Текст книги "Придворный Медик (СИ)"

Автор книги: Алексей Аржанов

Соавторы: Виктор Молотов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

Глава 3

Что ж, если Гаврилов и вправду меня уволит, это станет моим личным антирекордом! Увольнения после двух рабочих дней у меня ещё не было.

В прошлом я пару раз уходил, отработав всего неделю, но это происходило по моей собственной инициативе. Либо начальство не устраивало, либо условия труда были неадекватные. Но здесь мне нужно удержаться любой ценой.

– Евгений Кириллович никак не аргументировал своё решение? – спросил Беленкова я.

– Нет. Он вообще со мной разговаривать толком не стал. Мой наставник попросил передать лекарю Гаврилову историю болезни. Я встретился с ним здесь, около кабинета. Евгений Кириллович говорил с кем-то по телефону. Не представляете, как он орал! Выдернул у меня из рук историю и велел передать то, что я вам уже рассказал, – объяснил Беленков.

– А! Так это – ерунда, – рассмеялся я. – Возможно, всё не так уж и плохо. Скорее всего, я его просто чем-то достал.

Например, пятью десятками исправленных протоколов. Хотя морально лучше быть готовым обороняться и контратаковать. Есть вероятность, что на его решение мог повлиять лекарь Дубков. А этот тип, как я уже понял, имеет большую власть в клинике.

В таком случае единственное выход в этой ситуации – дождаться личной встречи с Гавриловым. И благо, мне сейчас есть, чем заняться.

– Ну что, Леонид Петрович? – потирая руку об руку, произнёс я. – Пройдёмте к вашему наставнику. С нетерпением жду знакомства с нейролекарем.

– Ох, ваше мнение ещё может измениться, когда вы с ним встретитесь, – покачал головой Беленков.

Мы с коллегой прошли в кабинет нейролекаря. Как только мы вошли внутрь, на всё помещение тут же раздался кряхтящий вопль:

– Лёня! Куда пропал мой неврологический молоточек? Опять пользовался им без спросу⁈

Ничего себе! Вот это громкоговоритель! У меня аж в ушах писк раздался, будто меня ультразвуком оглушили.

– А я ведь предупреждал, – прошептал мне Беленков. – Не обращайте внимание. У него проблемы со слухом. И… Не только с ним.

Нейролекарем оказался низкорослый худощавый старичок с непропорционально большой головой. Леониду Беленкову он был вообще по пояс. Стёкла очков сильно увеличивали его глаза, из-за чего узкий специалист напоминал мне маленького старого гоблина. Опираясь на трость, он довольно резво подобрался к своему помощнику, поднял трясущуюся руку и погрозил пальцем.

– Молодой человек! Ещё раз спрашиваю, куда пропали все мои инструменты? – протараторил он.

– Алексей Георгиевич, ну чего вы опять заладили? – спокойно ответил Беленков. – Проверьте нижний ящик. Вы всегда их там оставляете.

– Да? – подёргивая головой, спросил он. – Ну ладно. На этот раз выкрутился!

Я с трудом сдержал смех, наблюдая за взаимодействием Сергеева и Беленкова.

Пожилой лекарь обращался к своему помощнику на «ты» и даже называл его Лёней. Но лично я в этом ничего постыдного не вижу. Человеку в таком возрасте это позволительно. Особенно, если он хороший специалист. А если учесть, что его до сих пор держат в императорской клинике, сомневаться в этом не приходится.

Но пока что выводы делать рано. Посижу на приёме, понаблюдаю. Интересно будет посмотреть, на что способен столь опытный нейролекарь.

– А вы чего ухмыляетесь, молодой человек? – крикнул Сергеев, а затем стукнул палкой о кафель в сантиметре от моей левой стопы. – Вы кто такой?

– Алексей Георгиевич, успокойтесь, вы же сами его позвали, – прокричал в ухо нейролекарю Беленков. – Это помощник Евгения Кирилловича. Будет сидеть сегодня с нами на приёме!

– Где будет сидеть? – нахмурился он. – А-а-а! Тот самый! – старичок тут же улыбнулся. – Булгаков! Который у Дубкова пациента увёл. Так держать, молодой человек!

