Текст книги "Минометчики (СИ)"

Автор книги: Алексей Дягилев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Глава 14

Патрон в патроннике, приклад отомкнут, остаётся отщёлкнуть предохранитель и можно стрелять. Тем более кисти рук в рукавицах, так что получается два в одном, и руки не замёрзнут, да и ладони не обожгу. А то в современных мне фильмах про войну немцы, стреляя из автомата, обычно держатся за магазин, да и наши тоже. Особенно умиляет, когда крутые мэны стреляют из калаша с одной руки и при этом умудряются попадать. Про то, что при стрельбе нужно отмыкать приклад, вообще никто не задумывается. Они ж крутые, а чё. Я не спорю, нажимать на спуск, стреляя с одной руки ещё можно, но вот попадать, вряд ли.

Что-то я отвлёкся, а службу надо нести бодро, на посту не пить, не курить нельзя. Так что отойдя в тень от откоса, прохаживаюсь кругами туда-сюда, прислушиваясь и приглядываясь, темп держу неровный, то замедляя, то ускоряя шаг. Ступать стараюсь по целине, хотя под валенками снег почти не скрипит, в отличие от сапог, но лучше когда меня совсем не слышно. Склоны оврага заросли густыми кустами, видимо этот лог здесь с незапамятных времён. А вот дно чистое. Лесной мох, конечно, растёт, а вот кустарника нету. Видимо по весне тут много воды скапливается, а потом со временем испаряется, или куда-то стекает. Отстояв свои два часа и разрядив оружие, захожу в блиндаж и укладываюсь спать. Вроде только успел положить голову на вещмешок, как уже будят.

– Товарищ сержант, подъём. Смена.

– Ага, сейчас, – не открывая глаз, говорю я, потягиваясь, и через несколько секунд встаю. Перепечко шевелится неподалёку, а вот Махмуд прикинулся ветошью в уголке и сопит в две дырочки. Непорядок, однако. Пришлось подойти ближе и подёргать за ногу. Несмотря на стянутый с ноги валенок, ноль эмоций. Не хочешь по-хорошему, будет как обычно. Бересту между пальцами ног, поджигаю и поехали. После энергичной езды на велосипеде, Рафик очень быстро проснулся, переобулся и пошёл на выход.

– Ты куда, боец? – спрашиваю я, уже сидя возле столика с коптилкой.

– Так эта, по нужде.

– Винтовку возьми и иди.

– Так я долго.

– Тем более. А вдруг тревога. Хоть без штанов, а стрелять сумеешь. – Прихватив оружие, Махмуд уходит, а мы зажимаем себе рты, от сдерживаемого хохота.

Через некоторое время в блиндаж с облаком пара вваливается сменённый караул и, поставив оружие в пирамиду у входа, попив водички, заваливается спать. Время два часа ночи, взводный укладывается отдохнуть, а наша смена остаётся бодрствовать. Делать особо нечего, сотовых телефонов и смартфонов нет. Остаётся только играть в города, ну или там прятать что-нибудь. Ближе к трём ночи меня начинает клонить в сон, хоть в блиндаже и не Африка, но градусов десять с плюсом есть. Всё-таки одной печки на пятнадцать квадратных метров маловато, да и похолодало снаружи. Но сидим мы в одежде, и полной экипировке, так что мне даже жарковато. Махмуд, не стесняясь, уже спит с открытыми глазами, поэтому выпроваживаю его за дровами на улицу, Перепечко – к печке, а сам достаю из вещмешка два трофейных яйца, укладываю в подсумок и собираюсь на проверку часовых. После того, как румяный с мороза Рафик возвращается, выхожу.

– Ну, как обстановка, Макар? – спрашиваю у пермяка.

– Да спокойно всё, тихо. Только вот со стороны второго поста…

– Чего там, договаривай.

– Филин разухался.

– И что?

– Да как тебе сказать? Вроде как не один, как будто разными голосами.

– Переух устроили.

– Ага.

– Пойдём-ка, проверим, что там за сова. – Вызываю свою смену и, приказав им, занять оборону возле блиндажей, выдвигаемся к посту.

