Текст книги "По воле северных богов (СИ)"

Автор книги: Александра Стрельникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

Глава 17

Гая Клермона протащили по узким сводчатым коридорам, имевшим уклон вниз. Стены сочились влагой, серая плесень клочьями свисала с потолка, но пол был чистым, а ступени, приведшие их в небольшое круглое помещение, стерлись от частого использования.

Молодого рыцаря подтолкнули к центру комнаты, где в полу был закрытый деревянной крышкой люк. Один из стражников с привычной ловкостью распахнул его, и оттуда пахнуло таким смрадом, что Гай невольно сделал шаг назад. Но его подхватили под стянутые за спиной руки и, несмотря на яростное сопротивление, в конце концов столкнули вниз…

Падение показалось ему смертельно долгим, но приземлился он на что-то достаточно мягкое, чтобы серьезно не пострадать. Гай приподнялся и сел, задрав голову к далекому светлому пятну люка.

– Будьте вы прокляты! – яростно выкрикнул он, но в ответ услышал лишь смех.

– Прощай, жених! Тебя ждет не самая приятная смерть, зато в хорошей компании.

Последовал взрыв хохота, и крышка захлопнулась, погрузив несчастного в могильную тьму. А это и была могила. Запах, который там, наверху, лишь коснулся ноздрей пленника, теперь навалился с одуряющей тяжестью. Гай стиснул зубы, чтобы сдержать подступившую рвоту. Пахло землей, сыростью и разлагающейся плотью… Связанными за спиной руками, Гай попытался ощупать то, на чем сидел. А когда понял, что это, как кошка отпрыгнул в сторону, ударившись при этом об стену и едва не переломав себе ноги.

В центре земляного колодца возвышалась груда мертвых человеческих тел, которая и смягчила его падение. Волосы на голове молодого человека зашевелились, мороз полоснул по спине. Ужас сковал его, и Гай замер, страшась шевельнуться, боясь дышать или даже моргать.

Он не знал, сколько прошло времени – час или сутки, когда его застывшего сознания коснулось что-то мягкое, теплое. Это вывело его из оцепенения. Все существо Гая метнулось навстречу. Как маленький ребенок, ищущий защиты и ласки у матери, он плакал, жаловался, льнул, еще не понимая, не осознавая, но уже черпая силы в этом прикосновении. А потом пришел тихий, как ночной ветерок, голос…

«Где же ты?» – с тоской и мукой вопрошал он, и тогда Гай, стиснув зубы, отлепился от невидимого присутствия, отчаянно толкнув его вверх, к свету, словно подбросив голубя, после чего сполз вдоль стены и то ли заснул, то ли потерял сознание…

Когда Гай пришел в себя, вокруг все было по-прежнему, зато изменился он сам. Это уже не был отчаявшийся полутруп, но человек, готовый сделать все, что в его силах и даже больше, чтобы или жить, или умереть с честью, пусть свидетелем тому будет один Господь бог.

Первое, что он сделал – это попробовал ослабить веревки, стягивавшие ему руки за спиной. Стерев в кровь запястья, он понял, что так не достигнет ничего. Тогда он попробовал протащить связанные руки под ягодицами, но не смог – то, что с легкостью проделала гибкая миниатюрная Куини, было недоступно крепкому широкоплечему рыцарю, к тому же облаченному в тяжелую кольчугу.

Оставался еще один способ и, сдерживая отвращение, Гай принялся осуществлять задуманное. Он сел спиной к горе трупов и начал на ощупь искать среди холодных липких тел что-то с острым краем – бляху, пряжку… О ноже он и не мечтал. Однако большинство тел были обнажены или покрыты лишь полуистлевшими лохмотьями…

И все же Гай не сдавался. Наконец его терпение было вознаграждено – ближе к середине кучи он наткнулся на свежий полностью одетый труп. В сапоге неизвестного он нашел нож. Чуть позже, когда веревки на руках Гая уже были перерезаны, на поясе мертвого бедняги обнаружились еще и фляга с водой, а за пазухой, завернутые в чистую тряпицу ломоть хлеба и огниво. Сорвав с умершего рубаху, Гай скомкал ее и торопливо поджег. Она горела недолго, но запах гари хотя бы на время перебил вонь, а главное Клермон успел оглядеться.

