Текст книги "Бэйр"

Автор книги: Алёна Реброва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 29 страниц)

После этой долго отрабатываемой пафосной фразы нимательно наблюдаю за переменами в лицах кентавров и Фавнгрифа. Отмечаю, что теперь они смотрят на меня, как на маньяка-убийцу со стажем. А оно мне и надо. Хотели злую безумную ведьму, которая не лучше людоеда-оборотня, – получите! Пусть они посмотрят, что я могу с ними сделать, а потом решат, стоит им меня дальше доводить или нет.

Помолчав пару минут, продолжаю.

– Вы сейчас в моей власти, я могу вас всех убить, спокойно выспаться в вашей пещере, а утром уйти за единорогом. Как вы уже поняли, совесть моя нисколько от этого не расстроится, – пожимаю плечами. – Но я не делаю этого, – мгновенно снимаю путы со всех кентавров, шагаю в столб огня, чтобы они не бросились на меня раньше времени. – Если я вам не угрожаю, не причиняю боли, не сопротивляюсь, это не значит, что я не могу. Мне просто незачем это делать.

– Я был прав, говоря, что с ведьмами нельзя связываться… – решил Фавнгриф. Сквозь огонь я увидела, как он рассматривает прожженные в своем шарфу дырки. – Ну, мы поняли, что ты не просто девка с сеновала, оскорблений не потерпишь и на свои вопросы ждешь полноценных ответов, и что дальше? Вечно будешь стоять в этом костре?

– Пока не договоримся… и пока ты мне не расскажешь, в чем у вас дело, – зевнув, ухожу с костра, перемещая с собой и спасительную стену огня. Перебравшись на свободное от шкур место, усаживаюсь на подогретый огнем пол, скрестив ноги. – Итак, можешь продолжать заниматься ужином, а я с удовольствием послушаю ваши ответы на мои вопросы.

– Ты злая и жестокая ведьма. Твои методы еще хуже, чем методы твоих сестер. Другие не оставляют выбора, действуя напрямик: говори или тебя ждет мучительная смерть. А ты предоставляешь выбор, продемонстрировав перед этим силы. Ты не угрожаешь, мы сами все рассказываем, сами выдаем тайны, понимая, что в обратном случае ты можешь убить… а можешь и не убить, тогда мы зря все выложили. Не понимаем, надеемся, но для подстраховки откупаемся от тебя, словно трусливые мыши. Ты вроде ничего плохого не делаешь, но унижаешь и подавляешь как специально.

– Слушай, Фавнгриф, – вздыхаю, – На самом деле я не люблю пафоса, просто очень давно хотелось повыпендриваться… простите меня за это, я просто испугалась. И единственное, что привело меня в лес и из-за чего я здесь, это любопытство. Я никогда не видела единорогов, потому решила попытать счастье в охоте на него, просто чтобы увидеть, не из-за рога и прочего. Сатиров с кентаврами я тоже никогда не видела, потому каждая минута с вами для меня нечто вроде чудесного сна. Я не собираюсь вам вредить, мне незачем вас обманывать. Мне просто интересно.

– Ты пришла с охотниками, которые хотят убить единорога, а мы хотим защитить его, – начал Руссо, нахмурившись.

– Но я слышала, ваш единорог опасен, – замечаю. – Он нападает на людей и убивает охотников, из-за него люди в округе начнут голодать из-за невозможности добывать пищу в лесу. Есть ли смысл его защищать, если его дальнейшее существование повлечет за собой голод и, возможно, многие смерти?

– Он – душа леса, – объяснил Фавнгриф, помешав варево в котелке. – И он последний единорог Северных лесов Рашемии. Больше их нигде не осталось, даже в великом Татяхе.

– А что же будет, если его все-таки убьют?

– Случится что-то ужасное, лес погибнет, а единороги будут существовать лишь в легендах и закрытом лесу леннайев… или не случится ничего. Я не знаю, – вздохнул сатир. – Но все равно это не тот случай, когда нужно слепо проливать кровь.

– То есть, ты хочешь сказать, что единорога надо оставить в живых, чтобы он дальше убивал? – удивляюсь. – Если вы даже точно не знаете, будет ли беда от того, что мы прикончим монстра, то почему защищаете его?

