Текст книги "Последний шанс (СИ)"

Автор книги: Алексей Сидоренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 53 страниц)

   Стратег. Человек с четко структурированным мышлением. Штурман, способный проложить курс от текущего состояния до намеченной цели таким образом, чтобы четко выделялись все необходимые этапы, контрольные промежуточные состояния, а также потребные на каждом из них ресурсы всех видов. Характер спокойный, вдумчивый, авторитарный.

   Снабженец (название условно), он же Тактик. Человек, отвечающий за добычу требуемых ресурсов, включая человеческие, профессиональные. Должен прекрасно владеть знанием внешней среды и техникой ведения переговоров. Отличный психолог и аналитик. По натуре торгаш. Помимо прочего отвечает за привлечение к работе сторонних специалистов для решения конкретных задач.

   Критик. Человек, по натуре природный скептик. Всегда и во всем ищущий слабости. В то же время прекрасный аналитик, способный предусматривать все возможные ходы противника по противодействию намеченному командой плану действий.

   Организатор. Человек, способный с помощью привлеченных ресурсов на практике реализовать все решения команды. Жесткий пробивной лидер, умеющий настоять на своем и добиться цели. В то же время необходимо знание психологии для правильного распределения функций между исполнителями.

   Посмотрев на перечень ролей, понял, что этого более, чем достаточно. Итак, на первых порах, наверняка придется совмещать в одном лице различные роли. Причем, не мне. Себя я вообще не видел в качестве жесткого участника какой-либо из команд. Мне придется одновременно работать со всеми, пытаясь попеременно выступать то генератором идей, то критиком, а чаще всего еще и координатором. Прежде, чем люди освоятся с работой в совершенно непривычном для них формате пройдет немало времени.

   Поздно вечером на "объект", как я его тоже стал называть про себя неожиданно заехал Сталин. О том, что готовится что-то необычное, я заметил заранее по тому, как тишина сменилась криками и отрывистыми командами, и засуетилась охрана. Хотел выйти, но подумал, что сейчас всем явно не до меня и решил подождать развития ситуации в кабинете. Благо заняться было чем.

   Примерно через час у меня появился Иваненко и попросил пройти на первый этаж.

   – Прибыл товарищ Сталин.

   – Захватив наработанные материалы, я проследовал за ним.

   – А Вы хорошо смотритесь, товарищ Алексей, – улыбаясь в усы, заметил Сталин. – Как Вам новое место?

   – Отлично, товарищ Сталин. Всегда мечтал работать на природе, особенно среди сосен. Вот только наличие места несколько смущает. Если мои Вы сочтете мои подготовленные предложения разумными, то места всем не хватит.

   – А Вы уже что-то подготовили по тому вопросу, что я просил?

   – Да, взгляните, товарищ Сталин. По всем моментам готов тут же дать необходимые пояснения.

   Сталин внимательно просмотрел бумаги, помолчал, а потом глядя на меня с веселой усмешкой спросил: – Вы решили заменить этим отделом сразу все органы государственной власти и партии? А, товарищ Алексей?

   – Несмотря на столь ехидное замечание я видел, что в целом идея Сталину понравилась. Еще бы. Ведь он в случае успеха получал по сути в свое личное распоряжение мощное тайное оружие против любого органа власти. Тем более, что по всем вопросам ему теперь не придется самому разрабатывать аргументацию. За него это сделает Отдел.

   – Не в коем случае, товарищ Сталин. Это будет специализированное экспертное подразделение, готовящее для Советского государства обоснованную и просчитанную программу действий. А принятие соответствующих решений должно остаться там же, где оно и сейчас. При этом, я полагаю, что концентрация мощных экспертных разработок в независимом ни от каких ведомственных склок и интересов органе, напрямую подчиненном высшему партийному руководству, способно существенно повысить эффективность работы Советского государства и скорость строительства социализма. Тем более, что развивать отдельные направления можно будет по мере освоения первоочередных и подбора требуемых кадров.