Чувствовать соседство трупов он уже пообвык, но видеть тела людей, прошедших через все муки ада, прежде чем попасть сюда… Отрубленные руки, вывернутые суставы, выколотые глаза, отрезанные половые органы, ужасные ожоги… Почувствовав новый приступ тошноты, Гай зажмурился, но тут из глубин души поднялась чистая волна холодной ярости, которая словно омыла его душу. Он вновь огляделся, на этот раз ища пути к спасению, а не терзая себя видом чужих мук.

«Я должен выжить, – стискивая зубы, думал рыцарь, – хотя бы для того, чтобы стереть с лица земли это логово монстров!»

Мелькнула быстрая мысль о Хьюго, которого где-то там наверху уже, наверно, пытали, как этих… Куини! Гай зарычал в беспомощной ярости, и тут взгляд его наткнулся на темный провал в земляной стене. Он бросился туда, и тут тряпица, выгорев, погасла…

В кромешной темноте, отплевываясь от набивавшейся в рот и нос земли, и зажмурившись, чтобы не запорошило и глаза, рыцарь упорно полз по узкому ходу, полого поднимавшемуся вверх, как вдруг его голова уперлась во что-то. Он торопливо ощупал препятствие и понял, что это еще одно мертвое тело. Видно бедняга, которому «посчастливилось» так же как Гаю, живьем попасть в этот ад, пытался спастись, но умер, не успев завершить начатое. Стеная от напряжения, Клермон вытащил труп незнакомца в колодец, где поклялся над ним, что труды бедняги не пропадут даром, и он, Гай Клермон, выберется отсюда, чтобы отомстить за обоих.

Потом рыцарь снова полез в нору. Там, где ход оканчивался, Гай нащупал металлический шлем, которым предыдущий искатель свободы рыл спекшуюся почву. Молодой человек с остервенением принялся за работу, прерываясь только для того, чтобы отгрести в колодец землю. Поначалу он забывал делать это и чуть не задохнулся, когда куча отброшенной почвы закупорила проход за ним…

Гай копал уже несколько часов, понимая, что нужно успеть, пока еще есть силы, и он не ослабел от голода и жажды. Он ссадил и исцарапал себе все руки, обломал ногти, пот, смешанный с грязью, заливал лицо… Как вдруг его орудие бессильно заскребло по чему-то жесткому.

«Камень!» – с отчаянием подумал Гай и, сцепив зубы, принялся рыть вокруг, но куда бы он не копнул, везде впереди натыкался на непреодолимую преграду.

Проклиная все на свете, Гай вернулся в колодец и задумался. Самое скверное – он совершенно не представлял себе расположение замка. На что он мог напороться? Рыцарь подобрался к трупам и нарвал еще тряпок, а потом вновь вернулся в прорытый ход и, примостившись у преграды, с трудом поджег их. И обмер – перед ним была каменная кладка…

В этот момент он как никогда был близок к тому, чтобы сломаться. Но память о нежном лице с глазами цвета весны, мысль о распятом под пытками Хьюго и недвижное тело внизу коридора, которому он поклялся выбраться, заставили его вновь занести шлем, чтобы попытаться обойти стену стороной.

Земля возле кладки была твердой, и тогда Гай пустил в ход нож. Он рыл и рыл, как вдруг нож отскочил от чего-то, рука соскользнула, и лезвие, чиркнув, погрузилось почти по рукоять… в стену? Клермон приблизил лицо и в последних всполохах догорающей тряпицы разглядел, что клинок вошел между двумя камнями – в отсыревшую известь, которой мастера когда-то скрепили кладку.

Гай торопливо выдернул нож и вновь погрузил – известка крошилась! Крошилась и отваливалась, черт ее дери!

Тряпка догорела, но теперь рыцарь уже знал, что ему делать. Время шло, и в колодце возле входа в прорытый коридор уже валялось несколько мелких и один крупный камень, который доставил Гаю особенно много хлопот, зато и сразу продвинул его далеко вперед. Он выковыривал известь вокруг камня, потом расшатывал его, используя клинок как рычаг. Так повторялось снова и снова, пока он не обнаружил, что углубился в кладку почти на метр…

Тогда Гай вновь притащил тряпье и поджег его, рискуя задохнуться от смрадного дыма. Камень, камень, везде камень – и снизу, и сверху и впереди…

Допив воду из драгоценной фляжки и бережно высыпав в рот последние крошки хлеба, Гай перекрестился, выругался и вновь принялся за работу. Он уже не сидел, а лежал, подперев голову одной рукой, другой же с маниакальной настойчивостью все ковырял и ковырял… Еще один слой камней по одному скатился вниз. И еще…

Как вдруг…

Нож в очередной раз погрузился в известь, вынырнул… и тонкий, как гвоздь луч воткнулся Гаю прямо в глаз. От неожиданности рыцарь заорал и дернулся, больно ударившись головой о нависающий свод. Через полчаса он вытащил камень, рядом с которым его нож пробился к свету, и, приблизив лицо к отверстию понял, какой же дрянью дышал все это время – воздух помещения, в которое он пробился, просто пьянил его.

