355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Алиса Евстигнеева » Хороший мальчик. Строптивая девочка (СИ) » Текст книги (страница 10)
Хороший мальчик. Строптивая девочка (СИ)
  • Текст добавлен: 28 сентября 2020, 11:00

Текст книги "Хороший мальчик. Строптивая девочка (СИ)"


Автор книги: Алиса Евстигнеева



сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

– Они чуть не развелись, потому что папа изменил маме, – Стас отворачивается от меня и смотрит куда-то в пол, и я прекрасно понимаю, что он сейчас чувствует. Стыд. Нам, невыросшим детям, всегда тяжело рассказывать про тёмные пятна нашей истории, даже если создавали их не мы. Я утыкаюсь своим лбом ему в плечо, желая хоть как-то разделить его переживания. Неожиданно для нас обоих он запускает свою руку мне в волосы, осторожно поглаживая мою макушку. – Сейчас у них всё хорошо. Шестеро детей, собака, кошка, хомяки… И они любят друг друга, по-настоящему. Но я решил для себя, что у меня никогда не будет так же… стихийно. Что я никогда не предам человека, которому дал какие-то обещания, что не причиню той боли, которую они тогда оба пережили. Наверное, поэтому я на каком-то подсознании выбрал Настю, нам было легко вместе и не было никаких лишних вопросов. Но в итоге всё вышло так… как вышло.

– Жалеешь? – аккуратно уточняю я, без всякой ревности или обиды.

– Жалею, что вышло так. Что дотянул до последнего. Хотя уже давно чувствовал, что у нас всё разваливается…

– А почему не сказал?

– Старался верить в то, что это всего лишь кризис и однажды мы его преодолеем.

– И что тебя переубедило? – во мне проснулась ужасная привычка задавать вопросы. Много вопросов. Но Стас почему-то терпит, искренне отвечая на всё.

– Вера, – слегка улыбаясь, произносит он, а у меня сердце в этот момент делает крутой прыжок в груди. – Пришлось прислушаться к одной язве с фиолетовыми волосами и поверить в то, что идеальных отношений не существует. Впрочем, как и идеальных мальчиков и девочек.

–Стас! – не совсем красиво восклицаю я, отрывая голову от его плеча. – Давай, не об этом, пожалуйста.

– Почему? На самом деле мы здесь собрались только ради одного, чтобы уже наконец-то определиться с темой «о нас».

– Нет, – упрямо трясу я головой. – Нет никаких нас. Нам нельзя. Это наваждение… дурацкое притяжение, которое скоро рассеется.

Алкоголь уже достаточно насытил мою кровь, чтобы я могла свободно нести всё подряд, что шло мне на язык.

– Эффект новизны. Я отказала тебе, не кинулась в твои жаркие объятия, не клюнула на твою смазливую физиономию и вот…

– Что вот? – практически смеясь, уточняет он.

– Тебя повело… У тебя этот… как его, – мысли мои путаются. – Гештальт! У тебя гештальт открылся: как это так, кто-то отказал тебе.

– Вера, какой гештальт?! – уже вовсю потешается надо мной Чернов.

– А вот такой. Инстинкт охотника!

– Оооооо, да мы по ходу пьяны, – подмечает он очевидное.

– Неееет, – категорично отрицаю я. – Это лишь желание получить добычу!

– Дурочка, – в голос начинает хохотать он. К слову тоже достаточно пьяно. – Я тебе потом как-нибудь объясню, желание чего это.

И с силой притягивает меня к себе, так что я утыкаюсь носом в его грудную клетку. Мне нравится сидеть вот так… Рядом со Стасом мне тепло и надёжно, и пахнет от него приятно. О, этот запах, терпкий, мускусный…с оттенками хвои и цитруса. Только как жаль, что это всё временно. Ведь рано или поздно я приемся ему, эффект новизны пропадёт… останется лишь жгучий стыд за такую неправильную меня. Потому что всё нестандартное когда-нибудь начинает быть в тягость.

От этих мыслей мне становится грустно и тягостно. И мой одурманенный мозг требует срочно решить эту проблему, как-то заткнуть все страхи и сомнения. Отрываюсь от Стаса и, слегка пошатываясь, встаю на ноги. Он продолжает сидеть на полу, со смехом в глазах поглядывая на меня. Я протягиваю ему руку:

– Пошли!

