Текст книги "Белый не начинает, но должен выиграть (СИ)"

Автор книги: Алексей Переяславцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 28 страниц)

Белый не начинает, но должен выиграть (СИ)

Алексей Переяславцев

Пролог

Я был везунчиком.

Мне случилось попасть в мир Маэры и все же вернуться в свой. Мне в этом повезло.

Маэра наполнена магией. Я же оказался там, будучи совершенно чужд и даже враждебен всяким проявлениям магии: моя особа начисто затирала все магополя во всех магических предметах и даже в людях – магах. Меня так и прозвали «негатор». И все же я выжил в магическом мире. Полагаю, что и в том мне повезло.

При переносе в чужой мир тот, кто это сделал, позволил использовать то, что во мне и так было, но о чем я не подозревал: все способности, какие присущи человеку. Сюда вошли и умение переходить в боевой транс, и излечение от близорукости, и, главное, абсолютная память, которая обычно пробуждается лишь под гипнозом. Безусловно, мне повезло.

В мире, где правят маги, человеку без магических способностей пробиться наверх весьма трудно. И все же я это сделал; сначала обзавелся своей командой, потому научился быть полезным всем (и магам в том числе), начал развивать технологию, связанную с магией. В результате и здесь мне повезло.

В этом мире материк, эквивалентный земной Северной Америке, так и остался безлюдным. Я смог организовать его заселение, используя лишь подчиненные мне ресурсы. Магическая верхушка попыталась мне воспрепятствовать, но от нее удалось отбиться с помощью верных товарищей и магического оружия, что удалось сконструировать и изготовить. И здесь сказалось везение.

И уж совсем грандиозная удача сопутствовала мне в части команды. Я смог привлечь в нее магов, и не простых. Со мной сотрудничала Моана-ра, ставшая при моем скромным содействии лучшим магом жизни в стране. Со мной вместе трудился маг – универсал, ставший редчайшим исключением из правил: с такой непроходной специализацией он стал доктором магии. И другие были. Все они учились у меня, а я, хоть и не был магом, учился у них. Люди без магических способностей тоже влились в мою команду. Мы работали вместе – и добились успеха.

Но все, что началось, рано или поздно кончается.

Я вернулся в свой мир в ту же секунду, когда был из него изъят. Почти все, с чем я отбыл, мне и вернули (одежда, ключи, кошелек и часы не в счет). Получил обратно плохое зрение и имевшиеся до переноса шрамы. Сохранилась лишь изумительная память. В благотворительность не верилось. Осталось лишь полагать, что этот якобы дар – всего лишь аванс за некую работу. И этот аванс я стал отрабатывать заранее: по два часа в день (а по субботам – воскресеньям и того больше) торчал в Интернете, читая учебники, монографии, руководства; впитывая любую информацию, которая могла бы помочь в том мире.

Глава 1. Начало пещерной жизни

Пожалуй, единственной совпадающей деталью был накрывший меня купол. Он же и был первым впечатлением. И снова поймали в безлюдном месте. Сразу же в голове мелькнуло: «Как тогда!» И это оказалось неправильной мыслью.

Для начала, я сам был экипирован иначе. В момент накрытия при мне были не только часы, очки, кошелек и ключи – в карманах также покоились сотовый телефон и перочинный ножик. Но оснований гордиться столь адекватным снаряжением попаданца у меня не было. Ибо попал я, похоже, совсем не туда, где был раньше.

Вторым впечатлением оказался паралич всех пяти чувств. По крайней мере, вместо отчетливого зрения (при очках) или не особо отчетливого вдали и превосходного вблизи (без очков) не осталось почти ничего. Были лишь смутные предметы. Некоторые двигались, иные сохраняли неподвижность, но опознать их я не мог. Шум в ушах присутствовал, но выделить из него хоть что‑то осмысленное не удавалось. Запахи… пожалуй, один был привычным. Пахло дымом. Все остальные распознать не удалось. Чувство вкуса, наверное, имелось, но проверить наличие такового было нельзя за отсутствием еды. Кстати, чувство голода наличествовало. Даже осязание пустить в ход не удалось, поскольку не удавалось справиться с телом. Оно не слушалось. Или слушалось, но не меня. Впрочем, одно было почему‑то ясно: я не на Земле.

В мозгу царила основательная паника. Хотя я перебирал все возможные и невозможные варианты, однако выхода не просматривалось. Сохранялось лишь ощущение, что я какой‑то вариант упустил или недоглядел – вроде анализа сложного эндшпиля с полным преимуществом соперника, когда поглядываешь на часы и терзаешь мозг в поисках этюдной ничьей.

