Текст книги "За синими горами (СИ)"

Автор книги: Алина Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

– Мы опять погружаемся, Ларис, – произнесла она значительно позже. – Надень маску.

И вновь я сжимаю зубы и считаю, не позволяя себе отвлекаться ни на миг. Восемьдесят шесть, восемьдесят семь, восемьдесят восемь… Только цифры. Ни единой мысли, только цифры. Не думать, что задыхаюсь, это не так… Девяносто два, девяносто три… Скрежет оглушающий, задели дно. Здесь что, настолько мелко? Настолько низкие своды? А если застрянем?… Сто одиннадцать, сто двенадцать, сто тринадцать… Плывем… Или протискиваемся? Или?…

Ее рука касается моей шеи, когда я, кажется, уже готова кричать и биться, пытаясь вырваться из тесного кокона, позабыв обо всем. И тьма становится полной.

Прийти в себя заставляет шум. Оглушающий и мерный. Словно масса воды падает с большой высоты на камни… Водопад? Дергаюсь спросонья, и тут же понимаю, что кокона надо мной нет, а ландэр, на котором я все еще лежу, стоит на твердой поверхности. И Ясмины… нет!

Дрожащими руками лезу в карман за своим фонарем. Вспыхнувший луч безумной ломаной линией охватывает пространство. Действительно, водопад. Потоки воды падают в реку метров с трех. Залезть наверх кажется нереальным, скала гладкая. Возможно, Ясмина сможет взлететь… Или смогла уже? Взлетела и дальше ушла одна, замучившись меня тащить… Нет, ее рюкзак лежит на берегу рядом со мной. Она не бросила, просто улетела разведать дорогу… Или даже ушла. В глубине пещеры вижу вполне широкий лаз, я могла бы пройти лишь слегка согнувшись… Уже встаю, собираясь обследовать его, и ощущаю приближение вампирши. И невольно вновь опускаюсь на ландэр. Все же не бросила.

– Лара! – она подлетает ко мне меньше, чем через минуту. – Лара, мы выбрались! Мы прошли Границу! Там дальше – еще немного, и выход! Уже на той стороне! Мы прошли! – она обнимает меня, крепко, порывисто. – Идем, там не сложно. Ты можешь идти?

– Да, – с готовностью киваю в ответ. И понимаю, что нет, не могу: слезы катятся, а ног не чувствую вообще. Ступор. Должна быть радость, а у меня ступор. Не могу поверить. Верю, но… не могу поверить.

– Идем, – Яся в мгновение надевает на плечи свой рюкзачок, хватает меня за руки, поднимает, – ну, идем же.

Иду. И даже лезу, протискиваясь извилистыми ходами за нею следом. Еще какое-то бесконечное количество времени, ощущать течение которого я просто не в состоянии. А потом над нами оказывается небо, вокруг земля, покрытая пожухлой прошлогодней травой, голые ветви кустов. И свет! И воздух! И бесконечное пространство вокруг!

И теперь я действительно верю: выбрались!

Смеюсь. Или, может быть, плачу. Не помню. Помню только, что Ясмина порхает вокруг, словно огромная бабочка, кружится, то взлетая в воздух, то опускаясь. И вновь отталкиваясь от земли, чтоб кружиться в воздухе, раскинув руки, откинув назад голову и заливисто хохоча.

– Получилось! У нас все получилось! – все твердит она, и вновь смеется. И глаза ее сияют на ярком солнце, такие синие, словно небо вокруг.

А я пытаюсь оглядеться, увидеть хоть какие-то признаки этой новой страны, нового мира, новой жизни. Вижу только холмы. Один за спиной, из него мы выбрались, другой застит обзор впереди. По сторонам… да тоже какие-то холмы, только подальше. Еще имеется небольшое озеро, видимо, именно из него берет начало река, по которой мы сюда добрались. И, в общем, все. Больше ничего разглядеть не удается.

– Ясмина, а ты уверена? – окликаю вампиршу. – Ты точно знаешь, что мы миновали Границу?

– Ну конечно, вон же… Идем, покажу, – она подлетает ко мне, обхватывает за талию, легко вздергивает в воздух, поднимаясь выше окрестных холмов. – Смотри! Вон, видишь? Синие всполохи в воздухе. Да, вон те, от земли и до неба!

