355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Алиса Евстигнеева » Хороший мальчик. Строптивая девочка (СИ) » Текст книги (страница 5)
Хороший мальчик. Строптивая девочка (СИ)
  • Текст добавлен: 28 сентября 2020, 11:00

Текст книги "Хороший мальчик. Строптивая девочка (СИ)"


Автор книги: Алиса Евстигнеева



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

– Чернов, – ворчала я, пока мы поднимались с ним по лестнице на нужный этаж, – если ты всегда такой прилипчивый, то мне даже страшно представить, как твоя Настя хоть иногда сепарируется от тебя.

– О, какие слова мы знаем. Сепарируется. Тебе не кажется, что для студентки-третьикурсницы это просто преступление так выражаться? Сколько тебе лет, девятнадцать-двадцать?

– Двадцать два.

На этом месте Стас присвистнул.

– А ты не старовата для этого всего? – он обвёл рукой пространство вокруг себя, имея в виду общежитие.

– Нормально, – пробурчала я себе под нос.

– Нет, ну если серьёзно. Как так получилось, что ты всё ещё на третьем курсе? Только не говори, что тебя отчисляли. Ты ведь умненькая, всё на лету схватываешь, хоть и отрицаешь любые связи с экономикой. И мыслишь ты так… нестандартно.

– Я сама…

– Что сама? – не понял он.

– Я сама отчислилась. Ушла с прошлого места учёбы, сразу после второго курса. Так что считай, что я на второй круг пошла.

– Решила, что не твоё? – не унимался он.

– Будем считать, что так.

– И на кого ты училась?

– Тебе не кажется, что слишком много вопросом для одного вечера? – передразнила я его. Сам отбивался от меня этой фразой ещё минут десять назад.

Вот только если со мной это сработало, то бесстыжему Чернову всё было нипочём.

– Неа, само-то. Так откуда ты ушла?

Я не ответила. Но Стас видимо уже разошёлся, потому что по горящему блеску в глазах становилось понятно, что любопытство прям таки жгло его.

– Тогда давай опять сыграем. Только теперь, я вопрос – ты мне честно отвечаешь. А потом меняемся.

– С чего ты вообще решил, что мне это всё интересно?!

– Потому что ты тоже любишь задавать вопросы, ты любо-пыт-ная.

– Думаешь, что ты разгадал меня? – я резко остановилась и с вызовом глянула на него. Стас тоже притормозил. Я стояла на несколько ступенек выше него, но он всё равно был выше.

– Ну не только тебе тут изображать знатока человеческой натуры.

Я недовольно щёлкнула зубами и уже хотела рвануть вверх по лестнице, когда Чернов перехватил мою руку.

– Давай попробуем? Хотя бы по одному вопросу.

Махнула рукой.

– Ладно, спрашивай. Но только один вопрос.

Я уже развернулась от него и пошла дальше по лестнице, выходя на нужный нам этаж.

– Где ты училась раньше и на кого?

– Это два вопроса! – возмутилась я.

– Они связаны, считай, что один.

Медлила. Открыла дверь, ведущую в наш коридор, Чернов тенью следовал за мной. Дошла до нашей комнаты и остановилась. Стас всё ещё ждал.

– Гнесинка. Музыкально-инструментальное искусство по классу фортепьяно.

Не знаю, какого ответа он от меня ожидал, но видимо только не этого. Большинство людей, которые знакомятся со мной, обычно отправляют меня учиться на дизайн, рекламу и прочий креатив. А тут… фортепьяно.

Пока кое-кто приходил в себя, я проскользнула к себе в комнату, шёпотом велев Чернову оставаться на месте. Быстро поскидала необходимые вещи в рюкзак.

Напоследок попыталась осторожно разбудить Кролю, но та от неожиданности всё равно подскочила на кровати.

– А? Что, где? – начала она крутить головой по сторонам.

– Тсссссс, – успокоила я её. – Всё нормально, это я.

– Верка, ты в конец из ума выжила? Время видела!

– Прости, – вытянула я губы в подобие улыбки. – Оль, ты меня не теряй. Я тут немного к Стасу жить переезжаю.

Глаза Кроли натурально поползли на лоб.

– Чегооооо?! Я сколько спала? Год, два?!