– Рад знакомству, Алексей Георгиевич, – крикнул ему в левое ухо я.

– А вот повышать голос на старших не обязательно! – буркнул Сергеев и поковылял к своему рабочему месту.

Мать моя женщина! Весело же в этом кабинете. Беленков с Сергеевым больше похожи не на помощника и лекаря, а на внука с дедом.

Пока нейролекарь копался в ящиках, пытаясь найти свои инструменты, я подошёл к Беленкову и спросил:

– Леонид Петрович, а почему он себе слух лекарской магией не вылечит? – поинтересовался я. – Насколько я понимаю, тугоухость вполне можно восстановить нашими способностями?

В моём мире такие нарушения слуха исправить лекарствами или хирургическим путём было невозможно. Единственный выход – использовать слуховой аппарат.

Но здесь знающий ЛОР-лекарь может запросто восстановить барабанную перепонку, слуховые косточки или улитку – в зависимости от того, на каком уровне был повреждён слух.

– В том-то и проблема, что у него тугоухость магическая. Он её на войне получил. А в нашей империи нет лекарей, которые умеют лечить такие магические недуги, – объяснил Беленков. – Зато у него есть слуховой аппарат со встроенным кристаллом. Кстати, кажется, он уже его надевает. Всё. Больше не перешёптываемся. Он с этим аппаратом даже разговоры медсестёр, сидящих в соседнем кабинете, подслушивает!

– Так! – заключил Сергеев. – Садитесь, господа. Начнём приём. Судя по голосам, снаружи уже человечка три точно сидит.

Первого пациента нейролекарь принял самостоятельно. Мы с Леонидом только наблюдали за тем, как проходит консультация.

И первое впечатление оказалось правдивым. Чутьё в очередной раз меня не подвело. Я сразу понял, что Сергеев – отменный специалист.

Как только перед ним оказался больной, всю его забывчивость как рукой сняло. Он быстро влился в работу, задавал хорошие вопросы и смог выставить правильный диагноз буквально минут за пять.

– Ну что, молодые люди? – спросил Алексей Георгиевич, когда первый пациент покинул кабинет. – Не бездельничаем! Следующего пациента попробуйте принять сами.

Наконец-то! Хоть один человек в этой клинике позволяет молодым лекарям заниматься настоящей практикой.

– Павел Андреевич, – обратился ко мне Сергеев. – Вы у нас сегодня в роли гостя. Будете на подхвате. Пусть Леонид начнёт, а вы, если потребуется, ему поможете. Заодно, может быть, научитесь чему-нибудь.

Поработать с пациентами он даёт, но мои способности всё равно недооценивает. Понимаю, с чем это связано. Дело не только в возрасте. Такая проблема часто встречается во взаимоотношениях между узкими специалистами и врачами общей практики. А я, по сути, таковым и являюсь.

Сергеев полагает, что тонкости неврологии мне неизвестны.

Что ж, сейчас посмотрим, кто из нас прав. На мой взгляд, всё как раз наоборот. Ему достаточно разбираться только в неврологии.

А мне нужно знать всё!

– Хорошая мысль, Алексей Георгиевич, – согласился я. – Зовём пациента!

Следующим в кабинет зашёл мужчина средних лет, одетый в строительную одежду. Его комбинезон был запачкан краской. Я сразу отметил, что пациент бледен.

– Фамилию, имя, отчество назовите, пожалуйста, – попросил Леонид Беленков.

– Петров Николай… Иванович, – отчество он почему-то назвал с трудом. Мужчина всё время тёр лоб, на котором уже успела появиться гематома.

– Ага, нашёл, – заглянув в компьютер, кивнул Беленков. – В данный момент работаете маляром. Верно?

– Да, всё так, – ответил пациент.

– Николай Иванович, – обратился к больному Сергеев. – Сегодня вас опросят мои помощники. Разумеется, в моём присутствии. Возражений нет?

