Текст книги "По воле северных богов (СИ)"

Автор книги: Александра Стрельникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)

Глава 7

– Интересно, – присаживаясь на корточки возле тела викинга и вытирая окровавленный стилет о его рыжеватые волосы, проговорила невозмутимая Тир, – что с ним теперь будет? Скальды[5]5
  Скальды – певцы и сказители. Так же, как менестрели в Западной Европе, а барды в Шотландии. Среди древних скандинавов умение складывать стихи считалось столь же значимым, как владение мечом. Письменность у скандинавов появилась много позднее, чем у остальных европейских народов, и поэтому сказания и баллады хранили в себе всю историю народа.


[Закрыть] поют, что воин, погибший с мечом в руках, вступит во врата Валхаллы. А что, если вместо благородной стали, он будет сжимать собственный член?

– Мне думается, его вытолкают взашей, – торжественно заверила свою спасительницу Куини.

Тир хмыкнула, чудесные светло-серые глаза лукаво блеснули. В ответ медленная дрожащая улыбка растянула губы англичанки, и через мгновение обе молодые женщины хохотали, обнимая друг друга. Потом норвежка вдруг поняла, что девушка в ее объятиях уже не смеется, а плачет, сотрясаясь всем телом.

– Ну-ну, Куини, – пробормотала она, неловко гладя свою рабыню по спутанным волосам. – Черт! Не реви! Я не знаю, что с этим делать.

– Я и не реву, – шмыгая носом, отвечала юная англичанка.

– И не надо, дуреха. Ведь все обошлось.

Куини вдруг отстранилась и, рукавом вытерев с лица слезы, смешавшиеся с кровью из разбитых губ, спросила:

– Ты что, пришла сюда одна? Там, на поляне, их человек десять…

– О господи! – вдруг опомнилась Тир. – Пошли скорее. Только завернись-ка сначала в это.

Норвежка подобрала с пола и встряхнула меховое одеяло, а потом, набросив его на плечи Куини, повлекла ее за собой. Спустя пять минут они выбежали на поляну. Почти одновременно с ними на нее ввалились, ломая ветки, припозднившиеся дружинники Тир, и все замерли, потрясенные открывшимся им зрелищем.

Много лет спустя, Куини все еще иногда снились кошмары, в которых она видела эту сцену, потрясшую ее до глубины души своей первобытной жестокостью.

Вся поляна была залита кровью. Везде трупы викингов в неестественных позах… Куини показалось, что их много, очень много, но потом те, кому пришлось хоронить убитых, уверяли ее, что их оказалось всего тринадцать человек. А среди месива из искромсанных тел неподвижно стоял сэр Гай. Опущенный к земле меч и руки по локоть в крови, ею же оказалась забрызгана его одежда и сапоги. Рыцарь был совершенно неподвижен, только светлые волосы на голове шевелил легкий ветерок. Ничего не выражающий взгляд уперся в пространство, а за его спиной среди мертвой плоти пасся громадный неоседланный конь…

Тихо ахнув, Куини устремилась к воину и робко коснулась дрожащими пальцами его небритой щеки. Какая-то тень мелькнула в глубине карих глаз, меч с глухим стуком выпал из рук англичанина, и сильные пальцы сжали плечи молодой девушки.

– Я думал, что потерял тебя, – шепнули губы рыцаря, в то время как жадный взгляд метался по ее лицу, впитывая его, как пашня летний ливень.

– Я здесь, с тобой, Гай, любимый.

Он глубоко вздохнул и привлек ее к своей груди, зарываясь лицом в темные вьющиеся волосы. Потом, не разжимая объятий, взглянул на Тир.

– Харальд Аттердаг?

Норвежка молча чиркнула себя пальцем по горлу.

– Спасибо, – рыцарь прикрыл глаза, прижимаясь щекой к кудрявой головке замершей в его объятиях Куини.

Они вернулись в большой дом спустя два часа. Эту дорогу юная англичанка проделала сидя на лошади перед Гаем в кольце его рук, тесно прижимаясь спиной к широкой надежной груди рыцаря и с трепетом ощущая движения его крепких бедер, когда он уверенно управлял неоседланной лошадью. Иногда он наклонялся, словно для того, чтобы лишний раз убедиться в ее присутствии, и тогда его теплые губы касались виска Куини. Она не заметила, как задремала…

Девушка смутно помнила, что Гай внес ее в дом, что квохчущая, словно наседка Аса купала ее в огромной ванной Тир, и уже совсем не осознала, как оказалась в чистой постели под невесомым одеялом из снежно белого песца. Ее не разбудил и короткий разговор, который произошел рядом с ее кроватью несколько позднее.