Терзало ощущение неправильности в собственной голове – и никак не удавалось обнаружить, что же именно в мыслях пошло поперек.

Пока я думал, одна из теней наклонилась ко мне, и в рот полилась струя еды. Стоп! Откуда я знаю, что это еда? Вот когда картина стала проясняться. Ни запах, ни вкус я сам припомнить не мог. И все же знал, что это съедобно и вкусно. «Откуда?» – неправильно спрошено, а корректный вопрос: «От кого?»

Что‑то стало проясняться. На этот раз попадание в другую личность, которая не умерла, а сосуществует с моей. И я в чужом теле, притом сильно ущербном. Хорошо хотя бы то, что бывший единоличный владелец тела не мешал думать, а спокойно глотал полужидкую массу. А еще лучше то, что мой Другой не вмешивался в мысли.

После трапезы захотелось спать. Видимо, это рефлекс. Пришлось подчиниться насилию.

Мне удалось не потерять счет времени. Иногда в помещении, где меня держали, было сравнительно светло. Иногда оно бывало освещено тусклым красноватым светом. Ничего не оставалось делать, кроме как считать дни. Потому что все пути освобождения, что приходили на ум, становились тупиками. Чтобы уйти, нужно уметь ходить. И знать, куда уходить. И видеть, куда идешь.

Но одна важная мысль от прежнего, что остался в моем (уже моем!) мозгу сохранилась: здесь я в безопасности. Никто не собирается причинять мне вред. Видимо, прежний хозяин моего тела знал или чувствовал нечто мне не доступное.

Иногда меня брали, поворачивали и погружали в теплую воду. Это было прекрасно.

Первый перелом наступил на пятый день. У меня появился слух… нет, не так: я научился слушать. Тот неясный шум, что слышался раньше, стал складываться в слова. И слова были частично знакомы.

Язык Древних, вот что это было. Я его знал неважно, но в характерных оборотах ошибиться нельзя. Значит, попадание в мир Маэры. Вот теперь появился стимул думать…

В то, что меня изловили некие индивидуумы, сохранившие в своих целях (ритуальных?) язык Древних, поверилось слабо. Точнее – совсем не поверилось. Староимперский мог прокатить хотя бы уж потому, что все маги обязаны его знать. А носители праязыков вымерли поголовно, если верить Моане. Вывод? Те, кто регулярно устраивает мне эти хохмочки с переносами, на сей раз перенесли мою особу во времена Древних. Но зачем было лишать меня возможности видеть? Уж не говорю о движении! При этом никаких просьб, тем более требований мне не предъявляли. Но одна крохотная зацепка все же появилась. Слух! Значит: слушать, слушать и слушать! Поглощать информацию. А заодно усваивать тонкости языка. Благо, что опыт в этом есть. И все время, что не уходило на еду и на сон, я слушал и анализировал.

– …видеть он начнет… пять дней…

– …ходить…

– …сначала ползать…

– …он меня узнает…

Враки. Никого узнать я не мог. Запахи от всех были разными, это так, но пока что не было возможности соотнести запах и личность.

– …говорить…

– …нет… полгода…

И еще появилось ощущение, что в этом я опережаю Другого. Он реагировал на звуки. Я – на слова. Выходит, тот ущербен разумом? Нет, не будем торопиться с выводами…

После очередного сна появился еще один канал: зыбкое и неверное ощущение рук и ног. А вместе с ним и понимание, что с моим телом что‑то неправильно. Что именно – пока неясно, но слух не пропал, и я слушал…

– …пытается работать…

– …нет, это тоже рано…

– …чуять может?

– Думаю, да. Он нас различает…

Это было почти правдой. Уже стало ясно, что одна тень большая, и именно она большей частью крутилась вокруг. Ее я мысленно назвал Альфой. Еще одна, самая большая, появлялась лишь для того, чтобы покормить. Она у меня числилась Бетой. Впрочем, иногда кормила та, что поменьше. И еще были две тени, самые маленькие, те близко не подходили. Они проходили под именами Гамма и Дельта. Смущало то, что все они лишь констатировали мое состояние. Когда восстановится зрение, когда начну ходить… Врачебный персонал? Уж верно они не были теми, кто меня сюда заслал. Впрочем, меня иногда брали на руки и вроде как купали в теплой воде. Интересно, как это им удавалось? Я ведь, наверное, тяжелый.

