Текст книги "Минометчики (СИ)"

Автор книги: Алексей Дягилев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Глава 34

Но быстро уйти с передка у меня не получилось. С западной стороны на дороге послышался скрип полозьев и фырканье лошадей. И хотя на востоке и севере от нас слышалась ружейно-пулемётная и артиллерийско-миномётная перестрелка, эти звуки в зимнем лесу доносились довольно отчётливо. Судя по всему, повозки две, не больше. Снежные окопчики бойцов взвода расположены справа и слева перпендикулярно дороге, в центре позиции ручной пулемёт, у остальных винтовки и карабины, только у Мишки ППД.

– Что делать будем, Николай? – почему-то шёпотом говорит сержант. – Вроде как немцы едут.

– Передай всем своим, чтобы без команды не стреляли. Живьём возьмём демонов. – Зачем-то хохмлю я.

– А на кой?

– Чудак человек, там же лошади, а вдруг ещё что ценное. Начнут стрелять, «перебьют всю посуду», ну и «языка» возьмём. – При слове «язык», Мишка сразу смекнул, что к чему, и полетела телеграмма от бойца к бойцу по цепи.

Ждём, вглядываясь в изгиб лесной дороги, откуда должны выехать повозки. Минут через пять показались сани-розвальни в количестве двух, с запряжёнными в них лошадками. Никакой «мужичок с ноготок» под уздцы их не вёл, а управляли конягами вполне нормальные фрицы, один «за рулём», а второй просто на возу, видимо охранял груз. Группу захвата сержант Кургачёв расположил справа от дороги, где закопавшись в снегу, мы и поджидаем добычу. Мы, это я, Мишка и ещё четверо пехотинцев. На каждую повозку по боевой тройке. Один отвечает за лошадь, второй за пленных, третий страхует. Так как из всех шестерых я являюсь самым знающим полиглотом, то и командовать мне.

Когда первые сани поравнялись с нашей засадой, вымётываюсь из сугроба и ору.

– Шляхен! Хенде хох! – А потом ещё на русском командном для связки слов, и для общего понимания решаемой задачи. Водила мне не опасен, а вот второй на санях сидит в обнимку с карабином, поэтому стреляю из пистолета у него над башкой, чтобы не захотел выкинуть чего-нибудь странного, и после короткой автоматной очереди, раздавшейся со стороны второй группы, вся наша операция «ы», почитай что завершилась. Мои клиенты сидят в санях с высоко поднятыми руками, а Мишкины остывают. Лошади живы и почти не испуганы, «горшки вроде как тоже не побиты». А трупы? «На войне, как на войне», лишние «языки» нам тоже ни к чему, этих-то после «экстренного потрошения» наверняка в расход пустят, возиться с охраной гансов никто не будет. Проживут пару лишних часов и пусть хоть этому радуются. Рассупонив живых фрицев, вяжем им руки и, усадив в сани, едем дальше по дороге, только на облучке теперь новые «водилы». Как будто ничего и не произошло. Взвод остался поджидать очередных «клиентов», а мы, доехав до перекрёстка, сворачиваем вглубь леса. Правда пришлось один раз остановиться и, выйдя из-за очередного изгиба дороги прокричать пароль и предупредить, чтобы не стреляли, а то мало ли что, уходил я один, возвращаюсь с компанией, и не только двуногих.

Мельком оглядев трофеи, и найдя для себя кое-что интересное, забираю парочку «колотушек», патроны и, оставив сержанта Кургачёва, принимать плюшки от командования, иду сначала к своим, где раздаю цэу и меняю карабин на трофейный ПП. Как-то ходить с автоматом по лесу оно сподручней, да и патронов в магазине поболе будет. Теперь я иду на юг, надо ещё кое с кем пообщаться.

Заставой командует целый младший лейтенант, и на усилении тут «товарищ Максим», зато вся остальная пехота с винтовками. Летёха молодой, мне не знакомый, поэтому приходится представляться первым. Чтобы не уронить авторитет командира, да и для пользы общего дела.

