Текст книги "Придворный Медик (СИ)"

Автор книги: Алексей Аржанов

Соавторы: Виктор Молотов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

Глава 6

Аристарх Биркин согнулся пополам из-за приступа одышки, но при этом мой «анализ» не показал никаких изменений в его лёгких. Да, бронхи заполнены слизью, а бактерии, судя по воспалительному процессу, живут там, как у себя дома, причём не один год.

Но признаков бронхоспазма или острой сердечной недостаточности нет. Давление тоже в порядке. Никаких причин для столь острой одышки у него нет. Создаётся впечатление, что этот человек притворяется. И, кажется, я уже понял, зачем он это делает.

Дознаватель вцепился в мой воротник и сжал пальцы с такой силой, что теперь убрать его руку получится только с помощью магии. Он весь трясся, но при этом старался медленно поднять голову, чтобы взглянуть на мою шею. Биркин делал это аккуратно, едва заметно. Но я понял, что было на уме у этого человека.

Не знаю зачем, но он определённо намеревался рассмотреть мой шрам. Однако скрыть от меня свои намерения у него не вышло.

Я понял, что действовать нужно быстро. Если разожму его руку, это будет выглядеть подозрительно. На хитрость нужно отвечать хитростью. Он решил притвориться экстренным пациентом, чтобы увидеть объект своего интереса.

А я его разочарую.

Исцелить свой шрам я не мог, хотя много раз пытался. Каждый раз, когда я пользовался лекарской магией и старательно убирал рубцовую ткань, она появлялась снова. Так ещё и сопровождался этот процесс таким болевым синдромом, что я принял решение не рисковать. Понял, что взаимодействие со шрамом только усугубляет состояние. Ещё не хватало собственноручно повредить себе гортань, пищевод или артерии!

Скорее всего, горло моему предшественнику порезали не обычным ножом. Сталь определённо была закалена магией.

Но кое-что в данной ситуации я всё же мог сделать.

Я принялся быстро наращивать себе кожу с двух сторон от шрама и практически мгновенно прикрыл его тонким слоем эпидермиса. Долго поддерживать эту оболочку я не смогу, но выигранного времени хватит, чтобы обмануть дознавателя.

– Павел Андреевич, я… – продолжил стонать Биркин и, наконец, поднял взгляд. Уставился на мою шею. И замер.

Тут же весь приступ как рукой сняло. В глазах дознавателя читалось полное недоумение. Глубочайшее разочарование. Будто ему пообещали троекратно увеличить зарплату за каждого расколовшегося пленника, а позже выяснилось, что это была первоапрельская шутка от руководства.

– Аристарх Иванович! – позвал его я. – Ау! Вы меня слышите? Как сейчас самочувствие? Давайте-ка я вас в пульмонологическое отделение положу. С такими лёгкими не то что работать, с ними жить нельзя!

– А? – он посмотрел на меня так, будто я разговаривал с ним на совершенно незнакомом языке.

– Воротник, говорю, отпустите, – попросил я. – Рубашку порвёте.

– Да-да, прошу прощения, – тут же отпрянул он. – Вот так незадача… Кажется, мне стало лучше.

– Странно, а ведь ещё полминуты назад вы задыхались, – подметил я.

– У меня такое бывает, когда я общаюсь с лекарями, – с натяжкой улыбнулся он. – Синдром белого халата. То давление подскакивает, то панический приступ начинается.

Такое заболевание действительно бывает. Много раз встречал людей, которые в жизни не страдали от артериальной гипертензии, но на профилактических осмотрах выдавали такие цифры давления – впору госпитализируй! И что самое удивительно, многие из них даже не волновались. Просто организм специфически реагирует на образ врача.

Но здесь случай другой. У Биркина не было панической атаки. Обычная театральщина. Только с какой целью он её тут развёл, я понятия не имею.

Однако могу догадаться, откуда он узнал про существование моего шрама. Скорее всего, выпытал у того человека, который пытался меня убить. Видимо, решил удостовериться, говорил ли он правду.

Я продолжил изучать организм Биркина, попутно задавал ему вопросы, но после попытки найти у меня шрам он совсем поник. Отвечал односложно, всё время смотрел куда-то в сторону. Даже мои рекомендации мимо ушей пропустил.

– Вот вам направление на компьютерную томографию лёгких, – я протянул Биркину талон и рецептурный бланк. – Я выписал вам антибиотики и комплекс препаратов для улучшения дренажной функции дыхательных путей. Ещё вам желательно сдать мокроту на посев. Нужно определить, какие бактерии заселили ваши лёгкие. Баночку для мокроты можете взять в регистратуре.

