Текст книги "По воле северных богов (СИ)"

Автор книги: Александра Стрельникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)

– Нашла коса на камень, – говорившая словно прочла ее мысли, и Куини обернулась – рядом с ней стояла невысокая широкобедрая и грудастая женщина. Ее светлые, уже седеющие волосы были собраны в пучок, а густые брови почти смыкались на переносице над неожиданно теплыми карими глазами.

– Я Аса. Это мой муженек сцапал тебя.

– Рыжий? Эрик?

– Он самый. Как тебя звать-то?

– Куини.

– С сегодняшнего дня будешь помогать мне на кухне, девочка. Так распорядилась госпожа.

– Госпожа? – девушка недоуменно вскинула брови.

Аса усмехнулась и ткнула пальцем куда-то в сторону арены.

– Госпожа Тир Серебряная Рысь… Так-то милая.

Округлив глаза в полнейшем изумлении Куини перевела взгляд на сражавшихся. Оба уже явно устали, но сэр Гай продолжал биться с каким-то отчаянным исступлением, и теперь девушке казалось, что она понимает почему. Каково это было сильному, гордому рыцарю оказаться в рабстве у женщины, да еще такой, которую он не мог победить даже со сталью в руках!

И тут, словно опровергая смятенные мысли Куини, англичанин нанес яростный рубящий удар, который хоть и был встречен скрещенными мечами его хозяйки, тем не менее, сбил ее с ног, повалив на спину. Куини затаила дыхание, но рыцарь убрал свой меч и рассмеялся, учтиво подавая руку упавшей Тир. Мгновение – и она оказалась на ногах, приставив свой более короткий клинок к его бронзовой от загара шее.

– Рыцарство и законы чести лишь помеха в искусстве выживания, сэр Гай.

Мужчина замер, а вместе с ним и Куини на другом конце арены.

– Впрочем, – Тир тряхнула гривой серебристых светлых волос. – Ты честно отвоевал свое. Давай сюда руки.

С трепетом девушка наблюдала, как норвежка сняла цепи с запястий пленника.

– Теперь у меня есть кое-что, чем я буду держать тебя крепче – негромко, одному только Гаю сказала Тир, а потом обернулась и крикнула, – Куини, беги-ка сюда!

Девушка, робея, подошла.

– Слушайте все, – еще громче выкрикнула Тир, положив ей руку на плечо. – Если какая-нибудь скотина попробует влезть под юбку леди Реджине Гилфорд, – она иронично склонилась перед Куини, – будет иметь дело со мной. Эта леди нужна мне нетронутой. Все ясно?

Нестройное ворчание было ей ответом, и она жестом отослала зрителей. После чего обернулась к молодому англичанину:

– А если выкинешь какой-нибудь фортель ты, сэр Гай, я не задумываясь отдам ее им, – опять негромко закончила воительница и, усмехнувшись, пошла в дом, подталкивая девушку перед собой.

Рыцарь остался один, с отчаянием глядя им вслед. Тир не зря прозвали Рысью – она была хитра и умна… Теперь он был скован не только по рукам, но и по ногам. Если раньше та самая рыцарская честь, которую только что с презрением отвергла Тир, не позволяла англичанину поднять руку на захватчицу просто потому, что она была женщиной, теперь он не мог даже сбежать, представься такой случай… Куини! Медленная улыбка тронула губы молодого человека. По крайней мере, пока он будет соблюдать условия соглашения, девушка – в полной безопасности. Слово госпожи было законом для ее людей.

Тир втолкнула Куини в спальню и закрыла за собой дверь.

– Приготовь мне ванну, леди Реджина, – бросила она и начала освобождаться от амуниции.

Девушка пошла в купальню, где принялась наполнять каменную чашу горячей, а затем холодной водой. Когда ванна была готова, Куини обернулась и тут же сконфуженно потупилась. Тир стояла на пороге.

– Можешь идти.

Куини двинулась к выходу, но не выдержала и обернулась.