Да, вдали что-то сияет, переливаясь.

– Это и есть Граница. С этой стороны она в цвете. Видимая, даже для людей. Чтоб и не думали приближаться. Судя по цвету, до нее километров пятнадцать отсюда. А может, и двадцать. Мы ушли, веришь теперь? Ушли!

– Да, но… – что-то не так с пейзажем. Никак не могу понять, что царапает взгляд. Граница, вставшая стеною света? Нет, дело не в ней, она лишь сбивает… – Горы! – наконец, понимаю. – Ясмина, но где же горы?

– Вот, – она, смеясь, указывает подбородком на все эти холмы вокруг. – Вот они, ваши страшные, высоченные, непроходимые горы! А других здесь нет, нет, нет! – она смеется, и кружится на одном месте, все быстрее, быстрее, так что мир вокруг превращается в смазанное пятно.

– Прекрати! Яся, пожалуйста, поставь меня!

Ставит. И вынуждена удерживать за руки, потому как у меня голова идет кругом от ее вращений, едва не падаю.

– Погоди, что значит «других нет»? Как это «вот они»? А где… где горные пики, уходящие в небеса, заснеженные вершины, вечные льды?

– Нету их, Лар. Западные горы очень древние, ветра их стерли давным-давно. Где больше, где меньше. А где и вот до таких холмов, – поясняет Ясмина с чуть виноватой улыбкой. Словно лично ответственна за обман. – То, что ты видела из Страны Людей – это просто картинка. Ну, как фотография, только очень большая. Реальность – вот.

Вот. Несколько потерянно вновь оглядываю окрестности. Даже с горами обманули… Впрочем, это, наверное, такая малость на фоне прочего.

– Ну и… куда нам дальше? Ты знаешь? – интересуюсь у вампирши.

– Да. А ты разве не разглядела? Вон там город, – она уверенно машет рукой за холмы.

– Пока ты вращалась, как бешеная карусель? Было несколько сложно.

– Не ворчи, чай не уронила, – беззаботно отмахивается она. – Ладно, тебе, наверное, передохнуть надо. И поесть. Я подожду. А потом отправимся дальше.

– Ты можешь не ждать, если хочешь. До города я доберусь.

– До темноты? Вот это вряд ли. Не выдумывай, пешком здесь долго.

– Зачем ты возишься со мной? Я же просто обуза… – в очередной раз не выдерживаю я ее заботы. Пусть необходимой, но…

– А вариант «просто так» по-прежнему не проходит? – отзывается она несколько раздраженно. – Хочу быть уверена, что ты добралась. Если уж я что-то делаю, то доделываю, не бросаю. И не переживай, – добавляет она после небольшой паузы. – Помогу тебе добраться до города и исчезну. И ты начнешь свою новую жизнь, как и хотела, без вампиров. Любого пола, – резко разворачивается и уносится по направлению к озеру. Купаться. Бр-р, это надо быть вампиршей, чтоб полезть в воду в это время года.

Меня хватает лишь на то, чтоб умыть в ледяной воде лицо и руки, прежде чем перекусить тем немногим, что я сообразила взять из дому.

– На самом деле причина есть, конечно, – наплававшись и вновь одевшись, она тихонько садится возле меня. – Причина всегда есть. У всего. А я… просто хочу исправить то зло, что я тебе причинила.

– Ты – не причиняла!

– Всего не исправить, конечно, – продолжает она, будто не слыша. – Того, что сделал с тобой Владыка, мне не отменить. Никак. Но я могу хотя бы исполнить то, что обещал тебе Анхен. И так и не исполнил. Из-за меня.

– Он не исполнил, – горло вновь сжимает спазм. Зря она опять об этом. – Он, не ты.

– Ты не понимаешь, – горько вздыхает она, не поднимая головы. – Ты просто не понимаешь, что там случилось. Даже я… поняла не сразу. Все было слишком красиво, слишком невероятно… Мне так хотелось поверить – и я поверила…

– Ну хорошо, объясни. И я попробую понять. Хотя…

– Ты не суди. Ты послушай. Просто послушай, – прерывает она меня.

Слушаю. Молча, как она и просила.