– Все не так просто, – вставил Руссо. – Он не всегда был убийцей.

– Да, – подтвердил Фавнгриф. – Сначала он просто защищался от браконьеров, пытавшихся его убить, потом начал прогонять их, а… а потом вошел во вкус и начал убивать. Сначала только охотников и браконьеров, а потом и безобидных грибников.

Ненадолго Фавнгриф остановился. Похлебка, или что он там еще делал, была готова, и он принялся разливать аппетитно пахнущее варево в деревянные миски. Досталось всем и даже мне, так что дальше слушала в куда более умиротворенном расположении духа… Мда, задобрить меня едой было весьма кстати, учитывая дальнейшую тему беседы.

– Я считаю, его можно как-то остановить, только нам нужно на это немного времени, – вновь заговорил Фавнгриф, расположившись на одной из шкур. Я попыталась рассмотреть, как он сидит с такими ногами, но все скрыл кусок ткани на его поясе, толи килт, толи передник. – Ты должна отговорить охотников нападать на единорога, пусть они лучше охраняют лес от посетителей, пока я буду пытаться успокоить его.

– Ну допустим, я с ними договорюсь и все устрою, и что же ты тогда предпримешь? Сваришь ему успокоительное из валерианы?

– Нет… я не знаю, что я сделаю, надо что-нибудь придумать, – ответил сатир. – Но ведь все равно нельзя убивать последнего единорога, не попытавшись спасти!

– Хм… звучит благородно и даже самоотверженно, – решаю. – Но зачем тебе это, можно узнать? Зачем вам всем так печься об этом единороге? Вы не похожи на хранителей этого леса, у вас был бы дом поуютнее холодной пещеры. Вы так же не похожи на охранников этого животного, тогда бы вы наверняка знали, чем обернется его смерть. Так зачем?

– А вот это уже не твое дело, ведьма, – нахмурился Фавнгриф. – Все, что тебе нужно знать, мы сказали.

– Ладно, как хочешь, – пожимаю плечами. – Но пока вы меня не убедили. Охотникам нужна голова или шкура единорога, чтобы попасть в легенды своего клана, стать героями, избавить местное население от опасного зверя-убийцы. А вы говорите только «ну наверное не стоит убивать последнего единорога, будь он хоть двести раз бешеный». Все же их аргументы кажутся мне куда более убедительными.

– Ты ничего не понимаешь… – вздохнул Фавнгриф. – Попытайся поверить мне на слово, ведьма. Все это куда важнее, чем ты можешь себе представить. Нельзя убивать единорога, нужно найти способ вылечить его. Если мы этого не сделаем… умрет гораздо больше невинных людей, чем если бы мы просто оставили его в живых.

– Будете темнить – я и пальцем не пошевелю, чтобы спасти животное. Я не могу помогать вам, не зная, что я вообще делаю!

– Просто доверься моим словам и все! – крикнул Фавнгриф, разозлившись. – Мы не можем тебе ничего рассказать, потому что это не касается людей и нелюдей! Это касается только таких, как мы!

– Значит и разбирайтесь сами, раз это меня не касается, – решаю.

– Но ты не можешь стоять в стороне!

– Правильно, я просто избавлю рощу от безумного животного. Все, спасибо за ужин и беседу, все было чудесно, всем спокойной ночи, я спать!

Протараторив последнее, убираю стену огня вокруг себя и иду к выходу из пещеры.

– Ты что, собралась ночевать на улице?

– А вы потерпите в своей пещере ведьму? – удивленно оборачиваюсь.

– Если ты обещаешь не вредить нам, то да, потерпим, – нехотя вздохнул Фавнгриф.

– Ну и чудненько, обещаю ничем вам не вредить… осознанно.

– Что значит «осознано»?

– Я иногда несу всякую чушь во сне, так что не обращайте внимания, если начну ругаться или еще что-нибудь… Все еще хотите, чтобы я ночевала здесь?

– Ночуй, – кивнул сатир. – Нам тоже уже пора спать.

Уже через пять минут все кентавры устроились в одном углу пещеры рядом друг с другом. Кер трогательно прижался к отцу, Пахенез засыпал в каком-то кентаврском аналоге позы лотоса, Гассан и Карвиэр прижались друг к другу человеческими спинами, Фавнгриф, укутавшись своим огромным красным шарфом, засыпал под боком у Руссо, перепихиваясь время от времени с его сыном.

