Текст книги "Старость не радость, или замуж не напасть (СИ)"

Автор книги: Александра Шталь

Соавторы: Даяна Скай
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

Глава 3

С лесной опушки на полянку вырулило четыре фигуры. Впереди вышагивала зеленая мадам в длинной юбке из ивовых веток. За ней мужик с заточенным длинным бревном. Следом мужик в черной рванине с лопатой наперевес. Завершал процессию непонятный сноп в половину роста взрослого человека. Судя по атрибутам, они планировали истыкать меня колом, а потом прикопать. А сноп оставить вместо венка для украшения могилки.

– Кто это? – шепотом спросила у кота.

– Кикимора, Леший, вурдалак Гришка и Лихо Одноглазое.

Когда компания подошла к забору и остановилась в нерешительности, у меня появилась возможность хорошенько их рассмотреть.

У зеленой девушки зеленым было все: не только волосы и одежда, но и само лицо. Одета она была в какую-то бурую хламиду, к поясу которой были приделаны ивовые прутья с зелеными листочками. Такое смелое дизайнерское решение не могло исправить общего впечатления от плохо продуманного образа. Тоска зеленая.

Леший напоминал натурального бомжа, только что поднявшегося с клумбы. Одежда грязная, рваная, не по размеру. Волосы всклокочены, между прядей застряли веточки и сухие листья. На отекшем лице недельная щетина. Ни разу не добрый старичок-лесовичок из сказок.

Самым симпатичным был вурдалак. Бледный. С синевой под огромными глазами. Волосы, уложенные небрежно. Одет в черный балахон, подвязанный кушаком, и черные брюки. Всем хорош разве что слишком тощ. Не кормят его, что ли?

Насчет снопа ничего сказать не могла. Из-за забора его попросту не было видно. Может, он и не дошел. Потерялся по дороге.

Между тем пришедшие входить не спешили. Леший и Кикимора устроили перепалку, кто запор отпирать будет. Гриша вообще отошел в сторонку и насвистывал, делая вид, что его это совсем не касается.

Наконец, Кикимора победила в споре. И бедный Лешачок дрожащей ручонкой потянулся к железному запору. Открыл и заозирался по сторонам, пытаясь определить, с какой стороны ему прилетит кара. Когда он понял, что с ним ничего не случится, вздохнул с облегчением и отворил калитку.

Кикимора тут же толкнула его во двор. Несмело он пошел по тропинке к избушке. Остальные, пригнувшись, стали красться следом.

Остановились они как раз под окошком. Кот уже успел слинять со своего наблюдательного пункта и принял боевую позу у дверей.

Нечисть то и дело косилась на окно и, собравшись в кружок, негромко переговаривалась. Снопик тоже был. Стоял в центре как новогодний веник.

– Нужно сразу решить, кто что себе возьмет, – рассудила Кикимора. – Не то передеремся.

– Я клубочки волшебные беру. Ненавижу их. Сколько дорогу добрым молодцам ни путаю, а они, благодаря клубочкам, все равно из лесу выбираются. Весь труд насмарку. И гребень возьму. Где кинешь его, там новый лес вырастает, – первым успел наложить лапу на мое добро Леший.

– А я зеркальце волшебное. Ну, и все остальное, что вы сейчас не назовете, – схитрила дама в зеленом прикиде. – А ты, Гриша?

– А я хочу в эту избу переехать. Вы не подумайте, не корысти ради. На погосте мне скучно и одиноко. Своего угла нет. Слоняюсь среди могил как неприкаянный. Вою от тоски. А здесь – лес! Красиво. Душа радуется. Жить хочется!

– Так ты, Гришка, поздно жить собрался, – хмыкнул Леший. – Ты ж уже лет сто как нежить.

Гриша потупился и побледнел еще больше. А мне стало жалко парня.

– А ты, Лихо, чего хочешь? – спросила Кикимора.

Снопик, который при близком рассмотрении оказался совсем не соломенным, а состоящим из длинных золотистых волосков, тряхнул своей шевелюрой.

– Не переживай, выберешь себе что-нибудь, – почти ласково сказала Кикимора и обратилась к остальным: – Ну что, кто первым в дом пойдет?

Больше всего меня интересовало, как эти умники в избу попадут. Лестницы у них я не наблюдала. Так что им ко мне не забраться. Если только кто-нибудь из них летать не умеет.

