Текст книги "Главная проблема ректора космической академии (СИ)"
Автор книги: Алиса Линд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)
Алиса Линд
Главная проблема ректора космической академии
1.
Он – хладнокровный и дисциплинированный командор армады Ксора
Она – полукровка ксорианца и человека, которой запрещено даже близко подходить к Ксорианской Космической Академии.
Однако она поступает и отлично учится, а спустя полгода по досадной случайности обман вскрывается.
– Сколько ещё ты собираешься здесь красоваться, коротышка? – кидает Иридия, подходя вплотную.
Чистокровная ксорианка. Высоченная, как жердь, со слабо выраженной талией, как и все они, с длинными ногами и роскошной грудью в облегающем спортивном костюме из эластокожи. Волосы зачёсаны назад, и по плечам струится белоснежный шлейф, розовый на кончиках. Она испепеляет меня своими отливающими перламутром глазами.
Вокруг нас мгновенно возникает вакуум. Все курсанты замирают, наблюдая наш конфликт.
Иридия снова нарывается на драку. Я знаю. Это не в первый раз, и я умею уходить от этих конфликтов.
Моя цель – не отсвечивать. И уж точно не нарываться на дисциплинарные беседы.
К тому же в прямом столкновении даже завалящая ксорианка меня уделает, ведь во мне только половина их крови.
– Ты о чем? – Я поднимаюсь, убираю планшет в сумку, надеваю лямку на плечо.
– Не притворяйся, – она смотрит на меня с высоты своего роста в два с небольшим метра. Громадная каланча. – Купер. Ты с ним заигрывала! Я вижу тебя насквозь, выскочка!
Ах Купер. Курсант-старшекурсник. Прекрасный образчик мужественности и красоты ксорианских мужчин. Мне он безразличен. Только что фигура хорошая и мордашка ничего, но на этом всё.
– Мне плевать на твоего Купера, – говорю твердо, чуть наклонясь к ней для убедительности. – Может, хватит докапываться? Успокойся.
Ещё пара мгновений тяжелых гляделок, и её кулак летит мне в лицо.
– Что ты творишь?! – Я едва успеваю увернуться, инстинкт спасает меня от первого удара.
– Закрой рот! – рычит она и, воспользовавшись моментом, сокрушительно бьет меня локтем в скулу.
Так мощно, что меня разворачивает и по инерции швыреят на пол. Я не успеваю встать, когда Иридия подходит и заносит ногу, чтобы добить, но застывает и кривится.
Её тело дрожит, взгляд становится страдальческим, а руки, словно связанные невидимыми нитями, опускаются.
Такая реакция бывает только, когда кто-то более сильный берет твое тело под контроль.
Внутренне сжимаюсь, что это ректор Крейт, но на импровизированную арену выходит директор по воспитательной работе капитан Селварис. Высокий, крепкий ксорианец с тёмно-серебристым отливом волос. В глазах светится ярость.
Выдыхаю с облегчением. Меньше всего мне хочется попасться на глаза ректору в близкой беседе.
– Хватит! – голос капитана Селвариса разрывает вмиг образовавшуюся тишину. Он смотрит на Иридию. – Шаргат, в мой кабинет! – Капитан Селварис переводит на меня более мягкий взгляд и подает руку: – Поднимайся, Мэлтис. Я провожу тебя.
Растираю ладонью ушибленную скулу и берусь за его руку. Он легко поднимает меня на ноги. Странно, конечно, что Иридию он одну к себе в кабинет отпустил, а меня в медблок собрался вести, но не мне, простому курсанту, думать о мотивах старших по званию.
Но он приводит меня не в медблок!
Раздвижная дверь открывает передо мной пространство камеры для допросов. Я и не знала, что в академии есть такие помещения!
Сердце пускается вскачь. Хочется убедить себя, что это просто процедура разбирательства такая или это сделано для моей безопасности, но я сама в это не верю. Становится очень тревожно. Вдруг капитан Селварис как-то догадался о том, что я из себя представляю?
Да ну бред. На мне линзы, которые делают глаза как у ксорианцев, а ещё блокиратор мозговых альфа-волн. Я уже полгода успешно скрываюсь и учусь в космоакадемии на правах чистокровной ксорианки!
Капитан Селварис запирает меня в небольшой комнате, облицованной графитовыми поликарбоновыми панелями со столом посередине, по сторонам которого стоит два обыкновенных стула.