Гай попытался разглядеть хоть что-нибудь, но прямо перед ним, сантиметрах в двадцати, что-то стояло, загораживая собой обзор, но и оберегая незваного гостя от любопытных взглядов. Он успел вынуть еще три камня, значительно расширив лаз, как вдруг чей-то дребезжащий голос недалеко от него произнес:

– Кто бы вы ни были, замрите. Сюда идет стража.

Теперь Гай не смог бы двинуться, даже если бы очень захотел – в такое изумление его повергли эти слова. Вскоре, как предсказывал незнакомец, загрохотали засовы, и в комнату, скрытую от взоров рыцаря, вошли.

– Ну что, старик, еще жив?

– Как видишь, Пит, – с достоинством ответил обитатель комнаты.

– Недолго тебе осталось скрипеть. Сэр Филипп решил жениться.

– И кто же эта несчастная?

– Леди Реджина Гилфорд.

– Сэр Огастес никогда не согласится на это.

– Папаша уже давно отдал богу душу, дед, – гогот стражника отдался болью в измученной голове Гая. – Зато братец гостит у нас. В подземелье. Мне кажется, даже здесь воняет его паленой шкурой.

– А правда, здесь чем-то смердит. Словно в покойницкой, – задумчиво проговорил другой стражник, и Гай сжался, ожидая худшего.

– А здесь и есть покойницкая. Это наш старикан помер и протух, – первый стражник продолжал веселиться на свой манер. – Пошли, пусть нюхает себя сам.

Раздался топот, дверь захлопнулась, проскрежетал засов.

– Теперь действуйте, – нетерпеливо приказал старик. – Они явятся лишь утром.

Гай не заставил себя упрашивать, и еще через пару часов пролом стал достаточно широк, чтобы пропустить его большое тело. Он вылез и, обойдя кровать с пологом, которая и скрывала его ход, подобно живому трупу, бежавшему из ада, появился перед сухоньким и каким-то светлым стариком, неподвижно сидевшим в кресле с высокой спинкой.

– Простите, помочь не мог. Стар и скрючен ревматизмом от этой мерзкой сырости. Кто вы, благородный сэр?

Рыцарь встрепенулся – все это время его глаза неотрывно смотрели на миску с кашей, хлеб и кружку воды, стоявшие на столике возле старца.

– О! – тот понимающе кивнул. – Угощайтесь, я, право, не голоден.

Метнув на благодетеля быстрый признательный взгляд, Гай, чуть не пристанывая от наслаждения, жадно проглотил все до крошки, запивая чистой студеной водой.

– Спасибо, – наконец вымолвил он и без сил опустился на пол у стены напротив старика.

К концу вторых суток, проведенных в плену, большое сильное тело Хьюго стало одной саднящей раной. Филипп Мейнский оставлял его в покое лишь для того, чтобы несчастного облили водой. Да и то с целью вернуть ему сознание, а значит получить возможность причинить новую боль. К счастью, Филипп был ограничен в своих возможностях – он не хотел искалечить брата своей будущей невесты, а тем более замучить его до смерти. Это было бы слишком даже для времени неофициального правления принца Джона, которое отличалось диким произволом и всеобщей жестокостью. Хотя бы видимость приличий должна была соблюдаться неукоснительно.

Поэтому к вечеру второго дня окровавленного и обожженного Хью отвязали от колеса и отнесли в камеру недалеко от пыточной. Пришел лекарь и молча обработал криво ухмылявшемуся крестоносцу его многочисленные раны.

Эта издевательская усмешка словно приклеилась к загорелому лицу Хьюго, доводя его мучителя до белого каления. Из первого боя рыцарь вышел хоть и потрепанным, но не побежденным.

«Что дальше?» – не переставал думать он.