Я устроилась прямо у входа, у одной из стен, где была постелена шкурка какого-то зверя. Она была достаточно мягкой и теплой, чтобы я не замерзла в одиночку.

Устроившись на своем месте, я долго наблюдала за странной компанией в другом углу пещеры.

Все-таки интересно, зачем они пришли в лес единорога? Зачем им его так охранять? Чую, эти мифы с копытами скрывают что-то очень важное… и почему-то мне кажется, что меня это все-таки касается.

«Мне тоже кажется, что все здесь вовсе не так чисто…» вдруг прошептал дух домового. Череп у меня на поясе нагрелся, в темноте можно было различить слабое свечение вокруг него.

«Ты заметил что-то странное?» спрашиваю у него мысленно.

«Этот Фавнгриф… ты заметила, с каким бешенством он на тебя смотрел, когда выхватил посох? Он прямо рыл копытам землю и готов был броситься! Как только пена у рта не появилась? А через несколько минут он уже спокойно с тобой разговаривал».

«Возможно, он просто отходчивый и легковозбудимый».

«Это тебе не люди, это сатир и кентавры, божьи дети! У них не может быть перепадов в настроении из-за плохого пищеварения».

«Тебе-то откуда знать?»

«Слушай, ведьма, ты знаешь, сколько мне уже? Триста шестьдесят пять лет, я жил и учился на изнанке мира, среди таких же хобгоблинов, и там я имел дело не только с будущими хранителями домов, к слову. После я пятьсот двадцать семь лет служил домовым у людей. У разных людей, в разных деревнях и даже городах! Я был во всех странах и даже в Воюющих Королевствах, я служил у магов и поварих, сапожников и актрис, людей и нелюдей! Неужели ты думаешь, что я просто так получил имя и даже фамилию? Только самые древние и умные домовые получают имя, и то только за особые заслуги! Так откуда я могу что-либо знать, ведьма!? Из личного опыта, конечно!»

«Ну ты крут…» мысленно хмыкаю. «Так что ты хочешь сказать о Фавнгрифе?»

«С ним что-то не так».

«О, это многое объясняет… А поточнее можно, умник?»

«Я не знаю, что с ним. Но что-то не так. Может, он дефектный, как ты говоришь, или больной… хотя существа, с такой примесью божьей крови не болеют…»

«Слушай, а кто эти божьи дети? Столько о них слышу и ничего не знаю».

«Тебе все о них рассказать? Их очень много».

«Да, хотелось бы знать все».

«Ну, хорошо. Первые божьи сыновья это леннайи. От них и теневых ведьм пошли все остальные расы в итоге».

«Кто такие теневые ведьмы? Если рассказываешь все с самого начала, то объясняй, пожалуйста».

