Текст книги "Хороший мальчик. Строптивая девочка (СИ)"
Автор книги: Алиса Евстигнеева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)
А воспалённый мозг раз за разом будет прокручивать всё произошедшее, ища доказательства тому, что сделал хоть что-то правильно.
Говорить было сложно. Слова, которые далеко не один день просилиись наружу, болезненно застревали во мне. Но я всё равно говорил, то делая тошнотворные паузы, то ускоряясь до каких-то сумасшедших скоростей, будто боясь захлебнуться своей же желчью.
Объяснял. Извинялся. Перечислял причины. Я не то чтобы оправдывался, скорее уж пытался показать Насте то, какими стали наши отношения, надеясь, что она тоже поймёт очевидное. В них уже давно что-то сломалось, превратившись в одну сплошную привычку и обязательство. За это я получил свою первую пощёчину. А может быть и не за это, поводов я сегодня дал много.
– Мне очень жаль, что всё так. Но я не хочу больше мучить… нас. Ты тоже всё это чувствовала ну или хотя бы догадывалась, иначе бы так сильно не наседала на меня в последнее время со свадьбой.
– Ты ещё скажи, – истерично ухмыляется она, – что это всё ради того, чтобы не жениться на мне.
– Я благодарен тебе за всё, что было. Действительно благодарен, ты заслуживаешь другого отношения к себе. Но я не могу дать тебе то, в чём ты нуждаешься.
А потом был скандал. Настя пускала многочисленные слёзы и кидалась в меня всем, что попадалось ей под руку. Нет, она не отговаривала меня и не просила ни о чём таком, лишь давала выход своей обиде и ненависти. Впрочем, я был с ней солидарен, и даже особо не сопротивлялся. За что получил ещё пару пощёчин.
Вот так вот пошло и некрасиво было перечёркнуто всё то, чем мы оба пытались жить последние два года.
Я всё ещё разглядывал потолок, когда пришёл Дамир, сходу сумевший оценить ситуацию.
– Пить будем? – скорее для проформы, чем в серьёз предложил он.
Я задумался, а надо ли? Это было почти заманчиво, провалиться в пьяное забытье и не думать ни о чём. Но въедливая горечь внутри меня требовала чего-то иного – терзаний и рефлексии, так, если бы это было честнее по отношению ко всем нам.
– Лучше спать.
Получился нескончаемо длинный день. Родительский дом с его обитателями, разговорами и уютом казался недосягаемо-далёким. И пусть Рома с Дамиром были рядом, восседая на кухне и бурно обсуждая мою жизнь, сейчас мне хотелось лишь забыться в спасительном сне, наполненным тишиной и покоем. Это было почти легко – упасть в постель, вытянуться под одеялом, зарыться лицом в подушку. Это было бы легко, если бы не собственная подушка, источающая сладкий запах мёда и корицы, вперемешку с солнечным светом и свежей травой.
Утро пришло неожиданно, вырывая меня из беспокойного полузабытья, не принёсшего никакого облегчения, лишь разбитость и усталость.
Жил на сплошных рефлексах, выбитый из колеи той мешаниной чувств, что бушевала внутри меня. К Вере, к Насте, к самому себе.
Сомнений не было. Был страх, что всё потеряно, ну и стыд… за то, что не понял раньше.
Рома прожил с нами ещё пару дней, постоянно тормаша и докапываясь до меня. Я злился и срывался, отравляя жизнь всем троим.
В итоге раньше всех не выдержал Дамир, предъявив младшему брату два билета до Питера.
– Почему два? – не понял Рома.
– Чтобы я своими глазами видел, что ты вышел из поезда.
– Ха, – я впервые за эти дни издал звук, напоминающий хоть какое-то подобие радости.
– А ты, – угрожающе тыкнул в меня пальцем Дамир, – если не решишь за время нашего отсутствия свои проблемы, уедешь за ним следом. Понял?
Не понял, но сдержался. Если Дамир злился, значит, я действительно перегибал.
И вот они уехали, прихватив с собой Бонифация, с целью предотвращения у пса формирования депрессивных состояний из-за хозяина-мудака. То есть меня. Моего одиночества хватило меньше чем на сутки. До меня только тогда стало доходить, чем эти дни занимался Рома – он не давал мне погружаться в мысли, которые всё ещё продолжали выворачивать меня наизнанку.