Вопрос Кикиморы поставил всех в тупик. Леший почесал седую макушку и выдал, косясь на свою боевую подругу.

– Ну, твоя идея была, ты и иди.

– Я свою работу сделала, – подбоченилась та. – Идею подала! Вас всех вместе собрала. Так что тебе, Леший, идти надобно.

– Я запор на калитке открывал. Пусть Гришка идет!

– Не-не, я подписывался только на то, чтоб яму рыть. Остальное вы сами как-нибудь.

– Выходит, Лихо, тебе придется, – с наигранным сочувствием сказала Кикимора.

– А что, если Яга восстанет? – спросил Леший.

– Кол тебе на что? – отозвалась Кикимора. – Вот и упокоишь ее снова.

– Избушка-избушка, ввысь не тянись, на землю садись, – крикнул Леший.

И тут стены избушки, затряслись, задребезжали, косточки по поверхности стола запрыгали. Комната будто лифт медленно поползла вниз.

Так дело не пойдет. Что это за жилье такое? Команды кого ни попадя выполняет. Надо будет потом попробовать сменить пароль, чтоб только на мой голос реагировала. А то так и будут тут всякие шастать. С кольями да мечами-кладенцами. Никакой приватности.

Пока избушка плавно опускалась, я вцепилась в ухват, стоявший у печи, и приготовилась к горячей встрече. Как только движение прекратилось, в дверь что-то заскреблось.

Кот у порога поспешно промурлыкал:

– Дверь открывай и сразу бей на поражение! Никаких разговоров, а то поймут, что ты ненашенская. И силой магической пользоваться не умеешь. Прибьют тебя, и избу мою... твою то есть, отберут.

Я распахнула дверь. Передо мной стояло маленькое лохматое нечто. А за его спиной маячил Леший, нелепо сжимающий в руках свой дрын и озирающийся по сторонам, куда бы сбежать.

Гришка ойкнул, выронил лопату и превратился в черного пса, который тут же поджал хвост и жалобно заскулил.

Одна Кикимора стояла, сложив руки на груди и задрав голову.

– Попались, охальники! – прогрохотала я противным каркающим голосом. – Ты, – я ткнула пальцем в Лихо, – как раз вовремя! Насажу тебя на ухват. Пипидастр получится. Всю пыль в углах на потолке тобой повыметаю!

Лихо попятилось и забежало за спину Лешему. Теперь мы стояли с хозяином леса друг против друга. Он с отесанным колом. Я с ухватом. Битва двух титанов. Кто кого.

– Нет, что бы проведать соседку с грибами да ягодами, так он добивать несчастную старушку колом пришел. Раскольников недоделанный! Хоть бы топор прихватил. Я б тебя дрова рубить отправила да баньку топить. А так, что с тебя взять! Тьфу! – я смачно плюнула на землю. Впечатленный Леший отскочил назад и чуть не задавил бедное Лихо.

– А ты чего стоишь, ресницами хлопаешь? – обратилась я к Кикиморе. – Взбаламутила мужиков, а управиться не смогла. А все почему? А потому что выглядишь как кикимора.

– Так я и есть...

– А ну цыц! Не перебивай мудрых женщин! Взяла бы масочку на лицо наложила, свеклой нарумянилась, сажей бровки да реснички подкрасила, волосики расчесала, укладочку красивую сделала – и совсем другой разговор был бы. Женщина должна красиво выглядеть и любить себя. И тогда будут виться вокруг тебя князья да купцы заморские, цари да царевичи, короли да королевичи. И будешь сама выбирать, с кем в карете писаной на пир ехать, от кого каменья драгоценные да ткани парчовые в дар принимать. С кем в баньке попариться, а с кем в палаты каменные отправиться. Не любишь ты себя, за собой не следишь, вот и мужиков таких нацепляла. Один как бомж с Казанского вокзала. Другой... – Гришка успел освоиться в моем дворе и радостно гонялся за собственным хвостом, – другой вообще кобель. Лучше пришла бы ко мне с миром, я бы тебя хитростям женским научила.

Леший хмыкнул. С явным таким скепсисом.

