Текст книги "Пуля для депутата"

Автор книги: Алексей Рыбин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

Курс молодого бойца

– Все понял, – сказал Боец в трубку. – Все понял, – повторил он. – Хороший план! Думаю, сработает… Слышь, ты, Голсуорси! – Боец отключил радиотелефон и смотрел теперь на Анисимова. – Собирайся. Сейчас поедем в одно место.

– Ку-куда? – трясущимися губами еле выговорил Анисимов.

– На ку-кудыкину гору, – ответил Боец. – Шнуруй ботинки, сволочь!

Олег Анисимов никак не предполагал, что сегодняшний вечер окончится таким ужасом. Ужас сидел прямо перед ним, в его любимом кресле, и смотрел на Олега немигающими, пронзительно-синими глазами. Ужас явился сюда в образе молодого худенького паренька и, как Анисимов думал сейчас, сломал ему, Олегу, жизнь напрочь. Непоправимо! Причем это в самом лучшем случае – если повезет, если вообще она, жизнь, у него останется после этого чудовищного вечера…

Паренек позвонил ему на мобильный и сообщил, что располагает важнейшей информацией, касающейся его, Анисимова, непосредственного начальства, и что информация эта стоит недорого, а ему, Олегу Евгеньевичу, принесет золотые горы.

– Я ее использовать не могу, – говорил в трубке юношеский голос. – А вы… Эх, если бы я на вашем месте оказался! Но я сегодня улетаю, и мне срочно деньги нужны.

– Какие еще деньги? – Недовольно спросил Анисимов. – Что за деньги?

– Ну, баксов двести отстегните, Олег Евгеньевич…

– Да за что? За что я тебе должен платить? Срываться среди ночи, нервы себе портить…

Анисимов сидел в ночном клубе «Галерея». И, если честно, ему было ужасно скучно. Нечего было делать сегодня Анисимову в «Галерее». Но привычка к светской тусовке заставляла его пить уже четвертый бокал пива и улыбаться всяким идиотам, подходившим к его столику, многозначительно подмигивая, показывая своим телкам, что они знакомы со скандальным репортером.

– А если мне наплевать на эту вашу информацию? – снова спросил Олег Евгеньевич.

– Давайте так: вы приедете домой, а я вас встречу у подъезда. Скажу первую часть, и если вас дальнейшее не заинтересует – разойдемся. Если же будет интересно, тогда вы даете деньги, а я выдаю, что знаю.

– Ладно. Только…

– Да не бойтесь вы, елки-палки, я не грабитель, не бандит… И не мент. Я же говорю: на «Ленфильме» работал, потом перешел на телевидение. В монтажной сидел.

– Как звать? – на всякий случай спросил Анисимов. Он не знал никого их этих молодых ребят, множество которых пришло за последние два года на телестудии города, но, имиджа ради, давал понять, что ему якобы знаком поименно огромный штат питерского телевещания.

– Петя. Петр Трифонов.

– Ладно…

Анисимов встал и подошел к знакомому бандиту, торчавшему у стойки бара:

– Витя, слушай, не мог бы ты со мной съездить?

– Куда? – Витя взглянул на Анисимова с интересом.

«Конечно! – подумал Олег. – Небось думает, на очередную съемку какой-нибудь чернухи…»

– Домой ко мне. Прошу тебя просто меня проводить. Тут звоночек был странный: хотят встретиться со мной… Какой-то пацан – вроде бы разборку хочет учинить. Может, подстрахуешь? Они, пацаны эти, отмороженные, сам знаешь; от одного-двух я бы отбился. Ну а если их там больше? Может, посмотришь? Или просто в тачке посидишь? Это пять минут – тут рядом!

Витя прищурился. Он внутренне усмехнулся, когда услышал фразу журналиста о том, что от одного-двух тот бы отбился… Такого хиляка любой отмороженный может просто на испуг взять. Но Витя журналиста Анисимова уважал: передачи этот дохляк делал интересные, фильмы документальные – все-таки и того лучше. Веселей, чем боевики голливудские, смотрелись анисимовские картины. И вообще, дружить с ним было полезно. Анисимов частенько имел «горячую» информацию и охотно делился ею с братвой. А это являлось делом важности первостепенной. Так что Витек, как и многие его кореша, Анисимова в определенном смысле ценили и, можно сказать, уважали. Правда, ровно настолько, насколько можно уважать дохлого фраера, пусть умного и полезного.

