Текст книги "Фантастика 2005"

Автор книги: Алексей Пехов

Соавторы: Сергей Лукьяненко,Святослав Логинов,Евгений Лукин,Леонид Каганов,Сергей Чекмаев,Владимир Васильев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 51 страниц)

Водила запустил мотор, и тот забренчал железными косточками.

– Простите, я вот не понимаю… – робко спросил парень. – А зачем вы всем этим занимаетесь? Ну, ездите… устраиваете… – он не договорил.

– Ну вот твой папаша мне деньги заплатил за твою инициацию… Или тебя интересует вообще, в принципе? – парень кивнул. – Ну… я врач. Врачи возятся с больными, у них работа такая. А люди, как ты теперь знаешь – это больные животные. Вампиры тоже, только болезни у них чуть-чуть другие. Но разница в принципе невелика… Ладно, это всё лирика. Пора бы и делом заняться.

Влад разбулькал вино по стакашкам. Вдохнул вампирским обонянием смесь дешёвого спирта, сахара и красителей. Поморщился. Улыбнулся.

– Ну, давай, что-ли… За то, чего людям не дано. За здоровье! – он поглубже втянул клыки, поднёс стаканчик к губам и медленно выпил.

Алексей Корепанов. Спаситель человечества

Доблестный рыцарь Ивейн де Труа направил коня вверх по каменистому откосу и, проехав еще две-три сотни шагов, удостоверился в том, что добрался до нужного места.

Вход в пещеру, дугообразный, высокий, темнеющий в почти отвесном скалистом боку уходящей в облака горы, мог бы вызвать ассоциации с железнодорожным туннелем, но доблестному рыцарю такие ассоциации в голову не пришли. Во-первых, вход был гораздо выше и шире зева любого туннеля, а во-вторых, не было еще в те времена ни поездов, ни железных дорог.

Зато были драконы. В этом рыцарь убедился сразу же после того, как крикнул зычным голосом, приготовив к бою тяжелый меч:

– Эй, дракон, выходи! Я желаю сразиться с тобой!

Зашуршало, зашумело, заскрежетало в темноте, и из пещеры неторопливо выбрался под клонящееся к горным вершинам майское солнце огромный дракон-хранитель несметных сокровищ. Дракон был великолепен: большие изумрудные глаза, отливающая золотом чешуя, нежно-розовые, похожие на паруса крылья, шипастый хвост, длинные, безупречной формы когти – все было при нем.

Рыцарь, впрочем, тоже производил весьма приятное для глаз впечатление. Хороши были его доспехи, и сам он был красив, и уверенно держался в седле. Возможно, именно его имел в виду автор «Прекрасного Незнакомца» Рено де Божё, вот послушайте: «Щит его был из чистого серебра с алыми розами по зеленому полю. Он ладно сидел на гасконском скакуне, и конь у него был самый лучший. Он был прекрасно вооружен. На верхушке его прекрасного шлема были изображены розы. Его конь был покрыт чепраком из плотного шелка с алыми розами, так что нельзя было смотреть на него без восхищения». И это только прозаический перевод, а оригинал-то в стихах! «Ses escus a argent estoit, / Roses vermelles i avoit…» – не правда ли, впечатляет?

– Ты уверен, что действительно хочешь сразиться со мной? – лениво осведомился дракон, выпуская из сверкающей белоснежными зубами пасти легкий дымок.

– А ты можешь подсказать другой способ заполучить сокровища? – вопросом на вопрос ответил рыцарь.

– А зачем тебе сокровища? – не остался в долгу дракон. – Снаряжение у тебя вполне приличное, да и сам ты отнюдь не похож на голодающего. Алчность – большой грех, с таким грехом, пожалуй, не пустят в Царствие Небесное.

– Это все не мое, – с некоторым смущением ответствовал доблестный рыцарь. – Одолжил под обещание поделиться сокровищами. Отец прекрасной Бланшефлор требует очень много за свою дочь. Очень много…

– Ситуация знакомая, – задумчиво произнес дракон, вперил свой взор в рыцаря, и глаза его блеснули в солнечном свете. – Надеюсь, тебе известно, что я поражаю противников огнем? У них нет ни малейшего шанса. Я не подпускаю к себе, я просто делаю вот так, – дракон, повернув голову в сторону от рыцаря, выдохнул огненный сгусток, – и они поджариваются в своих доспехах. Если хочешь, можешь взглянуть – я их сгребаю в одно место, вон там, за теми камнями. Там целая груда металлолома.