– Хмыкает он, я и тебя научить могу. Ты бы помылся, в чистое оделся. И уже вид совсем другой был бы. Как у опрятного старичка из стардома, а не как у алкаша, который от поезда отстал десять лет назад и все уехать не может. – Леший хмурил свои белые брови, видно, половины слов моих не понял. Предупреждал же кот. Ну, ладно. Главное, уверенность в себе. Тогда никто ничего не заподозрит. Гни свою линию до конца. – И к поведению твоему у меня вопросы есть. Властности и смелости тебе не хватает. Не прятаться за Лихо нужно было, а подойти к избушке и прокричать: Эгегей, Яга! Коли жива, выходи на смертный бой! Тогда бы и Кикимора тебя зауважала.

– Так прокричать я могу, это дело нехитрое, – философски заметил Леший. – А вот если бы ты вышла? Что тогда?

– Уверенности тебе не хватает, – я задумчиво почесала макушку. – Надо исправлять. Кричи.

Леший сжал свой дрын и дрожащим голосом заблеял:

– Выходи на смертный бой, коли жива...

– Никуда не годится. Еще и «эгегей» пропустил! Крикни это слово по-молодецки, почувствуй его силу.

– Эгегей! Эгегей! Эгегей! – кричал на все лады Леший, сначала тихо, потом громче и громче. Видно, старый дурачок и в самом деле поверил, что слово волшебное. Прямо на глазах он менялся: его грудь расправлялась, дрожь в руках прошла, колени уже не подкашивались.

– Эгегей! Выходи на смертный бой, Яга!

– Хорошо. Прямо хорошо получается, – искренне похвалила я.

– Эгегей! Выходи на смертный бой, Яга! – крикнул он громко, почти по-богатырски и двинулся на меня с дрыном.

Что-то мы заигрались.

– Сейчас как дам по лбу, – замахнулась на него ухватом.

Леший бросил свое оружие и сказал обиженно:

– То кричи, то не кричи! Ты уж определись как-нибудь.

– Ты кричи да не увлекайся! А ежели убью я тебя ненароком, кто мне дров нарубит да ягод принесет?

– Принесу я, принесу, – потупился он, ковыряя дырявым лаптем землю.

– Хорошо, – я удовлетворенно кивнула и повернулась к Кикиморе. – В общем, ты поняла, лучше один хороший мужик, чем три никудышных. А нам, девочкам, лучше держаться вместе.

– Я тоже девочка, – выглянуло или выглянула из-за спины Лешего Лихо.

Я даже немного растерялась, никаких слов, чтобы поддержать волосатый снопик, сходу я не смогла подобрать.

– А у тебя, у тебя волосы красивые, на солнце как золото блестят, – наконец я нашла что-то хорошее в ее облике.

Лихо радостно взвизгнула от похвалы.

– Погоди, если тебя зовут Лихо Одноглазое, то у тебя и глазик есть?

Лихо закивала, и волосы весело затряслись.

– Выразительные глаза – это главное достоинство девушки, – я наставительно подняла к небу скрюченный палец.

Волоски в том месте, где по идее у снопика должен был быть лоб, раздвинулись. И я увидела огромный синий глаз с красными прожилками на белке. Жуткое зрелище. Я едва не вздрогнула, но обидеть маленькое существо у меня язык не повернулся.

– Очень впечатляющий глазик, – дипломатично похвалила я. – Погоди, – я оторвала от передника лоскут и собрала волосы Одноглазки в хвостик. – Вот так. Мама говорила, что волосы не должны падать на глаза, а то ослепнуть можно. Да и к чему такую красоту прятать?

Лихо запрыгала, издав громкий визг.

– Ну вот и все. На чай не зову, так как пришли вы без гостинцев. Жду в гости с дарами. Все свободны, а вас, Григорий, я попрошу остаться.

Собака навострила уши и завиляла хвостом. Жалко парня, что он среди могил бродит? Пусть живет здесь. Места много.

– В дом не приглашу, – сразу очертила границы. – Я девушка порядочная. А в бане живи. Днем можешь двор сторожить. Как пес ты мне даже больше нравишься.

Все разошлись, о чем-то переговариваясь. Гришка остался. Видать, и впрямь прежнее место жительства ему опостылело. Радостно скакал по двору, все обнюхивал. Кусты метил. Кости то ли барашкины, то ли Ивашкины, усеивавшие двор, про запас под стенами избы закапывал.

Коту такое соседство не понравилось. Обиделся он на меня за Гришку. Что-то там ворчал, что самим места мало, нечего всяких упырей приваживать, пока я возле зеркала вертелась да рассматривала, нет ли изменений в моей внешности.

– Столько добрых дел сделала, а не помолодела, – разочарованно сказала я.

– Добрых? – то ли рассмеялся, то ли закашлялся кот, поди разбери. – А ты знаешь, что ежели кто Лиху в глаз посмотрит, с тем беда приключится? А ты выставила этот глаз на всеобщее обозрение.

– Ну, не знала я, – развела руками. – А ты тоже хорош, мог бы маякнуть как-нибудь? Чего молчал? – напустилась на кота.

– А мне-то что с того. Добрые дела мне не с хвоста творить. А меня ты и такая вполне устраиваешь.

– Страшная?

– Привычная.

– Вот только недолго мне привычной оставаться.

Приход гостей воодушевил меня. Слова, сказанные Кикиморе, натолкнули на мысль, как можно прожить в этом мире. У меня появился план, надежный как швейцарские часы. Делаю добрые дела. Быстренько молодею. Ищу местного олигарха. Кто там у них самый главный и богатый? Царь-батюшка? Устраняю соперниц. Очаровываю жениха. Потом веселым пирком да за свадебку. Меняю халупу в замкадье на дворец в центре столицы. Неплохо, да?

Глава 4

Энтузиазм и уверенность в себе, конечно, хорошо. Вот только пожрать мне бы тоже не мешало. А то ведь и ноги недолго протянуть. Второй раз.

Живот урчал, под ложечкой сосало. На полках у старухи было все, кроме намека на съестное. Я подумала, что в глиняных горшках могут храниться крупы. Но они были наполнены сушеными опарышами, мышиными шкурками и птичьими черепами. А такое я даже с голодухи есть не стану.

В печке я обнаружила только золу.

Эх, надо было заточить тот шницель, пока Костя распинался, как сильно я ему не подхожу.

Может, у бабки огород был или сад? Рот предательски наполнился слюной.

Вооружившись на всякий случай ухватом, я направилась к двери.

– Куда ты? – мявкнул кот.

– Еду искать, – злобно рыкнула я.

Огорода у Яги, даже самого чахлого не наблюдалось. Как и сада с наливными яблочками, смородиной и крыжовником. Зато я приметила баньку. Из нее доносился странный стук. Заглянув в нее, я увидела Гришку, который возился с лавкой.

– Сломана была, хозяюшка. Решил починить. Все равно мне на ней спать. Так что не ругайся за своеволие. И спасибо тебе за то, что приветила да жить у себя позволила.

– Не за что, милок. Не за что, – ответила я ему в тон. – Столоваться к себе не зову. Даже корочки хлеба сушеной нет.

– Так я это, в деревню сгонять могу. Может, крупы какой или муки достать получится. Только я ближе к вечеру пойду, чтоб самому тоже перекусить.

Не зря я все-таки его оставила. Парень хоть и меланхоличный, но рукастый и догадливый.

Мне бы теперь до вечера как-нибудь продержаться. Может, в лес сходить по грибы да ягоды, рыбу поймать в реке. Я посмотрела в сторону леса. Я и в трех соснах заблужусь, а в таком густом и черном лесу и подавно.

– Гришка, а Гришка, а ты ведь когда собака нюх хороший имеешь?

Гришка кивнул.

– Пойдем со мной в лес. Прогуляемся.

Хоть выведет меня назад к дому. Если не решит вдруг сбежать. Но нет, он не должен. Видно по нему, что на подлость не способен.

Гришка перекинулся в черного кобелька и, радостно вертя хвостом, побежал за мной.

По дороге в лес я задумалась. Все-таки это рискованное предприятие. Ну, малину, ежевику я знаю. Но кизил с волчьей ягодой легко перепутаю. Несмотря на то что я дипломированная травница.

Да-да. Три месяца просиживания штанов в одном из лучших вузов страны, и в итоге синенький диплом государственного образца по специальности «российское травничество». Не знали, что такое бывает?

Я тоже не знала. Если бы моя ныне покойная бабушка, фанатка Кашпировского и Малахова, истово верящая во всемогущество подорожника, не настояла на моем обучении там. Ну как настояла? Сказала, что отпишет квартиру тому, кто на травника учиться пойдет. Павка, мой брат, посмеялся над ней, пальцем у виска покрутил. А я пошла учиться. Не из-за квартиры, просто бабулю обижать не хотелось. Она чудная была. Говорила: «Вот не станет аптек и куда ты денешься? А так вышла в поле, травок насобирала целебных и снова здорова!» Ну да, в Москве же куда ни выйдешь сплошные поля да луга. Особенно в центре, где и жила всю жизнь бабуля.

Я подумала, что три месяца – это не три года. А еще один бесполезный диплом много места в шкафу не займет. Ляжет поверх диплома агронома-семеновода. По этой специальности я ни дня не проработала. Идти в какой-нибудь бывший колхоз? Ну уж увольте! Я и без этого нашла способ зарабатывать на жизнь и не бедствовать.

Павка смеялся надо мной. Мол, бабка прикололась, а ты и повелась. Никакой квартиры тебе не светит. Бабка не настолько из ума выжила, чтобы отписать четырехкомнатную квартиру в центре столицы внучке, которая все никак за ум не возьмется. Зато он, молодец, женился, работает, троих детей наплодил, демографическую ситуацию в стране улучшил.

Но у бабушки было специфическое чувство юмора и хороший слух. Все Пашины измышления на ее счет она прекрасно слышала. И когда огласили завещание, Пашка надо мной больше не смеялся. Зато начал меня обрабатывать, на жалость давить, упрашивать, чтоб ему эту квартиру отдала, а сама в его однушку в области переехала. Ага, щас!

Наверное, теперь Пашка радуется. Думает, что карма меня настигла. Ну, ничего пусть с родителями за жилплощадь грызется, а я стану здесь царицей! Если не отравлюсь волчьей ягодой.

В лесу я не нашла ничего, чем можно было бы поживиться. Делить куст малины с медведем я не стала. Да, я с ухватом, но у него силенок побольше будет. Гришка, молодец, защитник, облаял зверя, правда, предусмотрительно спрятавшись за мою спину.

Из грибов мне попадались только мухоморы да поганки. Нет, были, конечно, еще какие-то неизвестные мне грибы. Но кто знает, ядовитые ли они. На Гришке не проверишь. Он уже мертвый. А мне рисковать своим дохлым здоровьем не хочется, рано мне на тот свет. Я еще не реализовала себя как женщина. Мечты свои не исполнила. Замуж не вышла. В круиз на ладье по морю не отправилась. Заморские страны не посетила.

В какой-то сказке я читала, что надо лес попросить, чтоб он ягоды-грибы показал. О, у меня ж тут новый знакомец живет! Леший! Сейчас я его озадачу.

– Леший! А, Леший! Не ждал? А я пришла. А ну, покажи-ка мне ягоды сладкие да грибы съедобные!

Я даже зажмурилась. Сейчас открою глаза, а тут грибов видимо-невидимо и ягод хоть ягодицами жуй! Открыла. Не сработало. Ну, ладно разберусь с ним потом.

Порыскав по лесу и выбившись из сил, мы выбрались к пруду, окруженному пышным рогозом. Старческие колени крутило, поясница ныла. Что-то тяжеловато мне даются продолжительные пешие прогулки.

Шумно вздохнув, села на берегу. Гришка бегал где-то неподалеку. Интересно, водится ли здесь рыба? Раньше я хорошо ловила рыбу с катера в Египте. Может, и тут получится. Надо заставить Гришку удочку сделать да червей накопать. А может, он и сам хорошо рыбу ловит? Правильно, мужик создан для труда, а женщина для того, чтобы на труд вдохновлять. А вдохновлять я хорошо умею. Опыт богатый.

Я улыбнулась своим мыслям и, сняв лапти, сунула пыльные ноги с черными скрюченными ногтями в воду. Хорошо. Денек жаркий, водичка холодненькая. После блужданий ноги горели. А теперь я чувствовала, как проходит тяжесть в ступнях, как возвращаются силы. Даже глаза прикрыла от блаженства.

Вдруг рядом со мной что-то плюхнуло, осыпав меня брызгами. От неожиданности я вздрогнула и открыла глаза. Из воды торчала мужская голова. Весьма упитанная, с тремя подбородками и заплывшими жиром глазками. Толстые как вареники губы капризно выпятились:

– Ты чего это своими ластами воду коптишь? И так дышать нечем.