Сорвался я уже к вечеру. Вина и страх невероятным образом сумели перевоплотиться то ли в гнев, то ли в какой-то неподвластный мне псих.
Дом. Машина. Дороги. Общага. Вера.
Глава 14
Я ещё не проснулась, а уже знала, что сейчас будет стыдно. И дело было совсем не в чугунной голове или в филиале пустыни Сахара, вольготно поселившемся в моём рту из-за похмелья. Так, лёгкий дискомфорт, если сравнивать со всем остальным.
Чужая рука, по-хозяйски расположившаяся у меня под грудью, несильно, но уверенно прижимала меня к крепкому торсу. Вернее к чужому голому торсу. Моей не менее голой спиной. Чёрт.
Стас спал безмятежно, перехватив одной рукой меня и уткнувшись своим носом мне в шею. Его дыхание, горячее и размеренное, обжигало мою кожу, при каждом выдохе высекая целый сноп искр, который в свою очередь не упускал не единой возможности пробежаться по моим несчастным нервам, туманя мозг, парализуя тело, порождая панику, убивая всякий намёк на разумность.
Осторожно шевельнула ногой. После чего выдохнула, то ли с облегчением, то ли с разочарованием. Джинсы. Они всё ещё были на мне, а значит… Значит, ничего не было. Хорошо, что не было. Замечательно, я бы даже сказала. Великолепно. Просто ВЕЛИКОЛЕПНО. И немножечко обидно. И сильно стыдно. А ещё до безобразия сложно…
Сумятица в собственной голове пугала. Захотелось бежать, а где-то в процессе сбегания сменить телефон, имя, национальность… и остатки мозгов. Боже, Вера, что же ты опять учудила?!
Попробовала осторожно выскользнуть из-под руки Стаса, не желая его будить. Но Чернов спал крепко, даже бровью не пошевелил, лишившись моего тела в качестве подпорки. Теперь он просто перекатился на живот и плющил свою харю об подушку, а не мою шею. Вот же гад! Мог бы проснуться ради приличия.
Думала аккуратно сбежать, в итоге неудачно рухнула с кровати. Звук моего падения непозволительно громко разнёсся по спальне, но даже это не потревожило крепкого Черновского сна. И смешно и грустно, вот честно. Потирая ушибленный копчик, оценила степень своей одето-раздетости. Нижнее бельё в полном составе – есть, джины – есть, и отчего-то только один носок. Пока скакала по комнате в поисках остатков своего обмундирования, пыталась прикинуть, что же мне теперь со всем этим делать. На душе было неоднозначно. Стыдно, радостно, приятно, волнительно, тревожно, горячо…
– Ну и куда ты? – хриплым ото сна голосом поинтересовался Чернов, когда я с победным видом сумела отыскать потерявшийся носок.
Стояла к нему спиной, не решаясь повернуться. Уровень оголённости смущал до ужаса, а прикрываться было как-то глупо. Ну не в карты же на раздевание я вчера с ним играла.
– На пары опаздываю, – схватилась за первое правдоподобное объяснение, совсем не представляя, сколько сейчас времени.
Стас промолчал, а я продолжила судорожно искать свою футболку, которой нигде не было. Всё так же держась к нему спиной, крутила головой по сторонам, стараясь не смотреть на него, хотя очень хотелось.
– Что-то ищешь? – практически невинно задаёт свой следующий вопрос.
– Да так… – не выдавая своей паники, попыталась отмахнуться от него. – Стас, ты не видел мою… футболку?
– Какую?
– Ну такую… – совсем не помнила, что именно надела на себя вчера, собираясь в спешке. – Мою.
Чернов завошкался на кровати, заставляя моё сердце пропустить удар. Только не вставай, только не вставай. Не надо мне помогать, не надо. Я сама. Сама. Но такое развитие событий было бы слишком простым для него, потому что у кого-то в голове была припасена более изощрённая экзекуция для бедной и наивной Веры.
– Ты про эту? – во мне теплилась надежда на то, что Стас просто укажет пальцем в нужном направлении, позволяя мне просто схватить сей трофей и скрыться от его настырных глаз, самодовольно разглядывающих меня. А то, что он сейчас занимался именно этим, я не сомневалась.