Мои шаги в магнитных ботинках гулко отдаются по металлическому полу. Ума не приложу, что мне собираются предъявлять. Я ничего не нарушала. Ну, кроме того, что полукровок не берут в Академию. Но я тщательно замаскировалась и до этого момента все было хорошо!
Дверь пикает замком, и в комнату допросов входит сам ректор Крейт. От него фонит Силой ксорианцев и просто мужской мощью. Однако самое страшное то, что я отчетливо ощущаю его альфа-волны, и между ног сразу становится горячо.
Так не может быть!
Какого. Черта. Я. Это. Чувствую?!
Альфа-волны полукровок-девочек действуют на ксорианских мужчин, как валерьянка на котов вперемешку с виагрой. Поэтому все немногие полукровки живут в человеческих гетто и носа наружу не показывают. Только меня потянуло служить в космической армаде Ксора. У меня есть веская причина тут находиться, это дань погибшему на войне отцу.
Я раздобыла несколько чипов-блокираторов, чтобы не светить своим излучением и не ощущать альфа-волн ксорианских мужчин. Только вот что-то с ректором Крейтом вся защита оказалась бесполезна. Неужели он настолько сильный ментал, что пробивает блокировку?
Он тоже улавливает мои альфа-волны, и его взгляд становится хищно-маслянистым, голодным. Он ведет носом в воздухе и медленно растягивает губы в улыбку, только выходит довольный оскал.
– Неплохо тебе досталось, курсант, – хрипло произносит он и указывает мне жестом сесть за стол. От опасного блеска в его глазах становится немного не по себе. – Сходишь в медблок. Но сначала я с тобой поговорю.
2.
Ксорианцы внешне очень похожи на людей. По крайней мере, в одежде их можно отличить лишь по высокому росту и переливу глаз, будто на радужку капнули жемчужного перламутра.
Командор Таррел Крейт – самый сильный ментал и самый влиятельный ксорианец в Академии. Темно-синий китель со знаками отличия едва вмещает силу его широких плеч, белоснежная сорочка небрежно расстегнута на две пуговицы. Он снял галстук, значит, шел поговорить неформально. Во всем облике этого мужчины улавливается власть и строгость, присущая большинству ксорианцев.
Его взгляд оглаживает мое лицо, спускается к шее, тормозит на обтянутой форменной курткой груди. Логическая часть моего сознания кричит об опасности и хочет бежать, но есть инстинктивная, ксорианская, и она нежится в этом горячем взгляде, заставляет распрямить спину, чуть выпятить грудь, даже вильнуть бедрами.
Я подхожу к стулу, который стоит спиной к двери, и опускаюсь на него, подставляя глазам ректора затылок. Он молчит, но я чувствую, что следит за каждым моим движением.
От взгляда ректора по спине бегут мурашки. Странно, что он ещё не взял мое тело или разум под контроль. Видимо, играет. А трусики продолжают намокать. Я теку по нему просто потому что иначе не получается. Так работает моя генетическая организация. И мне дико стыдно за реакцию тела, щеки краснеют, во рту скапливается слюна.
За спиной раздается два аккуратных шага, и его руки ложатся мне на плечи. Ласковое прикосновение. Ректор Крейт молчит, но его молчание пробегает мурашками по коже даже под плотно прилегающей аластокожей. От него веет непоколебимой уверенностью, а в нос забирается немного терпкий мужской аромат, и флер дорогого легкого парфюма, похожего на свежесть морозного утра.
– Кто прислал шпионку в мою академию? – наклонившись, он низким голосом произносит мне на ухо.
Я порывисто выдыхаю, тяну носом. Бомбический запах. Внутри напалмом разливается желание, но я пока могу связно мыслить.
– Меня никто не посылал, – произношу на новом выдохе.
Ректор Крейт медленно ведет ладони мне под волосы. Прикосновения обжигают кожу. У него нежные ухоженные пальцы. Непроизвольно наклоняю голову и трусь о его руку по-кошачьи. А он, похоже… искал чип, потому что в следующее мгновение небольшой квадратик микросхем с мигающим светодиодом оказывается на столе. К счастью, чип не раскалывается, огонек продолжает мигать.
И я осознаю, что альфа-волны он все-таки блокировал. Теперь его нет, и меня кроет ещё сильнее. Мозг клинит. Анализировать что-то у меня сил уже нет.
Пальцы ректора стискивают пряди волос у корней и чуть тянут назад, вынуждая запрокинуть голову. У меня наверняка уже совершенно осоловелый взгляд. Я плавлюсь рядом с ним в буквальном смысле.
