несколько волос прямо с корнем и помещает в наполненную какой-то жидкостью пробирку.
– Теперь мне нужна пункция спинномозговой жидкости, – уверенно произносит Пэрис. – Ляг набок, обхвати колени руками и прижми подбородок к груди.
– Зачем? – только и нахожусь что спросить. Понятно, он все равно сделает то, что надо. Но я почему-то не готова просто так на все соглашаться.
– Генетический анализ. – Он поднимает голову и одаривает меня ледяным взглядом. – Я проверю, насколько твоя ДНК способна выдерживать нагрузки, которые тебе предстоят.
Выполняю все, как он сказал. Ощущаю на шее, в районе седьмого позвонка, что-то влажное, и носа касается запах антисептика. А потом Пэрис прокалывает кожу чем-то длинным и тонким. Спину и затылок пронзает боль. Ощущение, будто через позвоночник проходит ледяной разряд электричества. Сжимаю зубы, терплю, не давая себе заскулить, хотя на ресницах повисают рефлекторные слезы. Если я уже сейчас начну жаловаться, что будет дальше?
– Готово. Молодец, – отзывается Пэрис, убирая иглу. – Теперь переходим к следующему этапу.
Я распрямляюсь и встаю с кресла, хотя в теле тяжелеет слабость, а в душе стелется раздражение, замешанное на тревоге. Нервы ни к черту после разговора, который я подслушала, решаюсь на прямой вопрос:
– Доктор Пэрис… о чём вы говорили с Селварисом?
Руки Пэриса замирают на панели, и он медленно поворачивается ко мне. Его взгляд становится колючим, как у хищника, заметившего слабость в жертве.
– А ты не робкого десятка, полукровка, – наконец произносит он, губы изгибаются в тонкой насмешливой улыбке. – Да, это был Селварис. У тебя к нему какие-то вопросы?
Я медленно качаю головой. Вдох-выдох. Надо просто задать самый пугающий вопрос.
– Вы… действительно считаете, что я выдержу? – спрашиваю, но не то, что хочу.
Пэрис складывает руки на груди и чуть пружинит на пятках.
– Я ставлю на тебя, полукровка, – отвечает он почти небрежно. Его тон так спокойно циничен, что от этого только хуже. – На карте стоит уже слишком много, чтобы позволить тебе провалиться.
– А какие… – я не могу сразу закончить вопрос. Сглатываю, пытаясь подавить дрожь. – Какие риски?
Он поднимает одну бровь, будто этот вопрос действительно забавляет его.
– В худшем случае ты умрёшь, – говорит он, словно обсуждает меню на обед. – Или, если повезёт, останешься в коме, из которой однажды выйдешь. Ну, или станешь овощем – без мозга, но живая. Уверен, найдётся применение и для такого ресурса.
Кулаки сжимаются сами, и холод пробегает по спине, сковывая и так ноющий позвоночник. Мне хочется врезать ему, чтобы сбить эту насмешку с лица.
Видимо, переживания отражаются у меня на лице, взгляд Пэриса становится снисходительным.
– Не переживай так, – произносит он отстраненно, делает жест идти за ним и отправляется к выходу из лаборатории. – Следить, чтобы ты была в порядке, – в моих интересах. Я оберегаю свои активы.
Слово «активы» снова режет слух. Я больше не человек, не курсант, не девушка. Надо уже привыкнуть, что для него я – строка в таблице и набор статистических данных.
– А если… что-то пойдёт не так? – выдавливаю из себя, хотя понимаю, что не услышу ничего утешительного.
– Тогда ты пойдёшь в статистику как ещё одна ошибка, – он бросает взгляд через плечо, оценивая мою реакцию. – Полезное дело, не так ли? Быть частью науки.
Мне хочется кричать, но я прикусываю губу и просто иду за ним. Его равнодушие невыносимо.
– Ладно, – говорит он, открывая передо мной дверь ещё одной комнаты. – Переходим к следующему этапу. Ты ведь хочешь доказать, что чего-то стоишь?
В этой комнате посередине стоит кресло, окружённое аппаратурой. На кресле полный шлем и множество датчиков на длинных пружинистых проводках.
– Это тест на совместимость с ментальной сетью, – объясняет он. – Ксорианские технологии тесно завязаны на ментальные способности. Для управления кораблями пилоты соединяют своё сознание с системой. Считай, что это возможность проверить свои способности управлять ксорианскими кораблями. Ты же хочешь летать?