– Какую? – настороженно пискнула я, уже предвидя какой-то подвох. Но Стас не спешил отвечать на мои мышиные звуки. Пауза между нами затягивалась, вынуждая повернуться к Чернову.
Он продолжал лежать на кровати, растянувшись на животе. И, конечно же, улыбался. Победно и с вызовом.
– Футболку, – требовательно проговорила я, уже понимая, что он затеял.
– Эту? – Стас запустил руку под подушку и извлёк из-под неё смятый кусок ткани, ещё недавно бывший предметом моего повседневного гардероба. Раскручивая её на своём пальце, он продолжал разглядывать меня, теперь только вот спереди. И да, всё так же улыбаясь.
– Отдай! – попробовала перехватить я его руку, но Чернов ловко перекатился на другую сторону кровати.
– А ты забери, – сверкая глазами, бросил мне вызов.
– Неа, – упрямо закрутила головой, опасаясь приближаться к нему настолько близко. Вчера он уже завалил меня на постель.
– В универ опоздаешь, – продолжал он издеваться.
Наверное, ему нравилось смущать меня, вот только ведь я тоже умею играть в такие игры.
– Окей, – кивнула головой. – Значит, так пойду.
И, не дожидаясь его ответа, гордо вышла из комнаты. В принципе ничего страшного в этом не было. Надела бы куртку, всё равно под ней ничего не видно, и быстренько бы умотала из квартиры, если б не одно большое НО… по имени Дамир.
Брат Чернова на пару с Бонифацием обнаружился ровненько посреди гостиной, которая, как известно, была в этом доме проходной.
И вот картина маслом. Я, вся такая независимая, в джинсах и лифчике (радует, что не в трусах и каске), вышагиваю из спальни Чернова прямо на Дамира. Увидела, ойкнула, попыталась прикрыться руками. Бероев заулыбался. Совсем не похабно, скорее уж понимающе. Даже глаза немного отвёл, и на том спасибо.
– Ничего не было! – выпалила я, теряя всякую надежду на то, что удастся просто так вырваться из этой квартиры.
– Я разочарован, – хмыкнул Дам, из-за чего я тут же начала предательскии заливаться краской.
– А я-то как разочарован, – присоединился к нам Стас за моей спиной.
В итоге Чернову удалось запихать меня в ванную.
– Стас, я опаздываю! – упиралась я, пока он твёрдой рукой чуть ли не тащил меня по коридору прочь от смеющегося Дамира.
– Интересно знать куда?
– Я же тебе сказала на пары!
– Вера, расслабься уже. Сегодня воскресенье.
Какой кошмар. Последние его слова заставили меня зажмуриться, нет ну что за человек? Ощущение было такое, что меня не просто поймали на лжи, а на чём-то постыдном. Я окончательно покраснела, даже уши обожгло. Собственно этим Чернов и воспользовался, подхватив меня на руки и занеся в ванную комнату. Осмотрелся по сторонам, словно прикидывая, куда можно меня пристроить, а потом усадил на стиральную машину. Украдкой глянула на него, а Стас не утерпел и подмигнул мне, из-за чего у меня в очередной раз за сегодняшнее утро перехватило дух, и я, тихо застонав, спрятала лицо в свои ладони, наплевав на попытки прикрыть свой бюстгальтер, уже успевший стать за это утро всеобщим достоянием.
– Ты чего? – не скрывая своего веселья, поинтересовался Чернов. – Если б знал, что ты у меня такая робкая…
Слух зацепился за это «у меня». Получалось, что буквально за одну ночь, в которую толком ничего не было, мир… наш с ним мир успел окончательно перевернуться.
– И что бы ты тогда сделал? – слегка осмелев, поддела я его, убирая руки от лица. Смотреть на Чернова было нелегко. Здесь было и опасение лишний раз открыться ему, и смущение из-за его победоносного вида. Впрочем, последнее не только смущало, но и нехило так пробуждало во мне желание противостоять. Потому что кому-то явно надо было лучше скрывать своё ликование по поводу происходящего. Тоже мне герой-любовник нашёлся.