– Куда? – наигранно морщится он.

– Гештальт твой закрыть! – торжественно заявляю я.

Стас опять ржёт как конь, но руку протягивает и поднимается вслед за мной.

В его комнате приятный полумрак от светильника, висящего над самой кроватью. Остатки разума шепчут мне, чтобы я остановилась, но жажда приключений вперемешку с немецким пивом кричат совершенно о противоположном.

Мы стоим посреди его комнаты, и я растерянно гляжу на Чернова, моя уверенность в своей правоте выветрилась ещё по пути сюда, стоило нам лишь пересечь порог его спальни.

Стас проводит пальцами по моей щеке, заправляя выбившиеся пряди волос за ухо.

– Ну? – тихо с вызовом подначивает он меня.

А во мне в принципе всё бурлит – чувства, эмоции, мысли… всё подряд. Перемешалось и переплелось, и я уже не в состояние понять хоть что либо. Поэтому остаётся только действовать.

Делаю шаг навстречу Чернову и буквально повисаю на нём, обхватив руками его шею. Он ухмыляется куда-то мне в ухо, нежно проводя носом по моему виску.

– Говорю же, дурочка, – шепчет он мне на ухо, отчего мне окончательно сносит крышу.

Я первая его целую. Как попало и совсем не метко: в губы, подбородок, скулы, щёки, мне сейчас лишь бы целовать, лишь бы не останавливаться. Стас не сопротивляется, но особо и не учувствует в этом процессе. И мне становится обидно, решаю, что он издевается надо мной. Пытаюсь развернуться и уйти, но он перехватывает меня поперёк живота, и мы вместе падаем на кровать. Тут он уже целует меня сам – аккуратно, не спеша, словно смакуя каждую секунду сего действа. И я растворяюсь в нём, его губах, его дыхание. Он позволяет мне стянуть с него футболку, а когда я хватаюсь за свою, он опять хмыкает.

– И куда ты торопишься?

– Гештальт, – напоминаю я.

– Ах да.

Я прижимаюсь к его обнажённой груди, и без футболок ощущения становятся острее. Участки кожи словно зажигаются от наших соприкосновений. Мы всё ещё целуемся, долго, напористо, уже почти жадно. Стас гладит меня по спине, с каждым касанием сильнее вжимая в себя. Я пытаюсь добраться до его ширинки, когда он вдруг наваливается на меня, а потом так же неожиданно оказывается у меня за спиной, прижимая моё тело к своему торсу. Я жду продолжения, но Стас ничего не делает, лишь ласково прижимает к себе.

– Давай спать, – говорит он мне в затылок.

Я дёргаюсь, стараясь вырваться из его рук, но Стас лишь сильнее приваливается ко мне со спины, ограничивая все мои брыкания. Становится так обидно, словно он только что отверг меня. С губ слетает вздох разочарования.

Как только я устаю вырываться, он целует меня в шею, слегка прикусывая её.

– Глупая, ты так ничего и не поняла. Я не планирую ничего закрывать… Я вообще только начал. А теперь спи.

И я, как послушная девочка, проваливаюсь в жаркий и крепкий сон, слегка отдающий хвоей и цитрусом.

Глава 13

– Стас, только дров не наломай, – с ощутимым беспокойством в голосе просит меня мама. Я скидывал свои немногочисленные вещи в сумку, когда она с серьёзным видом вошла в комнату.

– Ты о чём? – теряюсь я, ещё каких-то десять минут за завтраком всё было в порядке. Она весело болтала с близняшками без всякого намёка на тревогу.

– Обо всём, – вздыхает она. – Думай сначала головой, а потом делай, хорошо?

Её тон, впрочем, как и весь наш разговор, начинает меня напрягать.

– Тебе известно что-то такое, чего не знаю я? – пытаюсь отшутиться, а сам гадаю, мог ли отец рассказать ей что-нибудь.

Наше пребывание в родительском доме подходило к концу, все дела были переделаны, родственники уважены, а отцовский день рождения был отмечен по высшему классу – шумно и весело, теперь было время отчаливать восвояси. Рома ранним утром уже улетел в Питер, а наш самолёт с Дамиром ждал нас через несколько часов. И всё было спокойно. Впервые я улетал из дому в томительном ожидании чего-то очень важного, что подхлёстывало меня поскорее вернуться в Москву. И не последнюю роль в этом всём сыграл наш телефонный разговор с Верой.