– Какие могут быть возражения? – пожал плечами мужчина. – Конечно, нет. Только, пожалуйста, помогите. Голова болит нестерпимо. Сил никаких больше нет. Пришлось бросить работу. Бригадир будет ругаться, если без справки вернусь.

Он ещё не начал описывать симптомы, а я уже догадался, что с ним на самом деле случилось. Диагноз предельно очевиден. Посмотрим, как справится с задачей Беленков. Проблем возникнуть не должно.

– Расскажите, что с вами случилось, – попросил Леонид.

– Красил стену у западного крыла дворца, – ответил мужчина. – Оступился, свалился с лестницы. Вовремя перевернулся в воздухе, чтобы на спину не упасть. В итоге – вот, – он указал на свой лоб. – Долбанулся головой о брусчатку. По крайней мере, так мне описали ситуацию другие мужики. Сам я толком не помню, как всё это произошло.

А вот и первый симптом. Амнезия. Причём ретроградная. Нет воспоминаний о событиях, предшествующих самой травме. На это стоит обратить внимание.

– Что было дальше? – спросил Леонид.

– Да ничего! – махнул рукой маляр. – Заснул я. Вроде… Потом меня растолкали. И… Стыдно признаться, что произошло дальше. Можно я не буду говорить?

– Не стесняйтесь, продолжайте. Нам нужно знать о симптомах во всех подробностях, – настоял Беленков.

Молодец, Леонид. Сейчас он ещё один важный симптом назовёт.

– Да вырвало меня! – вздохнул Петров. – Прямо на брусчатку. Бригадир обещал штраф мне за это выписать. Мол, испортил вид из императорского дворца.

– Как себя сейчас чувствуете? – задал заключительный вопрос Беленков.

– Всё ещё тошнит. Голова раскалывается и в сон клонит, – объяснил пациент.

В этот момент я почувствовал, как Сергеев включил свой «анализ». Видимо, решил определить диагноз до того, как его выставит Беленков.

– Ну, тут всё очевидно, – заключил Леонид. – Скорее всего, это сотрясение. Сейчас сделаем рентген, я открою вам больничный и пойдёте домой отлёживаться…

– Лёня! – не удержался Сергеев.

От возгласа нейролекаря Беленков с пациентом одновременно вздрогнули.

– Ч-что не так, Алексей Георгиевич? – напрягся Леонид.

– Какой ещё рентген? Какой больничный? – судорожно дёргая головой, протараторил Сергеев. – Всё, меняйтесь. Посмотрим, что скажет Павел Андреевич. Чувствую, наше маленькое занятие провалилось. Придётся мне самому разбираться с больным.

– Не спешите, Алексей Георгиевич. Я ещё даже не начал, – перенял инициативу я.

Подсел поближе к пациенту, а затем произнёс:

– Следуйте моим указаниями. Закройте глаза и отведите правую руку в сторону.

Петров сделал, как я и просил.

– А теперь, не открывая глаз, попробуйте прикоснуться указательным пальцем правой руки к кончику своего носа.

Пациент пожал плечами, но спорить со мной не стал. Затем согнул руку и…

Ткнул себя указательным пальцем в глаз.

Ещё один признак имеющегося повреждения. Здоровый человек смог бы попасть по кончику носа. В данном случае точно имеются неврологические нарушения.

– Хорошо, – кивнул Сергеев. – Пальце-носовую пробу провели. Дальше что?

– Госпитализация, – сказал я. – Предварительный диагноз – сотрясение головного мозга лёгкой степени тяжести. Даже в таком случае больного лучше класть в неврологический стационар. А там уже выполнят магнитно-резонансную томографию, чтобы выяснить, есть ли признаки ушиба головного мозга. Но я сильно сомневаюсь, что дело зашло дальше сотрясения.

Ушиб мозга гораздо более опасное состояние, чем сотрясение. С моим уровнем «анализа» его обнаружить не удастся, но МРТ покажет, есть в голове повреждения или нет.

– Отлично, – улыбнулся Сергеев. – Хорошо идёте, Павел Андреевич. Заключительный вопрос. Что по лечению?