– У меня нет выбора, – сказал доблестный рыцарь, поднимая меч. – Я буду биться с тобой, и Господь поможет мне. Мало ли кто там что рассказывает о своей несокрушимой силе! Я тоже могу продекламировать тебе целый роман в прозе или в стихах о моих триумфах – меня считают неплохим писателем. А победителя определит только битва.

– Битвы не будет, – пообещал дракон. – Ты просто почувствуешь себя в этих сверкающих доспехах как яйцо, сваренное вкрутую. И все, занавес. Иной исход тебе не светит, поверь моему богатому опыту.

– У меня нет выбора… – побледнев, повторил доблестный рыцарь. – Я не могу жить без моей прекрасной Бланшефлор.

– М-да, любовь-морковь… – пробормотал дракон и уселся на задние лапы. Обвил себя хвостом, как кошка, и, казалось, о чем-то задумался.

– Я намерен сразиться с тобой, – напомнил рыцарь, успокаивая коня, нервно переступающего с ноги на ногу. – Я должен забрать твои сокровища.

– Что ж, – промолвил дракон, – если должен – бери. Вези сокровища отцу своей прекрасной Бланшефлор, пусть порадуется будущий тесть. Давайте, женитесь, живите, так сказать, долго и счастливо и умрите в один день. Все как положено.

– Что?! – от изумления рыцарь опустил меч. – Как это так?

– А вот так. Заходи и забирай сколько сможешь, только не надорвись. Грыжа – не самое лучшее украшение первой брачной ночи.

Произнеся эти в высшей степени удивительные для уха рыцаря фразы, дракон медленно направился прочь от пещеры, нещадно пыля хвостом. Рыцарь ошеломленно смотрел ему вслед.

– Постой! – наконец воскликнул он, вновь обретая дар речи. – Что все это значит? А как же бой?

Дракон остановился, повернул к рыцарю точеную голову – вновь изумрудами блеснули глаза и ослепительно, как в телерекламе, сверкнули зубы. Впрочем, телерекламы еще не было под этими небесами.

– Наш создатель запрограммировал нас ровно на пятьдесят… м-м… контактов. Вон они, все пятьдесят, – он показал когтистой лапой, – за теми камнями, я уже говорил. Ты пятьдесят первый. Ты можешь забрать сокровища.

– Создатель? – потрясенно переспросил рыцарь. – Создатель драконов? Кто же ваш создатель?

– Не думаю, что тебе известно об Атлантиде, – начал дракон, развернувшись к рыцарю и вновь устроившись в позе кошки, – но был некогда такой дивный остров. Очень скучный остров, населенный до жути рациональными людьми. Представляешь, каково это – постичь практически все основные тайны мироздания и не иметь ни капельки воображения, фантазии. На редкость скучные и занудные люди… Наш создатель, Алк,

– тогда он еще не был создателем – занимался исследованием будущего, ну, просто шарил во времени, как неводом в реке, извлекал всякие штуки и определял их пригодность в плане улучшения быта атлантов, хотя быт у них и так уже был обустроен – дальше некуда. И наткнулся на рукопись о драконе. Справился с переводом, прочитал, заинтересовался, начал искать уже целенаправленно… Совершенно изменился человек, запал на рыцарские романы, буквально глотал их… «Рыцарь со львом»… «Флуар и Бланшефлор»… – (Рыцарь вздрогнул от неожиданности). – «Илль и Галерон»… «Отмщение за Рагиделя»… Потом сотворил нас и забросил в будущее, к вам, – он знал, что у Атлантиды-то никакого будущего не будет…

– Но зачем? – едва выдавил из себя доблестный рыцарь. – Зачем он забросил вас сюда, к нам?

– А чтобы вам было интереснее жить, – дракон весело сверкнул глазами.