Ох… Я очень хочу летать. Ведь именно на пилотируемых аппаратах можно подобраться к жучатникам и уничтожить их.
– Это безопасно? – я не могу не спросить, вспоминая его слова в коридоре.
– Нет. – Его сухой ответ заставляет меня застыть. Он замечает моё выражение лица и добавляет с легкой улыбкой: – Шучу. В худшем случае – лёгкая перегрузка. Не хуже того, что ты уже испытывала.
Он усаживает меня в кресло, креплениями с присосками фиксирует руки и ноги.
– Зачем? – у меня снова по спине катятся мурашки. Почему здесь все такое... страшное?
– Чтобы ты не свалилась во время симуляции, – отвечает доктор. – Если дернешься и упадешь, симуляция прервется неправильно, а это чревато плохими последствиями. Это для твоей безопасности.
Зараза, мне спокойнее все равно не становится. А Пэрис как ни в чем не бывало опускает мне на голову полный шлем, закрывающий лицо, датчики внутри сами прилепляюстя к вискам и затылку.
– Расслабься, – говорит Пэрис. – Найди центральный узел сети. Это будет похоже на луч света.
Я пока ничего не вижу и не понимаю. Темнота.
А потом вдруг... Как только программа запускается, моё сознание переносится в виртуальную реальность. Я вижу панели управления корабля, всё вокруг напоминает кабину истребителя. Я рассматривала такие на агитках в армаду Ксора, которые маме остались как воспоминание об отце.
– Соединяйся с сетью. Не торопись. – Голос Пэриса, кажется, звучит прямо у меня в мозгу.
Я шарю взглядом по кабине, пытаясь сосредоточиться. Никакого луча света! Поток информации слишком интенсивный, у меня начинает кружитсья голова. Закрываю глаза, пытаюсь увидеть луч света в голове. Через некоторое время я что-то нащупываю, сознание цепляется... именно за луч!
Дикие ощущения, я начинаю чувствовать себя частью корабля, а может, воспринимать корабль своей частью. При мысли о повреждении обшивки мозг сигналирует опасность.
– Хорошо, – комментирует Пэрис. – Теперь следуй указаниям, которые посылает система.
Перед глазами – или внутренним взором – возникают виртуальные препятствия и стрелки, куда двигаться. Я быстро осваиваюсь с управлением и мысленно направляю корабль, стараясь не врезаться. Сердце гремит в ушах, дыхание сбивается. Это требует невероятной концентрации.
В какой-то момент все вдруг гаснет, и я ушами слышу голос Пэриса:
– Стоп. Всё.
Шлем поднимается, и я с трудом открываю глаза. Пот стекает по вискам, сердце колотится так, что кажется, выпрыгнет из груди.
Нахожу Пэриса взглядом.
– Ну что? – язык еле ворочается.
– У меня для тебя две новости, – отвечает он, не глядя на меня, сосредоточенно смотрит в монитор. – Плохая и ничего так. С какой начать?
17.
– С хорошей, – выбираю, хотя выбор без выбора. Я всё равно узнаю обе новости, но неясно, в каком порядке они больше меня расстроят.
– Хорошая новость, – говорит Пэрис наконец, отрываясь от монитора и переводя взгляд на меня. – Ты сможешь доучиться в Академии. Потенциала достаточно, чтобы пилотировать корабли классом мощности ниже PN15.
– А плохая? – шепчу я, сердце больно сжимается в груди.
– При попытке пилотирования кораблей более мощных, чем PN15, твой мозг просто сгорит, – отвечает он равнодушно, словно сообщает прогноз погоды.
Стараюсь удержаться, чтобы не вспыхнуть эмоциями. Боль от его слов смешивается с раздражением. PN15 слабенькие истребители! Мне этого мало! Но никаких «жаль», никаких «мы поработаем над этим» от Пэриса не услышишь. Просто факт.
Пэрис снимает с меня датчики и кивает на дверь.
– Всё. На сегодня достаточно. Идём обратно в палату.
Я молча следую за ним, чувствуя странное облегчение, что на сегодня всё закончилось. Внутри, правда, зудит тревога: эти эксперименты явно не последние. Когда мы добираемся до палаты, Пэрис останавливается перед дверью.
– Чип, – говорит он, протягивая руку.
