Текст книги "Минометчики (СИ)"

Автор книги: Алексей Дягилев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Глава 27

В результате всех «предпраздничных» мероприятий, удалось только под утро покемарить у миномётов около часа, а потом началось… В начале восьмого фрицы вылезли из домов и стали занимать исходные позиции для наступления, ожидая начала артподготовки. В темноте, на фоне бодрого утренника, до нас доносился их смех и гортанные выкрики команд, скрип полозьев и звук прогреваемых двигателей танков. Выжидаем до последнего. Пусть подальше отойдут от домов, и приблизятся к опушке леса, ну а танки обозначат направление своей атаки. На НП оба лейтенанта, а старшим на батарее мамлей Пучков. Все миномёты уже наведены в цель, остаётся только подправить прицел. Мы стреляем первые, и только после разрыва наших мин, огонь открывают все остальные. Наконец телефонист говорит, что немцы залегли в снег и передаёт крайнюю установку прицела, а потом команду.

– Огонь!

И понеслось… По залёгшей пехоте противника сразу открываем шквальный огонь, а с разрывами первых мин, стрельбой взрывается вся опушка леса. После беглого, переходим на подвижный огонь. Хлопки от срабатывания пороховых зарядов уже привычны, поэтому различаю как выстрелы пушек, так и скороговорку пулемётов и не только. Сложилось такое впечатление, что сюда прикатило несколько «восьмидесяток», которые лупят из своих КПВТ. Я даже головой помотал, скидывая наваждение, – откуда здесь БТР-80? Но потом дошло. Это ж автоматические пушки наших Т-60. Не зря их вчера выводили на позиции, прокладывая маршрут между деревьев. Не хотел бы я сейчас оказаться на месте немцев. А кто им доктор? Никто их сюда не звал, так что пусть дальше радуются.

Между тем один боекомплект мы уже израсходовали, и стволы миномётов раскалились докрасна. Девяносто мин, выпулять в течение десяти минут, это не два пальца об асфальт. Тут сами-то вспотели, шинели давно уже скинуты, что уж говорить про орудия. Наконец-то команда.

– Стой. – Пока есть возможность, закидываем стволы снегом. «Врачи» не рекомендуют, но ничего другого не остаётся. Стреляем в непосредственной близости от своей пехоты, так что возможные недолёты фатальны. Немного погодя следуют команды на смену прицела. Теперь стреляем повзводно. Два миномёта прямо, остальные правее. После пристрелки переходим на поражение.

– Восемь снарядов, беглым. – Выпуливаем в зенит. Небольшая передышка, разрывы мин. Рокот танковых моторов, лязг гусениц… Заполошная пулемётная стрельба… Выстрелы пушек… Всё это приближается к нам с двух сторон. После громкого взрёва двигателей, наступает неожиданная тишина… Три красных цветка распускаются в тёмном утреннем небе, и вот оно…

– Ур – Ра-а-а!!! – Перекрывает остальные звуки разгорающегося боя. Хочется схватить карабин, и бежать вперёд… Но команды нет, поэтому усилием воли, заставляю себя сдержаться. Мы пока отдыхаем, огня не ведём, зато перестрелка впереди только разгорается, распространяясь на юг и запад. Небо на востоке начинает светлеть, и меня зовут к телефону.

– Сержант Доможиров, у аппарата. – Говорю я в трубку.

– Слушай сюда сержант, – узнаю я голос командира взвода. – Немец деревню оставил, поэтому снимаешь свой миномёт, грузишь его на повозку, и галопом догоняешь нашу пехоту. По ходу боя поддержишь огнём. Следовать по дороге из Могутово на Волковскую дачу. Мы подтянемся позже.

– Понял. Разрешите выполнять?

– Выполняй. – Бросаю трубку связнюку и бегу на позицию.