– Начнётся стрельба, поднимаете всех в ружьё, и там уже действуйте по обстановке. – Инструктирую я бойцов.

Крадёмся вдоль правого откоса оврага, я впереди, Макар в пяти метрах за мной, контролирует верхний край обрыва по левому флангу. Оружие приведено к бою, в звенящей тишине нервы натянуты как струны, лёгкий хруст снега отдаётся в голове, как цокот копыт по булыжнику. Нет, так дело не пойдёт. Поднимаю руку. Останавливаемся. Сглатываю слюну. Несколько глубоких вдохов. Я в норме. Оглядываюсь назад. Напарник показывает мне большой палец, – всё в порядке. Дальше иду уже спокойно, почти без напряга. Пятьдесят метров – это не километр. И, несмотря на наш черепаший шаг, добираемся довольно быстро. Остаётся только повернуть за угол, и…

– Бах-х!!! – Неожиданный выстрел карабина в нескольких метрах позади меня, бьёт по ушам, как раскат грома. Кувырком ухожу влево, а моя автоматная очередь, в унисон сливается с такой же, только ответной. И если первая была наугад, то второй очередью бью по огоньку выстрелов и виднеющимся впереди призракам.

– Бах! – снова выстрел из карабина, и сразу…

– Бабах!!! – взрыв гранаты. Осколки свистят где-то над нами. Достреливаю до железки магазин, перекатом ухожу левее, роняю автомат на снег, скидываю рукавицы и, повернувшись на бок, вытаскиваю из подсумка гранату. Грёбаное яйцо! Когда же ты, наконец, заработаешь? Открутив колпачок, дёргаю за шнурок и кидаю гранату, следом за ней отправляю вторую. После раздавшихся хлопков взрывов, меняю магазин и ищу новые цели. Пока никого не вижу. Быстро оглядываюсь на напарника, тот перезаряжает карабин. Видимо пока я возился с гранатами, добил всю обойму. Позади раздаётся топот стада слонов.

– Ложись! – ору я и откатываюсь в сторону. Запоздалая очередь. Выстрел из карабина. И тишина.

– Слева по одному, короткими перебежками. Вперёд марш! – Раздаётся команда лейтенанта Герваса. Смотрю вперёд, в готовности открыть огонь. На подбегающих и занимающих место в цепи красноармейцев, со стороны противника никакой реакции. Рядом со мной плюхается взводный.

– Что случилось? Сержант.

– Нападение на часового. Вы прикрывайте, а мы проверим. Макаров, Изотов, – за мной.

Приняв влево, идём боевой тройкой, я впереди, мужики прикрывают с флангов. В окопе туловище в белом маскхалате. Короткая очередь. Готов. Даже если и был мёртвый, то сейчас ещё мертвее. На склоне ещё четыре тела. Троим из них – контроль. По очереди поднимаемся наверх. Одиночная цепочка следов уходит в лес. Может один, а может, и нет. Укрываемся за ближайшими деревьями. Призывно свищу. К нам поднимаются ещё трое. Среди них Гервас.

– Что тут у вас? – спрашивает лейтенант, подойдя ко мне.

– Один вроде ушёл. Что делать будем?

– Командир. – Негромко зовёт Макар. – Там слева возле оврага, ещё один, я его самым первым снял. Проверить бы…

– Гусев, Лебедев. Идите по краю лощины, посмотрите кто там. – Командует взводный.

– Так что делать будем? Товарищ лейтенант. Уйдёт ведь, гад.

– Если и уйдёт, то недалеко. Ранен. – Снова вмешивается пермяк.

– Ещё бойцов позовём и будем преследовать, если уйдёт, может про батарею рассказать, или про другое что-нибудь. – Отвечает взводный. Смотрю на Аристарха. Тот мотает головой.

– Разреши нам втроём, лейтенант. А то много народу пойдёт. Заблудятся. Собирай их по всему лесу.

– А вы сами, не заблудитесь?

– А у меня компас есть. Пошли. – Зову я своих.

– Дозволь-ка, командир. – Придерживает меня пермяк. – По следу я первым пойду. Наше дело, егерское…

– Иди, раз следопыт.