– Как только госпитализируется, дать обезболивающие, назначить препараты для улучшения циркуляции крови в головном мозге. И всё. Покой. Без книг, телефонов, телевизоров и резких движений, – произнёс я.

– Не понял, – напрягся маляр. – Это что же получается, меня в больницу кладут?

– Кладут-кладут, голубчик, – сказал ему Сергеев. – На пять дней. Состояние не серьёзное, пройдёт быстро. МРТ всё равно на всякий случай пройдёте, но я уже осмотрел ваш головной мозг. Нет там ушиба.

Впечатляет! Похоже, мощность «анализа» нейролекаря очень высока.

Раз он исключил ушиб, значит может заглядывать даже на клеточный уровень. Думаю, я и сам со временем смогу развить свои способности до более высоких ступеней, но сделать это самостоятельно будет трудно.

В идеале найти бы себе наставника. Не Гаврилова, который подсовывает бумажки и угрожает увольнением, а настоящего учителя. Так процесс моего развития пойдёт гораздо быстрее.

Как только маляр направился в неврологический стационар, Сергеев попросил остальных пациентов подождать, а после затеял с нами беседу.

– А вы меня удивили, – обратился ко мне нейролекарь. – Завершили приём без сучка и задоринки, Павел Андреевич. Но у меня к вам есть ещё несколько вопросов. К вам обоим. Скажите, молодые люди, почему я отмёл вариант с рентгеном?

Леонид Беленков промолчал. Похоже, правильный ответ он не знал.

– А вы что скажете, Павел Андреевич? – поинтересовался Сергеев.

– Рентген в данном случае делать бесполезно, поскольку он может показать только целостность костей черепа. Сотрясение никакими методами обследования в принципе увидеть невозможно, так как оно возникает на уровне клеток головного мозга, – объяснил я.

– Именно! Вот это я и хотел услышать! – закивал старичок. – Что ж, в таком случае у меня к вам двоим последний вопрос. Как вы отреагируете, если я скажу, что вы оба ошиблись?

– В каком это смысле, Алексей Георгиевич? – оторопел и без того расстроенный Беленков.

– Мы только что госпитализировали симулянта, – заявил нейролекарь. – Он обвёл вас двоих вокруг пальца.

Вот ведь хитрый дед! Знает, какую тему затронуть, чтобы запутать своих учеников. Только на мне этот трюк не сработает.

– Я понимаю, к чему вы клоните, – ответил я. – Сотрясение мозга очень легко симулировать. Достаточно сказать, что болит голова, тошнит, память отшибло, а затем намеренно промахнуться в пальце-носовой пробе.

– Об этом я и говорю, – улыбнулся Сергеев. – Я решил пойти на поводу у пациента. Госпитализировал симулянта, чтобы вы научились.

– Проклятье… – выругался Леонид Беленков. – Простите, Алексей Георгиевич. Не думал, что мы так облажаемся.

– Не спешите, Леонид Петрович, – попросил Беленкова я. – Мы не облажались. И Алексей Георгиевич сам это прекрасно знает. Не так ли?

– Вы что же, молодой человек, хотите сказать, что я вам лапшу на уши вешаю? – нахмурился нейролекарь.

– Этой лапшой можно целое отделение накормить, – ответил я.

– Хорошо, в таком случае скажите, в какой ситуации можно уверенно сказать, что у человека сотрясение? Ведь всему приходится верить с его слов, а дополнительные обследования никакой информации не дадут.

– Приходится следить за тем, как пациент рассказывает о произошедшем. Отмечать, волнуется ли он. Не переигрывает ли. И важно, чтобы он сам не наталкивал нас на нужный диагноз. Такие симулянты часто сами начинают беседу со слов: «Кажется, у меня сотрясение».

Сергеев долго молчал, сверля меня взглядом. А затем стукнул своей сухой ладонью по столу и воскликнул:

– Чёрт меня раздери, Булгаков! Вы меня раскусили!

– Ч-что? – только из смог выдавить из себя Беленков.