– Благодарю, господин Булгаков, – резко подскочил Биркин, схватил все выданные мной документы и воскликнул: – Я вернусь, как только пройду все обследования. Мы с вами ещё увидимся!

Почему-то последняя фраза прозвучала не как прощание, а как угроза. Дознаватель покинул мой кабинет, и на этом мой приём подошёл к концу.

Я с облегчением отпустил поток магии, сковавший мне шею, и шрам, обнажившись, снова освободился от оков эпидермиса.

Да уж, ну и странный же всё-таки тип. На первый взгляд, кажется обычным чудаком. Но я точно знаю, что за этим глуповатым поведением скрывается хитрый человек. Он ведь пришёл именно ко мне, хотя прикреплён к другому лекарю. Не консультация нужна была Биркину, а я сам.

А если быть точным – мой шрам. Интересно, почему он так его заинтересовал? Неужто он имеет отношение к тем людям, которые стоят за гибелью старших Булгаковых?

Пока что эту теорию не подтвердить и не опровергнуть.

Но одно я знаю точно. По какой-то причине он не доложил о моём шраме другим сотрудникам службы безопасности. Иначе бы командир Коршунов уже давно бы меня о нём расспросил. Однако в нашем разговоре он ни разу не упоминал об этом.

Дверь в кабинет распахнулась, и на пороге появился Евгений Кириллович Гаврилов. Весь опухший. Видимо, только что проснулся. Наверное, ему впервые за долгое время удалось отоспаться.

– Доброе утро! – поприветствовал его я.

– А точнее – обед, – потирая виски, пробормотал он. – Булгаков, а что происходит? Коридор пустой. Вы что, всех пациентов распугали?

– Если под «распугали» вы подразумеваете «вылечили», то можно сказать, что пациенты разбежались в ужасе, – ответил я.

Гаврилов, не веря своим ушам, подошёл к компьютеру, пробежался глазами по сегодняшней записи и удивлённо заявил:

– Павел Андреевич, да вы же и часть моих пациентов принять умудрились. Мне на сегодня осталось всего пять человек! – он замолчал, внимательно пролистал описанные мной схемы лечения, а затем с облегчением выдохнул. – Что ж, недурно. Возможно, это и к лучшему. У меня сегодня много дел в стационаре. Если хотите, можете сходить со мной туда ближе к концу рабочего дня. Посмотрите, как организована работа в отделении.

Отличные новости! Значит, мой план продвигается как надо. Попасть в стационар было необходимо. Туда допускают только самых сильных и опытных лекарей. Оно и понятно. Ведь стационарные отделения – это последняя линия обороны.

Мы – первичное звено, то есть лекари поликлиники, больше играем роль сортировщиков. Спасаем тех, кого можно вылечить прямо на приёме или дома, а тяжёлых пациентов направляем в отделения – к своим более опытным коллегам.

– Погодите, Павел Андреевич, а что у вас на приёме делал господин Биркин? – Гаврилов только сейчас заметил фамилию дознавателя в списке принятых пациентов. – Вы вообще знаете, кто он такой?

– Знаю, уже познакомились, – ответил я. – Дознаватель попросился пройти без записи. Коридор был уже пустой.

– Настоятельно рекомендую вам общаться с этим человеком крайне осторожно, – сказал Евгений Кириллович. – Он, если захочет, может использовать против вас любое ваше слово. Не знаю, имею ли я право так говорить о человеке, занимающем столь важную должность… Но всё же умалчивать об этом мне тоже не хочется. Ради вашего же блага. Вы же никому не расскажете то, что я вам скажу?

– Не беспокойтесь, Евгений Кириллович. Речь ведь идёт о моём пациенте. Значит, можно считать это врачебной тайной, – ответил я.

Гаврилова мой ответ удовлетворил. А потому он произнёс:

– Мне доводилось работать с Аристархом Ивановичем. Это было лет семь назад. Более того, мы даже учились в одной академии. Просто в разных группах. И уже в те времена он был очень опасным человеком. До жути непредсказуемым.

– Погодите, Евгений Кириллович, – вынужденно перебил Гаврилова я. – Вы хотите сказать, что он – лекарь?

– Да, только карьера целителя у него не сложилась. Вы себе даже представить не можете, сколько людей он погубил. Ещё в академии, когда мы проходили практику, умудрился довести человека до инсульта. Хотя тот всего лишь жаловался на давление.