– Миномёт на повозку! Разбирать не надо. – Свищу и посылаю Васю за Махмудом. Джигит дорвался до бесплатного, и теперь он – водитель кобылы. Рафик заруливает прямо на огневую, поэтому грузим миномёт, и как можно больше лотков с минами. Подносчики даже берут по паре лотков на вьюки. Идём напрямки, галопом по лесу не получается, а выходить на дорогу что-то не хочется. В той стороне гудели немецкие панцеры, а что с ними стало, проверять пока не хочется. Выйдя из леса, удалось немного ускориться, правда, ненадолго, всё поле боя было изрыто воронками, и завалено трупами врага. Не в том смысле, что целиком и ступить некуда, а то тут, то там, коченеющие тушки попадались. Особенно много было их в районе деревенского кладбища, ну эти хоть правильное место нашли, валяясь среди крестов и холмиков могил. А вот когда из снега стали подниматься «приведения», тянуть руки вверх и канючить – «Хитлер капут», то сначала стало жутко, а потом смешно. Поразила парадная форма завоевателей. Руки и ноги у них были замотаны разными тряпками: половиками, занавесками, наволочками. Головы в пилотках и касках, укутаны вообще черти чем, и даже на спинах и животах у некоторых, телефонными проводами были примотаны подушки. Мороз ударил с полуночи, а к утру, он только окреп. С пленными связываться было некогда, поэтому прикладом по чавке, и «Вперёд – на запад», точнее на юго-запад.

Саму деревню обошли справа, лезть внутрь не хотелось, так как там ещё шла зачистка, и раздавались отдельные выстрелы. Пересекая дорогу из Савеловки, увидел неприглядную картину. Прямо на обочинах в разных позах лежало около десятка наших убитых солдат, а невдалеке возле окопа, стоял закопчённый немецкий танк. Подойдя ближе, среди двухсотых я узнал и нашего командира полка, майора Дедова. Судя по окоченению, случилось это ещё вчера вечером. То-то с нашим ротным общался в основном капитан Лобачёв, он же и ставил ему боевую задачу. Сняв шапку и постояв несколько секунд, догоняю своих. Есть приказ и его надо выполнять.

Выбравшись на прямой путь из Могутово, в скорости особо не прибавили, вся дорога была забита обозами противника, поэтому пришлось пробираться на санях стороной, объезжая пробки по глубокому рыхлому снегу. Тем не менее, вскоре догнали свои передовые подразделения. А дальше началась очередная русская забава, под названием – лапта. Вперёд вдоль лесного тракта шла махра, мы за ними. И когда немцы пытались притормозить наших, прикрываясь арьергардами и устраивая засады в лесу. Мы устанавливали миномёт прямо на дороге, и забрасывали гансам несколько железных «мячиков». После таких шуток прикрытие либо быстро ретировалось, либо не менее быстро уничтожалось, так как под прикрытием миномётного огня, наши обходили фрицев с флангов, и добивали самых упорных. В результате пехота довооружалась пулемётами и автоматами, ну и остальными ништяками. Расход мин в этом случае был небольшой, лоток, максимум два на каждую остановку.

Задержались только у Волковской дачи. Здесь немцы попытались организовать круговую оборону большими силами. Не как обычно одним отделением, а целым взводом. Мы это предвидели, потому что единственное место для приличного заслона на трассе, находилось в лесничестве. Заранее занимаем огневую и начинаем вести огонь, с темпом стрельбы четыре-пять выстрелов в минуту. Под прикрытием этого огня, один взвод, вооружённый пулемётами, обходит гансов справа и завязывает бой, напав на них с тыла. Остальные ведут огонь с фронта и правого фланга. Давая фрицам шанс, отойти влево. А то крыса, загнанная в угол, и та способна на многое, – а на что способен загнанный в угол, вооружённый до зубов противник? Хотели бы сдаться, давно бы сдались. Увеличиваю темп стрельбы, уничтожая выявленные огневые точки, не жалея мин. Начальства надо мной нет, поэтому в гробу я видел все эти страшилки по поводу перерасхода боеприпасов. «Железка» неподалёку, подвезут ещё. Мину сделать проще, чем солдата. Как говорил один «хороший» человек, – «Мне дороги мои люди, их уже не так много осталось». Вот и мне дороги свои. Тут пришлось провозиться примерно с полчаса, зато в результате нас ожидал бонус. Пока пехота зачищала лесничество, выкуривая недобитков и добивая подранков, наскоро пробежались по окрестностям, и нашли повозку с трофейными минами калибра 81-мм. Подгоняем свою «лайбу» и загружаем халявный боезапас. Пустые лотки оставляем тут же. После боя за «дом лесника», дальнейший путь преодолеваем в походном порядке, не в том смысле, что мы шли как на прогулке, но стычек с немцами больше не было.