Теперь молодая женщина стояла к ней спиной. Всю одежду ее составляли два наручных браслета. Волосы были собраны в узел, и взору Куини открылись длинная изящная шея, прямые плечи, а ниже узкая талия, по-мальчишески поджарые ягодицы и длинные крепкие ноги. Тир шагнула в ванну и блаженно вытянулась в ней, прикрыв глаза. Теперь Куини напряженно всматривалась в ее расслабленное лицо.

Тир нельзя было назвать ни хорошенькой, ни очаровательной. Она была красива. Той холодной строгой красотой, которой поразила Куини суровая северная природа. Чистая белая кожа, брови вразлет, прямой классический нос, яркие четко очерченные губы, решительный подбородок. Теперь, глядя на нее, девушка поражалась, как не узнала в ней женщину.

– Что ты смотришь на меня, как на ярмарочного урода? – один светло-серый глаз приоткрылся и пронзил зазевавшуюся Куини острой стальной иглой.

Она вспыхнула и возразила:

– Отнюдь. Я поражена и… испытываю гордость.

– Почему это? – теперь уже оба серебристых омута гипнотизировали девушку.

– Я рада, что хотя бы одна из нашего племени сумела остаться хозяйкой своей жизни, и даже заставила мужчин уважать себя. Как бы я хотела того же!

– Ты романтична и склонна идеализировать, малышка.

– Мне уже шестнадцать…

– Мне двадцать четыре, и, поверь, я лучше знаю, о чем говорю. Этот мир по-прежнему – мир мужчин. Цена, которую я плачу за свое положение, слишком высока, Куини. Я должна быть более жестокой, в два раза хитрее, в пять решительнее, в десять раз больше знать и уметь, быть много умнее, несоразмерно удачливее… Но главная плата – мое одиночество.

В глазах Тир мелькнуло что-то похожее на боль, но она ушла так быстро, что Куини усомнилась в том, что видела ее – через мгновение норвежка уже смеялась.

– Великие боги! Я даже не знаю, куда попаду после смерти! То, что я, скорее всего, встречу ее с мечом в руках, для меня очевидно. Будь я мужчиной, вступила бы в высокие чертоги Валхаллы[2]2
  Валхалла – чертоги бога Одина, в которые попадал каждый погибший в бою воин. Представляли собой огромное круглое помещение со множеством дверей, распахнутых для смельчаков, погибших с честью, но закрытых для трусов. Достойные будут пировать и веселиться здесь до тех пор, пока не придет конец света, и тогда Один поведет это непобедимое воинство на бой с темными силами.


[Закрыть], но… я женщина. Женщина-воин, женщина-викинг. Многие смеются… И тогда их приходится учить… – губы Тир плотно сжались. – Уйди, Куини, ты разбередила старые раны.

Но девушка медлила.

– Ваши родители живы?

– Я даже не знаю, кто они, леди.

Девушка смешалась.

– Но… А как же мать?

– Если я скажу, что принадлежу к числу тех, кто был с рождения обречен на могилу, ты ведь не поймешь?

– Н-нет.

– Тогда спроси у кого-нибудь, а сейчас оставь меня. Беги же! Не испытывай мое терпение!

Глава 3

Куини вошла в просторную кухню и остановилась посередине оглядываясь. Помещение сияло чистотой, на огромной плите в двух котлах что-то шкворчало и булькало, распространяя такой аромат, что в животе у девушки заурчало – она вспомнила, что не завтракала.

Раздались шаги, и в кухню вошла Аса.

– Ты уже здесь? Хорошо. Надо почистить овощи для жаркого. Берись.

Куини вздохнула и, приняв из рук дородной женщины грубую плошку, полную различных кореньев и лука, уселась на высокий табурет у добротного деревянного стола.

– Аса, а откуда ты так хорошо знаешь мой родной язык?

Женщина усмехнулась.

– Я англичанка. Много лет назад, как и ты, я была похищена из родного дома. Поверишь ли, когда-то я была молода и недурна собой. Эрик возжелал меня и сделал своей наложницей… Он думал, что это так просто сойдет ему с рук! – подмигнув Куини, повариха воинственно уперла руки в бока. – Мы женаты уже почти двадцать пять лет, дорогуша. Я родила трех сыновей ему и одну дочурку себе. Слава богу, все живы, – Аса перекрестилась.