«Ладно. Самой первой расой на Скахане были повелители тени. О них практически ничего не известно, только то, что они вымерли несколько десятков тысячелетий назад. Но ходят слухи, что буквально двадцать лет назад раса возродилась и живет в небольшом городе на Охмараге. Как они туда попали, это загадка даже для домового с такими связями, как у меня. Но я отвлекся. Итак, у этих повелителей тени был жуткий кастовый строй, на самом низу в нем были теневые ведьмы. Их все считали самыми слабыми и потому постоянно гнобили, ну им это, в конце концов, надоело, и они ушли жить в леса, сбились там в практически в отдельный народ. Ведьмаков никогда не рождалось, потому в этих лесах ведьмам потребовались мужчины, чтобы не вымереть. Ну они и попросили одного из своих богов, которых они-то впервые и создали, даровать им сыновей. Так появились первые леннайи, дети ведьм и богов. Богам, к слову, создавать расы понравилось, они решили повторить эксперимент и сделали из камней и глины слевитов… ну и началось. Слевиты и леннайи ополчились на повелителей и начали их изводить, как мышей в хлеву. До некоторых пор считалось, что повелители тени полностью вымерли до Эры Альвиарна, эры леннайев и слевитов. Ну так я опять отвлекся. После слевитов долго не было божьих детей. Но вот появились люди, дети леннайев и соларов…. А у всех них от рождения дефект: шило в заднице. И понеслось! Все началось с того, что одно людское племя начало поклоняться богу-ящерице. «Даруй нам силу рептилий, о великий бог!», молились на ночь мужчины и женщины, а потом долго радовались, когда обрастали чешуей и рожали таких же чешуйчатых. Подобных придурков, поклоняющимся богу-ящерице, было очень много, потому ланки и распространились повсеместно. Посмотрев на бога-ящерецу, другие боги тоже попытались кого-нибудь создать, чтобы не казаться хуже. Но это удалось только одному, который в итоге создал оборотней. Правда, большинство его детей слишком тесно сдружились с людьми и стали практически их подрасой. Но не все. Есть и поныне оборотни, которые человеку предпочитают животное. Они не умеют мыслить и говорить по-вашему, они просто невероятно умные и сообразительные звери, которые по желанию могут превращаться в людей. Это хранители лесов и рощ. Их, как правило, ошибочно считают нежитью, духами. А ведь эти «духи» вовсе не против того, чтобы соблазнить разок-другой человека или леннайя. От этих союзов пошли нимфы и дриады. Нимфы – плод союза с человеком, дриады – с леннайем. Эти духи природы получились не такие живые, как люди и оборотни-хранители. Девицы куда больше напоминают высшую нежить, духов. Дриады, прекрасные девушки, способные превращаться в разных животных и несущие в себе божественные силы, могли рожать как зверей, так и людей. Или совмещать в себе качества и тех, и других. То есть сатиры и кентавры – дети дриад и животных».

«Какой ужас!» поражаюсь. «В этом мире что, сплошные извращенцы!? Солары, люди, ланки, оборотни, нежить-духи, эти сатиры с кентаврами… все они плоды таких жутких союзов!? В моем мире все было куда проще!»

«Я сам в ужасе от того, где живу» согласился домовой «Дриады это те еще распутницы. Нимфы поскромнее будут, но у них и вкусы другие. Они к деревьям больше».

«Лешие?…»

«Они – уникальные нимфы мужского пола».

«Фууух… ладно, не будем слишком углубляться в эту тему. Значит, есть божьи дети, есть духи, есть хобгоблины и…»

«… и чудовища. Это известная тебе хаарь, тот же единорог, пегасы. Есть домашние чудовища, самые известные: хаф и норуш».

«Это еще кто такие?»

«Хаф это шестилапая ездовая собака размером с корову. Их выводят в Тангейе. А норуш – это домашний грифон размером с кошку. Они считаются самыми престижными питомцами у знатных во всем мире, хотя в Воюющих Королевствах они живут вместо кошек и собак у крестьян».

«Так, все, хватит! У меня уже голова пухнет от названий!»

«Я не просто так это тебе рассказываю. Ты должна понимать, в каких существах сколько божьей крови, кто дух, а кто живой, кто чудовище, а кто дитя богов. Это очень тебе пригодится».

«Мне очень сложно все сразу понять, столько информации…»

«Просто потом мне будет лень тебе все это рассказывать. А я чувствую, что тебе нужно это знать».

«Эх, может быть, это и вправду важно, но я слишком устала для того, чтобы в этом разбираться. Так что спокойной ночи, Распутин. Завтра вернемся к этому разговору».

«Рыцаря рядом нет, вряд ли ночь будет для тебя спокойной, хе-хе…»

– Сволочь, – тихо бормочу, стукнув череп на поясе.

Зачем надо было напоминать мне об этом? Теперь я точно не смогу уснуть!..

Но сразу после этих мыслей накатила жуткая сонливость. Я почти тут же отключилась.

8. Рог единорога

Передо мной лежал кусок белой ткани. Было похоже на бархат.

Вдруг сверху упала алая капля, ткань впитала ее. Маленькое пятно начало расти, подобно муравьям, от него стали разбегаться в разные стороны красные крупицы, оставляя за собой такие же красные дорожки. Вскоре ткань полностью заполнили странные узоры, алая жидкость текла по ним, как вода по каналам.

– Время уходит. Его совсем не осталось. Торопись, – прозвучал голос из ниоткуда.

Сверху на ткань упала темно-бордовая капля. От нее тоже стали разбегаться в разные стороны ручейки, образуя свой узор. Теперь белых участков на ткани почти не осталось.