– Поехали, – ухмыльнулся Витя. – Прикрою тебя, фигли мне… Все равно торчу тут без толку. Только я без тачки: Серега уехал по делам – жду вот, а его все нет. Забухал, наверное, где-то, собака бешеная!..

Езды от клуба до дома Анисимова было, действительно, минут десять.

Они сели в «Волгу» Олега, и через несколько минут Анисимов остановил машину возле своего подъезда.

– Ну? Где твой отмороженный? – спросил Витек. – Пойдем, глянем…

Он открыл дверцу, начал вылезать из салона (который казался тесноватым для габаритов молодого и уделяющего много внимания своей фигуре бандита) – и вдруг как-то очень резко дернулся назад в салон: упал на переднее сиденье и вытянул было руку перед собой, словно защищаясь от невидимого противника… Анисимов увидел, что на улице, напротив захлопнувшейся за Витьком дверцы маячит чья-то фигура. Дверца машины снова открылась – Олег со страхом наблюдал за тем, как в салон протянулась чья-то рука: он отчетливо мог разглядеть пальцы, в которых был зажат одноразовый шприц; игла шприца вонзилась в горло Витька, и телохранитель затих на переднем сиденье.

– Выходи! – Анисимов узнал молодой голос собеседника, звонившего ему в «Галерею».

Олег, которому еще мгновение назад казалось, что он не в силах пошевелиться – от охватившего его панического страха не может даже снять рук с баранки – неожиданно быстро и ловко выскочил из машины, всем своим видом выражая послушание и готовность следовать указаниям. Анисимов запер машину и только тогда посмотрел на так напугавшего его незнакомца: уж больно легко и ненавязчиво тот вырубил огромного Витька.

– Пошли к тебе домой, – сказал незнакомец.

Это действительно, был совсем молодой парень: он спокойно смотрел Анисимову прямо в глаза и указывал рукой на дверь парадного подъезда… Стандартно и неброско одетый – в джинсы и кожаную курточку; короткая стрижка, средний рост. Но что-то отличало его от сотен тысяч точно таких же ребят, болтающихся по городу день и ночь: какая-то странная, очень пугающая интонация в голосе – говорящей об абсолютной уверенности. Тем же равнодушным тоном он сказал Анисимову:

– Будешь дергаться – пристрелю.

Они вошли в квартиру. Анисимов видел свое жилье как сквозь густую пелену тумана. Сквозь пелену страха с трудом угадывалась знакомая и любимая, всегда вызывавшая у него чувство приятной безопасности и изолированности от страшного окружающего мира, квартира.

Однако сейчас не помогли ни железная дверь с секретным замком, ни сигнализация, ни видеофон, обошедшийся Анисимову ровно в шестьсот шестьдесят шесть долларов… Он еще тогда пошутил: это, мол, дьявольская штучка!

Парень спокойно сел в кресло, выдвинув его на середину комнаты.

Анисимов же, поскольку никаких указаний от внезапно появившегося в его жизни врага, ведущего себя как хозяин, как господин, не последовало, остановился напротив него, не решаясь без разрешения предпринять хоть что-либо – хотя бы сесть на диван.

– Времени у нас мало, – спокойно сказал парень. – Так что обойдемся без прелюдий. Давай, козел, говори – кто тебя нанял пасти Максимова?

– Вы… Ты… Вы… – пролепетал Анисимов.

Парень посмотрел на него с интересом:

– Ну-ну, – подбодрил он журналиста. – Давай вещай, Левитан.

– Вы кто? – наконец совладал с мгновенно «севшими» голосовыми связками Анисимов.

– Болт в пальто, – невозмутимо, словно предвидя этот вопрос, ответил парень. – Мы уклонились от темы.

– Вы знаете… Я ведь… Может, сядем, обсудим?.. У меня ведь…

– Ну, во-первых, я уже сижу. Во-вторых, если ты мне собираешься петь про свою «крышу» и свои связи, то знай: меня это интересует меньше всего. И тебя это сейчас не должно волновать. – Парень нарочито медленно вытащил из-под куртки пистолет. – Давай-ка строго по теме. Отвечай на вопросы. Итак, кто тебя нанял следить за Максимовым?..

Произнеся последнюю фразу, ночной гость извлек из кармана глушитель и стал не спеша навинчивать его на ствол. Перед глазами Анисимова все поплыло: картины на стенах, мягкая удобная мебель… Комната закружилась, и пол под ногами стал медленно крениться, словно палуба корабля.