Сэр Гай, уже умывшийся и сменивший окровавленную одежду на чистую, стоял перед задумчивой Тир, уперев взгляд в пол и сцепив за спиной руки.

– Отпусти ее, госпожа, – гордый рыцарь впервые назвал так норвежку, и та изумленно вскинула брови.

Он продолжал бубнить что-то, обещая верность до гроба, свою душу, кровь и плоть, просто умоляя, но она уже не слушала его. Полная тепла и затаенной печали улыбка осветила ее строгое лицо, сделав его воистину прекрасным и каким-то беззащитным, уязвимым… Женственным.

– Я не госпожа тебе, сэр Гай. Никогда не была ей, да и не стану. А теперь оставь меня. Дай побыть одной.

Сбитый с толку, рыцарь смешался и, бросив быстрый взгляд на кровать, где сном младенца спала Куини, вышел. Он сунулся было в общий зал, но, преследуемый напряженным вниманием воинов и полными почти суеверного ужаса взглядами, которые исподтишка бросали на него их жены и дочери, бежал в кухню под крылышко к добродушной поварихе.

– Почему они все так смотрят на меня, Аса?

Толстуха хмыкнула.

– Говорят, ты голыми руками изорвал в клочья всю дружину Харальда Аттердага.

– Глупости! У меня был меч, а их всего-то человек восемь…

– Тринадцать, если верить моему мужу…

– Я не заметил, Аса. Словно с ума сошел, – рыцарь ссутулился на табурете.

– Давай-ка я тебя накормлю, сэр Гай, а потом иди и поспи в комнатке Куини – на тебе лица нет.

– Я ходил к Тир. Просил отпустить девочку домой…

– Ну и?..

– Она отослала меня.

– О-хо-хо!

– Аса, что же мне делать, ведь я люблю малышку всем сердцем… И бессилен, бессилен, бессилен! – ударяя себя кулаком по колену почти простонал Гай.

– Тир знает про ваши чувства…

– Откуда? Ведь я сам понял это совсем недавно…

– Ты дурачок, Гай. Это ни для кого не секрет. Стоит только взглянуть на вас с Куини.

– Ты думаешь, она тоже ко мне неравнодушна? – прекрасно зная ответ, но желая еще раз услышать подтверждение из чужих уст, спросил рыцарь.

Аса только смерила его ироничным взглядом.

– А то ты уже не постарался получить подтверждение этому?

Гай смутился и отвел глаза.

– Нет.

– Не-ет?

– Как я могу, Аса? А вдруг что-то изменится? За Куини могут заплатить выкуп. Она уедет… Я не имею права ломать ей жизнь, лишая чести. А так она сможет выйти замуж, и никто не посмеет обвинить ее…

– Еще один болван на мою голову! А ты не задумывался о том, что она-то, быть может, предпочтет прямо противоположное? Что ж вы, мужики, так привыкли все решать за нас?

– Попробуй за тебя что-нибудь реши! – ворчливо огрызнулся Гай, и Аса рассмеялась, гордясь невольным комплиментом.

Куини проспала почти сутки. Но утро следующего дня уже встретила как обычно на кухне.

– Бедняжечка, – ворковала Аса, тем не менее, деловито пододвигая помощнице миску с кореньями, которые следовало почистить к обеду. – Негодяй сильно испугал тебя?

– Мне было так страшно, Аса, что я почти ничего не соображала. Он был отвратителен!

– Говорила я, надо было его добить тогда же здесь на кухне!

Куини взяла в руки крепкую оранжевую морковку, но вновь замерла.

– Аса! Объясни мне… Ведь Харальд довольно привлекательный мужчина…

– Был, – буркнула себе под нос толстуха.

– Да. И у него наверняка находились женщины, готовые подарить ему свое сердце или хотя бы тело. Так зачем? Зачем причинять боль? Намеренно. Со знанием дела. Ведь, по-моему, много приятнее взаимное чувство, чем насилие…

– Ох, девочка моя! Ничего этого тебе знать и не надо. Благородная леди должна…

– Аса! Что ты говоришь такое? Что должна? Как овца покорно идти за пастухом? Почему девушкам ничего не объясняют? Это что, так мучительно и страшно, что мужчины боятся проговориться и испугать нас раньше времени?