А тут мама. Настороженная и обеспокоенная. Кладу свои руки ей на плечи.

– Ма, ну ты чего? Всё путём.

– Боюсь представить каким, – с упрёком смотрит она на меня. – Кто вас знает, что вы там творите, ведь не рассказываете ничего.

– Мы просто бережём твои нервы, – беззаботно поясничаю я.

– Я о том же, – излишне серьёзно воспринимает она мои слова. – Значит, я не ошиблась. У тебя случилось что-то…

Мать даже не спрашивает, она уже что-то там для себя решила.

– Маааам, – закатываю я глаза. – Ну что у меня могло случиться.

– Вот это ты мне и скажи… – настаивает она, а я молчу, пытаясь сообразить, откуда вообще растут корни всех её вопросов. Отпускаю её плечи и развожу руками. Ну, правда, не понимаю я. – Вы просто все эти дни что-то бурно там обсуждаете за моей спиной.

– Чувствуешь вселенский заговор?

– Стас! – одёргивает меня мама. – Не издевайся.

– Даже не думал, – отвечаю достаточно спокойно, хотя внутренне уже начал заводиться. Она права, за эти дни каждый посчитал своим долгом провести со мной лекцию на тему, как надо и как не надо. Один лишь Кирилл посоветовал забить на них всех, но даже в его словах мне чудилась попытка сунуть свой нос в мои дела.

А меня всё удивляло, как это мама умудрялась оставаться в стороне, а вот гляди, и она не утерпела. Но если Дама или Рому можно было просто послать, то с мамкой так не поступишь. Придётся терпеть и сдерживаться.

Мама опять вздыхает от моего упрямого молчания.

– Сын, я же не слепая, я всё вижу. Тебя что-то беспокоит. И если не хочешь говорить, не говори, только, пожалуйста, принимай взвешенные решения.

Она как всегда видит меня насквозь.

–А если нет правильного решения? – не выдерживаю я. – Если любой из вариантов причинит кому-то боль?

Я вижу, что ей очень хочется начать задавать мне вопросы, но каким-то неведомым мне образом, мама одёргивает себя. Она всегда умела понимать грань, где стоит давить на нас, а где отпустить.

– А в жизни редко бывает так, что всем хорошо было, даже скорее наоборот. Просто боль она разной бывает. И с одной из них можно справиться, можно её принять, а другая… другая слишком нечестная. Очевидная вещь, но попробуй поступить по совести.

– Мааам, – зачем-то зову я её, хотя так и не знаю, что сказать.

– Что, мам? – упирает руки в бока, изображая из себя напускную строгость.

– Ты знаешь, что я тебя люблю? – с чего-то перехожу на сантименты.

Родительница прищуривает один глаз, словно подозревая меня в чём-то нехорошем.

– Подлизываешься?

– Обязательно!

Мама вроде как успокаивается, по крайней мере, плечи её сейчас не такие напряжённые. Она проводит ладонью по моей щеке, как делала это в моём детстве.

– Стас, ты лучше всех знаешь, что тебе надо. Слушай сердце, одно оно лишь зорко…

– А вот вообще банальность! – фыркаю я. Всё-таки женщины, такие женщины!

Полёт домой прошёл нормально. Дамир не стал лезть ко мне в душу, хотя четыре часа полёта были неплохой такой возможностью окончательно пройтись по любимой теме «Стас и его личная жизнь». Но, то ли он действительно решил оставить меня в покое, то ли уже сказал всё что смог.

Я откинулся на своём кресле и попытался представить, что же ожидает меня по возвращению в Москву. А ждала там Вера, желательно у меня дома и в моей постели. Здесь я довольно заулыбался, представив, как фиолетовые волосы разметались по моей подушке. Пока что ничего лишнего, просто образ спящей девушки под моим одеялом… пока что… Потому что сладкие фантазии тут же сменяются болезненным уколом совести. Сначала меня ждал разговор с Настей, от мыслей о которой внутри у меня всё сжималось в тугой ком. Я принял своё решение. Сам не понял когда, может быть, в момент разговора с отцом или когда братья устроили свой консилиум по поводу моих отношений, или же когда звонил Вере. Скорее всего, последнее. Хотя я не планировал, всё получилось как-то само по себе.