Стас низко наклонился ко мне и буквально выдохнул в самое ухо:
– Я бы тебя ещё раньше смущать начал…
Почему-то мне стало щекотно, наверное, всё дело в количестве напускного пафоса в его голосе. Я уже неплохо успела узнать его, чтобы понять, что он делал это специально, давая мне возможность расслабиться.
Он расставляет свои руки по сторонам от моих бёдер, опираясь ладонями на поверхность стиральной машины. Его лицо всего лишь в каких-то сантиметрах от меня, кажется, что ещё чуть-чуть и он уткнётся в меня своим носом. Опять его дыхание на моих щеках.
Но я выдерживаю его напор, хотя как всегда первый порыв – это откинуться назад. Стас уже давно и безнадёжно нарушил моё личное пространство, но, несмотря на ускорившееся сердцебиение, мне совсем не страшно.
– Я смотрю, кто-то всё ещё уверен после вчерашнего, что ему что-то обломится? – подражая его тону, интересуюсь я. – А не боишься, что возможность была упущена?
– Ничуть, – легко качает он головой, растягивая губы в очаровательной улыбке. Из-за чего моё глупое сердце сначала замирает, а потом припускается чуть ли не в пляс.
– Ты действительно не привык, чтобы тебе отказывали, – озвучиваю я очевидное.
– Не в этом дело. Просто за последний месяц я получил от тебя столько отказов, что по логике вещей, мне уже должно было где-то повезти.
– Стас! – пытаюсь возмутиться его наглости, но он не даёт, одним рывком преодолевая оставшиеся сантиметры и накрывая меня своим поцелуем. В его движениях нет вчерашней аккуратности или сдержанности, которые я всё ещё помнила вопреки всему выпитому. Его губы требовательны, сегодня он пришёл исключительно за своим. И это лишь сильнее распаляет меня саму, потому что в нём нет сомнений. Стас точно знает, что ему надо и что он хочет. И я, как ни странно… верю ему. Без всяких слов или обещаний, лишь одним движениям и напору.
Меня ведёт, остатки разума требуют начать сопротивляться, но кто и когда их слушал? Я подаюсь вперёд, теснее прижимаясь своей грудью к его обнажённому торсу. Чернов тихо рычит, явно кайфуя от всего происходящего.
Сам он не позволяет себе ничего лишнего, если, конечно, не считать наглых и беспардонных губ на моём лице, то всё остальное он оставляет мне. Видимо, ему тоже хочется каких-то доказательств, что я не пойду на попятную или не сбегу в самый последний момент. Поэтому обнимаю его за шею, которая тут же напрягается. Мне нравится чувствовать его кожу, мышцы и учащённый пульс под своими пальцами. Стас вообще как-то странно напрягается, а потом… с тягостным выдохом отстраняется от меня и даже отступает на шаг, командуя самому себе:
– Так, стоп.
Растерянно моргаю, до конца не понимая, что сейчас произошло.
– Чернов? – на удивление жалобным голосом зову я его.
Стас трясёт головой, пытаясь вытряхнуть из неё какие-то ненужные мысли.
– Не здесь и не так…
Не сразу догадываюсь, о чём он вообще говорит. А когда до меня доходит, то опять становлюсь красная как свёкла.
– Стас, я не об этом…
– Зато я об этом. Ладно, давай в душ иди, а я пока тебе одежду какую-нибудь найду. У тебя же что-то у нас ещё оставалось?
Не дожидаясь моего ответа, кивает себе головой и резко разворачивается к выходу. Потом столь же стремительно возвращается ко мне, целуя коротким и острым поцелуем. И я опять очень послушно отвечаю. Я вообще сегодня очень покорная, аж самой странно.
Наконец он отстраняется от меня и как будто не своим голосом просит:
– Так, прекращай.
– Что прекращай? – одними губами повторяю за ним, теряясь от его странных действий.
– Всё. Иначе тебе придётся идти в душ со мной.
И всё же выходит из ванной, оставив обескураженную меня сидеть на стиралке.
Это утро было одним из самых странных в моей жизни, а так же уютных и… семейных. Признаваться в последнем совсем не хотелось, подумаешь, несколько задушевных разговоров и щепетильных сцен, пару раз потёрлись друг об друга причинными местами, один раз поцеловались, и я уже сижу у него на кухне в компании его брата и собаки, млея ото всего происходящего.