Больше ни слова. Макар идёт впереди, мы с флангов за ним. В лесу сразу потемнело. Если на опушке при свете луны видимость была приличной, то чем дальше мы углублялись в лес, тем толще становились партизаны. То есть тени от деревьев было больше. Поэтому шли рядом, расходиться далеко друг от друга не позволяла темнота. Но всё равно, передвигаться старались от дерева к дереву.

Пройдя шагов пятьсот от опушки в южном направлении, Макар-следопыт поднимает руку и останавливается. Сделав пару кругов вокруг этого места, жестом зовёт меня.

– Один фриц. – Шёпотом говорит он. – Тут он себе перевязку делал и отдыхал. Скорее всего, ранение в руку, хромого бы мы уже догнали, а этот прёт как сохатый прямо по ниточке.

– Точно на юг идёт, – сверившись с компасом, отвечаю я. Видимо хочет до стыка с соседней дивизией добраться, а может где в другом месте коридор. Река-то подмёрзла, плыви, где хочешь.

Дальше идём гуськом, на некотором расстоянии друг от друга. Немец не в курсе, что его преследуют, так что думаю, засаду не устроит. Поэтому ещё полкилометра протопали в хорошем темпе. Снова стоп. Макар прислушивается, и создаётся такое впечатление, что принюхивается. Переводим дыхание и вперёд, но идём уже значительно медленнее. А через некоторое время до нас доносится отчётливый, но сдерживаемый возглас – шайзе. Походу немец на сук наскочил, но те его не заинтересовали. Причём голос донёсся правее того направления, по которому и шёл раньше фриц. Макар сворачивает, и вскоре мы вновь натыкаемся на цепочку следов. Срезали, однако. А вот и он – сучара. Срубленный или сломленный ствол берёзки, торчит в пятнадцати сантиметрах от земли, и именно на него ганс и умудрился наступить. Причём если бы не снег, то обрубок было бы видно, а так всё ровно замело, ступай, не греши. Вот фриц и ступил, причём не по детски. И наступив на сук, этот утупок загремел всеми костями. Снег, конечно, смягчил падение, но раненой грабке от этого было не легче, видимо опереться на неё всё-таки пришлось, причём чисто инстинктивно. Вот фриц и закукарекал.

Идём дальше и минут через пять выходим к небольшой поляне, метров тридцати в поперечнике. Цепочка следов проходит прямо по её центру и теряется среди деревьев. Со светом также стало получше, волчье солнце достаточно ярко освещает округу, а лёгкий ветерок дует в нашу сторону. Макар останавливается на краю за деревом, принюхивается, и неожиданно издаёт такой жуткий вой, что даже меня пробирает до мурашек. Хотя волка из «Ну погоди», я нисколечко не боялся, а живого видел только в зоопарке. Зато в голове всплывают воспоминания о встречах с волками, и эти «весёлые картинки», не мои воспоминания. Идти прямо через поляну стрёмно, можно нарваться на засаду, стоять и ждать, тоже не фонтан, поэтому обходим поляну слева, по дуге гораздо большего радиуса, постепенно забирая вправо, но цепочки следов больше не находим. Хренасе, это мы что, «догнали и перегнали Америку», как говорил один лысый член ЦК КПСС. Разворачиваемся в редкую цепь и крадёмся в обратном направлении, пробираясь от дерева к дереву. Прикинул направление по компасу, получалось примерно на восток, плюс минус несколько румбов.

А вот теперь торопиться не надо. Аккуратно переставляю ноги, стараясь идти как на лыжах и не выдать себя предательским хрустом сухой ветки. Я в центре, мужики на флангах. И если Федя находится справа от меня, и мы друг друга видим, то Макар забирает левее, и я могу только примерно догадываться, где он может быть. За себя и следопыта я не боялся. А вот за дядю Фёдора? Федя умел ходить по лесу так же, как пастор Шлаг на лыжах, но и он старался идти тихо, во всяком случае, пока…

Пока не раздался этот самый хруст сучка, который в ночном лесу прозвучал как выстрел, и буквально через секунду автоматная очередь впереди справа. Успеваю только присесть и стреляю в ответ, пока не прицельно, полагаясь только на слух, и сразу падаю в снег. Ответная очередь не заставила себя долго ждать, пули свистят где-то надо мной. Теперь уже стреляю по вспышке, и откатываюсь влево. На этот раз пули уходят правее.

