Текст книги "Придворный Медик (СИ)"

Автор книги: Алексей Аржанов

Соавторы: Виктор Молотов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

Глава 15

Сомнительно выслушивать предложение от человека, который так обращался со своими слугами, что они даже решились пойти на убийство своего нанимателя. Однако пока что мне он ничего не сделал. Как раз наоборот, он хочет отблагодарить меня за помощь.

И лучше всё же выслушать, что он скажет, а уже после этого делать выводы. Связи с дворянами мне нужны в любом случае. Вопрос только в том, с кем из них сотрудничать. Для достижения моей цели знакомство с важнейшими родами жизненно необходимо.

– Конечно, я готов выслушать вас, Ярослав Андреевич, – произнёс я. – Времени у меня сейчас предостаточно.

– Как раз много времени мне и не нужно. Я буду предельно краток. Вижу, во дворе вы человек новый. Могу дать вам несколько полезных советов при личной встрече. Я бы хотел пригласить вас на ужин завтра, после окончания турнира. Где-то в районе девяти вечера. Сможете подойти ко дворцу?

Так, а вот это уже действительно любопытно. Я был уверен, что Ярослав Громов захочет, чтобы я помог его претенденту победить на турнире. Но раз встречу он назначает уже после этого мероприятия, значит, разговор пойдёт на другую тему.

Нужно соглашаться на это предложение. По крайней мере смогу выведать, как конкретно он хочет меня отблагодарить.

– Хорошо, Ярослав Андреевич. К девяти вечера подойду, если к тому времени турнир уже подойдёт к концу. Дело в том, что я буду на нём дежурить, поэтому не могу сказать наверняка, во сколько мне получится оттуда уйти, – объяснил я.

– До девяти вы точно освободитесь, уверяю вас, – произнёс Громов. – Я этих турниров уже повидал много, Павел Андреевич. До пяти вечера стражники и другие приглашённые бойцы уже закончат состязания. Вечером там будут развлекаться дворяне. Дежурных лекарей туда уже не пригласят. Только избранных. Не стану называть имён. Думаю, вы и сами догадываетесь, о ком идёт речь.

Скорее всего, Громов говорит о частных лекарях, которые служат определённым дворянским семьям. Либо же речь о верхушке императорской клиники. Готов поспорить, что наш главный лекарь задержится на турнире допоздна. Уж его точно допускают даже к самому императору.

– Значит, договорились, господин Булгаков! – радостно заключил Громов. – Чтобы вас не терзали сомнения, скажу сразу – речь пойдёт о работе на меня. Думаю, это может быть вам интересно. Остальное сообщу только при личной встрече. Ещё раз благодарю, что изловили моих слуг неблагодарных. До встречи!

– Всего доброго, Ярослав Андреевич, – ответил я и положил трубку.

Хочет, чтобы я работал на него? Интересно. Надо бы побольше информации нарыть на этих Громовых. Я о них почти ничего не слышал. Хоть и живут при дворе, но их род явно не на слуху.

Не уверен, что мне это сотрудничество может что-то дать. Тем более сходу доверять Громовым я не могу. Уж больно меня смущает рассказ пациентов о том, как Ярослав Андреевич с ними обращался. Возможно, конечно, что они это придумали.

Но стали бы они без причин устраивать покушение на убийство? Сомневаюсь. Что-то с этой семьёй определённо не так. Понаблюдаю за ними за завтрашним ужином. Возможно, смогу получить о Громовых больше информации.

Союзники мне нужны, но надёжные. Кроме того, я ведь до сих пор не знаю, кто стоит за убийством родителей моего предшественника. И ведь это явно дело рук какой-то влиятельной семьи. Злоумышленники могут быть за пределами дворца, а могут и оказаться кем-то из приближённых императора.

Так что даже Громовых не стоит убирать из числа подозреваемых.

Закончив большую часть своей работы, я направился в приёмное отделение. Там меня уже ждал Леонид Беленков.

– Я уж думал, что вы и не придёте! – обрадовался моему появлению он. – Ну что? Готовы осмотреть пациента?

– Всегда готов, – бодро заявил я. – На каком этаже находится неврологическое отделение?