Пытался её спровоцировать на откровения, а получилось, что уже есть какое-то «о нас», до безумия важное и интригующее. Собственная речь оказалась более проворной, чем моё же сознание, которому ещё требовалось взвесить все за и против.

И вообще если не думать, а позволить себе всего лишь чувствовать, выходило в разы быстрее.

Потому что, Вера, ты мне… Нравишься? Интересна? Небезразлична? А если всё сразу? И плюсом: ты меня заводишь, а заодно и крышу сносишь. Да всё что угодно. Любой вариант оказывался бы верным.

Чуть не сказал. Хорошо, что перебила. Но ведь хотелось, хотя бы ради того, чтобы узнать её реакцию. Это вообще проблема, понять, что у неё там в голове творится. Наш разговор действительно пролил свет на многие вещи, по крайней мере, я теперь знал, откуда в ней привычка сопротивляться всему на свете, да и не подпускать к себе на пушечный выстрел. Не договаривала, да. Но ведь начала, доверилась, и это было таким прорывом, что я до сих пор не мог осознать случившееся. Сидел, слушал и боялся дышать, чтобы не спугнуть. А ещё злился на неизвестных мне людей за то, что посмели так поступать с тем белокурым ребёнком с большими грустными глазами. Даже фантазию не надо было напрягать, я видел всё это на тех фотографиях из интернета. И пусть ребёнку было много лет, но это ничего не меняло.

И вот тут тоже появилось совершенно новое желание, доселе неведомое мне. Защищать. Ото всего. От людей, от проблем, от самой себя. Почему-то я считал, что на данный момент её самый страшный враг – это она сама.

Я смогу, пусть только позволит, подпустит, не испугается. Так, значит, я всё-таки принял окончательное решение? Видимо да.

Приземлились мы до безобразия вовремя. Возмутительно минута в минуту. Кажется, что разминись мы хотя бы на немного, всё пошло бы иначе. Но нет. Выходили из зала прилёта, когда на меня налетела Настя, радостно повиснув на моей шее, пришлось ловить её, чтобы вместе с ней не рухнуть назад.

А сам на Дамира смотрю, который в этот момент хмуро сводит брови. Еле выпутываюсь из Настиных объятий и сам же злюсь на себя за это «еле», за то что запустил всю ситуацию. Соболева что-то без конца восторженно тараторит, а я смотрю на брата, который указывает головой в сторону, мол, давай отойдём.

– Насть, подожди, – вклиниваюсь я в её нескончаемый поток слов. – Дай мне пять минут с Дамом вопрос один решить.

Она морщится, но согласно кивает.

Отходим в сторону.

– Что будешь делать? – сочувственно интересуется брат.

– Точку поставлю, – без особой уверенности отвечаю я. И не потому что сомневаюсь, а потому что это всё нечестно по отношению к Насте. Увидел её, и ничего не дрогнуло, только вина взыграла с новой силой.

– Здесь? – уточняет Бероев.

Качаю головой. Если идти на этот шаг, то уж по-человечески.

Дам выжидающе смотрит на меня, а потом сам же спрашивает:

– Вера на смене сегодня? – киваю. – Тогда езжай к нам, я так и быть пока на работу заеду.

И пока я обдумываю его слова, настоятельно просит меня:

– Стас, только не напортачь.

Замечательно, ещё бы знать как.

Так и вышло, что мы с Соболевой оказались у нас на квартире. В такси ехали молча, даже Настя оставила свои попытки разговорить меня, предчувствуя что-то судьбоносное. Осторожно косилась в мою сторону и нервно покусывала губы. Отчего-то возникало ощущение, что она надеется на то, что я всё же решился на предложение. Что только сильнее нервировало меня.

Дома обнаружились Рома… и Вера. И если наличие брата просто раздражало, то присутствие Веры напрочь выбило присутсвие духа из меня.

Рома в открытую глумился над нами всеми, то прижимаясь к Вере, то объявляя её своей девушкой. Но это ладно, он ведь ещё и не на такое был способен. Хотя желание свернуть его шею от этого не становилось меньше. Но в данной ситуации меня больше пугал взгляд Веры. Острый, болезненный, обвиняющий… Она уже сделала все мыслимые и немыслемые для себя выводы, заперевшись от меня на сотни возможных замков. Эти оба продолжали свой цирк, а мне стало тошно от того, как моё поведение выглядит в её глазах.