Опыт его насыщенной войнами и приключениями жизни говорил ему, что есть предел терпению у любого, даже самого стойкого человека. Рано или поздно он сломается…

Через два дня, когда Хьюго оправился настолько, что начал вставать, за ним снова пришли. И все повторилось сначала. Скрип блоков, с помощью которых растягивали привязанное за руки и за ноги громадное тело рыцаря так, что из лопавшихся сосудов начинала фонтанчиками бить кровь, шипение раскаленного железа, когда оно соприкасалось с влажной от пота кожей, одуряющий запах горелой плоти, глумливые голоса палачей и полные нечеловеческой боли крики жертвы. Но едва боль чуть отступала, та же издевательская усмешка раздвигала потрескавшиеся губы, а сиплый сорванный голос неуемного Гилфорда произносил очередную тираду в адрес Филиппа Мейнского.

И на этот раз Хьюго не довелось узнать, далеко ли еще осталось до предела его выносливости. Измученное тело, к которому рыцарь уже стал относиться как-то отстраненно, отвязали и вновь отнесли в каменную клетку камеры. А еще спустя сутки на ее пороге появился Филипп Мейн. С маниакальной веселостью он разглядывал распростертое на соломе тело жертвы его собственных темных страстей.

– А знаешь, сэр Хьюго, я ведь нашел на тебя управу. Просто до гениальности.

Гилфорд смотрел на него тяжелым взглядом, никак не реагируя на слова безумца.

– Даже не хочешь узнать какую? Ладно, я не обидчив, все равно скажу. Я написал леди Реджине в Гилфорд о том, что ты серьезно болен и заболеешь еще сильнее, возможно до смерти, если в течение недели она не прибудет в Мейн. Твоя сестричка ведь любит тебя, не так ли? Она приедет, а тогда… Ах, сколько открывается возможностей!

Ничто не дрогнуло в лице крестоносца, и раздосадованному Филиппу осталось только удалиться, изрыгая проклятия на Гилфорда и всю его породу. Едва тяжелая дверь закрылась за мерзавцем, Хью глухо застонал, вцепившись в волосы обеими руками.

«Что же делать? Малышка, конечно же, приедет, а с ней Тир…»

Хью не сомневался, что молодая женщина не оставит Куини в беде. О том, что норвежка подумает о его собственной бездарно попавшейся в лапы Мейна персоне, Гилфорд старался не думать. Вообще здесь, в преддверии могилы, было трудно думать о той, которая для Хьюго была олицетворением самой жизни.

«А Куини еще предстоит узнать о смерти Гая», – с тоской подумал крестоносец, и медленно свернулся в клубок на жестком ложе – сырость и холод подземной камеры пробирали до костей его измученное тело, защищенное от них только изрезанной и обожженной кожей.

– Чего доброго еще насморк подхватишь, – проворчал Гилфорд и невесело хмыкнул.

В этот день его даже сытно покормили, что подтвердило худшие опасения рыцаря, зато прибавило ему сил.

«Вопрос только для чего», – мрачно размышлял он, жадно уписывая принесенное.

Ужин был не менее плотным. После него Хьюго, как мог, зарылся в солому и прикрыл глаза. Он уже начал засыпать, когда за дверью его каземата послышалась какая-то возня, истошный крик, топот, а потом прогремел засов. Хью сел, не зная то ли ему готовиться к новой серии пыток, то ли и вовсе прощаться с жизнью. Дверь распахнулась, повеяло могильным смрадом, и Хьюго, вытаращив от ужаса глаза, заорал так же отчаянно, как и некто минуту назад в коридоре – перед ним стоял разлагающийся труп в полуистлевшей одежде с синюшным лицом и седыми космами на голове.

– Помолчи, сэр Хью, – деловито сказал труп и почесался совсем как живой.

– Господи, смилуйся над рабом твоим, – лязгая зубами уже не от холода, а от страха пролепетал крестоносец.

– Вот не думал, что и вас проберет. Как бы то ни было, пошли.

– К-ку-куда?

– То есть как куда? В могилу ясное дело, – труп хихикнул.

– Неужели пора?

– В самый раз!

– Изыди… – как-то неуверенно пробормотал Гилфорд, на что мертвец вдруг расхохотался, показав здоровые белые зубы.

– Ох, сэр Хьюго. Я никогда не смогу понять, когда вы шутите, а когда говорите серьезно. Вы что, правда, не узнали меня?

– М-мы были знакомы?

