Текст книги "Старость не радость, или замуж не напасть (СИ)"

Автор книги: Александра Шталь

Соавторы: Даяна Скай
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Глава 43

Яда

Да что это такое? Наши отношения в самом зачатке, а он уже ведет себя, будто я его собственность! Он решил! А мое мнение не в счет! А если с ним что-то случится, как мне потом жить?

– Выпустите! Выпустите меня немедленно! – я заколотила кулаками в дверь. Никакого ответа. Оглохли все, что ли. – Выпустите меня!

Все равно ведь выберусь.

Если не выпускают через дверь, я выскочу в окно. Простыней у Кощея в сундуках много, на веревку хватит.

Только вот незадача. Окна не открывались. Не было ни шпингалетов, ни задвижек. Что за чертовщина, я ведь хорошо помню, что в ночь, когда я спасла Кощея от кинжала Мары, окно было распахнуто.

Ну да ладно. Не открываются – значит, выломаю! Я схватила стул и замахнулась.

– Стоять! – послышался гулкий рев, и я замерла от неожиданности. – Кто-то обещал паутинку в моих углах собственноручно сметать, а теперь громить меня решил? То избивала, а теперь на мои драгоценные стекла покушаешься?

– Замок? Бьет, значит, любит, слышал о таком? Народная мудрость.

– Мудрость? – недоверчиво переспросил замок. – Может, дурость?

– А ты и говорить умеешь? Я думала, ты только в зеркальном зале так можешь.

– Умею. Но предпочитаю помалкивать. Но ты ж и святого доведешь! Подумать только – покуситься на самое дорогое! Бедные мои окошечки...

– Выбью, так и знай, если не выпустишь меня! – я замахнулась стулом, демонстрируя серьезность своих намерений.

– Выходи уж, – обреченно вздохнул замок, звякая дверным замком. – Все равно Кощей уже улетел.

– Все равно я улечу отсюда! – крикнула я, сбегая по ступенькам.

Замок обмолвился, что Кощей улетел. А на чем он мог улететь? Правильно – на Буране. Богатырей, наверное, Горыныч отвез. Ему такая ноша по плечу, да и помочь в пленении Мары сможет.

А я сейчас уговорю знакомого птенца Могол мне помочь. Этот малыш мне точно не откажет.

Запыхавшись от бега, я пересекла двор и отправилась на площадку, над которой свила гнездо птица Могол.

И так и этак ходила под гнездом, задрав голову вверх, но никого из птиц не высмотрела. Куда они делись? Дурное предчувствие холодком пробежало по позвоночнику. Нет. Не может быть. Нужно отставить панику и спросить кого-нибудь.

На мое счастье, во дворе крутилась Аглая.

– Где птицы? – без особых церемоний спросила я.

– Так на них богатыри улетели, – развела руками женщина. – А тебе зачем?

– Поздороваться с ними хотела, – огрызнулась я.

Ай да Кощей! Переиграл и уничтожил. Сам на Буране улетел, а богатырей на птиц усадил. Лишил меня возможности сбежать отсюда. Разве что я смогу отрастить себе крылья.

Скрипнув зубами от злости, я вернулась в спальню и бросилась на кровать. Меня не покидала уверенность, что если я не попаду во дворец, с Кощеем случится что-то дурное. Вот только изменить я ничего не могла.

Скрипнула тихонько дверь, и в комнату мышкой пробралась царевна. Она села рядом и погладила меня маленькой ладошкой.

– Все будет хорошо, – сказала она.

– Непременно, – ответила я.

– И с папой?

– И с папой. Мару одолеют, а твоего папу вылечат.

Я села и прижала девочку к себе.

Так мы и сидели до тех пор, пока я не услышала страшные звуки, похожие на истошный вой чудовища.

Мелькнула мысль, что, воспользовавшись отсутствием Кощея, Мара решила натравить на его замок невиданного монстра.

– Оставайся здесь, – велела я Софке, – и не вздумай за мной ходить! Я быстро посмотрю, что там происходит и вернусь.

