Текст книги "Царь-дедушка (СИ)"

Автор книги: Алексей Герасимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

– Это верно. Дети, как говорят, цветы жизни. Внуки тоже... – на сей раз я поглядел на сидящих справа от меня Асира и Утмира. – Что по поводу моих неслухов скажешь, князь?

Валисса явственно навострила ушки.

– Куски сырой глины, государь. – ответил главногвардеец. – Но Вака полагает, что сможет вылепить из них достойных воинов. Может и не величайших витязей всех времен...

Мальчишки потупились.

– ...а может и величайших, тут сразу предугадать невозможно. – невозмутимо закончил фразу Железная Рука.

Жрец на плацу закончил приготовления, разжег огонь в жаровне, а служки затянули гимн Шалимару Разрушителю. Пользуясь тем, что на месте торжества стало гораздо более шумно, я склонился к Латмуру еще ближе.

– Капитан, я тут сегодня дал поручение Дафадамину без твоего ведома.

– Это ваш дружинник, а не мой, повелитель.

– Все равно, через голову командира – непорядок. Но там надобно было немедленно примасу в зубы сунуть косточку, показать преемственность властного курса, чтобы не ерепенился... раньше времени. Так что ты уж прости старика, богов ради.

Хор послушников прервался на высокой ноте, и в тот же миг жрец ловким движением отсек петуху голову, воздел дергающееся, отчаянно хлопающее крыльями тело птицы над жаровней и начал поливать угли кровью.

– У меня и в мыслях не было таить обиду. – ответил Латмур.

– Шалимар, да прибудь с испытуемыми, даруй им силу и твердость! – возгласил жрец.

На чем торжественно-религиозная часть, собственно, и закончилась.

В дальнейших событиях я участия принимал мало – милостиво кивал, когда руководивший испытаниями капитан спрашивал, не соизволю ли я отдать распоряжение приступить к тому или иному действу. Эдаким свадебным генералом работал.

Пацана своего Железная рука гонял с особым усердием, пытался докопаться до любой мелочи, но Нвард, не скажу что легко и играючи, но вполне уверенно, выпутывался из ловушек своего папеньки. Видя такое предвзятое к соискателю отношение болеть за парня начали уже всерьез, и даже владетельные князья, нет-нет, а и отбрасывали приличную им степенность и разражались подбадривающими выкриками – уж о Блистательных и царевичах и говорить нечего. А Тинатин, когда юноша в финальном поединке на саблях разделал под орех своего спарринг-партнера, даже восторженно захлопала в ладошки.

Так или иначе, но к моменту, когда день уже практически закончил быть таковым и на двор Ежиного Гнезда спустились сумерки испытания были завершены. Полусотники и капитан, посовещавшись, постановили, что все соискатели с честью выполнили свои задания, я лично вписал их имена в патенты и со спокойным сердцем отправился к себе в кабинет – выслушав, предварительно, благодарности Валиссы и Тинатин, выразивших признательность за развлечение, – у входа в который меня уже ожидали Бахмет и его почтенный папенька.

Причем дворцовый библиотекарь держал в руках два тубуса – не богато у нас во дворце с Аксандритом Геронским, прямо скажем.

Пообщались предметно, сугубо по существу, прикинули объемы финансирования на разработку печатного станка и мою в них долю, погадали в какую сумму встанет их внедрение но так ни к чему и не пришли, поскольку определить себестоимость изготовления чего-то еще не изобретенного – это надо быть экономистом покруче Адама Смита. Это уровень, как минимум, главбуха управляющей компании!

Договорились и о выпуске записульников с реализацией исключительно через лавки гильдии. Не то чтобы в Ашшории (или еще где-то) существует нечто похожее на патенты и защиту авторских прав, вовсе нет, но ссориться с государем державы где ты живешь и зарабатываешь деньги – дурных нема. А уж если он тебе монополию на какой-то товар предлагает, то и тем более.

Я, впрочем, не жадничал. Сошлись на выплатах в царскую казну по бисти с каждого абаза прибыли, при том что вся расходная часть по изготовлению моего ноу-хау легла на гильдию же.