Дородная повариха растерянно уставилась на Куини. Сказать – склонять к греху, промолчать – испугать, быть может сломать что-то важное в юной жизни…

– Это не мучительно и не страшно. А с любимым человеком и вовсе слаще меда, – наконец высказалась она и поджала губы, явно не собираясь что-либо добавлять.

– А ты с Эриком часто этим занимаешься?

Внезапно Аса почувствовала, что краснеет.

– Иисусе! Куда смотрела твоя мать? Что за вопросы ты задаешь, негодница?

– О Аса! Не обижайся! Моя матушка умерла слишком давно, чтобы я могла говорить об этом с ней. А с кем еще? Я хочу лишь понять… Неужели это так плохо?

– Муж объяснит тебе все, что сочтет нужным.

– Ага! Что ОН сочтет нужным!

– Да! И угомонись, пока я окончательно не уверилась в твоей испорченности и греховности.

Внезапно от дверей до них долетел смех. Там, скрестив руки на груди, стояла Тир.

– Ты подслушивала! – обвиняюще выпалила Куини.

– Я слышала, – уточнила норвежка. – Кто ж вам виноват, что вы трещите на весь коридор.

Куини вспыхнула, как маков цвет.

– Кто-нибудь… Кто-нибудь еще слышал?

– Гай не слышал, – поблескивая глазами, ответила Тир, и Куини, облегченно вздохнув, не стала скрывать, что ее интересовало именно это.

Воцарилась тишина. Тир уже собралась уходить, когда юная англичанка все-таки не выдержала и выпалила:

– Одного я все-таки не могу понять, как они могут делать с нами это, если предназначенный для того орган столь мягок и нежен? Гай, когда его ранили…

– Куини! – возопила Аса, вздымая к потолку руки с зажатой в одной из них поварешкой, Тир же, согнувшись пополам от смеха, вывалилась в коридор.

Аса бушевала еще долго, заставив мятежницу переделать кучу самой неприятной кухонной работы, а потом сурово приказала ей отправляться в свою комнату и молиться, чтобы Господь сумел наставить бесстыдницу на путь истинный.

Однако едва девушка переступила порог своей комнаты, руки поджидавшего ее Гая обвились вокруг ее талии, а губы накрыли подставленный ему рот. Поэтому молитвы получились долгими и более чем страстными… Вот только суровая наставница, которая все еще возилась в кухне, вряд ли осталась бы довольна ими.

– О Гай! – лепетала Куини, млея в его сильных руках.

– Маленькая моя, как же я люблю тебя, – он вновь принялся целовать ее, в то время как его рука быстрой змейкой скользнула в вырез платья девушки.

Куини ахнула, когда его пальцы несмело, словно спрашивая позволения, коснулись ее соска. Она стыдилась, но и не желала, чтобы ласка оборвалась, а потому с невинной хитростью предпочла сделать вид, что на самом деле ничего такого и не происходит.

Гай хрипло прорычал что-то невнятное и изо всех сил притиснул податливое тело Куини к своим бедрам. Что-то жесткое вдавилось девушке в выпирающую косточку по-девичьи узкого таза.

– Гай, так неудобно. У тебя что, ножны на поясе висят? Они упираются мне в бок…

Рыцарь приглушенно застонал и оттолкнул девушку от себя. Ее глаза невольно поискали предмет, который побеспокоил ее. На поясе молодого человека ничего не было. Не было и самого пояса. Широкая льняная рубаха свободно облегала крепкую фигуру Гая, прикрывая и бедра… Куини озадаченно нахмурилась, разглядывая место, где по идее должен был находиться нож. Нож?

– Боже, дай мне силы! – взмолился Гай и пулей вылетел из маленькой комнатки.

Юная девственница долго думала над этим странным событием, но так и не пришла ни к какому выводу. Зато Гай, выскочив за дверь и подставляя лицо и грудь прохладному ветру, понимал все слишком хорошо.

– Она должна уехать, – бормотал он. – Она должна уехать, потому что я не из железа. Любому терпению может прийти конец. Малышка и не догадывается, что делает со мной! Ножны! Скорее уж нож, и как бы он хотел попасть в ее собственные ножны! Я должен убедить Тир! Она должна понять…

Внезапно перед его внутренним взором предстала его госпожа, нагая, освещенная трепещущим светом одинокой свечи.