В благонадежность Софки я не верила, потому, выскочив за дверь, рявкнула замку:

– Не выпускай ее до моего возвращения!

По мере приближения к выходу звуки становились все громче. Зверь бушевал где-то во дворе. Приоткрыв дверь, я выглянула в щелку на улицу. Внутренний двор был пуст.

Расхрабрившись, я вышла. Подняла голову к небу – тоже никого. Но рев и страшный грохот продолжали откуда-то доноситься. Повертев шеей, я нашла источник – конюшня. Это Буран с ума сходит? Разве Кощей не на нем отбыл? Сломя голову я бросилась в конюшню.

Здесь шум стоял такой, что у меня чуть не лопнули барабанные перепонки. Конь бесновался, пытаясь грудью выбить дверь денника. На нескольких досках уже виднелись сколы, а солома внизу была усеяна щепой. Буран бился, не щадя своей шкуры, не чувствуя боли. На груди его алели кровавые полосы.

Моего прихода он не заметил, и только когда я несмело позвала его по имени, скосил на меня лиловый глаз, но бесчинствовать не прекратил.

– Буран, миленький, – осторожно подходя к нему, начала я. – Ты чувствуешь, что твоему хозяину грозит беда?

Он громко заржал, запрокинув голову.

– Хочешь, я выпущу тебя?

Конь на миг затих, смерив меня недоверчивым взглядом.

– Но только у меня условие. Ты возьмешь меня с собой. Я тоже хочу помочь Кощею.

Конь задумался ненадолго, а затем коротко кивнул.

– Ну, вот и славненько.

Хотя на самом деле все было не славненько, а прямо-таки ужасненько. Я панически боялась Бурана, я не доверяла ему и, как вишенка на торте, – я не представляла, как я полечу на нем сама.

Предусмотрительно я отворила двери на площадку – вдруг конь улучит момент, пока я замешкаюсь, и улетит без меня. Подойдя к ограде денника, я подумала, что одета не для езды на лошадях. Но бегать по замку и искать штаны времени не было. Если конь так переживает, значит, дело серьезное. Потому я не придумала ничего лучше, чем укоротить платье, оторвав хороший кусок от подола.

Надо отдать должное Бурану, после того, как я отворила денник, конь не махнул мне хвостом на прощанье, а терпеливо дождался, пока я на него вскарабкаюсь. Даже прилег, чтоб мне было проще. Сердце мое колотилось от страха. Я собиралась лететь без седла и сбруи, потому что не имела ни малейшего понятия, как цеплять на лошадь все эти штуки. Распластавшись на спине Бурана, я вцепилась в его гриву и зажмурилась.

Конь медленно поднялся и, выйдя из конюшни, взмыл в небеса.

Изредка я открывала один глазок, чтобы посмотреть, долго ли нам еще лететь, и тут же закрывала, еще крепче хватаясь за пышную гриву.

Добравшись до стольного града, конь стал снижаться. По ноздрям тут же ударил странный запах – тошнотворный, мерзкий. С улиц доносились громкие крики, бабий визг и детский плач. Бунт, что ли, у них?

Усилием воли я заставила себя открыть глаза и посмотреть вниз.

– Мамочки! – прошептала я, увидев тех, кого в моем мире называют зомби. Мертвяки были всех мастей, разной степени свежести. Чьи-то тела были лишь слегка тронуты разложением, чьи-то походили на древнеегипетских мумий, чьи-то были уже полностью скелетированы. К горлу подкатила тошнота.

Но страшнее их омерзительного вида, было то, чем они занимались. Сбившись в кучки, они нападали на перепуганных горожан и делали то, чем занимаются каноничные зомби.

Люди пытались укрыться в домах, некоторые бежали в сторону дворцовых стен в надежде укрыться внутри.

– Буран, нам нужно спасти моих друзей, – горячо заговорила я. – Они помогут людям, а мы спасем Кощея.

Конь несогласно мотнул головой, я едва удержалась на нем.

– Буран, Кощей поступил бы точно так же. Он бы не одобрил гибель невинных.

