Текст книги "Минометчики (СИ)"

Автор книги: Алексей Дягилев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Глава 25

Очередной огневой рубеж занимаем в полукилометре от ручья. Первая рота справа, вторая слева от дороги фронтом на запад. Разведрота также оттянулась на север, и теперь стык между нашими подразделениями просматривался и простреливался пулемётным огнём. Сапёры захватили трофеи, среди которых два пулемёта, тем самым они восстановили потери в автоматическом оружии, но к сожалению не в людях. Эмгачи разделили по-братски, а идея с контратакой майору понравилась, и сапёров он послал подальше. В том смысле, чтобы отойдя в лес, они устроили засаду на правом фланге, и ударили наступающему противнику в левую скулу или по затылку, после сигнала ракетой. Тем более, несколько автоматов они также затрофеили. Свой миномёт устанавливаем за первой ротой, если придётся отступить, то переместимся на север, заняв оборону вдоль дороги фронтом на юг. В Могутово должны были остаться какие-то подразделения нашей дивизии, так что прикроют нам левый фланг, мы им правый.

Немцы, прощупав нашу оборону небольшими подразделениями, обосновались в сотне метров от нас, и пока вели себя примерно. Мы также лишний раз не нарывались, изредка постреливая из винтовок в сторону противника, предупреждая его о нашем присутствии. Пулемёты пока молчали, а то стрелять со ста метров в лесу, – перерасход патронов, которых и так не лишку. Из миномёта достать без проблем, но получить в ответку целую кучу убойных аргументов, не хотелось. Был бы у нас джихад-мобиль или лошадь с санями, ещё можно постараться, напакостил и свалил. А на Ёжиках далеко не ускачешь. Вот когда гансы пойдут в очередную атаку, тогда да, получат на свою голову очередную дюжину трёхкилограммовых железных шишек и успокоятся. Счастливые навсегда, а остальные бедолаги на время. Но фрицы не спешили себя осчастливливать и лежали на пузе ровно, только перестреливались с нашей пехотой.

Если с фронта было относительно спокойно, то вот в тылы разгоралась нешуточная перестрелка, причём не из стрелкового оружия, а из танковых пушек и других артсистем, и это «немного» нервировало. Бойцы всё чаще и чаще оглядывались назад, сначала непроизвольно, а потом уже специально всматривались в окружающий лес. Майор даже послал в тыл одно отделение из второй роты с толковым мамлеем, чтобы всё выяснить и доложить. Мне он приказал, быть в готовности к отражению атаки, как с фронта, так и с тыла. Подумав, устанавливаю миномёт, направив его на юго-восток. У нас не зенитка, за несколько секунд ствол на триста шестьдесят градусов не развернёшь. Хотя повернуть можно, но стрелять будешь мимо, требуется не просто переставить миномёт, но ещё и выровнять его по уровню, а также произвести выверку прицела. А это всё время, которого может не хватить, поэтому и готовлюсь заранее. Всё-таки с фронта у нас рота, а с тыла деревья, так что Ёжиков посылаю метров на пятьдесят вперёд, или назад, присматривать за дорогой с тыла. Присутствующий тут же майор Дедов, выслушав пояснения, мои манипуляции одобрил и послал своего связного за «засадным полком», видимо решил держать резерв при себе.

Гонец из тылов принёс нерадостные вести, зато обстановка прояснилась. Немецкие танки, пробившись по дороге со стороны Волковской дачи, атаковали артполк. Наши отбивались, но пока исход был не ясен. Разведрота попятилась, отходя в сторону Могутово, недалеко, но левый фланг второй роты пришлось отводить, загибая фронтом на юг. Прочухав про отход роты, прошаренные гансы решили этим воспользоваться и пробиться на нашем левом фланге. Пришлось разворачивать миномёт и, установив его в первоначальное положение, дать фрицам просраться. Шесть убойных аргументов подействовали отрезвляюще. Да и пехота не дремала, отсыпав им «проса на дорожку», из винтовок и пулемётов. Немцы одумались и больше не лезли. А скорее всего уже не хватало живой силы. Батальон и так был хорошо покоцан в предыдущих боях, да ещё мы провели децимацию лишнего состава, надеюсь, ополовинив роты.