В общем, на своих бывших позициях возле деревни Слизнево, мы были примерно к обеду. Дальше не пошли, памятуя о немецких укреплениях. Пехота было сунулась, но на высоте заработали пулемёты, так что понеся потери, наши ретировались на опушку. Устанавливаю миномёт на дороге и, проведя пристрелку, отсыпаем гансам на орехи их же боеприпасом. Уж халявы-то я не пожалел, пусть боятся и не лезут. Сильно не увлекаемся и, постреляв минут пять, меняем позицию. Бережёного, бог бережёт, а не бережёного – черти на сковородках жарят. Опушка она большая, места всем хватит. Заняв новую позицию и, оставив Федю за старшего, беру Макара, и идём проверить наши старые огневые.

Через КПП не пошли, а спустились по откосу в овраг, не доходя до места метров сто. Фрицы ещё те затейники, могли понатыкать всякой взрывающейся гадости, в отместку на мои пакости. Хотя в своём тылу, они бы этого делать не стали, а убежали они достаточно быстро. Дойдя до огневых позиций, внимательно осматриваю окопы. Ну что же, чуда не произошло и, несмотря на предупреждающие таблички – «Achtungminen», которые я поставил в ровиках перед уходом, все миномёты и боезапас к ним, как корова языком слизнула. Поработали немецкие трофейщики. Я то надеялся, что дисциплинированные гансы, увидев таблички, не полезут на огневые, но то ли фрицы попались неграмотные, то ли наоборот, вызвали и дождались пионеров. Получилось как в том анекдоте, – «Здесь анаши нет», «Ёжик анашу не брал». Видимо я череп с костями не очень страшный нарисовал, вот и не испугались. Зато домашние заготовки в блиндажах сработали. Там я табличек не ставил, а вот охотников за халявой ждал сюрприз. В одной землянке кто-то оставил фонарик, зачем-то привязав к нему нитку, в другой ту же роль играла шапка одного из диверсантов, лежащая на нарах. Второй конец нитки был привязан к «лапке лягушонка», который подпрыгнув в проходе, должен был до смерти огорчить мародёров. Судя по запаху, доносящемуся из блиндажей, обе мины-лягушки или ловушки сработали штатно. Лезть внутрь не хотелось, но нужно было кое-что проверить. В блиндаже находился ящик с ЗИП для миномёта. Стреляли мы много, а вот разобрать, и толком проверить и почистить все движущиеся части, было некогда, да и нечем. Ящик я забрал, а больше тут делать нечего. Хоть сюрпризов мы не нашли, и жалко оставлять хорошо оборудованные позиции, но занимать их снова, было неразумно. Про огневые в овраге немцы знали, поэтому в любой момент могли накрыть его огнём артиллерии. А вот когда этот момент произойдёт, можно было только догадываться.

– Пошли Аристарх. Только пару табличек прихвати, установим на входе в овраг. – Говорю я, взвалив «чемодан» на плечо.

– А что, сюда больше не вернёмся? Нормально же всё.

– Пока да, – а потом? Кстати, можешь сходить на экскурсию, туда, где была наша запасная огневая, и посмотреть, что от неё осталось после немецкой артподготовки.

– Да я видел, что осталось от артиллерийской батареи, когда возле лесничества воевали.

– Раз видел, тогда и говорить не о чем, но на экскурсию всё же сходи.