– Товарищ младший лейтенант, сержант Доможиров прибыл для налаживания взаимодействия. – Рапортую я, приняв строевую стойку.

– Присаживайтесь, товарищ сержант. Не стоит маячить на виду у противника. – Ответно отмахнув мне, первым приваливается к стволу дерева лейтенант. – Так о каком взаимодействии идёт речь?

– Я командир расчёта восьмидесятидвухмиллиметрового миномёта, в случае атаки противника, смогу подсобить, отбить её миномётным огнём. – Присев возле другого дерева, отвечаю я.

– Как вы себе это представляете, товарищ сержант?

– Вон тот разрыв мины, – показываю я рукой, – от моего миномёта. Как только фрицы будут в районе разрыва, дайте знать, накроем то место огнём.

– У меня разведка вперёд ушла, как вернётся, дальше на юг пойдём, тем более комбат подкрепление обещал.

– Позицию нам комполка определил, так что если вперёд уйдёте, помочь не сможем, хотя кто его знает, могут и к вам на усиление послать, раз вперёд идёте, так что увидимся. И вот ещё, товарищ лейтенант, вдруг в немецких трофеях мины калибра восемьдесят мэмэ попадутся, дайте знать, наша позиция рядом с перекрёстком.

Попрощавшись с летёхой, возвращаюсь к своим. В течение дня, помогаем отбить пехоте две атаки фрицев. Но так как велись они силами не больше взвода, то и расход мин был небольшим, махра справилась практически своими силами. Вторую атаку отбивали уже с новой позиции. После сигнала ракетой я залез на сосну и корректировал огонь уже с дерева. Всё-таки дорога просматривалась, а фрицы наступали в основном вдоль неё. Мы прикрываем левый фланг нашего полка, который своим центром наступал на запад, стремясь перерезать Киевское шоссе. Но там работает поддерживающий полк 2-й дивизион артполка. С наступлением темноты боевые действия в основном прекратились, и в полк доставили пищу в термосах и немного патронов. Мин не подвезли, но у нас оставался почти полный боекомплект, так что переживём. Посмотрим, – что будет завтра? После ужина отбиваемся прямо в ровиках на огневой, накидав лапника на дно окопов и накрывшись плащ-палатками. Пятеро спят, один в карауле, дежурить решили по часу. Всех пехотинцев у нас забрали, видимо на усиление младлею, и хоть впереди позиции пятой роты и боевое охранение, но лучше перебдеть, чем умереть во сне.

Спокойно удалось отдохнуть почти до полуночи, а потом началось. После короткого огневого налёта немцы пошли в атаку. Правда, не на нас, а судя по всему на соседний 1287-й полк, который захватив Атепцево, оборонялся в деревне. Так как канонада и ружейно-пулемётная перестрелка, раздавалась на севере от нашей позиции, примерно километрах в полутора – двух, и постепенно смещалась на восток. А это плохо, скорее всего, немцы выбили соседей из деревни, и наш полк мог попасть в окружение. Часа через два, ружейно-пулемётная перестрелка на северо-востоке от нас стала затихать, зато на северо-западе вспыхнула с новой силой и стала приближаться.

– Так, похоже ягодки начались, – рассуждаю я вслух.

– Расчёт, к бою! – Миномёт пока не трогаем, заняв круговую оборону вокруг него. Пятеро вглядываются в лесную чащобу на северо-западе, один контролирует наш тыл. Но немного приблизившись к нам, интенсивность перестрелки стала стихать, а потом прекратилась, лишь только осветительные ракеты висели в небе, да нечастые пулемётные очереди раздавались в ночи. Стреляют, это хорошо, значит подлянки с той стороны не будет, ну и пехота должна проснуться и бдить, так что пока можно не волноваться. Командую отбой, и разрешаю бойцам отдыхать. Сам же остаюсь караулить, тем более моя очередь.