Впрочем, потом на смену всему этому пришла очередная порция злости. Мы сидели в гостиной друг напротив друга, и брат самым наглым образом прижимался к ней, она позволяла. И это возмущало меня больше всего, то что она искала поддержки у него, которого видела первый раз в жизни, в то время как мне приходилось из кожи вон лезть, чтобы доказать этой упрямице хоть что-то. И что теперь? Теперь она смотрит на меня волком, мысленно взрывая все мосты, которые мы с таким трудом возводили между нами. Блять. Она уже решила всё, даже не дав мне шанса оправдаться. Получается, что она и не хотела мне доверять, с самого начала ища всевозможные подвохи.

Меня бесит всё. Это Верино презрение, Ромкины вывертки, Соболева, которая настырно льнёт к моему плечу, я сам, допустивший возникновение подобного.

– У меня новости, – издевается надо мной Рома, звоня Соне. – Я влюбился. Её зовут Вера, у неё фиолетовые волосы и тяжёлый характер. Но, несмотря на это, мы решили пожениться и родить десятерых детей.

Брат сверлит меня взглядом, в котором отчётливо читается вопрос: «Ну и кто тут мужик, а?»

– Можешь передать ей мои искренние соболезнования, – Соня подхватывает его игру. Впрочем, ничего другого ждать от неё не приходилось. Эти двое всегда были на одной волне, даже когда ненавидели другого лютой ненавистью. – Это всё?

– Более чем, – заверяет её Рома всё так же уверенно, но я вижу, как меняется его настрой. Что-то цепляет его в Сониной реакции, из-за чего его взгляд темнеет, поглощая в себе всю его напускную самоуверенность.

Отключает громкую связь. Всё понятно, попался в свой же капкан.

– Ну, убедился? – подначивает он меня, вставая с кресла. Он больше не чувствует себя победителем, хотя и держится до последнего. Значит, что-то у них с Соней тоже не ладно. – А теперь прошу меня извинить, срочное дело, – говорит и поспешно выскакивает из комнаты.

Мы остались втроём. Настя жмётся к моему боку, а Вера наконец-то смотрит мне в глаза. Доверься мне. Пожалуйста. Не спеши с выводами. Вера, прошу тебя. Но она не слышит, не понимает. Резко отворачиваюсь от неё, потому что, чёрт возьми, мне тоже может быть обидно.

Ромка буянит на кухне, уже вовсю повышая свой голос. Ругаются. И прежде, чем я окончательно не наделал дел из-за всей этой дурной комедии, ухожу вслед за братом.

Чудовище мечется посреди кухни, бурно размахивая руками. Видно, что Соня ему устроила взбучку и за Веру, и за десятерых детей, за каждого в отдельности. И опять мне почти его жаль.

Рома нервно бросает телефон на стол, Соня прервала их разговор.

– Из-за тебя всё! – кидает он в меня свои обвинения.

– Можно подумать, я тебя звал!

В ответ брат лишь недовольно рычит.

– И вообще, что ты здесь делаешь?! – перехожу я к делу.

– Задницу твою спасаю! Ты какого ху… дожника Соболеву домой притащил, когда здесь Вера?! – отчитывает меня младший.

– Её здесь не должно было сегодня быть.

Рома закатывает глаза.

– Зашибись оправдание. А теперь подумай своей тупой башкой, что было бы с ней, не окажись я здесь.

– Разобрался бы, – упрямо гну своё.

– Три ха-ха, разобрался он. Стас, мне иногда кажется, что…

– Рома, отъебись от меня, а?! – срываюсь, не желая слушать очередную порцию его нотаций.

В глубокой юности мы могли с ним общаться исключительно на одних матах, потому что с братом по-другому порой нельзя было, ну не понимал он иначе. Но потом между нами был заключён пакт, согласно которому, кто первый прибегает к помощи великого и могучего, тот должен будет исполнить одно желание своего оппонента. А поскольку извращённой Ромкиной фантазии просто не было границ, я старался держаться. И вот, сорвался, второй раз почти за шесть лет.

– Вот! – воспряло духом это чудовище. – Вооооот.

– Не сейчас!