– Эм… А тут такое дело… – замялся Беленков. – Ситуация оказалась сложнее, чем я думал. Я неправильно понял Алексея Георгиевича. Выяснилось, что пациент лежит не в неврологическом отделении. Он сейчас в общем профиле. Его положили на плановое обследование, поэтому дежурный лекарь ещё даже не добрался до него. Моя задача – поставить полный диагноз и определить, нуждается больной в переводе в неврологию или нет.

А-а! Стандартная схема. Хитро Сергеев придумал. Но я уже давно понял, что старый нейролекарь умеет устраивать обманки с целью научить молодое поколение на практике. Чего стоит его заявление, что мы симулянту сотрясение мозга выставили! Если бы у меня за спиной не было такого стажа работы в медицине, я бы купился на его блеф, как и Беленков.

– Получается, на этот раз господин Сергеев подготовил нам ещё более хитрую ситуацию, – потирая ладонь о ладонь, с предвкушением произнёс я. – Пациент в отделении общего профиля может быть вообще с любым заболеванием. Возможно, что у него основной диагноз вообще никак не связан с неврологией, но Сергеев нашёл где-нибудь совсем небольшое отклонение, которое запросто можно связать с вашей специальностью.

– Тогда я точно в одиночку не справлюсь. А это – мой последний шанс, – заключил Леонид.

Я заметил, что у Беленкова аж руки затряслись.

– Спокойно-спокойно, Леонид Петрович, – произнёс я. – Не паникуйте. Сейчас со всем разберёмся. Ведите к своему тестовому пациенту.

Помощник нейролекаря провёл меня в пятую палату, где располагался пациент. История болезни у него была пуста. Сергеев туда даже основные жалобы ещё не внёс.

Нам придётся работать с «чистым» пациентом, о котором пока что нет никакой информации. Но моя задача – не только поставить диагноз, но и помочь Беленкову разобраться в тонкостях нашей работы. Не бросать же коллегу в беде!

– Николаев Валерий Иванович? – обратился к пациенту я. – Сантехник. Всё верно?

– Он самый, господа лекари, – криво улыбнувшись, поприветствовал нас мужчина. – Алексей Георгиевич предупреждал, что вы придёте. Как в воду глядел! Сказал мне, что вскоре после моей госпитализации появятся два молодых лекаря. И строго-настрого запретил рассказывать вам мой диагноз.

– Так он уже его выставил⁈ – удивился Беленков. – Я думал, что это – моя задача.

– Он только вслух его произнёс, – уточнил Николаев. – В документацию не вносил. Сказал, что это должен сделать Леонид Петрович. Кто из вас господин Беленков?

– Это я… – вздохнул мой коллега.

Ну ничего себе! Вот это Сергеев дал жару. Превратил своего пациента в экзаменатора. Что ж, сейчас посмотрим, даст ли это хоть какие-то плоды. Главное – не давать Беленкову паниковать. Уж больно он себя измучил после прошедшей проверки. Хорошо ещё, что я сам не начал его отчитывать. После такого он бы точно уволился.

– Ну что, Леонид Петрович, – взял ситуацию в свои руки я. – Давайте собирать анамнез заболевания, – затем перевёл взгляд на пациента и спросил: – В связи с какими симптомами обратились в больницу?

– Больше всего меня ноги беспокоят, – произнёс Николаев. – Были такие проблемы и раньше, но пока мне пятьдесят не стукнуло, до такого никогда не доходило. Работать стало невозможно. В ногах покалывание, будто по коже насекомые ползают. Поначалу ещё терпеть можно было, а сейчас они огнём горят! А мне ведь приходится часто с водой возиться. Дворец-то большой. Где-нибудь да произойдёт протечка. Недавно в подвале возился несколько часов. Ноги насквозь промокли. Словами не описать, какая была боль. Даже при контакте с водой их словно током бьёт.

Описал клиническую картину он очень красочно. Лично я уже догадался, в чём может быть проблема. И у меня уже даже есть теории, почему его сразу не положили в неврологию. Вопрос только в том, догадался ли Беленков?

– Ноги болят при контакте с любыми поверхностями? – уточнил Леонид Петрович. – К примеру, когда спать ложитесь простынь вам не мешает?

Отличный вопрос! Молодец Беленков. Именно это сейчас и нужно выяснить.