– Не падай только. Давай говори. Я же сказал: времени мало! Скажешь – не убью. А за «крышу» твою не беспокойся. Передашь ей, что я приходил.

– Кто? – хрипло спросил Анисимов.

– Ну, сказано же тебе – я!

«Он не выстрелит, – вдруг подумал Анисимов. – Вот так, среди ночи, в чужом доме… Нас же могли видеть, как мы входили! Соседи. Еще кто-нибудь. И потом: пули, баллистическая экспертиза – это же все не так просто…»

Парень закончил свои манипуляции с глушителем и как-то сразу – без подготовки, без запугиваний и угроз – направил пистолет, как показалось Анисимову, прямо ему с лицо, – выстрелил… Сначала Олег не понял, что произошло. Пистолет в руке парня дернулся и издал клацающий металлический звук, смешанный с каким-то пшиканьем. И незамедлительно в затылок Анисимова вонзились непонятно откуда вылетевшие щепки.

Только спустя некоторое время журналист понял, что произошло… Это отморозок действительно выстрелил. По-настоящему. Пуля прошла над головой и попала в старинные напольные часы. И щепки, попавшие в затылок, вылетели от удара настоящей пули.

Лицо журналиста обдало страшным жаром, рвущимся откуда-то изнутри тела. Колени его подогнулись, и, опускаясь на пол, Анисимов испытал какое-то странное облегчение: приятную слабость и отрешенность от всего земного… Только окончательно встав на колени, он заметил, что брюки почему-то липнут к бедрам, что теплая масса скользит по ногам, стекая по внутренней стороне бедер. И запах!

– Так… Ты, сволочь трусливая, начинаешь меня раздражать. – Парень посмотрел на пистолет. – Классный глушитель! Сегодня только купил. Очень хороший. Ну просто очень! Слушай, урод… – Он направил ствол пистолета прямо между глаз Анисимова. – Быстро снял штаны и унес отсюда! Подмылся и переоделся… Даю тебе две минуты. Засекаю время.

«Значит, не убьет! Значит, не убьет! Значит, не убьет!» – запело все внутри Олега Евгеньевича.

Откуда только снова взялась прыткость!

Анисимов вскочил на ноги (он поймал себя на том, что хочет подбежать к сидящему в кресле парню и обнять его, но сдержался) и бросился в ванную.

«Так-так! Быстренько!.. – Он стаскивал с себя испачканные и безнадежно испорченные брюки, и душа его пела. Скомкав штаны, он сунул их под ванну, от души выкрутил кран, пустив тугую струю горячей воды, и, не сняв рубашки и пиджака, выпятив зад, запустил пальцы между ягодиц. – Это быстро, это мы сейчас… Буду как новенький».

Анисимов уложился в две минуты. Натягивая джинсы, вытащенные из корзины с грязным бельем, он поднял глаза и увидел стоящего на пороге ванной комнаты гостя с пистолетом в руке. Парень смотрел на часы и кивал головой:

– Первый норматив выполнен. Вернемся к нашим баранам.

– Да! Да! Я все скажу!.. Конечно! Какие вопросы? Он же убийца этот Максимов…

– Я не спрашиваю, кто он. Я спрашиваю, кто…

– Да-да! Комаров. Геннадий Комаров.

– Где он?

– В больнице…

– A-а… Ну, да. В Коломне где-то…

– Точно!

– Так он сейчас там?

– Да, он там ночует… Но у него охрана!

– Сколько человек?

– Там, в больнице?.. Я видел человек десять. Пятеро ОМОНовцев. Он говорил, что их как-то там арендует… Это настоящие звери, а не люди. Ну и его, эти… Санитары. Все с оружием!

– Ясно.

Внутри парня что-то запищало. Анисимов не сразу сообразил, что в кармане страшного гостя звонит радиотелефон…

– Шнуруй ботинки, сволочь! – закончив разговор, парень сунул телефон в карман.

И только тогда Анисимов догадался, что сейчас они поедут именно туда – в больницу. К Комарову.

– Я тебе не верю, – спокойно продолжал парень. – Вот сейчас посмотрим: правду ты мне говоришь или нет. В больничку поедем. К хозяину твоему… Пес ты вонючий!

– Я же говорю: там ОМОН… Охрана… Туда нельзя!