Дождались мы и авиацию противника, хоть и была низкая облачность, но шестёрка лаптёжников прилетела. Нам повезло, а вот артполку и деревне Могутово досталось. Мы же находились в тесном соприкосновении с противником, поэтому до нас долетела только дрожь земли. После бомбёжки остатки артполка отступили в Могутово, разведрота также отошла ближе к нам, заняв северную опушку лесного массива, фронтом на юг, в полукилометре от дороги.

Западные фрицы, после налёта своей авиации, подумали, что мы испугались, и атаковали по всему фронту нашей обороны, так что вначале пришлось несладко, особенно в центре. Полдюжины оставшихся мин, гансов в этот раз не отрезвили, но притормозили, поэтому успеваем занять место в общей цепи, и помогаем отбиваться махре из стрелкового оружия. Пять карабинов это конечно не много, но это смотря с чем сравнивать. Тем более если во взводах осталось по два десятка человек максимум, то это тоже неплохой приварок. Помощь нашего героического расчёта, конечно, внесла свою лепту в общую победу, но основную роль в этом сыграла атака по немцам с флангов. Сапёры, обойдя фрицев, ударили справа, а высвободившийся после отхода разведчиков взвод второй роты, слева. А вот такого издевательства над своим организмом гансы не выдержали, и избиваемый с трёх сторон батальон противника отступил. Не убежал, а вот именно грамотно отступил, оставив «на мясо» прикрывающие отделения. Арьергарды мы уничтожили, но крови они у нас попили, так что подсобрав трофеи, отходим на исходные, а потом и дальше. Фрицевские миномётчики тоже свой брот даром не ели, поэтому после отхода своих шуцев, стали равнять нас со снегом, так что пришлось ретироваться, и организовывать новый оборонительный рубеж.

Хорошо хоть западные фрицы, не ломанулись в атаку после бомбёжки, а вот почему, мне потом рассказал Генка Черкасов. После всех ретирад и рокировок, полк занимал оборону следующим образом: первая рота фронтом на юго-запад, от дороги, до здоровенной поляны в полукилометре; слева от неё вторая рота, фронтом на юг, вдоль северной обочины, длина оборонительного рубежа, примерно метров семьсот; сапёрная рота численностью меньше взвода, составляла резерв и находилась в овраге, в центре обороны, в готовности помочь на любом фланге. Мой взвод «тяжёлого оружия» находился на левом фланге второй роты, прикрывая стык с разведротой, но разведчики по приказу отходили в деревню Могутово, так что стык увеличивался до двух километров. Вот во время отхода, я и повстречал Генку, ну или он меня.

– Здорова, артиллерия! – необычно громко поздоровался он.

– И тебе не хворать разведка. – Отвечаю я.

– Говори громче! – снова кричит он.

– Контузило? – Догадываюсь я, показав Генке на уши.

– Ага – кивает он головой. – Бомба недалеко рванула. Очухался, не слышу ни хрена.

– Рот надо было открывать, когда бомбили. – Кричу я ему на ухо.

– На кой?

– Тогда бы не оглох, деревня.

– Понял. Ну, как у вас дела?

– Нормально, отбились.

– Мы тоже. А потом самолёты налетели. Нам-то не сильно прилетело, а вот артполк крепко бомбили. Фрицам тоже досталось. Хрена они там эти летуны с высоты видят, да ещё в лесу, вот и сыпали куда хотели. Немцы-то давай зелёные ракеты в небо пулять, ну мы смекнули, и тоже начали, вот на втором заходе бомбёры и промахнулись, да по своим в лесу и жахнули, а мы ноги в руки и тикать. На опушке закрепились, а там и приказ пришёл. Теперь вот отходим. – Как-то виновато закончил Генка.

– Черкасов! Где ты там? – Слышу крик и вижу, машущего рукой командира. Разворачиваю Генку в нужном направлении и показываю куда смотреть.

– А, это меня зовут. Ладно, прощевай друг, – внезапно обнимает он меня, – побежал я. Счастливо мужики! – И помахав всем рукой, Генка уходит.

– И тебе счастливо. – Отвечаю я ему в спину, почему-то смаргивая льдинки с ресниц. Говорят, мужчины не плачут, но это наверно ветер.

Разведрота ушла, а мы остались. Ждали мины, и очередного наступления немцев. Но ни того, ни другого не дождались. Привезли только патроны и немного гранат, да ещё связь удалось наладить со штабом дивизии. С наступлением темноты я получил приказ, разобрать миномёт и двигаться в Могутово. Комполка пришёл передать приказ, и заодно попрощаться.