   – А что Вам представляется первоочередным, товарищ Алексей?

   – Первый пункт, товарищ Сталин. Без ускоренного развития оборонных технологий и перевооружения армии, без освоения армией стратегии и тактики войск будущего, все остальное может оказаться невостребованным. На второе место я бы поставил экономическую программу развития страны. Индустриализацию требуется провести в максимально сжатые сроки.

   – Хорошо, мы учтем Вашу точку зрения. А как Вы посмотрите на то, чтобы предложенный Вами отдел назывался иначе. Скажем Управление Завтрашних Оборонных Разработок, с учетом выделенных Вами только что первоочередных задач?

   – Прекрасно. Только немного смущает слово "завтрашних". Не слишком ли мы явно даем понять, с чем имеем дело?

   – Не волнуйтесь. Официально структура будет назваться Управлением значимых оборонных разработок. Так что только ограниченный круг лиц будет в курсе истинного названия.

   – Тогда прекрасно. Вот только место?

   – Не волнуйтесь. Этот вопрос мы обязательно решим. Места будет достаточно. С запасом на перспективу. Скажите, а как работает эта ваша команда?

   Я вкратце рассказал все, что знал о технологии командной работы. Как генерируются и отсеиваются предложения, как принимаются решения и распределяются задачи, как происходит управление всем процессом и так далее. Было видно, что Сталин действительно слушал с интересом. Для него явно многое было в диковинку.

   – Спасибо, товарищ Алексей. В Ваших предложениях есть очень много интересного, что мы обязательно используем. В ближайшие дни, думаю, мы подберем Вам хорошего руководителя УЗОРа. С ним Вы и начнете подбирать себе команду. А пока его нет, постарайтесь поподробнее осветить следующие моменты, которые меня заинтересовали в переданных ранее бумагах и нашем прошлом разговоре.

   Сталин передал мне небольшой список вопросов, привлекших его особое внимание.

   – Обязательно, товарищ Сталин.

   – Тогда до свидания, товарищ Алексей. Думаю, мы скоро увидимся с Вами снова.

Глава 10. Вербовка.

   Через три дня после описанных событий, в приемную Сталина бодрым шагом зашел Берия. Поскребышев взглянул на него и сказал, что Сталин уже интересовался по его поводу, но стоит немного подождать, он доложит.

   Сталин принял Берию сразу же, как только ушел предыдущий посетитель.

   – Проходи, Лаврентий Палыч! Присаживайся. Как добрался? Рассказывай, что там у тебя в Закавказье творится.

   Берия подробно докладывал Сталину о ходе работ по развитию промышленности и сельского хозяйства в Закавказье, про передачу региональной промышленности в ведение уполномоченных Наркомата Орджоникидзе и какие перспективы по интеграции региона в общую экономику СССР это сулило, про увеличение добычи нефти в Азербайджане и разведке новых месторождений. Не забыл и планомерную борьбу с троцкизмом и прочими видами оппозиции. В заключение рассказал, что с группой товарищей заканчивает книгу "К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье", в которой раскрывает этапы становления революционного движения в регионе. Большую часть всего этого Сталин уже знал, отчеты в ЦК приходили из Тбилиси регулярно. И хотя по его виду внимательного слушателя, вовремя задающего уточняющие вопросы, ничего сказать было нельзя, думал он в основном о другом. О том, что Сидоров дал Берии довольно точную оценку. Он именно технократ с прекрасным потенциалом управленца. Как и все руководители серьезного уровня он требователен и жёсток, даже иногда жесток, но вместе с тем самую чуточку, но излишне либерален, для того, чтобы претендовать на абсолютную власть. Интересно все же выразился Сидоров – "Идеальный Второй".

   – Хорошо, товарищ Берия. Мы довольны вашей работой.

   Потом Сталин хитро ухмыльнулся и вдруг спросил: – "Скажи Лаврентий, ты жить хочешь?"