Я хмурюсь.
– Снова? – мой голос пропитан усталостью.
– Тебя не затронут чьи-либо альфа-волны, – сухо объясняет он. – Позже я верну его тебе.
Скрепя сердце, снимаю микросхему с головы и вручаю доктору. Без нее я чувствую себя уязвимой, словно лишённой доспехов. Сразу в спине начинает тянуть, и я отворачиваюсь от Пэриса. Защищаюсь хотя бы так.
– Отдыхай, – добавляет он с явным намёком, что разговор закончен, закрывает дверь и уходит.
Я прохожусь по палате и вдруг вспоминаю, что хотела спросить о том, когда обещал прийти ректор Крейт, и иду к двери. Подношу руку к магнитному считывателю – не пикает. Дверь не открывается. Черт.
Повторяю операцию. И ещё раз. Безрезультатно.
Меня заперли! Как пленницу. А все под каким красивым соусом! Освобождена от занятий. В душе поднимается паника – вдруг я вообще больше не вернусь в учебный корпус? Что, если меня просто определили на опыты, и на этом все обучение для меня закончилось?!
Пытаюсь успокоиться. Я расспрошу об этом ректора Крейта, как только увижу. Я буду достаточно убедительной, чтобы он ответил!
Чтобы как-то скоротать время, я принимаю душ, смывая с себя остатки экспериментов и чужих прикосновений. Белые стены душевой давят на меня, как и вся эта стерильная палата. Ложусь на койку, вытягиваясь под простыней, и через какое-то время все-таки проваливаюсь в сон.
Меня будит шуршащий звук. Нахмурившись, обвожу взглядом палату. Маленькая дверца рядом с душем открыта. Внутри бутылка воды и что-то в запаянной упаковке.
Еда.
Гадкая догадка копошится тошнотой в желудке. Эта палата не лабораторная, а карантинная. Полностью отрезанная от уровня.
Сердце замирает: что ещё они подозревают обо мне? Почему такая изоляция?
Помечаю себе в голове, что надо спросить Пэриса об этом. Или даже ректора Крейта. Однажды же он придет меня проведать? Не может не прийти!
Но моя дверь не пикает. Пищу доставляют ещё два раза, и я заключаю, что наступил вечер, но Пэрис не приходит. Как и после следующего приема пищи, который явно поступил после ночи.
Я отсчитываю время по количеству раз, сколько мне присылают еду.
К вечеру второго дня я начинаю медленно сходить с ума. Все вокруг слишком белое и совершенно безликое. Одиночество в стерильной белой комнате давит. Зачем это? Это тоже часть эксперимента? Или они обо мне забыли?
Утром третьего дня, когда шторка для еды снова распахивается, предлагая мне какой-то паек и бутылку воды, я не выдерживаю.
– Эй! – кричу, барабаня в дверь. Внутри в тугой узел сплетается страх, злость, обида, паника, чего я только ни чувствую! – Пэрис! Вы обо мне не забыли? Или это пытка такая? Ау!
Ответа нет. Лишь тишина.
На четвёртый день крыша едет совсем ощутимо. Нервы на пределе. Посещают параноидальные мысли, что орбитальную станцию захватили Жуки и перебили всех снаружи, а я тут, взаперти, которая получает еду и воду посредством роботов. Однажды запасы кончатся, и я умру от жажды. Или голода. Смотря что закончится быстрее.
В какой-то момент между вторым и третьим приемом пищи за дверью раздается шум шагов. Мгновенно оживляюсь, спрыгиваю с каталки. Внутри плещется облегчение и радость, хотя в глубине сидит обида на жестокость Пэриса и равнодушие Крэйта.
Когда дверь пикает и открывается, в палату входит ректор.
С ужасом осознаю, что я сейчас без чипа. Его присутствие пронизывает мозг альфа-волнами. Тело мгновенно скручивает от возбуждения. Ещё острее, ещё более сокрушительно, чем последний раз в допросной. Низ живота предательски заливает волна жара, дыхание становится сбивчивым.
Я ненавижу себя за это. Ненавижу это желание, которое накатывает, когда он рядом. Особенно сейчас, когда злость на него кипит внутри.
– Привет, Мэлтис, – произносит он, щупая меня взглядом.