– Разрешите напомнить, – все еще давясь от смеха и стягивая с головы что-то сразу ставшее похожим на мочало, поклонился призрак. – Невинно убиенный сэр Гай Клермон собственной бренной персоной.

Где-то вдалеке послышался топот и нестройные крики. Молодой рыцарь заторопился.

– Пошли, сэр Хью. Когда их много, они меня не так боятся.

Хьюго не пришлось уговаривать долго. Он вскочил и опомнился, лишь оказавшись за порогом камеры, которую Гай тщательно запер за ним.

– Но куда?

– Я знаю один хитрый путь, – и «мертвец» решительно поволок Гилфорда за собой вниз по коридору.

Только когда пальцы Клермона сжались на его запястье, Хью до конца поверил своим глазам – рука спасителя была сильной и теплой. Живой. Перед ним действительно был Гай Клермон. Понять, как это стало возможно, Хью не мог. Молодой рыцарь протащил крестоносца по сводчатым коридорам до небольшой круглой комнаты, в центре которой был люк. Гай распахнул его и сделал приглашающий жест.

– Прыгай, сэр Хьюго, – увидев, что тот с отвращением отшатнулся, молодой человек продолжил. – Мертвые не кусаются, это я знаю совершенно точно.

Гилфорд, было, уперся, но шум сзади приближался. Очертя голову и зажав пальцами нос, Хью сиганул в темный провал. Гай, предварительно ухватившись за крышку люка, чтобы захлопнуть ее за собой, прыгнул следом. Смрадная тьма обступила рыцарей.

– Пойдем, сэр Хьюго.

– Ты что, видишь во тьме, сэр Гай? Может, ты и правда помер?

– Нет, – смеясь, ответил молодой человек. – Просто я здесь теперь почти как дома.

– О Господи!

Хью почувствовал прикосновение к своей ноге и чуть не заорал снова, но это был Гай.

– Вперед!

Клермон решительно потянул за собой спотыкающегося крестоносца.

– Хотя постойте, сэр Хьюго, – рука Гая отпустила запястье Гилфорда, потом рядом раздалась возня и через пять минут Клермон вернулся. – Вот вам штаны. Не новые, но все-таки… Негоже идти в гости, в чем мать родила.

– В гости? – прыгая на одной ноге, чтобы на ощупь просунуть вторую в штанину переспросил Хьюго.

– Угу. Готовы?

– Насколько это вообще возможно.

– Тогда лезьте первым. Я за вами.

– Куда? Я ничегошеньки не вижу.

Гай решительно направил будущего шурина, а когда ноги Хьюго скрылись в норе, нырнул следом. Гилфорд, тихо бранясь и охая, выбрался в освещенную одной свечой келью и замер, увидев перед собой победно улыбающегося старика.

– Добро пожаловать в мою скромную обитель, сэр Хьюго Гилфорд.

– Откуда вы знаете…

– Помимо всего прочего, вы очень похожи на своего отца, мой мальчик. Даже в таком виде. Заходи, Гай, сынок. Я вижу, тебе все удалось.

– С легкостью, сэр Аллан. Я уже так застращал их своими появлениями и исчезновениями, а также воем, стонами и прочей белибердой, что они бегут, не чуя ног, стоит мне вздохнуть погромче.

– Согласись, это была отличная идея.

– Просто превосходная. Только в тряпье, которое приходится носить, полно блох, – Гай весело рассмеялся. – Очень трудно изображать призрак, если все время хочется чесаться.

– Ничего, потерпишь. Ведь теперь с вашей помощью, мальчики, старый упрямец имеет шанс сквитаться со своим племянничком.

И только тут Хьюго догадался, кто сидит перед ним.

– Аллан Мейнский, старый граф? – изумленно спросил рыцарь, запуская руку в волосы на затылке. – Ведь говорили, что вы умерли…

– Теперь у нас отличная компания оживших трупов, друзья, – сверкая глазками, возвестил старик, – Гай будет стонать и вздыхать, а вы, сэр Хьюго, станете греметь цепями.

– Где, здесь? – спросил крестоносец, обводя глазами тесную подземную келью.

– Нет, зачем же? – старик даже обиделся.

– Весь замок от подвалов до донжона охвачен сетью потайных коридоров. Сэр Аллан всегда держал это в секрете. Так что никто, кроме нас, о них и не подозревает, – сказал Гай и принялся смывать с себя «трупный» грим, пользуясь водой из фляжки.