Остаток ночи прошёл относительно спокойно, зато весь следующий день ополовиненный полк, заняв круговую оборону в районе высот 196,7 и 195,6, вёл бой с группами противника, пытавшимися прощупать нашу оборону. Ополовиненный потому, что во время ночного боя, какая-то часть подразделений полка всё-таки отступила на восток, убежав через реку, ну и тылы оставались за Нарой изначально. Зато оставшуюся часть, составляли в основном боевые подразделения, или «активные штыки», как их принято именовать в сводках потерь. Мы в этом «празднике смерти» почти не участвовали, махра справлялась своими силами, зато я наметил несколько огневых позиций, с которых при серьёзной атаке противника с какого-либо направления, можно было поддержать пехоту миномётным огнём. После обеда начинаем оборудовать запасные позиции, закапываясь в землю по самые уши, сначала на наиболее опасных направлениях, потом на всех остальных. Работаем посменно, двое постоянно дежурят у миномёта, остальные копают.

К северу от нас соседи пытаются захватить Елагино, но вернуть «взад» то, что пролюбили ночью, у них получается не очень, судя по перестрелке. Зато внимание на себя они отвлекают, поэтому фрицы ограничиваются артобстрелом и боевой разведкой в отношении нашего полка. Когда капитан Лобачёв увидел огневые позиции, которые мы выкопали, то озадачил своих пехотинцев рытьём полнопрофильных ячеек по всему огневому рубежу района обороны, а не ямок в снегу. И хоть с шанцевым инструментом у махры было не очень, в основном МПЛ, зато благодаря лесистой местности и снежному покрову, земля промёрзла не сильно глубоко, так что шансы в «игре со смертью», должны увеличиться. Ночами из расположения дивизии удаётся доставлять продукты питания и боеприпасы, забирать раненых. Полк хоть и находится в полуокружении, но пройти в темноте по лесу было ещё возможно, так что живём. Раз в сутки пожрать всё-таки удаётся, это утром, а вот днём балуемся «чайком», заваривая какие-то корешки, ягоды шиповника и листья смородины, которые где-то раздобыли братья Телепузики. Что будем заваривать и пить, когда голодная махра обгложет все кусты? – не знаю. А что будем жрать, когда фрицы окончательно перекроют снабжение? – тем более.

Вот и сейчас, испив на сон грядущий витаминного напитка, разделив на шестерых последние сухари, разрешаю бойцам отбиться, а сам остаюсь караулить.

– Ну, где там эти миномётчики спрятались? – слышу я бас комполка в темноте неподалёку, после получасового бдения.

– Да где-то здесь, в кустах окопались, чую, что дымком пахнет, а сами дрыхнут поди? – А этого я не знаю, зато будет повод познакомиться. Захожу к «неприятелю» с тыла и командую.

– Стой! Кто идёт?

– Вот видишь, не дрыхнут, а пытаются из командира заику сделать. – После небольшой паузы произносит Лобачёв.

– Пароль? – Негромко спрашиваю я.

– Калуга. Отзыв?

– Кострома. Так что вы хотели от миномётчиков, товарищ капитан? – подойдя ближе, начинаю я разговор.

– Тут вот какое дело, сержант. Соседний полк немцы вышибли за реку, теперь уже окончательно, поэтому локтевой связи с ним у нас нет, мы считай в полуокружении. Остался коридор на северо-восток, но он простреливается как фланговым пулемётным, так и миномётным огнём, да и фрицы могут его совсем перекрыть. Завтра 1287-й стрелковый будет наступать снова, но теперь уже не на Елагино, а пробиваться в нашу сторону, получится или нет, бабушка надвое сказала, так что будем готовиться ко всяким неожиданностям…

– Колечко намечается? – спрашиваю я.

– Оно самое, далеко мы проскочили, поэтому занимаем круговую оборону и зарываемся в землю. Мы в этом месте для немцев как кость в горле, перекрываем им пути отхода из Атепцево, ну и перегруппировываться вдоль линии фронта, им мешаем, заняв перекрёсток дорог в тылу у противника. Поэтому держаться здесь будем до последней возможности. А чтобы возможность держаться продолжалась как можно дольше, нужно разобраться с немецкой артиллерией. Чуешь, к чему я клоню, сержант?

– Я то чую, – только как мы одним миномётом разберёмся со всей немецкой артиллерией?