   Берия резко побледнел. В его голове молниеносно пронесся целый ворох мыслей, ни одна из которых не могла полностью объяснить заданный вопрос. Лишь глаза смотрели на Сталина с немым удивлением.

   – Ты, Лаврентий Палыч, не волнуйся, партия тебе полностью доверяет и, надеюсь, не напрасно. Но вот ты скажи мне, как именно ты хочешь жить?

   – В соответствии с требованиями партии, отдавая всего себя делу строительства Советской власти, товарищ Сталин. – Было видно, что на этот вопрос Берии отвечать несравненно проще.

   Сталин опять ухмыльнулся. – Это понятно, – а про себя подумал: – Да кто же тебе иначе жить позволит? Впрочем, Сталин уже удовлетворился произведенным вопросами эффектом и вызванным страхом. А потому вслух, миролюбиво уже произнес следующее:

   – Я в принципе о другом. Я предлагаю тебе два варианта. Первый связан с работой, примерно той, какую ты исполняешь сейчас. Может быть, на других должностях и в других местах, это не суть важно. Партия действительно ценит твои заслуги. Даже есть некоторые мысли увеличения твоей сферы ответственности. Но это обычная работа, в какой-то мере даже дающая право на ошибки. Если это не сознательное вредительство или предательство, то мы тебя всегда поправим, и ты будешь работать дальше. Но есть второй вариант. Это очень тесная работа непосредственно с товарищем Сталиным. Работа, связанная со знанием самой страшной тайны, которую ты только можешь себе представить. В этой работе тебе будут даны очень большие права и возможности. Но вот права на ошибку у тебя не будет ни малейшей. Любой намек на предательство или даже просто возможность утечки информации и тебя нет. Что скажешь? Тебе нужно время подумать?

   Сказать, что Берия был ошарашен, значит не сказать ничего. Тон, которым только что говорил Сталин, даже намека не давал на то, что это шутка. – Вот это попал, – думал Берия, – да даже если я скажу, что хочу просто остаться на моей нынешней должности, одно то, что Сталин упомянул слово "тайна", делает меня трупом. С другой стороны, перспектива открывается тоже непонятная, но явно серьезнейшая. Надо решаться.

   – Спасибо за огромное доверие, товарищ Сталин. Конечно, я выбираю второй вариант. Для меня огромная честь работать непосредственно под Вашим руководством и, конечно, Вы можете на меня положиться в сохранности любых тайн.

   Сталин, для которого мыслительный процесс, только что пережитый Берией, был совершенно понятен, отреагировал совершенно спокойно.

   – Тогда слушай. Только учти. С этого момента ты становишься носителем высшей государственной тайны. К нам попал человек из будущего, как он сам утверждает. Причем, он действительно обладает некоторыми уникальными способностями. Например, невидимым появился у меня в кабинете, пройдя и охрану и Поскребышева. Может моментально и кардинально менять внешность. Несколько фактов из самого ближайшего будущего, которые он нам передал, полностью подтвердились. Сейчас он передал новый список крайне важной информации, которая ожидает подтверждения. Наш анализ полностью показал, что ни в СССР, ни за границей никто в качестве единого источника такой информацией обладать не мог. Одновременно он указал на несколько неизвестных нам стратегических месторождений на территории СССР, о которых не было известно ни нам, ни кому бы то ни было другому в мире. Изыскания в этих районах вообще не проводились. Экспедиции в эти районы уже готовятся.