Следующим шагом было понимание своего положения в пространстве. Я лежал на спине. Руки и ноги были свободны, но начисто пропала всякая координация движений. Я просто не понимал, как их двигать, а главное: куда двигать. Значит, надо ждать восстановления зрения. Уж с ним‑то я смогу работать руками – ногами как надо. Впрочем, при таком повреждении координации мне, наверное, придется заново учиться ходить и держать ложку.

После очередного сна в голове существенно прояснилось. Настолько, что я стал с уверенностью анализировать чужую речь.

Для начала я усвоил их имена. Альфу на самом деле звали Варра. Так ее звала Бета. А Бета, в свою очередь, именовалась Гррод. Гамму и Дельту звали, когда они вместе, Сирри, а по отдельности – Саррод и Ррума. Улучив момент, когда в помещении никого, кроме меня не было, я принялся за анализ и опыты.

Первое, что было ясно: никаких аналогов именам собственным я не знаю. Местный диалект? Возможно. Но материала для анализа маловато. И я решил попробовать силы в другом направлении: воспроизвести речь.

Получилось скверно: язык, гортань и вообще весь голосовой аппарат решительно не желали работать. Это не особо удивило – при таком‑то нарушении координации. Ладно, начнем с гласных.

Тут дело пошло лучше. Звуки, аналогичные им, получались вполне сносно. За местное раскатистое, рычащее «р» я решил пока не браться: очень уж сложный звук. Зато упорный труд дал результат в части губных согласных: «м», «п», «в» и им подобные получались почти как у туземцев. Но когда мой нос почуял Бету, я счел за лучшее помалкивать. Тем более, она меня накормила. И я заснул с надеждой, что на следующий день смогу видеть.

И вот настал МОЙ день: зрение вернулось. Но радости это не принесло.

Я лежал в пещере. Хозяев не было. Пещера казалась огромной. Да еще в ней явно был не один этаж. Под потолком красовалось что‑то вроде входа на чердак, но без лестницы – интересно, как они туда забираются? Сбоку от меня горел костер.

Пещера и костер. Это очень плохо. То есть хорошо в смысле согревания, но плохо в смысле развитых технологий. Выходит, я попался каким‑то очень диким ребятам? Вроде бы они не людоеды. Впрочем, это не очевидно. Возможно, они лишь ждут праздничного повода отобедать.

Пока никого нет, надо оглядеть себя. Вот это и не выходит: голова тяжеленная и поворачиваться не хочет. Удается лишь поворачивать глаза. Но ведь руки у меня свободны. Вот с них и начнем.

С некоторым усилием я поднес руку к глазам. Вой ужаса удалось подавить с большим трудом.

Руки не было. Вместо нее была звериная лапа. Или не лапа, а передняя нога?

Захотелось выругаться ужасающими выражениями, но и это не удалось сделать вслух – лишь мысленно. Облегчив душу, я огромным усилием взял себя в руки (или в лапы) и пустил все возможности мозга на анализ.

Итак, звериная лапа? Нет, вместо кожи мелкая чешуя, очень светлая. Пресмыкающееся, выходит. В динозавра меня перекинули. Разумного. А что, несколькими фантастами предполагалось возможность существования таких. Динозавр, значит… Интересно, какого вида? Надеюсь, не диплодок: они, судя по величине головы, были необыкновенно тупыми. Впрочем, не обязательно рептилия. Известны млекопитающие в чешуе – панголин, например, или броненосец. Что еще? Есть когти. Пять пальцев, но большой не противопоставлен остальным, как у земных приматов. То есть о хватании и тонкой моторике придется забыть. Теперь более понятны пещера и костер. Ой, дерьмово-о–о-о…

Что еще? Ну‑ка, опустим глаза. Задняя лапа имеется, побольше передней, но не сильно. Тоже почти белая чешуя и когти. Это ожидалось. А еще? Хвост. Какое счастье: «Смотрите, с нынешнего дня завелся хвост и у меня».

А вот попробовать хотя бы примитивную моторику. Могу указать на что‑то пальцем передней ноги? Смотри ж ты, получается. Но только не пальцем, а всей лапой. Больше, чем ничего, меньше, чем хотелось бы. Но почему же голова не может двигаться?

Тут же пришло понимание того, что неправильного в теле: наличие хвоста. А им тоже можно подвигать. Получилось не сразу, но после нескольких проб зрительный контроль позволил осознанно указать сначала направо, потом налево. Прогресс, однако.