– Со всей и не надо, нужно засечь, откуда работают миномётные батареи немцев, а там уже поддерживающая нас артиллерия поработает. Рация есть, скинем координаты и всё. Начальник связи за стабильную работу радиостанции ручается головой.

– А где же корректировщик от артполка? Это же его работа. У меня огонь дивизионок скорректировать не получится, у них на прицелах свои деления, таблиц стрельбы у меня нет. Да и не обучен я этому.

– Убили артиллериста сегодня, целая миномётная батарея противника по его наблюдательному пункту работала, видимо засекли и накрыли.

– А когда это было? Я имею в виду время.

– Ближе к вечеру, аккурат солнце садилось.

– А НП находился в западном секторе обороны, линзы бинокля блеснули, его и засекли.

– Молодец! Как догадался? Хотя о чём это я… Скорее всего так и было. Жалко спросить не у кого. Так что скажешь, миномётчик? Чем сможете помочь?

– А могу я с начальником связи поговорить?

– Поговори. Тем более он перед тобой. Лейтенант Емельянов.

– Товарищ лейтенант, у вас не найдётся двух телефонных аппаратов и катушки с кабелем? – после взаимного приветствия спрашиваю я.

– Если очень нужно, найдём, – отвечает он.

– Тогда можно и одним миномётом обойтись. Всю батарею, конечно, не уничтожим, но вот сменить позицию фрицам придётся, а это время, да и потери наверняка будут. Только знать нужно, откуда фрицевские самовары стреляют. Да и расход мин будет приличным, потом только стрельбой из карабинов помочь сможем.

– Лады. Ты главное хотя бы с одной миномётной батареей разберись Доможиров. А там уже видно будет, чем вы помочь сможете. – Закругляет разговор комполка и, попрощавшись, ночные гости уходят. Я же, разбудив сменщика, и передав ему единственные часы, заваливаюсь спать, боевую задачу будем решать с утра, да и во сне жрать не так хочется.

После «обильного» завтрака, состоящего из нескольких ложек каши и кружки горячего «шоколада», приступаю к выполнению задания. С собой беру только Васю, остальные дежурят у миномёта, в готовности поддержать пехоту огнём. Пока фрицы не активизировались, идём на позиции взвода сержанта Кургачёва, где переговорив с бойцами выяснил, что с этой стороны поблизости батальонных миномётов противника нет. У немцев в нашу сторону выставлено только боевое охранение в составе взвода, усиленное пулемётами. Ротный «пятак» стреляет, но сделав несколько выстрелов, быстро меняет позицию. Основная линия обороны проходит в двух километрах западнее, оттуда и прилетают трёхдюймовые снаряды. Тут нам не светит, гоняться за ротным миномётом смысла нет, – а засечь полковую артиллерию на слух?.. Я ни разу не композитор. Увидеть и определить цель визуально, мешают деревья. Подойти ближе, боевое охранение фрицев. Попрощавшись с Мишкой, идём вдоль линии обороны на север. А вот тут, в северо-западном секторе наших позиций, нам улыбается удача. Немцы начали обстрел, причём мины прилетают со стороны деревни Щекутина. Как рассказали бойцы, в окопе которых мы и пережидали короткий огневой налёт, фрицы оттуда постоянно стреляют. Отходим в глубину нашего опорного пункта и, выбрав густую и разлапистую сосну, карабкаюсь на неё.

Батарею я засёк на южной окраине деревни, после того, как гансы начали куда-то стрелять. Дым от выстрелов при беглом огне демаскировал позицию. Через некоторое время, спустившись вниз, иду доложить командиру полка о своих успехах, а заодно и насчёт телефонов узнать.

– Молодец сержант. Не подвёл. – Басит капитан Лобачёв. – Передам в дивизию координаты цели, пускай высчитывают по карте, и стреляют по площадям. Южная окраина деревни сам по себе неплохой ориентир, а тут ещё и привязка к местности. Главное от нас подальше, а то лупят по своим, точнее чем по противнику. Ладно хоть сегодня ночью должны корректировщика из артполка прислать, насчёт мин к твоему «самовару», я тоже распорядился. – Отметив на карте расположение батареи, и загрузившись связным имуществом, возвращаемся на огневую и, оставив там всё лишнее, продолжаем разведку.