Долго принимала душ, стараясь смыть с себя остатки ночного безумия и утреннего похмелья. Не то чтобы сильно помогло, хотя, вполне вероятно, что гудение в моей голове было вызвано совсем не пенным продуктом немецких производителей, а чем-то другим. Например, общим нервным перевозбуждением, ну или не только нервным…
Стас принёс мне свою футболку, сделав вид, что не нашёл ничего из моих вещей. Хотя я была больше чем уверена, что что-то из них должно было лежать у него в шкафу.
– Почему мне кажется, что это попытка как-то… пометить свою территорию? – еле подобрала нужное выражение.
– Какая проницательность! – фыркнул Чернов. – Раньше ты такой не была.
– Если ты сейчас про мой бред из бара…
– И не только.
Здесь я закатила глаза. И чтобы дальше не развивать тему, надела на себя протянутую им футболку, которая оказалась мне достаточно большой.
– А куртку мне Ромину отдал… – не удержалась я от комментария. На что Стас недовольно нахохлился.
– Это была стратегическая ошибка. Ты бы в моей утонула. Кто ж знал, что вы споётесь?!
Говорить о таких мелочах было гораздо проще, чем пытаться выяснить, что же происходит между нами, или что ждёт нас там за горизонтом. Хоть и было ясно, что рано или поздно, эта часть нас обязательно нагонит.
Стас ушёл мыться, а я присоединилась к Дамиру в его стараниях приготовить нам завтрак. Кулинар из меня был так себе, поэтому я полностью доверилась брату Стаса, который с лёгким прищуром в глазах раздавал мне указания.
Дам развлекал меня разговорами, пока Чернов подозрительно долго занимал ванную.
– Сколько ты в Питере пробыл?
– Почти сутки.
– Сколько? Сутки. Это же мало.
– А ты бы попробовала с Ромой вдвоём на его территории пожить… – тут он запинается, а потом быстро добавляет. – Хотя нет, не пробуй, а то у Стаса совсем крышу снесёт.
Это был его первый намёк на наши отношения со Стасом. Хм. Отношения. Какое странное слово, особенно применимое ко мне и к Стасу. Стас, упорно говорит про "нас", но я ещё не была готова к такому повороту. А вот у самой в голове вылезли пресловутые «наши отношения».
Я притихла, варясь в собственных мыслях, а Дам продолжал кашеварить, изредка с любопытством поглядывая в мою сторону. Его губы периодически подёргивались, из-за чего было ясно, что он пытается сдерживать свою улыбку, чтобы ещё больше не смущать меня. Должно быть, решил, что и без его намёков, утро у меня выдалось неоднозначным.
Когда Стас появился на кухне, одетый, но с мокрыми волосами, которые смешным ёжиком торчали во все стороны, у нас уже всё было готово. Вернее всё было готово у Дамира, потому что вся моя помощь сводилась к нарезке тех или иных ингредиентов.
Меня усадили на угловой кухонный диванчик рядом с Черновым, а Дам сел на табурет напротив. Стас тут же попытался сгрести меня в охапку. Он вообще был какой-то очень открытый и прямой на выражение чувств. Впрочем, как Дамир или Рома. Наверное, это было их семейной чертой. Потому что моё воспитание гласило «держать» лицо до конца, не выдавая всего, что творилось у тебя на душе. Стасу же всё время надо было… касаться, прижиматься, улыбаться, ну или же хмуриться, если это соответствовало его настроению. Что ставило меня в очередной тупик. Я хотела, очень хотела рискнуть и попробовать развить с ним… отношения. Но будь моя воля, я бы двигалась миллиметровыми шажочками, принюхиваясь и притираясь друг к другу. Чернов же действовал нахрапом, это он поначалу телился и раскачивался, а стоило ему принять какие-то решения, то у него получалось лишь одно: «вижу цель – не вижу препятствий».
Вот и сейчас, ему мало просто обнимать меня, пара лишних мгновений и он уже запускает свою ладонь ко мне под футболку.
– Ай, Стас, – дёргаюсь я. – Ты чего такой холодный?
И самое смешное, что я была просто не в состоянии понять, отчего именно по моей коже разбегаются все эти мурашки, то ли от его прикосновений, то ли от ледяных ладоней.