– Я уже говорила, все началось с пророчества. Предвиденья, изменившего всю мою жизнь. Сколько я себя помню, я была больна им, оно меня изводило, заставляя то торопиться жить, то, напротив, от этой жизни отказываться. И когда, наконец, то, чего я так боялась, свершилось, я… впала в ступор, наверное. Мысль была лишь одна: вот сейчас я умру. Я не думала, как, я не думала, отчего или почему. Я просто знала, что теперь это неминуемо произойдет, и… ждала. Ты не поймешь, ты умеешь бороться, а я… слишком слабая, мне всегда говорили… Были правы. Лоу пытался со мной связаться, но я не отвечала на вызовы, не видела смысла что-либо обсуждать. Единственная фраза, которую я в состоянии была бы произнести звучала бы: «я умираю», а такое не говорят… А потом… приехал Анхен. Я не знаю, как вышло, что он приехал раньше Лоу, возможно, воспользовался служебным положением, взял военный транспорт… Незнаю… Помню миг, когда он вошел. Такой любимый, такой желанный, такой… навеки потерянный, никогда не бывший моим, всегда ускользавший, словно огонь меж пальцами. Его удержать – все равно, что пытаться схватить пламя: обожжешься, а в руке пустота… И в тот миг… мне так захотелось… не многого. Всего лишь умереть… у него на руках. Чтоб он обнял, чтоб понял… что всегда безумно меня любил, чтоб не отпускал… до самой смерти. Которая уже здесь, уже рядом… через день, через час… я ее чувствовала в тот миг, всей кожей… И этот безумный страх умереть в одиночестве, это безумное желание его безумной, умопомрачительной любви, которая не позволит ему меня оставить… Я бросилась ему на шею, а он пошатнулся… Даже сделал пару шагов назад, словно не в силах удержать хрупкую деву… – она чуть качает задумчиво головой, словно смотрит на тот миг со стороны, и сама удивляется, как же оно так?.. – Только он не от веса моего пошатнулся. Я ударила его… всей силой своего желания. Спонтанный выброс на пределе эмоций… Я не контролировала, я даже не понимала… Я говорила, мои возможности… невелики, и против воли вообще бессильны. Но понимаешь… в тот миг он меня любил. Он ведь всегда меня любил. Как дочь, но ведь любил же. А тут… столько лет разлуки, радость встречи, моя боль, от которой у него заболело сердце. И в тот миг, когда я летела к нему, он ведь тоже стремился ко мне – обнять, согреть, утешить. Я была в тот миг его любимая, ненаглядная девочка, и мой эмоциональный выброс… Он, конечно, не мог наделить Анхена тем, чего не было. Но то, что было, он возвел в абсолют. И я стала любовью всей его жизни. Его Единственной, его Мечтой, его Судьбой…

Она замолчала. Я тоже молчала, не зная, как реагировать на это. И верить ли.

– Я не специально, – повторила она чуть слышно. – Я даже не думала о том, чтобы как-то на него воздействовать, я тогда вообще была не в состоянии думать, я и не поняла тогда толком, что случилось… Просто очень обрадовалась. Так обрадовалась, когда он говорил мне о своей любви, когда он излучал эту любовь всем сердцем, когда он со всей страстью мне эту любовь демонстрировал… А уж когда он сказал о том, что хочет от меня ребенка, когда предложил… Я знала, что ничего не получится, я была уверена, я же смертница… Но пройти обряд с ним, сам факт, что он желает этого обряда… Конечно, я согласилась, не раздумывая. Просто ради обряда, ради символа нашего союза… А ребенок… зачался… – она вновь замолчала, словно до сих пор ошарашена таким исходом, и по-прежнему не может вписать этот факт в свое предрешенное мироздание.