На этот раз топаем на южный участок оборонительной линии. Тут командовал ещё один мой знакомый, младший лейтенант Савельев, он то и подсказал, что со стороны деревни Ерюхино стреляет миномётная батарея противника. Причём расстояние до неё не превышает одного километра в юго-восточном направлении. Здесь фрицы вообще только наблюдателями и несколькими пулемётными гнёздами ограничились, но был один нюанс. В лесу работала «кукушка», да и где-то на одной из высоток на дереве засел корректировщик, и сразу открывал огонь по пристрелянным рубежам, или по указке наблюдателей. Причём нейтралка в этом месте была самой широкой. Сначала немцы заняли позиции вдоль дороги и на высотках, а потом ещё наши отошли, сократив линию обороны. Фрицы дальше на север не полезли, оставшись в окопах на своих прежних позициях, а лишь ограничились высылкой вперёд усиленных застав и подляной. Где-то на нейтральной полосе «паслась» снайперская пара, причём для своих снайперских засад гансы каждый раз выбирали разные места.

Трюк с лазаньем по деревьям тут не прокатывал, поэтому наблюдаю за противником из окопа, а больше прислушиваюсь и «принюхиваюсь», находясь в юго-восточном секторе нашей обороны. Васёк со своим лучшим другом Махмудом, долбят мёрзлую землю в кустах неподалёку, копая огневую. Удобная низина, да ещё в кустарнике, подвернулась в пятидесяти шагах от передовых окопов пехоты. Можно было стрелять и с основной позиции, но до неё было триста метров, а длина провода на катушке всего пятьсот, и ещё непонятно, удастся ли с этого места обнаружить батарею противника визуально, а также скорректировать по ней огонь миномёта. Из окопа я изучал в основном подходы к наблюдательному пункту, с которого надеялся засечь немецкую батарею. А так как выдвигаться туда предстояло ночью, а корректировать стрельбу и убегать потом днём, я и примечал каждую канавку, бугорок и ложок.

Самым удобным местом для подхода к противнику, являлась ложбина, образованная склонами нескольких высоток, ею я и решил воспользоваться для отхода. А вот подойти в темноте можно было по её западному краю. Цепочку следов конечно фрицы могут засечь, но это при свете дня, а засиживаться до полудня, я на НП не собирался, и если не получится вычислить немецких канониров до рассвета, придётся сваливать, «несолоно хлебавши». Ну и для осуществления моего плана, нужно было добыть два маскхалата. Ночью то мы без них обойдёмся, а вот когда будем убегать при свете дня, очень они нам пригодятся…

Глава 35

Маскировочные костюмы, состоящие из бязевой рубахи и штанов, удалось раздобыть у разведчиков, правда не совсем белые, с дырками и следами крови, но тут уже ничего не исправишь, и на том спасибо. Так что, рассмешив бога и рассказав командиру полка о своих планах, получаю добро и иду готовиться к ночной вылазке. За день полк отбивает две атаки противника, не считая стычек с мелкими группами, пытающимися отойти из Атепцево, по дороге на запад. Но тут фрицам не светит, и приходится идти в обход через Ерюхино, а это неплохой такой крюк, длиннее километра на три и всё лесом, да по глубокому снегу. Сегодня, как ни странно, к нам с неба прилетает меньше «подарков». Миномётную батарею на западе, после открытия огня, «принуждают» замолчать наши дивизионки, а та, что на юге, работает в основном по другим целям. В расположении же района полка рвутся в основном снаряды немецких трёхдюймовок, наши пролетают дальше.