– Верно подметили, Леонид Петрович, – кивнул пациент. – Как раз с этим я и мучаюсь. Если вы сейчас ладонью коснётесь моей стопы, меня даже от этого шарахнет болевой приступ.

Пока Беленков продолжал опрос пациента, я активировал «анализ» и осмотрел тело сантехника Николаева.

Ну надо же! Да тут не только в ногах проблема. Передо мной целый комплект неприятных сюрпризов. Все сосуды забиты атеросклеротическими бляшками. Почки тоже выглядят, мягко говоря, так себе. Не могу забраться своей способностью в самую глубь, но бугристая форма этих органов как бы намекает, что выделительная система тоже подверглась патологическим изменениям.

С ногами всё гораздо сложнее. Парестезия – то чувствительное нарушение, которое описывает пациент – однозначно говорит о повреждении нервного волокна. Его с моим «анализом» подробно не изучить, но я уже и так догадался, в чём проблема.

Избыточная масса тела, проблемы с почками и сосудами, поражение нервных окончаний. У пациента явно…

– Грыжа поясничного отдела позвоночника, – заявил Леонид Беленков. – Скорее всего, примерно в этой области имеется серьёзное повреждение, из-за которого и болят ноги.

Ой, Лёня… Ну что же ты несёшь! Какая ещё грыжа? Проблема ведь явно не в этом!

Пациент прекрасно понимал, что Леонид ошибается, поэтому я вступил в спор до того, как Беленков узнает верный диагноз от больного.

– Я так не думаю, Леонид Петрович, – помотал головой я. – Позвоночник я уже осмотрел. Да, действительно, есть несколько грыж. Скорее всего, они появились из-за постоянных физических перегрузок. Подозреваю, что наш пациент не только сантехником работал. Верно же, Валерий Иванович?

– Зрите в корень, господин Булгаков, – кивнул Николаев. – Я грузчиком проработал лет пятнадцать. Когда спину надорвал, сразу же решил получить хоть какое-нибудь образование. И преуспел в новом деле. Даже во дворец, как видите, взяли!

Беленков явно был в замешательстве. Вроде и анамнез, и клиническая картина – всё совпадает с его теорией!

Но на деле заболевание Николаева куда серьёзнее, чем просто межпозвоночная грыжа.

– Скажите, Валерий Иванович, а как давно вы начали набирать вес? – спросил я. – Избыточная масса тела ведь вас уже не один год беспокоит, правда?

– Я раньше вообще стройным был! Красавцем! – похлопав себя по массивному животу, рассмеялся пациент. – Только вот, зараза, лет с сорока вес начал повышаться, и я ничего не смог с этим поделать. И на диету садился, и таблетки всякие принимал – но лучше не стало. Хотя физической активности у меня много. Сами понимаете, господа лекари, каждый день гоняться по дворцу приходится. То засор, то протечка. Выходных у меня почти не бывает. Только в стационаре смогу хотя бы немного дух перевести.

– А вес у вас поднялся не только за счёт жировых отложений, – отметил я. – Ноги отёкшие. Лицо тоже. Явно имеются проблемы с почками.

– Чёрт меня подери… – едва слышно выругался Леонид Беленков. – Так у пациента же сахарный диабет!

Ну наконец-то. Я уж думал, что и не дождусь от него правильного ответа. Все мои последние вопросы были заданы исключительно для того, чтобы направить мышление Беленкова в нужное русло. И до него всё-таки дошло.

– Сахарный диабет второго типа, – заключил Беленков. – Осложнённый диабетической полинейропатией нижних конечностей.

Всё так! Комплексы сахара откладываются в нервных тканях, затем искажают проводимость импульса, что в итоге и приводит к жутким болям и покалыванию, которых в норме быть не должно.

Вот только это – не всё.

– Ещё обратите внимание на его сосуды и почки, – посоветовал я. – Отёки не сами по себе возникли.

– Я уже догадался, Павел Андреевич, – кивнул Беленков. – Спасибо большое за совет. Тут и атеросклероз из-за повышенного уровня глюкозы, и нарушение работы почек – диабетическая нефропатия.

– Всё верно, господа, – закивал пациент. – Именно эти диагнозы Алексей Георгиевич и перечислил.