– Что-что! Обманул я вас, Лёня, – ответил Сергеев. – Проверить хотел, доверитесь ли вы моим словам или станете спорить. К счастью, Павел Андреевич не постеснялся вступить в дискуссию. Всё верно. У него действительно сотрясение. Мой «анализ» подтвердил. Но без хорошо развитой магии отделять настоящих больных от симулянтов можно только за счёт внимания и опыта.

– Как же я умудрился так облажаться… – прошептал Беленков.

– Не унывайте, Леонид Петрович! – протянул Сергеев. – Успеете ещё всему научиться. Пока что я ещё здесь. Тем более, у вас очень мозговитый коллега теперь имеется. Если что, всегда сможете посоветоваться с Павлов Андреевичем.

В каком теле не окажись, а всё сводится к одному. От судьбы не уйдёшь. Что в прошлом мире я раздавал советы врачом, что в этом занимаюсь тем же самым.

И для меня это в радость. Делиться опытом – большое удовольствие.

Главное, чтобы меня под конец дня отсюда не вышвырнули. Хотя… Если мой план сработает, Гаврилов не сможет этого сделать.

* * *

– Спасибо, что выделили мне время, Евгений Кириллович, – произнёс командир охраны Коршунов и присел за широкий стол.

Встреча Коршунова и Гаврилова состоялась в конференц-зале поликлиники. Изначально командир планировал побеседовать с Булгаковым ближе к обеду, но всё же изменил свои планы.

Наставник Булгакова может рассказать то, чего не скажет сам подозреваемый. А Коршунов не хотел упускать ни единой детали. Чем больше кусочков мозаики, тем более целостной выйдет картина.

– Ваш звонок меня ошарашил, господин Коршунов, – произнёс Гаврилов. – Вы всерьёз хотите сказать, что мой помощник подозревается в государственной измене?

– Ну… Возможно, я немного преувеличил, – поджал губы командир. – Но и этот вариант исключать нельзя. Пойманный нами нарушитель признался, что Павел Булгаков помогал ему в проникновении.

– Но ранее вы говорили, что Павел Андреевич избил его до полусмерти. В чём логика? – не понял Гаврилов.

Коршунов за время своей службы научился читать людей. И прекрасно понимал, что в мыслях Евгения Кирилловича уже была каша. Лекарь с трудом сдерживал ярость. Причём сложно сказать, на кого он злился больше. На Булгакова, который наворотил кучу проблем всего за пару дней, или же на самого командира, который вынудил его бросить работу и устроил полноценный допрос.

– А логика моя предельна проста, господин Гаврилов. Сначала Булгаков помог ему проникнуть на территорию двора, а после этого они из-за чего-то повздорили. Скорее всего, деньги не поделили, – заявил Коршунов.

Доказательств этому не было, и командир это прекрасно понимал. Но интуиция подсказывала ему, что с Павлом Булгаковым что-то не так. Чем-то он отличается от других лекарей. Он явно что-то скрывает. И его тайны могут навредить Его Императорскому Величеству.

И самому Коршунову. Если при дворе произойдёт ещё одно преступление, его репутация упадёт ниже плинтуса. Получится, что служба безопасности и яйца выеденного не стоит. А ведь он сам выбирал этих людей! Поручился за них!

Нет, нельзя позволить Булгакову всё разрушить.

– Так чего вам от меня-то нужно, командир? – окончательно потерял терпение Гаврилов. – Хотите, чтобы я его уволил? С удовольствием!

– Внутренние дела клиники меня не интересуют. Я лишь хочу знать, что Булгаков говорил на собеседовании. Странное получается совпадение. Он только устроился, и в этот день впервые за долгие годы к нам ворвался посторонний! – воскликнул Коршунов.

– А что он там говорил… – задумался Гаврилов. – Ах да! Полгода назад его родители погибли при неизвестных обстоятельствах. На собеседовании он сказал, что хочет накопить средства, чтобы восстановить свой род.

Деньги… Значит, он здесь ради денег? Жажда наживы. А ради денег некоторые проходимцы не только императора, они и мать родную продать готовы!

Паранойя окончательно овладела Коршуновым. Теперь он был уверен в своей правоте.