С наступлением темноты ужинаем (командование расщедрилось, выдало по сухарю каждому) и перемещаемся на новую огневую позицию, перетаскав туда весь оставшийся боекомплект, а это полсотни мин. Мы с Васей надеваем маскировочные костюмы и готовимся к выходу. С собой берём трофейные автоматы, патроны и гранаты. У меня ещё пистолет и штык-нож от СВТ. У Васи только штык. Боеприпасы все идентичны. Вещмешки решили не брать, запас гранат и патронов в противогазных сумках. Это из оружия. Из снаряжения у меня бинокль и телефонный аппарат, у напарника катушка с проводом. Так как ночка предстоит весёлая, распределив дежурства на четверых, разрешаю отбиться пораньше. Себя и Васю от караула освобождаю, но нам вставать в четыре утра, да ещё неизвестно, что там ночью случится и будет ли возможность поспать.

В назначенное время нас разбудили, поэтому быстренько пьём кипяток вприкуску с сахаром, оправляемся и, попрыгав на дорожку, идём «на дело». Луны нет, но фрицы пускают ракеты, поэтому, периодически залегая в снег, удаётся ориентироваться на местности, так что первых четыреста метров мы прошли за полчаса. Оставшуюся сотню, пробираемся очень медленно, иногда ползком. В том месте где кончилась катушка, останавливаемся. Я, оставив Васю налаживать связь, осматриваюсь, и быстренько пробежав по округе, выбираю НП. На этом месте нам торчать часа три, так что устраиваемся со всеми удобствами. В неглубокой ямке или канавке разгребаем снег и укладываем на её дно одну плащ-палатку. Вася ложится и накрывается другой, ну и я закидываю наше импровизированное «иглу» снегом, а потом через оставленную для наблюдения амбразуру забираюсь внутрь. Подул ветер, так что небольшая позёмка с рассветом заметёт все наши следы.

За час до рассвета фрицы зашевелились, не в том смысле, что стали делать утреннюю гимнастику на виду у противника, а забрякали вёдрами, другим железом, стал слышен их смех и гортанные выкрики команд. А чего им бояться? Они у себя в тылу. Это мы сидим как мыши под веником, боясь лишний раз пошевелиться. Небольшой ветер дул как раз в нашу сторону, поэтому запах костра и готовящейся на нём похлёбки доносился отчётливо. А потом создавалось такое впечатление, что я слышу, как немцы стучат ложками по своим котелкам, соскребая содержимое с их стенок и дна. Лежащий рядом со мной Вася непроизвольно сглатывал слюну, я наверное тоже. Чтобы отвлечься, расчехляю бинокль и оглядываю окрестности. Хоть в лесу и темно, но уже ощущается приближение рассвета, а вооружённый взгляд, он лучше, чем безоружный, сектор обзора сужается, зато внимание концентрируется, а дьявол он в мелочах.

Вот этого дьявола я и узрел, да не одного, а целых двух, и не дьяволов, а привидений. Два Каспера сторожко пробирались по лесу, метрах в пятидесяти от нас, направляясь на северо-запад. Если бы они не двигались, я бы их и не заметил. Дружелюбные привидения в своих маскхалатах сливались со снегом, а вот на фоне тёмных стволов деревьев они выделялись, проходя мимо. Так вот ты какой – северный олень, точнее кукушок и его помощник. Провожаю взглядом «сладкую парочку», пока она не скрылась из виду. Не понял? Они что, сквозь землю провалились? Вот только что мелькали среди деревьев, а тут бац, и уже никто никуда не идёт. Не отводя взгляда от места «пропажи» кукушков, запоминаю ориентиры: берёза с искривлённым, раздвоенным стволом, пара сосен и куст. Затронув Васю, шёпотом объясняю ему ситуацию.

– Смотри, Васёк, – указываю я ему направление, – в ста шагах от нас, возле кривой берёзы должна прятаться пара фрицев, – может, заметишь что необычное? – На востоке небо уже начинало сереть, так что рассвет был не за горами, а за деревьями. Васёк и заметил, и не возле берёзы, а на ней. Попросив у меня бинокль, он вернул его через пять минут со словами.

– Командир, смотри на развилку дерева, там кто-то есть. – И точно, там где берёза раздваивалась, сидело какое-то туловище и обнимало толстую ветку ствола. А где же второй? Ни на дереве, ни под ним, больше никого не было.

– Ещё что-нибудь заметил?

– Куст шевельнулся.