Но когда я вижу его глаза, полные ни разу не шутливого выражения, дыхание перехватывает. В них плещется негодование, смешанное с желанием, но негодования больше. Этот ксорианец контролирует себя значительно лучше, чем я.
– Зачем тогда маскировка? – спрашивает он и опускает вторую руку к моей груди, забирается в чуть расстегнутый ворои форменной куртки и сминает полушарие, пропуская напряженный сосок между пальцев.
– М-м-м-ум, – вырывается у меня непроизвольно.
– Отвечать, курсант, – цедит ректор и снова чуть сильнее стискивает грудь.
– Я… просто… хочу… – мычу, задыхаясь от новой волны возбуждения.
Он будто не понимает, что только сильнее распаляет меня.
Или наоборот – отлично понимает. И мучает меня сладкой пыткой предвкушения.
– Учиться! – выкрикиваю, стараясь уже ответить на вопрос. – Учиться… я хочу… учиться… тут.
Ректор отпускает меня и медленно обходит стол. Задерживается с другой стороны, не торопясь берет мой чип и делает вид, что сейчас сомнет. Меня пронзает ледяной ужас, и я машу руками, не находя слов сразу. Не представляю, что со мной будет в окружении пары сотен курсантов-ксорианцев всех курсов и преподавательского состава. Ректор Крейт усмехается и возвращает чип на стол.
У него красивое, но жесткое лицо, точно вытесано из камня. Четкая линия подбородка, длинный прямой нос, пронзительный взгляд, которым он точно мысли сканирует. Мягкие на вид губы – задерживаю на них взгляд и машинально зажимаю ладони между сведенных бедер. Желание ощутимо щекочет внизу живота, и я ерзаю на стуле, пытаясь примириться с ощущениями.
– Сними линзы, курсант, – приказывает ректор Крейт.
У меня нет и мысли ослушаться. С зеркалом было бы проще, однако я на протяжении последних пары лет ставила и снимала их каждый день, так что делаю на ощупь. Несколько раз моргаю, а внутри все скручивает от острой нехватки мужских ласк. Кладу линзы рядом с чипом. Придется достать новую пару…
– Красивые глаза, – низкий голос ректора вклинивается в воспаленный мозг, заставляет взглянуть на мужчину. – Твои линзы отличного качества, такие не всем по карману, курсант.
Он снова направляется мне за спину и встает так близко, что я чувствую тепло его тела. А-а-а! Что же он делает!
– Мы с мамой хорошо живем. – Веду плечами и несколько глубже расстегиваю куртку из эластокожи. Под ней ничего нет, и в получившийся вырез снова ныряет рука ректора, целенаправленно находит сосок и немного сжимает.
– На папину военную пенсию… – признаюсь честно и закрываю глаза, борясь с крышесносными ощущениями между ног.
– Встать, курсант, – раздается над ухом новый приказ, и рука ректора исчезает.
Я поднимаюсь на дрожащих ногах и хочу развернуться к ректору лицом, но он пинком отшвыривает мой стул и встает у меня за спиной. Прижимает меня к себе, обхватывая спереди. Ягодицами ощущаю налитую силой плоть, обжигающе горячую даже через два слоя одежды.
Инстинкты вынуждают меня прогнуться в спине и плотнее вжаться в ректора. Из-за спины доносится хриплое рычание, а потом его мощные руки рывком разделяют полы моей форменной куртки. Молния корежится, рассыпая выпавшие зубчики. Ректор Крейт не снимает, а стягивает куртку с моих плеч, выворачивая её на руки, заодно фиксируя их прижатыми к телу. А потом его пальцы зарываются мне в волосы и некулонно нагибают над столом.
Наверное, не будь полукровкой, я бы сочла это действие развратным. Но все мое естество вопит о желании близости, и его крики забивают слабый голос разума и совести. Завтра я буду себя ненавидеть и проклинать по чем свет стоит, но сейчас могу только течь и жаждать.
– Хочешь меня? – раздается сзади снова хриплый и ещё более рычащий голос ректора.
Любая бы ответила «нет», но я почти скулю «да».
Он стягивает с меня штаны, спускает до колен, ещё сильнее сковывая мои движения, и проводит рукой по голой коже ягодицы.
– Сначала ответь, что ты делаешь на этой орбитальной станции, – рычит он и, судя по шороху одежды, снимает китель.
Я по дыханию слышу, что и его тоже кроет от возбуждения, но он продолжает сдерживаться. Посмотрим, кто кого, господин ректор!
Подаюсь чуть назад, скользя по столешнице грудью, и трусь попой о его форменные брюки. Огромный бугор должен испугать меня, но он невыразимо манит. Ну же! Хватит меня мучить!
Он издает то ли рык, то ли стон, а потом в тишине отчетливо звякает пряжка ремня.
3.
Замираю в предвкушении. Уже выть готова, как кошка в течке. Но мгновения тянутся невероятно медленно. Я снова пытаюсь проделать свой трюк и потереться попой о мужчину, но он придавливает мою талию к столу и держит так, что не шелохнуться. Закусываю губу.
– Я жду ответа, – звучит сзади с угрожающе возбужденной интонацией.
А потом мужские пальцы касаются нежной кожи у меня между ног, перебирают по складочкам, размазывают влагу.
– Ум-м-м, – мычу, опираясь лбом о столешницу. Бомбически приятно и катастрофически мало! – У-м-м-чусь…
Пальцы ректора усиливают движения, скользят по моей набухшей промежности, вызывая в теле спазмы наслаждения, но как нарочно обходят самую чувствительную точку стороной.
– Полукровкам запрещено учиться в Академии, – рычит сзади ректор и на этот раз целенаправленно находит нужное место. Делает пару кругов пальцами, отчего я едва не кончаю, а потом убирает руку.
Мне становится почти больно. Разгоряченная плоть жаждет прикосновений, внутри все скручивает судорогами. Мое дыхание становится прерывистым и поверхностным, а в глазах застывают слезы инстинктивного отчаяния. Логикой я понимаю, что ничего страшного не случилось, но тело сходит с ума.
– Я… Я ненавижу гребаных… Жуков! – все-таки пытаюсь ответить на его вопрос, эта сладкая пытка начинает превращаться в несладкую. Дыхание сбивается, но я продолжаю говорить: – Я хочу… сражаться с ними! Более… лояльного курсанта… не найти!
Будто в качестве вознаграждения ректор снова ласкает меня, на этот раз проталкивая один палец внутрь. Мычу от удовольствия сквозь сомкнутые губы. Он отлично понимает, как меня плющит просто от того, что он рядом, а любые его действия – это и вовсе взрыв мозга.
– Твою историю проверят, – цедит ректор, скользя пальцем внутрь и наружу.
Он прибавляет к нему второй, чуть растягивает меня. И я надеюсь, что готовит к своему члену. В душе все уже выгорело от стыда, а мозг отравила дикая похоть. Я сплошной комок нервов!
Ректор двигает пальцами, постепенно ускоряя ритм.
– Если ты шпионила… – произносит он, затем наклоняется и проводит языком по моей спине, ведет по позвоночнику снизу вверх, а потом прикусывает шею.
Его пальцы творят у меня между ног что-то непотребное, но умело не доводят меня до пика. Я прогибаю спину, пытаясь пустить их глубже – бесполезно. Ректор намеренно дразнит меня. Издевается.
– Если ты шпионила, – снова рычит он. – Тебя ждет трибунал!
Да мне сейчас плевать. Хоть два трибунала. Внутри печет, будто углей насыпано. По телу то и дело пробегает дрожь.
– Возьмите… – не выдерживаю и прошу. – Меня. Ректор Крейт.
– М-м-м, – раскатисто раздается сзади. Пальцы покидают мою лоно, и ректор втягивает воздух носом. – Ты вкусно пахнешь…
Он так и продолжает давить мне на талию, не давая сдвинуться с места, а потом я ощущаю между ног головку его члена. Горячую, твердую, но с нежной кожей. Мне хочется качнуться назад, чтобы она в меня скользнула, но ректор не позволяет.
– Пожалуйста… – вырывается само с мольбой, потому что возбуждение уже становится болезненным. Кожа горит, чувствительность выкручена на максимум, дрожу всем телом, как перетянутая струна.
– Ты ещё пощады попросишь, – с долей насмешки отвечает ректор и плавно погружается в меня.
Сразу на полную длину. Достает до донышка. Замирает, давая привыкнуть. А мне наконец хорошо, мое лоно обхватывает, обтягивает его член, у меня нет никакого дискомфорта. Напротив приятная наполненность разносит по нервам эндорфиновый выплеск, и от наслаждения на мгновение темнеет в глазах.
– Слад-ка-я, – рокочет ректор и начинает двигаться.
Боже, какой это кайф! До этого момента я видела только в учебниках по естествознанию, каковы ксорианцы без одежды. Теперь познаю на практике.
У меня секс был только раз и с человеком. Ксорианцы не идут ни в какое сравнение. К тому же альфа-волны. Тело от них возбуждается на инстинктах, само, а ещё у ксорианцев очень внушительный размер достоинства, природная харизма, мужская мощь, которая кружит голову.
Ректор медленно и с оттяжкой насаживает меня на свой член, явно наслаждаясь процессом, а я качаюсь на волнах неуклонно подбирающегося оргазма, но стараюсь сдерживать стоны. Вдруг за пределами допросной кто-то нас услышит. Хотя… Эта мысль даже немного остужает возбуждение – меня же теперь вышлют обратно на Ксор!
– Правильно думаешь, – вдруг произносит ректор, усиливая и делая толчки резче, как будто злится. – Вышлю на первой попавшейся эвауцационной шлюпке. Твоя учеба окончена.
4.
Во мне взрывается бомба. Прочитал мысли, это понятно. Но… Накатывает злость и ядовитая обида. Я вовсе не хотела, чтобы этот секс повлиял на его решение. Но очень надеялась, что смогу убедить его в своей решимости, и он закроет глаза на незначительное нарушение. В конце концов, я полгода училась на отлично по основным предметам!
Возникает жгучее желание вывернуться и посмотреть в ему глаза. Хоть взглядом показать, насколько мне важно остаться в Академии. Я ещё не успела принять это решение до конца, но начинаю сопротивляться, пытаясь соскочить с таранящего меня члена.
Ректор раскатисто смеется, рычит и всем телом прижимает меня к столу, а свободную руку отправляет мне между ног и принимается гладить клитор.
Это сильнее меня. Всего несколько его движений пальцами, и я взрываюсь на его члене. Ловлю дикий фейерверк эндорфинов и серотонина. Безвольно распластываюсь на столе, на ближайшие мгновения совершенно не способная двигаться.
– Не брыкайся, Мелисса, – хрипло произносит ректор Крейт и снова начинает двигаться во мне. – Ты посмотришь мне в глаза, когда я сам этого захочу.
Меня снова клинит от разнонаправленных чувств. Тело млеет и тащится от ощущений, инстинкты ликуют, а в душе разыгрывается буря.
Ректору Крейту уже не приходится прижимать меня к столу. Я сама не могу двигаться. Меня с головой окутывает новая лавина возбуждения, и сейчас я готова на что угодно, лишь бы этот секс не заканчивался. Но ректор снова, как на зло, будто прочитав мысли, внезапно отстраняется и выходит.
Я едва не стекаю со стола на пол, но он подхватывает меня на руки раньше и укладывает спиной на стол. Отстегивает магнитные ботинки, они падают на пол с глухим звуком, а потом окончательно стягивает с меня штаны и трусики.
На задворках плывущего сознания маячит мысль, что я, должно быть, выгляжу сейчас крайне развратно. В порванной форменной кофте и полностью голая ниже. Но мой воспаленный мозг только сильнее возбуждается от мысли об этой картинке.
Ректор Крейт встает между моих свесившихся ног и закидывает лодыжки себе на плечи. Я неразборчиво мычу, сама не понимая, что хотела сказать, а потом ощущаю, как он вламывается внутрь. И меня снова уносит волной эндорфинов.
– Я знаю… – рычит он между жесткими толчками на грани грубости. – О чем… ты думаешь.
– А вы… – я отвечаю ему так же рвано. – Не… читайте… мысли.
Одна рука ректора сжимают мою талию, другая ложится на грудь и чувствительно играет с соском. Выгибаюсь навстречу, хотя думала, что уже без сил.
– Ты… слишком… громко… думаешь! – цедит ректор, вколачиваясь, как отбойный молоток.
Он перемещает руку с груди мне на промежность, и пока член таранит лоно, пальцы дразнят клитор. Это закономерно стремительно приближает меня ко второму оргазму, который оказывается ещё более ярким.
Внутри все сжимается и пульсирует, дыхание рваное, кожа покрывается испариной. Дрожу всем телом, совершенно не соображая, где я и что происходит, и только мощные толчки ректора возвращают в реальность. Он больше не ждет, пока я зафиксирую ощущения, только разгоняется. Похоже, тоже близок к кульминации.
