Текст книги "Придворный Медик (СИ)"

Автор книги: Алексей Аржанов

Соавторы: Виктор Молотов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

Глава 19

Этот шанс я упускать не имею права. Вот и следующая возможность, за которую мне точно стоит уцепиться. Если, конечно, главный лекарь не потребует за новую должность провернуть какую-нибудь интригу. Хотя не думаю, что в этой организации все поголовно норовят нарушить закон ради угождения дворянским семьям. Да и Преображенский создаёт впечатление честного человека.

По крайней мере, на первый взгляд.

– Что от меня потребуется, Андрей Фёдорович? – прямо спросил я.

– Вижу, вам уже не терпится поскорее приступить? – улыбнулся главный лекарь. – Это хорошо. Что ж, предложение у меня по сути своей предельно простое. Только выполнить его будет трудно. Готовы на этой неделе усиленно поработать?

– Работать я всегда готов, Андрей Фёдорович, – кивнул я.

– Отличный ответ! – улыбнулся Преображенский. – В таком случае на этой неделе кроме основной нагрузки у вас будут ещё два дежурства в стационаре. Господина Дубкова я временно от них отстранил, поэтому кому-то нужно закрыть эти дыры в графике. Сегодня в ночь – с понедельника на вторник, а в следующий раз с четверга на пятницу. Сразу скажу, помогать вам никто не будет. Единственное, на что можете рассчитывать – «звонок другу». Своему наставнику Евгению Кирилловичу или другим коллегам, которые согласятся ответить вам посреди ночи.

Ещё бы помощь зала предложил. Собрать всех госпитализированных в кучку и объявить голосование. Вместе-то точно отгадаем диагноз!

– Не беспокойтесь, Андрей Фёдорович. Я уверен, что справлюсь с этой задачей, – произнёс я.

– Вот и славно! – заключил Преображенский. – В таком случае, если оба дежурства пройдут гладко, со следующего понедельника вы уже сядете в отдельный кабинет и получите своих собственных пациентов. А то как-то негоже клянчить их у Евгения Кирилловича. Вроде как я плачу вам две зарплаты, а рабочий день вы делите пополам.

Тоже верно. На то и был мой расчёт. Я всё ждал, когда кто-нибудь поймёт, что от такого союза клиника теряет продуктивность. Так что можно сказать, что ещё один мой крючок сработал. Преображенский это заметил и решил внести корректировки, а я этого и добивался.

Но прежде чем покинуть кабинет, я решил утрясти ещё один вопрос. Пока есть возможность беседовать с главным врачом, лучше этот шанс не упускать.

– Андрей Фёдорович, у меня есть к вам ещё одна просьба. Предположим, я справлюсь с предложенным вами испытанием. Раз в таком случае я стану полноценным лекарем, то могу рассчитывать на медсестру? – спросил я.

– Ну вы уж больно-то не наглейте, Павел Андреевич, – нахмурился Преображенский. – Медсестёр у нас на всех не хватает. Сами знаете, даже у вашего наставника нет медсестры.

– Да, зато есть у Эдуарда Дмитриевича, который теперь работает на четверть ставки, – подметил я. – Анастасия Ковалёва. Я бы хотел, чтобы эту медсестру перевели ко мне в будущем.

– Послушайте, Павел Андреевич, вот на эти мелкие склоки у меня сейчас совершенно нет времени, – замахал руками главный лекарь. – Если вас интересует моё мнение – мне плевать, как вы там обмениваетесь медсёстрами. Это решение в любом случае буду принимать не я, а Владимир Борисович Миротворцев. Спрашивайте его как своего заведующего. Если он одобрит перевод Ковалёвой, то я препятствовать этому точно не буду. Такой ответ вас устроит, господин Булгаков?

– Более чем, – кивнул я. – Благодарю за уделённое время, Андрей Фёдорович.

Закончив разговор с главным врачом, я пошёл принимать людей. Некоторые из пациентов Гаврилова уже начали регулярно посещать клинику только по утрам, чтобы попасть ко мне. Привыкли, видимо. Вот только не факт, что после повышения я смогу принимать этих же пациентов. Скорее всего, мне доверят другой «участок».

Я совсем недавно узнал, что дворец и окружающая его территория тоже делятся на участки. По сути, лекари общего профиля – те же участковые терапевты. Только отвечаем мы не за конкретные улицы и дома, а за выделенную площадь территории.

Мне бы начать принимать дворян, проживающих во дворце, но для этого потребуется ещё одно повышение. А может быть, даже несколько.

– Доброе утро, Павел Андреевич, – поприветствовал меня вошедший в кабинет Гаврилов.

– Доброе. Что-то вы сегодня рано, Евгений Кириллович. На часах ещё и одиннадцати утра нет, – подметил я.

– Появились кое-какие проблемы. Благодаря вашим усилиям, разумеется, – сухо усмехнулся он.

– И что же, по вашему мнению, я опять натворил? – поинтересовался я.

– А разве не вы наворотили делов на турнире? – пожал плечами Гаврилов. – Эдуард Дмитриевич ходит по поликлинике и всем жалуется, что из-за вашей ошибки ему урезали приёмные часы. Якобы ему пришлось отвечать за вашу неудачу, поскольку он выступал в качестве дежурного лекаря, а вы – в роли помощника.

– Вот как? – улыбнулся я. – Удивительно. Вроде в той палатке я присутствовал лично, а новости узнаю от вас. Не знал, что Дубков так подставился именно из-за меня.

Гаврилов не знает, что на самом деле случилось в палатке. И говорить ему об этом нельзя. Преображенский ясно дал понять, что о произошедшем должны молчать все – и я, и Миротворцев, и Дубков.

А Эдуард Дмитриевич этим пользуется. Раз нельзя рассказывать правду, значит можно распространить лживые слухи. Ничего другого я от него и не ожидал.

– Павел Андреевич, да мне без разницы, что у вас там случилось. Факт остаётся фактом – мне передали часть пациентов Дубкова. Теперь зашиваюсь. Не могу даже все их карты найти! – возмущался Гаврилов. – Кстати, две из них должны быть в кабинете Дубкова. Пока пациентов нет, будьте так любезны – найдите их для меня. Пока у него приём не кончился. Эдуард Дмитриевич теперь работает всего два часа.

Лишний раз повидаться с Дубковым? Неописуемое удовольствие. И как я могу от такого отказаться?

* * *

– Нет, Эдуард Дмитриевич, правда, честное слово! – тараторил пациент. – Мне кажется, что моё заболевание прогрессирует. У меня ещё какая-то сыпь начала в складках кожи появляться. Боюсь, а вдруг это инфекция? Или признак онкологического заболевания?

Дубков устало провёл ладонью по лицу, пытаясь стереть с себя накопившееся раздражение.

Боже, как же этот мужчина ему уже надоел!

На приёме сидел сорокалетний ипохондрик. Барон Никитин. За последние несколько месяцев Владислав Николаевич уже извёл Дубкова настолько, что ему становилось дурно каждый раз, когда Никитин появлялся в очереди около его кабинета.

Сначала пациент жаловался на боли в сердце. Дубков обнаружил у Никитина признаки стенокардии. Пока что совсем лёгкой. Приступы легко снимались препаратами и лекарской магией. Никитин даже у кардиолекаря Миротворцева побывал, но всё равно продолжил пилить мозги Эдуарду Дмитриевичу.

Как только сердце пришло в порядок, он начал придумывать новые симптомы. И каждый, по его мнению, свидетельствовал о скорой кончине.

– Владислав Николаевич, да послушайте же вы меня! – взмолился Дубков. – Эта сыпь – обычная потница.

– А что насчёт моего дыхания? – тут же переключился на другую тему Никитин. – Вот, послушайте, как я дышу. Кажется, будто в лёгких что-то застряло. Я слышал, так может проявляться туберкулёз или опухоль. Сегодня вечером выставка, я не могу позволить себе явиться туда в таком…

Дверь в кабинет Дубкова открылась, и на пороге появился…

– Твою ж мать, как же он мне надоел… – едва слышимо прошептал Эдуард Дмитриевич.

* * *

– Вы что-то сказали, господин Дубков? Не расслышал, – произнёс я, закрыв за собой дверь.

– Что вы тут шастаете, Павел Андреевич? Это – мой кабинет! – воскликнул Дубков.

– Евгений Кириллович отправил меня к вам. Ему нужны амбулаторные карты ваших пациентов, которыми теперь занимается он, – объяснил я.

– На той полке, – небрежно кинув взгляд на стеллажи с картами, произнёс Дубков. – Только не вздумайте взять что-нибудь лишнее! Я за вами слежу!

– Ни в коем случае, Эдуард Дмитриевич. Вы принимайте пациента, я не буду вас отвлекать, – ответил я.

– Так, на чём это я остановился… – задумался пациент. – Ах да! Эдуард Дмитриевич, родненький, ну вы же понимаете, что я не могу в таком состоянии пойти на выставку? А что, если мне станет плохо на глазах у всех гостей? А там ведь будут не только «наши». Ещё и гости из Европы приедут. Все хотят увидеть артефакты императора. Я не могу упустить такой шанс!

Услышав упоминание об артефактах императора, я чуть не уронил на Дубкова весь стеллаж с амбулаторными картами. Но вовремя схватился за полку, чтобы удержать старый шкаф.

Разумеется, Дубков это заметил, с ужасом глянул на меня, но никак не успел это прокомментировать, поскольку пациент вновь утянул его в беседу.

– Эдуард Дмитриевич, я ведь ещё слышал, что любые эмоции могут пагубно влиять на состояние организма. А на выставке я точно испытаю изумление! Вот… У меня даже сейчас сердце покалывает! А что же будет там? Ох, и дышать как-то трудно стало.

Ипохондрик! Ещё один. Сколько же на территории дворца проживает людей, обожающих придумывать себе несуществующие заболевания?

Вижу, Дубков тоже прекрасно понимает, что его пациент ничем не болен. Эдуард Дмитриевич уже раскраснелся – того и гляди лопнет от злости.

Да я уже и сам отвлёкся и перестал искать амбулаторные карты. Лишь делаю вид, что пытаюсь разыскать нужные мне документы. На деле же всё моё внимание устремлено на их разговор.

Закрытая выставка артефактов императора. Я обязан туда попасть. По крайней мере, это отличный шанс убедиться, в правильном ли я направлении двигаюсь или нет. Повезло же, что я заглянул в его кабинет именно в этот момент! Никаких новостей об этой выставке не было. Видимо, проводят её в очень узком кругу. Скорее всего, специально для приезжих гостей. Готов поспорить, что туда даже не всех дворян пускают, не говоря уже о слугах или лекарях вроде меня.

– Владислав Николаевич, давайте подытожим, – не выдержал Дубков. – В данный момент ваше состояние стабильно. Что вы ещё от меня хотите?

– Я хочу, чтобы вы сопровождали меня на выставке, Эдуард Дмитриевич, – заявил пациент. – У меня есть возможность взять с собой сопровождающих. Хочу, чтобы вы контролировали моё состояние на протяжение всей выставки. Я вам обязательно доплачу.

Пора брать ситуацию в свои руки. Придётся немного понаглеть. Иного шанса у меня может и не быть.

– Ай-яй-яй… – осматривая пациента, пропел я. – А вообще-то, если вас интересует моё мнение, ваша нервная система сейчас очень сильно сбоит, Владислав Николаевич. А от неё любые органы могут начать барахлить. Но это – не беда. Главное, чтобы за вами следили на выставке. Только, боюсь, одного лекаря будет недостаточно.

– Булгаков, ваше мнение никого не интересует! – стиснув зубы, прожужжал Дубков.

– Нет-нет, почему же? – занервничал Владислав Николаевич. – Так что вы там сказали, господин Булгаков? С моим состоянием здоровья даже сопровождение лекаря не поможет? Придётся отказаться?

– Нет, что вы, – помотал головой я. – Один лекарь не справится, а вот два – запросто. Возьмите и меня с собой. На оплату не претендую. Помогу вам из чистых побуждений.

– Это даже не обсуждается! – прокричал Дубков. – Булгаков, забирайте свои карты и сейчас же возвращайтесь к своим обязанностям!