– Да успокойся ты. Это временно, так надо.

Я бегло рассказала ей ситуацию и сказала, что мне надо торопиться, так как Чернов ждёт за дверью.

– Что ж ты раньше не сказала, что он здесь! – она тут же выскочила из постели и в одной пижаме поскакала к двери, резко её распахнув.

Они со Стасом пристально уставились друг друга, после чего Оля довольно кивнула и захлопнула дверь обратно, резко крутанулась ко мне и с абсолютно счастливым видом заявила мне:

– Нам подходит, оставляем себе!

Уже сидя в машине, он спросит меня:

– Ну что, я проверку прошёл?

– Кукую?

– Ну, твоей соседкой? Она же оценивать меня выходила?

– Она сказала, что ты так себе. И вообще, крайне сомнительная личность, и чтобы я держалась от тебя подальше, а в случае чего звонила в полицию, – на ходу сочиняла я.

Стас с сомнением вздёрнул брови и уточнил:

– Так и сказала?

– Слово в слово.

Он загадочно улыбнулся, но никак не стал комментировать услышанное.

Всю дорогу ехали и болтали ни о чём.

В квартире нас встретил бочкообразный Боня, стильно стриженный и отмытый. Он всё-таки был белый.

– Привет, старичок, – потрепал его по загривку Стас, за что получил тычок мокрым носом в ладонь. – Знакомься, это Вера. Она хоть и больная на голову, но вы с ней подружитесь.

Всё понятно, мне мстили за «сомнительную личность». Пока мы с Бонькой возились на диване, привыкая друг к другу, Стас бродил по квартире, собирал какие-то вещи, попутно рассказывая мне, что и где лежит.

Уже под самое утро, он подошёл ко мне и сел рядом.

– Держи, это деньги на расходы.

Я раздражённо глянула на протянутые купюры.

– Убери.

– Тебе придётся тратиться на проезд и мою собаку, так что держи.

– Нет, я сама в состояние позаботиться о себе и собаке.

– Вера, – Чернов замялся, видимо подбирая правильные слова. – Ты в кедах и толстовке.

– И что?

– А то что на улице зима практически, а ты раздетая ходишь… Если тебе нужны….

Тут я разозлилась окончательно.

– Я. Не. Нуждаюсь, – я тщательно выговаривала каждое слово. – Я способна сама себя обеспечить! Засунь свои деньги, знаешь, куда?

К такому Стас не привык.

– Идиоткой не будь! – еле держа себя в руках, прорычал он.

От возмущения я подскочила на ноги и раздражённо запыхтела на него.

– Мальчик, – во мне проснулась мегера. – Тебе некуда папочкины деньги девать или как?

Что-то ненормальное проскочило в его глазах, Стас сжал кулаки, видимо представляя, как сворачивает мою шею. Швырнул деньги на диван и прошёл мимо меня в коридор.

Меня потряхивало, должно быть от напряжения. Я погладила Боню, который, несмотря на бушующие страсти, продолжал мирно спать.

Стас появился через минуту, держа в руках мужскую ярко-оранжевую куртку.

– Не хочешь денег? Вот тебе куртка. И только попробуй не взять!

– И что будет?! – съязвила я.

– Лучше тебе не знать, – проговорил он мне, низко наклонившись к моему лицу. После чего схватил мою руку и силой перекинул через неё куртку. – Носи! Всё, я уехал, позвоню завтра. И клянусь, лучше тебе меня послушать.

Поругался на меня, схватил свою сумку и громко топая, отправился к выходу. Я ломанулась за ним.

– Накажешь?

Он уже обулся, и натягивал на себя куртку.

– Выпорю!

Я задохнулась от возмущения, а Стас воспользовался этим и выскочил в подъезд, громко хлопнув дверью. А офигевшая я так и осталась стоять посреди прихожей, беззвучно хлопая ртом.

Глава 6

Я слонялся по аэропорту, изнывая от длительного ожидания и ненужных мыслей. Посадку на наш рейс задерживали, будто мирозданию было мало того, что я приехал сюда, чёрт знает за сколько. Спасибо Вере и её ослиному упрямству. Сцепился с ней из-за денег и куртки, выбесила меня этой своей принципиальностью, неужели так сложно просто хоть раз принять мою помощь?! Такое чувство, что у неё был врождённый дар выводить меня из себя. Хотя я ещё каким-то чудом держал себя в руках, но только одному Богу известно, чего мне это стоило.