– Чтобы фантазия у вас работала, чтобы вы создали великолепные сказки и романы. Поверь, я знаю, что говорю: в рационально устроенном и полностью объясненном мире жить невыносимо скучно. Так что считай – вам крупно повезло. Ну ладно, мне пора. Не забудь забрать сокровища.

– А куда же теперь ты?

– Да никуда. Просто сейчас взлечу и растворюсь в воздухе. Но ты не переживай – нас еще много осталось, спасибо Алку. – Дракон прикрыл глаза, умиротворенно выпустил несколько полупрозрачных клубов дыма. С удовольствием процитировал: – «Доблестный рыцарь Ивейн де Труа направил коня вверх по каменистому откосу и, проехав еще две-три сотни шагов, удостоверился в том, что добрался до нужного места». – Дракон прищелкнул языком. – Так начиналась та, первая рукопись, выловленная нашим создателем.

– Силы небесные! – не веря своим ушам, вскричал рыцарь. – Ивейн де Труа – это же мое имя!

– Вот как? – дракон, похоже, ничуть не удивился. – Ну да, ты же говорил, что считаешься неплохим писателем. Значит, тебе и карты в руки. Вернешься к своей прекрасной Бланшефлор – не забудь запечатлеть на пергаменте сегодняшний день. Первую фразу я тебе подсказал, остальное – за тобой. Только не откладывай на потом, пиши сразу, пока свежи впечатления, а то знаем мы, чем эти «на потом» кончаются. Судьба вашего мира в твоих руках, доблестный Ивейн! Не напишешь – не выудит эту рукопись Алк. И будете как атланты – рациональными, серыми и скучными. И кончите так же плохо. Прощай!

Дракон расправил крылья-паруса и без усилий взмыл в бледную синеву.

– Подожди! – крикнул рыцарь. – А что случилось с атлантами?

Но в небе уже было пусто.

– Какой из меня писатель? – пробормотал рыцарь. – Прихвастнул, что называется… да что там прихвастнул – соврал! Я и в грамоте-то не слишком силен…

Он опять посмотрел на небо и вновь ничего там не увидел. А между тем как раз в этот момент гигантская комета начала свой путь к Земле, намереваясь через несколько веков расколошматить ее в пух и прах…

Но погодите, господа, не спешите на кладбище! Нашелся таки спаситель человечества и записал эту историю. Вот она, перед вами! И мы, конечно же, придумаем, как справиться с кометой – с фантазией у нас все в полном порядке, а в Голливуде и вообще уже есть масса рецептов избавления от подобной напасти…

Сергей Герасимов. Искусство умирать
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ

КАК ЭТО НАЧИНАЛОСЬ

1

Информация:

В двадцать первом веке по Земле прокатилось несколько устрашающих эпидемий.

Первой была эпидемия СПИДа, которая достигла своего пика к 2014му году. Уже давно замечено, что четырнадцатый год каждого века – год несчастий и ужасов. Но вирус СПИДа оказался всего лишь обыкновенным лентивирусом (lenthy virus), мутировавшим от довольно безобидного вируса, который поражал в свое время только мелких обезьянок и лошадей. Вакцина так и не была найдена, но эпидемия пошла на убыль сама собой и последняя смерть от СПИДа датировалась 2034м годом.

Раговоры о медицинской загадке к тому времени уже прекратились. Гром не грянул.

Следующей была эпидемия саркомы. Эпидемия развивалась не так быстро и не так заметно, исподволь (как будто змея, ползущая под одеялом), но к средине века человечество вдруг обнаружило, что оно стоит на пороге возможного вымирания. К тому времени генная инженения достигла умеренных успехов и уже предвкушала успехи крупные. Довольно быстро был сконструирован ген ANTISARC, испытан на доверчивых красноглазых мышках, на визгливых обезьянах и сразу же на человеке – сроки поджимали. Первая версия гена оказалась недейственной, зато вторая сработала. С этого времени каждый новорожденный проходил иммунизацию и человечество забыло о злокачественных опухолях. Но у каждой медали есть и оборотная сторона.