– Господин Дубков, не кричите так, пожалуйста, мне что-то дурно становится от такого напряжения… – тяжело дыша, промямлил пациент.

– Владислав Николаевич, успокойтесь, – настоял Дубков. – Неужели вы сомневаетесь в моих способностях? Смогу я вас сопроводить.

– Нет, я не сомневаюсь, но… Я всё же хочу перестраховаться, – заявил тот. – Вы же меня знаете! Мне назначают пить одну таблетку, а я вместо этого выпиваю сразу пять. На всякий случай. Чтобы точно помогло!

О-о! Тогда неудивительно, что он постоянно страдает от различных недугов. Очевидно, тут самый обыкновенный невроз. Такое нужно лечить не у лекаря общего профиля, а у психотерапевта. Или у «психолекаря», если здесь такие существуют. Пока что кабинет этого специалиста я ещё не находил.

– Значит, решено! – заключил я. – Владислав Николаевич, куда нужно подходить и во сколько?

– Сегодня в шесть вечера встретимся у главного входа во дворец, – ответил пациент. – Я сейчас же закажу для вас с Эдуардом Дмитриевичем допуски. Э… Напомните, как вас зовут?

– Его никак не зовут! Это обычный санитар! Медбрат! – в панике начал перечислять всё подряд Дубков.

– Булгаков Павел Андреевич. Помощник лекаря, – представился я.

– Угу, отлично… – трясущейся рукой записал моё имя пациент. – Значит, договорились! Спасибо вам большое, господа. Успокоили! С вами мне будет гораздо спокойнее.

Владислав Николаевич выпорхнул из кабинета, оставив нас с Дубковым наедине.

Эдуард Дмитриевич пыхтел, как разъярённый бык. Мне казалось, что его ноздри за минуту прогоняют весь содержащийся в кабинете кислород.

– Что ж, карты я нашёл, – помахав документами, произнёс я. – До вечера, господин Дубков!

* * *

После окончания рабочего дня мы с Дубковым прошлись до главного входа во дворец. Всю дорогу он старался держаться как можно дальше от меня. Сил ругаться со мной у него уже не осталось. Неровен час, и у него возникнет клиническая непереносимость моей личности. Настоящая беспощадная аллергия.

Издалека казалось, что дворец берут штурмом. Столько вооружённых стражников я ещё ни разу не видел. Вход оцепили со всех сторон. Гостей тщательно проверяли и лишь после этого впускали внутрь.

Причём, на выставку было приглашено не так уж и много людей. Стражников было гораздо больше. На одного гостя приходилось четыре, если не пять вооружённых бойцов.

Нехило император решил похвалиться своей коллекцией. Одна охрана говорит о том, что за все его артефакты можно купить целую страну.

– Ну наконец-то! – воскликнул барон Никитин, увидев нас с Дубковым. – Я уж испугался, что вы не придёте. Меня чуть инфаркт не схватил!

– Всё в порядке, Владислав Николаевич. Мы за вами проследим, – сказал я и направил немного лекарской магии в его солнечное сплетение. Активировал парасимпатическую нервную систему, чтобы барон хотя бы немного успокоился.

Ритм сердца замедлился, дыхание восстановилось, и Никитин наконец-то смог вздохнуть полной грудью.

– Ну что ж, господа, пройдёмте внутрь! – восторженно заявил он.

На проверку ушло чуть больше двадцати минут. Стражники проверяли наши пропуски, документы, сумки, даже одежду. Однако всех гостей предупреждали заранее, что эта процедура необходима, поэтому никто из местных дворян и гостей из-за рубежа не возмущался.

Фойе замка было заставлено десятками различных артефактов. В противоположные стороны от центральной комнаты отходили два длинных коридора, каждый из которых также был заполнен экспонатами.

Никитин сразу же ринулся рассматривать какой-то двуручный меч. Дубков последовал за ним, а мне пришлось отстать на несколько шагов, чтобы разыскать свой объект интереса.

И обнаружил я его довольно быстро. Он располагался среди самых дорогих артефактов императора. Рассмотреть его вблизи не представлялось возможным, поскольку эту зону охраняли гвардейцы, каждый из которых и сам владел боевым магическим артефактом.