Было что-то во всём этом неправильное. Стыдно признаться, но я привык к другому… категорически другому. Обычно я нравился людям. Особенно девушкам. Не то чтобы я прям старался, но так получалось. Нет, я не гулял направо и налево, у меня вообще после встречи с Настей других женщин не было, но… Я всё равно им нравился. Это было как-то совсем обыденно и привычно, что я даже никогда особо не задумывался об этом.

А тут, блин, Вера. Со своими упёртостью, враждебностью и каким-то крышесносным характером, из-за которого её просто хотелось придушить.

Рухнул на неудобное кресло в зале ожидания и запустил пальцы в волосы. Кажется, я опять завёлся. Но я действительно этого не понимал. Её общение со мной было настолько непредсказуемым, что просто выбивало почву из-под ног. То она сама пристаёт ко мне со своими подколками, делая вид, что всё обо мне знает, то на ровном месте выпускает наружу когти и какие-то загоны, которых судя по всему у неё в запасе было немало. Вот она спокойно со мной общается, а вот уже несётся от меня как ошпаренная. Она могла быть злой и колючей, могла быть смешной и саркастичной, могла гнать от себя всеми возможными способами, а могла смотреть на меня обиженными и расстроенными глазами за то, что я не подхожу к ней. Я не понимал её логики, и это нереально так злило.

Но хуже самой Веры, был только я сам. Себя я понимал ещё меньше.

Я помню своё первое впечатление. Тощая барменша с копной светло-фиолетовых волос. Вся какая-то излишне тонкая и угловатая, с выпирающими костяшками на запястьях. Лицо почти белёсое и уставшее, под глазами тёмные круги. Ничего особенного, ничего выдающегося. Одни лишь огромные серые глаза на лице светились умом и энергией. Не то чтобы я всегда ценил людей за внешность, но тут реально был тот самый случай, когда при любых других обстоятельствах я бы даже внимания на неё не обратил, не открой она свой рот, неся какой-то бред про мои яйца. А дальше уже пошло поехало.

В тот вечер Вера пыталась свести мою жизнь к какому-то абсурду. Настолько нелепо ошибалась в суждениях о моей семье, что и все остальные слова воспринимались как глупые насмешки от чудаковатой особы. Хотя чего ещё можно было ожидать от человека с фиолетовыми волосам? Сцепились языками, перекидываясь въедливыми фразами и стараясь укусить посильнее. А потом она плеснула мне в лицо какой-то приторно-сладкой гадостью. И меня словно… переклинило? Вот какого хера я попёрся в этот бар на следующий день?

Ведь если хорошенько подумать, ну что такого произошло? Одна глупая встреча и всё. Можно забыть и идти разбираться с Настей, которая уже чуть ли не чемоданы пакует для переезда ко мне. Но нет же. Я иду в этот бар… опять и опять. Хочется зарычать и стукнуть себя чем-нибудь тяжёлым по голове, чтобы мозги на место встали. Потому что я оказался не в состояние прекратить это. Пытался не приходить, пытался игнорировать, но….

Вера. Как представлю её в этих вечных джинсах или широких штанах, толстовке или мужской клетчатой рубаке… не девушка, а какой-то выкидыш рэпера… Меня аж передёргивает, ну или нервно трясёт. Самое смешное, что сейчас она начала казаться мне красивой. Было в ней что-то изящное и беззащитно-тонкое, что не скрыть под всей этой уличной одеждой, даже скорее наоборот. Мне до умопомрачения хочется узнать, что у неё там… Увидеть её ноги, разглядеть фигуру… Нет, мой глаз, конечно, успел кое-что выцепить в тот вечер, когда Вера собиралась нырнуть в пруд за Бонифацием, но тогда было просто не до этого. Хотя нет, то что я тогда успел разглядеть, мне определённо понравилось, и если бы не холодная вода…

То ничего. У тебя Настя есть. Можно подумать, что ты явился с необитаемого острова и женщину годами не видел.