– Точно? Не ветер?

– Слабоват ветерок, да и листьев на ветках нет.

– Хреново. Если засечём батарею и начнём корректировать огонь, кукушок нас заметит. А если и не заметит, то под снайперским прицелом мы вряд ли отсюда отойдём живыми и здоровыми. – Рассуждаю я вслух. – Весь день тоже здесь не просидишь, гансы очухаются и начнут искать корректировщиков, то есть нас, и шансов отойти будет ещё меньше.

– А может, пока я прикрываю, ты отойдёшь, командир? А потом меня прикроешь.

– Не выйдет. Сто метров до снайпера, и их двое. Были бы у нас карабины, ещё бы пободались, а для «шмайсера» дистанция предельная.

– Так мы же лощиной собрались уходить. – Не сдаётся Васёк.

– А толку. Был бы овраг, нырнули туда, и нет нас. А тут просто низина, перещёлкают как перепелов, хоть на бегу, хоть на лету.

– И что тогда делать?

– Сухари сушить. Думай, Вася, – осаживаю я напарника, а сам начинаю вычисления.

Миномёт направлен в нашу сторону, до него пятьсот метров. Снайпера правее сто, дальность та же. По таблице стрельбы вычисляю и записываю установки прицела и угломера и, связавшись с дядей Фёдором, передаю данные на батарею. Это у нас цель №1. Дальше ждём, когда немецкие канониры проявят себя. Несмотря на то, что уже расцвело, я всё ещё не могу вычислить, где же окопалась миномётная батарея. Немцы ещё те затейники насчёт маскировки, да и расположена батарея, скорее всего на обратном от нас скате высоты. А туда нам ход заказан, в аккурат по гребню проходит траншея противника, и мы от неё в трёхстах метрах. На всякий случай высчитываю данные по траншее, это будет цель №2. Если не обнаружим «самовары», пощупаем за вымя пулемётчиков. Гусёнок мне пока не помощник, он контролирует «кукушек».

Наконец-то, вот она, цель №3. Как я и предполагал, за гребнем. Звуки выстрелов, дым от вышибных патронов и дополнительных зарядов, вот те демаскирующие признаки, по которым я и вычислил батарею. А толку? Я её не вижу. А бить по площади одним миномётом – напрасный перерасход боеприпасов, которых и так не лишку. Федя доложил, что принесли всего дюжину мин, их хватит на полминуты стрельбы, плюс наш полтинник. Сможем напугать фрицев. Опять этот дурацкий вопрос. – «Что делать?» Но рефлексировать некогда. Тем более есть приказ, так что звоню на батарею и даю команду.

– Расчёт к бою! – Слышу, как Федя дублирует, а потом пытается вставить пару слов, между моими распоряжениями.

– Командир, тут с тобой поговорить хотят.

– Кто там? Передай трубку.

– Это первый, – узнал я колос комполка. – Что у тебя там, сержант? Докладывай.

– Обнаружил три цели. Снайпер, пехота противника и миномётная батарея. Миномёты не вижу, остальные цели наблюдаю.

– А как ты тогда стрелять будешь?.. Хотя рядом со мной корректировщик из артполка, объясни ему, что к чему.

– Лейтенант Миронов.

– Сержант Доможиров. – Представляюсь я в ответ. – Высота «огурец» на западе от Ерюхино, это ориентир, по нему нужно ударить.

– Принял, через пять минут ждите пристрелочный.

– Товарищ лейтенант, я с дивизионками дела не имел, да и таблиц стрельбы для пушек у меня нет.

– Называй расстояние в метрах, направление указывай по компасу.

– Понял. Отдайте трубку моему наводчику.

– У аппарата.

– Федя, цель номер один, один снаряд.

– Левее 0–02, дальше 0–04. – Корректирую я прицел.

– Вилка. Ближе 0–02, четыре снаряда беглым.

– Федя, повтори. – После того, как кусты возле кривой берёзы разметало вспухшими в том месте восемью разрывами, а с дерева шлёпнулось чьё-то тело, останавливаю стрельбу и, наказав напарнику, приглядывать за «гнездом кукушки», переключаю своё внимание на высотку.

