Текст книги "Придворный Медик (СИ)"

Автор книги: Алексей Аржанов

Соавторы: Виктор Молотов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

Глава 22

Кадры с Аристархом Биркиным мне обнаружить так и не удалось. Однако на камере появился другой человек. От камер он не скрывался. И, судя по маршруту, за эту ночь обошёл почти все отделения клиники.

– Нашли своего беглого пациента? – уточнил охранник.

– Да, – солгал я. – Пойду его ловить.

До начала следующего рабочего дня у меня оставалось чуть меньше часа. Но на разговор с этим человеком мне времени точно хватит.

Найти его не составило труда. Утомившись от блужданий по клинике, он уснул на диване около закрытого диагностического отделения.

Хотя, если бы даже я не нашёл его на записях видеонаблюдения, рано или поздно мне бы удалось выйти на этого человека по запаху.

На диване передо мной лежал Бражников Валерий Николаевич. Сто десятилетний проверяющий из ордена лекарей. И, судя по его состоянию, он опять заявился в императорскую клинику совсем не в трезвом виде.

– Валерий Николаевич, доброе утро! – растормошил старика я.

– М… Да погоди… – пробурчал он. – Потом отчёт свой получишь, я устал…

– Господин Бражников! – прикрикнул я и уже активировал лекарскую магию, чтобы привести его в чувство, но старик резко открыл глаза и моментально схлопнул все мои магические каналы.

– А вот магией меня будить не надо, Павел Андреевич. Я это не люблю, – икнув, ответил он и, держась за больную голову, медленно присел.

Вот уж кого я точно не ожидал найти во время дежурства – так это его. Не могу сказать, что Бражников вызывает у меня подозрения, но и причина его появления в стационаре мне не ясна. Он ведь уже закончил проверку!

– Валерий Николаевич, а что вы здесь делаете? – прямо спросил я.

– В данный момент предаюсь тяжелейшему похмельному синдрому, а вы? – перевёл стрелки он.

– Заканчивайте притворяться, господин Бражников. Мы же оба прекрасно знаем, что вы можете снять эти симптомы лекарской магией, – подметил я.

– Я специально их не снимаю, – заявил он. – Чтобы выработать у себя отвращение к алкоголю.

– И как? Получается? – усмехнулся я.

– Нет! Эксперимент, очевидно, неудачный. Но продолжать его всё равно придётся, – заявил Валерий Николаевич. – Даже несмотря на то, что он длится уже несколько десятков лет…

– Валерий Николаевич, если вы вдруг не поняли, я вижу, как вы переводите разговор в другое русло, – сказала я. – Если хотите – тему алкоголизма обсудим чуть позже. Можете опять ко мне на приём заглянуть. Но перед этим ответьте на мой вопрос. Что вы делаете в стационаре?

– Ой, какой же вы всё-таки упёртый, Павел Андреевич, – вздохнул Бражников. – Да я сам не рад тому, что здесь нахожусь! Не отпустили меня отдыхать. Поручили ещё и стационары императорской клиники проверить. Я решил действовать по той же схеме. На этот раз напился и упал без сознания во дворе. Меня привезли сюда на скорой прямо перед тем, как вы заступили на дежурство. Но заведующий отделением общего профиля уже был предупреждён, поэтому разгадал мою гениальную тактику внедрения в стационар.

Я с трудом сдержал смешок. И ведь он не врёт! По глазам вижу, что так всё и было. Решил одним и тем же методом проверить оба корпуса клиники. Но во второй раз его трюк уже не прокатил.

– И чем в итоге всё закончилось? – поинтересовался я.

– Чем-чем… – пожал плечами Бражников. – Выписал меня заведующий и оставил здесь на ночь. Сказал, что у меня впереди целая ночь на проверку. Но уже было неинтересно. Все отделения предупредили, выявлять нарушения было негде. Так я и бродил по клинике часов пять. Благо нашёл медицинский спирт…

– Что⁈

– Что? Я вам ничего не говорил, – приложил указательный палец к губам Бражников. – А вообще, спасибо, Павел Андреевич, что разбудили. Думаю, мне тут больше нечего делать. Понесу отчёт в орден лекарей. И да, кстати, – он поднялся и произнёс ещё одну фразу, но уже шёпотом: – Лучше прячьте свой шрам. Умелые лекари запросто его заметят.