Я надеялась, что этот довод сможет повлиять на Бурана. Мои надежды были не напрасными. Немного поразмыслив, конь заржал.

– Ты поможешь мне?

Конь заржал еще раз.

– Тогда к дворцовой стене!

Тряхнув гривой, Буран опустился на мостовую.

Возле высоких белых стен было оживленно. Мертвяки нападали на жителей, рвавшихся к центральным воротам. Несколько давно почивших товарищей ринулись к нам, клацая зубами и размахивая руками.

– Мамочки! Мамочки! – запричитала я.

Но Буран легко справился с ними. Один мертвец взлетел в воздух от меткого удара копытом, другому конь откусил голову, третьего подмял под себя и затоптал.

Дорогу к поляне, на которой томились избушка и Гришка, я помнила смутно. Но, к моей радости, Буран довез меня туда, куда нужно. По пути я старалась не смотреть по сторонам, чтобы не видеть, как мертвецы превращают своих жертв в обед. Всем не поможешь – успокаивала я себя. В первую очередь нужно спасти товарищей.

Помогало мало, все равно я чувствовала себя довольно гадко.

К избушке и Гришке мы успели вовремя.

Избушка героически отбивалась от наседавших на нее мертвяков, но было заметно, что она уже выдыхается. Один пухлый мертвяк повис на ее ноге, и ей никак не удавалось его скинуть. Гришка в облике собаки пытался помочь избушке, вцепившись зубами в жирный зад мертвяка. Так они и болтались вдвоем на куриной лапе, пока Буран раскидывал назойливую нежить.

В конце концов избушке удалось избавиться от жирдяя, откинув его в росшую неподалеку рощицу. Гришка сопроводил его полет заливистым лаем.

Теперь, когда мы избавились от помехи в виде нежити, можно было освобождать товарищей.

Неуклюже спустившись с коня, я бросилась к друзьям. Гришка кинулся ко мне, размахивая хвостом, принялся прыгать на меня и лизать ноги.

– Погоди, дурачок, дай посмотрю, как тебя отвязать.

Цепь, сковывавшая Гришку, была явно заколдована. Во-первых, она светилась слабым серебристым светом. Во-вторых, на ней не было никаких замков.

– Как это открывать? – я растерянно крутила цепь в руках.

Выручил, как ни странно, Буран. Фыркнув, он подошел к нам, встал на дыбы и с силой опустил копыта на цепь, высекая из нее россыпь огненных искр. Цепь задребезжала и рассыпалась на звенья.

Так же поступили и с оковами избушки.

Порадовавшись освобождению, мои друзья воззрились на меня. Точнее, Гришка воззрился, а избушка нетерпеливо захлопала дверью и ставнями.

– План такой, – не теряя времени, бегло начала я, – ваша задача спасать людей. Ты, избушка, будешь мертвяков ногами раскидывать и людей от нежити прятать. А ты, Гришка, станешь мертвяков из строя выводить. И это, стань наконец человеком.

Гришка обернулся вокруг себя и тут же предстал передо мной во всей своей унылой вурдалачьей красе.

– Спасибо, хозяюшка, за освобождение, – он отвесил низкий поклон. – Но, боюсь, что не справлюсь с твоим поручением.

Ну, началось.

– Ты чего, Гришка, мертвяки – это же твоя тема, – напустилась я на парня. – Небось, все они твои знакомцы. Сколько с ними бок о бок прожил!

– Так они раньше смирные были, лежали себе тихонечко. А теперь дюже резвыми стали. А у меня даже лопаты собой нет, – всхлипнул он.

– А ну, нюни не разводить! – прикрикнула я. – Вон ухват возьми, и будет тебе счастье. А нам пора Кощея выручать.

Буран уже и так нетерпеливо бил копытами. Чего доброго, ускачет без меня, а как мне потом до дворца добираться? На моих верных слуг особых надежд я не возлагала, а конь уже проявил себя умелым бойцом.

Вскочив на коня... Ладно, вру, не вскочив, а позорно вскарабкавшись, я задала Гришке вопрос:

– А как ты узнал меня? Ладно, изба – наверное, она видела меня в юности, ну а ты, как догадался?