Просто… просто мне нравится с ней общаться. Это действительно весело и как-то совсем нетривиально. Она словно бросала мне вызов одним своим присутствием, где на кону стояло что-то очень важное. И эти её волосы. Светло-фиолетовые с отливами. Я даже откуда-то узнал про «отливы»! Отчего-то мне всё время хотелось коснуться их, узнать какими её волосы могут быть наощупь или… даже запах.

Дамир потешался надо мной, утверждая, что Вера попалась на моём пути в качестве возмездия за миллионы разбитых женских сердец. Тут он, конечно преувеличивал, но, блин… Неужели я настолько привык к женскому вниманию, что теперь просто теряюсь от того, что кто-то воротит от меня нос? Или не воротит? Она ведь тоже так или иначе тянулась ко мне, это было у Веры во взгляде, в жестах, мимике, просто она сдерживала себя, специально показывая свои зубы, убеждая себя держаться в стороне от меня. И вот этого я никак не мог понять. Я ведь не позволял себе ничего лишнего, пытался просто с ней общаться… или не просто? Нет, у меня Настя, мне нельзя не просто.

Когда наконец-то объявили посадку на самолёт, чувствовал себя вымотанным всеми этими размышлениями и сомнениями. Я ещё больше запутался в происходящем. Знал лишь то, что есть Настя, с которой я встречался два года, и в отношениях с которой меня до поры до времени всё устраивало, если не считать её неистового желания затащить меня в ЗАГС. И Вера, которая бежала от меня как от огня, упорно подвергая сомнению любые мои намеренья, и от которой мне просто сносило крышу.

Полёт прошёл без эксцессов. Сморённый бессонной ночью, я проспал почти всю дорогу, не думая ни о чём.

Меня встречал отец. Я бы и сам прекрасно добрался до дому, но мама упорно настаивала на том, чтобы он меня встретил. Поэтому, если учитывать её положение, нам было легче просто согласиться.

Погружённый в какие-то свои мысли, папа обнаружился в небольшом кафе аэропорта. Неподвижно сидел в плетёном кресле и немигающим взглядом смотрел куда-то на дно своего недопитого кофе, словно пытаясь там что-то найти. Мы не виделись всего лишь пару месяцев с лета, но я всё равно до ужаса соскучился.

Высокий и крепкий, прям как я. Или это я был как он? Мы вообще с ним были очень похожи, и с годами это становилось очевидней. Для своих почти сорока папа выглядел достаточно молодо, даже, несмотря на то, что в волосах уже стала проглядывать первая проседь, которая была коллективной заслугой нашей семьи. Особо рьяно в этом вопросе постаралась мама, но думаю, что отец ради неё был готов стерпеть и не такое.

– Эй, незнакомец, ты часом не уснул? – я встал перед ним, скрестив на груди руки, и с вызовом глянул ему в глаза. У нас с ним такое бывало. Борьба характеров.

– С тобой уснёшь. Не мог ещё более неудобный рейс выбрать? – недовольным тоном проговорил отец, а по лицу вижу – лукавит. На самом деле он рад мне, и ничем это не скрыть – ни мнимым раздражением, ни стальными нотками в голосе.

Хмыкаю, тоже мне великий актёр нашёлся. Я протягиваю ему руку, но папа не спешит отвечать. Сначала неторопливо поднимается с кресла, а потом также медленно пожимает мою руку, будто делая мне великое одолжение. Или просто привыкая к мысли, что вот он я, стою перед ним и жму его ладонь. А потом резко дёргает меня вперёд и с силой прижимает к себе. Нет, всё-таки с возрастом он становится сентиментальным. Но судя по собственному трепету в груди, мне и сорока ждать не придётся. Только сейчас понимаю, насколько сильно мне его не хватало.

– Нет, ну ты всё-таки засранец, – изрекает довольный отец.

– Издержки воспитания, – не остаюсь я в долгу.