– Ты христианка?

– Да. А муж мой поклоняется своим богам. Да и какая, в сущности, разница?

– А… Тир?

– По-моему она верит только в себя…

– Аса… Что значит, быть обреченным на могилу?

Женщина метнула на Куини испытующий взгляд.

– Не дай тебе бог узнать это на собственном опыте, дочка, – Аса отвернулась к плите и негромко закончила. – Это слишком жестоко для христианской души.

– Но что это такое?

– А вот представь себе, что ты только что родила… Носила свое дитя девять месяцев под сердцем и в муках выпустила в мир… А мужу твоему, или господину, ребенок показался слабым, или неугодным, или это просто оказалась девочка вместо долгожданного сына…

– И что же? – почти шепотом спросила Куини.

Пожилая женщина передернула плечами и мрачно отрубила.

– Его просто выкинут!

– Что?

– То, что слышала! Так же поступают и с теми детьми, чьи родители бедны и не могут их прокормить. Новорожденного кладут в открытую могилу и оставляют на милость богов. Господин может забрать себе самого сильного, остальные умрут от голода. Вот что значит с рождения быть обреченным на могилу…

– Но это же ужасно!

– Они так не считают. По крайней мере, мужчины. Пока отец не дал имя ребенку, тот даже человеком не считается, и убить его не грех. Так-то, милая.

Только теперь Куини до конца поняла, через какую пропасть пришлось шагнуть Тир, чтобы стать тем, кем она была теперь…

– Что-то ты размечталась, леди! Работу за тебя никто не сделает, а с лентяйками у меня разговор короткий! – окрик Асы вернул девушку к реальности, и, тряхнув головой, чтобы прогнать непрошенные видения, она принялась за дело…

В обед ей вместе с другими девушками пришлось прислуживать за столом, а после перемыть горы грязной посуды. Потом началась подготовка к ужину. И все повторилось, с той только разницей, что за ужином выпили много больше, чем за обедом, и Куини с ужасом поняла, что могло ее ждать, если бы не запрет в отношении нее, наложенный Тир – одну из молоденьких рабынь в отместку за какие-то прегрешения изнасиловали прямо на полу в обеденном зале…

Куини на подгибающихся ногах убежала в кухню и там скорчилась в уголке, обхватив голову руками. Далеко не сразу ей удалось справиться со страхом и приняться за уборку. После она уселась на табурет, положив перед собой острый нож, которым Аса разделывала мясо, и стала ждать.

Ее разбудил свет. Сердце прыгнуло, бешено заколотившись. Плохо соображая, что делает, она схватила со стола свое оружие и вскочила, выставив его перед собой. Светло-серые глаза Тир прищурились на сталь в руках Куини. Медленная улыбка осветила ее строгое лицо.

– Положи, а то порежешься, не ровен час.

Девушка нервно вздохнула, почти всхлипнула и уронила нож.

– Что ты здесь делаешь, дуреха?

– Мне не сказали, где я должна спать, и я не знала, куда мне идти…

Тир вздохнула.

– Пойдем.

Она вновь привела Куини в свою спальню, и вскоре обе девушки уже забрались под одеяло.

– Ты трясешься как заяц под кустом.

Куини дернула плечом и холодновато ответила.

– Я боюсь.

– Чего же?

– Сегодня после ужина…

– А… Ты видела.

– Это было жестоко.

– Да.

– Почему вы не остановили их?

– Есть вещи, против которых я бессильна. Я могу лишь проследить, чтобы этим женщинам не причинили серьезный вред… У тебя дома такого нет?

– О боже, конечно нет!

– А как же удовлетворяют похоть твои братья и их воины?

Куини растерялась.

– Я никогда не думала об этом.

– Тогда не суди меня.

– Я не сужу, – робко промолвила юная англичанка.