– Так по запаху же, – он посмотрел так, будто поразился, что я не понимаю очевидных вещей. – А вообще, хозяйка...

Буран не стал дожидаться, пока Гришка выразит мысль до конца, сорвался с места в карьер.

Оглянувшись назад, я увидела, как избушка и Гришка с ухватом наперевес разбрасывают мертвяков в разные стороны.

Ничего, я верю, что ребята с моим заданием справятся. Сейчас бы самой не оплошать.

Глава 44

Буран в два счета перенес меня через стену, окружающую дворец Берендея.

Во дворе творился немыслимый хаос. Илья стоял у распахнутых ворот, следя, чтобы нежить не просочилась через них. Добрыня курсировал туда-сюда, сопровождал несчастных людей в безопасное место и не давая мертвякам их покалечить. Алеша почему-то отбивался от царской дружины.

Ясно было одно – план Кощея пошел по одному всем известному нецензурному маршруту. Что было тому причиной, я теперь вряд ли узнаю. Да и не о том нужно думать. Сейчас надобно проблему решать, а виноватых можно и потом назначить.

Но для начала нужно найти Кощея.

Его фигуру я отчаянно высматривала в толпе, но тщетно.

Зеленые всполохи света, внезапно озарившие стекла дворцовых окон, подсказали мне, что искать его нужно внутри.

Через парадный вход туда не попасть. Прямо на крыльце Алешка и дружинники устроили кучу-малу. Пока побеждал богатырь. Видно, он истосковался на том свете по битвам и теперь отрывался по полной.

Кроме центрального входа, должны быть еще какие-нибудь ходы для работников или тайных гостей. Не могли же они все быть запертыми.

Оказывается, могли.

Это я проверила опытным путем, спустившись с Бурана и подергав все без исключения дверные ручки. Конь при этом ходил следом за мной как привязанный, иногда отгоняя копытом чрезмерно любопытных дружинников.

– Да что это такое? – возмутилась я. – Мне надо попасть вовнутрь. Кощей там.

Буран поддержал меня негромким ржанием, а потом встал к двери крупом и изо всех сил лягнул ее. Жалобно скрипнув, дверь с грохотом ввалилась внутрь.

Не раздумывая, я вошла в проем. Буран хотел увязаться за мной, но я его остановила, сказав, что его помощь пригодится именно здесь. Вдруг кто-то из посторонних пожелает сюда вломиться, а нам они во дворце совершенно не нужны.

Темное помещение, в котором я оказалась, предназначалось явно для хозяйственных нужд. Здесь стояли пустые корзины, какая-то не особо презентабельная обувь, в углу валялся ворох одежды. Когда я проходила мимо, ворох неожиданно заворочался, и из тряпок показалось желтое старушечье лицо, изрезанное сетью морщин. Я невольно дернулась, решив, что во дворец забрел кто-то из мертвяков. Но старуха никакой активности не проявляла, только с трудом разлепив выцветшие глаза, безучастно проводила меня взглядом.

Двигаясь по темным переходам дворца, я только диву давалась – дворец будто вымер, ни слуг, ни стражи. Изредка попадались полувысохшие тела, слабыми движениями показывающие, что в них еще теплится жизнь. Внезапно до меня дошло – это и есть вся дворцовая челядь, только сила и молодость выкачаны из этих несчастных людей подчистую. Вспомнился засохший сад, увиденный мной при первом посещении дворца. Выходит, все живое рядом с Марой рано или поздно чахнет.

Сверху время от времени доносился грохот. Что-то тяжелое падало на пол, раскалывалось на куски. Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы понять сражение между Марой и Кощеем идет там.

А согласно моему плану...

Да не было у меня никакого плана, был только топорик для мяса, позаимствованный на кухне. Его я крепко сжимала в кулаке на случай, если кто-то нападет на меня из-за угла. И то спорный вопрос, смогу ли я его применить.

Не так я себе всё представляла. Ой, не так! В моих мыслях всё выглядело довольно примитивно. Богатыри приводят плененного Кощея Маре. Мара, сидя на троне, безумно хохочет и потирает руки. Отправляет богатырей вон, чтобы остаться с Кощеем наедине. Произносит длинную речь, как подобает злодеям, и собирается запустить в Кощея страшное смертельное заклинание. Но Кощей в этот миг разрывает бутафорские путы и отражает атаку. Мара падает, пораженная собственной магией, и трагично умирает, перед этим попросив у Кощея прощения и рассказав ему, где дети. Тут в тронный зал врываюсь я с шумной компанией богатырей. Все хлопают, мы с Кощеем целуемся.

Ну, или еще вариант, где Мара бросает заклинание в Кощея исподтишка. И только я одна замечаю это. Подлетаю белой лебедью и самоотверженно закрываю грудью любимого. Заклинание попадает в меня. Кощей спасен. Взбешенный, он убивает Мару и бросается ко мне, подхватывает меня на руки и горько плачет. Богатыри, стесняясь друг друга, прячут слезы. А потом Кощей целует меня, и я воскресаю. Здорово же?

Только на самом деле всё выглядело пугающе и опасно. И у меня не было ни единой мысли, чем я могу быть полезна в этом хаосе. Прав был Кощей, что не хотел меня брать. С моими умениями я бы только путалась под ногами. Ему пришлось бы отвлекаться, следя за тем, чтобы я не попала в беду. Это делало бы его уязвимым.

Я настолько погрузилась в свои невеселые думы, что упустила момент, в который что-то вцепилось в мою руку и потянуло в ответвление коридора. От неожиданности я вскрикнула и выронила топорик.

Хорошо, что напавший на меня оказался не мертвяком, а пускающим слюни Берендеем.

– Отпустите меня, – шипела я, пытаясь свободной рукой разжать его скрюченные пальцы.

Но он только качал головой и продолжал куда-то меня тащить. Честно признаться, было жутко. Кто знает, чего от него ожидать. Может, за это время крыша у него поехала окончательно?

И ведь не спросишь, что ему от меня нужно. Только мычит в ответ да куда-то упрямо тянет.

Берендей притащил меня к лестнице и указал пальцем вверх.

– Хочешь, чтобы мы поднялись?

Он радостно закивал.

Мне не оставалось ничего делать, кроме как следовать за ним. О том, зачем я ему понадобилась, приходилось только догадываться. Может, он хочет сдать меня Маре? Мало ли, как она мозги ему промыла. Или наоборот, хочет привести меня туда, где идет бой, на помощь Кощею.

Так как плана у меня не было, мне показалось логичным предоставить всё воле случая. Что делать, разберусь уже по ситуации.

Берендей повел меня не туда, откуда раздавались звуки битвы, а в противоположном направлении.

Остановился перед дверью и ткнул в нее пальцем.

– Нам туда?

Он радостно закивал. Ну, ладно. Я пожала плечами и толкнула дверь.

Судя по всему, раньше это была царская спальня, а теперь покои Мары. Роскошные, ничего не скажешь. На туалетном столике, уставленном красивыми флакончиками и баночками, лежала тарелочка с золотым яблочком. Я машинально покрутила тарелочку в руках, яблочко покатилось по кругу, и тут же на донце тарелки появилось изображение стольного града во всей красе. Подумала я о царстве Кощеевом, и тарелочка показала выжженную беспощадным солнцем пустыню и возвышающийся на скалах черный замок. Подумала о Софке – и увидела царевну, рыдающую на кровати в спальне. Получается, Мара могла следить за всем, что происходило в Мертвых землях в режиме реального времени. И определенные картины могли вызвать у нее приступ бешенства. О планируемом появлении Кощея, получается, она тоже знала и успела подготовиться.

Все время, пока я была занята волшебной тарелкой, Берендей нетерпеливо дергал меня за рукав и обрадовался, когда я наконец положила артефакт на место и обратила на него внимание.

Выживший из ума царь потащил меня вглубь комнаты к задрапированной тяжелой тканью нише.

Когда мы подошли к ней, Берендей откинул занавес и жестом фокусника указал на... ткацкий станок.