– И только потом приехал Лоу. Это он разглядел, что Анхен… что я воздействовала на него. Но ему не сказал, а мне… Очень долго пытался понять, «как я могла», и объяснить, «что я натворила». И временами у него даже получалось… выражаться цензурно. А я… Я просто не смогла ему признаться, что испугалась, что это был животный страх смерти, что я настолько… Все твердила ему, что люблю и всегда любила. И это, разумеется, правда, но… Собственно, именно Лоу и объяснил мне… про причины и следствия. Про то, что именно инициировав свадьбу с Анхеном в такое время и в таком месте, я и подписала себе приговор. Поскольку нажила врага, который не простит… Безумно испугавшись смерти я сама сделала шаг к ней в объятия…

Молчит, обхватив коленки. Я тоже молчу. Что я могу сказать? Что всевозможные пророчества – зло, которое реально мешает жить? Ей ли не знать, да и по братцу ее это всегда было понятно. Что я даже Владыку могу в чем-то понять, с его нежеланием видеть коэра на троне. Все же пророк и безумец это порой… почти синонимы…

Что я Анхена… Анхена… Анхена… все равно простить не смогу. Потому как любовь – это вещь эфемерная, сегодня есть, а завтра… и без всяких коэрских воздействий. Но предательство ни наличие любви, ни отсутствие любви не оправдывает. И если ты отдаешь на смерть того, кого клялся защищать… Неважно, в кого ты при этом влюблен. Неважно, насколько эта любовь… естественна по своей сути. Те, кого ты больше не любишь, не заслуживают смерти лишь потому, что ты их больше не любишь. Он мог бы бороться, он мог бы отстаивать… Но он предпочел решить дело малой кровью. Моей.

– Он не виноват, – тихонько повторяет Ясмина, словно услышав мои мысли, не только эмоции.

– Я это решу сама, – закрываю тему. Если я и стану это когда обсуждать, то не с ней. – Ты лучше мне расскажи, что дальше с твоим пророчеством? Мы сбежали, мы свободны. Что, оно больше не действует?

– Н-не уверена, – весьма нерешительно отзывается Ясмина. – Понимаешь, когда я чуть отошла от своего безумного страха и от не менее безумного забытья в объятиях Анхена, поговорила с Лоу… Ко мне, можно сказать, вернулась способность думать, которую после смерти Ары просто парализовало… И я прокручивала вновь и вновь все, что я знаю, все, что я помню. Смерть Ары – это причина. Причина, но не момент. Не срок. Нигде в моих видениях не было указания на время. А тут еще ребенок. Я пыталась разглядеть, но, видно, не то состояние было, не вышло… Я спрашивала Лоу, видит ли он моего ребенка, его рождение, его судьбу… А он только кричал, что благодаря моему идиотизму он и моей-то судьбы больше не видит… А потом сказал, что шанс есть. Что ребенок может родиться. Не там и не так, как мы планируем, но – может… – она вновь замолкает, глядя прямо перед собой и задумчиво закусив губу. Пытается сформулировать. Определиться. – Я понимаю так, что от непосредственной угрозы я избавилась, и теперь наш ребенок не просто «может», он родится, – достаточно уверенно делится она со мной результатом своих размышлений. – А значит год, как минимум, у меня теперь есть. Ну а там… может, Владыка все же найдет и уничтожит, может, иначе как… В конце-концов, «из-за смерти Ары» я оказалась в этих землях, а тут… Люди изловят однажды за вампиризм. Да и казнят, – на последней фразе она улыбнулась, явно не слишком-то веря в подобное. Владыку она боялась куда сильнее людей. – Ладно, полетели. Если у меня остался лишь год – надо попытаться насладиться каждым его днем. Увидеть мир. Разные обычаи. Разные страны. Разных людей… Я, кстати, тоже уже голодная, – добавила она, уже крепко прижимая меня к себе и взмывая в воздух.

– И как ты собираешься решать этот вопрос? – раньше я о ее питании как-то не думала.

– Ну, я уверена, что в ближайшем городе обязательно найдется хорошенький мальчик, который с удовольствием пригласит меня на ночлег, – она легкомысленно пожала плечами, стрельнула глазками, и понеслась над холмами по направлению к людскому жилью.

Город, бывший прежде лишь размытым пятном на горизонте, начал стремительно приближаться. Не очень большой. Со множеством частных домов, хаотично расползающихся по окраинам. С более-менее регулярной застройкой в центре. Четко просматривалось несколько прямых, как стрелы, улиц с каменными домами в четыре-пять этажей. Тянулись за глухим забором монолитные корпуса какого-то производства. То тут, то там поблескивали золотом маленьких округлых крыш тянущиеся к небу белокаменные домики без окон. По улицам сновали машины – грузовые, легковые, автобусы. Уже стало можно различать фигурки отдельных людей. Еще далеко, на грани видимости, но Ясмина, и так летевшая невысоко, начала снижаться. Явно нацелившись на дорогу, что вилась меж холмов в направлении города.

