Текст книги "Столконовение цивилизаций: крестовые походы, джихад и современность"

Автор книги: Али Тарик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 35 страниц)

На сегодня в Организации Объединенных Наций 187 членов. Соединенные Штаты имеют военное присутствие в 100 странах. Одной из этих стран является Катар, где находится штаб-квартира телеканала «Аль-Джазира».

Уильям Аркин описывает эту базу читателям «Таймс»:

"Ал-Адид – военная база стоимостью миллиард долларов. Ее взлетная полоса длиной 15000 футов – самая длинная в Заливе. Строительство началось после апрельского визита в Катар в 2000 году министра обороны США Уильяма Коэна. Катар уже разместил на своей территории оборудование для армейской бригады, а в 1996 году – 30 истребителей военно-воздушных сил для «экспедиционного» развертывания. Хотя первоначально развертывание в Персидском заливе таких баз, как Ал-Адид, оправдывали подготовкой к возобновлению военных действий, крупный чиновник из министерства обороны в прошлом году заявил, что укрепления в Катаре “не нацелены на какую-то определенную страну, а являются частью системы, которую мы хотели бы иметь на местах… После 11 сентября 2001 года, в соответствии с документами Пентагона, Соединенные Штаты заключили официальные соглашения о размещении военных баз с Катаром и еще 92 странами»[147]147
  Статья Уильяма Акрина «Авиабазы США куют обоюдоострый меч», напечатана в «Лос-Анджелес таймс» от 6 января 2002 года.


[Закрыть]."

Чалмерс Джонсон дополнил провидческое предостережение Эйзенхауэра о «военно-промышленном комплексе», чтобы показать, что этот комплекс стал сейчас глобальным явлением:

«Наряду с прочим, это громадное военное учреждение продает оружие другим странам, что превращает Пентагон в важное экономическое агентство правительства Соединенных Штатов. Продукция военного назначения составляет около четверти валового внутреннего продукта США. Правительство нанимает почти 6500 человек только для того, чтобы координировать программу продажи оружия и руководить ею вместе с главными чиновниками американских посольств по всему миру, большая часть “дипломатической” карьеры которых заключается в работе торговцев оружием. Закон о контроле торговли оружием требует, чтобы исполнительная власть уведомляла Конгресс о масштабах продаж военной продукции и строительных материалов, которые осуществляет непосредственно Пентагон. Необходимо сообщать также о любых коммерческих продажах стоимостью 14 миллионов долларов и более. По данным официальной статистики Пентагона, с 1990 по 1996 год комбинация всех трех категорий сделок составила в целом 97836821000 долларов. Из этой суммы почти в 100 миллиардов нужно вычесть 3 миллиарда долларов в год, которые правительство предлагало своим иностранным партнерам в качестве субсидии для покупки оружия у США»[148]148
  Чалмерс Джонсон «Отдача: расходы Американской империи и результат», Нью-Иорк-Лондон, 2000 год.


[Закрыть].

Осознав эти реалии, главный имперский идеолог Збигнев Бжезинский в 1996 году прямо предупреждал Россию: «Россия жизнеспособна как национальное государство. Я не думаю, однако, что у нее есть будущее как у империи.

Если у России хватит глупости на то, чтобы попытаться получить имперский статус, они ввяжутся в такие конфликты, против которых Чечня и Афганистан – просто пикники»[149]149
  «Транзишен» от 15 ноября 1996 года. Подвергая жесткой критике демократию в России, Бжезинский никогда не критиковал в подобном духе Грузию, Украину, Азербайджан, Молдову или Узбекистан. Чем объяснить эти двойные стандарты? Не в том ли дело, что Бжезинский является консультантом «Амоко» в азербайджанской «Международной оперирующей компании», картеле, которой проектирует нефтепровод и готовит соглашение, отвечающее основным интересам США в этом регионе? И почему блестящая ученица Бжезинского, «бич Ирака», Мадлен Олбрайт никогда не бичевала режимы в Азербайджане и Узбекистане, где демократии еще меньше, чем в России?


[Закрыть]. Однако к Соединенным Штатам те же самые правила не применяются. Они не втянули себя в целый ряд конфликтов: Сомали, Босния, Косово. Первая из этих войн стала тотальным бедствием. Тогда для вторжения в страну было использовано прикрытие в виде санкции ООН в соответствии с новой доктриной «гуманитарной интервенции».

Эта война, как и те, которые должны были последовать за ней, сопровождались хорошо подготовленной пропагандистской кампанией. Политика проводилась и представлялась в самых лучших традициях разведывательных агентств: дезинформация, ложная информация, преувеличение сил и возможностей врага, бесстыдно лживые комментарии телевизионных репортажей и жесткая цензура. Целью было ввести граждан в заблуждение и обезоружить их. Информация или до предела упрощается, или принижается до нудной невразумительности. И еще – отсутствие альтернативной информации.

В случае с Сомали на словах целью «Операции по восстановлению и помощи» было спасение жизнь сомалийцам, которым угрожал голод. Телевизионные каналы послушно показывали все, что им велели. Людям во всем мире было заявлено, что в Сомали умрет 2 миллиона человек, если военное вмешательство США не положит конец гражданскому конфликту и обеспечит доставку продовольствия голодающим людям. На самом деле причиной же большинства смертей была малярия. Войска и общественные организации США прибыли в страну без всякой антималярийной программы, когда именно голод был уже почти преодолен. Общественные организации не хотели военного присутствия США в столице Могадишо. Они просили сбросить тщательно подготовленный десант ограниченной численности в т. н. «голодный треугольник», но эта просьба не была удовлетворена, потому что, как заявил заместитель министра обороны Джеймс Вудс, «они не пошли навстречу настойчивому пожеланию командования США обеспечить применение массовой подавляющей силы».

В начале военной интервенции в 1992 году Колин Пауэлл, в то время председатель Объединенного главного штаба Пентагона, назвал это вторжение «оплаченной политической рекламой» Пентагона.

Прошло меньше года после окончания «холодной войны» и с тех пор, как Пауэлл пытался увеличить и без того немалый военный бюджет в 300 млрд долларов. Операция была провалена. Сомалийцы начали сопротивляться «гуманитарной миссии», недаром в прошлом они поставили непревзойденный рекорд в борьбе против итальянского и британского колониального гнета. Американские солдаты начали погибать, в частности, американский пилот был схвачен и задержан на улице города Могадишо, и транслировавшиеся по телевидению кадры были просто чудовищны. Специальный посол США Роберт Окли успокоил сначала одного, а затем и другого генерала[150]150
  Роберта Окли до сих пор помнят как посла США в Пакистане, который вел себя скорее как проконсул и был более дружелюбен по отношению к генералам, нежели к избранным народом политикам.


[Закрыть]. Силы США и ООН позволили генералу Мухаммеду Херси (Моргану), прозванному «мясником Харгейсы», оккупировать Кисмайо, однако завладеть Могадишо помешало ярое сопротивление горожан. Как и прежде, самые страшные зверства устраивали бельгийские войска. Они убили более семисот сомалийцев, совершили множество изнасилований и грабежей. После того как вертолеты США открыли огонь и было убито около 60 гражданских лиц, майор Дэвид Стокуэлл, представитель ООН, даже не пытался оправдаться: «Это все равно – все люди внизу являлись для нас врагами»[151]151
  Кейт Ричбург, «ООН оправдывает расстрел толпы в Сомали» / «Вашингтон пост», 11 сентября 1993 года. Бессмертные слова майора Стокуэлла были повторены многими исламистами, защищавшими теракт 11 сентября 2001 года.


[Закрыть]. Никто из погибших не был даже вооружен. Если бывший президент Югославии не отвечает за все преступления, в которых он обвиняется, тогда почему верховное командование ООН и США, а также авиадесант должны? Давая критическую оценку данной ситуации, Алекс де Ваал пришел к следующему заключению:

«Провал интервенции ООН – США можно понять, только осознав, насколько серьезно силы ООН противостояли сомалийцам в их собственном доме. Когда морская пехота высадилась на побережье в Могадишо 9 декабря 1992 года, на нее возлагались огромные надежды… однако поведение большинства солдат было просто прискорбным. Многие страны посылали авиадесант для выполнения заданий, в которых требовался грамотный политический подход и навыки работы с техникой. Во многих случаях “гуманитарная операция” быстро превращалась в обычные зверства по отношению к мирному населению Сомали…

Еще одна деталь, которую не учитывали ООН и США: они сотворили слишком много зверств и убийств, чем вызвали сильное противодействие сомалийцев. Ко времени сражения 3 октября уже чуть ли не каждый житель Могадишо считал солдат ООН и США своими врагами и был готов сражаться против них до последней капли крови»[152]152
  Алекс де Ваал. «Военные преступления США в Сомали» / «Нью Лэфт Ре-вью» I, 230, июль-август 1998 года.


[Закрыть].

После 11 сентября было много разговоров о новом вводе войск в Сомали с целью отомстить за провал операции 1992 года. 17 октября 2001 года состоялась встреча голливудских магнатов, выдвигавших «новые проекты в поддержку борьбы с терроризмом». Первым таким проектом стал отвратительный, расистский фильм с бюджетом 90 млн долларов «Падение Черного Ястреба», сюжет которого весьма тривиален и направлен на то, чтобы пробудить патриотические чувства и оправдать войну в Сомали. Прошедшая в Вашингтоне премьера была удостоена внимания самого министра обороны США Дональда Рамсфелда и ветерана войны, по сути дела военного преступника, Оливера Норта.

Ни одна культура, ни одна цивилизация, порожденная одной из трех монотеистических религий, не является достаточно крепкой или долговечной. Несмотря на разницу между ними, все они подвержены влиянию окружающего их мира. Времена меняются, и они меняются вместе с ними, но только каждая по-своему. Удивительная особенность современности заключается в том, что доминирующая политическая партия в любом уголке мира претендует на то, чтобы изменить существующий строй. Если правда, что история и демократия были рождены одновременно еще в Древней Греции, то значит ли это, что их гибель также совпадет? Если история доминирующей культуры поставлена вне закона, то процесс демократизации превращается в фарс. Результатом этого становится «адская смесь» цинизма, отчаяния и стремления убежать от действительности. Именно такая атмосфера становится благодатной почвой для расцвета иррационализма любого вида. Практически все пути разрешения этой проблемы стали невозможны благодаря предшественнику всех фундаментализмов – американскому империализму.

Ни Сэмюэль Хантингтон, ни Фрэнсис Фукуяма не смогли этого понять; только современные исламские мыслители имеют более или менее четкое представление о данной проблеме, но они никогда не согласятся с тем, что их собственная религия отчаянно нуждается в реформации. В газетных статьях и интервью, посвященных событиям 11 сентября, оба вышеупомянутых интеллектуала много выступали и вносили коррективы в свои собственные работы прежних лет. Из них двоих Хантингтона расспрашивали намного больше, поскольку многие трактовали «войну с терроризмом» как конфликт цивилизаций. Сам же Хантингтон как раз не придерживается этой точки зрения. Он отошел от позиции «Запад против остального мира», которая подразумевала, что западная цивилизация должна быть заключена в своего рода резервацию и защищена от любого вторжения извне, причем любыми способами. Он также отвергает и позицию «Ислам против остального мира». В своей статье, опубликованной в «Специальном издании Давоса» журнала «Ньюсвик» за декабрь 2001 – февраль 2002 года, он определяет сложившуюся после «холодной войны» мировую конъюнктуру как «период мусульманских войн», утверждая, что «мусульмане сражаются друг с другом и против всех немусульман значительно чаще, нежели представители других цивилизаций». Это простое замечание характеризует его концепцию «цивилизационных войн» как безнадежно погрязшую в фундаментальных противоречиях. Перед нами либо «эпоха мусульманских войн», либо «крушение цивилизаций». Возможно, и то и другое сразу. На самом же деле ни то, ни другое. Статья Хантингтона освещает два конфликта, которые он определяет как начало «мусульманских войн»: Ирано-иракская война и антисоветский джихад в Афганистане в 1980-е годы. Но, как ранее упоминалось в этой книге, Ираноиракской войны никогда бы не было, если бы Вашингтон и Лондон сами не подтолкнули Саддама Хусейна и не вселили в него надежду, что диктатор du jour (на день) сможет справиться с духовенством и легко установить прозападный режим. А в отношении антисоветского джихада в Афганистане Хантингтон отметил, что «эта победа стала возможной благодаря американским технологиям, деньгам США и Саудовской Аравии, поддержке Пакистана и действиям тысяч людей из других, преимущественно арабских мусульманских, стран». И это действительно так, хотя к этой тысяче он мог бы еще добавить Усаму бен Ладена и уточнить, что многие из его соратников некогда обучались в США, а позднее образовали ядро «Аль-Каиды» и решили порвать со своими бывшими покровителями. На самом деле афганская война была спровоцирована Соединенными Штатами, которые воспользовались своими тоталитарными полномочиями в Пакистане, где господствовала военная диктатура генерала Зии-уль-Хака, и в Саудовской Аравии[153]153
  Вопреки тому, что говорилось в статье, опубликованной в «Экономисте» 19 января 2002 года, генерал Зия-уль-Хак не только «опрометчиво заигрывал с фундаментализмом», он сам был фундаменталистом, напрямую ответственным за создание и финансирование групп, которые в настоящее время вызывают волнения в регионе. Он ввел такие наказания, как публичное повешение и порку по саудовской модели, и активно способствовал уничтожению политической культуры Пакистана. Он способствовал внедрению в госаппарат и армию исламистов, ввел ритуальную молитву в войсках и на гражданской службе. Редакторы «Экономиста» в то время отнеслись ко всему этому с завидной терпимостью по тем же причинам, которые заставили Вашингтон и Лондон поддержать генерала уль-Хака – в то время он был жизненно важным связующим звеном в антисоветском джихаде.


[Закрыть]. Почему же тогда они характеризуют эту войну как «мусульманскую»?

Оба вышеупомянутых конфликта получили широкую поддержку со стороны Запада. Сразу после их окончания, равно как и в настоящее время, некоторые мусульмане и мусульманские государства были только рады подчиниться и сотрудничать с «военной машиной» Империи. И когда Хантингтон открыто сообщает, что «мусульманские войны происходят от более простых причин [которые]… лежат в сфере политики, а не от религиозных доктрин VII века», и корректно объясняет, что эти причины включают в себя «действия Америки против Ирака с 1991 года и продолжительное развитие взаимоотношений между Соединенными Штатами и Израилем», его взгляды оказываются близки к мнению тех, кто критикует Империю и кто выступает против новой войны в Афганистане. Новообращенные адепты Империи – либералы, которые придерживаются примитивного патриотизма, – слишком заняты попытками доказать свою лояльность, чтобы всерьез задумываться о мировой политике.

Хантингтон должен сознавать, что его последние статьи подрывают основу той самой доктрины, которую он сам же столь тщательно создавал. Это, однако, не относится к его «коллеге» – теоретику Фрэнсису Фукуяма. Он до сих пор придерживается собственных выводов и тщательно старается размежеваться с Хантингтоном. Для Фукуяма 11 сентября представляло собой выпад против современности, основанной на исламском фундаментализме, презирающем все западные ценности, а также гомосексуальность, свободу нравов и женщин. Он точно отражает мысль, что грамотные политические маневры могли бы помочь достичь лучших результатов. Интересен тот факт, что Фукуяма оказывается значительно ближе к оригинальному тезису Хантингтона, нежели сам Хантингтон: «Сегодня исламский мир отличается от остальных мировых культур в одном очень важном аспекте. В последние годы он один регулярно порождал крупные радикальные исламистские движения, которые опровергали не только западную политику, но и основной принцип современности – религиозную толерантность»[154]154
  «Ньюсвик», декабрь 2001 – январь 2002 годов, специальный выпуск.


[Закрыть].

Прежде всего, следует отметить, что нетерпимость, или неприятие «вседозволенности», – вещь не новая, и, конечно же, она не ограничивается одним исламом. Америка перенасыщена религией: 90 % ее населения регулярно говорят о своей вере в Бога; 60 % – верят в ангелов. В Соединенных Штатах больше верующих, чем во всей Западной Европе, вместе взятой. И религиозные страсти только накаляются, в чем мы убедились, когда христианские фундаменталисты в Америке восприняли события 11 сентября как наказание, посланное Богом обществу, допускающему гомосексуализм и аборты. Почему же тогда так высок показатель убийств среди гражданского населения Америки? Это что, также наказание за грехи? Об этом «мудрые» христиане умалчивают. Их теология выборочна и хаотична. Еврейские поселенцы на западном берегу реки Иордан назвали землю в честь их древнего Священного Писания, и, конечно же, они не поклонники религиозной терпимости. Но Фукуяма предлагает войну против нового врага, и по этой причине он должен подчеркнуть «цивилизованность» своего подхода, а затем пойти дальше и охарактеризовать исламизм как «исламо-фашизм». Это не конец истории, а всего-навсего приближение к западному образу мышления.

Даже во время Второй мировой войны имя Гитлера и его философия были опрометчиво использованы для того, чтобы получить всевозможную поддержку для войн Запада с мусульманами. Это интересным образом отразилось на современной европейской истории, Западу понадобилось более полувека, прежде чем он смог воззвать к «оправданной» войне и укрепить образ врага в памяти народа. Во время первой нефтяной войны 1956 года Великобритания охарактеризовала египетского лидера Гамаль Абдель Насера как «Гитлера на Ниле»; в период третьей нефтяной войны (больше известной как Война в Заливе) «фирменный знак Гитлера» появился на лацкане иракского лидера Саддама Хусейна. Он обратился к Гитлеру, только когда он неправильно истолковал сигналы США. На протяжении всей Ирано-иракской войны и в период непрестанного давления со стороны коммунистов и курдов Саддам находился в центре внимания Министерства иностранных дел. Впоследствии, когда Мадлен Олбрайт решила, что война в Косово необходима и соответственно условия договора, принятого югославским лидером, были неприемлемы, новым прозвищем был наделен сербский лидер – Милошевича назвали Гитлером. Это было неизбежно и все равно рано или поздно произошло бы: апологет этой последней войны впоследствии описал бы врага как «фашиста». Как только кто-то начинает препятствовать интересам США, он получает ярлык «фашист». Были ли они «фашистами» в 1980-е годы, когда Фукуяма должен был оправдать союз с «исламо-фашистами» против «Империи зла» (имеется в виду СССР. – Прим. ред.)? Скорее всего, не были. В конце концов, был же предложен либерально-демократическим правящим элитам Британии и Франции союз с Гитлером против «большевистской угрозы» в 1930-е годы. Однако хорошо известный безумный германский лидер подвел их всех[155]155
  Англо-франко-германский блок мог бы победить Советский Союз, но эта новая сила представляла собой серьезную угрозу империалистическим амбициям Соединенных Штатов. Покровительственное отношение английского правящего класса глубоко возмутило американцев. В своем занимательном журнале «Дневники» Чипе Ченнон цитирует Р.А. Батлера, известного миротворца, комментирующего водворение Черчилля на Даунинг-стрит, 10: «Наш премьер-министр – расист-полукровка». Мать Черчилля была героиней американской истории. Сам Черчилль был необычайно мягок по отношению к Муссолини и приветствовал триумф дуче в 1922 году как очередную победу над большевизмом. Только после Второй мировой войны итальянский фашизм стал восприниматься как враг № 1.


[Закрыть].

Либеральные определения нацизма использовались, чтобы вычленить отдельные детали из уже разработанной схемы и проверить, совпадают ли они. Но многие социал-демократические и большинство марксистских определений нацизма возникли на основе реального жизненного опыта. Они объясняли возникновение итальянского, германского, испанского и французского нацизмов как производное от всеобщей динамики капиталистических обществ. Нацизм был орудием последней надежды, использовавшимся правящим классом во время экономических кризисов и угрозы революционного движения рабочих. Он был распространен во многих странах Европы в межвоенный период.

Триумф нацизма в Германии не был бы возможен без поддержки крупного бизнеса, который приносил весьма существенную прибыль в течение первых пяти лет существования Третьего рейха: прибыль выросла с 6,6 млрд марок в 1933 году до 15 млрд в 1938 году. Пагубное влияние нацистской идеологии поддерживало вполне определенные цели. Она никогда не забывала отдать должное своим сторонникам и кредиторам. Даже в самый разгар войны патриотизм никогда не допускал возможность упустить получение прибыли. В большинстве случаев нацистский режим покорно капитулировал. Классический пример – детальные переговоры между компаниями Флика и правительством о цене базук. Правительство предложило 24 рейхсмарки за штуку. Флик требовал 39,25 рейхсмарок за каждую базуку. В итоге сошлись на 37 рейхсмарках, что означало прибыль в размере более, чем 1 млн марок за 1940–1943 годы[156]156
  Эрнст Мандел. Введение к «Борьбе против фашизма в Германии» Льва Троцкого, Лондон, 1972.


[Закрыть].

Всех врагов Империи одевают в черные рубашки и кожаные куртки европейского нацизма, что выглядит просто гротескно. Это делается потому, что помогает средствам массовой информации создать образ врага, но доверчивость граждан западного мира имеет свои границы, и образ Гитлера срабатывает далеко не всегда. Государственным мужам стоит поразмыслить о своих собственных проблемах: демократия, которой они так гордятся, насквозь больна. Политические события влияют и на экономику. Автор биографии Токвиля делает следующий вывод:

Оцененная далеко не как просто символическое стремление к демократизации власти и единому обществу политически равноправных граждан – то есть демократии как субъекту, – демократия воспринимается современной властной элитой как незаменимый и бесценный миф, который выдвигает на передний план политические и экономические интересы Америки на фоне посттоталитарных обществ. Демократия в США преподносится их гражданам не как самоуправление, осуществляемое запутавшимися во всех его тонкостях гражданами государства, а как широкие экономические перспективы. Под последними подразумевается вмешательство населения в антидемократическую политическую и экономическую систему, для которой характерны доминирующая власть иерархических организаций, расширение классовых различий и общество, где принцип наследования ограничивает появление последующих поколений беззащитной бедноты[157]157
  Шелдон Уолин. Токвиль между двух миров: становление политической и теоретической жизни, Принстон, 2001 год. [Tocqueville Between Two Worlds: The Making of a Political and Theoretical Life].


[Закрыть].

Именно это всегда подразумевали фанатичные проповедники неолиберализма. Когда они начали свою работу в 1960—1970-е годы, кейнсианские либералы считали их действия не более чем развлечением и шуткой, социал-демократы презирали, а консерваторы предпочитали держаться от них подальше. Большинство экономистов – сторонников марксизма – не снисходили даже до того, чтобы принимать их всерьез. Однако на протяжении почти четверти века Фридрих фон Хайек и его последователи игнорировали насмешки и работали в подполье, чтобы внезапно появиться и приветствовать лидеров победоносной контрреволюции – Рональда Рейгана и Маргарет Тэтчер. Союз неолиберальных идей и народных сил был отражен двумя политиками, изменившими мир.

Фон Хайек был не только глашатаем великих доктрин в своей стране. Он также высказывался за военные действия для защиты интересов США за пределами страны. На «внутреннем фронте» он поддерживал идею тайных механизмов регулирования рынка. Не было допущено вмешательство ни одного государства, которое бы противоречило интересам Вашингтона, однако вскоре национальные интересы необходимо было защищать при помощи вооруженной интервенции. Некоторые неолибералы были ярыми защитниками войны во Вьетнаме. Они поддержали вооруженный переворот в Чили, за которым стояли Соединенные Штаты. В 1979 году фон Хайек одобрил бомбардировку Тегерана. В 1982 году, во время конфликта, связанного с Фолклендскими островами, он предлагал вторгнуться в столицу Аргентины. В этом состояло кредо неолиберальной гегемонии, которое так лелеял его создатель.

Сокращение прямого налогообложения, отмена контроля над финансовыми рынками, слабость профсоюзов и несостоятельность денационализированного коммунального хозяйства были необходимыми факторами для утверждения главенства потребительской сферы, которая подпитывалась частным сектором и объединяла в себе всю потребительскую продукцию и все службы. Модифицированная капиталистическая система воспринимала спекуляцию как главную и непременную особенность экономической жизни на мировых финансовых рынках. Успех системы требовал, чтобы частному капиталу было дозволено проникать внутрь социального сектора посредством общего и пенсионного фондов.

Объединив западные страны необходимостью протолкнуть неолиберальные «реформы», «американская империя» должна была пройти через необходимость глобально укрепить свою власть. В этом ее поддержала Великобритания – старый добрый «троянский конь» в Европейском союзе. Многие годы одним из основных приоритетов ВТО было ускорение приватизации в сфере образования, здравоохранения, в культурно-бытовой и жилищной сферах, а также в сфере транспорта. В связи с падением размеров прибыли в некогда процветавшем промышленном секторе западный капитализм должен был обеспечить проникновение в некогда неприкосновенную общественную сферу. Гигантская международная корпорация была занята подготовкой конкурентоспособных предложений, которые заставили бы коммунальное хозяйство поделиться солидной долей прибыли.

В опубликованном в 1993 году знаменитом отчете под названием «Инвестиции в здоровье» Всемирный банк описал коммунальные службы как препятствие на пути полной ликвидации бедности во всем мире. Имели место несколько важных конфликтов между США и Канадой и ЕС при обсуждении некоторых принципов, провозглашаемых ВТО и связанных со здоровьем и безопасностью граждан; международная корпорация победила. Несколько лет назад разгорелась дискуссия насчет вводимого крупному рогатому скоту т. н. гормона роста, во время которой ВТО выступил на стороне США и Канады, утверждавших, что стандарты безопасности ЕС слишком завышены по сравнению с международными. Давая критическую оценку политике ВТО, лондонский профессор Эллисон Поллок, специализирующийся на исследованиях в области здравоохранения в университетском колледже, опубликовал статью в ведущем британском медицинском журнале «Ланцет» 9 декабря 2000 года, где он писал следующее:

«…принципы работы ВТО были использованы для определения инициатив здравоохранения как протекционистских… Но новые критерии ВТО угрожают некоторым ключевым механизмам, которые позволяют правительствам гарантировать заботу о здоровье своих граждан, позволяя этим правительствам демонстрировать, что те социально-политические цели, которые они преследуют, как минимум слишком узки и дороги, чтобы к ним реально стремиться».

«Новые лейбористы», как и их предшественники, сторонники Тэтчер, отчаявшись угодить Соединенным Штатам и их финансовым институтам, могли стать первыми странами, входящими в ЕС, которые соответствовали бы всем поставленным ВТО условиям. Соответственно британская общественность была проинформирована, что «частная финансовая инициатива» должна быть использована для создания новой структуры в социальном секторе. Говоря иначе, «новые лейбористы» объявили, что они пойдут дальше, чем рискнули пойти Тэтчер и Мейджор, и попробуют завершить дело, начатое Тэтчер. Контроль за воздушными перевозками будет передан нескольким наиболее состоятельным авиакомпаниям. Железные дороги, приватизация которых обернулась тотальной катастрофой в финансовом отношении и привела к резкому снижению их безопасности, не будут переведены ни в какую форму общественной собственности. Новые законы должны предоставить возможность местным властям продавать любые школы в частные руки. В настоящее время только эти школы считаются «нежизнеспособными» – то есть правительство не обеспечивает их достаточными средствами для обучения детей из малоимущих семей, – и именно они передаются частным компаниям. Среди компаний, которые принимают непосредственное участие в финансировании обучения детей из «нежизнеспособных» школ, – «Шелл Ойл» (интересно, проводят ли там специальные уроки по экологии?), «Бритиш Аэроспейс» (здесь – лекции о торговле оружием?), «Макдональдс» (а здесь, верно, пропагандируют здоровое питание?).

Франция и Германия продвигались в том же направлении. Лионель Жоспен и Герхард Шредер пришли к власти, отказавшись от жесткой политики, приводившей к накапливанию прибыли и неравенству, но именно эта политика и выдвинула обоих на передний план. Приватизация, проведенная французскими социалистами, превысила объемы приватизации, проведенной предыдущими шестью правительствами. Германские социал-демократы действовали несколько более мягко, но прямо.

Поскольку они уже успели приспособиться к неолиберальному фундаментализму дома, они приняли и его военизированный вариант за границей. Великобритания, Франция и Германия поддержали третью нефтяную войну (1991), балканские войны и, наконец, «войну с терроризмом». Германия настолько сильно стремилась стать частью нового мирового порядка, что коалиция «красно-зеленых» проголосовала за участие Германии в военных действиях за рубежом. В Бундестаге «зеленые», не согласные с участием германских войск в военных действиях в Ираке, встретились в частном порядке, чтобы обсудить свой протест, не ставя при этом под угрозу саму коалицию.

Неправильно считать, что только «Большая тройка» ЕС выступала в роли послушного гончего пса во время «охотничьих миссий» США. Скандинавские государства, некогда заслужившие уважение всего мира за их независимость и беспристрастность, также не пожелали остаться в стороне. Как покорные пудели, они потрусили за лидерами Империи: Норвегия гордилась своей ролью в создании палестинских «бантустанов», Финляндия выступила в роли посредника во время бомбардировки Югославии, шведское правительство частично повинно в организации голода в Ираке, а Дания обеспечила наместника Империи в Косово.

А в это самое время во всем мире миллиарды людей недоедают, а 7 миллионов детей умирают из-за того, что страны, в которых они живут, погрязли в долгах. Это ведет к отчаянию и ненависти, которые возникают в разных уголках мира и направлены против Соединенных Штатов и их союзников. Продажные муллы из Международного валютного фонда «посоветовали» Сенегалу отказаться от своего суверенитета над территориальными водами, поскольку в противном случае его долг не будет пересмотрен. Каков результат? Европейские рыбоперерабатывающие траулеры получают свежую рыбу для супермаркетов ЕС. Воды, которые тысячелетиями кормили рыбаков Сенегала, были прибраны к рукам богатеньким Западом. Жители же этой страны в настоящее время страдают из-за недостатка рыбы. Боливии было приказано сделать воду в своей стране «частной собственностью». Беднякам запретили собирать дождевую воду, скапливающуюся на крышах их домов. Самые примитивные водные ресурсы стали «запретным плодом» для жителей этой страны. В результате в городе Кочабамба вспыхнуло восстание, в результате которого правительству пришлось пойти на некоторые уступки. В Гане сложилась аналогичная ситуация. Бедняки здесь были вынуждены пить неочищенную воду, что нередко приводит к тяжелым заболеваниям и гибели людей. Кот д’Ивуар был вынужден отменить государственные субсидии владельцам ферм по выращиванию какао-бобов. Это привело к массовой безработице. Места опытных работников заняли работающие на договорной основе подростки. Две пятых части всего шоколада, который съедается и выпивается Западом, производится благодаря тяжелому труду детей.

Этот мир, в котором мы живем, лишенный гуманности и сострадания, раздираемый протестами против глобализации, рельно не может стать лучше, как утверждают мудрые защитники этой системы. «Забудьте о политических страстях», – кричат политики глобализированного мира. Это напоминает мне слова, написанные семьдесят лет назад Бертольтом Брехтом: «700 мудрецов гнут спину перед нефтяным танкером».