От столь долгих и продуктивных усилий я устал и прикрыл глаза. И только тогда понял, как выглядел вариант, недодуманный мной. Перед моим мысленным взором растеклись цветные… нет, не цветные, просто разные… реки… нет, не реки, а потоки… нити… Додумать мысль до конца не удалось. В пещеру вошли ее законные владельцы.

Ошибиться было нельзя. Очень уж характерной была внешность: чешуя, гребень на спине, хвост, а главное: четыре ноги и сложенные крылья. Драконы. Я еще отметил, что от классических китайских изображений драконов эти все же отличались: никаких усов, не особо длинные шея и хвост, сравнительно короткие челюсти, а главное: явно крупный головной мозг. Сходство просматривалось скорее с панголинами, чем с динозаврами.

Судя по размерам, двое взрослых и двое драконят. Самой большой дракон шел первым. Цвет чешуи был темно – синим на спине и блекло – синим на брюхе. За ним шла Альфа, изумрудный верх и салатный низ. Гамма была желтой сверху, а низ был почти белым. Дельта отличалась почти что белой окраской[1]1
  В дальнейшем я буду именовать дракона мужского рода в единственном числе так, как это принято в русском языке: »дракон»; во множественном – «драконы». С женским родом труднее, поскольку в русском языке нет эквивалентного перевода. Поэтому дракон женского рода в единственном числе будет именоваться «дракона», во множественном – «дракони». Дети, соответственно, «дракончик» и «драконочка». (здесь и далее прим. авт.)


[Закрыть].

Самый большой (Бета) выглядел и самым сильным. Даже под чешуей проглядывались мускулы. Альфа отличалась чуть более округлой фигурой, а еще уголки пасти у нее были чуть приподняты. На человеческий взгляд это смахивало на улыбку. Гамма выглядела голенастым подростком, а Дельта – прямо‑таки шарик с лапками и в чешуе.

Впадать в панику было некогда. Собственно, мне не дали это сделать. Заговорили почти все разом, но часть слов пока осталась неизвестной:

– …он видит!

– …какой он…

– …можно его…

Разговоры прервала Альфа. Она стала рядом со мной.

– … я твоя… а это твой…

Коготь при этом указал на Бету.

– …это твой…

Гамма, как я и ожидал.

– …твоя… а ты – наш… Стурр..

Случается такое: в миттельшпиле соперник делает абсолютно неожиданный ход. Непредвиденный и явно опасный. И как раз это стимулирует перебор тактических и стратегических вариантов. К несчастью, это происходит не в каждой партии, но все же бывает. В данном случае потрясение с очевидностью стимулировало мозги.

Похоже, у меня есть имя: Стурр. Запомним. Второе: хозяева пещеры названы. Но это не их имена: те‑то я запомнил. Что же тогда? Родители, вероятнее всего, и брат с сестрой. А вот и вариантик. И куда лучше, чем в шахматах. Риска никакого, потому что неправильную догадку спишут на ребеночный слабый разум, а вот если угадаю правильно – это будет приличный бонус. К сожалению, артикуляция еще не отработана, но понять должны.

Я вытянул правую лапку в сторону Альфы:

– Ма!

Теперь в сторону Беты:

– Па!

– Б».!

– Сес».!

И все эти мгновения я тщательно отслеживал и запоминал реакцию взрослых. Ее только предстояло оценить.

Уже много позже, когда я стал понимать такого рода вещи, выяснилось, что «отец» пришел в восторг от столь умного отпрыска, брат с сестрой возгордились, а вот «мама» слегка испугалась.

Эта краткая беседа была весьма содержательной. Теперь я знаю: у моего Другого есть старший брат и старшая же сестра. Его эмоции я все еще чувствовал. Он очень любил всех. Он радовался всем. А моя личность такого позволить себе не могла. Сосредоточиться и слушать!

На этот раз кормление оставило двойственное чувство. Корм отрыгивался мне в пастишку. Мое земное сознание чувствовало, мягко говоря, неудовольствие от такого способа, хотя я прекрасно понимал все его преимущества. Драконыш во мне был в восторге. Он искренне почитал эту еду за самую вкусную и желанную на свете. Значит, придется сколько‑то времени терпеть.

После ужина я прикрыл глаза. Все подумали, что я заснул. Как бы не так! Спать, конечно, хотелось безумно, но еще больше требовался анализ увиденного.

Лапы у взрослых очень похожи на мои: большой палец не противопоставлен другим. То есть хватать, как это делают приматы, не могут. Такое и предполагалось. Значит, мечты о технологиях пока что таковыми и остаются.