Но до дороги мы так и не долетели. Тонкая металлическая сеть взметнулась внезапно. Яся попыталась было резко уйти вверх, но со мной на руках, усталая после долгого тяжелого дня… Не успела. Не выскользнула. И, в мгновение спеленатая этой сетью вместе со мной, она просто беспомощно падает на землю, словно забыв, что умеет летать.

Глава 6

Шок. Который, наверное, смягчает падение не меньше, чем кусты, в которые мы приземляемся. И Ясины глаза, в которых отражается небо. Только небо, ничего больше. Распахнутые и пустые. Жуткие, неестественные.

– Ясмина, – зову ее, – Ясмина, это просто сетка. Тонкая. Ты же можешь порвать. Ты же сильная, ты же вампирша. Просто разорви.

– Не могу, – шепчет одними губами. – Ничего не могу. Серебро. Напыление и в составе…

– Серебро? – недоуменно морщусь я. – Так тем проще, он же, вроде, мягкий металл, его разорвать…

– Невозможно. Ни порвать, ни взлететь, ни встать… Пожалуйста, Лара, если я отключусь, проследи, чтобы сеть… не легла на живот. Она вытягивает силы… Может вытянуть жизнь. Его жизнь… Не дай…

Ее силы, и правда, уходили. Лицо белело, голос, и без того едва слышный, прерывался все чаще, дыхание становилось все более хриплым, прерывистым. Шевелиться она даже не пробовала. Лишь сложила руки на животе в отчаянном жесте.

В то время как я ощущала лишь боль. Боль от не самого мягкого падения, боль от многочисленных ран на теле, этим падением растревоженных. Но ничего сверхъестественного. И потому я отчаянно пыталась выпутаться, освободить из этой ловушки себя и Ясю, в миг ставшую беспомощней младенца. Но выпутаться не выходило, разорвать эти тонкие металлические нити тем более, я только изрезала в кровь пальцы.

– Что это вообще? – вопрошала я скорее риторически.

– Сеть для ловли вампиров, – еле слышно отозвалась Яся. – Ару такой поймали… Ару… как Ару, – с какой-то обреченностью повторила она и закрыла глаза.

«Опять собралась умирать», – со злостью подумала я, и зашептала отчаянно:

– Не смей! Не смей сдаваться, слышишь? Ничего это не значит! И в бездну твое пророчество! Все пророчества в бездну! Мы выберемся! – я вновь отчаянно рванула сеть. И вновь безрезультатно.

– Смотри, еще дергается, – послышался голос. – Может, еще подождем? Пусть ослабеет.

– Да что ждать-то? Я и сам, если что, успокою, – отвечает еще один.

И к нам от ближайших кустов и камней начинают неспешно приближаться фигуры в пятнистых охотничьих комбинезонах. Судя по ощущениям – не вампиры. Люди. Четверо. Все мужчины и все вооружены. Охотники, блин!

Наверное, от пережитого страха, я разозлилась. Или, напротив, от облегчения. Не знаю, что успела придумать себе Ясмина, а я уже ожидала вампиров, посланных за нами Владыкой. А тут – люди.

– Дяденьки, а вы добычу не перепутали? – возмущенно интересуюсь у подходящих. – Может, сети свои все же на белок ставить будете? Где это видано, чтоб люди на людей охотились? Мы же все кости из-за вас едва не переломали!

– Лю-уди, – издевательски тянет один из подошедших. – А чё не птицы? Вон как бодро меж собой по птичьи-то щебетали. Да и летали неплохо. Пока крылышки не запутались.

– Не разговаривай с ней, совсем сдурел? Видишь, завлекает, ведьма, – дергает его за руку второй.

– На охоте пить вредно, вам не рассказывали? Мы с холма спускались, вон, с уступа спрыгнули. А вы с сетью. Я ж все руки из-за вас в кровь изранила, – протягиваю в их сторону окровавленные ладони.

Тот, что требовал не разговаривать с ведьмой, отшатывается. А один из тех, что прежде молчали, вдруг резко подается вперед, внимательно вглядываясь мне в лицо.

– А ну-ка, – неожиданно он больно хватает меня за волосы, запрокидывая мою голову назад, и светит фонарем прямо в глаза.

– Пусти, – отчаянно пытаюсь вырваться из захвата, жмурясь от нестерпимо яркого света.

– Девчонка, – несколько пораженно выдыхает он, отпуская. – Наша девчонка, нормальная! А вот эта, – он чуть наклоняется над лежащей неподвижно Ясминой, – можно даже не перепроверять, сразу видно – тварь.

– Ты сам-то точно, что человек, молоденькую девочку такими словами обзываешь? – от его выражения меня аж передернуло. Я могла не любить вампиров, я могла их ненавидеть. Но чтобы человек с презрением именовал вампиршу тварью – для меня это было за гранью. Все мое воспитание, все представления о жизни, впитанные с молоком матери и осевшие глубоко в подсознании, вопили сейчас, что так нельзя, это святотатство! – Что она тебе сделала? Ты посмотри, ей же плохо, она расшиблась из-за вашей сетки!

– Ничего, ей полезно, – неприязненно отзывается он, перебирая сеть в руках. – Не дергайся, девочка, сейчас выпущу… Ну вот, вылезай, – передо мной оказывается отверстие, мне протягивают руку, помогая выбраться наружу. – Жива?

– Вроде, – на ноги встать удается, ни вывихов, ни переломов не ощущаю, – Яся, давай… – оборачиваюсь я к вампирше, нагибаясь, чтобы помочь.

– Куда? – меня неожиданно резко откидывают прочь, и я оказываюсь в нескольких шагах от сетки, перехваченная одним из охотников поперек туловища. – Серый, держи крепче, она, похоже, под воздействием, – продолжает распоряжаться тот, который меня выпустил. – Так, ведьму в мешок, и ходу, пока селяне не набежали.

В мешок ее суют, даже не вынимая из сетки.

– Погодите! – грубость их действий просто убивает. – Снимите сеть, ей же плохо! Пожалуйста! Чего вы боитесь? Она же без сознания практически, а вас четверо здоровенных мужиков…

– И ей понадобится меньше четырех секунд, чтоб оставить от нас одно мокрое место, – отвечают мне серьезно и хмуро. – Ты, видно, не представляешь, с кем ты связалась. И как тебе повезло. Всех прежних жертв находили уже мертвыми.

Дальше один из мужиков перекидывает мешок с Ясминой через плечо, Серый перехватывает меня за предплечье, предупредив: «смотри, без глупостей», и вся компания начинает стремительное движение по пересеченной местности. Их темп я выдержать не могу, спотыкаюсь, едва переставляя ноги. И тоже оказываюсь на могучем плече своего конвоира. Несколько минут – и мы в кузове грузовика, который, срываясь с места, мчит нас в сторону города.

Я сижу, зажатая с обеих сторон похитителями, мешок со спутанной сетью Ясей лежит возле наших ног, однако, даже наклониться к нему мне не позволяют. Молчу, пытаясь сообразить, куда мы попали, и что теперь делать. История про двух девочек-туристок, скачущих по холмам, явно никого не впечатлила. Они знают, что Яся не человек. Они видели, как мы летели, они слышали наш разговор на эльвийском. Видимо из-за разговора, решили сперва, что я тоже «ведьма» и «тварь». Теперь меня, похоже, переквалифицировали в жертву. А вот Яся, или, вернее, такие, как Яся, являются, надо полагать, главным объектом их охоты. Знают ли они про кровь? Про то, на кого именно охотятся? По всему выходило, что да. Они знают слишком многое, они оснащены… слишком специфически. Глупо надеяться, что они не выяснили еще основного.

– Куда вы нас везете? – осторожно интересуюсь. Возможно, любой местный с ходу понял бы, и к кому он попал, и что теперь будет. А надо ли мне сообщать каждому встречному, что я не местная?

– На базу. Да ты не переживай. Сейчас запишем показания, доктор тебя осмотрит, и поедешь себе домой. Ты у нас вообще счастливица, можно сказать – отделалась легким испугом. Хотя, ты, похоже, и испугаться-то не успела.

– Успела, – в миг, когда полет превращается в падение, сложно сохранить хладнокровие. Хотя он, похоже, не об этом. – Что будет с ней?

– Да что с ней может быть? Допросим да упокоим. Хотя… может, начальство потребует в центр передать. Давно все же этих тварей живьем не ловили.

– За что «упокоим»?! – ленивые откровения ближайшего соседа приводят в ужас. – Она же ничего вам не сделала. Не только вам – никому, – спешу уточнить. – Вы первые люди, которых мы встретили.

– Девочка, – снисходительно отвечает тот, кто больше всех здесь командовал, – первым человеком, которого она сегодня встретила, была ты. И ты жива еще только потому, что мы оказались в нужное время и в нужном месте.

Идея прикинуться жительницей какой-нибудь местной деревеньки испаряется, так и не успев оформиться. Потому что, если я местная, значит, они правы: Ясмина похитила меня с целью умерщвления. Другие варианты взаимодействия вампиров и людей им попросту неизвестны. А способность вампиров к гипнозу – напротив, известна весьма. И потому, что бы ни говорила «местная девочка» о нежной дружбе и невинных совместных прогулках, вывод будет один: я «под воздействием», Ясмина – убийца, пойманная «с поличным».

А она только что спасла мне жизнь. Ее брат называл меня своим нерожденным ребенком, посланным небесами. И попытался убить. Ее… возлюбленный звал меня принцессой своей души. И отдал на пытки. А она спасла. Будучи чужой, едва знакомой. Соперницей, отнявшей любимого. Да еще и нечестно, как выясняется… Но это мы с ней разберемся. Сами. Потом, когда я ее отсюда вытащу. Потому что никаким самодовольным «спасителям» я ее не отдам.

– Жива я лишь потому, что кусты, в которые мы упали, оказались просто сказочно густыми и мягкими, – глядя прямо в глаза сидящего напротив меня командира, уверенно начинаю я.

– Ну извини, перинку не подстелили, – с самодовольной усмешкой перебивает меня он. И остальные послушно ржут.

– Попытаюсь. Показания я должна буду давать вам, или на базе и постарше начальство найдется? – присмотревшись, поняла, что он старше меня от силы лет на пять, а остальные, похоже, и того младше.

– Можешь и мне. Дать. А показания – начальству, – продолжает веселиться главарь, развлекая товарищей. Успех мероприятия, видимо, голову кружит. А Яся задыхается там, в мешке, под высасывающей энергию сетью. А еще ребенок… Ребенок… А если?..

– Дать. Тебе. Сможет и начальство. Вот только едва ли премию за героическую поимку живого вампира, – отмахнувшись от его глупой шутки, начинаю развивать свою мысль. – Поскольку живой ты ее не довезешь. Эта сеть рассчитана на взрослую особь, верно? И должна по максимуму вытянуть из нее энергию. А вы поймали подростка, несовершеннолетнюю девочку, едва вышедшую из детского возраста. У нее энергии меньше в разы. Вы ж угробите ее вашей сетью! Ну свяжите ей этими тросами руки. Ноги, если так ее боитесь. Она ж уже не дышит, вы труп доставите! Какие с трупа показания? А наивный подросток рассказать сможет много. Вам разве не нужна информация?

Он вздыхает, глядя на меня с сожалением.

– Информация нам, конечно, нужна. Вот только, детка, у тебя-то она откуда? Ты даже не понимаешь сейчас, что это она внушила тебе эти мысли, это она говорит сейчас через тебя, пытаясь спастись. Ну подумай сама, откуда тебе знать ее возраст или особенности энергетического воздействия нашей ловушки? А главное, ты попробуй сама подумать: тебя только что вытащили из смертельных объятий вампира – вампира! – а ты рассуждаешь об этом, как будто ты в парке с мамой гуляла.

– Может, вся проблема в том, что вы забыли спросить меня, кто я и откуда? Такие сильные, смелые, уверенные, что все знаете. А я родилась и всю жизнь прожила там, где вампиршу не именуют тварью, а обращаются к ней «Великая» или «светлейшая».

– «Светлейшая вампирша», а-ха-ха-ха, – загоготал сидящий рядом со мной мальчишка, самый младший, пожалуй, из этой братии.

– Я не смеюсь над вашими традициями, почему вы позволяете себе смеяться над моими? – оборачиваюсь к нему.

– Детка, ты же не хочешь сказать, что прилетела к нам из-за гор? – подает голос командир.

– Именно это я, кажется, и говорю. Или ты полагаешь, что язык вампиров я выучила мгновенно и под внушением? Зачем бы мне эти знания перед смертью? – Молчит, глядя несколько ошарашено. Сразу, видно, в голову не пришло. А я продолжаю. – Я выросла там, где вампиров никто не боится. Просто потому, что все знают, далеко не каждые объятья вампира – смертельные. Я четыре года знакома с отцом этой девочки, два последних – провела в его доме. За это время у меня была возможность выучить возраст и родственные связи всех живущих в доме вампиров.

– И в каком же качестве ты жила в доме ее отца? – нет, он еще не поверил, но уже заинтересовался.

– А ты догадайся! – буравлю его взглядом.

– Бред, – качает он головой, словно пытаясь стряхнуть наваждение. – Ты бы не выдержала столько.

– Стандартный срок пять лет. Потом либо убивают, либо отпускают. Причем убивают, в основном, если мозг не выдерживает их постоянного воздействия, и человек начинает сходить с ума.

– Тебя значит, отпустили. Не далековато? – еще одна усмешка.

– Меня подарили, – я все так же не отвожу взгляда от его лица. И все так же убийственно серьезна. – Милому дядюшке этого милого семейства. Он, правда, оказался вовсе не так уж мил. Даже кровь мою всего разок и попробовал. У него, в основном, другие были интересы. Показать?

– Да нет, не стоит, – под моим напором он явно стушевался.

– А что так? Только что «дать» требовал. Так могу дать, мне не жалко. Посмотреть. Здесь, правда, темновато. Ну так ты фонарик-то не потерял, наверно. Подсветишь, – и прежде, чем он соображает как-то среагировать, скидываю куртку, встаю и разворачиваюсь к нему спиной. Машину трясет, поэтому упираюсь одной коленкой в скамейку, на которой только что сидела. И поднимаю свитер.

Дальше пауза. Потом долгая матерная рулада. Судя по отсветам на брезенте, фонарик он все же достал. Судя по наклонившимся вперед моим ближайшим соседям, обнаженка заинтересовала всех. Даже, если демонстрировали только спину.

Резко опускаю свитер и сажусь, дабы паузу не затягивать.

– Так вот с дядюшкой, – продолжаю рассказ, – я не протянула бы и года. Больше скажу, он и сам тянуть не собирался, дату смерти мне уже назначил. А вот эта девочка – указываю на Ясмину, – меня спасла. Потому что она, возможно, единственная нормальная там осталась из них из всех, – и слезы к глазам подступают отнюдь не наигранные. – Рискнула своим положением, отношением родственников, и меня из этой бездны вытащила. А вы – такие взрослые и умные – ее приговорили к смерти. Не глядя. Не спрашивая. Не слушая. Не просто «ни за что». За спасение человеческой жизни.

– Разберемся, – обещает тот, что сидит рядом с командиром. – Вот на место приедем, и разберемся.

– Она не доживет! – так и рвущееся с языка «идиот» все же проглатываю, но судя по взгляду командира, он его в моих глазах прочел.

– Ладно, помоги, надо глянуть, что там, – бросает он своему соседу и опускается на корточки.

– Леха…

– Помоги, я сказал.

Мешок снимают. Ясмина лежит неподвижно, закатив глаза и даже, кажется, не дыша. Лишь пальцы сложенных на животе рук отчаянно цепляются за одежду на боках, сжимая ее, словно тисками, видимо, чтоб даже у бессознательной не разжались.

Доблестные воины осматривают ее невероятно пристально. Даже осмеливаются прощупать пульс. Только бы не догадались, что моя «девочка-подросток» сама глубоко беременна, слишком уж руки ее красноречивы!..

Нет, не поняли. И, вроде, поверили, что умирает. Сеть сняли. Медленно, осторожно, спутав ей тросами этой сети руки и ноги и оставив сеть лежать вдоль ее тела. Ясмина вздохнула – хрипло и глубоко, и чуть приоткрыла глаза.