– Бах. – Это уже Федя, живой курилка, всё-таки немец сначала стрелял в него. Успеваю занять позицию за стволом сосны, проползя немного вперёд, и добить магазин в сторону фрица. Дистанция метров сорок, и хотя большая часть пуль попадает в деревья, остальные летят рядом с оппонентом, что не очень благотворно влияет на меткость последнего, по крайней мере, я на это надеюсь. Переворачиваюсь на спину и перезаряжаю автомат. Гранат у меня больше нет, но от них тут никакой пользы, кроме вреда. В это время Федя бьёт все рекорды по скоростной стрельбе из карабина, выпуская пули, одна за другой. Фриц стреляет прицельно в ответ.

– А-а! – Раздаётся крик боли, и я слышу звук падения тела, с Фединой стороны…

Глава 15

– Ах ты ж сука фашистская! Мать твою… Курву… Грязным сапогом… Во все дыры…

На каждое ругательство, я отсекаю короткие злые очереди, стреляя с колена и целясь по вспышке, или по тому месту, где она только что была. Инстинкт самосохранения, заставляет упасть на землю, когда раздаётся щелчок пустого затвора. В полной тишине меняю магазин.

– Бах. – Карабин слева спереди от меня. Это уже Макар, больше некому. А через несколько секунд раздаётся негромкий хлопок пистолета, и теперь уже окончательно всё смолкло.

– Живой, командир? – Спрашивает Аристарх

– Живой. – С трудом проглотив комок застрявший в горле, отвечаю ему.

– А фрицу походу кирдык. – Федьке походу тоже, как-то отстранённо думаю я про себя. А вслух кричу.

– Так проверь!.. Хотя погоди, вместе пойдём. – Встаю, и с двух сторон приближаемся к дойчу. Увидев примерное место, достаю из подсумка пустой магазин и кидаю туда.

– Гранатен! – Как обычно предупреждаю оппонента, чтобы задёргался. Макар падает в снег, а вот фриц даже не шелохнется. Продолжаю спокойно идти вперёд. Ну, да, готов. Рука, нога, живот… И контрольный в голову. Самострел.

– Ты чего, командир? Предупреждать же надо, я чуть не высрался.

– Так я и предупредил, подбираю я магазин и засовываю в подсумок.

– А-а, понятно. Этому правки уже не требуется. А Фёдор где? – Так и хочется ответить в рифму, а ещё спросить. Почему так долго? Но сдерживаю себя.

– Здесь я. – Раздаётся позади меня знакомый голос.

– Живой!?!?

– А чего мне сделается?

– Что ж ты тогда орал?

– Так от неожиданности. Меня кто-то за одёжу дёрнул, я и упал. Поначалу подумал, что леший. Вот я и напужался. А пока перезаряжал карабин, уже всё кончилось.

– Ясно всё. А потом чего молчал?

– Ну, дык, не спрашивал никто.

– Сухой хоть?

– Не понял?..

– Говоришь напужался.

– А – а. Ну ведь не до такой же степени.

– Какие-то вы оба пугливые. А ну-ка, повертись. – Делаю я круговое движение рукой.

– Да уж, повезло тебе… – Увидев дырку с правой стороны, говорю я. – Будь у тебя ватники поменьше, или жопа побольше, попал бы фриц. – Ватные штаны на Федосе были на размер или два больше чем надо, – мода что ли такая? Галифе он также подбирал пошире, даже слегка ушивая их в поясе. А так как особой грушевидностью его фигура не отличалась, то бока в районе бёдер, оттопыривались значительно, исключительно за счёт одежды. Вот в этот оттопыренный бочок, и попала девятимиллиметровая пуля из немецкого автомата, вырвав значительный клок ваты на выходе.