– Та-дам! – разочарованно проговорила я. – Предлагаешь заняться рукоделием?

Но Берендей одарил меня таким взглядом, будто из нас двоих проблемы с головой были именно у меня.

– И что мне делать?

Царь несколько раз указал рукой на натянутые нити. Нити как нити. Что его не устраивает? Хотя погодите, нити были разные, как по цвету, так и по толщине. Многие, очень многие были серыми, грязными, неровными, будто уже использованными. Словно когда-то они порвались, и их обрывки связали грубым узлом. Ни одна мастерица не станет использовать такие в работе.

– И что мне делать? – повторила я вопрос.

Берендей протянул мне невесть откуда взявшийся серп. Я закатила глаза:

– А ножниц, я так понимаю, не нашлось.

И тут меня осенило! Это не просто ткацкий станок – это волшебный предмет. Нити символизируют человеческие жизни. Мара связала оборванные нити, чтобы поднять умерших. И если нити снова обрезать, то восставшие из могил снова упокоятся.

На словах все было просто, на деле оказалось гораздо сложнее. Нужно перерезать все «бракованные» нити, не повредив остальные. Та еще задачка, учитывая, что нитей очень много и все они перемешаны.

Берендей всё время крутился рядом, пытался помочь, но по факту только мешал. По моим ощущениям провозилась я довольно долго. О том, что я всё сделала правильно, меня оповестили радостные крики, раздавшиеся за окном.

Я подбежала к окну и выглянула на улицу. На дороге остались только темные пятна от растаявших, словно снег, зловещих мертвецов. Народ ликовал, возвещая победу.

Видимо, Мара тоже услышала рев толпы, и это ее взбесило, потому что грохот раздался такой, будто обвалилось полстены.

Я тут же бросилась на звук, забыв про Берендея и даже не выпустив из руки серп.

Бой происходил в большом помещении, напоминающем бальный зал. В пользу моей теории говорили не только богатое убранство при полном отсутствии мебели, но и возвышение для музыкантов.

Судя по повреждениям интерьера, здесь происходило страшное. На стенах виднелись огромные бурые подпалины. Богатые занавеси обуглены. Часть стекол выбита. Некоторые колонны обрушились.

Посреди всего этого «великолепия» стояла Мара, излучая энергию неоспоримого превосходства. Напротив нее на полу лежал Кощей. Он тяжело дышал и держался за бок, из которого торчал обломок колонны. Под Кощеем расплывалось кровавое пятно, смотрящееся лишним и нелепым на холодном мраморе пола. Сердце забухало в груди так, что стук его оглушил меня. Мара готовилась нанести последний удар. Я чувствовала это, читала ее намерения по позе, взгляду и жестам. Первым порывом было броситься к Кощею, закрыть его, защитить. Но мозг вовремя включился и подавил это желание, приведя всего два аргумента: ты не успеешь добежать, Кощей погибнет, а следующий удар придется по тебе.

В одно мгновение у меня родился план, ненадежный и хлипкий, но хотя бы дающий маленькую надежду на спасение.

– Эй, неудачница! – крикнула я и направилась навстречу Маре, ведя серпом по стене. Мое горделивое шествие сопровождалось противным скрежетом железа по каменным стенам. – Твоя дохлая армия разбита. Это было легко и просто. Очень просто. Раз – и готово!

На месте Мары я бы не удержалась, и уже съездила бы по роже, если бы со мной говорили таким тоном.

– Явилась? – ядовито улыбнулась Мара, не выпуская из поля зрения Кощея. – А ты любишь брать чужое.

– Ты об этой ржавой железяке? – я махнула серпом.

Она покачала головой.

– Я о том, что ты быстро освоилась и прыгнула в постель к мужчине, который тебе не принадлежит.

– А, в тарелочке волшебной подсмотрела? – по ее лицу я поняла, что права.

Краска стыда начала заливать щеки, у нашей близости, оказывается, был один заинтересованный зритель. Но я поборола смущение и ехидно хихикнула:

– Чем еще заниматься бедной брошенной женщине, если кино для взрослых еще не изобрели?

– Чего? – Мара явно не поняла значение сказанного, но, судя по тому, как побледнело ее лицо, умудрилась оскорбиться.

– Понравилось? Можем повторить.

– Бесстыдная дрянь! Даже твоя предшественница была приятнее, – выплюнула Мара.

– Ну конечно, только дряхлая старуха не способна составить тебе конкуренцию! Хотя Кощей и в образе старой ведьмы меня целовал. Так что не во внешности дело, – в этот момент я старалась не смотреть на Кощея, не простит он этих слов. Поймет, что его олененок на самом деле гиена. Но мне некуда деваться. Нужно тянуть хронометраж, чтобы богатыри успели подойти и повязать Мару. А единственная тема, которая интересовала мою противницу, была связана с Кощеем. Вот я ее и оседлала.

Мара скривилась:

– Думаешь, с тобой он будет счастлив?

– Уверена, – я горделиво вскинула подбородок.

– Ошибаешься. С тобой он никогда не будет счастлив. Я никогда не скажу ему, где его дочки! Он будет страдать всю жизнь, пытаясь их найти.

Она говорила так, будто не собиралась нас убивать. Или же она рисовала картину гипотетического будущего, которое никогда не случится, потому, что сейчас она нас грохнет?

Я рассмеялась:

– Напугала ежа голой задницей. Мне же и лучше! Сдались мне чужие дети! Своих нарожаем! Пятерых! Нет, десятерых! Многодетной семьей станем! Нас Берендей орденом наградит и субсидию назначит!

Напряженным слухом я уловила какое-то шевеление в коридоре. Неужели богатыри подоспели или это Берендей там скребется?

– Тварь! – рявкнула Мара. – Смотри, Кощей, какую змеюку ты пригрел на шее. Устыдись!

Кощей нашел в себе силы встать. Он пошатывался и держался за разорванный бок. На меня он не смотрел. Похоже, и вправду, разочаровался.

– Да он уже устыдился, что такую эпическую битву за мировой порядок свели к разборке двух баб за первого парня на деревне, – я истерично расхохоталась, мельком взглянув в сторону дверного проема, где уже должна была притаиться подмога.

Ну, богатыри, ваш выход! Сейчас самое время выскочить из укрытия и надавать Маре по щам. Моя фантазия закончилась, приятную беседу с Марой я уже не поддержу.

Но Мара и сама больше не собиралась болтать со мной.

Тьма заклубилась на ее ладонях. Из нее Мара изящными движениями рук сформировала шар и запустила в меня.

Красиво – подумала я, и прикрылась в защитном жесте ладонью.

Боли я не почувствовала, будто баскетбольный мячик отбросила.

Я открыла глаза. Остатки тьмы клоками повисли в воздухе и медленно таяли.

– Неплохо, – скривила губы Мара. – Когда научиться успела? Детскими приемами тебя не возьмешь. Будем играть по-взрослому. Силы в тебе много, но пользоваться ею ты не умеешь.

Эти слова совсем не обнадеживали. Я и прошлый «снаряд» случайно отбила.

А теперь Мара решила не сдерживаться. Остается принять смерть с достоинством. Надеюсь, обо мне сложат легенды.

Я выпрямилась как струна, горделиво вскинула подбородок и ухмыльнулась.

Наверное, Мара ожидала увидеть страх, а теперь она была разочарована.

Она прикрыла глаза, будто устала. Губы ее беззвучно зашевелились. Мир в один миг поблек, выцвел, стал пепельно-серым, словно из него удалили все краски. Воздух сгустился и стал непроницаемым. Грудь сдавило так, что стало невозможно вдохнуть. Между тем Мара распахнула веки и посмотрела на меня абсолютно белыми глазами. Да что за жуть! Лучше бы убила меня быстро, без спецэффектов.

Грациозный пас рукой – и Мару окутало грозовое облако. Слои от светло-серого до угольно-черного находились в постоянном движении. Временами между ними проскакивали электрические разряды.