Поставив таблички, выходим на дорогу и молча идём к миномёту. Каждый размышляет о чём-то своём. Я как всегда о вечном. Интересуясь историей Великой Отечественной, и читая мемуары наших полководцев в своём времени, мне казалось, что я знал про немецкое наступление под Москвой почти всё. Оказалось, только верхушки. В основном это касалось северного и южного флангов, где говорилось о боях под Тулой, и про оборону 16-й армии Рокоссовского. А вот про последний удар немцев в центре обороны по позициям 33-й армии, говорилось вскользь. Про прорыв немцев севернее Наро-Фоминска, ещё упоминалось, а вот южнее… И каким чудом удалось остановить это наступление, не имея резервов и достаточных сил, как в армии, а уж тем более в нашей дивизии… Ладно, хрен с ними, с этими историками, бог им судья, а пока я сам варюсь в котле этих исторических событий.

Глава 28

Придя на место, разгружаем боеприпасы рядом с дорогой, а Махмуда и Васю посылаю забрать остатки халявы. Гусева назначаю старшим, с ним Рафик не забалует и не заблудится. Команда трофейщиков уезжает, а мы, перетащив часть мин на огневую, остаёмся. Связи у нас не было, поэтому приходится занимать позицию на опушке леса, чтобы видеть поле боя, и отдавать команды голосом. Место для наблюдения занимаю в кустарнике на бугорке, до миномёта десять метров, так что докричусь, а пока пристреливаю реперы. Используем трофейные мины, хоть таблиц стрельбы для них нет, но стреляем практически прямой наводкой, так что все невязки устраняю в процессе. Пристреляв ориентиры и записав данные, ждём, в готовности открыть огонь и предотвратить атаку противника. Пехоты мало, но трофейными пулемётами она затарилась, так что дай бог отобьёмся, хотя фрицам походу не до наступлений. Справа и слева от нас гремит канонада, там идёт бой, видимо соседи пытаются вернуть свои позиции, и выбить противника за Нару.

Минрота подошла только к вечеру, уже в темноте. Мы успели по очереди поспать прямо на позиции, соорудив из снега и веток небольшую берлогу на двоих, когда из пикета на дороге прибежал Махмуд и сказал, что меня ищет командир роты. В пикете он стоял вместе со своей небольшой кобылкой, которую иначе чем «Шайтаном» не называл. Откуда Рафику перепало такое «счастье», лошадь не говорила. Может из Казахстана, а может и из Монголии. Только после того, как лошадь его несколько раз укусила, Махмуд спереди к ней старался не подходить. А так, коняга была неприхотливой, сама выкапывала себе корм из-под снега, а также глодала кору с деревьев.

На встречу с командованием я шёл, негромко напевая куплет из песни.

– Он шёл на Одессу, он вышел к Херсону, в засаду попался отряд. Налево застава, махновцы направо, и десять осталось гранат… – Хорошая песня, революционная, жалко только один куплет помню, остальные подзабывать стал. Хотя к биографии Анатолия Железнякова, она имеет только косвенное отношение, да и похоронен он не «в степи под Херсоном», а покоится на Ваганьковском кладбище. А в остальном всё в рифму, кроме трёх слов «Матрос Железняк – партизан». Всё остальное чистый вымысел. А так да, песня как раз в тему, и её надо предложить, как строевую песню нашей роты. Пройти восемь километров за целый день, по дороге, без соприкосновения с противником, это уметь надо. А до этого около тридцати намотать…Хотя может и ошибаюсь, возможно, другое задание выполняли. Ладно, увидим – спросим.

Колонна роты стояла как раз возле пересечения дороги и оврага. Подхожу. Докладываю.

– Товарищ лейтенант, сержант Доможиров по вашему приказанию явился.

– Явился он, не запылился. Ты чего тут табличек наставил? Где теперь ночевать будем? – возмущается Огурцов.

– Это не я, это немцы. Написано же по-немецки, что там мины, а я не сапёр, так что туда не полез. А огневые позиции можно и справа от дороги занять. Там тоже овраг.

– Ладно, уговорил, не сапёр он. Твой миномёт где?

– На опушке поставили, связи же нет, – как с закрытых позиций стрелять?

– Хорошо, будьте пока там. Сюда придёте через полчаса, мы тут как раз позиции займём.