   – Ты не смотри на меня как на сказочника. Хотя где-то я тебя понимаю. Мне бы кто такое рассказал, сам бы отправил шутника в НКВД разбираться с психической нормальностью. Но, увы. Я ему даже проверку устроил, так он из запертой камеры в Кремлевском подвале исчез и возник спокойно в своем гостиничном номере. В принципе он вообще производит нормальное вменяемое впечатление, и полную готовность, даже желание ко всемерному сотрудничеству, хотя то, что он рассказывает о будущем, ужасно. И если подтвердятся все его дальнейшие данные, то отнестись к такой перспективе следует очень внимательно. Цена вопроса – миллионы жизней советских людей. И я не шучу. В этой связи по предложению нашего гостя из будущего было решено создать при Политбюро УЗОР – Управление Значимых, а для тебя завтрашних Оборонных Разработок. Тебе я предлагаю, как одному из самых преданных и эффективных членов ЦК партии должность руководителя этого Управления. Надо вытащить из нашего гостя все, чем он владеет. Даже то, что не помнит сам. И максимально эффективно использовать в работе на благо страны. Фактически в случае успеха ты быстро станешь членом Политбюро. А по информированности вообще будешь вторым человеком в мире. Что скажешь?

   – Я готов, товарищ Сталин. Не скажу, что мне сразу все понятно в мелочах, да и новость, прямо скажем, шокирующая, но у меня нет ни малейших оснований сомневаться в Ваших словах. Только два вопроса. Кому сдать дела и когда приступать?

   – Думаю, что дела сдавать не нужно, время не терпит. Твой преемник по необходимости сам обратится к тебе с вопросами. Кстати, есть у тебя предложения по тому, кем тебя заменить?

   – Я бы присмотрелся к Кандиду Чарквиани. Он молод, но очень хорошо успел себя проявить. Чувствуется хороший потенциал. Да и по большей части уже в курсе текущих проблем.

   – Хорошо, подумаем. Сейчас я передам тебе документы этого "пришельца" Сидорова, как он себя называет, хотя признает, что это не его настоящая фамилия. Внимательно посмотри. Там уже кое-где стоят мои пометки. Кабинет в Кремле тебе приготовлен. Хранить все только в сейфе. А основное место работы у тебя будет за городом. Необходимо подобрать подходящую базу для расположения УЗОРа. Посмотришь на предложения, поговоришь с Сидоровым, потом решим. Завтра я тебя с ним познакомлю. Время позже уточнит Поскребышев. Все, иди читай и думай, но что бы кроме тебя ни одной бумажки никто не видел. И думай, как подбирать людей. В отличие от тебя они на базе несколько лет жить будут. За редким исключением без права выхода.

   – Решение Политбюро о Вашем назначении, – перешел Сталин на официальный тон, – будет сегодня вечером. Иди.

   И когда Берия был уже у двери в кабинет, в спину прозвучало: – И поаккуратнее с женским полом, особенно юного возраста. Не дело партийному руководителю быть невоздержанному в своих желаниях. Спина вздрогнула.

   До самого позднего вечера Берия разбирался в имеющихся документах. Особенно его поразила информация по оценкам систем вооружения, которые, как он знал, еще только проектировались или проходили опытные испытания. Не менее драматичной выглядела информация об основных этапах будущих событий, изложенная на бумаге в недлинном перечне. – А ведь Сталин наверняка на порядок больше уже знает, не случайно же он мне насчет девок намекнул, хотя ничего такого я за собой пока не знаю. Но ничего, дай срок и мы все знать будем. Ну или почти все.

   Голова буквально шла кругом от обилия возможностей и перспектив. Берия в отличие от Сталина был в гораздо большей мере не политиком, а именно управленцем. А потому он сразу же ухватил, какие перспективы открывает знание будущих разработок для развития экономики СССР. Взять хотя бы эту фитюльку – шариковую ручку. Вроде бы принципиальных проблем нет никаких. Разработать и в этом времени элементарно. А ведь никто не додумался. Создай ее, запатентуй, так озолотиться можно. А уж любительский рисунок танка будущего вообще вызвал у Лаврентия Павловича культурный шок. -Я не я буду, но этот танк мы создадим, – пообещал он самому себе.