– Странно… – потёр подбородок я. – Во время приёма я не почувствовал в нём присутствия лекарской магии.

– Опять шутите, Булгаков? – недоверчиво усмехнулся Гаврилов. – Хотите сказать, что магию других лекарей вы улавливаете?

– Да. А что вас смущает? – не понял я.

– Рановато у вас открылись эти способности, – ответил наставник. – Обычно они приходят с опытом. Но мне всё же кажется, что вам чудится. Как почудилось и то, что ваш «анализ» способен автоматически активироваться.

Спорить с Гавриловым не стану. Пусть и дальше думает, что этих способностей у меня нет. Однако факт остаётся фактом. Я чувствую, когда кто-то колдует, а мой «анализ» всегда реагирует на человека, нуждающегося в срочной лекарской помощи.

К примеру, если рядом со мной будет стоять пациент с хроническим геморроем, «анализ» это проигнорирует. Но если в пяти метрах от меня окажется человек с гипертоническим кризом, инфарктом, опухолью или лихорадкой – магия отреагирует моментально.

– Так или иначе, вы угадали. Уловить магию Биркина невозможно. Она работает у него неправильно, – объяснил Гаврилов. – Он не такой, как мы, Павел Андреевич. Его сила создана, чтобы причинять людям вред. Больше он ничего не умеет. И именно поэтому примите мой совет – держитесь от этого человека подальше.

С радостью. Компания из него – так себе. Только интуиция подсказывает мне, что так просто от Аристарха Биркина избавиться не получится.

* * *

– Проклятье, проклятье, проклятье! – гневно шипел главный дознаватель, растаптывая направления, выданные Булгаковым.

Куда делся этот чёртов шрам⁈ Может, Антон Шутов солгал? Нет, не может же такого быть. На нём были использованы специальные зелья. Его пытали день и ночь. Стал бы этот отброс лгать, когда шансов на спасение у него уже не осталось?

Нет. Он не мог этого сделать, даже если бы хотел. Получается, что Булгаков каким-то образом скрыл свой шрам.

Биркин ударил кулаком по влажной каменной стене своего подвального кабинета. Боль пролетела по руке, как электрический разряд. Видимо, надавил прямо на нерв.

Но сдаваться дознаватель не собирался. Он целую ночь не спал, мечтая поскорее увидеть шрам от раны, которая была несовместима с жизнью.

– Значит, Булгаков не так уж и прост… – прошептал Биркин. – Каким-то образом он предугадал, зачем я пришёл к нему на приём.

Может, стоило спросить его напрямую? Нет, это какой-то бред. Нельзя действовать так прямолинейно. Вот если бы был способ подобраться к Булгакову в тот момент, когда он ничего не будет подозревать.

– Хм… – закашлялся дознаватель и широко улыбнулся.

В его голове созрел новый план.

* * *

Пока Евгений Кириллович принимал оставшихся пациентов, я прошёл в ординаторскую, чтобы выпить кофе. В помещении не оказалось никого, кроме Анастасии Ковалёвой. Обычно ординаторская служила местом для отдыха лекарей, но медсестра, судя по напряжённому выражению лица, совсем не отдыхала. Больше походило на то, что она от кого-то пряталась.

– Чего грустим, Настенька? – спросил я, чем спровоцировал взрыв эмоций.

Медсестра громко вскрикнула, вскочила с дивана и уже приготовилась куда-то бежать, но вовремя остановилась.

– Я что, настолько плохо выгляжу? – усмехнулся я.

– Ох, прости, Павел, я не заметила, как ты вошёл. Думала, что это Эдуард Дмитриевич, – выдохнула она.

– От начальства прячешься? – спросил я, затем отпил кофе и присел в кресло напротив медсестры.

– Думаю, нам с тобой больше не стоит разговаривать, – неожиданно заявила она.

– Вот как? Жаль. А я как раз собирался предложить тебе провести свободное время вместе. Скажем… Завтра или послезавтра, – произнёс я.

Настя подняла голову и посмотрела на меня так, будто я ей не отдохнуть предложил, а совершить покушение на императора.

– Ты ведь понимаешь, что я с радостью бы согласилась, – ответила она. – Но Дубков…

– А что «Дубков»? – пожал плечами я. – Он тебя тоже, что ли, куда-то позвал?