Дорога домой получается длинной. На улице вовсю валит снег, из-за чего мы вынуждены не один час стоять в пробках и объезжать многочисленные заторы. Ехали медленно, и даже отцовское мастерство нас не спасало. Благо тем для разговоров у нас было предостаточно. Я выспросил про всех домашних, про бабушек и дедушек, общих знакомых, про последние новости. Отец в очередной раз пожаловался на то, что какой я всё-таки гад, раз не прилетел на прошлой неделе вместе с Дамиром. Мне оставалось только улыбаться и пожимать плечами, про Веру и мои с ней приключения мне пока не хотелось распространяться. А потом все традиционные темы для разговора окончились, и мы замолчали.

Я разглядывал город за окном и опять боролся с нахлынувшими мыслями. В кармане куртки вибрировал телефон, и я нутром чувствовал, что звонит Настя, проконтролировать меня и мои дела. Отвечать не хотелось, из-за чего стало как-то не по себе. И когда я только перестал радоваться её звонкам?

С Настей мы познакомились почти два года назад. Мы с Дамом тогда уже достаточно давно жили одни в Москве. И я всё не мог насытиться нашей обретённой свободой. Не то чтобы кто-то нас до этого особо ограничивал, но жизнь в большой семье накладывала свои отпечатки. Как бы я не любил всех их, мне часто не хватало личного пространства. Попробуй заниматься чем-то своим, когда тебе надо то младших сестёр из школы забирать, то с собакой гулять, то Ромкины выходки терпеть. Дамир не так сильно этим заморачивался, он вообще был привязан к нашей семье больше, чем я. Впрочем, это объяснимо, когда ты однажды теряешь родных людей, наверное, иначе начинаешь смотреть на всё.

Ну и в довершение ко всему я был старшим, отчего почти всю жизнь был вынужден нести ответственность, которую я совсем не выбирал. Последний год перед отъездом и без того выдался паршивым – родители были на грани развода, мама утащила нас из Москвы в город детства, где мы почти полгода варились в своих эмоциях всей семьей из семерых человек в небольшой двухкомнатной квартире. Сейчас я не жалел о том, что всё произошло так. Родители помирились, и у нас у всех словно начался новый жизненный этап.

Каждый из нас в этой истории нашёл что-то своё, лично мне так или иначе пришлось пересмотреть свои отношения с родителями, осознать своё место во всей этой котовасии. Я тогда впервые столкнулся с отношениями мужчины и женщины, и пример собственных родителей многое заставил меня осмыслить.

У них всегда всё было как-то сильно, мощно и на грани. Словно оба ходили по какому-то краю без права на ошибку. А я метался в своём отношение к этому. С одной стороны мне хотелось так же, чтобы любить всецело и всепоглощающе, чтобы иметь один мир на двоих, и быть вместе до конца. С другой же стороны, я боялся этого, слишком уж всё бестолково было у них, оба постоянно метались в своих сомнениях, причиняя друг другу немало ран. Это сейчас у них всё успокоилось, оба наконец-то повзрослели, по крайней мере я на это очень надеюсь. Но вот чего это всем нам стоило… Я, помнится, тогда даже с отцом подрался.

И вот именно после всего этого я опять оказался в столице. Самостоятельная жизнь большого города оказалась тем, что доктор прописал, чтобы отойти от всего произошедшего. Новые знакомые, новые компании, жизнь была подобна вечному празднику. Дам не разделял моих восторгов, а мне вот нравилось. Я хоть и прожил львиную долю своей жизни в Москве, но это всё равно не то. Раньше было детство, теперь же мне было двадцать, и я сам себе казался до безобразия взрослым, считая, что можно всё.

С Настей мы пересеклись на квартире общих знакомых. Она сразу же бросилась мне в глаза – красивая, изящная, женственная. Я стоял в дверях, пока мой друг представлял меня присутствующим, и видел только её. Шатенка с горящими глазами. Она была прекрасна: блестящие длинные волосы, соблазнительный силуэт и губы какого-то необыкновенного цвета, я таких больше не встречал, ни до, ни после. Она улыбнулась, и всё во мне мгновенно отозвалось на эту улыбку. И дело было не только во внешности. Просто уже тогда было понятно, что мы очень похожи – молодые, заводные, жадные до новых впечатлений.

Подошёл к ней и протянул свою руку:

– Стас. Чернов.

Не знаю, чего она ожидала, но видимо чего-то более изысканного или утончённого. Растерялась, но руку в ответ протянула.

– Анастасия. Соболева.