– И какой вывод из этого следует? – спросил Леонида я. – Оставлять пациента в общем профиле не стоит. Очевидно, нужно переводить.

– Значит, оформляю перевод в неврологический стационар? – уточнил он.

– Плохая идея, – покачал головой я. – Валерия Ивановича явно нужно направлять в эндокринологию. Проблема у него не только в ногах. В первую очередь нужно начать с коррекции уровня сахара в крови. А уже после этого приглашать всех остальных узких специалистов. Ему понадобится и кардиолекарь, и нефролекарь, и нейролекарь. Может быть, даже сосудистый лекарь пригодится.

– Крупно же я попал, не спорю… – вздохнул пациент. – Но господин Сергеев предупреждал, что в общий профиль меня положили временно. Всё, господа. Как только увижу Алексея Георгиевича, обязательно скажу, что вы прошли экзамен.

Мы с Беленковым покинули палату, и мой коллега тут же схватился за голову.

– Я опять чуть всё не завалил! – воскликнул он. – Вы всё сделали за меня, господин Булгаков. Если бы я осматривал его один, у меня бы точно ничего не получилось.

– Вы торопитесь с выводами, – успокоил его я. – Дело в том, что мы слишком полагаемся на магию. А у нас с вами она пока что не так уж и развита. Мы могли бы назначить ему кучу анализов крови, сделать УЗИ брюшной полости и почек. За сутки точно бы докопались до истины. Однако мы объединили усилия и даже без обследований смогли поставить верный диагноз. Так что зря вы себя корите, Леонид Петрович. Голова у вас работает как надо. Только терпения не хватает. И спокойствия!

– Вы не представляете, как я вам благодарен, Павел Андреевич, – улыбнулся Беленков. – Теперь я точно ваш должник. Только… Я бы хотел спросить, а сможете ли вы и дальше помогать мне? Хотя бы иногда давать подсказки. Вы гораздо лучше меня ориентируетесь в медицине. Всё-таки Алексей Георгиевич прав. Рядом со знающим ровесником мне было бы проще набраться опыта.

– Да без проблем! – скидывая халат, произнёс я. – С понедельника начнём. Я много чего могу вам рассказать. А пока что – расходимся. Завтра у меня намечается тяжёлый день.

– Крепитесь, Павел Андреевич! – бросил мне вслед Беленков. – Я даже завидую вам, если честно. Тоже хотел бы побывать на турните. Это же такая честь!

Учитывая, какой клубок интриг завязался в рамках предстоящего турнира, думаю, чести там будет мало.

Со всеми участниками я лично не знаком, но пока что единственный, за кого я стал бы болеть, это Севастьянов. Его история показалась мне правдоподобной. Да и таинственный «друг», который присылал мне письма с беспокойствами о здоровье стражника, ни разу не настаивал и не предлагал мне деньги.

Надеюсь, что этому бойцу удастся обойти все подлые схемы, которые уже вовсю готовят другие участники и стоящие над ними дворяне.

* * *

Утром прямо перед началом турнира командир Коршунов нагнал своего бойца – Нестерова. Тот уже шёл в зал ожидания, чтобы подготовиться к бою. Но Владимир Алексеевич задержал его прямо около входа в зал и оттащил в сторону.

– Командир, что происходит⁈ – испугался боец.

– Слушай меня внимательно, Нестеров, – прошептал Коршунов. – Мне удалось нарыть информацию о твоём первом противнике. Случилось то, чего я и опасался. Против тебя выйдет Севастьянов.

– Это плохо… – напрягся Нестеров. – Мне как-то доводилось с ним фехтовать. Он очень хорошо читает мои движения.

– Именно поэтому тебе следует воспользоваться другой тактикой, – произнёс Коршунов. – Я узнал, что Севастьянов недавно был на приёме у лекаря Булгакова. Павел Андреевич только что залечил ему нижние отделы позвоночника. Понимаешь, что это значит?

– Это его слабое место, – рот Нестерова расплылся в улыбке.

– Если сможешь ударить его в крестец, скорее всего Севастьянов сложится пополам.

* * *

Турнир ещё не начался, но зрители уже начали заполнять все свободные ряды вокруг спортивной арены, располагавшейся за дворцовым садом. Солнце палило нещадно. Хорошо ещё, что мы с Дубковым должны были работать в палатке. Хотя бы сможем укрыться в теньке.