– О, я прямо счастлива вас видеть, командор Крейт, – отвечаю с язвительной улыбкой, не удержавшись от колкости. Внутри желание лавой выжигает внутренности, но снаружи я хочу показать ему все свое негодование. – Удивительно, что вы обо мне вспомнили!
Он медленно закрывает за собой дверь, и в его глазах опасно скапливается тьма. Комната становится тесной, воздух густеет.
– Ты себя слышишь, курсант? – спрашивает он хрипло, растягивая губы в плотоядную улыбку, и направляется ко мне.
– Вы меня заперли и забыли тут! – выкрикиваю, пятясь назад, пока не упираюсь спиной в холодную стену.
Меня затапливает одновременно страх, лютое желание, гнев. Ещё чуть-чуть, и будет нервная перегрузка.
Он останавливается передо мной, настолько близко, что между нами остаётся лишь пара сантиметров. Его дыхание касается моей кожи, обжигает, заставляя меня сжаться в комок эмоций, которые я не могу контролировать.
– Что ты чувствуешь, Мэлтис? – рычит он, и это не вопрос, а приказ, требующий ответа.
Я пытаюсь найти слова, но они испаряются на языке вместе с тяжелым дыханием. Его взгляд гипнотизирует меня, как будто он ждёт признания, которого я сама боюсь.
– Я ненавижу тебя! – выговариваю с шипящими нотками, пытаясь вложить в слова всю свою горечь, которая, тем не менее, никак не остужает дикого возбуждения.
– Ненавидишь? – шепчет он, обнимая меня за талию, вжимается в мое тело налитым кровью и мощью членом. – Тогда почему ты дрожишь?
– Ты сам знаешь! Верни мне чип! – голос срывается на хрип. Я буравлю его взглядом, но он только плотоядно улыбается.
– На этот раз у меня достаточно времени. – Ректор Крейт прижимает меня одной рукой к стене, а другой задирает тунику, которую мне выдали здесь вместо одежды. – Тебе же это тоже нравится, Мелисса.
Имя, внезапно сказанное с похотливым придыханием, срывает последний слой моей защиты, и я перестаю сопротивляться и его напору, и собственному желанию.
18. (Таррел)
Пэрис только сегодня сообщил, что новый чип готов. К сожалению, он так и не выяснил, почему старый блокиратор альфа-волн, который носила Мэлтис, не работает именно со мной, но разработал такой, который должен заблокировать все, что только можно.
Я иду на А6 в приятном предвкушении, что сделаю Мэлтис небольшой сюрприз, заменю её старый чип на новый, который поможет нам не испепелять друг друга альфа-волнами. Она, должно быть, обрадуется.
Я был капитально занят эти несколько дней, но не заходил к ней по другой причине – Пэрис попросил её не тревожить. Сказал, что наблюдает за её показателями в динамике.
Я соскучился, хотя мне неправильно даже думать об этом. Поэтому нацепляю холодную маску и открываю дверь палаты, в которой находится моя полукровка с каменным лицом.
Однако стоит мне войти за дверь, я сразу понимаю, что попал в западню. Тормоза срывает к чертям. Пэрис, гад! Не сказал, что оставил Мэлтис без блокиратора. Её оголенные яростные эмоции передаются мне на ментальном уровне. С удивлением сокрушительно ощущаю её обиду и горечь. Она кричит, что ненавидит меня, но дрожит всем телом от лавиноподобного желания. Мое возбуждение не меньше, настолько отупляющее, что я не в состоянии удержаться. Какой-то частью сознания отсекаю, что надо будет разобраться, с чего она вдруг проявляет такую агрессию, но мозг вожделеет свои эндорфины, заставляет поддаюсь порыву и сначала утолить желание.
Я прижимаю Мелиссу к стене, ловлю дерзкий, непримиримый взгляд, и внутри вспыхивает новая жажда – не только овладеть, не только подчинить, а увидеть в этих красивых человеческих глазах нежность. Сейчас там только похоть и ярость. Но полукровка не может сопротивляться альфа-волнам, сдается.
Я нежно касаюсь её губ своими, как бы давая право выбора, хотя мы оба понимаем, что его на самом деле нет. Ни у меня, ни у неё. Она жадно впивается в мои губы, наши языки встречаются, смешиваются вкусы. Член пылает и ноет, но я сначала собираюсь распалить мою девочку до предела.