А я взял её за ладонь и потянул на себя, заставляя встать с дивана.

– Я тебя похищаю…

Так и получилось, что увёл её за собой, а она пошла. В тот вечер мы долго гуляли по городу, потом ужинали в ресторане. Не могу сказать, что это была любовь с первого взгляда. Но всё происходящее была крайне соблазнительным и многообещающим.

События развивались стремительно. Уже тем же вечером я впервые поцеловал её. А через неделю у меня было чёткое ощущение, что мы знали друг друга всегда. Она очень мне нравилась, и я знал, что это взаимно. Через пару недель, я значился у неё в телефоне как «Любимый», из-за чего долго ходил и млел.

Она общительная и изобретательная. За первый год отношений, чего только не приходило в Настину голову, и я всегда с радостью откликался на её предложения. Мы с ней жили очень насыщенной жизнью, пробуя почти все развлечения, предлагаемые этим городом. Мы оба были коммуникабельными и часто проводили вечера, качуя из одной компании в другую. Её друзья, мои друзья, мы сами. Мир вокруг стал в очередной раз ярче и интересней. Мы с Соболевой прекрасно подходили друг другу. Нас даже в шутку называли идеальной парой.

Было настолько хорошо, что я полностью растворился во всей этой богемной жизни, чуть не вылетев из университета, полностью забив на учёбу. Спасибо Дамиру, который вовремя предал мне волшебного пенделя в сторону деканата. Что неплохо так отрезвило меня, вынуждая браться за голову.

Постепенно моя эйфория стала сходить на нет. Меня уже не тянуло на все эти гулянки, хотелось больше проводить времени дома или с Настей наедине. Наши отношения стали меняться.

Соболева на удивление легко переключилась с одной роли на другую. Теперь с присущими ей пылом и жаром она всячески старалась стать моей невестой. Поначалу её рьяное желание создать со мной семью льстило мне, но тогда была очевидная причина, почему нет – мы оба были студентами. Но я закончил бакалавриат, Настино желание зажглось с новой силой.

Вроде как всё было хорошо. Только иногда мне казалось, что она переигрывает со всеми своими страданиями о моей «нелюбви» и периодическими приступами драмы. Из идеальной девушки она пыталась стать идеальной женой. Это было её заветной мечтой. Зато я чувствовал себя уставшим от жизни, когда не хотелось ничего – ни тусовок, ни утрированной Настиной заботы обо мне, которая так душила меня. Собственное настроение смущало. Обычно я был полон сил, энергии и с потребностью иметь всё и желательно побольше. Но сейчас я впадал в непонятную для себя трясину, именуемою тоской. Чем доставал всех вокруг – Настю, друзей, да даже Дама. Становясь то капризным придурком, то измученным отщепенцем. И именно что-то подобное я переживал в вечер знакомства с Верой.

– Всё в порядке? – отец нарушает наше молчание, он тоже сегодня какой-то подозрительно задумчивый.

– Да, – пожимаю я плечами.

– А если по правде?

– То, точно так же… – пытаюсь я уйти от его вопросов.

– Стас! – теряет терпение папа.

Мне это не нравится. Устало тру небритую щёку, пытаясь решиться, говорить ему или нет. Родители иногда забывают, что я уже давно вырос и на меня бессмысленно давить. Каждый раз, когда кто-то суёт свой нос в мои дела, я начинаю сопротивляться… Хотя, если подумать, то у кого мне ещё просить совета?

– Пап, как ты понял, что пора на маме жениться?

Он этого не ожидал, смотрит на меня с каким-то неясным подозрением во взгляде, видимо думая, что я над ним издеваюсь.

– А что, пора уже? – осторожно интересуется он.

– Да так, задумался тут чего-то, – отделываюсь я полуправдой.

– Настя дожимает? – догадывается папа.

И от его догадки мне становится легче, словно он на моей стороне, хотя разве могло быть иначе?

– Вот именно, что дожимает. Всеми способами намекает, что пора.

– Я так понимаю, что сам ты желанием не горишь? – правильно трактует он мои слова. Но на слух они звучат достаточно паршиво, словно я пытаюсь отделать от Насти.

– Это было бы логично… правильно даже, – оправдываюсь я. – Настя хорошая, мне с ней легко, давно встречаемся.