Правда, когда дошло до того, чтобы платить эти же деньги с напечатанных не на свитках, а в виде фолиантов, книг, достопочтенный Балибар выразил сомнение, что так уж много книг имеет смысл издавать именно в таком формате – местная литературная традиция даже самые эпические произведения имеет свойство разбивать на сравнительно небольшие эпизоды, каждый из которых, в принципе, можно читать как отдельное произведение, – и тут же получил от меня идею сборника.

А я, в свою очередь, призадумался о возможности издания газеты – в долгосрочной перспективе, конечно, – но вслух ничего по этому поводу не сказал.

Уже напоследок, когда мы почти начали прощаться, глава гильдии переписчиков начал жаловаться на мастеров-бумагоделателей, которые повадились на свою продукцию, в виде некоего клейма мастера, ставить недавно изобретенные водяные знаки.

– И еще ладно бы ставили их где-то в уголке, а то ведь, порой, на весь лист, да так, что написанное по такому знаку не сразу и прочтешь. – вздохнул он. – Запретили б вы такое безобразие, государь.

Пабам! Историю про то, как Петр Великий гербовую бумагу ввел как единственный носитель всяких там челобитных и прошений, и сколько бабла на этом заработал, я еще в школе читал. Лисапет – а ведь ты, похоже, богат! Завтра же озадачу князя Триура, ну и Зулика Хатикани заодно.

– Полагаю, это надо будет обсудить, и принять решение. – туманно ответил Балибару я.

В свои покои, когда и эта встреча наконец закончилась, я решил вернуться не по соединительному коридорчику, а по общему – внукам спокойной ночи пожелать.

Асир и Утмир обнаружились в той самой общей для них прихожей, откуда каждый мог пройти в свои апартаменты (старший – направо, младший – налево), за чисткой оружия.

Я поинтересовался успехами в упражнениях, те ответили что все-де хорошо и просто замечательно, поделились, что на зорьке их и Тумила Энгель приглашал порыбачить с небольшого ялика в устье Поо, спрашивали разрешения.

– Ну что же, а почему бы и нет? Дозволяю. – не стал запрещать я. – Но чтобы к завтраку оба были во дворце. С уловом.

– Дедушка-государь, а можно я еще, когда свободен, буду Князя Мышкина сюда брать? – попросил Утмир.

– Конечно можно. – улыбнулся я. – Только лучше не только сюда, но и двор Ежиного Гнезда ему покажи, пусть обвыкается.

– Чтоб когда вырастет сам-один гулять не забоялся, да? – догадался мальчик.

– Правильно. Зачем нам союзник который даже шороха травы пугается. – я кивнул и начал подниматься из кресла. – Ну, внуки, добрых вам снов.

– Спасибо, дедушка. – в один голос ответили царевичи, а Утмир вздохнул и добавил: – Эх...

– Что-то не так?

– Брат просто привык, что ему на ночь сказку рассказывают. – развеял мое недоумение Асир. – Но мы теперь уже взрослые, нам не положено.

– Ну, в порядке исключения... – я хмыкнул. – Иди, ложись, расскажу я тебе сказочку.

– А можно я тоже послушаю? – оживился старший царевич.

– Ну отчего нет? Конечно можно.

Все трое мы прошли в спальню, Утмир быстро разделся и юркнул под одеяло, Асир с ногами забрался в одно из кресел, я погасил все свечи кроме одной и присел на край кровати.

– Ну, значит, слушайте, внуки. В давние времена, в дальних землях, таких дальних, что там и людей почти нет, под большим деревом любил сидеть и медитировать один святой отшельник. Великого он достиг просветления, понимал язык всех зверей и птиц, но превыше всего славился в окрестностях своим мастерством лекаря. Людей там, как я сказал, практически не было, потому приходили к нему лечиться все больше звери – то ворона, то лисица, – никому не отказывал добрый отшельник. Настоящее имя его неведомо, но местные, я слышал, прозывали его Айболит...

***

Утро началось с невероятного поноса. Брюхо скрутило со страшной силой, еще до свету – еле успел до трона с дыркой добежать.

На звуки августейшей диареи, перемежаемой стонами и ругательствами, всполошились дворцовые слуги, и уже к концу первого, скажем так – подхода, в царские апартаменты примчался князь Папак из Артавы во главе целой плеяды дворцовых медиков.