– Так, стойте! – задержал Бражникова я. – Когда вы успели меня просканировать?

– Три раза в прошлый раз и два раза только что, – заявил он. – Не беспокойтесь. Я не стану никому рассказывать о том, что вы скрываете под воротником. Тем более…. ик! Тем более подозреваю, что очень скоро я об этом забуду. Хотя не стану лгать, мне интересно, как вы его получили.

Он снова использовал лекарскую магию так, что мне не удалось поймать ни единого намёка на активацию его «анализа». При этом обнаружил шрам, который я успешно скрываю от остальных коллег. Ни Преображенский, ни Миротворцев пока что точно не смогли его заметить.

А если бы заметили – точно не стали бы молчать. Уверен, их бы заинтересовало, откуда у лекаря, работающего в такой престижной клинике, взялся этот шрам.

– Прежде, чем вы уйдёте, я хочу задать ещё один вопрос. Я уже задавал вам его ранее, – произнёс я. – Вы не передумали насчёт того, чтобы я стал вашим учеником?

– Павел Андреевич, я ведь вам уже говорил, – вздохнул Бражников. – Я больше не беру учеников.

– Но я всё же заметил, что вы заинтересованы моим потенциалом, – продолжил настаивать я. – В прошлый раз вы упомянули, что я смогу его раскрыть, если буду двигаться в правильном направлении. Но у меня на это могут уйти десятки лет, если я не найду опытного человека, который сможет меня направить.

– Так ищите! – развёл руками он. – Я-то тут при чём?

– При том, что вы – единственный человек, чью магию я даже не улавливаю. В этой клинике нет ни одного специалиста с таким уровнем силы, – ответил я.

Кроме того, местным лекарям я просто не доверяю. Гораздо лучше будет найти независимого наставника со стороны. Бражников даже на орден лекарей фактически не работает. Лишь изредка выполняет их указания.

– Сами посудите. Вам ведь тоже нужно какое-то занятие, – продолжил я. – Иначе ваш «эксперимент» с алкоголем продлится ещё лет двадцать.

– Двадцать? Ха! – усмехнулся он. – Побойтесь бога, господин Булгаков. Я столько не проживу.

– И всё же мы могли бы помочь друг другу, – произнёс я. – Вы мне дадите знания, а я отвлеку вас от запоев.

– А кто вам сказал, что я хочу отвлекаться от запоев? – улыбнулся он. – Вот если бы вы предложили мне взамен безграничный источник спирта, я ещё, может быть, и согласился бы.

– Вы всё шутите, а я ведь серьёзно пытаюсь с вами поговорить, Валерий Николаевич, – произнёс я. – Так каков ваш ответ?

– Мой ответ – хочу. Но не могу, – ответил он.

– И что это значит? – не понял я.

Бражников резко изменился в лице. От былого опьянения не осталось и следа. Кажется, он даже разозлился. Таких эмоций старик ранее не показывал.

– Это значит, что у меня нет желания рисковать ещё одним учеником. Одного уже воспитал, – произнёс он. – И закончилось это тем, что я его пережил. Я ведь по вашим глазам вижу, Павел Андреевич. Вы точно такой же. Мне не нужен ещё один альтруист, который похоронит себя во имя общего блага. Мне и одного раза хватило с головой.

– Хоронить я себя точно не собираюсь, – помотал головой я. – Не знаю, что случилось с вашим учеником, Валерий Николаевич, но я не повторю его путь.