– Хуже! – воскликнула она. – После того случая с дворецким он совсем озверел. Заваливает меня работой, запрещает общаться с другими лекарями – особенно с тобой.

Видимо, боится, что через Настю я смогу добраться до его пациентов. Или до тайн, которые он скрывает.

– Забавно, мне он сказал то же самое, – подметил я. – Слушай, ну и чёрт с ним!

– Ага, как же! Если он поймёт, что я его ослушалась – он меня уволит. А мне очень нужна эта работа, – объяснила она.

– Ты его уже ослушалась, раз заговорила со мной, – подметил я. – А вообще, когда я перейду из помощников в лекари, могу попросить начальство, чтобы тебя сделали моей медсестрой. Вот и получишь вольную. А Эдуард Дмитриевич пусть себе новую медсестру ищет.

– Ты это серьёзно? – удивилась она. – Никак не могу понять, когда ты шутишь, а когда говоришь правду.

– Я даже когда шучу, говорю правду, – ответил я.

– Но тебе не разрешат меня у него забрать. Сколько здесь работаю – ни разу не замечала, чтобы медсестёр переводили от одного лекаря к другому, – произнесла она.

– Ничего, я умею убеждать. Ну так что, договорились?

Анастасия улыбнулась и уверенно кивнула. Похоже, мне всё-таки удалось её подбодрить.

– Кстати, я тут заметил, что у Дубкова медсестра есть, а у моего наставника – нет, – произнёс я. – Как так вышло?

– Лекарей стало больше. Среднего медицинского персонала не хватает, – ответила она. – Медсестёр из академий выпускается много, но сюда берут не всех. Отбор слишком жёсткий. Всё-таки к нам требования суровые, так как мы не принадлежим знатным родам. А Дубков всегда получает самое лучшее. Поэтому его дефицит кадров не коснулся.

– Самое лучшее? – спросил я. – Хочешь сказать, ты здесь – лучшая медсестра?

– Ну… – она замялась. – Не хочу хвастаться, но показатели у меня всегда были самые высокие. Я умею планировать время, поэтому вся документация у меня готовится вовремя. Поэтому Эдуард Дмитриевич и захотел, чтобы к нему посадили именно меня.

Что ж, я и до этого не шутил насчёт того, что собираюсь стащить её в свой кабинет в будущем. Но теперь это желание намертво въелось в мою голову. Способный врач – это хорошо, но часто этого бывает мало. Его должна дополнять ещё и опытная медсестра.

Многие почему-то этого не понимают. Тот же Дубков ведёт себя не как профессионал, а как законченный идиот. Медсестёр ценить надо!

– Ой! – испугавшись телефонного звонка, вздрогнула Настя. – Дубков меня уже разыскивает. Всё, Паш, я побежала. А насчёт твоего предложения – чуть позже договоримся! Я согласна нарушить правила.

* * *

– Да где ж её черти носят? – пытаясь дозвониться до своей медсестры, ворчал Дубков.

День у него сегодня не задался с самого утра. Сразу после неудачного разговора с Булгаковым к нему поступил пациент, диагноз которому поставить не удалось даже за четыре часа обследования.

Эдуард Дмитриевич настолько измучил свой «анализ», что маны толком не осталось даже для того, чтобы маленькую ранку залечить. Пришлось больного отправить на КТ, назначить все возможные анализы крови, но картина всё равно никак не клеилась. А чувствовал пациент себя отвратительно. Но госпитализировать его без предварительного диагноза нельзя.

А в госпитализации он нуждается – и это факт.

Так плюс ко всему этот больной даже не был прикреплён к Дубкову. Миротворцев заставил его принять, поскольку другой лекарь ушёл в отпуск.

– Доброй день, Эдуард Дмитриевич, – поприветствовал Дубкова прошедший мимо него Гаврилов.

В другой ситуации Дубков даже не поздоровался бы со своим коллегой. Но на этот раз у него появилась веская причина остановиться и завязать беседу.

– Не такой уж и добрый, Евгений Кириллович, – ответил Дубков. – А вы случайно не в стационар направляетесь?

– Да, я сегодня дежурю.

– В общем профиле?

– Как и всегда. Заодно хочу показать своему помощнику, из чего состоит работа отделения, – ответил Гаврилов. – А почему вы интересуетесь?

Отлично! Раз там будут Гаврилов с Булгаковым, можно вообще не напрягаться. Можно написать первый попавшийся предварительный диагноз – и пусть эти двое мучаются.