– Ты не успеваешь.

Ткань начала морщиться и сминаться в некоторых местах, вместе с тем растягиваться. Вскоре начало казаться, что ей накрыли какое-то огромное существо, как накрывают белыми простынями трупов.

– Слишком поздно, – после этих слов ткань со странными узорами начала расползаться, как будто ее кинули в костер. – Цветы увянут… – сквозь дыры я начала видеть тело существа, которое накрыли. – Их семена разнесет ветер, и беды взрастут на почве грехов и страданий.

Передо мной лежал мертвый единорог. Его брюхо разодрал какой-то зверь, сквозь окровавленные ребра, с которых висели лоскуты белой шкуры, я видела растерзанные органы… мне стало плохо.

– Грянет гром, смерть соберет свой урожай.

Мертвый единорог прохрипел что-то. Дернув головой, он попытался встать, при этом что-то вывалилось из его брюха.

Очень медленно он поднялся и, чуть не заваливаясь на бок, побрел ко мне. Из мутных, подернутых белой пленкой глаз струились кровавые слезы, окрашивая белую морду черно-бордовыми узорами.

Внутри меня появилась какая-то отвратительная дрожь, она начала медленно расползаться по телу. Состояние, как будто я в больном бреду, вернулось, вместе с ним стала нарастать бешеная злоба и желание растерзать все вокруг.

– Смерть – единственное лекарство, – прохрипел единорог и наклонил голову. Обломанный, но все равно длинный крученый рог был нацелен на меня.

Посмотрев на свои руки, с ужасом вижу, что вся моя левая рука по плечо в крови. Кожи не видно, только кровь, которая ручьями стекает с руки на землю. Под заточенными ногтями остались куски шкуры и мяса… Это я убила единорога. Наверное, он хочет мести.

– Избавление от страданий, – вновь заговорило мертвое животное. В его голосе звенела мольба и безумие одновременно. Мутные глаза задвигались, как ища что-то взглядом. – Дай мне избавление.

– Уходи. Не трогай меня. Ты мертв! – говорю единорогу, отходя подальше от него.

– Избавление. Лекарство. – покачал он головой и пошел ко мне быстрее. – Дай мне лекарство! – умолял он, настигая меня.

При беге из его брюха продолжали вываливаться органы и литься кровь, забрызгивая землю и бабки на копытах.

– Упокоение! Дай мне упокоение! – почти ревел единорог, прижимая меня к какой-то стене. Его рог упирался мне в грудь, как меч.

– Оставь меня, у меня нет лекарства!

– Смерть – единственное лекарство! – прежним, одновременно умоляющим и сумасшедшим голосом, сказал он.

Резко я почувствовала, как рог у моей груди двинулся, шея единорога напряглась и…

* * *

– Ааа!!!

… И я проснулась от собственного крика.

Осмотревшись вокруг, с удивлением понимаю, что это был всего лишь сон… То есть я все еще жива, а бешеный единорог в полном здравии. Встрече с ним еще только предстоит состояться, и варианты ее окончания все еще очень разнообразны.

Кроме меня от крика никто не проснулся, кентавры и Фавнгриф спали как убитые.

Посмотрев на спящих в другом конце пещеры, я с удивлением поняла, что боюсь их. Почему-то после сна они казались ужасными чудовищами… и ничто не могло меня переубедить.

Сердце все еще бешено колотилось, а дыхание было неровным, ужас смерти так и не оставил меня после кошмара. Сев на шкуре, обхватываю руками колени, чтобы согреться и отогнать подступающее чувство беспомощности и одиночества. По плечам пробежала дрожь, накатил животный ужас.

– Распутин? – тихо зову духа домового, чтобы хоть с кем-то поговорить и не оставаться наедине со своими страхами. Но на жалкий тихий писк испуганной девчонки никто не откликнулся.

Я так и не смогла успокоиться и заснуть, страх нарастал, начала пугать каждая мелочь в пещере. Так же мне начало казаться, что от кентавров и сатира идет что-то ужасное, плохое, опасное… от чего надо держаться как можно дальше.

Паранойя, свойственная мне после кошмаров, постепенно брала верх над разумом.