– Спасибо миномётчики. Выручили здорово. Но мне приказано послать вас в деревню. Тяжко без вас будет, но ничего, справимся. – Сказал он, пожимая нам с Федей руки.

– А что случилось? Товарищ майор. – Спрашиваю я.

– Нашлась наша минрота, но сам знаешь, как там с материальной частью. Так что разбирайте миномёт и ступайте в Могутово. Сами-то справитесь?

– Донесём, не впервой.

– Тогда счастливо. Бойцы немного проводят. Пароль сегодня Берлин, отзыв – Варшава. – Развернувшись, майор уходит, а мы готовим вьюки. Как-то не понравилось мне настроение майора Дедова, как будто навсегда он прощался. С близнецами и Ерёмой расстались уже на дороге, на трассу они нам выбраться помогли, а дальше уже сами. На горбу у нас только двунога и ствол, а вот к опорной плите мы привязали две верёвки и, погрузив на неё как на санки всё лишнее, тронулись в путь. Железяка тяжёлая, зато крепкая, так что ничего ей не сделается, покатается немного и всё. Снег к тому времени прекратился, небо вызвездило, а температура соответственно начала понижаться. До деревни километра полтора, так что дойдём быстро.

Противник должен быть справа от дороги, примерно в километре, место открытое, но опушка леса метрах в трёхстах, поэтому первое время идём сторожко, передний тащит санки, второй на три шага позади и правее – прикрывает, неся карабин в руках. Каждые метров двести меняемся. Хоть я и предложил Феде сделать тачанку. Он тащит санки, а я сижу на них и прикрываю, но быть в качестве ездового заряжающего он не согласился, я же не согласился быть ездовым наводчиком. Поэтому конструктивное предложение пропало втуне. Пройдя таким образом около километра, впрягаемся в «санки» вдвоём и топаем гораздо быстрее. Справа от нас расстояние до леса увеличилось, так что неожиданно нарваться на фрицев уже не боимся, зато нарваться на своих гораздо опасней. Ну вот, вроде нарвались.

– Стой, кто идёт? Пароль. – Раздаётся окрик из окопа боевого охранения.

– Берлин. Отзыв.

– Варшава. Кто такие?

– Миномётчики. Следуем в штаб дивизии.

– Идите ближе, сейчас посмотрим. – Сворачиваем с дороги, подходим к краю окопа, останавливаемся. – Слезайте, чего встали?

– Хлопотно это. Ты бы сам поднялся мил человек, да поглядел.

– Не положено, давай, сигай в окоп. – Ладно, мужик, не хочешь по хорошему, устроим тебе веселуху. Снимаем друг с друга вьюки, укладываем на бруствер и спускаемся в окоп. Сразу такое впечатление, как будто тебя кто-то за шкирку тянет, и двигаться стало легко и удобно. Оглядываюсь вокруг. Окоп добротный, сам когда-то копал, – а где же окопники? Три человека вокруг нас и всё. И всё? Да ох…ть и не встать!

– Кто такой, боец? Представиться и доложить по всей форме! – строю я рядового.

– Красноармеец Пшеничный, отдельная рота связи, старший дозора.

– Вас что, всего трое?

– Почему трое? С той стороны дороги ещё двое.

– И всё?

– Остальные в караулке греются.

– А с той стороны? – показываю я рукой на южную окраину.

– Не знаю, там не наш взвод, но окопов больше, значит и людей. Там сапёры.

– Артполк где?

– Не знаю.

– В штаб дивизии как пройти?

– Так нету там никого. Ушёл штаб.

– А кто у вас тут командует?

– Командир взвода. Младший лейтенант Швондер.

– Связь есть?

– Есть. – Странно, хотя чему я удивляюсь, связисты всё-таки.

– Вызови мне лейтенанта.

– Сейчас. Только посыльного отправлю.

Материться уже бесполезно, поэтому разряжаю свой карабин выстрелом вверх. Они тут совсем что ли с глузду съехали? Противник в полукилометре, а солдатики по хатам греются? Траншеи полного профиля, воюй – не хочу. Танки и те не выковыряют, бутылки с горючкой по любому есть. Блямба, да тут же медсанбат стоял!

– Медсанбат где?