– Ага, повезло, – поддакивает Макар. – Зато теперь с вентиляцией будешь и яйца не протухнут.

Пока отец Фёдор горюет о своих «революционных красных ватных шароварах», занимаемся каннибализацией трупа. Не в том смысле, что жрём, а просто осматриваем и собираем всякие ништяки. Хорошо хоть содержимое черепной коробки, осталось в капюшоне маскхалата, а то бы зрелище оказалось не особо эстетичным. Но нам хватало и запаха, так что засунув своё воображение подальше, приступаем к досмотру. Что мы имеем с паршивой овцы, кроме анализов?

Пистолет-пулемёт МП-40 и пять пустых магазинов к нему, один полный, плюс подсумки.

Пистолет Вальтер П-38 и две полных обоймы плюс кобура. Одного патрона не хватает.

Окопный нож в ножнах, острый. И на этом из вооружения всё. Гранат на наше счастье не оказалось.

Из имущества планшет с картой и карандашами, бинокль хороший с цейсовской оптикой, фонарик, часы, фляга и разная мелочь, которую можно распихать по карманам. Ранца у ганса с собой не было, так что хавчика и остального разного хабара нам не перепало. Видимо разведку отправили на ночку, прошвырнуться по нашим ближним тылам, так что ничего лишнего у них с собой не имелось. А вот часового они решили прихватить, в целях перевыполнения плана. Подтверждение своей версии я нашёл, бегло просмотрев карту, при свете фонарика. Позиции нашей батареи, также как и взвода сорокапяток были нанесены с точностью до миллиметра, да и новые оборонительные позиции пехотных рот второго эшелона, тоже была указаны, по крайней мере, станковые пулемёты.

Раздав сообщникам огнестрел, всё остальное значимое имущество оставляю себе, незначимое разбирают собутыльники. Эти засранцы уже продегустировали содержимое фляги, так как у обоих глаза как-то подозрительно заблестели. На ужин сегодня досталась только половинная порция наркомовских, всё остальное я отжал на нужды караула, причём у всего взвода. А то некоторые хитросделанные повадились пить через день, зато по стакану, чередуясь попарно. И если от ста грамм с обильной закуской бойцы не пьянели, то стакан сивухи действовал на некоторые молодые неокрепшие организмы специфически, как говорил товарищ Райкин про дефицит. Кто-то просто ложился спать, а кто-то начинал искать, где бы догнаться. Вот такие неадекваты в карауле мне были не нужны. В общем, погрозив «анкоголикам» кулаком, я забрал у них флягу, и со словами, – «шампанское по утрам пьют только аристократы…», – допил остатки и вернул Феде пустую тару, пусть несёт, а то жалко хорошую вещь выбрасывать. Утилизировать самоубийцу не стали, одеждой так же побрезговали, поэтому собираемся и возвращаемся назад, теперь уже по знакомой дороге, правда, с облаками.

Обратно мы не бежали, а шли в среднем темпе гуськом, следом за Макаром. С азимутами я тоже решил не заморачиваться, так что идём по своим же следам, разговаривая вполголоса. Всё-таки мы в своём тылу, и бояться нам кроме своих тыловиков некого. Вот и отпугиваем своим разговором, всяких-неоднаких.

– А как ты того фрица в кустах углядел? – спрашиваю у Макара.

– Да скорее услышал, потом уже заметил, что куст шевельнулся.

– А что услышал?

– Щелчок, как от осечки.

– А граната, откуда? Тоже ты кинул?

– Сама взорвалась. Там же, где я первого фрица подстрелил.

– Странно как-то, хотя… Допустим, ты стреляешь и у тебя осечка. Что делать будешь?

– Известно что, затвор передёрну и ещё раз попробую выстрелить.

– А если противник в двадцати метрах и у него оружие наготове. То кто первым выстрелит, когда услышит?

– Думаю тот, кто проворней.

– А если их двое и с автоматами, в кого первого стрелять будешь? – Аристарх задумался.

– Наверное, в того, кто более для меня опасен.