Повисло молчание.

– Могу я спросить?

– Спроси, – в голосе Тир слышалась усмешка.

– Нет. Не буду.

– Тогда спи. Что бы ты хотела увидеть во сне?

– Дом… А вы?

– Ничего, – резко ответила Тир, и Куини почувствовала, что ее словно оттолкнули.

Наутро норвежка отвела свою пленницу в небольшую комнатку рядом с кухней.

– Теперь спать будешь здесь. Тут тепло. Без привычки зимой тебе будет тяжело.

Куини прибирала и обустраивала свое новое жилище, когда за стеной, обращенной к улице, зазвенела сталь. Девушка почти бегом бросилась вон и опять увидела на импровизированной арене английского рыцаря, который, на сей раз, бился сразу с двумя противниками. Меч одного из них уже оставил кровавую отметину на плече сэра Гая… Куини отвернулась и, зажимая уши, чтобы не слышать звуки боя, ушла в дом. Почему-то ей было нестерпимо больно видеть его кровь. На кухне уже возилась Аса.

– Что это ты мчишься, будто за тобой черти гонятся?

– Там… Там на дворе опять сражаются…

– Это происходит каждый день. С тех пор, как англичанин оправился от ран, Тир не упускает случая потренировать своих воинов.

– Но так они убьют его! Он уже сейчас ранен!

Аса внимательно глянула на стремительно расхаживающую по кухне девушку.

– Не волнуйся так, глупышка. Это просто царапины. Сама увидишь, когда он придет ко мне за мазью.

– Ты умеешь лечить?

– Жизнь научила. А теперь перестань метаться и берись за дело. Сегодня надо сбить масло.

– О Аса, как ты можешь быть так спокойна? Его кровь так и стоит у меня перед глазами!

– Это бывает… иногда, – дородная женщина мечтательно улыбнулась, вспоминая что-то, и словно помолодела от этих мыслей.

– Ты выглядишь так, словно влюбилась, Аса, – раздался веселый голос от дверей. – Что думает об этом Эрик?

Смеясь, сэр Гай шагнул в кухню и, мгновенно смешавшись, замер – его карие глаза с золотистыми искорками обнаружили изящную фигурку Куини. Один взгляд на нее поверг рыцаря в смятение, заставив сердце стучать громче, а кровь быстрее бежать по жилам. Она потупилась и спрятала руки за спину, не осознавая, что так ткань платья еще отчетливее обрисовывает ее высокую грудь. Темные вьющиеся волосы почти скрыли нежный овал лица, но англичанину показалось, что девушка не меньше его взволнована этой встречей… Вдруг он почувствовал, что кто-то решительно трясет его за плечо.

– Что?

– Проснись, сэр Гай, – терпеливо проговорила Аса. – Давай посмотрю твои царапины.

«Уж если тут кто-то и горит в любовной лихорадке, так это не я. Бедные детки…» – подумала она про себя и, покачав головой, усадила рыцаря на табурет.

Он послушно снял простую тунику без рукавов, позволяя толстухе осмотреть себя. Аса начала смывать кровь с его плеча, и Гай получил возможность бросить еще один быстрый взгляд на Куини. Широко раскрыв глаза девушка разглядывала его мощную грудь, покрытую золотистыми вьющимися волосами, и плоский живот.

Под этим невинно-восторженным и оттого особо волнующим взглядом сэр Гай заерзал, чувствуя толчки своей плоти в узких кожаных штанах. Он нервно откашлялся, чтобы скрыть смущение. Глаза Куини немедленно метнулись к лицу мужчины и, натолкнувшись на его жаркий взгляд, тут же спрятались в густых ресницах. Краска мгновенно затопила ее щеки. Девушка судорожно перевела дыхание и шагнула к деревянной маслобойке. Рыцарь же, стремясь не выпустить ее из поля зрения, изогнулся, за что тотчас получил увесистый шлепок по спине.

– Не крутись, сэр Гай, – проворчала Аса. – Штаны протрешь.