Первая версия гена ANTISARC, испытанная на нескольких сотнях добровольцев, оказалась способной с самовоспроизвозству. Ген проникал в безобидные бактерии кишечной палочки, живущие в желудке каждого человека, перестраивал их и бактерии начинали вырабатывать слабый яд. Человек, зараженный новым вирусом, постепенно слабел и терял интерес к жизни. Смерть наступала обычно на третьем-пятом году заболевания, независимо от лечения. Эта эпидемия распространилась просто мгновенно. Возникали общины, проповедующие массовые самоубийства. Возникали также общины, проповедующие новое искусство: отрешенность, хрупкость, тоскливую изысканность. Соответственно изменился идеал женской красоты.

Смерть стали изобразать с венком в руке, вместо косы. Люди уходили в старые шахтные штольни, чтобы переждать гибель человечества (всего несколько лет осталось), а потом выйти и создать новую расу. Создатели новых рас начали размножаться удивительно бурно, прямо в шахтах, и на вопросы журналистов отвечали, что выполняют свой вселенский долг. Но в этот раз вакцина была найдена. Правда, некоторые секты так и остались жить в штольнях, ожидая новой беды. И беда пришла. А мода на самоубийства не исчезла.

Беда была не нова. Еще каннибалы Новой Зеландии знали эту болезнь. Был у них такой обычай: победитель сьедал часть тела побежденного врага. Если побежденный был храбр, то сьедали сердце, если прожорлив – то печень, если побежденный был плодовит, то сьедали фаллос, а если побежденный был умен, то сьедали мозг, а череп чистили речным песком, высушивали на солнце и ставили на почетное место в хижине – из уважения к уму. (Самые умные черепа передавали по наследству, а на некоторых писали поучения, острым гвоздиком). Заболевали только те, которые сьедали мозг. Болезнь выражалась в припадках, судорогах и ярости. Агония напоминала бешенство. В двадцатом веке болезнь была завезена в Европу, но, так как никто в Европе не ел мозг своих врагов, то до поры до времени в Европе было спокойно. Вирус слегка мутировал и стал поражать скот.

Болезнь назвали «коровьим бешенством» и успокоились. Но медицина прогрессировала и создавала новые лекарства и вакцины. Для некоторых вакцин требовались частички мозга только что умершего человека. И вот только тогда коровье бешенство стало бешенством человеческим. Человек, получивший вакцину, испытывал те же припадки, что и древний каннибал. Вирус был выделен, опознан и тогда медики пришли в ужас – они имели дело с совершенно неведомой до сих пор формой жизни. Вирус не погибал при кипячении, не погибал в стерилизующих растворах, не погибал даже в кислоте. Он выдерживал нагрев до четырехсот восьмидесяти градусов. Он преспокойно сохранялся в расплавленном олове или свинце. Вместо углеродных цепочек вирус имел кремниевые.

Бороться с таким мощным врагом медицина не могла. Все заболевшие были отселены на несколько небольших островов – в современные лепрозории – и там умерли. Их останки были вплавлены в стальные блоки и погружены на дно океанов.

Такие останки были гораздо опаснее ядерных отходов. И, хотя расплавленная сталь гарантировала гибель вируса, а океанские глубины удваивали гарантию, эпидемия дала еще один всплеск, на этот раз психический. Группы людей вдруг воображали, что они заражены, начинали метаться и убивать всех вокруг. Всплеск психической эпидеми пришелся на две тысячи сто четырнадцатый. Давно замечено, что четырнадцатые годы несчастливы.

Занятое своими проблемами, человечество редко смотрело в небо. А в небе все чаще появлялись летающие блюдца. Первые сообщения о них появлялись еще в шестнадцатом веке. В конце двадцать первого блюдец развелось так много, что примерно каждый второй их видел. Многие встречали блюдца неоднократно. Были сняты фильмы, были и попытки контактов, но все же официальная наука блюдца не признавала. Военные ведомства занимались блюдцами в свободное от основной работы время и несколько раз эти блюдца сбивали. Все сбитые блюдца были беспилотными.