– Скорее, скорее дармоеды! – поторапливал он светил медицины. – Государя отравили!

Бледного и не одетого кастеляна-распорядителя при этом можно было понять. Я, конечно, в столице без году неделя, верными людьми еще не обзавелся, но для порядку, случись со мной что, князя попросту удавят. Чтоб, значит, другим было неповадно.

– Срочно надо сделать его величеству промывание. – донеслись до меня взволнованные голоса лекарей.

– И отворить кровь.

– Быть может лучше пиявок поставить?

– Благовония! Благовония-то! Вдруг отравление легочное?

– Идиоты! – гаркнул я, выходя из кабинета для утренних раздумий и медитаций. – Не можете отравленного царя от обожравшегося отличить!

Вот вам когда-нибудь встречалось выражение «немая сцена»? Так это была она.

– Ну, что тут за паника? – утренний понос мне, разумеется, любви к ближним и мягкости характера не прибавил. – Не собираюсь я помирать пока, не дождетесь.

– Государь, мы... – неуверенно начал Папак.

– Вы-вы. – кивнул я. – Перекормили царя. Я ж в монастыре и в дороге привык к пище грубой и простой, а ты, голубчик, удумал меня закармливать вкусностями и деликатесами. Вот желудок и расстроился – ничего странного и удивительного тут нет, – можешь вон у лекарей спросить.

Медицина дружно поспешила подтвердить мои соображения и восхититься государевой мудростью и глубокими познаниями во врачебном деле.

– От брата Шаптура нахватался, в обители еще. – отмахнулся я от роя льстецов. – Кстати, где он? Его ж к Кагенову одру вызывали, а среди пришедших меня спасать я его что-то не наблюдаю.

– Он... тут. Недалеко. В монастыре близ Аарты. – сообщил Папак. – Его туда преподобный Йожадату определил.

– А ты определи обратно во дворец. И... – я прислушался к звукам в коридоре. – Да, скажи князю Латмуру, что никто меня не отравлял, а то вон, слышу уже, Блистательные несутся по коридору. Не меньше десятка. А я сейчас.

С этими словами я вновь укрылся в санузле и захлопнул перед носом кастеляна дверь.

– Ваше величество, вам надобно непременно выпить настой шалфея! – донеслись до меня выкрики дворцовых врачей, обеспокоенных перспективой потерять клиента номер один.

– Лучше будет рисовый отвар!

– Чушь и ересь! При желудочном расстройстве полагается отвар ромашки!

– И сырой моркови натереть непременно!

– Повелитель! – зычный голос Железной Руки заставил лекарей умолкнуть. – Царевичей нет ни в их покоях, ни где-то еще во дворце!

– На речке поищи, рыбачат они с Тумилом и Энгелем. О-о-о-о, Солнце, я же столько не ел... Дворец уже весь на уши поставил?

– Я немедленно взял под усиленную охрану покои царевен, когда меня известили о... вашем недуге, хм. – пари держу, главногвардеец сейчас мерил Папака уничижительным взглядом.

– Вашими стараниями о этом недуге скоро будет знать весь город, и в летописи я войду под именем Лисапет Засранец. Ух, боги мои, неужто я сказкой про Айболита себе такое накаркал?.. Врачам скажи, чтобы не спорили, чем меня потчевать, а готовили все и побольше. Не хватало еще у Вартугена Пузо в гостях обгадиться.

К возвращению внуков с рыбалки похабный недуг отступил, а я уже буквально по самые брови налакался различных отваров – хоть бы один вкусный оказался, блин!

– Дедушка, тебя что, отравили? – первым в комнату влетел Утмир, за ним, с суровыми лицами, стремительным шагом проследовали Асир, Тумил и Энгель.

– Жрать надо меньше, тогда и отравлений никаких не будет. – флегматично отозвался я, размазывая по тарелке сваренную на воде кашку с небольшим добавлением меда. – Как порыбачили?

– Да ну, разве же на Поо рыбалка? – пренебрежительно отозвался Тумил. – Вот у нас, в Долине Ста Благословений, это да. Так, едва половину мешка натягали.