Судьи заняли свои места, и вскоре объявили первый бой. И именно в этот момент ко мне подбежал Дубков. Эдуард Дмитриевич выпучил глаза и с трудом удержался, чтобы не схватить меня за плечи.

Глаза его горели от страха.

– У нас проблема, Павел Андреевич, – заявил он. – Заготовленных препаратов недостаточно. Если нам придётся лечить пациента с тяжёлым ранением, придётся обходиться одной лишь магией. Такими темпами нам с вами маны до конца турнира точно не хватит.

– И что вы предлагаете? – с сомнением спросил я.

– Сейчас же бегите на наш аптечный склад. Несите сюда аптечку.

– А если кто-то пострадает?

– Тогда я начну оказывать помощь без вас, – с трудом сдерживая улыбку, произнёс Дубков. – Идите, помощник. Это приказ.

Глава 16

Со стороны арены, которую уже полностью окружили гости императора, послышался голос судьи Щербакова. Он объявил, что в первой схватке сойдутся Севастьянов и Нестеров.

Словами не описать, какое напряжение повисло на лице Эдуарда Дубкова, когда он услышал эти фамилии. Уж не знаю, как он связан с этими людьми, но раз он решил меня прогнать, значит, на одного из них у него имеется заказ. Или даже на обоих.

Одного пропустить, второго ликвидировать. Или, может быть, ликвидировать обоих.

– Чего вы стоите, Булгаков⁈ – рявкнул на меня Дубков. – Я вам только что дал задание. Бегом в аптечный склад!

– Да не кричите вы на всю арену, – улыбнулся я. – Ещё не хватало, чтобы из-за вас кто-то из бойцов отвлёкся и получил рану.

Сказав это, я сделал вид, что выхожу из палатки, чтобы последовать указанию Дубкова. Но на самом деле покидать территорию я не собирался. Очевидно, что это – ловушка!

Начнём с того, что по правилам я не имею права покидать дежурство, пока не будет объявлено окончание турнира. Видимо, на этом Дубков и хочет меня подловить. Думает, что я сейчас отсюда выйду, а назад уже вернуться не смогу, поскольку стражники сразу же доложат обо мне организаторам турнира. В первую очередь – Щербакову.

И даже если бы такого условия не было, нужно быть полным идиотом, чтобы послушаться Дубкова. Очевидно ведь, что он хочет что-то наворотить, поэтому и избавляется от единственного человека, который может его остановить. Уверен, он и препараты никакие не забывал. Скорее всего, спрятал их где-то в палатке, чтобы придумать повод выгнать меня отсюда.

Но как ни крути, приказ лекаря я выполнить в любом случае должен. Всё ещё есть риск, что препараты он даже брать с собой не стал.

Однако я знаю, как решить эту проблему, не покидая арены.

Я быстро набрал номер Леонида Беленкова. Сегодня он должен дежурить в неврологическом стационаре. Значит, сейчас он буквально в сотне метров от меня.

– Да, Павел Андреевич, – ответил Беленков. – Не ожидал вашего звонка. Я думал, что вы на турнире!

– Так и есть. Леонид Петрович, настал ваш черёд мне помогать, – произнёс я. – Пациентов у вас сейчас много? Минут на двадцать сможете вырваться из отделения?

– Новые пациенты пока даже не поступали, Павел Андреевич. Вырваться смогу без проблем. А что случилось-то?

– Дубков требует, чтобы я забрал с аптечного склада препараты. Но покидать место проведения турнира я не могу. Сможете забрать их и занести ко мне? Можете списать укладку на моё имя. Я позже сам разберусь, – произнёс я.

– Эх, и хитро же Эдуард Дмитриевич решил вас обмануть! – возмутился Беленков. – Склад-то сегодня не работает.

Ещё лучше. А я ведь и об этом догадывался. Это – одна из причин, почему я сразу же твёрдо решил не покидать арену.

– Но у меня в отделении есть одна нераспакованная укладка, – сообщил мне Беленков. – Я сейчас же её принесу! А в понедельник мы с Алексеем Георгиевичем новую получим. Это – не беда. Только спишу её на Дубкова! Пусть сам разбирается, куда и каким образом ему возвращать её придётся.