   Завтра у него начнется новая жизнь. Завтра он встретится с этим гостем из будущего, и перед ним начнут раскрываться удивительные чудеса. Интересно, а Сталин ведь ничего не сказал о причинах появления этого "пришельца". Надо будет обязательно выяснить. Такие чудеса без особых причин не происходят.

Глава 11.

Знакомство с Берией.

   Утром меня вызвали в Кремль. Не так, чтобы слишком рано, но для Сталина полдень был совершенно необычным временем появления в рабочем кабинете. Он был ярко выраженной "совой", да и все остальным по этой причине пришлось стать такими же. Для меня самого такой распорядок дня подходил, как нельзя лучше. Все жизнь не мог терпеть вставать на рассвете. Зато просидеть полночи с книгой или, занимаясь другой работой, было запросто.

   Причина столь раннего рандеву с Вождем выяснилась довольно быстро. Сталин подобрал руководителя на УЗОР и до знакомства меня с ним хотел переговорить еще раз со мной наедине.

   Назначение на должность Начальника УЗОРа Берии меня, честно говоря, порадовало. Более эффективного руководителя с учетом огромного объема предстоящей работы подобрать было нельзя. Рассказывая о назначении Сталин постоянно сверлил меня своими желтыми глазами, явно пытаясь понять, не было ли в моей характеристике Берии и откровенно высказываемом сейчас удовлетворении таким его решением какого злого умысла, способного привести к заговору против него самого. Я как мог постарался развеять его опасения, еще раз пересказав какой огромный воз тащил на себе Лаврентий Павлович в конце 30-х и в годы войны, что именно благодаря ему мы с очень небольшой задержкой относительно американцев смогли получить свою атомную бомбу, хотя по ранним исследованиям отставали на поколение. Видно было, что Сталин успокоился и расслабился.

   – Скажите, товарищ Алексей, мы отдаем Вам такого ценного работника, прекрасного руководителя. А ведь он по Вашим же собственным словам прекрасно в Вашем варианте истории проявил себя на посту Народного комиссара Внутренних Дел. Тем более, что нынешний комиссар этого ведомства Вас также не устраивает. И что нам теперь делать? Можете Вы кого-нибудь нам посоветовать?

   Вопрос был, что называется на десять баллов. Я, откровенно говоря, несколько завис. Главная проблема была даже не в том, что мне некого было назвать. Кое-какие имена в голове крутились. Но, во-первых, должность такого уровня – политическая. Одного профессионализма в борьбе с бандитами и врагами трудового народа здесь мало. Во-вторых, практически все, кого я мог назвать по своей истории, были сотрудниками того же Берии. И как Сталин отнесется к моему предложению назначить на должность человека Лаврентия Павловича, я совершенно себе не представлял. Особенно учитывая параноидальную подозрительность Сталина, резко возросшую после убийства Кирова.

   – Товарищ Сталин. Я прошу прощения, но это не вопрос моей компетенции, давать такие рекомендации советскому руководству. Особенно в том, что касается столь высоких политических должностей. Это огромная ответственность.

   – Это хорошо, товарищ Алексей, что Вы понимаете ответственность подобных рекомендаций. И все же прошу Вас. Вы же предупредили нас насчет возможной нелояльности товарища Ягоды. Не постеснялись охарактеризовать товарища Ежова. И надо сказать жестко и не лицеприятно охарактеризовать. А они оба, между прочим, члены ЦК партии. Я же вижу, что Вам есть, кого назвать и в данном случае, но почему-то Вы осторожничаете?