– Да! Сейчас.

И чуть ли не пританцовывая, выходит из кухни, мурлыкая себе под нос: «Желание, желаньице…».

Рома счастлив. Сияя как новенький пятак, он садится обратно к Вере под бок. А я опять на диване с Настей. Пытаюсь понять, с какой стати моя выстроенная и чёткая жизнь вдруг дала такой крен.

– Дамы, а вы не находите, какой прекрасный сегодня вечер? – продолжает веселиться брат.

До скрежета зубов сжимаю свою челюсть, чтобы не дать этой скотине в очередной раз за сегодня взять вверх надо мной. Успокаивает только то, что Вера его не слушает, сидит, уткнувшись в телефон. Зато Настя подозрительно интересуется:

– И чем же он прекрасен?

– Тем, что звёзды сошлись, – загадочно отвечают ей. Хорошо, что она не знает подтекста происходящего.

– Какие звёзды?

– Невероятные, – Рома настолько доволен собой, что у него и глаза блестят.

– Уймись, – приказываю ему.

Соболева недоумённо крутит головой, переводя свой взгляд с меня на брата и обратно. За те два года, что мы были с ней вместе, это была моя первая агрессия по отношению к родным. Атмосфера между нами значительно накалена, только протяни руку и ощути.

– Стасик, ты напряжён, – елейным голосом продолжает он.

Понимаю, что ещё слово, и я не сдержусь. Никогда, никогда в жизни я не бил младшего брата. Словами – да, взглядом – тоже, даже чёлку однажды отрезать попытался, но тогда что-то пошло не так… С Дамом дрался, было дело, но Рому вроде как нельзя было. Пусть у него ремиссия туеву кучу лет, но это был Рома. И где-то глубоко в подкорке жила мысль, что его можно слишком легко потерять, от одного неосторожного движения, чиха, прикосновения. Вроде бы этот страх уже давно почти сошёл на нет, но бить его было под железным внутренним запретом.

И вот сейчас, мне не просто хотелось его ударить. Мне хотелось сделать ему больно. Закипаю и сам же понимаю, что так не пойдёт. Из последней выдержки перевожу свой взгляд на Веру.

Сейчас она мне кажется уязвимей обычного. И пусть нацепила на себя очередную маску безразличия, я вижу, как дрожат её пальцы, как сжимаются плечи. И моя ярость начинает перерождать во что-то горькое.

Дождись меня. Верь мне. Пожалуйста.

Но она не слышит, точно так же, как я не в состоянии добраться до её мыслей.

Рома спорит с Настей, а я неудержимо разглядываю Веру, в поисках надежды на то, что ещё не всё потеряно.

В конце концов, она подскакивает с кресла.

– Куда? – спрашивает Рома.

– Курить, на улицу выйду, – отвечает хриплым голосом.

– Давай, ты на кухне это сделаешь? – и впервые за сегодняшний вечер я согласен с братом.

Вера не спорит, лишь послушно кивает головой.

– Она ещё и курит, – высокомерно комментирует произошедшее Настя, как только Вера скрывается из нашего вида. За что тут же получает от нас два осуждающих взгляда.

Без Веры в комнате становится немного легче, но при этом, дико одиноко. Настя решает вспомнить о своей нежности и снова находит моё плечо, но Рома не даёт ей расслабиться, привязываясь с порцией идиотских вопросов. Соболева злится, с силой стискивая пальцы на моей руке, правда, я чувствую это не сразу. Ощущение впившихся в меня ногтей приходит вместе с её капризным требованием:

– Стас, сделай с ним что-нибудь!

Устало смотрю на брата, и тот понимает. Пора остановиться.

– Настюшка, да ладно тебе, – уже более миролюбиво начинает он, протягивая ей свой мизинец. – Мирись-мирись, и больше не дерись…

И только сейчас до меня доходит, какой ценой Роме даётся его представление. Не выносящий прикосновений, особенно от чужих людей, он впускал весь вечер в своё личное пространство то малознакомую Веру, то горячо нелюбимую им Настю. И ради чего? Чтобы дать мне придурку шанс всё исправить.

Ловлю его взгляд и благодарно моргаю. Рома коротко кивает головой и произносит одними губами: «Действуй». И в этот момент в кармане джинсов завибрировал телефон, не знаю, как ему это удалось, но брат дал мне шанс.