Хочется прикоснуться к нему, но форменная куртка так и держит мои руки прижатыми к телу. Чувствую себя бабочкой, нанизанной на гвоздь. Очень сексуальный, возбуждающий, теплый и твердый гвоздь.
Комната снова наполняется хлюпающими и шлепающими звуками, моими стонами и рычанием ректора, а потом он резко отстраняется и в одно движение опускает меня на пол на колени. Открываю рот, ещё не осознав, что делаю. Видимо, это тоже инстинкты. Ректор сразу вставляет член мне в рот, держит голову за волосы, даже чуть душит, но мое возбуждение настолько велико, что я не испытываю никакого дискомфорта. Оргазм в теле ещё не отзвучал, и все действия ректора накладываются на него приятным эхом.
Он делает несколько грубых толчков и извергается, наполняя мой рот густым семенем.
Сама поражаюсь парадоксальности своих мыслей – плевать на пол некрасиво, поэтому проще… проглотить. Но главная жидкость ксорианцев, на удивление, приятная на вкус, сладковатая, чем-то напоминает топленое молоко – дико деликатесный продукт на Ксоре – так что я и глотаю с некоторой долей удовольствия.
Ректор отпускает мои волосы и оступает на шаг. Поднимаю взгляд от его голых ног до головы, ловлю горячий взгляд, в котором смешивается ярость и желание, растерянно смотрю на него. А он наклоняется и, взяв меня за талию, аккуратно поднимает и усаживает на стол.
– Ты как там? – спрашивает с легкой усмешкой в голосе. – Что-то у тебя по мыслям совсем тишина.
Фокусирую на нем взгляд. Смотрю в красивые темно-ореховые глаза с перламутровым переливом. Закусываю губу, решаясь говорить или нет.
– Я сделаю все, чтобы остаться в этой Академии, ректор Крейт, – произношу как можно более весомо. – Готова на что угодно.
Мое тело, только что получившее второй оргазм, плевать на это хотело. Оно снова начинает возбуждаться. Это просто издевательство какое-то! В несколько быстрых движений сбрасываю куртку с рук, нащупываю на столе позади себя чип и беззастенчиво леплю под волосы. Становится немного легче. Какую-то часть альфа-волн ректора чип всё-таки блокирует.
– С чего такая решимость, курсант? – холодно спрашивает ректор и ставит руки по краям от моего тела.
Он наклоняется ко мне, между нашими губами остается всего пара сантиметров, беспристрастно смотрит мне в глаза.
Дрянной чип подводит! Не справляется! Между ног нестерпимо печет!
– Это неважно. У меня свои причины. – Меня снова плющит от желания, от ауры ректора Крейта, от его запаха и ещё очень свежих воспоминаний о его члене внутри меня. – Дайте мне доучиться и увидите, я убью Жуков больше, чем все мои коллеги из Академии. Я не оступлюсь, даже если вы будете мешать…
Он не дает мне договорить и ловит мои губы в горячий собственнический поцелуй. В голове снова поднимается шум, а тело предательски выгибается. Обхватываю руками плечи ректора и непроизвольно впиваюсь ногтями в кожу. Слышу тихое одобрительное рычание. Мужской запах становится гуще, а подо мной уже скользко от моих соков.
Он издевается, отлично знает, как плющит и возбуждает меня своим присутствием. От его близости меня прямо штормит.
– Очень чувствительная полукровка, – отстраняясь, хрипло произносит ректор Крейт. – Мне нравится. Но депортировать тебя на Ксор – вопрос принципа. Полукровкам не место в Академии.
Меня точно ледяной водой окатывает. Даже возбуждение отступает, давая место сносящей все на своем пути горечи.
– Нет! Ректор Крейт! – вырывается громче, чем позволяют приличия. – Вы уже прочитали мои мысли! Я не шпионка! Я просто хочу служить в армаде Ксора! – выдыхаюсь, опускаю плечи и добавляю тихо, пытаясь не пустить слезы в голос. – Правда. Очень. Хочу.
Отвожу взгляд, мысленно прощаюсь с Академией, и в глазах щиплет от этого. Я не сделала ничего плохого и правда очень стараюсь. И учусь не хуже ксорианцев, а он…
Ректор ласково берет меня за подбородок и поворачивает голову к себе. Заглядывает в глаза пронзительным взглядом, точно читает, что за мысли у меня в башке.
– Есть один вариант, при котором я готов терпеть тебя в Академии, – вдруг тихо, но строго произносит он. – Но вряд ли он придется тебе по душе.