– Зато я во-от такенного леща поймал! – не согласился с ним младший царевич, демонстрируя размеры рыбы. – И Асир такого же.

– Это хорошо. На кухню отдайте, ими сегодня и отобедаем. А теперь брысь переодеваться и завтракать.

Тумил, выходивший последним, на миг задержался в двери и обернулся ко мне.

– Величество, точно все нормально?

– Еще один! – я всплеснул руками. – Не травил меня никто, на разносолы налегать надо было меньше. Иди, ешь, нам тут до обеда надобно еще к одному купцу сгонять, дочку его для Ваки буду сватать.

– Ага. – парень кивнул, а затем почесал в затылке. – Тогда надобно зелеными перевязями озаботиться. Я князю Папаку скажу. Так точно не яд, величество? Ты уверен?

– Вот брат Шаптур приедет, его и спросишь. – я зачерпнул каши и с тоской поглядел на содержимое ложки. – А от меня отстань.

– Шаптур? Это хорошо – будет с кем в джетан сыграть. – заулыбался мой стремянной.

Какая трогательная забота о монаршем здоровье, блин-компот!

Латмур прибыл аккурат к тому моменту, когда я разделался с диетической кашкой-малашкой: в вызолоченном чешуйчатом доспехе, островерхом шлеме с плюмажем и чешуйчатой же бармицей, при мече в богатых ножнах, с накинутым на плечи долгополым синим плащом, расшитым царскими ежами, с аккуратно подвитыми волосами и усами – красавец-мужчина, хоть сейчас устраивай свадьбу ему, а не Ваке, – а также с двумя длинными зелеными лентами в полторы ладони шириной, небрежно перекинутыми через согнутую левую руку. Кажется – шелковыми.

– С позволения вашего величества, я готов. – князь Девяти Столбов отвесил поклон и остановился у входа.

– Да? Ну и молодец, присаживайся. – я кивнул ему на кресло. – Тоже постараюсь поскорее собраться.

– Кто посмеет вас торопить, государь? – произнес входящий за Ржавым Папак из Артавы.

За спиной у него наблюдалось с дюжину слуг, держащих на вытянутых руках царское барахло.

– Хм, ну, например – я сам. У царя, любезный князь, много забот, а я и так все утренние часы отправил, в прямом смысле, в ночную вазу. – Железная Рука приложил титанические усилия, чтобы не ухмыльнуться в ответ на мою фразу, и это ему почти удалось. – Вместо того, чтобы работать. Давай уже, запускай своих архаровцев. Одеваться станем.

– Повинуюсь, государь. – дворцеправитель посторонился от входа и махнул рукой своим подчиненным, приступайте, мол. – Вы изволите ехать в короне, или в алмазной шапке?

– Хороший вопрос, его бы должен был задавать Караим из Золотых Колпаков. – отозвался я, просовывая руки в рукава верхней рубахи.

– Он формирует вашу кавалькаду и просил меня этот вопрос как раз и уточнить.

– А вопрос-то как раз хороший... Я, с одной стороны, к почтенному Пузо еду сейчас не как монарх, а как частное лицо, с одной-то стороны, а с другой – лето на дворе. Сопрею я в шапке-то. Надо будет для таких вот, неофициальных выходов еще одну корону завести, полегче, наподобие диадемы. Сегодня-то уже не успеем, но на будущее... – ну а действительно, плотную, расшитую золотом и украшенную каменьями шапку в теплое время года как-то глупо таскать, тем более в нашем климате, но и золотой обруч в пару-тройку кило на своей тыковке носить тоже удовольствие то еще.

– Распорядимся, повелитель. – Папак отвесил легкий поклон.

Наконец упаковка царского тела была завершена и Латмур передал кастеляну Ежиного Гнезда одну из лент. Тот лично повязал ее мне через грудь – от левого плеча до бедра, у которого и завязал, – а капитан Блистательных тем временем управился сам, пропустив повязку под плащом.

– Ну, поедем помолясь. – вздохнул я и двинулся к выходу. – Кстати, князь Папак, я совсем запамятовал, передайте царевнам и царевичам, что нынче вечером я собираюсь посетить одеон и их с собой приглашаю. Будут давать нравоучительную комедию.

– Комедию – вечером? – удивился тот. – Вечерами же всегда трагедии ставят.