– Надо ответить, – отстраняясь, поясняю я Соболевой. На экране высветилось фото среднего пальца и неопределившийся номер. Оставалось только растянуть уголки губ в подобии улыбки.

Несмотря на необычную попытку Рому поддержать меня, на кухню я иду с самыми мрачными ожиданиями.

Вера стоит у окна в лёгком окружении сигаретного дыма. И есть в этом что-то отчаянное. В позе, в движениях, самой ситуации. Больше всего на свете мне хочется вжать её в себя и не отпускать. Только сейчас начинаю понимать, как давно мне этого хочется.

Подхожу нарочито медленно, давая возможность уйти. Но она остаётся, хоть и не оборачивается. Независимая. А эта мысль придаёт мне уверенности.

Я близко, очень близко. Схватить бы её в охапку и утащить куда-нибудь, пусть сопротивляется, пусть орёт, всё что угодно, лишь бы не её холодная отчуждённость. Но не время. Пока что. Чтобы не наделать глупостей, хватаюсь за подоконник, заодно лишая её возможности сбежать. Но она не двигается, лишь сжимается, словно стараясь стать меньше.

Ловлю сбившимся дыханием нотки её аромата. Табак, водка и кофе… Запах порока и чего-то неподобающего. Но это напускное. Маска, защита, её броня. А ведь где-то там, под всем скрыто нечто другое – женственное, ранимое, беззащитное. Солнечные лучи, свежескошенная трава, немного мёда и корицы. Я не Рома с его чудо-носом, но мне и не надо, чтобы понять, что вот оно моё – родное и близкое.

– Всё совершенно не такое, каким кажется… – шепчу ей на ухо, и с садомазохистким наслаждением чувствую, как Вера дрогнула. Чуть заметно, несмело, но дрогнула. И я хватаюсь за этот шанс. – Настя сама приехала встречать нас в аэропорт. Наверное, так себе оправдание, но я, правда, её не ждал. Как не крути, но мне надо с ней поговорить. Она не заслужила, что бы вот так… у неё за спиной.

Усмехается. Она как всегда поняла всё раньше меня. Ведь Вера буквально кричала мне про Настю все эти недели, а я тормозил, цепляясь за свои глупые убеждения.

–У нас в любом случае не получилось иначе…

Не знаю, что ещё можно сказать. Зато Вера наконец-то отмирает, начинает шевелиться, нервно тыкая сигаретой в блюдце. Злится. У меня от этого мороз по коже.

– Ты сказала, что будешь на работе, и я решил, что у меня есть этот вечер, чтобы решить всё с Настей.

–Что именно решить? – впервые после моего прихода нарушает своё молчание.

Желание оправдаться становится жизненно-острым. Рассказать ей о всех своих мыслях, выборе, решениях. Но мысли о Насте, сидящей где-то в глубине нашей квартиры, сдерживают все мои порывы. Я и так уже наломал дров. Как всегда пошёл с конца, а надо было сначала решить всё с Соболевой, тогда не было бы всей этой глупой ситуации. Поэтому у меня нет ответов на Верин вопрос, не могу я сказать ей то, что практически само рвётся с языка.

Остаётся только стоять рядом и судорожно глотать запах её волос вперемешку с теплом её тела.

Вера резко отрывается от меня, прижимаясь к окну. С трудом удерживаю себя на месте, чтобы не последовать её примеру и не навалиться сверху.

– Знаешь, – настороженно начинает она, – я ушла из родительского дома ровно в тот день, когда поняла, что родители опять вместе…

Вера говорит о родителях, об их отношениях, а меня опять берёт злость. И даже не столько на её семью, сколько за то, что она проводит сейчас параллель с нами.

– Я бы не поставил тебя в такую ситуацию!

–Ты уже поставил, – ставит она свой вердикт.

Пытаюсь объяснить. Быстро, сбивчиво, перескакивая всё на свете, а в итоге упуская самое главное.

Никак не реагирует на мои слова. Не смотрит, не поворачивается, и даже, кажется, что не дышит. Опять жмусь к ней, лишь бы не сбежала, лишь бы не ускользнула как обычно.

Кто бы мог подумать, что однажды я буду… бояться? Робеть и переживать. А тут… Впервые жизни я не знал, что мне делать с девушкой. Слишком многого мне хотелось, и слишком недостижимым это было для нас.