– Понял. Я тогда Рафика для связи оставлю. Нас он и в темноте найдёт. – Отвечаю я и возвращаюсь к своим.

Махмуд подъезжает через двадцать минут, так что грузим боекомплект, а миномёт берём на вьюки и идём к роте. А там я уже узнаю, – где столько времени пропадала батарея? Историю эту рассказал младший сержант Задорин, который заглянул к нам на огонёк, когда мы разбирали и чистили миномёт при свете костра.

– Когда вы ушли на задание, – после взаимных приветствий начал он, усевшись поблизости, – меня послали проверить дорогу, и узнать, – что там с немецкими танками? Взял я с собой одного бойца, захватили гранат, бутылок с горючкой и пошли. Перво значит налево. Крадёмся обочиной вдоль дороги, аккуратно так, чтобы немцы в танке нас не услышали, ну и пришли. Танк аккуратно упал в ямку, и немного горел, сапёры – зверюги такие, его даже не пытались тушить, а стояли поодаль и грелись, наверное сами и подожгли. Тут нам делать уже было нечего, поэтому развернулись и пошли к другой ловушке. Танк там тоже провалился, только неаккуратно. Сначала видимо одной гусеницей, потом другой, лежал кверху пузом и как жук шевелил лапками. Вернулись на огневую, доложили, что путь свободен. А тут и приказ подоспел. Собирать манатки, и выдвигаться на западную окраину деревни. Погрузили боеприпасы на сани, миномёты на себя, и покатили. Немцы-то в основном на юг убежали, вот вся махра за ними вдогонку и устремилась. Ну, а танки наши с десантом на броне, рванули по дороге на запад. Туда фрицев немного ушло, да и обозов на пути почти не попадалось. Правда, далеко не ушли. Пока значит, деревья вплотную к дороге не подступили, ехали нормально, а как втянулись в лес, тут передний танк и подбили. Остальные ежом ощетинились, ну и давай во все стороны из пушечек своих, да пулемётов палить, пехота опять же спешилась, не дала танкистов в обиду. Но пехоты той мало было, взвод всего, и вперёд не пройти, да и назад тоже. Танк жалко, новый совсем, да и целый почти. Только несколько дырок в правом боку, маленьких таких, как от пуль винтовочных. Вот последний в колонне танк развернулся, да и помчал за подмогой. А в деревне уже всё начальство с дивизии, во главе с комдивом. Решают, – что делать? И куда дальше наступать? На юг наступление развивается успешно, но надо и восемьдесят седьмому полку помочь. Да и танки аж из другой армии, их тоже выручать надо, вот все планы на западном направлении и сошлись. Планы-то сошлись, – а как их в жизнь претворить? Вот в чём вопрос. Тогда и стали всех, кого найдут, на окраине посёлка собирать. Про нас вспомнили, разведроту подключили, ну и вообще всех, кого нашли. Мы с разведчиками первыми на месте оказались, вот первыми следом за танком и «поскакали». Добрались до места, разведка ушла вперёд, а мы собрали и установили миномёты, и жахнули по лесу. Ну, немчура дёру, а мы погрузили миномёты на повозки, лотки с минами в руки, и за ними. Разведка цепью слева от дороги, танкодесантники справа. Танки, обойдя своего подбитого собрата, в центре боевого порядка, наша рота в арьергарде. Так мы до самой опушки дошли. Один раз только перестрелка случилась, там слева хутор какой-то, из него разведку и обстреляли, один из танчиков отвернул в сторону и вдарил очередью из пушки. Ну, немцы не дураки, убежали в лес.

– Знаю я этот хуторок в лесу, там у нас позиция для миномёта была. – Поддерживаю я разговор, пока Кешка отхлёбывает из фляги, которую мы периодически пускали по кругу.