– Не знаю, господин Булгаков. Не знаю, – прикрыл глаза Бражников. – Я хорошо разбираюсь в людях. Вижу куда больше, чем видят другие. И дело даже не в лекарской магии. Обычный опыт, который я нарабатывал десятилетиями. Вы отличаетесь от моего покойного ученика. Характеры у вас совершенно разные. Но упёртость, граничащая с безумием, абсолютно одинаковая. В учении она помогает, но на практике может навредить. Причём не людям, а вам самим.

До этого он ещё ни разу не вёл со мной таких долгих бесед. Разоткровенничался. Возможно, мне всё же удастся его убедить. Без его знаний я ни за что не поднимусь до верхушки клиники. Не смогу найти способ заполучить чашу очищения. И не смогу излечить Кирилла.

Пусть моё упорство может показаться хамством, но я всё же продолжу его уговаривать. Если я стану сильнее, от этого станет лучше не только Кириллу. Я смогу вылечить гораздо больше людей. И при этом не стану растрачивать свой потенциал на платные заказы влиятельных дворян, как это делает Дубков или другие лекари.

Возможно, мне удастся многое изменить в императорской клинике. Но только не с «органным анализом». Этого недостаточно.

– Давайте хотя бы попробуем, Валерий Николаевич, – произнёс я. – Вы ничего не потеряете. Если передумаете – всегда можно будет прекратить процесс обучения.

Только, если мы начнём, я уже не дам ему это сделать.

– Павел Андреевич, не сочтите за оскорбление, – поморщился он. – Но вы – хуже похмелья. У меня от этого разговора голова, того и гляди, напополам расколется. Своё согласие я вам не дам. Пока что. Но если вам действительно так хочется обучаться у столетнего алкоголика, удержать я вас всё равно не смогу. Понимаю, что в покое вы меня не оставите.

– И каков же ваш окончательный ответ? – спросил я.

– Обещаю, что я подумаю насчёт вашего предложения, если вы сможете соблюсти три условия. Запишете или так запомните?

– С памятью у меня всё в порядке.

– Да, чего это я? Привык всех мерить по себе, – почесал затылок Бражников. – Во-первых, с «органным анализом» я вас на обучение точно не возьму. Освойте самостоятельно следующий уровень. Если сможете овладеть «тканевым» или, как его называют иначе, «гистологическим анализом», разговор будет другой. Но это – лишь первое условие.

Решил потянуть время. Понимает, что в одиночку я долго буду топтаться на первом уровне. Ну ничего. По крайней мере, он уже торгуется. Если остальные условия будут выполнимые, я приложу максимум усилий, чтобы поскорее достичь следующей ступени.

– Принято, – кивнул я. – Что дальше?

– Если вы действительно сможете овладеть этим навыком до моей смерти, разыщите меня самостоятельно, – заявил Бражников. – Больше работать на орден я не буду. Случайно встретить меня в клинике не выйдет. Я, как и всегда, залягу на дно и продолжу пить. По алкомаркетам меня тоже не ищите – это бесполезно. У меня есть помощник, который приносит мне все продукты.

Странное условие. Какое отношение его поиски имеют к предстоящему обучению? Может быть, он хочет, чтобы я развил лекарское чутьё?

– И третье условие, Павел Андреевич. Оно тоже обязательное. Без него даже думать о вашем обучении не стану. Если вы получите «гистологический анализ» и сможете меня найти, вам придётся ответить на вопрос. Что есть жизненная энергия? Нет! Не надо отвечать на этот вопрос сейчас. Подумайте. Всё, что я перечислил, это базовые принципы, без которых обучаться нет смысла.

Да уж, наборчик вышел что надо! На это могут уйти месяцы. Но он своего решения уже не изменит. Как и я.

– Что такое, Павел Андреевич? – рассмеялся Бражников. – Уже передумали?

– Нет, я выполню все ваши условия, Валерий Николаевич, – произнёс я. – У меня есть причины, по которым я должен стать сильнее. Поэтому сдаваться я не собираюсь.

– Что ж, не скажу, что меня это радует… – вздохнул он. – Но вы слишком настойчивы. Даже мою волю проломили. Теперь мне надо отдохнуть. Увидимся мы, думаю, нескоро. Сделайте всё, как я и сказал, и тогда мы продолжим обучение.