– А каким мне быть? – потешается над моей реакцией этот гад.
– Как минимум тёплым. Ты же из душа вышел, а не с улицы пришёл, – с серьёзным видом поясняю я, стараясь придерживаться хоть какой-то логики.
Стас многозначительно поглядывает на меня, так и не удосужившись дать ответ на мой вопрос. Зато вмешивается Дам.
– Когда это холодный душ кого согревал? – подкалывает он брата, на что тот весело отбивается.
– Это ты у Ромы остроумия нахватался?!
– Нет, что ты?! Мой единственный источник вдохновения – это ты…
Они ещё какое-то время продолжают соревноваться в пикировках, а я с потаённым удовольствием наблюдаю за ними, наслаждаясь той лёгкостью, с которой братья общаются.
После завтрака, я всё же засобиралась в общагу.
– Сбегаешь? – ловит меня Стас, когда я заталкиваю свои вещи в рюкзак. Он не то чтобы напряжён, но в голосе слышатся некоторое недовольство.
– Мне сегодня на работу в бар.
– Это как с парами сегодня с утра?
– Нет, правда. У меня сегодня смена. А надо ещё хотя бы чуть-чуть позаниматься.
Стасу потребовалась буквально пара секунд, чтобы предложить:
– Я тебя отвезу.
– Нет, – максимально спокойно говорю я, стараясь подавить своё волнение.
– Нет?! – удивленно переспрашивает Чернов.
– Нет, – уже более твёрдо повторяю я.
Он тут же морщится, явно несогласный с моим отказом.
– Я отвезу, – упрямо настаивает.
– Стас! – повышаю я голос, рассчитывая на то, что хоть так он меня услышит.
– Вера, блин, что не так?! Тебе обязательно противиться всему? – неожиданно для нас обоих не сдерживает своего раздражения он.
Хочется вспылить в ответ, но я закусываю губу, не желая ещё больше отталкивать его и в очередной раз пытаться обидеть.
– Пожалуйста, – осторожно прошу я его. – Дай мне немного времени…
Не понимает. Приходится пересилить себя и подойти почти вплотную к нему. На самом деле это не так уж и сложно, главное начать привыкать, что теперь так можно. В этот раз касаюсь его первая, кладя ладонь ему на плечо.
–Пожалуйста, дай мне немного времени… – вновь прошу я чуть дрожащим голосом. – Мне надо принять происходящее, привыкнуть, осознать. А ты… Ты уже вовсю набираешь скорости.
– Это плохо?
– Это слишком… – я ищу верное слово, не находя ничего нужного. Отчего Стас становится ещё более мрачным.
– И как это понимать? – на самом деле он сейчас хочет спросить совсем не это. Его мысли читаются у него на лбу чуть ли не бегущей строкой. Я понимаю, что у него есть все основания сомневаться в моих действиях, но эти его мысли всё равно неприятно задевают меня.
– Если ты о том, что не собираюсь ли я пойти на попятную, то нет.
И пока он с колебанием смотрит на меня, я сама тянусь к нему и легко чмокаю его в щёку.
– Стас, чуть-чуть времени и пространства…
Обдумывает. Взвешивает. В итоге ему остаётся только вздыхать.
– Но учти, я против. И вообще, ты за это ещё заплатишь, – он пытается шутить, а может быть, и нет, но…
– Обязательно, – обещаю я, целуя его уже в другую щёку. И пока он не успел предпринять ответных действий, хватаю свой рюкзак и направляюсь в прихожую, пряча от Чернова свою глупую улыбку.
Совладать со своими нелепыми эмоциями мне удалось, только попав в нашу с Олькой комнату. Подруга встрепенулась при моём появлении, с ехидным видом вздёрнув брови вверх и скрестив руки на груди, всем своим видом говоря: «Какие люди!».
– Да ладно тебе, – махнула я на неё рукой. – Меня меньше суток не было.
На что Кроля лишь фыркнула, явно неудовлетворённая моим ответом. Кому-то хотелось подробностей, но я старательно не замечала её намёков, продолжая стягивать с себя куртку с кедами, и витать где-то в облаках. С которых, правда, мне быстро пришлось вернуться на эту землю, потому что кто-то решил напомнить о себе яркой вспышкой и звуком работающей камеры.