– Во-во, там мы тоже свои миномёты установили. Немцы в Савеловке хорошо окопались, в домах опять же засели, а у нас всего взвод пехоты, да разведрота меньше того взвода по численности. Пять танчиков ещё, но у немцев противотанковые пушки и пулемёты в деревне. Наши дуриком не попёрли, остановились на опушке, и цепью растянулись вдоль неё. Мы установили миномёты, протянули связь на НП. Ротный начал пристрелку, а потом перешёл на поражение, обнаруженных целей. Разведка принялась шерстить по округе, искать скрытые подходы к деревне, одновременно выясняя, нет ли других фрицев поблизости. Командир танкистов тоже рядом с нашим лейтенантом, смотрят в четыре глаза, решают, куда ещё пострелять. Но стреляй, не стреляй, немцы тоже не дураки, всю свою систему огня просто так не раскроют, стрельнули по опушке для острастки и сменили позицию. Разведка боем нужна, чтобы всю систему вскрыть, а как разведаешь, людей мало, танки поддержки есть, но броня у них слабовата. Пулемёт, конечно, не пробьёт, а вот ПТР или пушка, легко, что в лоб, что в борт. Но делать что-то надо, нагрянет кто пострашнее лейтенантов, пошлют вперёд. Танки есть, целых пять, что ещё нужно, чтобы спокойно захватить какую-то деревушку. Немцы такую броневую армаду увидят, сами разбегутся. Постепенно стало подходить пополнение, командами человек по десять. Мы вели беспокоящий огонь по деревне, выпуская одну – две мины в минуту. Прикатили пушкари, с одним орудием на запряжке из шести лошадей. Наконец наши командиры сговорились. Разведку послали в обход, они должны напасть на фрицев с правого фланга, там лес подходит ближе всего, а потом начинаются огороды. Прибывшую пехоту распределили вдоль западной опушки, четыре танка также разъехались в стороны, заняв боевой порядок в линию, но не высовываясь из леса, и только один остался на дороге. Артиллеристы отцепили пушку возле этого танка. Когда связные, доложили о готовности всех подразделений, наша батарея открывает беглый огонь по Савеловке. И после короткого огневого налёта, вперёд, разогнавшись прямо по дороге, деревню атакует один танчик, стреляя на ходу очередями из своего автомата, а в это время пушкари, выкатывают своё орудие на прямую наводку. Проскочив метров двести, малютка по дуге поворачивает влево и, сделав крутой вираж, вылетает на дорогу, подходящую к деревне с юга и, виляя как маркитанская лодка, скрывается в лесу. Немецкие наводчики просто не успевали попасть первыми выстрелами, а потом мы им не дали. Одну противотанковую пушку накрыли мы, вторую артиллеристы. Как только уничтожили пушки, вперёд пошли остальные четыре танка, а за ними наша пехота. Пулемёты давили уже совместными усилиями, теперь танки не торопились, и с коротких остановок били по обнаружившим себя огневым точкам. Немцы начали отходить, как только разведка зацепилась за северную окраину. Ну, тут уж мы не сплоховали, накрыли их в чистом поле миномётным огнём, а потом и пехота подоспела, кого не убило, тех в плен взяли. Хорошо, что деревушка небольшая попалась, быстро справились, потом даже за трофеями смотались, хоть махра и опередила, но и нам кое-что перепало, да и поделились они. – Осоловевший Кешка, допивает остатки, подмигивает и, достав из кармана свою флягу, пускает её по кругу. До этого он угощался нашим НЗ.

– Ну, а потом что было? – принимаю я магарыч и, глотнув, отдаю следующему.

– А, потом не интересно, – машет рукой Иннокентий. – Приехало командование. Комдив, похвалил всех. Потом начарт поругал нас, за перерасход боеприпасов. В общем, отправили нас в свой полк. Вот по южной дороге из Савеловки, мы и прибыли. Сначала правда в лесничество попали, а потом сюда. А вы как тут повоевали?