– Ты будешь со мной спорить? Пистолет снова глянул в глаза Анисимову черным кружочком дула.

– Нет…

– Вот и славно. Сигнализацию не забудь включить…

На улице Анисимов инстинктивно дернулся было к своей «Волге», в которой темнел неподвижный силуэт Витька. Но Боец (само собой – ночным кошмаром Анисимова стал именно он) осторожно придержал его за локоть:

– Спокойно. Не сюда.

Джип Бойца стоял за углом.

– Позвольте-ка ручки ваши… – Открыв дверцу машины, Боец вопросительно посмотрел на Анисимова.

Тот, следуя приказу, протянул вперед руки – и мгновенно на них защелкнулись тонкие браслеты наручников.

– В машину! И сиди молчи! Если жить хочешь…

Анисимов не запомнил, как и сколько времени они добирались до больницы. Он несколько раз отключался: перед глазами вставали лица знакомых редакторов, они улыбались, что-то говорили, шевеля губами, но Анисимов не слышал и не понимал их. Ему страшно хотелось туда, к ним – в уютную суету редакций, в прокуренные коридоры, где толкутся молодые начинающие журналистки, большинство из которых Анисимов уже (как он выражался) имел… В очередной раз очнувшись, он почувствовал боль в скованных руках, видел краем глаза сидящего за рулем своего страшного ночного гостя и осознавал: та жизнь кончилась, а что ждет в этой, новой… Вряд ли это что-нибудь хорошее. Да и не очень верится в то, что она будет хоть сколько-нибудь долгой – эта другая жизнь.

– Приехали, – сказал парень, остановив машину на берегу темной речки, напротив спрятанного за кустами и деревьями здания больницы.

Боец вытащил из нагрудного кармана куртки папиросу, дунул в нее, издав звук, который отдаленно походил на сипение треснувшего свистка, и прикурил.

«Самый распоследний бандит сейчас курит «Мальборо», – машинально подумал Анисимов. – Что за ужасный тип?!»

Машину тряхнуло, и в ночной тишине журналист услышал донесшийся сюда издалека шум взрыва, даже не грохот, а, скорее, его отзвук.

– Вот и началось, – улыбнулся Боец, выплюнул папиросу в открытое окно и нажал на педаль газа.

Машина рванулась с места, направилась к узкому мостику, миновав который, она оказалась прямо перед воротами больницы…. Боец неожиданно затормозил, выскочил из джипа, но тотчас вернулся и сильно ударил Анисимова по затылку, заставляя того пригнуться. Видимо, времени на разговоры у него уже не было. Снова грохнул взрыв: на этот раз где-то впереди и значительно сильнее, громче, чем в первый раз. Анисимов зажмурился и в тот же момент почувствовал, что машина снова резко двинулась вперед. Вокруг затрещали выстрелы, и Анисимов снова погрузился в забытье: теперь оно уже не было украшено присутствием покуривающих в коридорах журналисточек – просто уютная теплая пустота… Нет ни страшного соседа слева, ни грохота взрывов и автоматных очередей, ни Комарова, ни вообще всего этого страшного сумеречного города.

Рокировка

Лопата остановил машину, не доехав метров трехсот до моста, ведущего ко входу в больницу.

– Не будем мудрствовать, – сказал он. – Здесь полезем. Я был там, внизу. Подходы к больнице заварены решетками. Хорошо, что они не стали делать кирпичную кладку. Можно пройти низом: там есть еще один ярус, более старые подземные коммуникации. Но вход в них довольно далеко, а времени у нас, как я полагаю, немного. Рискнем.

– А решетки? – спросил Карпов.

– Не проблема. – Лопата вышел из машины и стал рыться в багажнике. – Заодно и Бойцу сигнал дадим. Он должен услышать.

– Что услышать? Взрывать, что ли, будешь?

– Ага. Так и решили. Мы рванем решетку внизу – охрана отвлекается на нас. Наша задача, вообще-то максимально сосредоточить их внимание на себя. Боец под шумок прорывается, Захар его поддерживает. А там посмотрим… Боец сказал, что охраны-то всего человек десять. – Лопата вытащил радиотелефон. – Боец! Ты готов?

– Да, – коротко ответил Леня.

– Мы пошли.

– Давай. Я уже подъезжаю, – сказал Боец.