– Продолжим? – переспросил я.

– Ну да. Оно уже началось, – заявил Бражников и направился в приёмное отделение – к выходу.

Отлично! Это можно считать победой. Я и не думал, что он сразу же назначит день для первого урока. Для начала придётся пройти ряд вступительных испытаний. Но с этим я разберусь.

Вообще, в судьбу я не верю. Даже несмотря на то, что после смерти меня занесло в другой мир. Но как иначе объяснить мою встречу с Бражниковым, не знаю. Ведь я с самого начала планировал отправиться на его поиски, как только появится свободный день. Однако нам было суждено снова пересечься в этой же клинике.

Будто всё так и должно было сложиться.

И, кстати, его замечание насчёт шрама точно нужно принять к сведению. Пока что я едва-едва стягиваю его кожей. Но этого мало, чтобы скрыть полученную рану от более способных лекарей.

Возможно, обретя «гистологический анализ», я смогу полностью зарастить этот дефект. Медлить нельзя. Уже в ближайшие дни нужно составить собственную программу тренировок и начать наращивать лекарский потенциал. Думаю, работает это примерно так же, как набор мышечной массы.

Мало кто знает, но на самом деле мышцы после регулярных тренировок увеличиваются не из-за того, что в них начинает поступать больше питательных веществ. Это работает не совсем так.

На деле каждая силовая тренировка приводит к огромному количество микроскопических разрывов мышечной ткани. Во многом поэтому после упражнений мышцы и болят. Затем эти микротрещины зарастают за счёт поступающих в организм белков. Возникает гипертрофия, и мышцы увеличиваются.

Другими словами, без надрывов не будет и роста. Возможно, с лекарской магией нужно поступить точно так же. Только такие тренировки стоит проводить не в стенах клиники, а в выходные дни. Нельзя, чтобы я оказался без магии в самый ответственный момент. Моё обучение никак не должно повлиять на здоровье пациентов.

На часах было семь утра, когда мы с Евгением Кирилловичем пришли в кабинет главного лекаря.

Преображенский выглядел напряжённым. Под глазами лекаря появились чёрные круги. Похоже, эта эпопея с турниром и всё, что за ним последовало, вымотали его донельзя.

– Я разговаривал с нефролекарем Кондратьевым, – произнёс Андрей Фёдорович. – Он сказал, что пациент вовремя попал к нему в отделение. Больной уже стабилизирован. Остаётся только дождаться, когда он придёт в себя. Хорошая работа, Павел Андреевич. Рад, что пациент Григорьев оказался в надёжных руках. Только меня немного смущает ситуация, которая с ним произошла. Вы уверены, что не давали Григорьеву никаких препаратов?

– Абсолютно, Андрей Фёдорович. У меня есть все основания полагать, что это было чья-то намеренная попытка убить пациента, – заявил я. – Тем более, как я уже и сказал, кто-то подмешал в мой кофе транквилизатор.

– Да, только доказать этого никто не сможет, – сказал Преображенский. – Не подумайте, что я вам не доверяю, Павел Андреевич, но сами посудите – что мы можем сообщить службе безопасности в данном случае? Что один из врачей вырубился после чашки кофе, а затем тут же пришёл в себя и побежал спасать умирающего больного, которого, предположительно, кто-то намеренно пытался убить? Пока что придётся ограничиться внутренним расследованием. Я сам займусь этим. Охрану, как вы и советовали, к Григорьеву приставят. Но этим придётся ограничиться. Посмотрим, что он сам нам скажет, когда придёт в себя.

– Андрей Фёдорович, если я правильно понимаю… – замялся Гаврилов. – К Булгакову никаких претензий нет? Он всё сделал верно?

– Несомненно, Евгений Кириллович. Вы воспитываете способного лекаря. Чего, признаться честно, я от вас не ожидал, – сказал Преображенский, а затем снова обратился ко мне: – А вас, Павел Андреевич, прошу не расслабляться. Поздравляю с первым успешным дежурством. Но через два дня будет ещё одно. Помните о нашем уговоре.