Такое впечатление, что даже императора охраняет меньше солдат!

– Венец его коллекции! – восторженно прошептал Никитин. – Чаша очищения!

За стеклом располагался небольшой металлический сосуд. Сложно сходу определить, из какого материала он сделан. Со стороны напоминает обычное серебро.

Но дело не в материале. А в свойствах самого артефакта. Я знал, на что он способен.

Ведь именно ради него я сюда и пришёл. Ради него устроился в больницу Его Императорского Величества. Вот она – передо мной. Главная цель моего пребывания при дворе императора.

Я здесь, чтобы похитить этот артефакт.

Стоило мне об этом подумать, как кто-то схватил меня за плечо. А затем за моей спиной раздался тихий шёпот:

– Вот ты и попался, Булгаков.

Я резко развернулся…

Глава 20

Но за моей спиной никого не было.

И что это только что было? Я готов поклясться, что прямо позади меня ещё секунду назад кто-то стоял. И прикосновение было реальным. Кем бы ни оказался этот человек, но он явно обращался ко мне не с добрыми намерениями. Да и схватил он меня за плечо так, будто собирался оттащить куда-то. Но ему что-то помешало. Или кто-то…

И голос знакомый. Только слышал его не я, а мой предшественник. Шрам на моей шее сразу же начал зудеть, стоило мне об этом подумать.

У меня не было оснований, чтобы делать этот вывод, но интуиция подсказывала, будто я только что столкнулся с тем самым человеком, который участвовал в резне, устроенной в доме Булгаковых.

Возможно, это именно тот убийца, который вскрыл моему предшественнику шею. Поэтому мой шрам так пылает.

Я аккуратно поправил воротник и осмотрелся по сторонам. В нескольких шагах за моей спиной стояли два иностранца, но никто из них не смог бы подобраться ко мне так быстро, а затем уйти незамеченным.

Более того, передо мной стоят стражники, охраняющие артефакт. Если бы меня кто-то попытался схватить, это бы точно привлекло их внимание. Но они даже не дрогнули. Выходит, произошедшему может быть только одно объяснение.

Я только что столкнулся с магическим воздействием. У врага есть возможность взаимодействовать со мной, не находясь при этом в непосредственной близости. Хотя…

Наверняка он где-то неподалёку. Возможно, за пределами дворца. Сюда бы он вряд ли смог проникнуть. Императорский двор – это самое безопасное место для меня в данный момент. Здесь мне могут навредить только внутренние интриги. Но ещё одного убийцу на территорию вряд ли пропустят.

Убедившись, что за мной больше никто не следит, я перевёл взгляд на Никитина и Дубкова. Они стояли у соседнего экспоната, который представлял из себя старинную потрескавшуюся корону. Барон во всех красках расписывал Дубкову суть этого артефакта, пока Эдуард Дмитриевич откровенно спал на ходу.

На какое-то время я могу оставить их наедине. Я позаботился о том, чтобы Никитин не перенервничал. Моя магия будет действовать ещё полчаса как минимум.

Я вновь обратил своё внимание на чашу очищения.

Об этом артефакте я узнал совершенно случайно. Пять месяцев назад, когда мне приходилось работать в трущобах в роли подпольного лекаря, ко мне завалилась группа воров. Сказать, что жизнь их потаскала – значит не сказать ничего.

Двое из них были смертельно ранены, один отделался десятком переломов. Изначально их было пятеро. Двум другим повезло ещё меньше. Они вообще не вернулись.

Эта бравая компания додумалась проникнуть в сокровищницу императора. От них-то я и узнал, что в его коллекции находится чаша очищения. Артефакт, способный снять любое проклятье или неизлечимый магический недуг.

Разумеется, я сразу же понял, что эта чаша – единственный способ излечить моего брата. Кирилл Булгаков страдает от магической болезни с самого детства. И ни один лекарь не мог ему помочь. И, как я уже убедился, никто и не сможет. Нет в Российской Империи таких лекарей.

И если я хочу спасти единственного близкого мне человека, мне придётся найти способ получить доступ к чаше очищения. Но, естественно, я понимаю, что следовать той же тактике, что и та группа воров, абсолютно бессмысленно. Те ребята были профессионалами в своём деле. Если уж даже им не удалось справиться, значит я даже приблизиться к сокровищнице не смогу.