Наверное, я еще никогда так не жалела о том, что рядом нет моего ворчливого спутника…

Дейк сейчас дал бы мне подзатыльник, обозвал бы все мои сны чепухой спятившей ведьмы, а меня саму глупой и трусливой девчонкой… Почему-то от его пренебрежительного отношения мне всегда становилось легче. Теперь же меня пробирал холодный пот от страха и непонимания. Пока кто-нибудь не скажет мне, что сон про единорога – чушь, я в это не поверю.

Но на этот раз успокаивать меня было некому. Вскоре параноический страх, с которым я была не в силах бороться в одиночку, погнал меня вон из пещеры.

На улице мне сразу стало гораздо лучше, что удивительно. Как будто перестало что-то давить…

Свет полной луны был достаточно ярким, не пришлось зажигать магические факелы. Осмотревшись и не приметив рядом никого опасного, я отправилась гулять по лесу. То, что где-то неподалеку может бродить единорог из сна, почему-то не пугало меня. Меня почему-то сильно тянуло в лес, и этой тяге я не могла сопротивляться.

Не собираясь далеко уходить от пещеры, я старалась не смотреть по сторонам, чтобы не видеть ничего интересного. На этот раз сдерживать любопытство, рвущееся к каждому подозрительному кустику, было несложно. Странный сон сильно беспокоил меня, хотелось в нем как следует разобраться. Вещий кошмар – дребедень, в которой надо разбираться, пока она не сбылась.

Странная ткань, кровь на ней, мертвый единорог, которого я убила, залитая кровью рука… Что все это значит? Мне нельзя убивать единорога? Или, наоборот, надо его убить, чтобы не мучился, чтобы подарить избавление? Или тут все надо понимать буквально, мертвый единорог будет мстить за свою смерть, и потому мне надо послушаться Фавнгрифа и попытаться сначала его вылечить? Или я просто слишком устала и это обычный кошмар?

Ничего не понимаю. Не могу решить.

– Распутин! Хватит спать, ты мне нужен! – говорю черепку на поясе. Он, конечно же, никак не отреагировал. Этот домовой выходит только тогда, когда хочет… Своенравная скотина, и за что я его только держу? – Распутин!..

Оставив спустя некоторое время безуспешные попытки разбудить своего единственного возможного помощника и личного психолога, продолжаю гулять по лесу и размышлять вслух. Звуки собственного голоса успокаивали и создавали иллюзию надежного собеседника, с которым не страшно ходить ночью по глухим лесам.

– Наверное, мне все же стоит вернуться к Дейкстеру. Он наверняка или радуется тому, что от меня избавился… а этой радости я ему доставить не могу хотя бы из одной вредности… или же он безумно волнуется, поминутно поглядывая на свой меч, не потемнел ли тот после моей смерти. Эх, конечно, надеяться на то, что мой благородный рыцарь сейчас прочесывает лес в поисках драгоценной подруги, глупо. Мне надо самой к нему идти… только как? Ведь дороги я не знаю. А эти кентавры и сатир вряд ли отведут меня к Дейку, если я попрошу. Скорее они попытаются меня задержать силой, насколько смогут. Хммм… А вот вновь сталкиваться с этой странной компанией с психически неустойчивым лидером мне что-то больше не хочется. Ну их к черту, сама как-нибудь дорогу найду! А начну прямо сейчас, чтобы быстрее вернуться.

Решив так, думаю, каким образом я буду искать путь, если даже не знаю, в какой части леса нахожусь.

Для начала решаю попробовать сориентироваться по звездам. Когда-то Дейк пытался меня научить находить дорогу с их помощью… конечно, в итоге обучения он долго и душевно матерился, а я кроме новых выражений ничего не усвоила.

Но, как и во время обучения, все звезды на небе казались совершенно одинаковыми и не желали складываться во всяких стрелков, указывающих стрелой путь на юг, коней, бегущих на север, драконов, летящих на восток, и прочих… Проще говоря, гениальный план побега провалился, пришлось придумывать новый.