И все же с техникой не совсем безнадежно: огонь‑то есть. Впрочем, драконы могут дышать огнем, если не врут легенды. Стало быть, разжечь костер не проблема. Но никаких посторонних предметов я пока что не заметил.

Крылья… хорошо бы посмотреть, как они расправляются. Не верю, что они только для красоты. По ним можно сказать многое. Я все же инженер.

А вот интересная деталь: зубы. Взрослые раскрывали пасти во время разговора, и я разглядел отчетливую специализацию: резцы, клыки и коренные. Для пресмыкающихся совершенно не характерно. У динозавров, в частности, таких не было. Вывод? Из того, что клыки выглядят внушительно, следует, что дичью они не брезгуют. Или рыбой. Возможно, что драконы вообще всеядны, как, скажем, медведи или собаки. А вот чистую травоядность можно смело исключить.

Что еще я упустил? А то, что спать хочется уже совершенно нестерпимо. С этой мыслью я и заснул.

Пробуждение было неприятным. Вместе с ним пришло отчетливое понимание: что‑то более чем существенное прошло мимо сознания. Некий ключевой фактор. Вместе с тем кое‑что стало понятным.

Тяжелая голова – да она потому тяжелая, что, как и у детей, отягощена вполне развитым мозгом. Ничего, тело растет и скоро сравняется с бестолковкой по весу. Вот тогда начну… ползать? Да, сначала ползать. А потом и ходить.

А какие еще выводы можно сделать из вчерашнего? Глаза ориентированы вперед, как у приматов. Следовательно, зрение бинокулярное. И если принять гипотезу, что драконы летают, то оно, вероятно, просто превосходное. Летунам без него нельзя. Далее? Окрас чешуи. Яркие цвета. Значит, драконы их различают – это тоже хорошо.

Слух оценить трудно, отставим в сторону. Вкус тоже. Равно осязание: пока не научусь перемещаться в пространстве, об это можно забыть. Перемещаться… может быть, перекатываться? Только надо это делать осознанно, иначе можно и в костер катнуться. А всем колобкам это вредно. Где, кстати, костер и зачем он вообще? Между прочим, ответ на второй вопрос очень нужен.

Холоднокровным костер без надобности. Им холод до точки замерзания большей частью нипочем. А тритонам так и ниже нуля по барабану. Вот теплокровным костер ой как потребен. Ну‑ка, проверим.

Я положил лапу на собственный живот. Теплое ощущение, что и ожидалось. А теперь на землю… стоп, земли‑то и нет. Есть некая подстилка из мелких веток и веточек. По всему видать, я теплокровный.

Следующие полчаса (примерно) я убил на попытки перекатываться. Долгое время ничего не получалось, но с момента, когда я догадался помогать себе хвостом, дело пошло на лад. В результате выяснилось, что пол в пещере холодный, а я очень теплокровный. Зато каждый последующий перекат выходил лучше, чем предыдущий. На относительно теплую подстилку я вернулся довольно быстро.

Следующая неделя прошла без сенсаций. Я догадался (по запаху), где в пещере находится отхожее место. Приятным открытием был слабенький ручеек, вытекавший из угла и уходящий через вход.

Наряду с отрыгнутой пищей мне стали давать мелкие кусочки рыбы. Это был лосось (по – моему, семга). Я отметил, что отец использовал магию огня, чтобы запечь добычу. Рыба пошла без соли, понятно, но я про себя подумал, что если диета станет полностью растительной, то соль превратится из пряности в настоятельную потребность.

Еще я отметил, что на груди и на животе у старших чешуя особенно крупная. А вот это наводило на мысли. Следовательно, защита спины менее важна, чем груди и живота. Если дракон бегает, то спина и бока – первые цели для атаки, это почти аксиома. Если представить себе полет… выходит, что при этом атаки следует ожидать снизу? Интересно, КТО же атакует драконов? Никого, кроме врагов – людей (включая магов, конечно) в голову не пришло. Вот мысль, вызывающая беспокойство.

Прикидывая свое положение так и этак, я понял, что понятия не имею о мерах. Человек изначально привык мерить длину, исходя из мерок своего тела. Фут, к примеру, или локоть. А мне из чего исходить? Выход я видел или в ознакомлении с мерами длины (попробовать раздобыть портновский аршин?) или, что скорее, надо посмотреть на людей вблизи.

И еще одна вертлявая мысль крутилась поблизости и не давалась в руки. Или в лапы. Или в голову. Все равно: не проходило ощущение, что чего‑то кардинальное, сверхважное я упустил.