Дубков полагал, что, раз уже ему не удалось разобраться с этим пациентом, то Булгаков со своим наставником точно застрянут с ним надолго. И пускай! Это будет хорошим уроком для этого выскочки. Отказался он, видите ли, от наставничества! После этого дежурства он поймёт, что они с Гавриловым – два нуля, а не лекари.

– Да так, господин Гаврилов, ничего особенного, – улыбнулся Дубков. – Просто поинтересовался.

* * *

Когда до конца моего рабочего дня осталось всего полтора часа, Евгений Кириллович повёл меня в стационар. Отделение общего профиля сильно меня впечатлило. Оно граничило с диагностическим отделением, поэтому под рукой были все методы обследования, о которых в других клиниках лекари могли только мечтать.

Даже позитронно-эмиссионный томограф был в наличии. С помощью этого аппарата особенно удобно искать злокачественные опухоли. Без него онкологи как без левой руки. Диагноз пациенту поставить можно, но очень уж неудобно.

Метастазы трудно искать.

– Значит, смотрите, Павел Андреевич, – начал экскурсию Гаврилов. – Тут всё предельно просто. Отделение общего профиля идёт сразу же после приёмного отделения. В приёмник пациенты попадают двумя путями. Либо их направляют другие врачи, либо привозит скорая.

– У нас есть отделение скорой помощи? – уточнил я.

– А как же без него? Да, я тоже удивлялся поначалу. Не понимал, как при дворе может работать такая служба. Но всё-таки территория большая. Иногда приходится везти пациента с другого конца сада. А до него отсюда километра три, если не больше. Благо у нашей скорой машина небольшая, компактная. Во все закоулки проезжает.

Хорошо продумано. Верно, не на носилках же тащить больного через всю прилегающую ко дворцу территорию.

– Наша задача – принимать экстренных пациентов и распределять их по отделениям. Кого-то в узкопрофильные, кого-то к нам – в общий. Во втором случае пациентом придётся заниматься самостоятельно.

Я терпеливо выслушал лекцию Гаврилова. Эта система мне была уже известна. Она мало чем отличается от той, которая была в моём мире.

Однако всё моё внимание приковало к себе шикарное диагностическое отделение.

– Эм… Евгений Кириллович, а мы же при наблюдении за пациентом имеем право пользоваться всей этой аппаратурой? – спросил я.

– Разумеется. Только переусердствовать не стоит, – уточнил он. – Если назначите слишком много обследований, орден лекарей пришлёт штраф. Они – большие любители экономить. Однажды одного лекаря уволили, потому что он всех пациентов обследовал аппаратурой, а свою магию экономил.

Всё ясно! Орден лекарей – тот же минздрав. Одни штрафы, жалобы, да проверки.

– Евгений Кириллович! – послышался крик дежурной медсестры. – У нас экстренный пациент поступает. В тяжёлом состоянии!

На этом Гаврилов был вынужден закончить свой рассказ. Мы вдвоём рванули в приёмное отделение. Там на каталке лежал больной. Его всего трясло. Стоило мне приблизиться к пациенту, и мой «анализ» вспыхнул, как свечка.

Даже сильнее, чем обычно. Тут у нас не просто экстренный пациент. Боюсь, он в критическом состоянии. Если не сможем помочь ему в течение ближайшего часа, может наступить летальный исход.

Сам не знаю, откуда я получил эту информацию. Будто интуиция сработала. Похоже, я ещё не до конца изучил возможности своей магии.

– Погодите… – нахмурился Гаврилов. – Пациент от лекаря Дубкова. Странно, он меня не предупреждал, что у него там больной в таком состоянии.

– Говорят, он прямо около кабинета для сдачи анализов крови упал, – сказала дежурная медсестра.

– Это что здесь за бред сумасшедшего написан⁈

Я прочёл направление Дубкова. «Гипертоническая болезнь, вторая стадия. Осложнение: гипертонический криз».

Какой, к чёрту, криз? У пациента совсем другая симптоматика.

– Господин Дубков просил передать, что пациент очень сложный, – объяснила медсестра.

– Уже вижу, – кивнул Гаврилов, осматривая больного «анализом». – Похоже, придётся вам задержаться, Булгаков. Думаю, мы тут и за три часа не управимся.

Проклятье… Я не могу сегодня задерживаться. Я обещал брату, что навещу его. Тем более, ему тоже требуется помощь. Но и пациента бросить не могу.

А значит, остаётся только третий вариант – успеть всё!