– Я услышал достаточно, Евгений Кириллович, – улыбнулся одним лишь уголком рта командир. – Позовите сюда Булгакова. Возможно, вам даже увольнять его не придётся самому.

Командир провёл рукой по висящим на поясе наручникам, наслаждаясь приятным холодом металла.

* * *

После окончания приёма нейролекаря Гаврилов вызвал меня в свой кабинет. Только разговор у нас завязался совсем не на ту тему, к которой я готовился.

– Кто меня вызывает? – удивился я. – Командир охраны? А что, ему тоже лекарская помощь понадобилась?

– Прекратите ёрничать, Булгаков! – разозлился Евгений Кириллович. – Даже если бы господину Коршунову понадобилась помощь, его бы уж точно не к вам направили. Всё, идите в конференц-зал!

– Подождите, Евгений Кириллович, – остановил его я. – А что там насчёт моего увольнения?

– Позже! Потом обсудим! – отмахнулся он. – Скажу лишь одно. Я не знаю, какая муха вас укусила, когда вы додумались переделать все мои протоколы по-своему, но я этого так не оставлю. Даже если дело до увольнения не дойдёт, я вас оштрафую. В этом можете даже не сомневаться!

Мне жуть как хотелось побесить его ещё немного, но я всё же решил проигнорировать его слова. Не хватало ещё, чтобы моего наставника инфаркт тяпнул. И так уже, бедный, раскраснелся. На лысине можно яичницу жарить.

Я прошёл в соседнее крыло, где находился зал для совещаний, но резко остановился прямо у дверей.

Странно… А чего это командир охраны припёрся прямо во время рабочего дня? Мы ведь с ним обговаривали уже эту тему. Я сказал, что с радостью помогу следствию, а он прямым текстом сказал, что вызовет меня на допрос. Подразумевалось, что это случится во внерабочее время и уж точно за пределами клиники.

Что заставило его так поспешить? Видимо, убийца что-то рассказал. Может, раскрыл причину нападения? Выдал имена тех, кто убил семью моего предшественника, а теперь охотится за мной?

Нет. В таком случае он бы не побежал сломя голова срочно докладывать мне эту информацию. Скорее всего, всё как раз наоборот. Он меня в чём-то подозревает. Лучше быть начеку.

Собравшись с мыслями, я вошёл в конференц-зал, взглянул на командира и воскликнул:

– О! Господин Коршунов! Какой приятный сюрприз. А я ожидал от вас официального приглашения в корпус службы безопасности.

– Допрос состоится сейчас. Присаживайтесь. Считайте, что приглашение я вам уже прислал, – произнёс Коршунов.

– Как же я могу так считать? – располагаясь напротив командира, спросил я. – Получается, что без официальной бумаги это не допрос, а обычная дружеская беседа.

– Ошибаетесь, я имею право допрашивать подозреваемых без официальных приглашений, – заявил он.

– Подскажите, а с каких это пор я стал подозреваемым? Насколько помню, именно я поймал преступника, которого ваши стражники заметить не смогли, – напомнил я.

Уже подметил, что Коршунов довольно эмоциональный человек. Поэтому подобной провокацией я хотел выудить истинные причины, почему я нахожусь здесь. Почему допрос проходит не согласно протоколу.

С другими важными людьми я бы не стал разговаривать подобным образом, иначе рискую нажить себе еще больше врагов. Но в случае с Коршуновым такая тактика была оправдана.

– Вы смеете недооценивать компетентность моих сотрудников? – нахмурился Коршунов.

– Ну… Факты налицо, – развёл руками я. – Вы же его пропустили, а не я. А вот против меня у вас никаких улик нет.

Эта моя фраза звучала как вызов. Вышло довольно нагло, но это дало свои плоды.

– В этом вы ошибаетесь, господин Булгаков, – предвкушая свой триумф, произнёс Коршунов. – Злоумышленник сознался, что вы действовали сообща.

А-а-а… Как я и думал. То-то он подорвался с утра пораньше. Значит, убийца всё-таки навешал ему лапши на уши.

– Ну вы даёте, – вздохнул я.

– Что… Что вы сказали⁈ – вскипел Коршунов.