– Но?

– Без но…

Я не знаю, как ещё иначе можно выразить свои эмоции.

– А если подумать? – настаивает папа.

О чём тут ещё думать? Есть Настя. И я её люблю… наверное. Чёрт, но вот откуда это грёбанное сомнение? Меня ведь всё устраивало. Я всегда знал, чего ждать от отношений с ней. Долгие годы меня влекло к Соболевой, но от нее не сносило крышу, она не ставила меня в тупик своими выходками, не ела мозг мелкой ложечкой. С Настей было надёжно и понятно. Что ещё мне надо? Разве не об этом я мечтал? Чтобы хотелось быть вместе, но при этом сохраняя остатки разума и не теряя трезвость мышления? В общем, чтобы не так как… у родителей? Или у меня с Верой? И причём тут вообще она?!

– Есть ещё одна девушка… – осторожно начинаю я. А потом сам же спешу пояснить, чтобы отец не подумал лишнего. – У меня с ней ничего не было. Но… В общем, я думаю о ней в последнее время много, – пауза, а потом меня уже понесло. – Она неадекватная какая-то. Мы и общаться то нормально не можем, мне её убить всё время хочется уже после пяти минут общения. Но я думаю о ней. И Настя тут ещё со своими намёками. Прошу её подождать, пока я магистрату хотя бы не окончу. Она вроде бы соглашается, а потом опять начинает. Меня всё устраивало. Но тут как-то всё в кучу. С Настей тяжело стало, и та сумасшедшая ко мне пристала… вернее не она пристала, скорее это я… Не суть. Сложно всё стало. Знаю, что неправильно, но с собой совладать тоже не могу.

Папа выжидающе на меня смотрит, отчего мне становится как-то не по себе.

– Советы давать можно?

– Только если это недешёвый психоанализ, – завожусь я. В последнее время мне Дама за глаза хватало, который ни раз пытался поговорить со мной на эту тему, чем уже начинал меня порядком злить. – Мне Дамира хватает.

– Ну тут уж как получится. Так вот, прежде чем лезть в отношения с другой девушкой, с Настей разберись.

– Да знаю я, – недовольно бурчу я. Что значит разберись? Я с ней в отношениях, что тут вообще можно решать?!

– Не знаешь. Если тебя так пугает брак, значит, у тебя с Настей что-то не то. И с этим разобраться надо. А не бежать куда-то, – учил меня жизни отец.

– Личный опыт? – огрызаюсь я, хотя и сам понимаю, что это неправильно. Не люблю вспоминать историю про отцовскую измену, тень которой долго висела над нашей семьёй.

– Тебе двинуть что ли? На меня-то чего срываешься? – ставит меня на место отец, да я и сам знаю, что зря поднял эту тему. Хотя, можно подумать, что это я виноват в том, что случилось. Просто всё равно как-то нечестно. Я же ещё ничего не сделал… И не сделаю, я не собираюсь изменять Насте, вообще не собираюсь изменять.

– Я знаю как правильно.

– Стас, пойми ты уже. Знать как правильно ещё ничего не означает. Да и как правильно тоже не всегда ясно. Хочешь жениться – женись. Мы тут тебе не указ. Это должно быть только твоё решение. Но и ответственность за него потом нести только тебе.

– Почему ты на маме женился? – повторяю я свой вопрос, пытаясь изменить направление разговора.

Отец задумывается, а потом с очень серьёзным видом поясняет.

– Мне было мало того, что у нас уже тогда было. Мало встреч, совместного времени, тех ролей, что мы играли в жизни друг друга. Захотелось уже так, что от начала и до конца вместе, – тут он делает длительную паузу, видимо подбирая нужные слова. – Хотелось, чтобы мама была только моей. И не потому, что были другие мужчины, а для того, чтобы выцарапать её у всего остального. Как и тебя. Не было сил делить жизнь на части, вот здесь с вами, а вот здесь без вас.

Странно, но его слов мне одновременно становится и легче, и тяжелее. Мы не так часто говорим о чувствах, о том, что значим в жизни друг друга. Но рассказ о его отношениях с мамой напрямую связан со мной, ведь с меня по сути всё и началось. При этом, он говорит о чём-то таком, что пробуждает во мне тревогу.