Из-под полуопущенных ресниц я взглянула на Кощея. Может, он успел набраться сил и сумеет дать отпор Маре? Но он даже не смотрел в мою сторону, будто потерял ко мне всякий интерес.

Тем временем одиночные разряды стали сталкиваться и сливаться в большой золотистый потрескивающий шар.

Так вот, что она удумала – прибить меня гигантской шаровой молнией.

Рассмеявшись смехом, похожим на перезвон колокольчиков, она запустила свое смертельное послание в мою сторону.

– Защитите! – взмолилась я, обращаясь к своим силам. Они едва слышно откликнулись, и в считанные секунды между мной и ужасающей молнией возник прозрачный щит, похожий на полусферу. Удар был такой мощности, что щит пошел паутинкой трещин. Он сдержал молнию, ослабил ее силу, но полностью защитить меня от нее не мог. Раздался звук бьющегося стекла, и щит осыпался осколками на пол. Я прикрыла глаза и приготовилась к неизбежному.

Однако я не умерла, неведомой силой меня отшвырнуло в сторону. Отлетев, я ударилась головой об остов колонны. С трудом открыв глаза и сфокусировав зрение, я увидела картину, от которой у меня подкатил к горлу ком.

На том месте, где я стояла минутой ранее, мрамор растрескался и покрылся копотью. В центре черного уродливого круга из сажи лежал Кощей. Его лицо было бледным, грудная клетка не вздымалась, рука не прикрывала рану в боку и безвольно лежала на полу, концы волос подпалились и медленно тлели.

Я попыталась встать на ноги и не смогла. В голове стоял гул, перед глазами все плыло, – видно, хорошо я приложилась затылком. Собрав силы, я поползла к Кощею. В ушах эхом отдавался безумный хохот Мары.

Добравшись до Кощея, я переложила его голову себе на колени. Пальцами, не чувствуя боли от ожогов, затушила пряди.

– Вот и итог твоей бравады, – не прекращая хохотать, сказала Мара. – Все закончится именно так, как должно было закончиться. Мне досталось все. А твой удел – безграничная боль. Я чувствую ее. Она наполняет меня радостью.

– Чувствуешь? – я подняла на нее невидящий взгляд. – Ничего ты не чувствуешь! Хочешь узнать, что у меня на сердце на самом деле?

То, что происходило у меня внутри, невозможно было выразить словами. Это было похоже на обжигающий поток, огненную лаву, в которой переплавились гнев на Мару, злость на себя, сожаление о несбывшемся, невыносимая горечь утраты и нерастраченная любовь. Я не нашла слов, чтобы рассказать Маре о том, чем именно я переполнена. Поэтому я закричала. Громко, пронзительно. От звука моего голоса разбились уцелевшие стекла в окнах, разлетелись на куски обломки колонн, загудели стены.

Все чувства, что я прятала глубоко в себе, внезапно вырвались из меня золотым столбом света, пробившим потолок и крышу дворца.

Мара вдруг как-то скукожилась, поникла и, шатаясь, побрела к выходу из зала. Мне было все равно, что с ней будет дальше. Мне было все равно, что будет дальше со мной. Я потеряла любимого. Слезы капали на его лицо, скатывались по щекам, дрожали на его длинных ресницах.

Вдруг его губы зашевелились. Или это мне показалось из-за стоящих в глазах слез?

– Может, хватит меня заливать? – еле слышно прошептал он и открыл глаза.

– Ты не умер?

– Я не был в этом уверен, до тех пор пока твой крик не взорвал мой мозг.

– Твоя рана, – я с содроганием посмотрела на пропитанный кровью камзол, из которого торчал осколок колонны, и всхлипнула.

– Ничего страшного. Заживет. Я же Бессмертный.

– Я должна сказать тебе кое-что... Все те неприятные вещи, которые я говорила Маре, неправда. Я просто хотела ее разозлить.

– Почему же неприятные? Про десять детей мне очень даже понравилось. Твои цели меня впечатляют.

– Нет! Я же не всерьез! – воскликнула я. – Никаких детей!

– Поживем-увидим, – хитро усмехнулся мой любимый. – У нас впереди целая вечность.