Поэтому мне и нужны связи с вышестоящими дворянами. Прямым путём в сокровищницу не попасть. Я могу полагаться только на свою хитрость. Постепенно заручаться поддержкой влиятельных людей, добираться до членов закрытого совета. А может быть, и до самого императора.

Сама чаша очищения мне не нужна. Достаточно лишь воспользоваться ей один раз, чтобы спасти Кирилла, а затем вернуть её на место.

Отсюда мне разглядеть не удастся, но говорят, что в ней всё время находится жидкость. Чистейшая вода, способная растворить в себе любое проклятье. Любую магическую патологию.

– О, Павел Андреевич, вижу, вы глаз не можете отвести от этой чаши? – пропел прямо перед моим ухом барон Никитин. – Сам не могу ею налюбоваться. Говорят, её нашёл Александр Четвёртый в середине прошлого столетия. Правда, никто не располагает информацией, откуда конкретно он привёз её в Российскую Империю.

– Как ваше самочувствие, Владислав Николаевич? – решил перевести тему я.

Нельзя, чтобы кто-то ещё заметил мою заинтересованность в этом артефакте.

– Знаете, Павел Андреевич, а ведь вы были правы! – заключил он. – С двумя лекарями мне стало так спокойно на душе, что я даже начал сомневаться, а правда ли я чем-то болен?

Я заметил, как Дубков ударил себя ладонью по лбу. Компания Никитина утомила его даже сильнее, чем перспектива постоянно работать бок о бок со мной.

– И всё же я бы посоветовал вам пропить успокоительные препараты, – произнёс я. – Если хотите, могу выписать их вам на днях. Вам сразу же станет легче.

Мнительность как рукой снимет. Ещё бы психотерапию прошёл – вообще перестал бы беспокоиться по пустякам.

Мы ещё час побродили по выставке, и Никитин принял решение на этом закончить культурный поход. Прежде чем покинуть дворец, я ещё раз взглянул на чашу очищения.

Жаль, но сейчас я никак не могу её заполучить. Будь я хоть невидимкой, хоть стихийным архимагом – незаметно артефакт не умыкнуть. А прорываться с боем – самоубийственно и попросту глупо. Я не собираюсь никому вредить. Моя главная цель – помочь своему брату. Вот и всё.

Правда, было бы неплохо ещё и выйти на того ублюдка, который до сих пор меня преследует.

Когда мы покинули дворец, а Никитин ушёл рассчитываться с Дубковым, я остановился в центре площади и осмотрелся по сторонам. Решил рискнуть. Сейчас я за пределами двора. На виду, но всё же без защиты. Возможно, этот человек снова покажет себя. И я буду готов. Сразу же определю источник голоса и атакую противника лекарской магией.

Как показала практика, урон моя сила может наносить очень большой.

Но никто не появился. Я даже интуитивно не почувствовал опасности. Возможно, убийца прямо сейчас следит за мной, но не планирует атаковать. А может быть, он уже ушёл.

Вероятно, эта попытка схватить меня была лишь тестом. Он просто проверял, хватит ли ему сил до меня дотянуться.

Похоже, на этот раз за мной прислали по-настоящему опасного человека. Профессионала. Тот мужчина, которого я одолел в первый же день после своего трудоустройства, ему и в подмётки не годится. Он много рисковал, упивался самим процессом убийства, действовал слишком открыто и не имел никаких магических способностей.

С этим же человеком всё иначе. Но ничего!

Так просто я ему не дамся. Мы ещё повоюем!

* * *

– Не могу понять, что с ним происходит, – устало потёр виски кардиолекарь Миротворцев.

Владимир Борисович провёл весь день в кардиологическом стационаре, пытаясь придумать, как помочь перенёсшему обширный инфаркт Григорьеву.

Он уже полностью восстановил сердечную мышцу пациента, но тот так и не смог прийти в себя. Пришлось перевести стражника из кардиореанимации в общую реанимацию. За это отделение отвечает дежурный лекарь общего профиля. И в эту ночь на посту сидел Евгений Гаврилов.