– Какого?! – теряюсь я, не сразу понимая, что это было. Вспышка, щелчок.
– Оля!
Но подруга не реагирует, продолжая с упоением делать мои снимки. Ещё вспышка, ещё щелчок.
– Ну и зачем?!
– Во Французское посольство отправлю, – крайне самодовольно заявляет Кролька.
– Что? Куда?!
– Французам покажу, – как нечто само собой разумеющееся поясняет она. – Должны же люди узнать, что у них Бастилия пала.
На это мне остаётся только закатить глаза и сухо заметить:
– Ничего не было.
– Я вижу!
– Нет, ну, честно, – зачем-то оправдываюсь я, при этом, отчаянно краснея. Вот перед Кролей-то чего я смущаюсь? – Напились, уснули, проснулись, позавтракали, разошлись, – прохожусь я по основным событиям, стараясь упустить некоторые нюансы.
– Если так, то я разочарована, – наигранно морщится Олька, явно не поверив не единому моему слову.
– Да, что вы ко мне все привязались со своим разочарованием?! – вспоминаю я утреннюю реакцию Дамира. – Такое чувство, что я по всеобщей логике должна отдаться Чернову уже только потому, что он со своей Настей расстался.
– А почему бы и нет?!
– Оля?! – начинаю заводиться я, а подруга лишь руками разводит, попутно не забывая ещё раз щёлкнуть меня на телефон.
Я почти психую, хотя казалось бы, ну что такого. Для Кроли это вообще было нормально, смотреть на мир через схему "хочешь-делай". Чтобы не наговорить лишнего, заставляю себя заняться какими-то привычными действиями, типа собрать разбросанные по комнате вещи, которые я раскидала накануне, когда к нам ворвался Чернов.
– Верка, хватит девочку из себя строить, – по-своему понимает моё возмущение соседка.
– Да не в этом же дело!
– Тогда в чём? – не унимается она.
Чтобы хоть как-то потянуть время, я плюхаюсь на свою кровать, нервно теребя в руках очередную футболку. Вот, как им всем объяснить то, чему сама не нахожу слов?
– Оль, ну если бы Стас от меня только секс хотел, было бы в разы проще. Переспали – разошлись, конец игре. А ведь ему по ходу дела…. отношений подавай.
– Какой кошмар, – не удержалась Кроля от сарказма. – Вот же урод какой!
Кому-то очень нравится потешаться надо мной, но я уже не злюсь, скорее уж чувствую новый приход растерянности. Всё утро она маячила где-то рядом, а теперь, под градом Олькиных намёков и вопросов начала прорываться наружу. Впрочем, до подруги наконец-то тоже доходит моё состояние, и она сочувственно садится рядом ко мне на кровать.
– Ну, ты чего?
– Я не знаю… Такое ощущение, что я теряю контроль над происходящим. Я не могу больше ему сопротивляться. Месяц держалась, а тут…
– Ну и не сопротивляйся.
– А что если…
– Не если, – категорично отметает она мои сомнения. – В любом случае будет лучше, чем сейчас.
Мы обе молчим, пока Кроле это не надоедает и она не достаёт свой телефон.
– Смотри, – суёт она мне под нос сегодняшние фотографии. – Что видишь?
Я автоматически пролистываю фотки со своей перекошенной физиономией, невольно морщась от увиденного.
– Да ты лучше смотри, – наставляет меня Кроля. – Сюда смотри. Здесь ты улыбаешься, а тут злишься, а вот здесь смущаешься… Знаешь, что это такое? Эмоции это, Слепцова, эмоции. Он тебя чувствовать заставляет, может быть не всегда радужный фонтан, но это всяко лучше того уныния, которое царствует в этих стенах, уже который месяц.
Ещё раз пролистываю сегодняшние фотографии, пытаясь всмотреться в своё лицо. Ну да, эмоции… Вот только что толку от них?