– А второй потом в тебя… Вот фриц и решил не рисковать, а кинуть гранату. Убить, так сказать двух зайцев. Он же не знал, что ты навскидку стреляешь. Тем более автомат осечку дал, и не факт, что патрон плохой попался, может и серьёзней причина быть.

– А как же тогда граната взорвалась? – теперь уже Макар начинает задавать вопросы.

– Запал-то фриц завёл, а вот на замахе ты его и подстрелил. Мы даже повоевать сумели, пока «толкушка» рванула. Да хлопцы, если будут спрашивать, говорите, что фриц на своей гранате подорвался, и взяли с него, только планшетку и автомат. Остальное вместе с кишками в кашу перемешено, кому надо пусть сами труп в лесу ищут. А то мы на обратном пути заплутали, еле по компасу вышли. А к утру думаю, все следы заметёт. – Снег начал падать, когда мы уже вышли на финишную прямую, а ветер усиливался с каждой минутой. В лесу ещё ничего, а вот в чистом поле… Луна окончательно спряталась, так что дорогу подсвечиваю фонариком, периодически сверяясь с компасом, хотя идти нам строго на север. Идём молча, и в начале пятого выходим на опушку в десяти метрах от оврага.

– Стой. Кто идёт? Три. – Раздаётся окрик бдительного часового.

– Два. Сержант Доможиров с патрулём.

– Сержант ко мне, без оружия, остальные на месте. – Вот же уставник чёртов. Ладно, он в своём праве. Оставляю автомат Макару, а сам иду на голос.

– Стой. Осветить лицо. – А если у меня нечем. Но голос я узнал. А вот смутную фигуру в пяти метрах от меня нет. Да и звук шёл откуда-то снизу. Ладно, товарищ капрал, ты сам этого хотел. Делаю страшную морду и подношу фонарик с синим фильтром к лицу снизу.

– Узнал? Козлов?

– Узнал, товарищ сержант. – Поднимается он из снежного окопчика и встаёт рядом с чучелом. Теперь в свете фонарика, я отлично вижу, где настоящее. – По голосу уже давно узнал.

– А чего тогда дурака валял.

– Так по уставу положено. Ну и предупредили меня.

– Ладно, отмаз зафиксирован.

– А диверсантов догнали?

– Догнали. И в небесную канцелярию отправили. Только разведка это была. Остальные жмуры где?

– Что?

– Фрицы говорю, дохлые.

– Так в лагерь снесли.

– Понял. Тогда пошли мы. Продолжайте нести службу! Товарищ младший сержант. – Отдаю я воинское приветствие.

– Есть продолжать! – Вытянувшись во фрунт, отвечает он. Свищу своим и спускаемся с откоса.

– Стой. Кто идёт? Два. – Да они что, задрочить меня, старого, решили? Не прошли и десяти метров.

– Три. Сержант Доможиров с патрулём. – Завожу я пластинку по новой.

– Сержанта ко мне. Остальные стой. – Получается один пост наверху, второй внизу. Грамотно. Только где столько народу напасёшься? Это ж весь взвод в карауле стоять будет. Иду на голос.

– Стой. Морда свети. – Ну, Махмуд, писец тебе. Повторяю тот же трюк, что и с капралом.

– У, шайтан! Зачем так пугал?

– А к чему такие строгости Рафик?

– Плохо дело. Земляк мёртвый совсем.

– Какой же он тебе земляк? Ты с Урала, он с Подмосковья.

– Зато вера один. И я теперь один.

– Ты же комсомолец, Махмуд. А религия опиум для народа.

– Религия опиум. А вера нет.

– Ну, ты и философ. Прямо Диоген.

– Диоген древний грек был. И в бочка сидел. А я простой татарин. Проходи командира.

С такими строгостями нам долго идти придётся, видимо жаренный петух кого-то клюнул, и забегали как ужаленные. К ярко горящим, вновь разведённым кострам, подхожу, матерясь во весь голос.

– Стой. Кто идёт? Четыре. – Спрашивает Гусев, выходя из тени.

– Адын. – Имитирую я кавказский акцент.

– Проходите в блиндаж, товарищ сержант. Там вас уже ждут. Ротный и начальство из полка. Злые все. – Предупреждает Вася.