   – Товарищ Сталин, хорошо, скажу, как на духу, только прошу понять меня правильно. Я знаю историю такой, какой она сложилась у нас с учетом всех кадровых чисток, разоблачений и последующих реабилитаций. И то, и тем более другое, вызывают множество вопросов касательно истинности утверждений. Это первое. Второе заключается в том, что вместе с разоблачением Ягоды, а потом и Ежова, вместе с ними были подвергнуты репрессиям в все руководители их аппарата высшего и среднего звена. Возможно, это было правильно, возможно нет, судить не мне, хотя я никогда не был сторонником массовых разборок без вникания в конкретные детали. Все же речь о судьбах людей, тем более, много сделавших для СССР. Но в итоге я знаю по истории лишь людей, которые работали вместе с Лаврентием Павловичем. Назвав Вам их фамилии, я просто боюсь быть неправильно вами понятым. Есть и еще один нюанс. Я бы рекомендовал Вам не складывать, как говорится, все яйца в одну корзину. А потому лучше разделить ведомство на два направления. Первое – выделить все вопросы внешней разведки в отдельную структуру. В моем времени это называлось Службой Внешней Разведки. В эту же структуру было бы неплохо отдать и вопросы, связанные с контрразведывательной деятельностью, поскольку эти темы часто оказываются слишком переплетены и требуют единого руководства для оперативного согласования. Для меня лично этот вопрос очень важен, поскольку я финансист. В моей памяти хранится огромный объем финансовой и биржевой информации, в том числе и из этого времени. Ее не только можно, но и нужно использовать по максимуму в интересах советского государства. Надеюсь получить от Вас санкцию на эту работу. Сейчас, насколько я помню, в этом плане имеется ИНО НКВД, который возглавляет товарищ Артузов. По тому, что я знаю, он прекрасный специалист и ни разу не был замечен в какой-либо оппозиционной деятельности. Он несколько своенравен, но руководитель такой структуры таким и должен быть. Иначе его переиграют внешние оппоненты. – Последнюю фразу я сказал специально для Сталина, поскольку знал, что именно из-за своей независимости, часто показной, Артузов и оставался для Сталина чужим. – Думаю, товарищ Артузов хорошо справится с руководством всей СВР. Что же касается НКВД, то есть один человек, который долгие годы являлся заместителем Берии на посту Наркома, а после него стал сам главой этого ведомства, хотя уже и переименованного. Это товарищ Меркулов. О его порядочности и преданности партии говорит тот факт, что он руководил государственной безопасностью вплоть до вашей смерти и последующего ареста Берии. Был арестован вместе с ним. Так это человек из Вашей команды, товарищ Сталин.

   Все время, пока я говорил, Сталин не столько слушал, хотя он явно запоминал каждое слово, сколько смотрел мне в глаза, пытаясь понять, насколько я говорю искренне. А учитывая, что его взгляд обладал реальным давящим эффектом, удержать свои глаза прямо направленными на Вождя, было не просто. Но я справился. Видимо, Сталин почувствовал мою искренность, а потому довольно, но ворчливо заметил, что мне надо учиться доверять партии и советскому руководству.

   – Да и еще, товарищ Алексей. Сейчас подойдет Лаврентий Павлович, я хочу сказать Вам кое-что, пока его нет. И постарайтесь прислушаться к моим словам. В Ваших бумагах я видел некоторые пункты, вызвавшие у меня вопросы. Например, про "образ будущего" и "идеологические основы социализма". Не стоит пока обсуждать эти вопросы с Берией. Сначала мы обсудим их с Вами, а потом подумаем, в каком виде и каким составом работать по этим проблемам. Кроме того, не стоит загружать Берию вопросами мистического характера. Это Вы тоже будете обсуждать только в этом кабинете. Вы меня поняли, товарищ Алексей?

   – Так точно, товарищ Сталин. Я был в своей форме лейтенанта НКВД, а потому почувствовал правильность уставного ответа. Сталину это явно понравилось.

   – Отлично, товарищ Алексей. Не успели надеть форму, а уже становитесь похожи на человека. Шучу. А вот насчет всего остального НЕ шучу. – Слово "не" Сталин выделил голосом совершенно отчетливо. – Вам сейчас стоит сосредоточить работу на двух направлениях. Тем более, что подбор людей и постоянной базы УЗОРа займет некоторое время. Думаю. будет правильным, если это будут вопросы обороны и экономики. Что касается структуры органов госуправления в Ваше время, то просто подготовьте мне пока справку по этому поводу. Мы подумаем, что делать дальше по этому вопросу.