– Ну и подкинули же вы мне работёнку, Владимир Борисович, – сглотнув застрявший в горле ком, произнёс Евгений Кириллович. – Если уж вы не смогли справиться, то что смогу сделать я?

– В том то и дело, господин Гаврилов, что я справился, – заявил Миротворцев. – Его гемодинамика полностью стабильна. Головной мозг в полном порядке – нейролекарь его уже осматривал. Он полностью стабилен. Ещё сегодня утром должен был прийти в себя. Но так и не пришёл.

– Полагаете, он сейчас в коме? – поинтересовался Евгений Кириллович.

– Похоже на то. А это – уже не мой профиль, – ответил заведующий. – Теперь лекарям общего профиля придётся с ним маяться. Разберитесь, почему он не приходит в себя. Как только определите причину, переведёте его в соответствующее отделение.

– Я подумаю, что можно сделать, но не могу обещать, что справлюсь за одну ночь. Сами знаете – работы навалилось немерено, – попытался оправдаться Гаврилов.

– Ничего мне об этом не говорите, – буркнул заведующий. – Одни проблемы из-за сокращения Дубкова! Сам мучаюсь из-за жалоб пациентов.

На деле же Миротворцев думал о другом. Он был вне себя от ярости, поскольку именно Дубков довёл Григорьева до инфаркта. Но почему пациент сразу после этого впал в кому – вопрос. Вряд ли тут замешана магия Дубкова. Судя по клинической картине, лекари что-то упускают. Но в чём конкретно проблема – даже Миротворцев не мог сказать наверняка.

– Так, а ведь завтра ночью будет дежурить ваш помощник, верно? – спросил заведующий. – Главный лекарь дал Булгакову целых два дежурства. Как думаете, он потянет? Ему ведь придётся ещё и реанимацию контролировать.

– Не знаю, Владимир Борисович, – помотал головой Гаврилов. – Но я постараюсь доходчиво объяснить, чем ему придётся тут заниматься.

– Уж постарайтесь. И на всякий случай будьте с ним на связи, – посоветовал Миротворцев. – Всю ночь. Григорьева терять нельзя. Из-за этого начнётся скандал. А если он умрёт в дежурство Булгакова, то отвечать за это придётся ещё и вам!

* * *

В одиннадцать вечера, когда я уже готовился отходить ко сну, раздался звонок с неизвестного номера. Но я догадывался, кто должен со мной связаться. Просто не ожидал, что этот человек позвонит так поздно.

– Добрый вечер, Павел Андреевич, – произнёс знакомый мужской голос. – Это Вадим Антонович – управляющий жилыми зданиями для медицинского персонала.

– Скорее уж доброй ночи, – ответил я. – Ну что, Вадим Антонович, удалось что-то выяснить?

– Да. Прошу прощения, что пришлось позвонить так поздно. Из-за выставки большую часть стражников перетянули во дворец, поэтому у службы безопасности не нашлось свободных людей для осмотра соседней квартиры, – объяснил управляющий. – Как выяснилось, вы были правы. В квартире кто-то был. Но беспокоиться не о чем.

Ничего себе – не о чем беспокоиться! Я ведь тоже уловил движения живого организма.

– Как охрана могла пропустить кого-то в квартиру? – спросил я. – Вся территория забита стражникам.

– Павел Андреевич, дело в том, что в квартиру, судя по всему, проникло какое-то животное, а не человек. Птица или кошка. Скорее всего, кошка. Стражники доложили, что в квартире была открыта форточка, а на подоконнике нашли шерсть. Я свяжусь со службой отлова бродячих животных. Мы ещё в прошлом месяце всех котов переловили, но, сами понимаете, этих проныр стражники обычно не отлавливают. Их задача – защищать нас от людей.

– Понял вас, Вадим Антонович. Спасибо, что поставили в известность, – произнёс я и положил трубку.

И всё-таки соседняя квартира не давала мне покоя. Я подошёл к стене и снова воспользовался лекарской магией. Но на этот раз не обнаружил присутствия живых существ.

Кошка, значит? Странно.

Шум и вправду был чем-то похож на ночную кошачью беготню по квартире.