– Вчера ещё ушёл. А зачем вы стреляли? Товарищ сержант. – Красные в городе, придурок, так и подмывало меня сказать, но сдержался.

– Немцы в лесу, – разве не видишь?

– Где?

– В… на самом дне. – Отвечаю в рифму. – Видишь вон тот угол леса? – Показываю я рукой направление на юго-запад.

– Нет. Темно же.

– Но днём-то ты видел, что там лес подходит ближе всего к деревне?

– Видел.

– Сейчас там немцы и они готовятся наступать. Разведка захватила «языка», отсюда и сведения. Кстати, где разведрота?

– Не знаю точно. Но в деревне где-то. – Хоть эти здесь, и то хлеб. А вот и кавалерия из-за холмов. Не прошло и часа. Десять Чипов и Дейлов спешили на помощь со стороны ближайшей хаты.

– Что у тебя тут, Пшеничный? – Спрыгнув в окоп, спрашивает мамлей.

– Да вот, товарищ сержант говорит, что в лесу немцы.

– Знаю что в лесу, а где конкретно?

– Смотри, лейтенант. – Вступаю я в разговор и, убедившись, что все бойцы в траншее, занимаю позицию, выбрасываю стрелянную гильзу и заряжаю в открытый магазин один трассирующий патрон. Целюсь в сторону леса, и выстреливаю трассер, затем всю обойму. Наших там точно нет, а вот немцев. Ответка прилетает примерно через минуту, причём из пулемёта. Ну вот, что и требовалось доказать.

– Сержант, ты зачем стрелял? Теперь немцы будут знать, что мы здесь. – Вот придурок, а то они раньше не знали.

– Меня комполка майор Дедов прислал, предупредить о немецком наступлении. – Осаживаю я летёху. – Поэтому будьте в готовности, отражать атаку.

– Так впереди же целый полк. – Не сдаётся мамлей.

– В полку осталось сто человек. Он занимает оборону справа от дороги, в километре от вас. Немцы ударят с юга и юго-запада, – ещё вопросы?

– А что делать-то?

– Воевать! Несите в траншею патроны гранаты, пулемёты.

– А где их взять? – Ещё один, так и нарывается на рифму.

– Согласно уставу, всё должно быть в караульном помещении.

– Так нету у нас пулемётов.

– Неважно, тащите всё, что есть и занимайте оборону. Кстати, тут артиллеристов поблизости никто не видел?

– У нас в хате лейтенант сидит, ждёт кого-то. Только он не артиллерист.

– А кто?

– Сказал, что миномётчик.

– Раз миномётчик, значит за нами. Куда нам идти?

– Сейчас я распоряжусь, бойцы проводят, а на обратном пути боеприпасы захватят.

– Главное гранат и бутылок с КС побольше. – Даю я дельный совет и, захватив миномёт, отчаливаем. Припахав провожающих в переноске ценного груза, находим лейтенанта, которым оказывается командир нашей роты.

– Явились, не запылились! – После моего доклада о прибытии, «приветствует» нас лейтенант. – Где вас носит? Почему так долго?

– Мы вообще-то воюем, да и миномёт тяжёлый для переноски. А нас двое всего.

– Как двое? Мне сказали миномётный расчёт. А где остальные?

– Все здесь.

– Ладно, пойдём скорее, нужно позицию занять. – Сбегает с крыльца ротный.

– Плиту здесь бросим?

– Какую плиту? – Газовую, какую же ещё, – я им что? Пушкин? Всех на рифму посылать.

– Опорную плиту к миномёту нести некому. – Спокойно поясняю я.

Цыкнув, лейтенант взваливает на загорбок уже упакованный Федей вьюк и идёт вперёд. Мы же, распределив оставшийся груз, следуем за ним. Сначала идём по центральной улице деревни, потом сворачиваем налево и, выйдя на окраину, топаем по просёлочной дороге на северо-восток. Гансов я раздраконил, они же расшевелили наших в деревне, начав обстреливать юго-западные окраины. А то слыханное ли дело, кто-то по лесам скитается, а кто-то уже с шести вечера по тёплым хатам отсиживается, нет уж дорогие товарищи отдыхающие тыловики, похлебайте… полными ложками. Почувствуйте запах пороха и вкус победы, или поражения. Да и очередную атаку фрицев думаю, никто не проспит.

Глава 26

Огневые позиции наша миномётная рота занимала на поляне в лесу, метрах в четырехстах от северо-восточной окраины деревни. Где-то раздобыли три миномёта, да и несколько лошадей с санями «паслись» неподалёку. Нас с Федей уже похоронили, поэтому реакция бойцов была неоднозначной. Кто-то удивился, а кто и просто обрадовался. Но пыль из нас вытрясли основательно, охлопывая по спине и плечам. На долгие расспросы времени не было, поэтому устанавливаем миномёт и готовимся к бою. Мины привезли ажно с армейского склада, поэтому снаряжаем их, вставляя патроны с вышибным зарядом. Обоз наладили за боеприпасами, а ротный объяснил нам диспозицию.

Теперь полк, а точнее остатки дивизии, занимают рубеж обороны к северо-востоку от Могутово, на лесной опушке. На флангах две батареи второго артдивизиона (два орудия), в центре наша минрота. Пехота и все приравненные к ней специалисты, занимают позиции на опушке, но скоро ожидается подход нашего 1291-го полка. В самой деревне остаётся только боевое охранение, его задача прикрыть сосредоточение основных сил. В течение ночи должны подойти подкрепления, и несколько лёгких танков, так как на утро назначена атака. Есть одна проблема – немецкие панцеры. Дороги на флангах прикроют орудия артполка, а вот две лесные дороги в центре обороны – наша проблема. Противотанковых мин больше нет, остаются только бутылки с КС и гранаты. Просто обездвижить броню не получится, огнём своих пушек и пулемётов танки могут сорвать атаку, поэтому их надо именно уничтожить. А вот для этого нужно что-то придумать или найти добровольцев.

После своей «проникновенной» речи, ротный стал как-то подозрительно поглядывать на меня, но проявлять инициативу я не спешил, да не то что не спешил, а попросту не хотел. Да, метать противотанковую гранату и бутылку я умею, но не только же я один. Кешка вон тоже из противотанковой артиллерии, а сидит себе и в ус не дует, а если честно, я за эти три дня навоевался по маковку, в отличие от некоторых. Так что записываться в отряд «камикадзей», или как там япошки назовут своих смертников, не спешил. Назначат, тогда и будем чесаться, а на нет и суда нет.

– Вы пока подумайте, товарищи коммунисты, комсомольцы и беспартийные, – сделал очередной намёк ротный, – а после ужина подойдёте с предложениями.

Наконец-то удалось похлебать жидкого. Не давиться куском мороженого хлеба, а нормально поесть похлёбки. Что это был за суп, и из каких насекомых, мне было пофиг, главное жидкий и горячий. Пионерский костёр для того, чтобы подогреть котелок с едой, не нужен, поэтому надрав бересты и, использовав для растопки мешочки дополнительных зарядов, развожу костерок, и через несколько минут наслаждаюсь горячей пищей. Поесть поели, а вот вдосталь попить чайку и покурить, не получилось. Немцы затеяли очередной кипеш. Поэтому сделав пару глотков тёплого чая и, прополоскав рот, занимаю своё место у миномёта. Благо далеко ходить не надо, ужинали прямо на огневой. На НП сейчас лейтенант Гервас, поэтому ждём команды. Хотя наблюдательный пункт на опушке, и что он с неё разглядит в темноте, да ещё когда видимость перекрывают постройки, хэзэ. А стрельба разгоралась нешуточная, и доносилась она со стороны деревни. Видимо гансы пожрали и решили выспаться в тепле, тем более у них на утро имелись свои планы. В ружейно-пулемётную перестрелку вплелись и резкие выстрелы танковых пушек, а также разрывы снарядов. Мы пока ждём, в готовности открыть огонь. Но видимо целей нет, а может и совсем не будет. Перестрелка, достигнув своего апогея, начала спадать, по крайней мере, танки уже не стреляли. Потом начали раздаваться отдельные выстрелы из винтовок и короткие очереди пулемётов и автоматов. Чуть позже прогремел взрыв, и наступила относительная тишина. Потом вели огонь мы. Не все, а только мой миномёт, который сделали ведущим и пристреляли ориентиры. Потому что установки прицела и угломера, менялись после каждой пары-тройки выстрелов.