– Пошли, – подытожил Лопата. – Пора, братцы мои…

– Да… Мы готовы! – выразил свое согласие Максимов. И вдруг, схватившись рукой за грудь, откинулся на спинку заднего сиденья джипа.

– Ребята… – Николай Николаевич смотрел на Карпова как-то растерянно. – Ребята… Я опять… Это…

– Валидол! Соси, Николаич! Слушай, Михаил Романыч, надо нам Николаича оставить в машине.

– Я и сам об этом подумал, – ответил Лопата. – Николаич… Выдюжишь один?

Максимов сосал очередную таблетку валидола и молча кивал.

– Вы уж простите меня… Подвожу в самый такой момент… – выдавил он наконец из себя, вытирая пот, снова выступивший на лбу.

– Ничего-ничего! – Лопата хлопнул Максимова по плечу. – Плевое дело! Сиди и жди. Подремли – мой тебе совет. Во сне болезнь быстрей проходит.

– Да уж… Дремать – самое время.

– Все, Николаич. Сиди, никуда не выходи. Менты тут вряд ли будут бродить. Слишком уж глухое место.

– А может… В другой раз? – Максимов все еще пытался не упустить возможность поучаствовать в силовой акции.

– Нет, Николаич. Все уже решено. Держись!

– Это вы держитесь… – прошептал побелевшими губами Максимов в спины уходящих в темноту товарищей.

– С оружием управляешься хорошо? – спросил Лопата у Карпова.

– Нормально, – Толя вытащил сегодняшний трофей – бандитский «ТТ».

– Ага… Патроны есть?

– Есть. Полная обойма.

– Хорошо… Вот люк.

Подземелье не произвело на Карпова ожидаемого им эффекта. Шли они всего минут десять – по сухому, теплому тоннелю в кромешной тьме, если не считать луча фонарика, которым идущий впереди Михаил Романыч освещал себе путь.

– Это еще не подземелье, – сказал Лопата, словно услышав мысли Карпова. – Это так – семечки! Подходы… Самые последние ходы. И сделаны хреново. Неглубоко, видишь? Вообще, все на скорую руку. Через пару лет начнет обваливаться потихоньку. А лет через десять нужен будет капитальный ремонт… Это все строили уже на излете застоя: абы как, чтобы галочку в ведомости поставить. Вот пониже ярус – там все посолиднее. Как-нибудь покажу…

«Если доживем», – мысленно закончил его речь Карпов.

– Все. Стой здесь! – Лопата остановил Карпова рукой. – Будем решетку рвать. Ты лучше ляг. Хотя заряд и точечный, а знаешь, всякое бывает. Да и давай сразу договоримся: по этим парням, охранникам то есть… По ним палить – только в самом крайнем случае. А то – мало ли что? Много ребят хороших сейчас в охрану пошли. Не от хорошей жизни… Так что – лучше как-то обойтись. Ну, уж если, конечно… – Лопата не договорил, кашлянул и полез вперед.

Он возился минут десять, прилаживая заряд к невидимой Карпову решетке.

– Ложись! – крикнул Михаил Романыч, неожиданно выбежав из темноты. Фонарик его почему-то был выключен, и Карпов отметил, что этот подземный фанат, судя по всему, видит в темноте не хуже кошки.

– Уши!.. – снова выкрикнул Лопата, падая рядом с Карповым. Но договорить не успел.

Карпову почудилось, что голова его разлетелась на две равные, аккуратные дольки под ударом невидимого колдуна. Грохот не ударил его, а как-то хлестнул, заставил зажмуриться, сжаться, подтянуть колени к подбородку. Он замер на полу тоннеля и пришел в себя только после того, как Лопата несколько раз хлопнул его по спине.

– Подъем! Пора за дело! Это только начало – ничего тут разлеживаться…

Карпов, после своей работы в милиции, считал себя человеком, хоть и немного, но искушенным в применении оружия. Но взрыв, устроенный Лопатой, не походил на действие гранаты, ни на подрыв динамитной шашки, ни на срабатывание порохового заряда.

– Что это было? – спросил он уже на бегу, с трудом поспевая в темноте за проворным толстяком.

– Пластит! – бросил тот на ходу. – Сними с предохранителя…

Карпову не нужно было объяснять, что именно он должен снять с предохранителя. «ТТ» с глушителем он уже держал в руке.

– Наверх! – Лопата выкрикивал приказания, уже ничуть не опасаясь, что его услышит кто-то посторонний.