– Сержант, наблюдай за разрывами снарядов, начинаю пристрелку. – Раздаётся в трубке голос лейтенанта Миронова. И через некоторое время где-то в лесу разрывается трёхдюймовый снаряд.

– Куст разрыва не наблюдаю, повторите пристрелку. – Отвечаю я.

– Странно, наблюдай дальше. – Минуты через две уже четыре разрыва слышу в районе деревни.

– Пятьсот метров дальше, в юго-западном направлении. – Передаю я корректировку. И минуты через две, грохочет где-то за высотой. А тут уже дилемма, – куда стрелять? Можно ненароком и на себя огонь вызвать. Ладно, рискнём.

– Двести метров к северу, один снаряд. – Наконец-то вижу самую «вершину куста», а дальше уже пошло по накатанной. С помощью мата, «шаха» и других артиллерийских терминов, мы с лейтенантом пришли к консенсусу и добились накрытий, сначала высотки, а потом он перешёл к уничтожению цели, и в результате пятнадцатиминутного огневого налёта, миномётная батарея противника замолчала. Успели немецкие канониры смотаться, или их накрыло, мне было уже не важно. Меня интересовало одно, как нам выбираться из того ануса, в который мы занырнули.

Триста метров от нашего укрытия было до гребня высоты, а вот до её подошвы не больше двухсот шагов. И как я успел заметить, несколько огневых точек противника расположились в аккурат у подножия высотки (гансы заалярмили, когда неподалёку от них стали рваться пристрелочные снаряды). А вот точки были непростые, а пулемётные. Лес то он лес, но убегать под дулами нескольких эмгачей мне не очень хотелось. Оставаться кстати тоже, во-первых, холодно, а во-вторых, после того, как затихли разрывы снарядов наших трёхдюймовок, фрицы решили пострелять из пулемётов, а самые смелые или невезучие отправились на разведку. А возможно забрать своих кукушков, так как пошли они в сторону их гнезда.

В общем, берёзе сегодня не повезло, шесть мин от нашего самовара рвануло возле неё, когда «везунчики» столпились вокруг. Ну и оставшимся боекомплектом накрыли ближайший к нам пулемёт, а также цель №2 – траншею противника. Не скажу, что по нам не стреляли, когда мы съё, делали ноги из своей берлоги, только сначала нас прикрывал НЗО, а потом лощинка, по которой мы и добрались до своих. Немцы, конечно, озверели, и по тому району, откуда стрелял наш миномёт, целых полчаса гвоздила их артиллерия, только очухались они не сразу, а за пять минут можно «добежать и до канадской границы», особенно если от этого зависит твоя жизнь. Досталось и лощине, только нас там также уже не было.

Естественно сматывать нитку связи мы не стали, забрали с собой только пустую катушку и аппарат. Если получится, утянем нитку за свой конец, не получится, так и оставим. Форс-мажор, «туды его в качель». Своих мы нашли на основной позиции, перекусили сухпаем, а потом я пошёл докладывать командованию о нанесённом фрицам ущербе.

– Товарищ капитан, ваше приказание выполнено, миномётная батарея противника уничтожена. Также артминомётным огнём уничтожено два пулемёта противника вместе с расчётами, один подавлен. Убито около взвода солдат противника, в том числе два снайпера.

– Как супостата делить будете? Стреляли не только вы, но и батарея артполка.

– Два пулемёта, снайперы и десяток фрицев, наша работа, всё остальное – артиллеристы.

– Не жадный. А кто может подтвердить твою работу?

– Кроме меня и красноармейца Гусева, там никого не было, он и подтвердит. – Пожимаю плечами.

– Ладно, не напрягайся, видел я вашу работу. Комиссар наградные уже пишет, подойдёшь, скажешь фамилии своих бойцов. Мины-то хоть остались?

– Нет. Только патроны и гранаты.

– Хорошо, точнее плохо, что мы без миномётной поддержки остались, но надеюсь, ночью мины принесут. Пока будете в моём резерве, если что вместе с разведчиками повоюете.