Женщина осторожно смазала рану на плече и несколько мелких порезов на руках густой желтоватой мазью, остро пахнувшей какими-то травами.

– Одевайся и марш отсюда. Все уже, небось, в гавани.

– Вы куда-то плывете? – голос Куини был полон тревоги.

– Нет, леди Реджина. Все походы окончены до следующей весны. Сегодня ладью вытащат на берег и укроют в том большом сарае, что вы, должно быть, видели у самого берега. Скоро полетят первые белые мухи…

– Вы уже зимовали здесь?

– Да.

– Зима и правда такая холодная?

– Он с удовольствием погреет тебя, глупышка! – грубовато рассмеялась Аса, опять вогнав девушку в краску. – А теперь хватит ворковать. Пора браться за дело.

Управившись на кухне, Куини тоже пошла в бухту. Огромная ладья, словно кит, выброшенный на берег, лежала на боку, узкий киль, проходивший под всем ее ребристым днищем, был облеплен водорослями и ракушками. Викинги методично отчищали их, соскребая специальными лопатками. Когда же ладья вновь засверкала чистым скобленым деревом, ее тщательно проконопатили, просмолили, а после, подкладывая на ее пути бревна, закатили в сарай, где она удобно устроилась в специальных лесах. Теперь только следующей весной этот невиданный зверь увидит солнце и умоется соленой морской водой.

У Куини защемило сердце. Именно сейчас она особенно остро почувствовала пропасть, отделившую ее от прежней жизни. Корабль был связующим звеном между прошлым и настоящим, между свободой и неволей, между высокородной леди Реджиной Гилфорд и рабыней Куини, чья ценность состояла лишь в хорошеньком личике и нетронутой девственности. Пока нетронутой…

Загрустив, девушка пошла дальше. Туда, где пологий берег вновь вздымался, образуя скалистый мыс, по одну сторону которого шептало море, а по другую вздыхал фьорд. Она забралась на самый край, потом ступила на выпирающий еще дальше камень и, повинуясь какому-то внутреннему порыву, раскинула в стороны руки, подставляя лицо сильному, уже совсем холодному северному ветру.

Внизу у пристани Гай поднял глаза и замер, до боли всматриваясь в хрупкую фигурку на вершине скалистой кручи. Ее платье и волосы развевались, раскинутые в стороны руки ловили ветер, и, казалось, еще мгновение – и это удастся ей. Но вот ее напряженные руки упали, голова поникла, и она, ссутулившись, начала спускаться вниз. Гай вздохнул. Люди грешны. Крылья даны только птицам и ангелам… Но чем так уж провинилось это чистое юное создание? По чьим счетам она должна платить?

Тир, наблюдая за ними обоими, вдруг тоже испытала острый приступ необъяснимой тоски. Перед ней были два красивых гордых человека, которые невольно тянулись друг к другу, незаметно влюбляясь. Как легко сломить их, осквернить души, уничтожить волю… Она слишком хорошо знала это на собственном опыте.

Жизнь заставила ее быть жестокой, научила не открывать сердце чувствам… Через ее руки прошло множество людей. Одних она продавала, за других брала выкуп, третьи оставались в ее доме… Но эти двое чем-то зацепили ее. Быть может, просто красотой и молодостью. А может, волей к жизни, внутренней силой, непокоренностью. И тем, что не боялись любить. Даже здесь… Даже так…

Внезапно Тир краем глаза заметила какую-то тень, которая скользнула к тем камням, за которыми только что скрылась юная англичанка. Нахмурившись, норвежка поспешила в том же направлении и, обогнув гряду, увидела молодого раба, захваченного ею совсем недавно, в одном из последних походов. Прижимая Куини к скале, он пытался поцеловать уворачивающуюся девушку.

– Ну, только один поцелуйчик, красавица, – неразборчиво бормотал он, а рука его уже шарила по высокой груди.

– Убирайся, – прошипела она, отталкивая его жадные руки.