– Они также связаны с подземным ходом, что ведет из крепости прочь, – проговорил старик заметно погрустнев.

– Не кручиньтесь, сэр Аллан, – Гай шагнул к графу и мягко коснулся его иссохшей руки. – Мы не уйдем, пока не разберемся с проклятым Филиппом.

– Я так уж точно, – свирепо подтвердил Хьюго. – Эта сволочь в прямом смысле содрала с меня три шкуры, и я не успокоюсь, пока он не получит по заслугам… К тому же, Гай, ты еще не знаешь всего, что он задумал. Несколько дней назад мерзавец послал гонцов в Гилфорд с недвусмысленным указанием Куини явиться в Мейн.

– Но она же не сумасшедшая… – обеспокоено начал Гай.

– Он шантажирует ее, угрожая в противном случае убить меня. Тебя-то он уже в расчет и вовсе не берет.

– С-сукин сын! – прошипел сквозь яростно стиснутые зубы Клермон.

– Нужно срочно предупредить бедняжку, – встрепенулся старый граф. – Быть может еще не поздно. Вы не представляете, что может ждать юную леди в этом логове…

– Очень даже хорошо представляю, – хмуро откликнулся Гай. – Я видел это собственными глазами… Этот самый Филипп собрал здесь целый гарем из молоденьких мальчиков и девушек. Ему доставляет удовольствие развращать их невинные души… Я забрался туда в надежде найти Дика Престона…

– Ну и?

– Не нашел, но насмотрелся такого! Сэр Хьюго, поверьте, я никогда не был аскетом, бывало, имел дело и со шлюхами, и с похотливыми женами старых мужей, у которых я служил наемником, видел пьяные оргии викингов, но такого изощренного разврата, как здесь, я и представить себе не мог. О многом я просто не знал! Какое темное и больное воображение должно быть у этого человека…

– По крайней мере, в пытках он очень изобретателен, – кривясь, сказал Хьюго. – Но, Гай, дружище, объясните мне, наконец, что сталось с тобой и как все это, – он обвел взглядом келью, старого графа и самого Гая в лохмотьях с чужого плеча, – стало возможно?

– Меня бросили в ту самую яму с трупами, где мы с вами только что побывали…

– Так мы сидели на… И эти штаны…

– Считайте их подарком от неизвестного доброжелателя. Он вам отдал последнее, сэр Хью. И потом, что вы имеете против мертвых? Лично я уже почти сроднился с ними.

– Не шути с этим, Гай, – ежась, молвил Хьюго.

– Я не циник и не настолько черств душой, – уже серьезнее заговорил Клермон. – Просто у меня было только два выхода – или свихнуться, или привыкнуть. Я решил, что второе мне нравится больше… А потом я нашел ход, которым мы и пришли сюда, правда, тогда он был вполовину короче. Остальное просто – я закончил его…

– Каких-нибудь пять метров… Потом с помощью ножа продолбил полутораметровую стену замка… И все это не имея ни воды, ни крошки хлеба, – торжественным тоном закончил старый граф, с гордостью глядя на смущенного молодого рыцаря. – А после Гай изучил все потайные ходы и сделал весьма рискованную вылазку, чтобы освободить вас, сэр Хью. Ваша юная сестра получит в мужья очень храброго и стойкого человека.

– Она достойна этого, – тепло улыбнулся Хьюго.

– Но как нам предупредить ее? – стискивая кулаки, вскричал Гай.

– Тише, – старик прислушался.

За то время, что он провел в этой камере, его все еще острый слух научился различать шаги тюремщиков издалека.

– Сюда идут. Прячьтесь!

Гай схватил Хьюго за плечо и подтолкнул к небольшой нише в дальней стене. Потом рука его скользнула в щель между двумя камнями, и внезапно стена расступилась перед ними – почти бесшумно кладка ушла вглубь и в сторону, открывая длинный и довольно широкий коридор.

Хью, пригнувшись, шагнул внутрь, а через мгновение потайная дверь уже встала на место, отгородив их от тесной камеры старого графа.

Выждав достаточное время, Гай снова открыл тайник, и рыцари вернулись в комнату.

– Так как нам предупредить Куини? – молодой Клермон вновь заговорил о том, что волновало его больше всего. И вдруг запнулся, встретив печальный взгляд старика.

– Поздно, мой мальчик… Твоя невеста уже здесь…