– Господи, за что ж ты так мучаешь меня? – тихонько заскулил Гай и, оглядевшись, свернул за угол дома.

Через несколько минут ему стало легче. Настолько, что он смог вернуться в дом и отправиться искать Тир. Он уговаривал ее до тех пор, пока та, разозлившись, не выгнала докучливого просителя из своих покоев со словами:

– Добьешься только того, что я продам или тебя, или ее.

Гай опешил.

– Но ты ведь не сделаешь этого?

– Кто тебе сказал?

– Не-ет. Ты не сделаешь этого.

– Что меня может удержать?

– Совесть.

Тир рассмеялась.

– Я беспринципна и бессовестна, Гай, и ты это знаешь.

– Неправда. Тебе просто нравится так думать. А на самом деле…

– Гай! Ты способен вывести из себя даже прибрежный валун! Уйди от греха!

Молодой человек ушел, но едва Тир собралась отвести глаза от двери, как она снова приоткрылась, и в ней показалось расстроенное лицо бедняги.

– Но ты ведь не продашь ее?

Подушка ударилась в то место, где только что была голова Гая, за дверью раздался топот убегавшего просителя, а Тир хохоча повалилась на кровать. Она еще никогда не видела мужчину до такой степени обалдевшего от любви. А потом смеяться почему-то расхотелось. Щуря невидящие, устремленные в пространство глаза, молодая женщина внезапно размечталась о том, что кто-то когда-нибудь сможет так же полюбить и ее…

Спустя сутки Тир приказала дружине готовиться к отплытию.

Гай Клермон еще несколько раз пытался заговорить с Тир, но норвежка лишь однажды отреагировала на его слова, и то не так, как того хотелось бы рыцарю.

– А что, если я подарю свободу тебе, сэр Гай?

Сердце замерло где-то в горле у молодого человека.

– А… леди Реджина?

Тир сделала удивленное лицо.

– При чем здесь она?

Влюбленный англичанин не уловил неискренности и затаенного лукавства в ее подчеркнуто равнодушном голосе.

– Тогда я не смогу принять ваш подарок, миледи, – церемонно поклонившись, ответил рыцарь.

Тир опять прогнала его. Прошел еще день, и Гай занял свое обычное место у весла по правому борту ладьи… Напряжение отпустило беднягу лишь, когда он увидел, что следом за Тир в полном боевом снаряжении на ладье появилась робко улыбающаяся любимому Куини, облаченная не менее воинственно – кольчуга из тонких стальных колец, одетая поверх плотной льняной рубахи, кожаные штаны, сапоги, а на поясе кинжал в богато украшенных ножнах. Ее темные волосы были заплетены в три косы, как это часто делали женщины норманнов, а лицо исполнено надеждой.

Сэр Гай перевел взгляд на Тир, но та спрятала свои глаза цвета северного моря в густых изогнутых ресницах, и рыцарь не сумел прочитать судьбу в ее взоре. Норвежка прошла вперед и остановилась у деревянной резной фигуры, изображавшей могучего дракона, которой был украшен высокий штевень ладьи.

– Да сопутствует нам мудрость Одина и сила Тора[6]6
  Тор – второй по значимости бог в мифологии древних скандинавов. Отличался невероятной силой. Его оружие – молот, использовался как амулет. Считалось, что он приносит удачу. Тор был более любим простыми людьми, потому что был не так хитроумен, как Один, зато весел и добродушен. Его именем и производными от него любили нарекать детей.


[Закрыть]. Да смилостивится над нами морская стихия, а парус наполнится попутным ветром!

Тир размахнулась и швырнула в волны горсть золотых монет, потом горсть зерна, а затем плеснула из бурдюка струю темного забористого пива.

– В путь! – воскликнула она, обернувшись к дружине.

Гребцы навалились на весла, и корабль легкой птицей скользнул от родного берега. Сначала ладья, сияя на солнце пурпуром громадного паруса и синими щитами, закрепленными вдоль бортов, неспешно плыла вдоль скалистых берегов Норвегии, объятых весной. Зелень травы, голубое глубокое небо, отраженное мерцающим под лучами солнца серовато стальным морем и синевой спокойных вод фьордов, наполняли высоким восторгом души суровых воинов. Чувства требовали выхода, и викинги запели…

Ничего ужаснее слышать Куини не приходилось. Девушка подняла удивленные глаза на поющих, но они были совершенно серьезны, у некоторых на глазах даже появились слезы. Юная англичанка перевела глаза на Гая, и он подмигнул ей, а потом поманил к себе.