– Только один…

Внезапно юноша охнул и скрючился, ухватившись за пах. Куини не зря росла рядом с братом-близнецом, от хулиганских проделок которого стонал весь дом, не подозревая, что половину из них брат и сестра совершали вместе. Брайан научил ее многим полезным вещам. Вот и сейчас точно нацеленный удар принес ей легкую победу.

– Сначала научись быть мужчиной, – презрительно проговорила леди Гилфорд, отпихнула неудачливого воздыхателя и, оправляя платье, направилась в сторону дома.

Однако не прошла и нескольких шагов, как нос к носу столкнулась с Тир. Ей мгновенно вспомнились слова норвежки, что любой, кто покусится на нее, будет жестоко наказан…

– Под юбку он не лез, – тут же выпалила она, робко посматривая на хмурую госпожу.

Юноша, белый как мел, замер у гряды.

– Он ослушался меня, – спокойно и холодно возразила Тир.

Ее рука скользнула к ножу, но потом замерла.

– Я оставлю тебе жизнь, мальчишка. Но это все, что ты заслуживаешь.

– Что с ним будет? – спросила Куини.

– Десять ударов плетью и невольничий рынок.

Девушка ахнула.

– Но он не сделал ничего плохого…

– Не потому, что не хотел, а потому, что не смог, девочка.

– Это слишком жестоко.

Тир легко коснулась ее нежной щеки.

– Тебя никогда не насиловали, малышка.

Резко отвернувшись, молодая женщина пошла к дому. Куини поспешила за ней и успела услышать ее резкий голос, приказывавший двоим ее воинам забрать провинившегося и провести экзекуцию. Куини убежала в дом, не имея сил смотреть, как плеть будет терзать чью-то плоть из-за нее.

– Нечего шляться по кустам, – словно отвечая ее мыслям, проворчала Аса. – Это как минимум глупо, следующий может оказаться не столь неловок.

– Но он ничего не сделал.

– Балда! Жалеешь недоумка, а лучше подумала бы о других. Во-первых, он мог изнасиловать тебя. Во-вторых, вас мог увидеть Гай, а не Тир, и, уж поверь мне, он не раздумывая убил бы насильника, а тогда госпоже пришлось бы наказывать его, а не этого дурака. Ты хотела бы, чтобы сейчас из-за тебя пороли Гая?

– О боже, нет!

– Тогда впредь будь умнее. Помни о том, где ты, и кто ты.

– Я помню, Аса… Но иногда так хочется забыть…

– Не печалься, девочка. Твоя судьба оказалась не худшей. Живешь, как у Христа за пазухой. Попади ты в руки другому человеку, уже побывала бы под десятком мужиков, а они не миндальничают с рабынями…

– Аса, мне бывает так страшно, – Куини всхлипнула.

– Не реви. Чего теперь реветь? Хотя… Раз уж все равно слезами заливаешься, на-ка почисти лук.

Девушка сквозь слезы улыбнулась добродушной толстухе и взялась за крепкие золотистые головки. Чуть позже она почувствовала к поварихе еще большую благодарность.

В кухню заглянул Гай и, мгновенно побелев от ярости при виде ее заплаканного лица, стал выспрашивать, не причинили ли Куини вреда, не болит ли где, и не сильно ли она испугалась. Внутренне перекрестившись, девушка шмыгнула носом и бодро ответила, что с ней все прекрасно, а слезы эти просто луковые…

Через несколько дней молодого раба, который имел неосторожность покуситься на зеленоглазую англичанку, вместе с несколькими другими пленниками увели на невольничий рынок. Больше Куини его никогда не видела и была тому несказанно рада, потому что злоба, которой горели глаза юноши при взгляде на нее, испугала и обидела девушку. Он пострадал из-за нее и ненавидел за это, хотя вся вина юной леди состояла в том, что она была слишком хороша и соблазнительна…

…Время шло своим чередом, и Куини, удивляясь себе, чувствовала, что уже привыкла к своей новой жизни.

– Человек такая скотинка, что привыкает ко всему, – грубовато заключила Аса, с которой она поделилась своими размышлениями, и молоденькая англичанка была вынуждена согласиться с ней…