Военные сбивали блюдца не из страха и не из профессиональной гордости. Даже не из любопытства или удальства. Очень уж хотелось узнать, как они устроены и украсть некоторые технические секреты. Одно из блюдец неплохо сохранилось и военные порылись в технических устройствах, разбив при этом несколько стеклянных шариков. Как оказалось, в шариках был энергетический вирус. А когда спохватились, то было поздно. Уже давно было известно, что вещество и энергия – суть два проявления одного и того же, как будто лицевая сторона и изнанка. Если существуют вещественные вирусы, то почему бы не существовать энергетическим?

Но энергетическая форма примитивной жизни как-то не прижилась на Земле и вызвала только легкую сезонную лихорадку одновременно на всех материках. От лихорадки скончалось только несколько детей и стариков. После этого вирус исчез.

А самую страшную беду люди все же проглядели.

2

В последствии этот вирус был назван вирусом Швассмана, по названию кометы Швассмана 1, где он был впервые обнаружен. К концу двадцать первого века небольшая комета Швассмана 1 практически разрушилась. Было решено послать экспедицию, чтобы изучить то, что еще оставалось. В то время такие экспедиции были делом обыкновенным и никаких сложностей не предвиделось. Аппарат с восемью исследователями на борту прилепился к рыхлым остаткам кометы и изучение началось. Предполагалось вернуться на Землю через четырнадцать дней.

На третий день среди экипажа вспыхнула драка и двое из восьми были убиты.

Их замороженные тела поместили в капсулы и отправили в звездное пространство.

Случай был беспрецендентен. На следующий день драка вспыхнула снова, человеческие голоса, слышимые по лучу надпространственной связи, выкрикивали бессвязные слова и бессмысленные фразы. Компьютерный анализ показал, что все оставшиеся члены экипажа были больны. На их слова нельзя было полагаться. Но автоматика пока работала и передавала все параметры, включая четкую картинку.

К сожалению, большая часть информации о происшествии на Швассмана 1 была уничтожена по неясным, но очень веским причинам. Часть информации просочилась и стала легендой. Говорили, что люди с кометы Швассмана 1 уничтожили друг друга; осталось всего двое, запертых в разных отсеках корабля. Один из них отрезал себе язык и умер от потери крови, второй лег на пол и лежал, медленно разбухая.

Иногда он шевелился. Бесстрастная камера передавала картинку – человек все меньше был похож на человека. Он очень потолстел и увеличился в размерах.

Особенно удлинились ноги. Человек стал похож на огромного и малоповоротливого кузнечика. Он стал вставать с пола и передвигаться прыжками. Он жевал все, что попадалось ему на пути, даже дерево и пластмассу. А когда он стал совсем страшен, камера выключилась. Точнее, переключилась и стала передавать компьютерные мультфильмы, которые сама же и сочиняла. Импровизации были остроумны, но все с оттенком нездоровья. Казалось что техника тоже заразилась.

Все остальное неизвестно. Материалы о комете Швассмана были вначале засекречены, затем уничтожены, затем исчезли те люди, которые обеспечивали поддержку эксперимента с Земли. Остались только легенды.

3

Он любил женщин, особенно порочных женщин и злых, он любил ставить их на колени или смотреть на них со стороны; он любил кошек и держал в своем доме двух – одну серую, другую белую с черными задними лампками и черным дергающимся кончиком хвоста, будто приставленными к худому длинному телу. У второй кошки глаза были необычными – розового оттенка; это было признаком породы и стоило безумно дорого. Он любил вдыхать запах хороших духов и запах улицы после дождя; любил хорошо поесть и поэтому в последние годы его фигура уже потеряла былую стройность; он любил есть сырое мясо, нарезая его тоненькими, почти прозрачными ломтиками – для этого мясо нужно было хорошо заморозить и есть его он тоже любил замороженным, слегка присыпанным толченым перцем; достать настоящее мясо было нелегко, но он имел большие возможности; он любил обманывать, просто так, ради самого удовольствия обмана, удовольствия, похожего на легкую щекотку, и особенно любил обманывать в мелочах, дурачить людей, так чтобы они верили тебе, не догадываясь, что ты над ними смеешься. Любил свою работу и очень серьезно относился к ней, переживая при каждом даже небольшом проколе. Любил проводить вечера бездельничая – он лежал на веранде своего дома, в кресле или гамаке; любил рассматривать порножурналы и имел прекрасную коллекцию старых и древних журналов со всех концов света, любил выдумывать невероятные истории и рассказывать их случайным знакомым, любил случайные знакомства, любил фильмы о войне и о последних веках Рима, фильмы ужасов – там где убивают так много народу, что, кажется, люди превращаются в огромный человеческий фарш. Но больше всего он любил убивать сам.