Карпов увидел, что его гид полез вверх, цепляясь руками за железные скобы, торчащие из стены шахты. Анатолий отметил про себя что вокруг стало светлее, и фонарик не нужен уже не только Лопате, но и ему самому.

Лопата, поднявшись до самого люка и подперев плечами его крышку, отделяющую их от поверхности, на секунду замер, прислушиваясь. То же самое сделал и Карпов.

Над головами лазутчиков топали чьи-то сапоги, слышались невнятные голоса. Судя по этим звукам, взрыв, устроенный Лопатой, произвел в стане врага переполох – если и не панику, то по меньшей мере, замешательство.

– Ну, с Богом, – сказал Лопата. Сунул руку в небольшой рюкзачок, который висел у него не на спине, а на груди (так, чтобы удобно было извлекать на свет Божий его содержимое), и достал какой-то предмет – Карпов в полумраке не успел различить его контуры. Подняв плечами крышку люка, Лопата швырнул свое «орудие» наверх – туда, откуда доносился топот сапог.

Очередной взрыв едва не заставил Карпова разжать пальцы, вцепившиеся в скобы примитивной лесенки.

– Что это? – крикнул он Лопате.

Михаил Романыч уже вылез наружу.

– За мной! – рявкнул он, не ответив на вопрос.

«Неужели он вот так гранатами садит – вслепую? А сам говорил, чтобы не стреляли на поражение…» – Карпов выскочил из люка и постарался быстро осмотреться. Анатолий понял: они оказались в каком-то рабочем помещении больницы – не то в котельной, не то в прачечной. Вдоль стен располагались толстые трубы непонятного предназначения, в углу торчали конструкции, напоминающие бойлеры, мигали какие-то лампочки; откуда-то били струи пара. А еще он увидел четверых здоровенных парней в одинаковых черных костюмах, никак не увязывающихся с общим котельно-прачечным интерьером. Парни лежали рядышком на полу: трое из них шевелились, держась руками за головы, четвертый не подавал признаков жизни.

«Шумовая граната! – догадался Карпов. – Звуковой и световой шок…»

Лопата уже колотил своим ботинком по голове того из парней, который шевелился активнее остальных. Закончив с первым, Михаил Романыч двинул по разу другим охранникам, скорее для профилактики, нежели из-за реальной угрозы с их стороны.

– Вперед! Чего встал?! – крикнул он Карпову, который наблюдал за избиением и так уже полуживых врагов, стоя у открытого люка.

Они выскочили через единственную дверь в коридор. Карпов заметил, что в руках у Лопаты находится ни больше, ни меньше, как автомат «Узи».

«Неплохо живут трофейщики!» – успел подумать он. И тут грохот выстрелов заставил его прервать отвлеченные размышления.

Лопата упал на пол, перекатился и выпустил в ту сторону, откуда раздались выстрелы, стрекочущую, частую очередь.

– Вперед! – снова закричал он – и рванул бегом так, словно точно знал, куда им нужно попасть.

– Направо! – подсказал Михаил Романыч Карпову, когда они добежали до пересечения с другим коридором.

Карпов высунулся было из-за угла, но выстрелы, грохнувшие почти рядом с его лицом, заставили экс-следователя отпрянуть назад.

– Черт! Там…

Лопата снова сунул руку в рюкзак – и на этот раз в его руках оказалась банальная граната РГД.

– Получай фашист гранату от советского солдата! – с детским азартом, словно заклинание, пробормотал Михаил Романыч. Дернув кольцо, он вытянул руку за угол и катнул гранату по полу.

Взрыв, грохнувший через пару секунд в коридоре, уже не произвел на Карпова такого сильного впечатления. Но зато теперь Лопата резко толкнул его в бок, заставляя присесть на пол.

– Елки зеленые! Осколки же рикошетят, – пробормотал он, отвечая на немой вопрос в глазах Анатолия. – Ты откуда такой, вообще, выполз, наивняк? Говоришь, с оружием умеешь обращаться… А таких простых вещей не знаешь!

– Слушай, ты что, был здесь уже когда-нибудь? – спросил Карпов. – Так ориентируешься?

– Где я только не был! И здесь был… От армии косил в свое время, – ответил Лопата, озираясь по сторонам.

– От армии?! Ты?!

– Ну да! Чего мне там делать? Армия армии – рознь… Пошли, – Лопата уверенно зашагал по коридору.