– Это песня моря, – шепнул он в ее нежное ушко. – Викинги – его дети. Зима была слишком долгой, и они соскучились по матери. А теперь просто смотри на воду и слушай.

Куини последовала его совету, и вскоре была совершенно захвачена суровой героикой баллады, понятной даже с ее минимальным знанием языка. К вечеру корабль бросил якорь у небольшого поселения, а ранним утром вновь отчалил, на сей раз решительно взяв курс прочь от земли, которая вскоре исчезла из виду, оставив ладью и людей, находившихся на ней, наедине с собой, между морем и небом. Это было величественно и страшно одновременно.

Ночь они провели в море, а к вечеру следующего дня на горизонте появилась темная точка. Земля! Викинги налегли на весла, стремясь достичь ее до наступления темноты. Это были Шетландские острова, где норманны отдыхали два дня, после чего отправились дальше. Оставив справа Оркнейские острова и суровые берега Шотландии, ладья, словно диковинный зверь, высоко вздымая высокие штевни с разинувшими рот драконами на них, приблизилась к Англии.

Стоя на носу, Куини видела, как жители прибрежных деревень начинали истово креститься, провожая взглядом величественный корабль внушающих суеверный ужас неистовых варваров. К исходу третьего дня юная англичанка узнала родной берег.

Удобная для целей викингов бухта нашлась в стороне от возвышающегося над прибрежными скалами огромного серого замка, казалось, выросшего из них, черпая силы в их монументальной неподвижности. Зубчатые стены, снабженные круглыми сторожевыми башенками, обрывались прямо в пропасть, где в сотне метров под ними кипел пенный прибой. А над всем этим подпирал небо зуб угловатого донжона. Чуть ниже его виднелась усаженная трубами крыша основного здания…

Киль ладьи ткнулся в прибрежный песок, и Куини, с гордостью взиравшая на родной дом, обернулась, торжествующе глядя на норманнов. Но вдруг наткнулась на мучительную печаль в глазах Гая Клермона и вздрогнула, осознав, что настал решающий момент. Она на мгновение зажмурилась, потом, собравшись с духом, распахнула засверкавшие зеленью глаза и, обводя взглядом команду, выпалила:

– Леди Реджина Гилфорд приглашает вас погостить в замке, принадлежащем моей семье. В знак дружбы и благодарности, – уже робко закончила она, потому что Тир смеялась.

Глава 8

– Куини, ты великолепна! Однако мой ответ: «Нет!»

– Но… Я не хочу расставаться так быстро. И потом выкуп…

Тир пренебрежительно махнула рукой. Глаза ее сияли. Она что-то быстро проговорила по-норвежски, и викинги спрыгнули в воду. Куини поняла, что они хотят подтащить ладью ближе к берегу.

Когда под килем заскрипел песок, Тир спрыгнула в неглубокую теперь воду, а задумавшаяся Куини не сразу услышала, что ее тоже зовут. Она подошла к борту – сэр Гай протягивал к ней руки. Он принял ее, как самый хрупкий и дорогой груз, и перенес на берег, где поставил на ноги, но не нашел в себе сил выпустить из объятий. Так они и замерли, вцепившись друг в друга.

– Сэр Гай, – голос Тир заставил влюбленных вздрогнуть, но не разжать объятия. – Я думаю, нашу гостью следует проводить.

Молодой человек поднял глаза – он не ожидал, что норвежка станет подобным образом затягивать эту пытку расставанием. Однако не прошло и пятнадцати минут, как небольшой отряд, в центре которого шли Куини и Гай, отправился в сторону серой громады замка. Двигались молча, и только это позволило им остаться незамеченными. Внезапно Тир, которая шла впереди, замерла, вскинув в предупреждающем жесте руку. Потом обернулась и поманила к себе влюбленных.

– Что это?

Куини шагнула вперед – с этой точки открывался прекрасный вид на стены уже совсем близкого замка и его главные ворота. Они были закрыты, а тяжелый подъездной мост поднят. На некотором расстоянии от замкового рва раскинулся лагерь – белели палатки, вокруг костров стояли или сидели воины.