Её пальцы лихорадочно цепляются за подоконник, и я почти физически ощущаю чужое смятение. Моя рука сама касается Вериной ладони, мне необходимо чувствовать её. Мне уже мало собственных глаз и ушей, чтобы знать, что она здесь, рядом со мной. Она опять вздрогнула, и дыхание стало прерывисто-рваным. Причём, у обоих.

Но она продолжает стоять и не двигаться, скрываясь от меня внутри своей раковины.

– Я просто хочу поступить правильно! – хватаюсь за последнее, что идёт мне на ум.

И тут она не выдерживает.

– Поступай! – со слезами в голосе срывается она. – Поступай, как хочешь. Только давай в отрыве от меня, а? Это ничего не изменит. Ровным счётом ни-че-го. А знаешь почему? Потому что мы с тобой две мрази. Мы стоим с тобой здесь и обнимаемся, решая какое-то своё будущее, когда там, – я указываю пальцем на стену, – сидит твоя девушка. И это грязно! Мы с тобой низкие… и подлые! Мне противно, понимаешь ты это?

Заслужил? Заслужил. Каждое её слово бьёт по моим воспалённым нервам. Вера первая вспарывает тот нарыв, который я гасил в себе последние часы. Поглощённый своим желанием достучаться до неё, старался не замечать то, что мы с ней творили. В итоге, я сделал то, возможность чего отрицал почти всю свою жизнь. Я изменил? По сути да. Но ведь мне этого мало? Очень мало. Я хочу большего…

И я бы сделал. Не выдержал бы, и начал сыпать теми обещаниями, которые ещё пару минут запрещал озвучивать себе. А ещё лучше поцеловать, накинуться на её губы, отметая все ненужные слова. И скорее всего, испортил бы всё раз и навсегда.

Но на помощь как всегда пришла семья в лице Ромы.

– Эй, там на кухне, все одеты?! Мы идём. Ай, Соболева, вот чего ты дерёшься?!

Вера уходила быстро и скомкано, прыгая по коридору на одной ноге, в попытках натянуть кеды, и сверля меня злым взглядом. В тот момент, когда она попыталась вылететь из квартиры в одной толстовке, я дёрнулся к ней, но Рома перегородил мне путь, пообещав, что сам со всем разберётся. Я молча всучил ему ключи от машины, проклиная весь сегодняшний вечер. Когда входная дверь захлопнулась за этими двумя, я ещё какое-то время простоял в прихожей, собираясь с мыслями. Квартира слишком резко погрузилась в щемящую тишину, нарушаемую лишь обиженным пыхтением Бонифация, про которого все сегодня позабыли. Пёс не оценил, и теперь с упоением грыз очередной мой кроссовок в одной из комнат. Впрочем, мне опять было не до него.

Настя нашлась в гостиной. Ждала у окна, обхватив себя руками, и нехорошо смотрела на меня, будто пытаясь влезть мне куда-то под кожу. Мы долго молчали, обмениваясь тяжёлыми взглядами.

– Стас, что происходит?! – первой не выдерживает она.

Я не спешу с ответом, пытаясь найти самый правильный, а его нет.

– Нам нужно поговорить, – в итоге выбираю самое очевидное.

Но это уже неважно, потому что Настя тут же задаёт свой следующий вопрос, который как нельзя точно попадает в цель. Всё-таки она не была дурой и многое уже давно предчувствовала.

– Это из-за этой барменши? – голос Соболевой, жёсткий и хлёсткий, слегка дрожит, выдавая высокую степень волнения.

– Нет, – излишне резко отвечаю я. Про Веру сейчас совсем говорить не хочется. Это было только моё, ещё неоформившееся и неясное, но от этого не менее интимное и важное. Да ведь и не в Вере дело было, совсем не в ней. – Это из-за нас. Ну или из-за меня.

– И как это понимать?

Вымученно вздыхаю.

– Насть, нам надо расстаться…

Через полчаса, когда Соболева разгневанно покинет нашу квартиру, громко хлопнув дверью, я упрусь спиной в стену и буду долго до рези в глазах рассматривать что-то на потолке, потирая горящую щеку. На душе паршиво и никакого облегчения. Лишь горький вкус собственного предательства и тяжесть принятых решений.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю