Текст книги "Придворный Медик (СИ)"

Автор книги: Алексей Аржанов

Соавторы: Виктор Молотов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

Глава 4

«Владимир Борисович Миротворцев. Заведующий отделением лекарей общего профиля. Кардиолекарь».

Табличка с этой надписью висела на двери человека, который должен был решить нашу с Гавриловым судьбу.

Впечатляющий список! Сразу на двух должностях сидит. Хотя это мелочи! Помнится, в моём мире некоторые умудрялись растягивать свою пятую точку аж на пять-шесть должностей. Ни с одной толком не справлялись, зато зарплату получали неприлично высокую. Но, думаю, в императорской клинике коррупции быть не должно.

Не должно же?

– Евгений Кириллович, а долго мы здесь ещё будем стоять? – взглянув на часы, спросил я.

Мы уже пять минут молча смотрели на дверь заведующего, но Гаврилов всё никак не мог решиться зайти внутрь. Постоянно бормотал себе что-то под нос, обильно потел и покачивался из стороны в сторону.

Чего он так боится? Вон какая фамилия доброжелательная. Миротворцев!

– Булгаков, давайте так… – вздохнул он. – Если вы хоть одно лишнее слово в этом кабинете скажете – я за себя не отвечаю!

– Евгений Кириллович, успокойтесь, – посерьёзнел я. – У вас уже давление выше ста пятидесяти подскочило. Вы, даже стоя на месте, повышаете себе риск инфаркта и инсульта.

– Я вам не разрешал использовать на мне «анализ»! – возмутился он.

– Я тут ни при чём, – пожал плечами я. – Она автоматически активируется из-за того, что вам с каждой минутой становится всё хуже и хуже.

Гаврилов взглянул на меня так, будто я только что заявил невесть что о себе.

– Ну-ну, так я вам и поверил, – хмыкнул он.

– Подскажите, что вас смутило? – искренне недоумевал я.

– Не притворяйтесь. Вы прекрасно знаете, что автоматическая активация «анализа» имеется только у по-настоящему одарённых лекарей. А вы к их списку явно не относитесь, – поморщился он.

Ого! А ведь я и вправду об этом не знал. Гаврилов, сам того не желая, сделал мне комплимент.

Правда, в чём моя одарённость, я не знаю. Лекарская магия и «анализ», в сравнении с другими моими коллегами, развиты у меня очень слабо.

Но я давно заметил, что мои силы включаются автоматически, как только рядом оказывается пациент, нуждающийся в срочной помощи.

Если я сейчас попытаюсь снизить давление своему наставнику, он точно бросится на меня с кулаками. Единственное, чем я могу помочь, избавить нас от этого мучительного ожидания.

Я сделал шаг вперёд и постучался в дверь заведующего.

– Булгаков, ну что же вы… – стиснул зубы Гаврилов.

– Да-да! Войдите! – послышался голос из кабинета.

– После вас, – приоткрыв дверь, произнёс я.

Гаврилов поправил воротник рубашки, одарил меня гневным взглядом, после чего прошёл в кабинет заведующего. Я закрыл за нами дверь, а затем поравнялся с наставником, который уже встал по стойке «смирно» перед столом Миротворцева.

Ещё до того, как я увидел самого заведующего, мне в глаза бросились десятки магических плакатов, которыми были увешаны все стены его кабинета.

Справа билось объёмное сердце. Выполнено оно было с анатомической точность. Автор изображения даже мельчайшие бороздки не пропустил.

Слева около стены левитировала полноразмерная сосудистая система человека. Артерии, вены, лимфатические сосуды.

Шикарный кабинет! Сразу видно, что здесь работает человек, искренне любящий своё дело.

Миротворцев оказался мужчиной лет сорока пяти. Сразу видно – педант до мозга костей. Рубашка и халат идеально выглажены. Тёмные волосы аккуратно зачёсаны назад, даже седина на висках симметричная. На столе идеальный порядок, придраться попросту не к чему.

Увидев нас, Владимир Борисович выпучил глаза и тут же выпустил лекарский разряд в моего наставника.

– Евгений Кириллович, бога ради, не заявляйтесь в мой кабинет с таким высоким давлением! – воскликнул Миротворцев. – Я вас уже сто раз просил следить за собой. Таблетки назначал для постоянного приёма. Почему вы вечно не прислушиваетесь к моим советам?

Миротворцев снизил давление Гаврилову, но после этого выдал гневную тираду, из-за которой оно снова начало повышаться.

Из-за этих господ у меня «анализ» работает как новогодняя гирлянда. То включается, то выключается.

– Я… Я… Я вас понял, Владимир…

– Не мямлите! – хлопнул по столу рукой заведующий. – Возьмите себя в руки.

– Есть, господин Миротворцев! – воскликнул мой наставник.

– Так то лучше, – успокоился заведующий. – Присаживайтесь. И вы тоже, Павел Андреевич, не стойте столбом. Наконец-то я и с вами смогу пообщаться.

Мы с Гавриловым расположились напротив заведующего. Евгений Кириллович случайно задел локтём стопку документов, из-за чего та сдвинулась на пару сантиметров от края стола. У Миротворцева аж глаз задёргался, но на этот раз он смог сдержать себя в руках.

– Итак, коллеги, собственно, для чего я вас сюда позвал… – начал Владимир Борисович, извлекая из ящика стола какой-то документ. – Сегодня утром прошла внеплановая проверка. Меня никто не предупредил. И главный лекарь тоже не в курсе, с какого перепугу орден решил экстренно проверить документацию наших специалистов.

Миротворцев выдержал паузу. Тишину нарушил Гаврилов, когда громко сглотнул застрявший в горле ком.

– Орден выбрал тех, кто проштрафился в прошлый раз, господа, – продолжил Миротворцев. – Пятерых человек. В том числе и вас, Евгений Кириллович.

– Клянусь вам, Владимир Борисович, я пытался исправиться. Просто… – начал оправдываться Гаврилов.

– И сделали это успешно! – неожиданно улыбнулся заведующий. – Вы – единственный, чьи осмотры не подверглись критике со стороны ордена. Полгода назад я пообещал комиссии, что прослежу за вами. Потом только понял, какую допустил ошибку, ведь изучать ваши записи у меня совсем нет времени. Но вы справились сами. Все протоколы безупречны. Председатель комиссии позвонил мне лично и похвалил за проделанную работу.

У Гаврилова аж челюсть отпала. Он посмотрел на меня, а затем тут же отвёл взгляд.

Зря он так беспокоится. Я не собираюсь рассказывать заведующему, что протоколами на самом деле занимался я.

Да, получается так, что Гаврилов получает незаслуженную похвалу, но встревать в разговор и что-то доказывать было бы подло с моей стороны. Наставник и сам всё прекрасно понимает.

– Рад, что проверка прошла успешно, – выдохнул Евгений Кириллович. – Но на самом деле… Эм… Владимир Борисович, я заполнял протоколы не один. Мне здорово помог Павел Андреевич.

Вот этого я точно никак не мог предсказать! Чтобы Гаврилов, который только что собирался меня уволить, просто взял и разделил со мной мои же заслуги? Что ж, это очень благородно с его стороны.

Хотя он мог сказать это, поскольку опасался, что я расскажу Миротворцеву правду, поэтому и сделал этот ход первым.

– Да ну? – вскинул брови заведующий. – Господин Булгаков? Ваш помощник? – Миротворцев окинул меня оценивающим взглядом. – Он ведь у нас даже второй день не доработал. Когда бы он успел вам помочь?

– На самом деле господин Булгаков – очень способный помощник, – заявил Гаврилов. – Верно ведь, Павел Андреевич?

Да что тут вообще творится?

– Я лишь взглянул на протоколы Евгения Кирилловича свежим взглядом. На все пятьдесят штук, – ответил я.

– Что ж, господин Гаврилов, – изумился Миротворцев. – Вам действительно очень повезло с помощником. Если вы оба и дальше продолжите в том же духе, то у нас повысится процент излеченных пациентов! И на проверках мне больше не придётся так за вас краснеть.

– Мы будем стараться, Владимир Борисович, – кивнул Гаврилов.

– Буду на это рассчитывать, – ответил заведующий и тут же уставился в документы, разложенные на столе. Повисла тяжёлая пауза. И лишь через минуту Миротворцев вспомнил о том, что мы сидим с ним в одном кабинете. – Вы всё ещё здесь? Свободны, господа! Работаем!

Мы с Гавриловым тут же покинули обитель Миротворцева и направились к своим кабинетам. За весь путь Евгений Кириллович не проронил ни слова.

Лишь когда я собрался зайти в свою каморку, он бросил мне:

– Булгаков. В мой кабинет.

Когда мы оказались внутри, Евгений Кириллович тут же подошёл к аптечке скорой помощи, достал оттуда какую-то таблетку и закинул её к себе под язык.

Учитывая, что его давление уже упало, думаю, он только что принял успокоительное.

– Вы без спроса изменили мои протоколы, – разжёвывая таблетку, произнёс наставник.

– Не за что, – ответил я.

– Избавьте меня от своей дерзости! – выдохнул он и устало рухнул на свой стул. – Вы опять меня не послушались. Но на этот раз это принесло пользу. И я понимаю, что вынужден попросить у вас прощения. Похоже, я и вправду был слишком несправедлив к вам.

– Так вы всё-таки передумали меня увольнять? – спросил я.

– Передумал. Да и настоящего повода для этого не было, если уж на то пошло. Мне не следовало бросаться такими угрозами. Просто, если честно, я с самого начала не хотел брать себе помощника. У меня нет желания рисковать и доверять больных новичку, поэтому я и решил оградить вас от пациентов. Однако, пока вы вели беседу с командиром охраны, ко мне заходил наш нейролекарь – Алексей Георгиевич. Он на удивление очень хорошо о вас отзывался. И я не сказал бы, что он склонен разбрасываться хвалебными отзывами.

– Рад, что вы наконец-то сказали то, что действительно думаете, – произнёс я. – Мне нужна эта работа, и я действительно хочу лечить людей. Вы говорите, что сильно загружены пациентами. Так в чём проблема? Отдавайте мне половину своих людей. И работа сократится вдвое.

– Половину? – усмехнулся Гаврилов. – Ну вы загнули! Нет, Павел Андреевич. Четверть.

– Треть, – ответил я.

– Мы не на рынке, чтобы торговаться, господин Булгаков.

– Треть пациентов, и я продолжу помогать вам с протоколами. Но частично, – продолжил настаивать я.

– Кстати, как вам вообще удалось провернуть такое? – нахмурился Гаврилов. – Вы упоминали, что опыт работы у вас уже есть. Но… Вы сделали так, чтобы орден не смог даже прикопаться. А они, поверьте мне на слово, цепляются за любые мелочи. Так что ответьте – как?

Ох, знал бы он, сколько раз я сам лично выступал в роли проверяющего. Мир тут, может, и магический, но система здравоохранения практически такая же.

– Со стороны ошибки видно лучше. У меня взгляд не замыленный. Воспоминания после академии ещё свежие. Поэтому правки внести было не трудно, – частично солгал я.

Судя по взгляду, мой ответ наставника устроил. Хорошо, хоть копать дальше не будет.

– Ладно, – заключил Гаврилов. – Сойдёмся на трети. С завтрашнего дня начнёте принимать пациентов. Только договоримся сразу. Если будете сомневаться насчёт диагноза или лечения – сразу же обратитесь ко мне.

– Хорошо, но у нас остаётся нерешённым вопрос с моим кабинетом.

– А что вас не устраивает? Мы же выделили вам помещение, – сказал Гаврилов.

– Я – неприхотливый. Мне работать без света и в пыли нетрудно, – произнёс я. – Но в мой так называемый кабинет ни один пациент не поместится. И думаю, что вряд ли кто-то из придворных будет рад, что ему оказывают помощь в таком помещении.

– Вы, видимо, пока что не до конца поняли, кого вам придётся лечить, – ответил Гаврилов. – За мной закреплены слуги, работающие за пределами дворца. Садовники, уборщики, механики. Им к таким условиям не привыкать.

На работе, может быть, и нет. Но я готов поспорить, что живут эти люди не хуже нас. При дворе обычно условия проживания у всех достойные. Похоже, Гаврилов просто не горит желанием делиться со мной своим кабинетом.

– Мы же не хотим, чтобы кто-то из них написал жалобу, верно? – спросил я. – Давайте лучше поделим приёмный день. Два часа принимаю я, а остальные четыре – вы. Разумеется, здесь – в вашем кабинете.

Упоминание потенциальных жалоб сразу же поменяло мнение Гаврилова о пригодности моей каморки.

– Хорошо, давайте так и поступим. И у меня появится возможность приходить на работу чуть позже, – произнёс он.

Но свою мысль закончить так и не успел. От разговора нас отвлёк шум в коридоре. Будто снаружи скопилась целая толпа пациентов.

– Ничего не понимаю, – нахмурился Евгений Кириллович. – Что там происходит? Приёмные часы уже подошли к концу!

Мой наставник вышел в коридор, исчез на пару минут, а затем вернулся, и на его физиономии вновь появились признаки гнева.

И что-то мне подсказывает, будто злится он на меня. Похоже, сработал мой запасной план защиты от увольнения.

– И как это понимать, Павел Андреевич? – сложив руки на груди, спросил он. – Почему в коридоре стоят пять человек, которые якобы явились к вам на приём?

Значит, Анна Николаевна Шолохова, которую я вчера лечил от герпеса, всё же сдержала своё слово. Изначально я планировал, что она пришлёт ко мне своих знакомых, и это принудит Гаврилова дать мне добро на приём пациентов.

Затем план изменился. И я ожидал этих людей, чтобы сохранить своё рабочее место. Какой смысл увольнять востребованного лекаря?

Но обе проблемы уже решены, и теперь появление этих пациентов – это лишь соль на рану Гаврилова.

– Понятия не имею, откуда они взялись, Евгений Кириллович, – пожал плечами я.

Но он прекрасно понимал, что я вру. Только сил спорить со мной у наставника уже не осталось.

Гаврилов закатил глаза, затем подорвался с места к своему шкафу и принялся скидывать халат.

– Значит так, Павел Андреевич, сегодня ваш пробный полёт. Я ухожу домой. Ключи от кабинета оставляю вам, – переодеваясь, говорил наставник. – Все сегодняшние консультации внесите в компьютер, я завтра с ними ознакомлюсь. Ключи верните в регистратуру! Смотрите домой их не унесите.

Он меня совсем, что ли, за слабоумного держит? Впрочем, меня его мнение не сильно беспокоит. Скоро он поймёт, что я могу лечить пациентов не хуже него.

Гаврилов покинул свой кабинет, я расположился за его столом и наконец-то почувствовал это приятное ощущение предстоящего приёма. Всё-таки я добился своего. Даже быстрее, чем думал.

Что ж, начнём!

И я крикнул:

– Кто первый, проходите!

* * *

– Ведите следующего! – прокряхтел главный дознаватель Биркин, а затем постучал себя кулаком по груди и громко откашлялся. – Проклятая мокрота!

Чувствовал Аристарх Иванович себя отвратительно, как и всегда. Ему было всего тридцать пять лет, но своё здоровье он посадил уже давно. Всему виной патология лекарской магии, с которой он родился.

Отец всегда относился к Аристарху как к бастарду, поскольку вся семья владела лекарской магией, а его младший сын… управлял ей несколько иным образом.

Несмотря на изувеченные магические каналы, он всё же устроился работать в клинику, но так и не смог вылечить ни одного пациента. Каждый, кто попадал к нему на приём, покидал кабинет ещё более страдающим, чем ранее.

Однако он смог найти место, где мог с лёгкостью раскрыть все свои таланты. Кто может каждый день мучить и истязать людей? Конечно же имперский дознаватель. Врагов у государя много, а тайн они скрывают ещё больше.

В камеру, которая служила Биркину кабинетом, завели скованного Антона Шутова. Убийцу, которого совсем недавно поймали на территории императорского двора.

– Ах! Антошка! – улыбнулся Биркин. – Я уже совсем забыл, что назначил тебе повторный приём. Ну, расскажешь мне что-нибудь новое?

Шутов лишь медленно помотал головой. Зелья, которым накачал его Аристарх, всё ещё действовали. Соображал пленник туго, но стоило ему осознать, что его снова привели в пыточную камеру, как его сознание тут же протрезвело.

– Я ведь сказал вам, что больше ничего не знаю! – воскликнул Шутов. – Вы ведь давали мне зелья! Значит, должны понимать, что я уже выложил всё подчистую. Так зачем же меня ещё и пытать?

– Тихо! – рявкнул Биркин и воспользовался лекарской магией, чтобы повредить сухожилия Шутова. Убийца рухнул на колени. Всё его тело трясло. Аристарх понимал, что его пленник уже тысячу раз пожалел, что взялся за убийство Булгакова.

И Биркин упивался его сожалениями, как дорогостоящим вином.

– У меня к тебе остался всего один вопрос, – сказал Аристарх и присел напротив Шутова. – Меня очень заинтересовал тот шрам, который ты мне описал. Скажи ещё раз, как он выглядел?

– Ш-шрам на шее у Булгакова? – уточнил Шутов.

– А у кого же ещё, чёрт тебя подери⁈ – прокричал Биркин. – Шрам! Как он выглядел⁈

Интерес Аристарха был исключительно научный. Он знал о шрамах всё. За время своей службы в роли дознавателя ему довелось повидать шрамы всех мастей. Но то, что описал Шутов, его особенно заинтересовало.

Он даже не стал вносить в протокол информацию об этой отметине на теле юного лекаря. Не захотел делиться этими знаниями со службой безопасности. И на то была своя причина.

– Шрам проходит прямо под гортанью, – начал описывать Шутов. – Судя по форме рубца, он очень глубокий. Я ещё удивился, когда мне прислали описание цели. Не бывает таких шрамов у живых людей. Но у Булгакова такой и в самом деле есть.

– Значит, ему пересекли трахею? – возбуждённо щёлкая пальцами, спросил Биркин.

– Д-да, – кивнул Шутов.

– И сонные артерии?

– Скорее всего. Я не уверен.

– Хм… – Биркин вскочил со стула и принялся ходить взад-вперёд по своей пыточной камере. – Интересно…

Ему жуть как хотелось осмотреть шею Булгакова лично. Именно поэтому он и не стал докладывать об этом шраме Коршунову. Зачем ему лишняя информация? Меньше знает – крепче спит.

Это болван и так чуть не арестовал Булгакова. Только если бы он сделал это без оснований, лекарь миновал бы камеру пыток. Его бы отправили в другой отдел. А Биркин этого не хотел.

– Что ж, мой дорогой друг, – бросив на пленника недобрый взгляд, улыбнулся дознаватель. – Кажется, в прошлый раз я не испробовал на тебе ещё несколько своих техник…

– Лучше убейте меня! Убейте! – запаниковал Шутов.

– Убить? С ума сошёл, что ли? – усмехнулся Аристарх. – Я что, по-твоему, похож на палача? Не переживай, тебя в любом случае казнят. Но до этого момента ты – мой.

* * *

Кажется, я совершенно случайно раскрыл одну из придворных интриг.

Первым же пациентом, зашедшим ко мне на приём, оказался молодой стражник. Видимо, совсем недавно выпустился из военной академии. И каково же было моё удивление, когда я обнаружил на его губах герпес.

В целом ничего удивительного. Санкт-Петербург не славится хорошей погодой. Влажно, постоянно дует холодный ветер. Иммунитет падает на «раз, два».

Но всё же странное выходит совпадение. Ведь этого пациента прислала ко мне госпожа Шолохова. А если вспомнить, как она испугалась, когда я ей сообщил, что герпес может передаваться через поцелуй…

Ай-яй-яй, Анна Николаевна. Значит, она и вправду волновалась не за своего мужа. Возможно, мои предположения притянуты за уши…

Но уж слишком активно этот солдат совал мне конверт с деньгами. Я, конечно, от него отказался, нам запрещено брать подарки от больных. Это грозит увольнением. Но что-то мне подсказывает, что всё это сходство с герпесом – не простое совпадение.

После стражника ко мне заглянул следующий пациент. На этот раз без герпеса. Однако проблемы у него были, в каком-то смысле, тоже интимного характера.

– Добрый день, Павел Андреевич, – поприветствовал меня он. – Фамилия моя Лукичев. Я часто захаживаю к Евгению Кирилловичу. Вы меня быстро в компьютере найдёте.

– Семён Петрович? – уточнил я.

– Он самый! – закивал мужчина. – У меня проблема возникла пренеприятная. В общем… В туалет я часто бегаю. По-маленькому. А работаю садовником. Вы хоть раз видели сад императора?

– Видел, – кивнул я. – Прекрасный сад. Сразу видно, за ним хорошо ухаживают.

– Да дело даже не в красоте. Он же огромный! А туалетов, как вы понимаете, в нём нет. Мне как приспичит… Очень уж тяжело бежать назад. И так раз по десять-двадцать за сутки. Устал я, Павел Андреевич. От одной этой беготни похудел уже на несколько килограммов. Даже живот пропал!

– То, что вы похудели – это даже хорошо, – ответил я. – Но с мочеиспусканием надо разбираться. Скажите, в туалет ходить больно?

– Когда как, – ответил Лукичев. – Иногда жжёт, иногда не жжёт.

– А не бывает такого, что в туалет хочется, а сходить не можете? – задал наводящий вопрос я.

– Такого ещё не было. Бьёт, как из фонтана!

Я активировал «анализ» и на всякий случай взглянул на его простату. Не увеличена, мочеиспускательный канал не пережимает. Что ж, самый очевидный вариант можно отмести. Значит, дело в чём-то другом.

И одну из проблем я уже вижу.

Мочеиспускательный канал немного воспалён. Причём воспаление выглядит застарелым. Будто он от него страдает уже больше месяца.

– Господин лекарь, а может, у меня цистит? – предположил мужчина.

Обожаю, когда пациенты сами ставят себе диагнозы. Порой они предлагают очень смешные варианты. Правда, проблемы начинаются, когда больные своим диагнозам верят больше, чем диагнозам, поставленным врачом.

– Нет, Семён Петрович, цистит у мужчин вообще редко бывает. Это больше женская болезнь, – ответил я.

Цистит – воспаление мочевого пузыря – как правило, возникает из-за инфекции, которая попала через мочеиспускательный канал.

У женщин он короткий, поэтому бактерии при любом переохлаждении с лёгкостью добираются до пузыря. Мужчине же нужно подхватить очень «настырную» бактерию, чтобы она пробралась через все изгибы длинного мочеиспускательного канала.

– У вас уретрит. Воспалён только самый нижний отдел выделительной системы. Гораздо ниже мочевого пузыря. Причём уретрит хронический, – объяснил я. – Подхватили вы его уже давно. Поэтому и боли не слишком резкие. Я назначу вам антибиотики. Пропьёте по схеме, и больше частые позывы вас беспокоить не будут.

Однако это ещё не всё. Уж больно меня смутила его фраза: «Как из фонтана!»

Уретрит такой проблемы не даст.

– Хм… А вот и вторая проблема, – просматривая электронную медицинскую карту Лукичева, произнёс я. – Вижу, вам Евгений Кириллович назначал мочегонные препараты. До сих пор их принимаете?

– Как это – мочегонные⁈ – удивился пациент. – Я ничего об этом не знаю. Лекарь Гаврилов мне от давления таблетки выписывал.

– А мочегонные – это и есть таблетки от давления, – пояснил я. – Евгений Кириллович не предупреждал?

– Да он особо и не разговаривает с пациентами, – махнул рукой Лукичев.

– Тогда поступим следующим образом. Я заменю ваши мочегонные на другие препараты от давления. На ваш организм это никак не повлияет. Давление всё равно будет стабильным, дозировки я откорректирую, – пообещал я.

– Ох, какое же облегчение! – улыбнулся мужчина и радостно почесал густые усы. – Когда мне сказали, что новый лекарь творит чудеса, я как-то не особо поверил слухам. Но теперь полностью переубедился. Спасибо вам, Павел Андреевич! Низкий вам поклон!

Творит чудеса? Вот это я понимаю – рекламная компания от Шолоховой!

* * *

– Погоди, Анастасия. Ты хочешь сказать, что позволила какому-то помощнику-выскочке принять дворецкого Шолоховых? – нахмурился Эдуард Дмитриевич Дубков. – Он что, работал прямо в моём кабинете?

Дубков рвал и метал. Последние два дня ему постоянно приходилось отлучаться во дворец. А поскольку он уже пять лет отвечал за здоровье семьи Шолоховых и их слуг, ситуация с новым лекарем вывела его из себя.

Дубков не привык делиться пациентами. Особенно теми, которые ему доплачивают за «дополнительные услуги». Конечно, деньги передают вне клиники. Ведь если об этом узнает начальство, Дубкову будет грозить увольнение.

Эдуард Дмитриевич узнал бы о произошедшем гораздо раньше, если бы ему не пришлось поехать на бал вместе со своими пациентами.

Глава семьи – Виктор Шолохов – настаивал, чтобы его добрый друг Дубков поехал на бал вместе с ним и его супругой. Здоровье у Виктора было ни к чёрту, поэтому за пределы императорского дворца без сопровождения лекаря он никогда не выбирался.

– Эдуард Дмитриевич, но иного выхода не было! – оправдывалась медсестра. – Пациент чуть не скончался прямо у вас в кабинете. Других лекарей рядом не было. Вы ведь все ушли на планёрку!

– Ах, то есть, по-твоему, это я во всём виноват? Могла бы позвонить мне! А так, получается, что мой же пациент в системе теперь забит у других лекарей. Так дела не делаются, – сердито сказал Дубков. – Всё, Анастасия, возвращайся к работе. С новым лекарем я позже разберусь. Как ты, говоришь, его зовут?

– Булгаков Павел Андреевич, – опустив голову, назвала имя «провинившегося» Анастасия.

– Булгаков, значит… – потёр подбородок Дубков. – Что ж, Булгаков, я научу тебя уважать чужую территорию.

* * *

Удовлетворённый своим первым приёмом, я вернулся домой. Переоделся и, отложив ужин и душ на потом, открыл верхний ящик комода. Поднял двойное дно, которое сам же и соорудил, и достал оттуда запасной мобильник.

Человек, с которым я хотел связаться, отвечал на звонки только с моего второго номера. Мы придумали эту систему, чтобы в случае кражи основного телефона никто не мог отследить моего собеседника. Ведь его безопасность сейчас стояла у меня на первом месте.

Я набрал номер своего младшего брата – Кирилла Булгакова. После нескольких гудков по ту сторону послышался до боли знакомый голос. Едва сломавшийся, уже не детский, но ещё и не мужской.

– Я уж думал, что ты и не позвонишь, – сказал Кирилл. – Паш, ты куда пропал?

– Не обижайся, дружище. Последние два дня выдались насыщенными. Не хотел рассказывать тебе свежие новости, пока всё не утрясётся, – произнёс я. – Дело сделано. Меня взяли в Главную больницу Его Императорского Величества.

– Поздравляю! – искренне обрадовался Кирилл. – Значит, скоро ты сможешь накопить на дом, и мне больше не придётся торчать в этом приюте?

– Не торопи события. Тебе пока опасно выбираться за его пределы. За нами всё ещё ведётся охота, – ответил я. – Но я тебя оттуда вытащу. На этот счёт не переживай. На днях вырвусь к тебе, сможем пообщаться лично.

Кирилл думал, что работа в этой клинике должна мне помочь заработать деньги на новый дом.

Я не стал ему говорить, зачем на самом деле устроился сюда. Ему это знать незачем.

– Кстати, как сейчас твоё самочувствие? – спросил я. – Есть какие-нибудь изменения.

Кирилл ничего не ответил.

– Кирилл? – чуть строже повторил я. – В молчанку играть не выйдет. Говори правду.

– Да чего тут говорить, Паш? – вздохнул он. – Я пока не хотел тебе рассказывать. Но сегодня окончательно убедился, что скрывать нет смысла.

Брат собрался с силами, а затем произнёс:

– Мне стало хуже.