– Мне было мало того, что у нас уже тогда было. Мало встреч, совместного времени, тех ролей, что мы играли…

Отец вроде бы говорит о себе, но у меня ощущение, что этим он подрывает мои отношения с Соболевой. Потому что её всегда было много в моей жизни, а с годами всё больше и больше, отчего мне начало становиться тесно в наших отношениях. И дело даже не в количестве проводимого вместе времени. Просто Настя, она была такая – деятельная и активная, ей надо было быть везде, влезая во всё что только можно. А ещё она очень ревностно относилась к тем сторонам моей жизни, которые шли в разрез с ней или её интересами.

Одним из таких камней преткновения была моя семья. Она не понимала моего желания, как можно больше времени проводить с братьями или при любой удобной возможности лететь домой. Соболева давно была знакома со всем моим семейством, но у меня до сих пор не было чувства, что они приняли друг друга. Родители предпочитали никак не выражать своё отношение, сохраняя нейтралитет, Дамир отделывался редкими комментариями, а Рома в своей извечной манере, периодически посещая Москву, каждый раз схлёстывался с Настей в битве характеров.

– Пап.

– А?

– Ты только маме про это не рассказывай, хорошо? Я сам разберусь, честно.

– Хорошо.

Глава 7

Дома было шумно, многолюдно и очень хорошо. Я сидел на диване в гостиной и чесал пузо нашему псу Баксу, развалившемуся у моих ног. Через арочный проём на кухню была видна мама, которая вместе с бабушками готовили ужин на всю семью. Мне нравится за ней наблюдать. Смешная, деятельная и неугомонная, в этом мама была отдалённо похожа с Настей, вот только родительница умела владеть ситуацией, не подавляя окружающих. Каким-то неведомым чудом ей удавалось всегда быть в курсе всего, что происходило в наших жизнях, но при этом, не покушаясь на нашу свободу.

Мама с растрёпанной гулькой на затылке крутится у плиты. В свои тридцать восемь она сохранила в себе что-то такое юное и девчачье. Стройная, гибкая, высокая, впрочем, мы все были такими, если не считать сестёр, которые просто не успели ещё вытянуться, и более коренастого Кирилла. Иногда она останавливалась и потирала свой выпуклый живот. И это было как-то странно, вновь видеть её беременной.

Всего у родителей нас было шестеро. Самым старшим ребёнком в семье был я – результат случайного порыва страсти двух подростков. Когда я родился, маме было всего шестнадцать, отцу на год больше. Мне сложно судить насколько это правильно или нет, но я всегда чувствовал себя несколько обязанным за их столь быстрое взросление.

После моего рождения родителям ещё предстоял долгий путь по выяснению отношений, итогом которого стала их свадьба и скорое появление на свет Ромы. Год назад брат тоже съехал из дома. Сейчас он учился в Питере, видимо неплохо совмещая свой дурной характер и вечную промозглость северной столицы.

Кирилл был третьим сыном семейства Черновых. Решение о его рождение далось папе и маме достаточно тяжело. Они были слишком молоды для третьего ребёнка, но перед ними стояла острая необходимость спасать умирающего Рому, поэтому пришлось пойти на этот отчаянный шаг. Впрочем, мелкий вполне неплохо вписался в общую компанию, и теперь мне просто невозможно представить, как это жить без младшего брательника. Сейчас ему было шестнадцать, раздавшийся в плечах и обзавёдшейся такой нехилой мускулатурой, Кир был шире нас всех. Поэтому мелким я звал его всё больше по привычке.

Близняшки Вика и Кристина были скорее родительской блажью, чем острой необходимостью, но мы всё равно души в них не чаяли. Две двенадцатилетние белобрысые пигалицы нехило скрашивали семейные будни.

Ну и наконец-то, верный, надёжный и свой в доску Дамир. Когда-то всё началось с нашей дружбы. Мы жили с ним на одной лестничной площадке, ходили в одну школу, сидели за одной партой… А потом его родители попали в автокатастрофу, из-за которой Дам стал сиротой. Но папа с мамой не смогли остаться в стороне. Так что в один особо выдающийся день нас стало шестеро.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю