Текст книги "Старость не радость, или замуж не напасть (СИ)"

Автор книги: Александра Шталь

Соавторы: Даяна Скай
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

– Как-то тут...

Пока я подбирала нужное слово, Бояна сказала все за меня:

– Я тоже сначала по березкам да по полям пшеничным тосковала. Понемногу привыкнешь. В окна лучше вообще не выглядывать. Там сплошь песок. Ни деревца, ни кустика. Грусть такая одолевает, что жуть берет. Зато хозяин платит щедро. У меня девять братьев и сестер и все мал мала меньше. Так хоть какая-то родителям подмога.

– А видеться с родными Кощей хоть отпускает?

– Да, раз в год на три дня.

– Нечасто.

Бояна тяжело вздохнула.

А меня совесть кольнула: зря спросила, девчонку расстроила.

– И где Кощеева башня? – спросила ее, пока она совсем не ушла в свои печальные мысли. – Тут все такое одинаковое. Как понять, куда нельзя ходить?

– Все просто, – отозвалась Бояна. – Смотри на шпили, – она ткнула указательным пальцем высоко вверх. – Видишь шпиль, увенчанный черепом. Вот там и хозяйская башня.

Да уж. Могла бы и сама догадаться, чем может украсить свое жилище любитель готики. У него и на одежде вместо пуговиц серебряные черепа были.

– Ясно. Спасибо тебе, Бояна. Теперь буду знать, какую башню стороной обходить.

– Пойдем тогда Северную галерею мести. А то Аглая явится с проверкой, а мы здесь прохлаждаемся.

– И то верно, – согласилась я. – Не хотелось бы ее разочаровывать.

Так старательно я не мела пол никогда в своей жизни. Темную мраморную плитку безжалостно скребла жесткими прутьями метлы, не пропуская ни пылиночки, ни сориночки.

– Трудолюбивая ты девка, – похвалила меня Бояна. – Аглая таких любит.

Я аж закашлялась.

– Пыльно просто, – пробормотала я.

Бояна была права: скоро наведалась к нам Аглая с проверкой. Краем глазом я заметила, что стоит она у стены, ничем не выдавая своего присутствия. Наблюдает, значит.

Когда я, поравнявшись с ней, будто невзначай повернула голову в ее сторону, Аглая одобрительно улыбнулась:

– Молодцы, девочки. Вижу, Яда, ты уже освоилась, – она перевела взгляд на Бояну. – Закончите мести, полы помоете, а потом на кухне поварам поможете овощи чистить к обеду.

– Как скажешь, Аглая, – кротко ответила моя напарница.

– Ведра принеси да тряпки и покажи, как мыть надобно. Мармор бережное отношение любит. Сначала водичкой его помыть, потом насухо вытереть, а после воском надраить, чтоб блестел.

Я только кивала, делая вид, что внимательно слушаю. На самом деле мои мысли были только о том, как бы улучить момент и проникнуть в Кощееву башню.

Раздав указания, Аглая ушла.

– Дометешь сама? А я пока воды да воску принесу, – спросила Бояна, но прозвучало это больше не как вопрос, а как указание.

Я кивнула и продолжила махать метлой.

Бросить бы все да побежать к заветной башне. Но нет, нельзя торопиться. Неизвестно сколько Бояна будет за инвентарем ходить. Вдруг быстро вернется. Тогда проблем не оберешься.

Бояна и впрямь вернулась быстро. Я порадовалась про себя, что не поддалась внезапному порыву бежать к Кощею.

Вздохнув, девушка поставила ведро, до краев наполненное водой, положила рядом несколько тряпок и жестяную коробочку с воском.

– А я уже закончила, – с радостной улыбкой сообщила я.

– Смотри внимательно, как полы мыть.

Я едва не закатила глаза. Велика премудрость! Тряпку намочил, отжал и елозь по полу.

Бояна между тем завязала подол своего платья узлом, опустила тряпку в воду, поболтала ею в ведре, хорошенько отжала и, встав на колени, принялась натирать пол, приговаривая:

– Как только промоешь чуток, высохнуть не давай, насухо тряпкой вытирай, а то разводы останутся, потом перемывать придется.

Движения Бояны были сноровисты. Видно, часто приходится ей этим делом заниматься. А вот кожа на руках покраснела. Я поняла почему, как только окунула тряпку в ведро. Мамочки! Вода же холоднющая! Почему она не догадалась нагреть ее? У меня аж кости заломило от холода, а кожу неприятно защипало.

– Чего стоишь? – Бояна повернулась ко мне. – Или наработалась уже? И подол-то подбери, а то замочишь весь.

Швырнув мокрую тряпку на пол, я завязала подол так, как до этого делала Бояна, и встала на коленки.

Больно! Пол твердый такой, в колени аж впивается. Ну почему нельзя мыть шваброй? Не изобрели ее еще, что ли? Да что там изобретать? Две палки скрепил вместе – и готово! Надо будет кому-то из мужиков объяснить конструкцию и труд местным женщинам облегчить.

– Тяжело тебе? – сочувственно спросила Бояна.

– Никогда таких полов не мыла, – призналась я и добавила: – У нас в избе деревянные, а не из мрамора.

– Мармора, – снисходительно поправила меня Бояна. – Ничего, научишься. Я же научилась. Слыхала б ты, как попервах меня Аглая за разводы гоняла.

Вспомнив о разводах, я старательно насухо протерла вымытые плиты.

– И все равно не люблю я это дело. Шкура на руках шелушится потом, – призналась она.

– Ой, а я люблю в воде возиться! На речку всегда я бегала белье стирать. Меня хлебом не корми, дай в воде поболтаться. Особенно в такой...ледяной.

Бояна покосилась на меня как на придурочную.

– Даже соседи нам свое белье приносили. Им хорошо, и мне в радость.

Врать, так врать.

– Сейчас быстренько галерею домоем, и попрошу Аглаю дать мне корыто поглубже. Надеюсь, в таком большом замке и одежды грязной много, – радостно щебетала я, искренне надеясь, что до таких жертв с моей стороны не дойдет.

– Нам еще овощи чистить, не забывай.

Я скривилась, показывая, как мне неприятна предстоящая работа на кухне.

– Не люблю готовить.

– Знаешь, а я ведь помочь тебе смогу, – обрадовалась Бояна. – Не придется тебе овощи чистить. Ты полы мой, раз тебе это по душе, а овощами я займусь. Да еще и перед Аглаей за тебя словечко замолвлю, чтоб на стирку тебя поставила.

– Здорово! – искренне улыбнулась я. Сейчас Бояна уйдет, а я к Кощею сбегать успею.

– Ну, я пошла, – Бояна резво поднялась на ноги, развязала подол.

– А если вдруг у меня что-то не получится? – спросила я неуверенно, чтобы не показывать излишнюю радость от ее ухода.

– Я буду прибегать к тебе изредка, а потом помогу воском полы натирать.

– Как ты хорошо придумала! Прям голова! – наигранно восхитилась я, но Бояна не почувствовала подвоха и поспешила сбежать от меня. Наверное, боялась, что передумаю.

Глава 27

Только шаги Бояны стихли, как я бросила тряпку, схватила метлу в целях маскировки и выскочила во двор. Если что, я просто подметаю и ни в какие запрещенные помещения проникать не собираюсь. Выйдя за дверь, развязала подол платья и поморщилась. Мокрый и мятый. Ну, ничего, я рабочая единица – имею полное право так выглядеть. Тем более при одном только взгляде на меня всем будет ясно – человек делом занимался.

Воодушевленная этой мыслью, активно размахивая метлой, я двинулась прямиком к запретной башне. И уже возле самого входа меня кто-то грубо схватил за плечо. Я ойкнула и дернулась.

– Ты кудой? – рявкнули мне в ухо.

Медленно повернув голову на голос, я увидела низкорослую, пышнотелую женщину в таком же сером платье, как и у всей прислуги. Длинные рукава были закатаны выше локтя, и я невольно нервно сглотнула при взгляде на мощные предплечья.

– Т-т-тудой, – заикаясь, пролепетала я, махнув рукой наугад.

– Тудой нельзя! Там белье сушится, а ты на него метешь. Пылищи подняла. Иди отсюда подобру-поздорову, покуда простыни не протряхнут. И чтобы я тебя здесь с твоей поганой метлой не видела! – уперла она руки в круглые бока.

– Простите, я не хотела.

– Думать сначала надо, а потом делать! – она гневно сдула упавшую на лоб прядь волос.

– Не ругайтесь, пожалуйста. Можно я вам помогу? Белье развешу... Или сниму? – я невинно захлопала глазками.

– Ладно. Пошли со мной в постирочную, поможешь мне корзины перетащить. Хотя не знаю, будет ли с тебя прок, – она скептически оглядела меня с ног до головы. – Тощая ты какая-то.

– Зато выносливая.

– А это мы увидим.

Делать нечего, пришлось оставить у стены метлу и идти следом за прачкой.

В постирочной было очень жарко и влажно. Пар витал белыми клубами над тазами, в которых кипело белье. Пахло чем-то неприятным, похожим на застарелый жир. Мыло у них такое, что ли? Несколько девушек, потных и раскрасневшихся, склонившись над тазами, усиленно терли белье о ребристые доски. Если Аглая меня сюда определит, я же сдохну здесь!

Тем временем моя новая знакомая подняла большую плетеную корзину и указала мне на корзину поменьше:

– Бери, коль утянешь.

Со вздохом я схватилась за ручки и, поднатужившись, едва приподняла корзину. Согнувшись в три погибели и перебирая в голове все крепкие ругательства, я потащила корзину к выходу.

Прачка подтрунивала надо мной:

– А говорила сдюжишь! Тебе каши надо есть побольше. Скажу Аглае, чтоб откармливала тебя.

Наконец мы дошли до веревок, растянутых на столбах. Как только прачка поставила свою ношу на землю, так и я с резким вздохом опустила свою.

– Хилая ты, но упрямая, – вынесла она свой вердикт. И непонятно было, то ли она меня похвалила, то ли отругала.

– Не сможешь ты корзины таскать. Но если желание помочь не пропало, можешь эти портки развешать. А я еще партию принесу.

Посмотрев некоторое время, как я справляюсь с заданием и, видимо, удовлетворившись результатом, она ушла за стираным бельем.

А я осталась развешивать мужские портки, косясь с надеждой на башню, в которую мне было жизненно необходимо попасть. Отчаянная мысль бросить все и бежать к неприметной двери пульсировала в голове. Успею ли? А если дверь заперта? А если главная по прачкам увидит меня там и заподозрит в нездоровом интересе к Кощеевой башне? Не в том я сейчас положении, чтобы рисковать.

Словно в ответ на мои раздумья заветная дверь тихо скрипнула, и из башни появилась маленькая фигурка.

– Софка! – крикнула я и, бросив чью-то ночную сорочку обратно в корзину, побежала к царевне.

Остановившись буквально в полуметре от девочки, я с ужасом уставилась на нее.

За то время, что я ее не видела, девочка сильно изменилась – немного вытянулась, но при этом похудела и осунулась. С ее лица исчез здоровый румянец. Кожа стала бледной и почти прозрачной. На висках просвечивали голубые жилки. Девочка таяла.

– Что с тобой? Тебя пытают? Голодом морят? – я внимательно осматривала ее запястья, ища следы от кандалов.

Она настороженно смотрела на меня, а потом бросилась ко мне, обняв и уткнувшись носом в грудь.

– Яга! Я знала, что ты придешь! Знала, – всхлипывая, выдохнула она.

– Но как ты поняла, что это я?

Я успела испугаться, что опять превратилась в старуху.

– Почувствовала.

– Мы выберемся отсюда, – я погладила царевну по голове. – И больше никто тебя не обидит.

В сердцах я снова отругала браслет, который ничем не соизволил намекнуть, что Софка больна.

– Но меня никто не обижает, – она наконец отлипла от меня и слабо улыбнулась.

– Ты выглядишь так, будто на тебе тут пахали, а кормить забывали.

– Нет, – она печально покачала головой. – Но я и вправду очень устала. Я вливаю в него силы, а лучше ему не становится, – разрыдалась вдруг в голос царевна.

– Ты про Кощея?

Она кивнула.

– Все ясно. Он украл тебя, чтобы силы из тебя тянуть, – многозначительно сказала я, хотя мне было совсем ничего не ясно.

– Это я его... украла, – потупившись, призналась Софка.

– А ну-ка с этого момента поподробнее.

Наверное, задурил Кощей малышке голову (мол, это ты меня в плен берешь), чтоб проще было похитить доверчивого ребенка.

– Ну... – Софка посмотрела на меня исподлобья. – Все во дворце только и говорили о поимке Кощея. А я подумала, что раз он великий колдун, то и батюшке моему помочь сможет. Батюшке очень плохо.

Вот тут я бы поспорила. Не сказала бы, что Берендею было плохо, ему было никак. Абсолютно фиолетово на все происходящее.

– Да, я заметила, что он слишком погружен в себя, – дипломатично заметила я.

– Он ведь раньше не был таким. А как во дворце появилась Мирослава, так стал обо всем забывать. Даже обо мне. Вроде бы ходит, ест, пьет, но будто бы в это время спит. С открытыми глазами. Один раз только он очнулся ото сна. Мирослава как раз куда-то укатила из дворца. Собрал он верных стражников и тайно отправил меня к водяному, сказал на прощание, что во дворце меня ждет опасность. Я думала, что он просто избавиться от меня решил. Это потом я уже поняла, что неправа была.

– Почему же ты раньше мне все не рассказала? Мы бы не поперлись в открытую к этой гадине. Разузнали бы сначала, что да как.

– Не доверяла я тебе, Яга. Ты уж прости.

– А теперь?

– А теперь верю. Ты же пришла, чтобы меня выручить?

Я кивнула. Всех мотивов моего появления здесь царевне лучше не знать.

– Ну так с Кощеем-то что? Как вы сюда попали? – попыталась направить мысли Софки в правильное русло.

– Ну... У меня быстро созрел план. Мне нужно было проникнуть в казематы и упросить Кощея помочь батюшке. Взамен я бы отпустила его на свободу.

– Хороший план. Вот только какие у тебя были бы гарантии, что Кощей тебя не обманет.

– Я бы взяла с него честное слово, – буркнула Софка.

Я только закатила глаза. Какая же она еще наивная!

– И неужели такого опасного преступника не охраняли?

– Еще как охраняли! Четыре лучших дружинника дежурили в темнице. Но я все предусмотрела! Я выклянчила у кухарки разных кушаний, стащила бутылку молодого вина, наведалась к нянюшке за настойкой сон-травы. Нянюшка, наверное, очень расстроится, когда не найдет пузырек в своем тайнике, – вздохнула Софка. – А дальше дело оставалось за малым. Я принесла стражникам угощения, сказала, что это подарок от Мирославы в честь моего возвращения. Через некоторое время охрана уснула, я умыкнула ключи и проникла в темницу Кощея. Он висел на цепях. Мне пришлось прикатить из коридора бочку, чтобы достать до его кандалов. Он выглядел таким несчастным, что я усомнилась в его могуществе. Но даже если б у него не хватило сил, чтобы исцелить моего батюшку, я бы его все равно освободила. Жалко же.

Понимаю ее. Я бы тоже его спасла. Исключительно из чувства прекрасного.

– Когда он открыл глаза, то очень удивился и спросил еле слышно: «Зачем?». Я попросила: «Спаси отца». Он ничего не успел ответить. В темницу вбежала стража. Видно, слишком крепкие они для сон-травы. Я как раз отмыкала замок на втором наручнике. Стражники бросились к нам, наставили на нас свои алебарды. А Кощей прижал меня к себе, и спустя секунду нас окутал черный туман. Когда туман рассеялся, мы уже стояли во дворе Кощеева замка. Сам Кощей рухнул на камни без сил, а я не знала, что мне делать. Хорошо, что слуги сразу же подбежали к нему на помощь. Он успел сказать им, что я его воспитанница, а потом будто мертвым стал. Отнесли мужики его в башню, а меня при нем оставили, потому что никаких распоряжений насчет меня не получили.

– И что с ним сейчас?

– Всё то же, – на глазах Софки заблестели слезы. – Лежит, глаза закрыты, дыхание еле слышно. Надо его как-то вылечить! Яга, ты же умеешь!

– Ну как тебе сказать, – пробормотала я.

Все мои навыки взаимодействия с живыми организмами сводились к спонтанному насыланию поноса и легкому гипнозу. Вряд ли Кощею мои методы чем-то помогут.

– Я попробую, – я постаралась, чтобы мой голос звучал бодро. Не хотелось расстраивать Софку еще больше. И так расклеилась девчонка.

– О чем это вы шушукаетесь? – прогрохотало над нами подобно грому в ясном небе.

– Она говорит, что может помочь Кощею, – не растерялась Софка, глядя на прачку едва ли не с вызовом. – Только действовать надо быстро.

– Мало ли, кто чего говорит, – хмыкнула прачка. – Мне она говорила, что белье вешать будет. И что? Стоит лясы точит.

– Здоровье Кощея важнее портков, – вставила я свое веское слово.

– Ты гляди на нее! Ишь какая! Что важнее Аглая решит. А вот и она кстати, – всплеснула прачка пышными руками.

И правда, возле выхода с Северной галереи стояла недовольная Аглая. За ее спиной маячила Бояна. Видно, прибежала девка проверить, как я полы драю, увидела, что я смылась и донесла на меня.

Я радостно помахала им рукой. Пусть видят, что я не считаю себя виноватой.

Аглая быстрым шагом направилась к нам, с таким видом, будто собралась накостылять мне прямо здесь на месте. Бояна осталась у дверей, решив наблюдать за тем, как мне навешают люлей, издалека. Наверное, побоялась, что и ей тоже прилетит.

Ситуацию спасла Софка.

– Тетушка Аглая! Тетушка Аглая! – завизжала она, несясь навстречу управляющей. – Счастье-то какое! Я тетку родную по отцу встретила.

– Родственницы, что ли? – Аглая перевела взгляд с Софки на меня.

Я кивнула.

– А вы что ж Софку совсем не кормите? – напустилась я на женщину, чтобы пресечь любые неудобные вопросы с ее стороны. – Неделю назад она была ребенок как ребенок, а теперь кожа да кости остались.

– Не в коня корм, – ответила Аглая. – Ест Софка за двоих, да по ней не скажешь.

– Тетушка Аглая, она может Кощея вылечить.

Софка предусмотрительно заменила мое имя местоимением. Не стала Ягой называть. Умница-девочка.

– Неужели? – усомнилась управляющая.

– Да! Да! – Софка вытаращила глаза. – К ней вся деревня лечиться ходила. И стар, и млад.

Вот теперь слова про умницу я бы забрала назад. Не хватало еще, чтобы ко мне вереница слуг со своими болячками потянулась. Вон прачка уже приготовилась очередь занять, за поясницу схватилась. Сейчас как поймут, что я шарлатанка, и выпрут меня в пустыню.

Нет, такие вещи надо пресекать на корню.

– Болен ваш хозяин сильно, – молвила я со знанием дела. – Много сил и труда потрачу, чтоб спасти его. Сначала ему помогу, а уж потом... – я многозначительно замолчала и посмотрела на прачку.

А потом я свалю отсюда... До того как вы ко мне на прием напроситесь.

Глава 28

В Кощееву башню мы пошли вдвоем с Софкой. Остальным я велела заниматься своими делами, чтобы не отвлекать меня от таинства исцеления.

С каждой ступенькой ноги мои становились все тяжелее, а сердце билось сильнее. И в тот момент, когда я открыла дверь в покои Кощея, оно колотилось так, что казалось, вот-вот проломит ребра. Кощей лежал на огромной кровати. Он был так бледен, что сливался с белоснежным бельем. Я подошла к ложу и коснулась руки Кощея, лежащей поверх одеяла. Боже, какая холодная! Ледяная прям. Наклонилась к его лицу, пытаясь уловить дыхание. Тщетно! Прислонилась головой к его груди. Прислушавшись, еле различила слабое, редкое биение.

Да ему в палату интенсивной терапии надо! Причем срочно. Чем я ему могу помочь? Если он еще каким-то чудом не умер, то умрет вот-вот. По моей щеке скатилась слеза, потом еще одна. А затем слезы полились нескончаемым потоком. Еще не хватало, чтобы Софка увидела мои рыдания. Я машинально полезла за платочком в карман. Платочка там не оказалось, зато был цветок, тот, что, по словам Баюна, может вернуть жизнь.

– Яга? Что-то не так? – встревоженно спросила Софка из-за моей спины.

– Всё так. Попроси Аглаю вскипятить воды и принеси сюда.

– Ага, – отозвалась Софка, и я тут же услышала ее быстрый топот.

Убедившись, что она ушла, я склонилась над Кощеем. Не могла удержаться от того, чтобы не коснуться его губ. Кожа на них оказалась на удивление нежной. Я очертила их контур подушечками пальцев. Теперь, когда губы не кривились в едкой усмешке, лицо его было еще прекраснее. Оно утратило суровость и выглядело безмятежно, будто он спит и видит приятный сон. Мне кажется, я могла бы разглядывать черты его лица целую вечность. Было в них что-то притягательное. Сама не заметила, как мои губы оказались в непозволительной близости от его губ. Но тут раздались торопливые шаги на лестнице, и я отпрянула от Кощея, прежде чем на пороге комнаты появилась моя воспитанница

– Вот, Яга. Я принесла воды, целый таз, – отчиталась она. – Хватит или еще сбегать?

– Думаю, хватит, – не совсем уверенно ответила я.

И вообще с чего я взяла, что цветок надо заваривать. Может, его нужно настаивать на спирту или просто так грызть. Кот же мне не сказал, как его использовать. Это я сама решила, что его нужно в кипяток класть, по аналогии с земными лекарственными растениями.

Вздохнув, я достала цветок из кармана.

– Слышала что-нибудь о таком?

Софка покачала головой. Конечно, можно было пробежаться по всем жителям замка и спросить, что они знают об этом цветке, но тогда легенда о том, какая я прекрасная целительница, развеялась бы как дым. Ясное дело, что при таком исходе гнали бы меня из Кощеевых покоев ссанными тряпками. А это в мои планы не входит.

Значит, остается полагаться на удачу.

Я посмотрела на цветок, и так жалко мне его стало в кипяток кидать. Красивый такой, с нежными розоватыми лепестками, будто подсвеченными утренней зарей. И за все время, что он был у меня, не помялся, не увял, сохранил свежесть и аромат.

– Жалко мне тебя, цветочек, – я провела рукой по лепесткам, – но я очень хочу спасти одного человека. Без тебя мне никак не справиться, – печально проговорила я.

И тут мне показалось, что цветок окутало розовое сияние. Я даже на окно покосилась: свет, что ли, на него так интересно упал. Мои сомнения разрешились, когда цветок выпорхнул из моих рук и плавно опустился на обнаженную грудь Кощея, как раз на то место, где еле билось его сердце.

Мы с Софкой завороженно уставились на метаморфозы, происходящие с цветком. Сначала лепестки побледнели, стали прозрачными, почти призрачными, а затем цветок осыпался золотыми искрами на кожу. Искры не гасли, они проникали внутрь тела Кощея. Разинув рты, мы наблюдали, как цветок отдает свою жизнь, чтобы вернуть жизнь другому.

– Спасибо, цветочек, – прошептала я еле слышно.

– Яга, смотри! – воскликнула Софка, тыча пальцем в больного. – Его кожа! Она уже не такая бледная!

И действительно, мертвенная бледность исчезла, пропали темные синяки под глазами. Грудная клетка стала мерно вздыматься. Я подумала, что сейчас он откроет глаза. Но Кощей был все так же неподвижен.

Я дотронулась до его руки. Теперь она была не ледяной, а нормальной температуры. По объективным признакам ему стало значительно лучше, почему же он в себя не приходит?

Вот не везет мне с мужиками: один овощ, другой коматозник!

– Яга, а почему он глаза не открывает? – дрожащим голосом поинтересовалась Софка.

– Спит он, – буркнула я, чтобы ее успокоить. – Лучшее лекарство после болезни – здоровый сон.

– А зачем тебе была нужна вода? – царевна покосилась на таз на полу.

– Руки помыть. А то трогала тут всяких.

– В кипятке?

– Угу. Для дезинфекции. Мало ли, вдруг он заразный.

Софка придвинула к постели стул и привычно уселась на него, бережно поправила одеяло и вперила свой взгляд в лицо Кощея в надежде на чудо.

– Пойди погуляй, с ребятишками поиграй. Покушай. Ты свое отдежурила. Теперь моя очередь.

– Я и тебе тогда чего-нибудь с кухни принесу, – с готовностью отозвалась Софка, согласившись со справедливостью моих доводов.

– Спасибо. Только не называй меня Ягой. Если честно, Кощей меня недолюбливает отчего-то. Зови меня Ядой. Ни к чему знать Кощею, кто я на самом деле, – сказала я, понизив голос до шепота. Вдруг больной нас подслушивает?

– Хорошо, – пропела Софка и ускакала, а я села на ее стул и воззрилась на Кощея в ожидании его пробуждения.

Минуты тикали, но пробуждаться Кощей не собирался. Тоже мне спящая красавица!

– Кощей, проснись! – я слегка потрясла его за плечи. – Ты очень нужен Софке, своему царству. И мне.

Если честно, если бы меня кто-то попытался разбудить с подобной аргументацией, я бы отвернулась к стенке и натянула одеяло на самые уши.

Хотя, наверное, Кощей меня даже не слышал. По крайней мере, ни единый мускул на его лице не дрогнул.

В фильмах показывают, как плачущие родственники в палате берут героя, находящегося в коме, за руку. И тогда происходит чудо: герой шевелит пальцами и тем самым подает знак, что он все слышит и понимает и скоро придет в себя. Надо и мне попробовать. Какое-то время я просто держала руку Кощея в своей, потом поднесла его ладонь к щеке, потерлась о нее. Его кожа пахла приятно, лучше, чем самый изысканный парфюм из тех, что были мне знакомы. Я коснулась кожи губами, и тут мне показалось, что он слегка сжал мои пальцы.

Может, это намек? Если я поцелую его по-настоящему, он очнется. В сказках всегда можно разбудить прекрасную принцессу поцелуем. Может, и на темных властелинов такой способ действует?

Я встала со стула и наклонилась над Кощеем, сначала несмело коснулась его губ своими губами, а потом увлеклась. Его губы были мягкими, податливыми. Сердце в груди колотилось так, будто это был первый поцелуй в моей жизни. Даже в первый раз я так не волновалась.

С трудом я оторвалась от него. Нужного эффекта я не добилась. Видимо, в этом мире поцелуи не работают. В прошлый раз поцелуй не вернул мне молодость, в этот – не разбудил прекрасного принца. Видимо, я слегка переоценила их значение.

Только я успела принять подобающую позу на стуле, как в покои Кощея осторожно вошла Софка с деревянным подносом, на котором стояли плошка с кашей и стакан с молоком. Видимо, Софка по пути все же забывала об осторожности, о чем свидетельствовала лужица молока на подносе.

– Аглая спрашивала, как Кощей, – выдала царевна.

– И что ты ответила?

– Сказала, что он отдыхает. Она рвалась убедиться в этом. Но я ее остановила – Кощею покой нужен.

– Ты всё правильно сделала, – я потрепала Софку по волосам.

Царевна поставила поднос на небольшой столик в восточном стиле. Стульев рядом с ним не наблюдалось, и я плюхнулась прямо на пол. Каша была еще горячей. Над ней витал белый парок. Маслица Аглая не пожалела. Оно плавало золотистым пятном на поверхности. Недолго думая, я вылила молоко из стакана в кашу и принялась за еду. Все-таки я сильно проголодалась.

Выглянув в окно, я поняла почему. Солнце клонилось к закату. А я сегодня только завтракала.

До наступления сумерек никаких изменений в состоянии Кощея мы не заметили. Интересно, сколько он так пролежать может без еды и воды?

Как только за окном стемнело, Софка зажгла светильники. У Кощея они были тоже в форме черепов. Уж не знаю, может, мода у нечисти на подобное добро. Или прошлая Яга комплект ему придарила. У нее, а теперь у меня, их навалом – раздавай не хочу. Только зажигались здесь они не огнем, а каким-то волшебным порошком. И свечение из глаз черепов было мягкое, зеленоватое. Надо будет и себе порошка немного позаимствовать.

Софка побродила еще немного по комнате, а потом начала зевать. Я спровадила ее в маленькую смежную комнату с крошечным диванчиком, где Софка приспособилась спать. Благо постельное белье Аглая ей выделила.

Для меня же кровать не предусматривалась. Отсидев на стуле свое мягкое место, я уже с завистью посматривала на Кощея, возлежащего на пуховой перине. Когда заломило спину так, что сидеть стало невмоготу, я встала, чтобы размять затекшие конечности. Заглянула в комнату к Софке, та спала ангельским сном, приоткрыв ротик. А потом я плюнула на все и улеглась на кровать Кощея со свободного края. В конце концов, кровать большая. Моему пациенту все равно, он ничего не чувствует. А потому будет совсем не против такого соседства.

Как ни странно, мне все равно было неудобно. В прошлой жизни я спала на ортопедических матрасах, в этой – на матрасе, набитом соломой, или на земле. Я долго ворочалась, пытаясь принять позу поудобнее, а потом уложила голову на грудь Кощея. Сразу стало намного уютнее. Сердце его билось так мелодично, так успокаивающе. В такт биению я выводила пальцем на его груди Кощея узоры. А потом решила повторить поцелуй. Пусть он ничего не чувствует, но я-то чувствую вполне. Мое сердце замерло в предвкушении. Я зачарованно смотрела на его губы. Они манили меня, завораживали. И когда я их коснулась, сердце заколотилось так сильно, что едва не выскочило из груди. Что ж я как неопытная девчонка? Млею от невинного поцелуя! Надо это исправлять. Теперь мои губы завладели его ртом, я жадно ласкала его и не могла оторваться, запустила пальцы в его волосы, прижимая голову к себе. Внезапно я нащупала что-то странное, круглое и твердое, похожее на заколку. Он лежит на затылке, и эта штуковина, вероятно, ему сильно давит. Пришлось помучиться, прежде чем я ее отцепила. При этом я выдрала добрый клок белоснежных волос.

Усевшись в кровати, я с интересом стала рассматривать странный предмет. Заколка выглядела как золотой жук с раздутым шарообразным брюшком. Нужно быть полным извращенцем, чтоб использовать такие мерзкие украшения. Странно, что вместо зажима у заколки были лапки. Когда лапки зашевелились, я подумала, что схожу с ума. Металлический жук, между тем, ловко перевернулся со спинки на брюшко и даже попытался меня укусить мощными жвалами.

И только я хотела скинуть отвратительное существо на пол, как мое запястье очутилось в крепкой хватке. Шею обдало горячим дыханием:

– Кто ты такая и что делаешь в моей постели?