   – Товарищ Сталин, позвольте вопрос.

   – Пожалуйста.

   – Прошу Вас привлечь к работе УЗОРа товарища Вернадского. Во-первых, он создал несколько философских теорий, многие из которых очень близко соотносятся с реальностью, как я ее понимаю. А, во-вторых, в моей истории именно с его подачи в 40-м году начались исследования урана, приведшие к созданию атомной бомбы.

   – Что же, товарищ Алексей. Мы подумаем над Вашим предложением. На первый взгляд не вижу ничего невозможного.

   Раздался телефонный звонок. Сталин поднял трубку и из динамика послышался голос Поскребышева. – Товарищ Сталин. Прибыл товарищ Берия.

   – Пусть зайдет.

   Вошедший человек отличался от своего прототипа, знакомого мне по множеству кинофильмов, еще меньше, чем сам Сталин. Я невольно разволновался. Ну представьте себе сами, обычный человек нашего времени в окружении сразу двух самых могущественных людей СССР. Да и энергетика Берии лишь немногим уступала сталинской. – Они тут что, все такие? – мелькнула мысль.

   – Познакомьтесь, товарищ Берия, это и есть тот самый человек, о котором я Вам вчера рассказывал.

   Весь вид Берии выдавал крайнюю степень удивления. Этот двадцатилетний пацан в форме лейтенанта ГБ и есть тот самый удивительный "гость из будущего"?

   – Добрый день, Вас смущает мой слишком молодой облик, Лаврентий Павлович? Так это легко исправить, – я быстро нацепил на себя маску позднего Ельцина. – Вот такая загогулина, пАнимаИшь.

   Сталин уже знакомый с моими выкрутасами весело ухмылялся в усы, наслаждаясь обалдевшим видом Берии.

   – Товарищ Алексей, я Вас попрошу не пугать так товарища Берию. Вам же с ним еще много работать. Вы сами давали ему очень лестную оценку. А загоните человека в гроб раньше времени, с кем работать будем? – Сталин явно наслаждался ситуацией.

   Надо сказать, что Берия почти мгновенно пришел в себя и вполне приветливо ответил: – Здравствуйте товарищ Сидоров. Рад знакомству.

   – Товарищ Берия, Вы ознакомились с представленными документами?

   – Ознакомился, товарищ Сталин.

   – Что, по Вашему мнению, нам стоило бы обсудить именно сейчас в плане предстоящей работы? Какую информацию нам попросить рассказать товарища Алексея из того, что Вы не нашли в документах?

   – Учитывая, что среди первоочередных задач особо выделяется обороноспособность страны, я бы попросил рассказать товарища Сидорова о причинах столь провального для СССР начала войны.

   – Хорошая тема и, как говорил товарищ Ленин, архиважная. Можете товарищ Алексей рассказать нам об этом подробнее.

   – Могу, товарищ Сталин. Только прошу учесть, что эта информация является плодом моих логических рассуждений, сделанных на основе большого объема прочитанного материала, как документального, так и художественного характера. Более того, заранее предупреждаю. То, что вы услышите, вам обоим очень не понравится. Но кто-то должен вам это сказать, иначе ничего не исправить. А кроме меня некому.

   – Слушаем Вас.

   – Я вижу несколько важнейших причин катастрофического провала СССР в начале войны. Это, во-первых, недооценка реальной угрозы нападения. Еще до начала агрессии наша разведка неоднократно докладывала о готовности Гитлера начать войну, называлась даже точная дата. Однако, эта информация была сочтена руководством СССР провокацией. Тем более, что меньше, чем за два месяца до вторжения германских войск Гитлер отправил Вам, товарищ Сталин, секретное письмо, в котором подтверждал свои дружеские чувства к СССР, объявлял о планах начать наземное вторжение в Англию, а также объяснял сохранение большого числа дивизий на восточном направлении исключительно вопросами конспирации, дабы не спугнуть англичан.