Смущает только то, что этот кот, судя по звуку, должен весить примерно как живой человек.

* * *

Утро для Аристарха Биркина началось с замечательной новости.

Дознаватель провёл бессонную ночь в пыточной камере. К нему доставили какого-то умника, попытавшегося прорваться на выставку, и дали добро – вытрясти из него всю правду любыми средствами.

Биркин веселился до самого утра, затем решил сделать перерыв, чтобы немного вздремнуть, но пришедшее на его телефон оповещение сработало гораздо лучше самого бодрящего кофе.

Дело в том, что Аристарх ещё на прошлой неделе подписался на оповещения сайта императорской больницы. А в частности – на лекаря Булгакова. Любые изменения в его графике сразу же приходили к Биркину, как только регистратура вносила информацию в медицинскую информационную систему.

Эти оповещения очень полезны для пациентов, которые записываются к определённому лекарю, а потом узнают, что время его работы изменилось.

Но Аристарх Иванович использовал эту систему с другой целью. Чтобы следить за Павлом Булгаковым. Он долго ждал, когда придёт эта знаменательная новость. И этот час, наконец, настал!

«Булгаков Павел Андреевич. Дежурство в круглосуточном стационаре общего лекарского профиля. С 20:00 до 08:00».

– Вот он! Ещё один шанс! – пропел Биркин.

Сегодня ночью Булгаков будет в отделении. Аристарх уже понял, что выслеживать свою цель на улице – не вариант. Слишком много лишних свидетелей. А вот на территории двора такое можно устроить.

Тем более Биркин заранее нашёл способ проникнуть в стационар незамеченным. Он уже похитил из прачечной халат и сделал копию ключа, которым пользуются санитары. Врачом он, конечно, прикинуться не сможет.

Но его план этого и не требует.

Аристарх достал из кармана ампулу с транквилизатором, которым ему уже доводилось пользоваться в «Мана-кафе».

– На этот раз мне точно повезёт.

* * *

– Всё поняли, Павел Андреевич? – подытожил Евгений Кириллович Гаврилов после длиннющей лекции.

Мой наставник не поленился. Вместо обеда он целый час расписывал мне ситуацию, сложившуюся в стационаре.

– Пациентов сейчас госпитализировано много, – уточнил он. – Но особое внимание уделите реанимации. Кто знает? Может, вы догадаетесь, что происходит с Григорьевым? Только прошу, не нужно возить его всю ночь по диагностическому отделению. Ограничьтесь магией. Ах да! Ещё кое-что. Обязательно звоните мне, что бы ни случилось. Я буду спать с телефоном в обнимку. Выкручу громкость на максимум. Не стесняйтесь. Помогу чем смогу.

– Расслабьтесь, Евгений Кириллович, – успокоил наставника я. – Вы уже в прошлый раз всё мне подробно рассказали. Я вас не подведу.

– Буду на это надеяться, Булгаков, – вздохнул он.

После окончания приёма я просидел с документацией до самого вечера, а затем рванул в стационар.

Дежурство началось с новых поступлений. Пришлось госпитализировать двух человек с гипертоническим кризом. Медсестра посоветовала мне перевести их в кардиологию, но я не видел смысла перегружать узких специалистов. Уж с повышенным давлением любой лекарь может справиться.

Как появилась свободная минута, посетил реанимацию и осмотрел Григорьева. Гаврилов оказался прав. Ситуация и вправду запутанная. Сердце полностью здорово, остальные органы тоже. Но человек лежит в коме.

Бестолковая скотина этот Дубков! Понимаю, что Григорьев сам пошёл на этот риск, но всё же в данном случае большая часть вины лежит на лекаре, который умудрился довести человека до вегетативного состояния. Или, как выражаются в простонародье – сделал овощем.

Я решил вернуться в ординаторскую и изучить всю историю болезни Григорьева. Надо выяснить, чем он болел раньше, к кому обращался. Без общей картины тут не разобраться.

– Павел Андреевич! – услышал я крик санитарки. – Ужинать будете?

– Да, не откажусь, – кивнул я, продолжая листать историю болезни.

Санитарка оставила на моём столе суп, пюре и чашку кофе.