– Если я вообще что-то понимаю в этом, то твой дом, Куини, осажден. Причем, давно.

– Но кем? – глаза девушки изумленно округлились.

– Что будем делать? – тревожно спросил сэр Гай.

Тир задумчиво подергала себя за полную нижнюю губу.

– Подземный ход? – с надежной спросила юная англичанка, и, уловив в глазах сопровождавших ее воинов одобрение, решительно двинулась в сторону берега.

Неприметная тропка привела их к обрыву. Скалы уступами спускались к морю. Это скопление камней, казавшееся совершенно диким постороннему глазу, тем не менее, было искусно устроенным прикрытием небольшой дверце, скрывавшейся за разросшимся колючим кустом несколькими метрами ниже края обрыва.

Добравшись до нее, Куини пошарила среди камней, сработала невидимая пружина, и хорошо смазанная дверь отворилась. Из провала пахло сыростью и плесенью, но девушка решительно шагнула в темноту и вскоре вернулась с просмоленной палкой. Один из викингов высек огонь, факел, затрещав, вспыхнул, и леди Реджина Гилфорд победно оглядела своих спутников.

– Пошли! – скомандовала Тир.

Сэр Гай уставился на нее, изумленно изогнув бровь. Отвечая на его немой вопрос, молодая женщина раздраженно пожала плечами.

– Добрые дела прилипчивей чумы. Сделаешь одно, а потом никак не можешь остановиться, – проворчала она и, выхватив из рук Куини факел, шагнула в подземный ход.

Задушено хрюкнув в кулак, сэр Гай полез следом, потом один за другим во тьме скрылись пятеро громадных викингов. Последней туда же нырнула Куини, после чего дверца захлопнулась, практически слившись с утесом.

Этот ход – один из трех, которые в разные стороны убегали из-под хорошо укрепленного замка, – вел в огромный главный зал. Прямо позади помоста, на котором стоял хозяйский стол, располагалась хитрая поворачивающаяся плита. Был вечер, и в это время зал гудел голосами – обитатели замка ужинали. Когда потайная дверь отворилась, и в нее вступили восемь викингов в полном боевом вооружении, реакция была такой, словно людям явился сам сатана.

Сначала повисло гробовое молчание, в котором стало слышно, как кто-то уронил кубок, и он, звеня, покатился по полу. Потом истошно завизжала женщина. И это словно послужило сигналом остальным – с грохотом полетели в стороны тяжелые скамьи и табуреты – мужчины вскакивали из-за столов, выхватывая из ножен мечи. Норманны тоже потянулись к своему оружию, как вдруг один из них радостно вскрикнул и бросился на шею молодому хозяину замка…

– Брайан! Ох, Брайан! – всхлипывая, приговаривал он, и юноша, отстранившись, потрясенно уставился в лицо «варвару».

– Куини, разрази меня гром! Неужели это ты, сестричка? Но как…

– Я должна познакомить тебя, – заговорила девушка, указывая на своих спутников, и к озадаченным викингам синхронно повернулись два лица, похожих до мельчайших подробностей.

Брата и сестру отличали только длина волос и крохотная родинка, которая украшала щеку Куини возле уголка рта. В их шестнадцать лет они были одного роста, одинаково стройны, а щеки юноши, еще не огрубевшие от бритья, отличались той же нежной округлостью, что и у его сестры.

Сэр Гай, обозревая любимые черты на лице постороннего человека, почувствовал что-то близкое к ревности. Молодой Гилфорд смотрел на него с тем же чувством, инстинктивно видя в высоком светловолосом незнакомце угрозу его монопольной близости с сестрой. Куини оторвалась от груди брата и, шагнув к своим спутникам, взяла за руку самого низкорослого из них.

– Брайан, позволь представить тебе…

– Тир, – коротко представился викинг и склонил голову в приветствии.

Юноша быстро скользнул взглядом по стройной фигуре, задержался на необычной перевязи с двумя мечами, чьи рукояти торчали за плечами воина и, наконец, взглянул в его красивое лицо с прямым носом и светло-серыми широко расставленными глазами. Что-то в облике молодого норманна беспокоило юношу, но, не сумев разобраться, откуда взялось это ощущение, он лишь подивился, почему сестра начала представление с него, после чего шагнул вперед и назвал себя:

– Брайан Гилфорд.