Его звали Икемура и в нем не было ничего японского, кроме фамилии. Если бы его спросили, сколько людей он убил, он бы не смог ответить, ведь он давно сбился со счета.

Он совсем не походил на тех древних маньяков убийц вроде Синей Бороды Потрошителя или какого-нибудь Чикатилы – то были любители. Икемура не был.

Еще он любил опасность и поэтому часто появлялся в опасных местах. Сейчас он открыл дверь и вошел в бар, в одно из таких мест, куда редко кто приходит без охраны. В баре почти никого не было, большинство посетителей разошлись по игровым залам.

– Что вы хотели? – спросил его длинный, худой человек в форменном неновом пиджаке.

Икемура посмотрел ему в глаза и выдержал паузу чуть дольше обыкновенной паузы. Человек приготовился повторить свой вопрос.

– Играть, конечно, – сказал Икемура. Что, по-вашему еще я могу хотеть здесь?

– Какие ставки?

– Самые большие.

– Вы знаете, куда пришли?

– А я, по-вашему, похож на идиота?

Впрочем, он умел быть похожим на кого угодно.

– Тогда в девятую комнату, пожалуйста. И если ставка будет самой большой, то пусть будет поменьше крови, она плохо отмывается, – сказал человек в пиджаке и попробовал понять, на кого похож этот странный посетитель без оружия и без охраны; попробовал понять, но не смог.

– Сколько их? – спросил Икемура.

– Трое. Двое мужчин и одна женщина. Они еше не начинали игру. Вам повезло.

– Мне часто везет, иначе бы я не играл. Это тебе.

Он бросил металлический рубль и человек поблагодарил его жестом.

Икемура вошел и оценил ситуацию. Первый был невысокого роста, круглоголов, подстрижен очень коротко, так, что при каждом движении его головы под щетиной переливалась лысина, он был невысокого роста, широк в плечах, имел большие кулаки и дряблые веки. Лицо хмурое, тяжелое, с большим носом в и вдавленной переносицей. Пожалуй, не очень серьезный противник. Второй, сидящий за столом, был высокоросл, стройного сложения, жилист, с большим носом и жесткими глазами.

Этот может оказаться посерьезнее, мне нравится такой взгляд, – подумал Икемура, – но заранее не угадаешь.

Вот этот згляд. Он посмотрел в глаза второму и выдержал паузу.

– Ну? – спросила женщина.

Судя по интионации вопроса, глупа.

Это была женщина из тех, которые ему нравились. Умные ведь нравятся редко.

Сразу было видно кто она такая – из очень богатых, пресыщенных жизнью, любящих риск, может быть, любящих смерть, но не так сильно, как любил ее сам Икемура.

Из тех, которые любят топтать мужчин острыми каблучками. Из тех, которые умеют это делать и делают это постоянно – даже не ради удовольствия, а по привычке.

Ну что же, – подумал он, – сегодня ты проиграешь.

– Ты пришел играть или смотреть на нас? – спросила женщина. Сегодня ночью ей придется заговорить иначе. Пусть покрасуется, пока.

– А ты заткнись, стерва, – сказал Икемура спокойно и подошел к столу. На столе лежала нераспечатанная колода.

– Не говори так с женщиной, – сказал низкий.

– Ты мне не указ, – ответил Икемура, чувствуя всем своим существом, как накаляется обстановка. Он любил накалять обстановку до предела, до того самого предела, когда, казалось, каждое слово начинало звенеть и отдаваться почти болью в твоем сознаниии, и вот сейас будет этот взрыв, но… Но ему всегда везло.

Даже если взрыв происходил, его не задевало осколками. Ему удивительно везло.

– Там на что мы будем играть? – спросил высокий.

– На самые большие ставки.

– Что ты ставишь?

– Я ставлю двадцать тысяч рублей.

– Сколько? – удивилась женщина.