Что это за чудо чудное, диво дивное? Ай, ладно, с таким типажом обычно прокатывает хамство.

– Хочу и копчу, тебе-то что?

– В другом месте копти. Это мой пруд!

– Ой ли! Чем докажешь? Что-то я вокруг пруда табличек с надписью «Частная собственность» не видела! Может, документы покажешь?

– Документы? Тогда ты покажи документы, что ты живая! А то все вчера говорили, что ты грибов нажралась и скопытилась!

– Ну, раз я скопытилась, значит, имею полное право сидеть и мутить твое гнилое болото. Раз уж меня нет, то и претензий ко мне быть не может!

Водяной, думаю, это был именно он, почесал лысый затылок:

– Вроде бы ты и верно говоришь. А вроде бы и нет. Заморочила мне голову совсем. Ты лучше скажи, зачем пришла? Неужто заигрываешь со мной?

Я закашлялась.

– Чего это сразу заигрываю? Просто мимо проходила. Думаю, не заглянуть ли в гости.

– Ну вот и я об этом. Триста лет не заходила, а тут сподобилась. Али интерес ко мне какой имеешь?

– Может, и имею! – нашлась я. – Дело доброе сделать хочу. Могу посоветовать, как жилище твое украсить. Где кувшинки разместить, чтоб по фен-шую было. Где ряску убрать. Каких рыбок завести.

– Дело доброе, говоришь? Есть у меня одна мыслишка. Только мне обмозговать все хорошенько нужно. Сегодня подумаю, а завтра тебе ответ дам.

Я кивнула.

– Слушай, а если завтра мой прислужник придет сюда на рыбалку, не прогонишь его?

– Пускай приходит. Рыбы у меня много. Для тебя не жалко.

Ну, вот и договорились.

В избушку мы вернулись под вечер. Гришка сразу умотал в деревню, как и обещал, а я вошла в свое малогабаритное жилище. На столе стояло блюдо, прикрытое вышитым полотенцем. Неужели кот мне что-то приготовил? Сам Баюн сидел на лавке, гордо выпрямившись и с интересом поглядывая на меня.

Откинув полотенце, я заорала во всё горло. На блюде лежала мышь с прокушенной головой.

– Съешшшшь мышшша, – зашипел кот. – Не отравленный.

– Ах ты, паскуда усатая! Ты еще и издеваешься? – я огрела кота полотенцем.

Он тут же пулей бросился под кровать, спрятался и жалобно запричитал:

– Баюн угодить хотел. Баюн старался. Баюн мышь ловил. Свеженькую, жирненькую. А она Баюна по холке, по холке!

– Я думала там блинчики или оладушки, – разочарованно проговорила я.

– Не умею я блинчики. У меня лапки!

– Не ем я мышей, – примирительно сказала я. Все же кот старался.

– И зря! Они очень вкусные. Могу птичку в следующий раз поймать.

– Курочку или уточку? – оживилась я.

– Воробья.

– Эх, какой-то непутевый у меня кот. Вот твой собрат Кот в сапогах целый месяц королю куропаток и молодых кроликов таскал. Нашел, как миленький, способ их ловить, стоило сыну мельника заикнуться о том, что съест кота. Может, и мне включить в рацион кошатину? Смекаешь?

Кот забился в дальний угол, только глазища в темноте недовольно сверкали.

– Только попробуй меня съесть!

– А ты отговори! Вреда от тебя больше чем пользы. Мало того, в халупу эту притащил, так теперь ещё и издеваешься над бабушкой. – Я почесала подбородок, будто задумавшись. – Кошатину, поговаривают, от крольчатины по вкусу не отличишь. Зажарить бы тебя в этой печке. Или потушить? Знатное рагу выйдет.

– Живодерка! – обиженно завопил кот.

– Ладно уж, – махнула рукой, – не буду тебя есть. Делать больше нечего, как за тобой по дому бегать. У меня кости старые. Свежевать ещё потом... Фу!