   Вторая причина заключалась в излишней уверенности среди наших партийных и хозяйственных органов в наличии советско-германской пролетарской солидарности. И такая ошибка очень дорого нам обошлась.

   Третья причина была в том, что немцы исключительно организованная нация. Для них война, это та же работа, которая должна быть сделана вовремя и хорошо. В этой связи все их службы до начала войны с СССР были идеально сбалансированы и координированы между собой, к тому же обкатаны в войне на западных направлениях.

   В-четвертых, стратегия и тактика действий советских и германских войск была примерно одинаковой. Более того, немцы были прекрасно об этом информированы уже до войны. Сказался тот факт, что с середины 20-х годов в СССР проходили обучение сотни офицеров Рейхсвера, регулярно проводились совместные учения и штабные игры. В результате все основные наработки командного состава РККА были для немецкого штаба открытой книгой.

   Пятая причина заключается в том, что наша и их стратегия были очень похожи, но реализовать эту стратегию можно лишь в условиях, как минимум, паритета, а лучше превосходства в воздухе. Но при том, что на момент начала войны РККА имела большое численное преимущество в самолетах, значительная их часть была представлена устаревшими моделями. Кроме того, уже в первые часы войны из-за предутренних налетов немецкой бомбардировочной авиации мы лишились огромного числа боевых машин. А попытка использовать оставшиеся лишь ухудшила дело. Нашим летчикам приходилось в первые дни войны сражаться одним или двумя самолетами против целых эскадрилий современных немецких истребителей. Отправка на задания бомбардировочной авиации без истребительного прикрытия вообще чуть не лишила нас всей авиации. А ведь авиация это не только и не столько машины, это в первую очередь люди, которых за два дня не научишь.

   Шестая причина заключалась в неграмотном планировании складов. Все они оказались уже под первыми ударами бомбардировочной авиации немцев и фактически разгромлены.

   В результате всего этого около четырех миллионов советских солдат и офицеров уже в первые месяцы войны оказались в котлах окружений, без продовольствия, без боеприпасов, без связи. Про связь стоит сказать отдельно. РККА до войны так и не смогла на нижнем и среднем уровне овладеть радио связью. В результате пользовались проводной телефонной. Но множество диверсионных групп немцев из специальной бригады "Бранденбург 800", контингент которой в совершенстве владел русским языком, заброшенных на нашу территорию перед самой войной смогли обнаружить и перерезать почти все линии связи, соединявшие войска с командованием армий и округа.

   И, наконец, одной из самых важных причин провала я считаю бездарное руководство войсками на всех уровнях. При том, что неоднократно и повсеместно наши бойцы и командиры проявляли подлинный героизм, в большинстве случаев этот героизм был вызван головотяпством и преступными командами командиров и комиссаров. В войне главное сохранять жизнь бойцов и командиров. Это их прямая обязанность выжить самим и уничтожить как можно больше врагов. А у нас все обучение происходило строго наоборот. "Мы как один умрем в борьбе..." Умереть дело не хитрое, а кто тогда воевать будет. Постоянная отправка наших солдат в безнадежные контратаки на пулеметы окапавшегося противника, в которой бойцы и командиры гибли целыми полками и дивизиями, не добиваясь никакого результата. Танки, отправленные в бой без поддержки пехоты, в результате чего они становились легкой жертвой врага. Именно это лишало нашу армию в первые месяцы не только физических сил у бойцов, а иногда и их элементарного наличия, не только боевой техники, но и морального духа. Войне надо было учиться. К сожалению, учиться нашей армии пришлось уже по ходу войны. Те, кто выжил в первые месяцы, выстоял под Москвой, те научились. И потом погнали врага до Берлина. Но таких могло быть в разы больше. Вот именно такой я вижу ситуацию.