– Двадцать тысяч рублей.

– Покажи.

Икемура вытащил из внутреннего кармана пачку из двадцати оранжевых бумажек.

Высокий присвистнул. Он удивился не при виде такой суммы, хотя ни разу в жизни не видел двадцати тысяч сразу и даже не при виде столь крупных банкнот, он удивился тому, что человек, очевидно не имеющий оружия, и не имеющий при себе телохранителя, приходит вечером сюда и держит такие деньги просто во внутреннем кармане. Это было невероятно. Человек, который пришел играть, был либо сумасшедшим, либо…

– А как с вашей стороны? – спросил Икемура.

– Слишком высокая ставка. Но я пожалуй взялась бы, – сказала женщина, – но давайте, пусть это будет не двадцать, пускай будет четыре тысячи.

– Четыре тоже слишком много, – хмуро сказал невысокий. И все равно, ты же знаешь, что четырех не хватит.

– От тебя, дружок, мне не нужно денег, – ответил Икемура.

– Что же тогда? Я могу сыграть больше, чем на деньги.

– Понятно, здесь ведь играют на самые высокие ставки. Ты хочешь двадцать тысяч?

– Да.

– Тогда вот это.

Икемура вынул из кармана небольшой прозрачный коробок, напоминающий зажигалку.

– Что это такое?

– Это смерть. Вот этот шарик, видишь? Она в одном шарике из трех. Да, да, один из трех.

– Они все одинаковы.

– Тем интереснее. Проглотив этот шарик, человек умирает. Но не сразу, а через несколько минут. Если хочешь, мы сыграем на этот шарик.

– Как?

– Против двадцати тысяч.

– Тридцать, – сказал низкий.

– Зачем тебе это нужно? – вмешалась женщина. В ее голосе было привычное раздражение. Чувствовалось, что она привыкла держать людей в кулаке, но сейчас кто-то или что-то взяло в кулак ее саму.

– Сама знаешь, – ответил низкий, – меньше тридцати не хватит. Тридцать и не меньше.

– Ты так дорого ценишь свою жизнь?

– Просто мне нужно тридцать.

– Я согласен, – сказал Икемура, – пусть будет тридцать.

Он добавил еще десять банкнот.

– Начнем. Летнее утро!

Стены комнаты вспыхнули разноцветными огнями и и изобразили летнее утро в лесу.

Информация:

К началу двадцать второго века земная техника достигла громадных успехов.

В первую очередь, военная техника. Большинство достижений военной техники со временем теряли свой прикладной военный характер, так как изобретались различные способы противодействия, и переходили в облась обычной техники, бытовой.

Одним из таких изобретений была видеокраска. Видеокраска была изобретена военными в шестом году текущего века, недолго применялась в военных целях и после этого широко распространилась по всем континентам, и теперь практически каждый человек, имеющий свою квартиру или дом, одну или несколько комнат раскрашивал видеокраской.

Видеокраска была двух сортов – военная и обычная. Военная видеокраска могла выполнять дополнительный набор команд, боевых команд: «огненный шторм», «огненный смерч», «красное солнце» или команду «кобра». А также некоторые другие команды. Правда, в большинстве случаев комнаты раскрашивали обыкновеной видеокраской, хотя боевая была ярче. Видеокраска слушалась приказа любого человека, который находился в комнате, приказ воспринимался по интонации голоса.

По приказу видеокраска изображала любую желаемую картину. И могла не только создать картину в стереоизображении, но и передать звуки, запахи, могла создавать и гравитационные эффекты. Например, морскую качку или тряску при езде в автомобиле или воздушные ямы при полетах и даже перегрузку при полетах космических кораблей. Видеокраска создавала почти полную иллюзию присутствия в любом желаемом месте.

Икемура приказал: Летнее утро! – и комната окунулась в летнее утро.

– Не так ярко! – приказала женщина просто для того, чтобы что-то возразить, – свет солнца несколько ослабел.

Они начали играть.

Через полчаса низкий проиграл окончательно.

– Это нечестно, – сказал он. – Ты все время вытягиваешь большую карту.

– Ну что же тут нечестного? – сказал Икемура. – Просто мне везет.