– Я и не думал забывать о нём, господин Преображенский, – кивнул я. – Всё будет сделано в лучшем виде.

Когда мы покинули кабинет главного лекаря, Гаврилов тут же прошептал:

– Что это было, Булгаков? О каком уговоре идёт речь? Что вы опять умудрились затеять?

Нет смысла скрывать от наставника возможность моего скорого ухода от него. Гаврилов – тот ещё брюзга, но мешать он мне точно не будет. Я уже убедился, что человек он честный. Хотя бы относительно.

– Если моё следующее дежурство пройдёт гладко, мне дадут должность лекаря, Евгений Кириллович. Надеюсь, вас это не расстроит, – произнёс я.

– Как это? – оторопел он. – А мои протоколы…

– Я благодарен вам, что вы «подарили» мне возможность потренироваться заполнять документацию за вас, но вскоре наши пути разойдутся, – произнёс я. – Хотя прощаться ещё рано. Должность лекаря я ещё не заслужил. А когда заслужу – перееду в один из ближайших кабинетов. Если что, мы всегда сможем помочь друг другу.

– Да уж, Павел Андреевич, двигаетесь вы к своей цели словно таран, – усмехнулся Гаврилов. – Но пока что – вы мой помощник. И вас ждёт ещё четыре часа приёма. Пациенты уже ждут.

Пациенты – это не проблема. Проблема – Аристарх Биркин.

Интересно, кстати, выразился Гаврилов.

«Как таран».

Что ж, значит, продолжу двигаться в том же темпе, раз эта методика работает. Поэтому после приёма попробую-ка я протаранить корпус главного дознавателя!

Раз улик он после себя не оставил, значит, имеет смысл переговорить с ним лично.

* * *

– Что-то вы себя совсем неважно чувствуете, Эдуард Дмитриевич, – нахмурился Миротворцев и закончил осмотр своего коллеги Дубкова. – Экстрасистолия появилась. Давление скачет. Перенервничали после произошедшего на турнире?

Эдуард Дубков был в отчаянии. Виктор Шолохов требовал от него невозможного, но отказывать влиятельному знакомому Эдуард Дмитриевич не мог. Поэтому делал всё, как ему велел граф. Но накопившийся стресс, усталость и постоянный страх быть обнаруженным довели нервную систему лекаря до предела.

Дожил! Приходится обращаться за помощью к заведующему. Без кардиолекаря Эдуард уже не может восстановить своё давление. Лекарской магии попросту не хватает, поскольку её постоянно приходится тратить на другие цели.

– Наверное, мне нужно взять отпуск… Через пару недель, – заключил Эдуард Дмитриевич.

– Это вряд ли, – помотал головой Миротворцев. – Я, может быть, и подпишу ваше заявление. Но главный лекарь точно откажет после того, что произошло на турнире. А если учесть, что история с Григорьевым так до сих пор и не закончилась…

– Как не закончилась? – напрягся Дубков. – Вы ведь уже излечили его от инфаркта. Разве нет?

– Излечил, но этого оказалось недостаточно. Сейчас за жизнь Григорьева бьётся сразу несколько отделений, Эдуард Дмитриевич. И я молю бога, чтобы в итоге не выяснилось, что и за этим тоже стоите вы.

– Да что вы такое говорите, Владимир Борисович⁈ – вздрогнул Дубков. – Я уже понял, что допустил непоправимую ошибку. Усвоил свой урок. Зачем мне и дальше вредить Григорьеву? Тем более вы ведь сами понимаете. Изначально я, наоборот, хотел ему помочь…

– И всё же это подозрительно, – произнёс Миротворцев. – Поэтому скажу вам прямо, Эдуард Дмитриевич. Пока что я не говорю о своих подозрениях главному лекарю. Но если господин Преображенский решит, что в кому Григорьева ввели вы, а затем найдёт доказательства вашего преступления, считайте, что одним увольнением дело не ограничится. Вас посадят.