Скольжу ладонями к её талии, стискиваю упругую ягодицу. Задираю к себе бедро. Её горячее тело откликается на каждое моё движение, я впитываю её дрожь. Она цепляется за меня, впивается ногтями в плечи, так что я ощущаю уколы даже сквозь китель. Её дыхание становится всё более прерывистым.
– Мелисса, – шепчу я, наслаждаясь звучанием её имени.
Она выгибается ко мне, её губы находят мои снова. Наш новый поцелуй похож на поглощение. Растворение друг в друге. Я хочу заставить её забыть обо всём, кроме нас. Хочу, чтобы она знала: сейчас она принадлежит только мне.
Скольжу рукой ей под рубашку, касаюсь пальцами обнажённой кожи, и с удовольствием внимаю её тихий стон. Я позволяю себе ласкать её медленно, давая ей время привыкнуть к каждому моему прикосновению.
Её грудь напрягается под моими пальцами, её соски твёрдые, словно ждут моих ласк. Я спускаюсь ниже, покрываю поцелуями её шею, линию ключицы, чувствую, как она замирает, когда мои губы касаются её груди.
– Таррел… – тихо произносит она, звучание моего имени её голосом проникает под кожу.
Я смотрю на неё, её щеки пылают, глаза полны желания, и я знаю, что сейчас она такая же, как я: на грани потери контроля. Или уже за гранью…
Её рубашка оказывается на полу. Я беру её на руки, перенося на койку, ощущая, как пылает её кожа. Её ноги обвивают меня, её тело подо мной мягкое и горячее. Я позволяю себе замереть на мгновение, глядя в её глаза. Там уже нет ярости, только смешанное с удивлением желание.
– Ты моя, Мелисса, – выдыхаю ей в губы, буравя ошалелым от желания взглядом.
Она тянется к моему поясу, ловко расстёгивает ремень. Касается моего изнывающего от желания члена.
Шумно выдыхаю, ощущая её прикосновения.
– Хочу тебя, – её шёпот звучит как мольба, и я больше не могу ждать.
Я двигаюсь ниже, целую её живот, прокладываю дорожку ниже и касаюсь языком её нежной кожи. Она стонет, выгибается, закидывает обе пятки мне на спину. Нахожу языком самую чувствительную точку и ощущаю крупную дрожь женского тела.
Я продолжаю ласкать её, пока она не выкрикивает моё имя, срываясь в первую волну наслаждения. Её удовлетворение разжигает моё желание ещё сильнее.
Первый оргазм ещё пробегает по её телу легкими судорогами, а она уже тянет руку и за плечо тянет меня к себе. Призывает овладеть ею.
Я вхожу в неё, чувствуя, как она сжимается вокруг меня, принимая меня целиком. Упираюсь одной рукой в матрас, второй удерживая девочку за бедро. Наши тела двигаются в едином ритме, она впивается ногтями мне в плечи. Ощутимая, но приятная боль. Я срываю быстрые жадные поцелуи с её губ, слышу стоны, ловлю каждый вздох.
Вскоре она уже готова ко второму оргазму. Напрягается подо мной всем телом, смотрит на меня блестящими от удовольствия глазами, и я ощущаю, как её лоно начинает сокращаться и пульсировать на моем члене. Её стоны смешиваются с моим низким рыком, а исполненный страсти оргазм отдается приятной волной в моем теле. Я взрываюсь вместе с ней, изливаясь ей на живот..
Мы замираем на некоторое время, тяжело дыша. Воздух вокруг кажется наэлектризованным. Я смотрю на неё, касаюсь её лица и убираю прядь волос за ухо. Она – воплощение женственности и нежности. Её хочется спрятать от всех тревог и опасностей космоса, а не выставлять на передовую. Но сейчас ей придется участвовать в исследованиях, как бы досадно мне от этого ни было.
– У меня для тебя сюрприз, Мелисса, – произношу тихо, отстраняясь, хотя член снова начинает подниматься.
Поднимаю с пола китель, забираюсь в карман и вынимаю оттуда обновленный чип. Мелисса смотрит на него удивленно, не понимая, что это, а я без приглашений наклоняюсь и леплю его ей под волосы.
И-де-аль-но! Я больше не испытываю подогревающих желание альфа-волн. Взгляд полукровки мгновенно становится из маслянисто-осоловелого осмысленным. А потом снова наполняется яростью. Не забыла она своих претензий. Что же, пусть скажет, я хоть узнаю, в чем дело!