– Трагедий мне в жизни и так хватает – вон, брата до сих пор оплакиваю, – а днем по одеонам шляться недосуг, дел много. Вот хефе-башкент и уважил старика, поменял представления местами. Да, и к моему возвращению от Вартугена купальню подготовь.

***

– Мнда-а-а-а, когда Папак говорил о моей кавалькаде, я себе это несколько иначе представлял...

– Малый царский выезд. – Латмур пожал плечами. – Все как велит традиция.

– Грехи мои тяжкие... – только лишь и вздохнул я.

Малый выезд, окромя моей особы, включал в себя Тумила (ну это-то понятно), князя Караима (ладно, пускай будет), сменившего свой обычный жезл церемониймейстера на тех же размеров крест, с перекладин которого свисали длинные зеленые ленточки, дюжину одетых во все парадное Блистательных во главе с князем Большой Мымры (тоже понимаю, хотя и многовато), двух десятков знаменосцев, пяти трубачей с длинными витыми рогами и еще шести – с рожками поменьше, семи глашатаев, а так же неясного количества слуг и прислужников, везущих изукрашенные сундучки с вином, перекусами, сладостями и черт его знает чем еще.

– Князь! – обратился я к Караиму из Золотых Колпаков. – Вот на что это вот все? Вартуген Пузо что, за пределами Аарты живет?

– Нет, повелитель, в Верхнем городе, у ворот. – недоуменно ответил тот.

– И ты полагаешь, что я успею по пути до его жилища проголодаться? Особенно с учетом сегодняшних утренних, гм, событий?

– Э... – церемониймейстер завис как комп с забитой оперативкой.

– А трубить ты кому собрался? Мне в ухо? – продолжил я. – Глашатаи тебе зачем? Думаешь меня по короне на голове поданные не узнают и не расступятся? Да даже если и так, во что я не верю, с нами Касец и его бравые парни. Правильно я говорю, Блистательные?

– Мечтаю, чтобы попробовали не расступиться, государь. – зловещим голосом произнес князь Большой Мымры, под одобрительные смешки гвардейцев.

– В общем – нафиг! – я рубанул рукой воздух. – Слуг – нафиг, трубачей – нафиг, глашатаев – нафиг! Знаменосцев тоже нафиг.

– А их-то отчего, государь? – в голосе Караима мешались обида и недоумение.

– А на кой их нам столько? Вон, пусть Тумил один стяг возьмет и довольно. И, это... Считай что я ввел новый порядок царского выезда – минимальный, – для таких вот частных поездок. Указ подготовь к вечеру, подпишу. – я подошел к Репке, выглядевшей в богатой сбруе и под изукрашенным седлом несколько сюрреалистично. – А на будущее и для тайного царского выезда тоже. Когда-то Асир на трон сядет, и если, для примера, будет к какой-нибудь бабёнке от жены бегать, так не хватало, чтоб об этом вся столица знала.

– О, такой порядок есть. – заверил меня князь. – Через калитку, с двумя-четырьмя провожатыми.

– Ну вот! Можете же! – похвалил его я, вставляя ногу в стремя.

Колено и спину тут же пронзила, пусть и не особо сильная, но вполне ощутимая боль, так что в седло я не как орел взлетел, совсем не как он. Эх, старость – не радость...

На выезжающую из дворца кавалькаду народ на площади... Как бы это охарактеризовать? Впервые в жизни (да в обеих!) я понял, что означает слово «вылупился». Представляю что подумали мои добрые поданные, увидав выезжающего со сватовской хоругвью Караима. Да, собственно, почему только представляю? Прекрасно я в этот момент слышал ошарашенный голос, произнесший: «Да неужто царь решил жениться? В его-то лета»!

Звучало во второй части фразы искреннее и неподдельное восхищение. Прям разочаровывать не хотелось, едва поводья не натянул.

Зато когда мы с Латмуром, в сватовских повязках, выехали вслед за церемониймейстером, над площадью сначала повисла гробовая тишина – люди просто пытались осмыслить увиденное, – а затем, ничуть меня не смущаясь, жители Верхнего города начали спорить о том, кого поехал сватать царь. Вот для кого – это отчего-то сомнений не вызывало. Асир уже взрослый, скоро войдет в совершенные лета, так что...