– Да прекратите же вы! Сейчас же! – взмолился Дубков. – Клянусь, я ничего не сделал! Меня уже наказали – этого достаточно. И вообще – в ту ночь дежурил Булгаков, а не я. Значит, и вопросы стоит задавать этому нахалу. Уверен, он просто хочет меня подставить.

Эдуард Дмитриевич спешно покинул кабинет заведующего. Влетел в ординаторскую, заперся изнутри и схватил себя за волосы.

Он ещё никогда так не рисковал. Из-за проклятого Григорьева теперь под угрозой не только его репутация, но и жизнь.

Виктор Шолохов поручил Дубкову убить стражника, чтобы тот не пришёл в себя и не проболтался. Планировалось подстроить всё так, чтобы Григорьев умер во время дежурства Булгакова. Тогда бы всю вину свалили на него.

Однако Эдуард Дмитриевич уговорил графа провести эту операцию иначе. Дубков не захотел рисковать, а потому вместе с Шолоховым они наняли другого человека. Эдуард Дмитриевич лишь руководил им. Объяснял, какие препараты нужно ввести, в какой дозе и в какое время.

Своими руками он делать этого не хотел.

Но Булгаков нарушил все его планы. Теперь уже не получится даже предсказать, чем всё это закончится. Григорьев придёт в себя в любой момент. И тогда правда может всплыть наружу.

Дубков понимал, что он в любом случае пострадает. Либо его раскроют и его накажет Преображенский, либо план окончательно провалится и с ним уже будет разбираться Виктор Шолохов.

И стоило Дубкову подумать о графе, как тот принялся ему звонить. Трясущимися руками Эдуард Дмитриевич взял в руки телефон и ответил на вызов.

– Я уже в курсе, что Булгаков доложил главному лекарю о покушении на жизнь Григорьева, – вместо приветствия произнёс Шолохов. – Дело ещё не завели. Пока что ограничились внутренним расследованием. У вас осталась лишь одна попытка, господин Дубков. На этот раз отказы не принимаются. Вам придётся закончить начатое. Но теперь реализовать план будет гораздо сложнее.

Вот и всё. Иного выхода нет.

– Я… Я сделаю всё, что вы скажете, Виктор Петрович.

* * *

После окончания рабочего дня я покинул клинику, пересёк императорский двор и вскоре уткнулся в небольшое бетонное здание. Оно было сокрыто от посторонних глаз казармами северного охранного блока.

Корпус дознавателей. Единственное здание на территории двора, над которым не трудились архитекторы. Обычная бетонная коробка. Даже с улицы слышно, как из неё раздаются крики людей.

Мне не хотелось туда идти, но Биркин не оставил мне иного выбора. При стражниках и других дознавателях он не представляет для меня никакой опасности.

Но на всякий случай я держу магию наготове. Загнанная в угол крыса способна на многое.

Я вошёл в здание. В узком фойе мне удалось поймать одного из помощников дознавателей.

– Мне нужен Аристарх Иванович Биркин, – произнёс я.

– А вы по какому вопросу? – нахмурился помощник. – Господин Биркин сейчас работает. Вряд ли он сможет с вами побеседовать.

– Передайте ему, что пришёл Булгаков. Думаю, он сразу же…

БУМ.

Дверь одной из камер для допросов тут же распахнулась, и на пороге возник никто иной, как Аристарх Биркин.

– Павел Андреевич! – с трепетом произнёс он. – Какими судьбами в моей обители?

– Есть разговор, Аристарх Иванович, – ответил я. – Неотложный.

– Что ж… – его глаза забегали из стороны в сторону. – В таком случае, пройдёмте в мой кабинет.

Не знаю, шутка это или нет, но главный дознаватель с бешеным энтузиазмом в глазах указал мне на камеру для допросов.

– Проходите, Павел Андреевич, не стесняйтесь! – протараторил он. – Может, хотите чаю?