Карпов шел за ним, стараясь не смотреть на то, что сделала РГД с двумя охранниками. Судя по их виду, граната взорвалась прямо у них под ногами.

– Вниз теперь…

Перед Карповым открылась двухпролетная короткая лесенка. Спустившись по ней, они оказались в очередном коридоре со множеством дверей.

– Так-так… Посмотрим… – Лопата ударил ногой в первую же дверь. Она не поддалась. Тогда он выпустил в замок короткую очередь и снова стукнул по двери ботинком.

– Ба! – ахнул он, увидев то, что открылось его глазам за распахнувшейся изрешеченной пулями дверью.

– Прямо машинный зал, – покачал головой Карпов.

– Все на пол! – рявкнул Лопата.

За столами сидело человек пять. Видимо, услышав выстрелы, сотрудники компьютерного центра заперлись, от греха подальше, и теперь находились в состоянии шока – от устрашающего вида неожиданно появившихся в помещении вооруженных налетчиков.

Сотрудники – трое молодых ребят и две девушки – послушно сползли со своих вертящих кресел и замерли в неудобных позах на полу. Кто-то даже предупредительно завел руки за голову.

– Где женщины?! – крикнул Толя.

– Отвечайте, подонки, где наши женщины? – повторил его вопрос Михаил Романыч и недвусмысленно повел коротким стволом автомата.

– Какие женщины? – спросил один из парней, лежавший ближе всех к Лопате.

– Где твой начальник прячет заложников? Всех перестреляю, гаденыши!

Лопата неожиданно застрекотал своим «Узи», разнося в стеклянную пыль мониторы, корежа системные блоки, сбивая со столов тут же разлетавшиеся на мелкие кусочки стойки с компакт-дисками.

– Стойте! Что вы делаете?! – Парень вскочил на ноги, в запале забыв об угрозе того, что пули могут попасть и в него самого. Ударом ноги в солнечное сплетение Карпов тут же отправил его в исходную позицию.

– Остановитесь! – закричала коротко стриженая девчонка. – Я скажу!

– Говори! Быстро! – Лопата сунул руку в рюкзак – и мгновенно вставил в автомат новую обойму.

– Я не знаю ни про каких заложников… Но они могут быть в палатах для буйных… В изоляторе… Это по коридору налево, потом вниз…

– Знаю… Сидеть здесь и не рыпаться! – Лопата, придавая своим словам пущее значение, дал короткую очередь в потолок. – Пошли, Толик. Я знаю, где это.

Как раз в тот самый момент, когда Лопата и Карпов встали перед железной дверью изолятора, Боец (с потерявшим сознание прямо на сиденье машины Анисимовым) носился на своем джипе по двору больницы, сбивая и корежа легковые машины, притулившиеся на небольшой, отгороженной символической оградкой стоянке. Смел он по пути и будочку охранника, который, однако, успел из будочки выскочить – и даже выстрелил один раз по неизвестно откуда появившемуся во дворе черному стальному чудовищу. Но уже в следующий миг джип задел его крылом, и охранник отлетел на кучу досок, оставшихся от его будочки.

По машине велась прицельная стрельба со стороны главного входа в больницу, и Боец понял, что напролом ему не прорваться… Не то, что не прорваться, а хорошо бы вообще ноги унести! По машине садили из двух пистолетов, из «Калаша» – короткими очередями. Спасало пока Бойца лишь то, что ездил он с выключенными фарами и очень умело менял направление: закладывал резкие виражи, крутясь по двору, не давая противнику точно выверить прицел.

Боец уже решил, что пора бросить машину, выскочить на асфальт подъездной площадки и попытаться проникнуть в здание через какие-нибудь боковые окна – как вдруг в треск одиночных выстрелов врезалась длинная, отчетливо простучавшая очередь, причем раздалась она за спиной Бойца… По входу в больницу явно стреляли из ручного пулемета.

«Гинденблат! – понял Боец. – Ну все, господа бандиты, конец подкрался к вам незаметно… Захар Яковлевич сейчас вам устроит!»

Шальная пуля, выпущенная одним из охранников уже в панике, абы куда, в белый свет, как в копеечку, пробила лобовое стекло джипа и попала Бойцу в лоб, аккурат между бровей.