– Так не бывает, – сказал низкий, – так не бывает, чтобы везло всегда.

Хотя бы раз ты должен был проиграть.

– Но, – ответил Икемура, глядя ему в глаза и наслаждаясь этим взглядом, – если бы я хотел тебя обмануть, я бы специально проиграл несколько раз, а так, просто судьба. Просто мне сегодня везет. Ты видишь, тебе не получить денег, теперь тебе придется проглотить этот шарик.

– Я не стану этого делать, – сказал низкий. – Я же сказал, ты играешь нечестно.

Он встал из-за стола. Впрочем, он был не таким уж и низким. Среднего роста. Так же, как и Икемура. И видно, привык к дракам. Один только нос многое говорит. Икемура тоже поднялся и отодвинул стул.

– Ты собирешься со мной драться? – спросил он. – Но это не даст тебе твоих тридцати тысяч.

– Я хочу играть еще.

– У тебя больше не на что играть. Скажи мне, а почему ты согласился играть на жизнь?

– Потому что, если я не отдам этих денег к завтрашнему утру, мне все равно не жить.

– Ах, так ты задолжал. Не надо влезать в долги, паренек.

– Я тебе не паренек.

Низкий попытался ударить, но Икемура ловко увернулся и удар прошуршал, даже не коснувшись его одежды. Удар был простым – из тех, которыми пользуются любители – Икемура даже не слишком старался, чтобы уйти от него.

– Ничего себе, – удивился высокий. – Это где же такому учат?

– Там учат, где тебя не было, – сказал Икемура и ударил приемом fgj+.

Низкий свалился на пол и начал дергать ногами, как дергает хвостом рыба, попавшая на крючок.

– Ну-ну, мой мальчик, вставай, не все так плохо, – сказал Икемура. – Вот так, садись за стол.

– Но ты играл не честно.

– Разве? – сказал Икемура. – Я могу тебе доказать. Как ты думаешь, в этой комнате обычная краска или боевая?

– Боевая, – ответил низкий, – это сразу видно.

– Я вижу, ты разбираешься. Теперь послушай, что я скажу. Как ты думаешь, если я прикажу «огненный шторм», что случится?

Высокий приподнялся из-за стола.

– Прости парень, но у тебя не все дома. Говорить такие слова здесь. А если бы она сработала?

– Так что будет, если я прикажу «огненный шторм»? – спросил Икемура, даже не взглянув на высокого. Он чуть повысил голос, приближая его к интонации приказа.

– От нас останется один пепел.

– Вот. А теперь я приказываю: «Огненный шторм!»

Стены комнаты вспыхнули и вдруг погасли и стали совершенно черными.

Включились, загудев, люминисцентные светильники. Один из них мигал.

– Что это было? – спросила женщина. Она еще ничего не поняла.

– Что-то случилось с краской, она не выполнила команду. Я ведь сказал, что мне сегодня везет.

– Почему?

– Потому что такое бывает. Оружие отказывает иногда, – он говорил, глядя на своих противников, как сытый ленивый кот в мультфильмах. Лень была только на поверхности – внутри сердце билось радостно и быстро.

– Зачем ты это сделал?

– Я хотел показать, что мне везет и как сильно мне везет. Я не люблю, когда меня обвиняют.

– А если бы она сработала?

– Нет, ты ведь видел, что я всегда вытаскивал старшую карту. Сегодня мой день. Теперь, – сказал он, – я хочу посмотреть, как ты умрешь. Вот, глотай один из шариков, на выбор. Два из трех безвредны. Выбирай. Но ты все равно выбирешь тот, который задумал я.

Низкий взял прозрачную коробочку в ладонь.

– Она холодная, – сказал он.

– Это холодильник. А знаешь, что это за шарики?

– Яд, наверное.

– Нет, не яд. Это древний способ, очень древний способ, которым охотились северные народы. Здесь пластинка китового уса, свернутая в спираль. Она обмазана жиром, который застыл. Пока пластинка не распрямляется. Длина ее примерно пять сантиметров. Когда ты проглотишь этот шарик, жир растает в твоем желудке. Пластинка распрямится и проколет стенки желудка. Ты будешь умирать долго и мучительно.