– Спасибо, Леонид Петрович, – искренне поблагодарил Беленкова я. – Буду ждать в палатке!

Только, как выяснилось, ждать мне не придётся. Судя по тому, что сейчас происходит на арене, через считанные минуты нам с Дубковым нужно будет принимать первого пациента.

Здоровенная туша Нестерова отступала после каждого удара Севастьянова. Ранее излеченный мной боец фехтовал безупречно. Каждый его удар бил точно в цель и заставлял оппонента отступать назад.

Однако что-то в движениях Нестерова мне показалось ненормальным. Он всё время целился в одно и то же место. Пытался обойти Севастьянова и атаковать его в поясницу.

Чёрт подери… Да он ведь знает о его старой травме!

Стоило мне об этом подумать, и сражение тут же подошло к концу. Нестеров извернулся и ударил обухом своей сабли прямо по низу спины своего соперника. В этот же момент Севастьянов резанул Нестерова по ключице, а затем выбил оружие из его рук и остановил остриё своей сабли прямо у шеи оппонента.

Судья объявил победу Севастьянова. Но на этом сражение не закончилось. Вернее, для бойцов оно подошло к концу, но его продолжение развернётся в нашей палатке. Нестеров ранен, а Севастьянов, судя по походке, снова надорвал грушевидную мышцу.

Стражников повели к нашей палатке. И в этот момент Дубков обнаружил, что я до сих пор никуда не ушёл.

– Булгаков⁈ – оторопел он. – Вы что себе позволяете? Я ведь дал вам чёткие указания. Так какого же…

– Ваши указания противоречат правилам работы дежурных лекарей, – перебил коллегу я. – Препараты вам скоро принесут. А теперь, будьте так любезны, прекратите орать. Давайте уже займёмся делом.

Он попытался что-то возразить, но его отвлекли завалившиеся в нашу палатку бойцы.

– Севастьянов, болван! – держась за грудь, морщился Нестеров. – Ты мне чуть половину груди не отсёк!

– А чего ты ожидал, когда записывался на турнир? – спокойно спросил второй боец. – Это тебе не пьяниц от территории отгонять.

– Ну-ка быстро оба успокоились! – взглянув на рану Нестерова, произнёс я. – Ложитесь на кушетки, мы залатаем раны.

– Мы? – гаркнул Дубков. – Вы даже не думайте сюда лезть, Булгаков. Оба пациента – мои.

– Не перегружайте себя, Эдуард Дмитриевич, – быстро сообразил Севастьянов. – Пусть меня осмотрит господин Булгаков. Он хорошо знает моё заболевание, – стражник перевёл взгляд на Нестерова и добавил уже чуть тише: – И, похоже, знает о нём не только он.

Дубков уже ничего не мог поделать, поскольку мы оба пошли против него. И лекарь, и пациент. Покрасневший от злости Эдуард Дмитриевич принялся осматривать рану Нестерова.

Пока я восстанавливал мышцы и седалищный нерв Севастьянова, в другом конце палатки начался хаос.

– Стойте! – закричал Нестеров. – Мне… Мне не нужна никакая помощь! Само заживёт! Не подходите ко мне!

– Сейчас же прекратите дёргаться, – пытаясь восстановить рану Нестерова, рычал Дубков. – Должно быть, у вас шок. Всё уже позади. Вас дисквалифицировали.

В следующий момент события начали разворачиваться ещё более непредсказуемо. В нашу палатку одновременно влетели командир Коршунов и Леонид Беленков. В ту же секунду Нестеров вскочил с кушетки и силой оттолкнул от себя Дубкова.

Леонид Петрович в ужасе обнял аптечку и ошарашенно смотрел то на меня, то на взбесившегося Нестерова.

– Что здесь происходит⁈ – прокричал командир охраны. – Нестеров, сейчас же отпустите лекаря!

– Но вы же сказали… – выпучив глаза, принялся оправдываться тот.

– Я ничего подобного вам не говорил! Успокойтесь! К сожалению, для вас турнир уже подошёл к концу.

Последнюю фразу Коршунов произнёс с такой болью, будто от исхода этого поединка зависела его жизнь.