– Очень приятно, сэр Брайан, – высокий для мужчины голос викинга был полон затаенного веселья. Похоже, его совершенно не беспокоило то, что все обитатели замка обнажили против него свое оружие.

Юноша покраснел и нахмурился.

– Я еще не посвящен в рыцари.

– Я думаю, это лишь вопрос времени, – норманн вновь вежливо поклонился и, переведя взгляд, мягко улыбнулся Куини.

Девушка по очереди представила пятерых бородатых воинов, что стояли за спиной того, что назвался Тиром. Сигурд, Гаррик, Арнульф, Бьорн, Снорри. Их имена мгновенно стерлись из памяти юного англичанина, оставив после себя лишь рокочущее «р». Потом Куини шагнула к стоявшему несколько в стороне последнему оставшемуся не представленным викингу. Его лицо, лишенное традиционной для норманнов бороды, отличалось внутренней силой и решительностью, к тому же мужчина был красив и смотрел на молодую хозяйку замка так, что руки Брайана невольно сжались в кулаки.

«Если этот здоровенный варвар позволил себе…» – додумать Гилфорд не успел.

– Сэр Гай Клермон, – с гордостью произнесла Куини и повернула к брату сияющее лицо.

– Что делает англичанин среди викингов? – Брайан, сощурившись, смерил взглядом широкоплечую фигуру рыцаря.

Гай сжал челюсти, собираясь ответить честно, хотя и знал, что за этим может последовать. Раб! Он поднял глаза, чтобы открыто встретить насмешки, но тут прозвучал голос Тир.

– Сэр Гай был моим пленником. Как и ваша сестра, мастер Брайан.

Юноша удивленно взглянул на норманна – молодой Гилфорд и предположить не мог, что именно тот окажется предводителем.

– Был? – этот вопрос одновременно слетел с уст троих человек.

Брайан задал его с ноткой презрения, Гай – не зная верить ему или нет, а Куини – вспыхнув от радости. Что-то подсказывало ей, что норвежка поступит именно так.

– Да, отныне он свободен и волен поступать, как ему заблагорассудится, – и, словно подчеркивая значение сказанного, Тир посмотрела молодому рыцарю в лицо. – А теперь, когда с этим все ясно, – вновь начала воительница, жестом руки прерывая одновременно заговоривших Гая и Куини, – давайте, наконец, выясним то, ради чего и пришли сюда. Кто осадил замок, мастер Брайан?

– Это люди нашего соседа, графа Мейнского.

– Что потребовалось старику от нас? – удивлению Куини не было предела.

– Ходят слухи, что он совсем плох или вовсе умер, и теперь в замке заправляет его племянник. Честолюбец, который решил воспользоваться слишком долгим отсутствием Хьюго, чтобы завладеть Гилфордом.

– Но это безумие. Замок неприступен.

– Это они уже поняли и теперь хотят взять нас измором. В чем почти преуспели… – Брайан невесело склонил голову.

– Сколько их? – опять вступил в разговор молодой сероглазый предводитель викингов, и юноша метнул в него хмурый взгляд.

– Около сотни.

– Всего-то?

Брайан разозлился.

– Достаточно, если можешь выставить в ответ не больше тридцати человек. Тем более что Хьюго, уходя в Крестовый поход, увел с собой сильнейших и самых опытных.

– Что скажешь, сэр Гай? – норманн, уперев руки в бока, обернулся к молодому рыцарю.

Клермон усмехнулся.

– Добрые дела, а, Тир?

– Считай, что так, сэр Гай.

– Тогда я с вами.

– Отлично! – викинг уже шагнул обратно к подземному ходу, но задержался.

– Мастер Брайан, мне понадобится проводник, надежный человек, хорошо знающий здешние места.

– Что вы задумали?

– Хочу разогнать этих людишек.

– Всемером?

– В моем распоряжении сорок человек, причем каждый из них стоит двоих, а то и троих. К тому же нас не ждут. Так что… Решайте, пока у меня не прошел этот приступ необъяснимой любви к ближнему.

Молодой Гилфорд в отчаянии оглянулся на своих людей.

– Позвольте мне вести их, – из толпы выступил пожилой кряжистый воин и вежливо поклонился в сторону незваных гостей.

– Если вы хотите, сэр Энтони, – неуверенность ясно ощущалась в голосе Брайана.