Гинденблат выпустил последнюю очередь и бросился вперед… Перепрыгнув через трупы троих охранников, он ворвался в здание и побежал вниз по широкой, красиво декорированной лестнице. Она привела Захара Яковлевича в личный ресторан Комарова (которым тот так гордился). На сей раз зал был пуст.

«Суки! Ишь обставились… – прошептал сквозь зубы Гинденблат. Им длинной очередью из ручного пулемета в щепки разнес стойку бара. – Я вам устрою пир во время чумы!»

– Не стреляйте! – донесся до него слабый голос бармена, лежавшего на полу, в груде битого стекла от разнокалиберных бутылок, прежде украшавших помещение. – Не стреляйте…

Гинденблат огляделся по сторонам. Кроме бармена, копошившегося в битом стекле, в зале не было ни души.

– Где твой хозяин? – спросил Захар Яковлевич, ворочая по сторонам стволом пулемета.

– Наверху… Прямо по коридору… Вы увидите… Апартаменты… Двери резные…

– Резные, говоришь? – Гинденблат пустил очередь широким веером, круша пулями столы, стулья, вазочки, этажерочки, все милое убранство уютного некогда ресторана. – Апартаменты? Вот вам апартаменты!

* * *

Комаров услышал выстрелы и взрывы внизу, когда во второй раз проникал своим естеством между роскошных ягодиц Ипатьевой. Гнедко перезвонил час назад и сказал, что задерживается. Комаров решил использовать неожиданно высвободившееся время с максимальной для себя пользой – снять накопившийся за несколько последних суток нервный стресс.

Гена в кризисных ситуация привык действовать, ориентируясь на свои безошибочно работавшие рефлексы. Он скатился с качающегося на постели тела Галины, мгновенно так, что его сноровке мог бы позавидовать любой солдат-срочник, оделся. Схватил пистолет и прижался ухом к двери.

– Что за байда? – задумчиво прислушиваясь к топоту в коридоре и к пулеметным очередям, доносившимся снизу, спросил он: не то у Галины, не то у самого себя.

– Это не байда! – услышал он голос журналистки, в котором вдруг прорезались какие-то незнакомые ему интонации.

– Что? – Комаров повернулся к Галине и на мгновение застыл, потрясенный увиденным…

Ипатьева стояла совершенно голая, не успев, в отличие от Гены, одеться. Зато она успела достать откуда-то сверкающий черным металлом «кольт», ствол которого смотрел прямо в переносицу хозяина приватизированной психиатрической лечебницы.

– Ты что, Галя? – спросил Комаров, не понимая, что происходит.

– Ничего, – спокойно ответила журналистка. – Ничего. Брось свой пистолетик: он все равно не заряжен. Кончен бал, директор «дурки». Отгулял ты свое, Гена Комаров. Великий комбинатор…

Комаров очень спокойно поднял свой пистолет, навел его на журналистку и нажал на спуск. Выстрела, как и предупреждала Галина, не последовало.

– Может быть, ты объяснишь?.. – начал Гена, уже понимая, что сейчас скажет ему ушлая москвичка. Гораздо более ушлая, чем он предполагал с самого начала.

– А что – ты сам еще не понял? Все обвинял москвичей в недалекости и провинциальности… А сам? Попался точно так же, как и Кульков. Все, Геночка! Это идут за тобой. Твою охрану там мочат. А тебя… С тобой будут другие люди разговаривать. Даже не Гнедко – повыше бери! Потому что прежде чем тебя замочат, надо еще, чтобы ты кое-что подписал, кое-какие номера счетов назвал. Понял? В том, что ты все это сделаешь, можешь не сомневаться. Есть много разных способов. Да ты их должен знать – как работник психиатрической клиники!.. Мания величия у тебя, Гена. Надо же что придумал: устроил себе офис в дурдоме! Это ты специально? Я-то тебя узнала за эти дни: конечно, ты иронию свою хотел показать… Мог бы найти другое место, и запросто. Так нет – показать всем решил: вы, мол, все идиоты, а я – главный врач, который вами командует и управляет! Нет, Геночка. Есть другие. Не такие уж они и идиоты. Сообразили – все твои комбинации раскусили, еще когда ты их только начал запускать. Что ты мне плел – решил к рукам прибрать то, что другие сделали? Кто? Ты?! Шестерка Боровиковская?.. Нет, Гена, ты много на себя взял. Денег мне тут давал… Да мне Гнедко дал столько, что мне твои жалкие тысячи – просто взять и заместо прокладок положить! Понял?