Вот всё и встало на свои места. Не удалась его интрига. Похоже, именно Коршунов и рассказал Нестерову о слабом месте Севастьянова. А затем посоветовал ему не принимать помощь от проплаченных лекарей.

Только смысла в этом уже нет. Нестеров всё равно проиграл. Одно лишь меня смущает во всей этой схеме. Откуда Коршунов узнал о том, что у Севастьянова проблемы с седалищным нервом?

Командир ведь пытался извлечь эту информацию из меня, но я не проболтался. И кабинет после этого за собой закрыл. Он никак не мог пробраться и прочесть протокол осмотра самостоятельно.

Похоже, у нас в клинике завёлся сотрудник, который не гнушается разглашать врачебную тайну.

– Можете идти, – прошептал Севастьянову я. – Только постарайтесь больше не подставлять спину. Прошло слишком мало времени с начала лечения. Лучше это место стараться пока что не травмировать.

– Спасибо вам, Павел Андреевич, – кивнул он. – Уже во второй раз меня выручили.

Севастьянов пошагал назад – к палаткам участников, а я подошёл к другой кушетке, чтобы осмотреть рану Нестерова, над которой трудился Дубков.

Боец явно перенервничал. Он отказывался лежать на месте, дёргался. Удерживать его мог только Коршунов.

– А-а, Булгаков, и вы здесь, – заметив меня, проворчал командир. – Ну что? Довольны собой? Ваш любимчик прошёл в следующий раунд.

Услышав слово «любимчик», Дубков резко поднял взгляд на меня. Удивление, растерянность. А затем – ненависть. Все эти эмоции легко читались по лицу моего коллеги.

Вовремя же Коршунов решил выпрыснуть свой яд. Теперь Дубков будет думать, что и меня подкупили, как и его самого. Проклятье… Ну и как ЭТО можно назвать медициной? Какое-то змеиное гнездо, а не лекарская сфера!

Такое впечатление, что больше половины местных лекарей стремится оказывать помощь только тем, кого лечить выгодно. Аж думать об этом противно.

Ну уж нет. Может, Дубков и помогал жульничать на прошлых турнирах, но на этом у него ничего не выйдет. Я зарублю на корню каждый его план.

– Не стоит бросаться такими заявлением, командир, – сказал Коршунову я. – Возможно, я – единственный человек в этой палатке, который не заинтересован в исходе турнира.

– Эм… – послышался голос Леонида Беленкова за моей спиной.

– Ах да, и за исключением Леонида Петровича, – вспомнил про коллегу я. – Спасибо за помощь, господин Беленков. Оставьте аптечку на столе. Больше вас не задерживаю.

Леонид улыбнулся и, с облегчением выдохнув, покинул нашу палатку, в которой от накала, кажется, даже воздух стал горячее.

– Ай! – простонал Нестеров. – Больно! Только сильнее болеть начало!

– Это у вас адреналин отступил, – уверил пострадавшего Дубков, попутно пытаясь стянуть повреждённые мышцы лекарской магией. – Сейчас уровень стресса упадёт, и рана заболит ещё сильнее.

– Да нет, не в этом дело, – пожал плечами я. – Вы просто ему нерв пережали. Придётся опять расслаивать грудную мышцу и начинать лечение с самого начала. Иначе пациент правой рукой без боли уже никогда двигать не сможет.

– Да не говорите вы под руку, Булгаков! – разозлился Дубков.

Ой, да плевать…

Я взмахнул ладонью и заставил нерв сдвинуться туда, где он и должен находиться. Нестеров сразу же перестал возиться. Но мои действия не остались незамеченными для Эдуарда Дмитриевича.

Когда процесс лечения подошёл к концу и Коршунов вывел своего стражника из палатки, Дубков вытер пот со лба и, чуть успокоившись, произнёс:

– Павел Андреевич. Если я правильно понимаю, мои предупреждения на вас совершенно не работают. Увольнением и лишением медицинской лицензии вас уже не запугать. Досадно. Может, вас более серьёзные угрозы поставят на место?

О как заговорил! Видимо, понял, что слушаться его я не собираюсь. Интересно, правда, чем он мне пригрозить собрался?

– Вы палку не перегибайте, господин Дубков, – попросил я. – С угрозами лучше быть поаккуратнее. Их против вас же можно направить.