«Слишком молод, – мелькнуло в голове у Тир, и она покачала головой. – Во что я ввязываюсь?»

Потом посмотрела на Куини, робко прильнувшую к плечу Гая, и нашла в ней объяснение – девочка стала ей почти родной, и она не могла оставить ее теперь… Тем более что так приятно было размяться после долгой зимней спячки!

Куини, страшно волнуясь, напутствовала идущих в бой воинов, с особым теплом отнесясь к предводителю норманнов и молодому английскому рыцарю, и потайная дверь тихо закрылась, поглотив их.

– А теперь, леди Реджина, – обнимая сестру, проговорил Брайан, – я хотел бы знать, где тебя носило. Ты знаешь, что граф Ангус Керн помер от удара, узнав, что ты исчезла на пути в его «радушный» дом?

– Слава богу, – энергично крестясь, воскликнула девушка. – Брай, а от Хьюго нет никаких известий?

– Нет, сестричка.

– Неужели…

– Не думай о плохом.

– Да, ты прав. Мне кажется, если бы он умер, я почувствовала бы это.

Брайан оглянулся. Обитатели замка, успокаиваясь, вновь принимались за свою скудную трапезу – длительная осада уже совершенно истощила их запасы.

– Сэр Аллан, – молодой человек обратился к одному из рыцарей. – Прошу вас предупредить сторожевых на стенах. Если что-то начнет происходить в лагере за рвом, пусть дадут мне знать. Арбалетчикам быть наготове. Чем черт не шутит, вдруг этот варвар действительно поможет нам? Пойдем, Куини. Ты мне должна все рассказать.

– Что ты хочешь узнать? – спросила Куини, когда дверь затворилась за ними.

– Ты сохранила свою девственность, сестра?

– Ну и вопрос, любезный брат! Я могла лишиться жизни, а ты печешься лишь об этом!

– Для девушки твоего положения…

Куини изумленно покачала головой.

– Да что с тобой, Брай!

– Ответь мне, Куини!

Девушка расправила обтянутые кольчугой плечи и высокомерно взглянула на брата.

– Я сохранила то, что для тебя, похоже, дороже моей жизни, но это не имеет значения, потому что этот товар, – Куини вызывающе провела руками по своей груди, вниз на талию к затянутым кожей штанов бедрам, – уже нашел своего покупателя. Я помолвлена.

– Вот даже как…

– Оставим этот разговор, Брайан! Я уже не чаяла увидеть тебя, дом, а ты изводишь меня какими-то глупыми вопросами!

– Пока не вернулся Хью, я глава семьи и должен позаботиться о твоем будущем…

– Вот и позаботься! Я хочу помыться и переодеться! Я не делала этого с того самого момента, как корабль покинул Норвегию, – Куини, хлопнув дверью, вышла, а Брайан, насупившись, уставился перед собой.

«Где же Хью? – тоскливо думал юноша. – Я не справляюсь и знаю это! Даже девчонка, похоже, чувствует себя уверенней! Помолвлена! С кем бы это?»

Перед внутренним взором Брайана встали два лица – Гай Клермон и Тир.

«Кто из них? Рыцарь молод и красив, но кто он такой и что может предложить благородной леди Реджине Гилфорд? А норманн? Почему он решил вернуть свою пленницу домой? А теперь еще и это обещание освободить осажденный замок… Сорок против сотни!»

Юноша хлопнул себя по коленям и, поднявшись со стула, решительно отправился на стены. Он хотел сделать все от него зависящее, чтобы помочь викингу в его авантюре. Хоть был уже поздний вечер, замок гудел, как улей – известие о внезапном возвращении молодой хозяйки в компании викингов подобно пожару распространилось среди его обитателей. В коридоре юношу встретила его тетушка Оливия. Пожилая монахиня, обычно в это время уже спавшая сном праведницы, сейчас целеустремленно направлялась к покоям племянницы.

– Это правда? – строго спросила она Брайана.

– Что, тетушка?

– Куини вернулась от язычников?

– Да.

– Я должна позаботиться о ее душе! – и женщина, отодвинув со своей дороги зазевавшегося юношу, двинулась дальше.

Искренне обрадовавшись, что не он явился конечной целью ее собственного крестового похода, молодой Гилфорд запрыгал по ступенькам вниз и выбежал во двор замка.