Эх, люди богатые и знатные, в элитном квартале проживают, а ведут себя... По человечески, не как какие-нибудь там пэры-лорды из моего родного мира.

– Тише, тише почтенные! – я не выдержал и рассмеялся. – Кроме моего внука в Ежином Гнезде есть и иные достойные женихи! Не надо устраивать пересудов и гадать – едем мы к славному купцу Вартугену Пузо, сватать его дочку для отважного десятника Блистательных, Ваки из Трех Камней, который сослужил мне великую службу!

– Которую дочку-то? – раздался заинтересованный возглас откуда-то сбоку. – У него их две!

Оп-па! Косяк. Вот об этом я у своего дружинника как-то не поинтересовался.

– Старшую. – практически не пошевелив губами вполголоса подсказал мне Латмур. – Мортишу.

Я чуть наклонился в седле в ту сторону, откуда прозвучал вопрос, и заговорщицким тоном произнес:

– А это, мил-человек, мы не решили еще. Надобно будет, так и обеих сосватаем. Что у меня во дворце, холостяков что ли мало? – с этими словами я, под одобрительный смех горожан, тронул Репку с места.

Весь путь нашего следования впереди кавалькады неслись вездесущие мальчишки – некоторые умчались далеко вперед, так что к моему прибытию Вартуген Пузо наверняка уже будет знать о приближающемся с серьезными намерениями царе, – а каждый встречный почитал своим долгом уронить челюсть. Это потому, наверное, что свита очень маленькая. Сам-то по себе царь – что? Тоже мне невидаль сыскалась.

Жилище будущего тестя Ваки на дворец, может, и не тянуло, но уж халупой на фоне соседей тоже не выглядело никак. Нормальный столичный особняк в два этажа (не считая цокольного), украшенный изразцовыми изображениями по фасаду, с двухсторонней лестницей, ведущей к портику с восемью колоннами в два ряда – тоже украшенной, но уже не только глазурованным кирпичом, но и кирпичными же барельефами на животно-охотничью тематику, – со статуями на крыше опять же... В общем, любой мимокрокодил должен понимать, что живут тут вельми богато.

Однако, вместе с тем, чего-то уж неимоверно роскошного, как у домов владетельных князей, мимо пары из которых мы успели проехать, в доме не наблюдалось – ни по площади, ни по украшениям. Деньги в здании чувствовались, спесь владельца – нет. Оно и правильно, зачем простому (да даже и настолько непростому) купцу дразнить сильных мира сего?

В самом обиталище Вартугена Пузо, по мере нашего приближения, наблюдалось нечто среднее между паникой и истерией. Нет, в окнах не носились силуэты домочадцев – хотя бы и оттого, что на фасаде столичных зданий их делают под самым потолком, – но некоторый шум изнутри все же доносился, а скорость, с которой на ведущую к портику лестницу слуги накидывали ковры, недвусмысленно намекала на готовность любой ценой встретить дорогого гостя не ударив в грязь лицом. Наблюдая за сооружением этой бета-версии красной дорожки я даже, вполголоса, процитировал невольно:

Раздобудь к утру ковер,

Шитый золотом узор.

Государственное дело!

Расшибись, но будь добёр.[vi]

Гвардии-Латмур на это несколько недоуменно покосился в мою сторону, но ничего не сказал.

С коврами слуги управились аккурат к тому моменту, когда наша кавалькада приблизилась к лестнице, и шустро отскочили в собирающуюся толпу зевак напротив дома, а на... хм, крыльце, наверное, или как называется это место, где две идущие вдоль стены лестницы образовывают площадку перед портиком? Да пес с ним – будет крыльцом! Так вот, на него, поспешным шагом вышел хозяин дома в сопровождении двух парней лет, по местным меркам, двенадцати, чертами лица с ним довольно схожими, а между собой так и вовсе одинаковые.

– Сыновья? – чуть слышно спросил я Железную Руку.

– Они самые, государь. – ответил капитан столь же тихо. – Близнецы.