– Учить меня ещё будете? – хмыкнул он. – Павел Андреевич, давайте поговорим откровенно. Мы тут с вами вдвоём. Нас никто подслушать не может. Я «анализом» чую, есть кто-то рядом или нет. Поэтому скажу вам прямо. Если я всерьёз захочу уничтожить вашу жизнь – я это сделаю. И речь вовсе не о карьере. Поверьте мне на слово.

Вот он и показал своё истинное лицо. Видимо, уже самому надоело прикидываться опытным старшим товарищем, который желает наставить меня на путь истинный.

Думаю, сейчас он в отчаянии. Понял, что я продолжу мешать ему отрабатывать взятку. Готов поспорить – с угроз он перейдёт на торг.

– Тогда и я скажу вам прямо, Эдуард Дмитриевич. Я вас совсем не боюсь, – произнёс я. – Более того, я прекрасно понимаю, что вам поручено помочь одному из участников дойти до конца. Интересно, кому же?

– А этого вам знать не следует, Булгаков.

Надо же! А ведь он и отрицать не пытается. Похоже, разговор у нас и вправду получился откровенный.

– Предупреждаю вас в последний раз, – продолжил он. – Ближе к финалу в этой палатке окажется стражник. И я должен заняться им сам. Если вы ещё хоть раз влезете в мою работу, я своё обещание сдержу. По улицам вы уже будете ходить, постоянно оглядываясь.

Испугал ежа голой задницей! Я уже полгода так по улицам хожу. И охотятся за мной люди куда более опасные, чем этот болван. Одним убийцей больше, одним меньше – разницы никакой.

– Готовьтесь, Эдуард Дмитриевич, – проигнорировав его угрозы, произнёс я. – К нам ведут новых пациентов.

Следующие несколько часов мы работали молча. Чем ближе дело подходило к финалу, тем больше у нас оказывалось пострадавших. Лечили мы не только раны, но и обычные ушибы, вывихи. А ближе к полудню пришлось принять аж трёх бойцов с признаками теплового удара.

Солнце жарило сегодня, как никогда. Давно я такой погоды в Санкт-Петербурге не видел. И стражникам, облачённым в плотные мундиры, переносить такую температуру было особенно тяжело.

Ближе к четырём часам дня Анатолий Васильевич Щербаков объявил финал турнира. И сойтись в нём должны были двое участников, показавших наилучшие результаты, как в дуэлях, так и в стрельбе по мишеням.

Финалистами оказались уже известный мне Севастьянов и некий стражник по фамилии Григорьев. Я сразу же почувствовал, как напрягся Дубков, когда сообщили, что этим двоим предстоит сойтись в решающей схватке.

Сомнений быть не может – именно за помощь Григорьеву моему коллеге и заплатили.

И вскоре я обнаружил подтверждение своей догадки. Григорьев объявил, что у него повреждено плечо, поэтому ему срочно требуется осмотр дежурного лекаря.

Как только боец вошёл в нашу палатку, я сразу же просканировал его тело «анализом» и не обнаружил никаких отклонений от нормы.

Он притворяется. Но зачем?

На двух кушетках передо мной лежало уже двое раненых. Одному бедро распороли, второму по голове ударили. Третьего осмотреть я уже не мог, поскольку был занят более серьёзными пациентами.

Но Григорьев ко мне подходить и не собирался. Он сразу же уселся на кушетку перед Дубковым и принялся причитать:

– Совсем левую руку согнуть не могу. Боюсь, тут вывих или перелом. Можете хотя бы чуть-чуть меня подлатать, Эдуард Дмитриевич? Не хочу рисковать в финале. Уж больно высоки ставки.

– Хм… – протянул Дубков, осматривая руку Григорьева. – Ни вывиха, ни перелома. Зато растяжение связок и порванную мышцу вы себе заработали. Но не переживайте, я со всем разберусь за пару минут.

Какое ещё растяжение? Какой разрыв⁈ Я даже отсюда вижу, что с Григорьевым всё в порядке.

Мне пришлось отвлечься на своих пациентов, но я продолжал поглядывать на Григорьева и Дубкова. Никак не мог понять, что Эдуард Дмитриевич пытается сделать с полностью здоровым пациентом.