Как представила, что тушку придется разделать, да от шерсти избавиться, так сразу перекривилась. Ужас какой! Одно дело принести из супермаркета мясо готовое, да на сковородку кинуть, и совсем другое – тушку, которая только-только по лесу бегала, на это самое мясо пустить! Я не согласна! В прошлой жизни из меня и так кулинар непутевый был, а уж с подобными заморочками... эх! Надо бы кого-то на этот пост священный найти. Не буду же я одними кашами питаться?

Хотя я сейчас и простой крупе рада буду. Вот бы Гришка поскорее из села прибежал.

Чтобы скоротать время, решила заняться избой. Старая Яга уборкой себя не обременяла, отчего пространство вокруг грозило вот-вот зарасти мхом. И как она только умудрялась в куче этого хлама жить? Тут же черт ногу сломит!

«Выкинуть! – пришла в голову гениальная идея. – Всё выкинуть!»

Так бы я и поступила, если бы не вспомнила, что компания неудачливых мародеров за ценными вещами пришла. Волшебными... Клубочки, зеркальце. А волшебство оно никогда лишним не будет! Значит, придется разгребать барахлишко.

– Эй, Баюн, вылезай из своего угла! Помощь твоя нужна.

– Какая помощь? Хвостом подметать не буду!

– Полно тебе дуться, если хочешь, мышь мою съешь. Я сейчас вещи разбирать буду, а ты говори что волшебное, а что нет.

– Ну, это по моей части! А мышь правда могу?

И посмотрел так, с надеждой...

– Правда.

Не всерьёз же он думал, что я настолько оголодаю, что решу эту гадость съесть? Странный он. Видимо, привык, что бабка старая чем попало питалась. Посмотрела на кости... Их в первую очередь и выкинем!

Кот уже сидел на столе и вовсю хрустел добычей. Чавкал так, что за ушами трещало. Не особо заботясь о его удобстве, я содрала со стола засаленную скатерть и начала собирать туда весь хлам, что попадался под руку. Кости, черепа... Последние, к слову сказать, в рядок лежали на одной из полок и сверлили меня черными провалами глаз.

– Эй! Ты что творишь? – возмутился Баюн. – Не выкидывай!

– Какой с них прок?!

– Артефакты ценные! Эту коллекцию годами собирали! Это, – он кивнул на крайний череп, – Иван-дурак, а это Иван-царевич, а вон там...

– Дай угадаю, тоже Иван?!

– Нет, то Алёша Попович. Славный богатырь был, Яга прошлая знаешь как гордилась им?!

– Похороним с почестями? – предложила я.

– Не о том думаешь, – кот задрал голову, – они в хозяйстве пригодиться могут, фонари из них знатные получаются?! И для устрашения сгодятся.

– Для устрашения такой редкостью весь частокол вокруг избы увешан, зачем мне их в доме хранить? Авось простой люд всё равно не угадает, где тут дурак, а где богатырь.

– А вдруг те поизносятся? – заявил Баюн.

Черепа пришлось оставить.

С травами тоже вышла загвоздочка. Всевозможные пучки с высушенными растениями висели у Яги над потолком, а также были распиханы по разным мешочкам и склянкам. И ничего не подписано! Выкидывать жалко, вдруг польза от них есть какая? Не ровен час, заболит что, старость, как говорится, не в радость. А аптек тут нет. Придется травками лечиться, а они уже собраны все, засушены, расфасованы... Одна беда – больше половины я распознать не могла.

Пришлось опять кота звать.

– Это что?

Баюн к тому времени схарчил мышь, раздобрел и общаться начал куда охотнее. Рассмотрел, обнюхал травы и заключил:

– Для поноса.

– От него, в смысле?

– В смысле, если в чай добавить, весь день с нужника слезть не сможешь.

– А это?

– От этого ноги отнимаются. Илья Муромец как такого в детстве нажрался, так потом тридцать три года на печи лежал.

– Да что ж такое, тут хоть что-то полезное есть?!

– Мелисса, – ответил Баюн, – вон под потолком сушится. Заварить можно, говорят, что успокоиться помогает. Хочешь?

– Нет! Не хочу! Спокойная я! Слышишь? Спо-кой-на-я! – от моего крика задребезжали склянки и черепа на полках, а кот снова забился под кровать.

В общем, травы тоже пришлось оставить. Врагов у меня теперь много, могут пригодиться. Потом с травами разберусь, подпишу и подробнее выясню про свойства. Главное – самой не перепутать...