Отец их, и соискатель на звание гвардейского тестя, оказался весьма импозантным мужиком. Роста чуть выше среднего, плечистый, кряжистый, в талии тоже достаточно объемный, но не жирный, а, что называется, пикнической конституции, с лицом широким, казалось бы простецким, но хитрющими, глубоко посаженными под кустистыми бровями глазками. И, пускай в архитектуре негоциант и проявил благоразумную умеренность, в том что касается ашшорского «бородатого права» ходил он, что называется, по грани. Волосы по длине у него находились ровно на границе дозволенного (хотя может это мне из-за короткой шеи так кажется), русые усы системы «Тарас Бульба» свисали до той же отметки, а что касается бакенбард, так их было бы правильнее охарактеризовать как «борода Хоттабыча, вставленная в голову поперек».

– И чего он ко двору поставляет? – полюбопытствовал я у Караима из Золотых Колпаков, покуда хозяин с отпрысками отвешивали неторопливый, степенный поясной поклон.

– Много чего, повелитель. – отозвался церемониймейстер. – Да, например, хотя бы и ваше седло.

Вот ведь сказал, а?! Прям можно подумать, что это я под ним хожу, а не Репка.

– Славен будь, государь. – пробасил Пузо, распрямляясь.

– И тебе поздорову, достопочтенный Вартуген. – я приложил руку к сердцу и чуть склонил голову в знаке приветствия. – Дело у нас к тебе есть, архиважное. Я бы даже сказал – где-то и серьезное. У тебя, понимаешь ли, товар, а у нас, видишь ли какое дело, есть на него купец. Обсудим?

– Большая честь моему дому, повелитель. – купец с сыновьями, каждый, плавно поднесли правую ладонь к левому плечу, явно собираясь вновь поклониться.

– Ну полно тебе усами-то пол мести. – усмехнулся я. – Не как правитель приехал к тебе, как сват. В дом-то зайти пригласишь?

– Прости мою нерасторопность, о, царь – растерянность от столь высокой чести тому виной. – Вартуген указал рукой на вход. – Прошу почтенных сватов в мой дом.

– Ну вот, теперь осталось лишь хозяйку миновать, чтобы она на нас пыль мести не начала. – пробормотал я, спешиваясь.

– Не должна. – придерживавший стремя и, под уздцы, Репку, Тумил задорно сверкнул глазами. – Я перед отъездом в дворцовые ворота иглу вколол. Верное средство от отказа.

– Будешь портить казенные врата, сосватаю вторую дочку Вартугена тебе.

– Мне не выйдет. – с ироничной ухмылочкой ответил мелкий паршивец. – Монахам и лицам послушнического звания брак строго воспрещается.

И самым нахальным образом перебросил свою, уже изрядно отросшую косичку через правое плечо.

Пороли его в детстве мало...

Когда мы с Латмуром поднялись по лестнице, Пузо с сыновьями предприняли очередную попытку начать гнуть спины, на что я только погрозил хозяину дома пальцем.

– А представь-ка, достойный Вартуген, мне своих сыновей. Так случилось, что мы с ними еще не знакомы.

– Ако и Наль, повелитель. – молодые люди по очереди поклонились – не поясно на этот раз, а под скромным углом в сорок пять градусов, приложив ладони к сердцу. – Мои наследники, надежда и опора.

– Толковый сын – правый глаз отца. – ответил я расхожей ашшорской поговоркой, и с благостным (надеюсь) видом кивнул. – А у тебя их сразу два.

– Это, пожалуй, уже некрасиво. – иронично заметил Латмур.

– Зато практично, князь. – я усмехнулся, представив купца с двумя правыми глазами. – Ну да полно, хотя Ако и Наль – достойные молодые люди, дело наше касается не их.

– Прошу в мою скромную лачугу, государь. – Вартуген снова поклонился, теперь едва-едва, демонстрируя обычную вежливость, и второй раз указал на вход. – Слуги уже подготовили для нас фрукты, сладости и вино.

Вот, блин! Похоже, привет понос – давненько не видались. А отказываться нельзя – проявлю неуважение к дому...