О наших похождениях, дальше рассказывал дядя Фёдор, а я с помощью Макара собираю миномёт. Лишних деталей не осталось, значит собрали правильно, устанавливаем на позицию, и приступаем к приёму пищи. После ужина отправляем молодёжь отдыхать, и продолжаем праздничные мероприятия вчетвером. Не отметить победу, это как-то не по-русски. Как обычно при наступлении, кухня где-то про… отстала, но трофеев и нам перепало (не за одними же минами я людей посылал), были там и другие повозки, и не только с овсом. Так что перекусить, а также закусить, у нас было чем. Сварили жидкую кашу, или густой суп из семи круп, добавив в каждый из двух котелков по банке трофейных мясных консервов, грамм на четыреста, закусывали кнакебротом, и теми же консервами, только из маленькой банки. Так что спели и «Чёрного ворона», и «Матроса Железняка», да и ещё много хороших советских песен, и не только советских. Солировал в основном Аристарх, а мы лишь подпевали и заказывали музыку. Угомонились только к полуночи, прямо возле костра.

Просыпаюсь я в холодном поту, нет, сначала мне снится кошмар, что я провалился под лёд, и всё тело начинает сводить судорогой и околевать, а потом я вроде как проснулся, и ощущаю всё это наяву. Глаза открыть удалось, а вот дальше… Да что за хрень? Я даже выматериться вслух не могу. Губы не разжимаются. Руки и ноги окоченели и не сгибаются. Над собой вижу только звёзды. Костёр давно уже не горит, и даже угли не шают. Начинаю с усилием открывать и закрывать глаза, а также шевелить ушами. Постепенно лицевые мускулы отходят, и всю морду лица начинает колоть иголками. Наконец-то удаётся разомкнуть губы, и я вроде как кричу сквозь сомкнутые зубы.

– Часовой!

– Часовой сука! Ты где? – Должен же кто-то охранять лагерь. Ага, вот и нижняя челюсть заработала. Где мой командный голос?

– Дневальный!!! – Вот это я выдал, аж самому уши заложило. Нет, я хорошо помню, что растолкав Махмуда, назначил его дневалить и следить за костром, а через два часа разбудить одного из Телепузиков. В карауле сегодня второй взвод, а начкаром Пучков. Оба летёхи где-то с командованием полка, видимо тоже празднуют. Хорошо, что отходя ко сну, я хорошенько утеплился, надел рукавицы и укутался в плащ-палатку, хотя спали вокруг костра. Видимо во сне стало жарко, и я раскрылся, а потом начал потихоньку коченеть, когда костёр потух. Солдат прибежал аж из расположения второго взвода.

– Что случилось? Товарищ сержант.

– Буди всех и помоги мне подняться.

– Не просыпаются, товарищ командир.

– Посади меня, и тряси всех и каждого как грушу. У – убля!!! – Как-ой большой кактус меня обнял. – Беги за помощью, поднимай роту.

Если я живой, то и остальные тоже. Когда отбивались, костёр горел ярко. С трудом поворачиваю голову. Сколько нас здесь? Один, два, три… я пятый. Все пятеро вокруг кострища. Кешка ушёл к своим за поворот, второе отделение нашего взвода тоже там, мы же специально отошли немного подальше, чтобы не тесниться, овраг тут всё-таки узковат, а пробежать до миномёта десять или двадцать шагов, никакой роли не играет. Стоп, почему пятеро, а где шестой? Махмуд миномёт не чистил, пошёл коня обиходить, типа надо распрячь, накормить, напоить… Пришёл только к ужину, поэтому мимо «стакана» пролетел как фанера над Парижем. Ему, конечно, предложили остаграммиться, но Рафик отказался, сказал, что Коран не позволяет, улёгся на плащ-палатку и завалился спать самым первым, часиков в восемь вечера. Вот я его и разбудил в полночь, мы хоть и пели, но за костром следили, да и дров Телепузики заготовили на неделю вперёд.

Мужиков всё же растрясли, они ожили, костёр нам развели, поэтому сперва крутились возле него, как ужи на сковородке, а потом окончательно разгоняли кровь по венам, упражнениями. Мороз давил под тридцатник, так что нам очень повезло, поспи мы ещё пару часов возле потухшего костра, и могли не проснуться, задубев окончательно. Смотрю на часы, время три, вопрос, – где Рафик? И почему он никого не разбудил? А если разбудил, то почему все спали околевшими?