Спустя несколько минут тщательных размышлений до меня, наконец, дошло, что я понятия не имею, как выбираться из леса. Так же я вдруг поняла, что не знаю, в какой стороне пещера с кентаврами… Я заблудилась в огромной чаще и понятия не имею, где нахожусь! Я погибну с голоду или меня найдет единорог, я продрогну, замерзну, и никто не узнает, что со мной такое, никто не спасет! Опять, черт возьми! Ну что со мной такое!? Почему мне вечно надо куда-то лезть и во что-то влипать!?

– Дьявол меня дери, на кой хрен я поперлась одна ночью в лес за этим долбанным хворостом!? – спрашиваю у всевидящих богов, возводя глаза к небу. Ответом мне было молчание. Лишь звезды продолжали издевательски светиться, не желая складываться в нужные созвездия. – О, небеса, укажите мне путь истинный, чтобы побрела я по нему, не сворачивая! Чтобы не занесло опять не в ту степь задницу мою проклятущую! Смилуйтесь, отведите домой несчастную девочку! Она так соскучилась по своей мамочке с двуручным мечом и недельной щетиной, так истосковалась по своей рыжей лошадушке, да по характеру ее ласковому, что вот-вот слезы начнет лить горькие, да в истерике биться нешуточной!

Не слишком надеясь, жду результата своих импровизированных молитв местным Всевышним. Дейк говорил, в этом мире боги действительно слышат и помогают. Может, и мне они помогут?

Неожиданно возле одного из стволов деревьев запрыгал синий огонек.

– Ух, ты! Сработало!!! – не веря своим глазам, подхожу к нему. Тут же зажегся второй неподалеку, а за вторым и третий… – Небеса, кем бы вы там ни были, наше вам!

Радостно следую за проводниками судьбы, всецело веря в их порядочность, то есть в то, что они выведут меня из леса.

Предвкушая встречу с рыцарем, я мало задумывалась о том, куда эти огоньки могут вести меня на самом деле. Потому голос, раздавшийся на пятьдесят шестом огоньке, вогнал меня в ступор на некоторое время.

– Ведьма? – раздалось из ниоткуда.

Испуганно осмотревшись и никого не обнаружив в темноте, решаюсь зажечь огонь.

От яркого света глаза заболели, а лес за пределами освещение заволокло непроглядным мраком. Но зато теперь я смогла различить фигуру кентавра за ближайшим кустом, который освещал факел.

– Карвиэр? – удивленно спрашиваю. – Что ты здесь делаешь?

– Я?… Ничего. Я ничего здесь не делаю… – залепетал кентавр и сделал несколько шагов назад.

– Не бойся меня, я тебя не трону. Я заблудилась, мне нужна помощь… иди сюда, почему ты прячешься за кустом?

– Н-нет… уходи отсюда… Тебе нельзя здесь быть! – испуганно залепетал мужчина.

– А тебе, значит, можно? – усмехаюсь.

– Уходи, ведьма! Уходи, пока не поздно!

Неожиданно Карвиэр выпрыгнул на меня из кустов, нацелив свое копье мне в грудь.

– Уходи, а не то я убью тебя! – повторил он, злобно взглянув на меня исподлобья. Когда он приблизился, меня как обдало чем-то… не запахом, но близким к тому. Пахло проклятой кровью, почему-то именно так описываются странные ощущения. Хотя в воздухе нет этого запаха, я его чувствую чем-то внутри… И это нечто идет от Карвиэра.

– Не испытывай мое терпение, ведьма… убирайся отсюда!!! – рявкнул он, поднявшись на дыбы. Взбрыкнув передними копытами, он зарычал. – Пошла вон!!!

Тяжелые копыта грохнули о землю в полуметре от меня, сам кентавр встал почти вплотную ко мне. Его человеческая часть согнулась так, чтобы наши лица были на одном уровне.

Я смогла рассмотреть его лицо подробнее. С удивлением отмечаю, что с последней нашей встречи он сильно поседел, а глаза… глаза у него стали почти сплошным черным пятном, едва виднеющиеся белки были полностью красные. С правого уголка рта по щеке шла странная белесая полоса… как будто он плохо утер с губ сметану.

– Какой неожиданный поворот событий… – присвистываю, медленно отходя от взбесившегося кентавра. – Ты чего?

– Тебе надо уходить!.. Зараза пойдет дальше… я никому не говорил… Беги отсюда! Беги немедленно!!! – последнее он почти провизжал.