«Лачуга» изнутри впечатляла ничуть не меньше, чем бакенбарды ее хозяина. Если снаружи архитектор, видимо, выполнял задание показать, что Вартуген свое место в этом жестоком мире знает, и на прыжок выше головы не претендует, то внутреннее убранство должно было продемонстрировать всякому вошедшему все то богатство, которым купец обладал. Обширный атриум – так, вроде бы, эта здоровенная комната сразу после входа называется, – с мозаичным полом, все теми же изразцами, мрамором, малахитом (кажется), панелями резного дерева, гобеленами, статуями, позолотой... Не скажу, что это выглядело как-то безвкусно или создавало впечатление варварской роскоши, которую так любят нувориши – отнюдь, вкус и у архитектора, и у заказчика явно имелся, смотрелось все крайне эффектно, покои Валиссы в чем-то напоминало, – но жить в такой обстановке я бы не смог. Красиво, пафосно и неуютно в высшей степени.

Впрочем, первый этаж (или второй – поди знай, ведь «цокольный», в ашшорской архитектуре отводившийся под склады, погреба и каморки для слуг, надземною своей частью в этом доме превосходил человеческий рост), как я быстро выяснил, носил в обиталище Вартугена сугубо парадную роль, где просители и контрагенты впечатлялись да проникались, а вот второй этаж, куда мы поднялись по мраморной лестнице, оказался вполне себе уютным, жилым, без всей этой показной богатости. Даже ковры на полу имели легкие следы потертости.

Нет, там тоже все было отнюдь не дешево, но без бросающейся в глаза помпезности, по-домашнему.

– Вот тут я веду свои дела, государь, здесь и переговорим, если будет на то ваша воля. – Пузо распахнул передо мной двустворчатую дверь (сыновья, покуда мы шли и обменивались дежурными любезностями куда-то незаметно исчезли) и сделал приглашающий жест.

– Смотрю, ты не чужд новых веяний. – я кивком указал на лакированный предмет, напоминающий противоестественную помесь бюро и каталожного шкафа из библиотеки.

– Один из моих людей ездил в Обитель Святого Солнца на богомолье, и там углядел необычную систему, коей пользуется библиотекарь для скорейшего поиска книг. – ответил купец. – Мне она показалась интересной, и я применил ее в своих делах, изменив под собственные нужды. Иной раз надобно что-то из переписки срочно найти, к примеру, а опираться тут только на память...

Он пожал плечами.

– Ну, – крякнул я, располагаясь в кресле у столика, – а как же исконно-посконные традиции, отцы-деды-прадеды де делали так, и нам завещали?

Латмур от такого моего спича аж ухмыльнулся.

– Мне вот отец завещал дело, повелитель. – невозмутимо ответил Вартуген, также усаживаясь в кресло. – Не очень большое, но уж сколько нажил. Как скажешь, государь, неправедно ли я поступил преумножив его богатства, а не только лишь сохранив?

– Скажу, что мы с князем в тебе не ошиблись. – я устроился поудобнее и отщипнул виноградину от грозди в золотой тарелке. – Ну, раз ты человек просвещенный, деловой, то, пожалуй, давай обойдемся без традиционных славословий и ритуальных фраз, а сразу к делу приступим. Не возражаешь?

– Но ведь для домочадцев мы ритуалы соблюдем, ваше величество? – встревожился Латмур.

– Ну, разумеется! – я что же, за двое суток на троне уже успел обзавестись репутацией потрясателя основ и попирателя традиций? – Как может быть иначе? Эдак слуги почтенного Вартугена могут решить, что я у него Мортишу не сватаю, а в рабыни покупаю. Сейчас, обговорим все, и начнем соблюдать. Прямо сразу.

Купец и князь выжидательно уставились на меня. Я тоже их взглядом одарил – умильным, надеюсь, – сложив ладони домиком.

– Понимаешь ли, какое тут дело, достопочтимый Вартуген... Намечается великое деяние, и в его свершении потребуется участие всех знатных и богатых людей. Что касается князей, как их организовать в единую силу, это мне разбираться, а вот людей привязанных не к земле, а связанных в своих поступках лишь границами их предприимчивости, – о, таких должен возглавить подобный им. Подобный, сказал я, но это не совсем верно – кроме прочего, он должен быть и лучшим! – на этой пафосной ноте я замолк, и, после короткой паузы, скучным тоном добавил: – Мне рекомендовали тебя.