Раз злые, торопиться не будем. Всё лишнее нахрен, да не нахрен, а в захоронку, есть у нас норка, не всякая собака найдёт, не то что чмошники. А то смотрю, повадились за трофеями в роту, как к себе в карман. Нет уж. Много вас, желающих на чужом бую в рай въехать, пробуйте теперь на своём. В роте патронов на две минуты боя, вместо повозки на каждый миномёт, одна, и та у старшины… Распаляя себя таким образом, я готовился к бою. Походу из кого-то, начнут сейчас козла отпущения делать. Так что лучшая защита это нападение, и для этого у меня есть железные аргументы. На «офицеров» надежды мало, пацаны совсем. Гервас, правда, постарше, но какой-то он мутный. Видимо свой скелет в шкафу у него имеется. В армии с тридцать четвёртого а всё ещё в лейтенантах, да и на роту его почему-то не поставили. А ладно, с этим позже разберёмся, будем решать насучную проблему. Автомат на шею, рукавицы в карманы, и как в ледяную воду вваливаюсь в блиндаж.

В землянке относительно светло, от обилия сложной геометрии в петлицах рябит в глазах. Хотя не такая уж она и сложная. Но «офицеров» тут всяко больше, чем рядовых, которые забились на верхний этаж нар, стараясь держаться подальше от начальства. Идёт какая-то напряжённая дискуссия на повышенных тонах. Кроме своего непосредственного руководства, узнаю капитана Лобачёва с рукой на перевязи, и всё. Остальные средние командиры мне не известны. С нашим появлением дискуссия прерывается, и все взгляды обращаются на нас. Пауза затягивается, поэтому нахожу самого старшего по званию с двумя шпалами в петлицах и, приложив руку к шапке, обращаюсь к нему.

– Товарищ майор, разрешите обратиться к лейтенанту Гервасу.

– Обращайтесь. Товарищ сержант.

– Товарищ лейтенант. Ваше приказание выполнено. Группа вражеских диверсантов уничтожена. – Рапортую я.

– Ты чего мелешь, сержант? Откуда тут взяться диверсантам. – Начинает возмущаться какой-то старлей. – Откуда, откуда? От верблюда. Так и хочется ответить в рифму. Но приходится сдерживаться. Поэтому рапортую, обращаясь к майору.

– Группа проникла в наш тыл на стыке с соседней дивизией и, пройдя по тылам полка, отметила расположение всех огневых точек, а также артиллерийских и миномётных батарей. Потом напала на нашего часового, намереваясь застигнуть врасплох и уничтожить личный состав и материальную часть роты. Но рядовой Хуснутдинов успел подать сигнал выстрелом из винтовки, и вступить в неравный бой с захватчиками. – Валю как на мёртвого, все несуществующие подвиги. Хотя почему как? И не важно, что боец приспал в окопе, и его спеленали как курёнка. Он погиб. А мёртвые сраму не имут.

– Вот брешет, як по писанному. – Раздаётся голос из угла.

– Собака брешет, а я говорю всё как есть, – на автомате отвечаю я и продолжаю доклад, ещё громче, пока опупевший от моей отповеди старшина, пытается подобрать слова.

– Караул был поднят в ружьё. А бодрствующая смена под моим командованием, немедленно выдвинулась к посту номер два и вступила в бой. С помощью подошедшего дежурного подразделения под командованием лейтенанта Герваса, диверсионная группа противника была разбита и частью уничтожена, а частью рассеяна и отошла в лес. Для преследования противника в лесной массив было направлено моё отделение. В результате чего противник уничтожен, захвачены трофеи. – Заканчиваю доклад я и наблюдаю за реакцией командиров. Странно как-то всё. Взводный отводит взгляд. Ротный вообще старается в мою сторону не смотреть. Майор глядит с интересом, комбат с сочувствием, а старлей почему-то с ненавистью. Чего я ему плохого сделал? И что тут вообще происходит?

– А теперь объясни нам сержант. Зачем ты убил наших разведчиков? – Цедит сквозь зубы старший лейтенант.