– Вы ведь даже зелья ещё на нём не использовали, верно? – догадался я. – Этот псих просто наплёл вам всякой ерунды, а вы и поверили.

– Булгаков! Я уже сказал, что у нас имеются неопровержимые доказательства! Поэтому советую вам самому во всём признаться.

Он блефовал.

– Уверяю, я не имею к наемнику никакого отношения. Могу подтвердить это с помощью ваших особых зелий.

Коршунов заметно напрягся. Но ответить мне не успел.

Телефон командира зазвонил. Он быстро выдернул его из кармана, намереваясь сбросить вызов, но что-то его остановило. Похоже, с Коршуновым хотел связаться кто-то важный.

– Я могу идти? – спросил я и поднялся из-за стола.

– Не шевелитесь! – пригрозил мне командир охраны. – Стойте на месте. Мне нужно ответить на срочный звонок.

– Ладно, я никуда не спешу, – пожал плечами я.

– Алло. Слушаю вас, дознаватель, – ответил Коршунов. При этом старался всеми силами скрыть от меня разговор.

Но слышимость в конференц-зале была отличная. Как бы он ни старался, у него это не получится.

– Что-что он сказал? Погодите, это он под зельями признался? – прошептал Коршунов.

Меня раздирало любопытство, поэтому я решил воспользоваться одним трюком, который пришёл мне в голову сегодня утром.

Раз нейролекарь может улучшать свой слух магическим кристаллом, значит в теории я тоже могу обострить чувства за счёт лекарской магии.

И как только я направил магический поток в свой слуховой анализатор, до меня тут же донёсся голос человека, с которым разговаривал Коршунов.

– Я непонятно выразился? – послышался скрипучий голос дознавателя. – Этот придурок полоумный признался, что солгал вам. Он вообще ничего не знает кроме своего имени.

– Вот как? – обеспокоенно произнёс Коршунов. – Но всё ведь так идеально совпало. И…

– Только не говорите, что вы уже допрашиваете Булгакова? – перебил его дознаватель.

Долгое молчание собеседник воспринял как положительный ответ.

– Сейчас же прекратите самоуправство, – потребовал он. – Нам потом вместе придётся отчитываться перед руководством. Перестаньте воображать всех вокруг врагами империи.

Дознаватель положил трубку, а Коршунов так и остался стоять в той же позе. Даже телефон от уха не убрал.

– Кхем-кхем, – прокашлялся я. – Господин Коршунов, мы с вами закончили?

Он медленно развернулся ко мне. Сначала в его глазах было полное недоумение. Отчаяние.

А затем его взгляд изменился. Командир едва скрывал презрение.

– Идите, господин Булгаков, – произнёс он.

Я кивнул ему на прощание и покинул конференц-зал. Однако усиленный слух всё ещё действовал. И тогда я услышал последнюю фразу, которую Коршунов бросил в пустоту:

– Но мы с вами ещё не закончили.

* * *

– Уже всё? Допрос прошёл? – удивился Гаврилов, когда я заявился в его кабинет.

– Никакого допроса не было. Мы с господином Коршуновым просто поговорили по душам, – ответил я. – Ну что, вернёмся к незаконченной теме моего увольнения?

Этот вопрос нужно уладить сразу.

– Тема уже закрыта, Павел Андреевич, – вздохнул Гаврилов. – Не знаю, что вы ещё успели натворить, но заведующий отделением вызывает меня к себе. Он впервые разговаривал со мной в таком тоне. А ещё он просил захватить вас вместе с собой.

Отлично, мне как раз хотелось встретиться с кем-то из руководства. При трудоустройстве договор я подписывал через отдел кадров. С заведующими и главным лекарем так ни разу и не пересёкся.

– Он объяснил, зачем вызывает нас к себе? – спросил я.

– Нет, Булгаков. Заведующий лишь сказал, что тема разговора меня заинтригует, – помотал головой Гаврилов. – Но учтите, если сегодня нас обоих выпрут из этой клиники, я лично позабочусь о том, чтобы вы больше никуда не смогли устроиться.