Когда я нахожусь рядом со Стасом, меня захлёстывает настолько сильная волна ощущений и чувственности, что мой мозг оказывается неспособным справиться с ней. И дело даже не в желаниях или притяжении, которое в последнее время всё больше искрит между нами, а в том, что я просто не могу, да и не хочу, скрывать от него хоть что-то. Все эти порывы, вспышки… Но каждый раз, когда доходит до моего ответного шага, меня сковывает такой ледяной блок, что только алкоголь… и сам Чернов способны растопить мою оторопь. Это какой-то замкнутый круг. Боюсь подпустить его непростительно близко, и не могу не подпускать, потому что это Стас с его очарованием, напором, обескураживающей нежностью и непоколебимой мужественностью. Слишком много всего для меня одной.
Кролька пихает меня в бок.
– Не висни.
– Не висну.
– И не кисни.
– Оля!
– Что Оля? Если хочешь знать моё мнение, а ты хочешь, я точно вижу. Попробуй, просто попробуй. Вдруг понравится.
Я не отвечаю. Ну не говорить же ей, что мне уже понравилось.
Глава 15
Понимания Стаса хватило на четыре дня, ну или не понимания, а упрямства. Правда, за эти дни он настолько точно придерживался моей просьбы, что я сама умудрилась сначала затосковать, потом запереживать, ну и, в конце концов, обидеться.
Он опять ушёл в режим радиомолчания. Он не просто дал мне время, он вообще дал мне полную свободу, не звоня, не приходя и не предпринимая каких-либо иных попыток со мной связаться.
Только он так умел. Долго и упорно пытаться взять меня измором, а потом бесследно пропадать.
Был вечер пятницы, самое жаркое время не только для нашего бара, но и в принципе для любого питейного заведения Москвы. За барной стойкой мы были втроём: Я, Юлька и новенькая девочка Лика. Доведённая молчанием Чернова до абсурдного предела, я была настолько нереальной «пусечкой», что Сидорчук уже трижды за этот вечер обещала зажать мою тушку где-нибудь в углу и надеть мне на голову ведро для льда. А бедной Лике приходилось просто офигивать от моего ежеминутного ворчания и жаться в противоположный угол бара. Меня бесило всё – нерасторопные официанты, многочисленные клиенты, которым надо было всё и сразу, необходимость делить свою территорию с кем-то другим… Чернов этот грёбанный бесил, со всеми своими обещаниями, намёками и поползновениями. Импотент немощный… не способен дело до конца довести, вот и слился. Козлина. А я-то дура, уши развесила, сопли-слюни распустила. Нравится ей, видите ли, происходящее, ха…
Посуду я в этот раз не била, лишь смотрела на всех волком и шипела на всё, что двигалось.
В итоге, Севка схватил меня за руку и злобным взглядом погнал в подсобку, под мои же не самые лицеприятные вопли. В зале кто-то робко захлопал. Да, давно этот бар не видел моих скандалов.
В раздевалке Игнатьев сунул мне в руку пачку сигарет и строго велел:
– Кури.
– Не хочу!
– Вера! Кури, сказал! Иначе, клянусь, тебя сегодня кто-нибудь убьёт.
Одарила его своим самым противным выражением лица, на которое была способна. А Сева обречённо вздохнул и повторил:
– Перекури, давай, чтобы пар выпустить, а то, ты сегодня окончательно с катушек съехала.
И я курила, глотая горький дым вместе со своей обидой. Ещё хотелось порыдать и выпустить ту заскорузлую боль, которая засела где-то очень глубоко внутри меня, а потом уже спокойно идти дальше. Уткнулась в Игнатьевское плечо и жалобно всхлипнула, хотя слёз не было. Просто это был мой Рыжий, и кому мне вообще страдать в этой жизни, если не ему?
– Ну, ты чего? – потрепал он меня по волосам.
– Грустно.
– Из-за черноволосого своего?
– Ничего он не мой, – дуя губы, пробурчала уже затёртую до дыр фразу.
Севка спорить не стал, лишь многозначительно усмехнулся.
– Может тебя домой отправить? Всё равно от тебя вреда больше, чем пользы.
– Се-ва, – тщательно выговаривая слога, попросила я. – Не беси.
– А ты поводов не давай, – чмокнул меня куда-то в макушку и, развернув к выходу, легко шлёпнул чуть ниже спины. – А теперь иди, работай, и сделай так, чтобы сегодня никто не пострадал из-за НЕтвоего героя.