– Что с тобой такое? – удивляюсь, продолжая медленно отступать назад. – Ты… болен чем-то? Что ты там говорил о заразе!?…

Меня прошиб холодный пот, сон вспомнился слишком ясно и отчетливо. Окружающий меня мир в одно мгновение стал продолжением того кошмара. На этот раз вместо белого единорога был черный, как ночь, кентавр. Но отличалось очень немногим, Карвиэр прижал меня к толстому стволу дерева и упер свое копье мне в грудь.

– Только не говори, что тебе нужно лекарство и освобождение! Опусти свое копье, я ничего тебе не сделаю! Опусти его, слышишь!?

– Лекарство?… – кентавр удивленно отступил от меня, но не опустил копье. – Т-ты… все знаешь? – голос мужчины задрожал, глаза стали еще безумнее. – Ты все знаешь, ты можешь нам помочь? Помоги, Бэйр!.. Я не могу, с каждым днем бороться все сложнее!.. Ты не можешь не помочь, ты обязана!.. – кричал он, переступая с ноги на ногу, изо рта у него вытекла белая струйка.

– Я не понимаю о чем ты! Я ничего не знаю и не могу тебе помочь, чем бы ты ни был болен… извини! – пока он не кинулся на меня вновь, медленно отступаю от дерева, продолжаю пятиться назад.

В знак безоружности поднимаю вверх правую руку. На ней зажигаю три искры пламени, заставляю их прыгать и крутиться, чтобы отвлечь внимание кентавра от другой руки, которая вытаскивает из ножен волшебный кинжал. Все это время продолжаю спокойно разговаривать с взбесившимся.

– Я случайно попала в этот лес, и я уйду отсюда! Уйду, слышишь? Ты хотел, чтобы я ушла, – я уйду!.. Тише-тише, не надо поднимать копье!.. Вот так, молодец… спокойно, больше ты меня не увидишь, обещаю!

– Уйдешь? Не уходи! Ты должна помочь! У тебя есть лекарство! – быстро заговорил Карвиэр. Язык у него начал заплетаться, дыхание участилось, на голой груди выступили страшные черные жили.

– У меня ничего нет! – четко повторяю, чтобы он услышал и понял.

– Я чувствую… как оно внутри… оно растет, двигается… – забормотал кентавр. Он продолжал медленно идти за мной, держа наготове копье.

– Хочешь, я убью тебя? – предлагаю. – Избавишься от мучений!

– Что?… – Карвиэр споткнулся о корень, чуть не упал, но все же удержался. Копь он отшвырнул подальше, наверное, побоялся наткнуться на него во время падения. – Убьешь? – его взгляд на время стал более осмысленным, он как будто выплыл из безумия. – Ха, нет, не хочу… я жить хочу, слышишь!? Жить!!! У меня остались жена и дочь в клане! Я ушел, прикрываясь добродетельностью, якобы для того, чтобы помочь Фавнгрифу! Но я сам болен, мы все больны, слышишь!? Но я не хочу умирать, я хочу жить!!! Жить, чтобы охотиться на волков, чтобы видеть, как взрослеет мой ребенок, чтобы целовать любимую жену по вечерам! А ты… ты можешь меня спасти, я чувствую! Сделай это! Немедленно!!!

Взревев, кентавр встал на дыбы и с размаху ударил меня рукой.

Не ожидая подобного, я не смогла уклониться и упала спиной на землю.

– Если ты меня убьешь, я уже никак тебе не помогу! – кричу Карвиэру, нацелившему было на меня копье. – Ты совсем обезумел!?

– Мне нужно спасение, нужно лекарство! Ты принесла его на наши земли, ты избавишь нас от страданий!

– Хорошо, я помогу тебе… – выдыхаю, стараясь отползти подальше от зазубренного наконечника копья. – Дай мне встать, ладно?

– Поможешь?… поможешь… я выздоровею… – забормотал он, отступая.

Встав, осторожно подхожу к кентавру.

– Тише, не двигайся… смотри за моей рукой… вот так… следи за искрами…

– Зачем смотреть за огнем? Где лекарство?… Ты не обманываешь?…

– Тииише… – приблизившись вплотную к кентавру, быстро взмахиваю волшебным мечом и прожигаю им дыру в его груди.