Дальше нам хватило работы на всю ночь. Мы копали и снаряжали мины. За это время удалось заготовить по два «быка» на ствол, и выкопать волчьи ямы на дорогах. Помогали уцелевшие бойцы из сапёрного батальона, они же и подкинули идею с ловлей танков. Ямы-ловушки перекрыли жердями, сверху присыпали землёй, затем снегом, а потом протащили пустые сани, оставив следы от полозьев. Мороз стоял крепкий, притоптанный снег успеет схватиться, так что при свете дня ничего видно не будет, и даже если вперёд пройдёт пехота, то не провалится.

Разведка ночью отработала на отлично, взяли двух «языков», поэтому точное время наступления фрицев узнали. В связи с чем командование скорректировало свои планы. Теперь полк должен будет контратаковать противника, в момент перехода его в атаку. То есть тогда, когда немец выдвинется на исходные позиции для наступления. Задача же миномётной роты и остальной артиллерии, провести артподготовку, по изготовившимся к атаке фрицам. Прикатили и танки, целых шесть штук. Я специально ходил посмотреть на это чудо советского автопрома, потому что работали они довольно тихо, тем более далеко ходить, было не нужно. Танки, как танки. Башня, гусеницы, пушка и пулемёт. Т-60 – лёгкий танк для сопровождения пехоты. Ну, и ладно, значит, не зря ямы копали. Для борьбы с немецкими средними панцерами, танчики не годятся, а вот поддержать пехоту, самое то. Пулемёт там подавить, пушку, или живую силу врага намотать на гусеницы они способны. Калибр у пушки конечно мелковат, всего 20-мм, но она автоматическая, и осколочно-трассирующие плюс бронебойно-зажигательные снаряды, делали её грозным оружием, как для лёгкой брони, так и для пехоты врага. Конечно, если посылать «малютки» в лоб, на подготовленные к обороне опорные пункты, то они просто сгорят, не причинив никакого вреда противнику, а вот если использовать технику с умом, то и волки будут биты, да и танки целы. А для прорыва долговременной обороны есть специально обученные КВ-1, а также орудия большой и особой мощности.

Узнал я и о приключениях нашей батареи, точнее, о её похождениях, которую рассказал Макар, когда мы снаряжали мины. Из оврага выбрались нормально, прошли немного на юг, а потом повернули на восток и пошли, с намерением выйти к Волковской даче по дороге, идущей с юга. Вот на этой-то дороге нарвались и понесли первые потери. Отбились и, вынося раненых, прорвались дальше на восток. Дальше шли прямо по лесу, никуда не сворачивая, и немного заплутали. Карты с собой не было, компас во время боя лейтенант пролюбил, солнца в пурге было не разглядеть, а полярную звезду по причине белого дня, тоже не нашли. Вот и пошагали туда, где меньше стреляют. Раненых было немного, но пару лежачих пришлось нести на самодельных носилках. Естественно скорости передвижения по зимнему лесу это не прибавило, поэтому выйдя на какую-то дорогу, пошли по ней влево. Постепенно лес расступился, и показалась деревня. Решили зайти и узнать, – где находятся? Да и раненым требовался отдых в тепле. Оказалось, что пришли в деревню Мачихино, где располагались тылы дивизии. Нарвались на интенданта второго ранга, который и припахал боеспособное подразделение к охране транспортной колонны. Против интендантского майора, младший лейтенант не котировался, поэтому пришлось подчиниться. Интендант был калачом тёртым и знал, что при немецком наступлении, главное вовремя смыться, желательно на восток и желательно за речку. Вот туда и направились. Раненых обиходили, и погрузили на сани-розвальни, остальные пошли пешком. У деревни Щитово переправились через речку Моча, передохнули и отправились дальше. Остановились только в деревне Юрьевка, перейдя ещё через одну речушку, в полосе соседней 43-й армии, и то только потому, что наступила ночь. В общей сложности прошли около двадцати километров. На следующий день оказалось, что «туристы» находятся в расположении первого батальона 32-го СП, 19-й СД. Целый день интендант пытался связаться со своей дивизией, по схеме батальон – полк – дивизия – армия – фронт, и в обратном порядке. Удалось «дозвониться» только до штаба 33-й. В общем, приказ прибыть в Могутово, получили только днём третьего числа, вот к вечеру и нарисовались, хорошо ещё, что дорога была проложена напрямую, и конный обоз с санями прошёл. А то бы опять заблудились. После такого рассказа у младшего лейтенанта Пучкова появилось прозвище, – «партизан Железняк». Но это только между своими, и не без подачи одного из сержантов.