Текст книги "Наркоза не будет!"
Автор книги: Александра Сашнева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц)
СОБАКОГОЛОВЫЙ
БМВ проехал по набережной, повернул в сторону Васильевского, и на восьмой линии остановился. Альбинос, хлопнув дверцей, направился в проходной подъезд. Из подъезда он проследовал в арку, потом в другую и оказался у железной двери с глазком. Альбинос вытащил мобильный телефон и что-то коротко сказал. Промозглый ветер больно резанул по щеке. Альбинос поднял воротник и поежился.
Дверь отворил всклокоченный парень лет тридцати. Поправив очки, он напряженно улыбнулся, и впустил Альбиноса внутрь. Они протиснулись по тусклому коридору в маленькую мастерскую, окна которой были наглухо заколочены черной тряпкой и листами ДВП. Вдоль стен и на стеллажах стояли груды холстов грязно-коричневого колорита. Посредине мастерской – станок для прокатки гравюр.
Все было покрыто толстым слоем пыли.
Альбинос брезгливо поморщился и остановился около станка, следя за тем, чтобы ничего не коснуться.
– Лера меня предупредила, что я Вас узнаю сразу. Я и узнал, – начал парень не очень уверенно. – А деньги с Вами?
– Да… – резко перебил его Альбинос.
– Сейчас принесу.
Лохматый вышел в соседнюю комнату и вернулся с тяжелым свертком.
– Вот! – сказал он и поставил сверток на стол.
Альбинос сорвал крафт, небрежно обронив куски на пол, и в руках его оказалась бронзовая статуя египетского бога Нубиса, высотой сантиметров сорок.
– Хорошо, – сказал Альбинос и вытащил из кармана плотную пачку зеленых. – Держи.
Лохматый поймал деньги на лету и принялся пересчитывать. В глубине глаз мелькнуло сытое удовлетворение, кожа на щеках порозовела. Он торопливо запихнул пачку в карман джинсов и начал собирать с пола обрывки крафта.
Альбинос все еще разглядывал приобретение.
Когда Лохматый выпрямился, его бледное пергаментное лицо было покрыто потом.
– Не подвезете ли Вы меня? – нерешительно попросил он.
Альбинос бросил на тощего продавца антиквариата жесткий взгляд и, ни слова не говоря, вытащил из кармана плотный черный пакет. Он осторожно засунул туда фигуру бога и, достав мобилу, позвонил.
– Она у меня, – коротко сказал он в трубку. – Хорошо.
Лохматый начал торопливо одеваться.
– Так Вы не подвезете меня? – снова заискивающе спросил он.
Альбинос отрицательно качнул головой и направился к выходу, справедливо полагая, что дал парню достаточно денег, чтобы тот мог взять тачку, если ему куда-то надо.
Лохматый, продолжая на ходу застегивать пуговицы, побежал за ним.
Внезапно Альбинос остановился. Его посетила одна идея.
– Хотя, впрочем… Полчаса у меня еще есть… Пойдем.
Они вышли.
Хлопья снега все сильнее клубились в свете качающегося фонаря. Лохматый нервно подергивался.
– Куда тебе? – спросил его Альбинос, когда они сели в машину.
– На Невский или просто поближе туда. К Пассажу. Хочу герыча прикупить.
– О`кей, – кивнул Альбинос и завел мотор.
Он презирал людей, которые готовы были преступить закон ради порции дури. Вот власть – это другое дело. Власть – это чистый продукт. Она возвышает, она поднимает человека из дерьма, из зловония нищеты и зависимостей. Зависимости от денег, от девок, от ментов на дорогах, от сраных законодателей, от погоды, от времени суток. Только власть освобождает. Дурная карма – это отсутствие власти.
Альбинос вожделел. Он был уверен, что у него получится. Только надо переступить собственную трусость. Тот, кто боится, никогда не сможет воспользоваться властью Нубиса.
БМВ несся сквозь тихую белую пургу. Начало подмораживать, но шипованные колеса вели себя уверенно. Лохи и чайники попрятались, предпочитая поберечь машины, и улицы были почти пусты. Только угловатые трамваи, светясь китайскими фонариками, пробирались сквозь снежную кутерьму.
Собакоголовая статуя покоилась на заднем сидении.
Лохматый, тупо покачиваясь, глазел по сторонам. Притормозив у светофора, Альбинос поправил зеркало заднего обзора.
Тощий всклокоченный пассажир БМВ нервно оглянулся и, испуганно вытаращив глаза, тряханул головой.
– Чего ты? – спросил, Альбинос, заметив, как спутника передернуло.
– Да… – тот неопределенно махнул рукой. – Глючит… Хотя знаете. Как только я эту дрянь принес домой, мой кот куда-то свинтил…
Альбинос мрачно пошутил:
– Это не простая статуя. Это проводник… Он провожает людей на тот свет… – Его прикололо, как Лохматый побелел и заерзал. – Хорошо, что ты мне его продал, – добавил Альбинос и ухмыльнулся.
Он понял, чего испугался Лохматый, и с удовлетворением посмотрел на свои красноватые глаза в зеркало.
– Измена. Наверно, надо двинуться, – успокаивал себя тощий любитель герыча.
– Точно измена! – улыбнулся Альбинос.
Наверное, Лохматый что-то заподозрил, потому что начал вертеть головой и зыркать глазами.
У ЧЕРТА НА РОГАХ
– А теперь куда? – поинтересовалась Рита скорее из праздного любопытства. Ей-то как раз не было никакой разницы, куда ехать. Даже просто ехать – это было уже развлечение. Анечка задумчиво ковыряла в носу. Лера отстукивала ритм по рулевому колесу. Пятикаратник на ее пальце нагло поблескивал в свете фонарей и витрин.
– Да. Есть одно славное местечко. – Анечка потянулась. – Тебе понравится. Там так славно. Короче, это сюрприз.
И снова все замолкли, погрузившись в сумеречную заторможенность.
Ехали долго.
Молча.
Рита разглядывала незнакомые улицы, вывески, тусклые фигуры питерских прохожих. Город постепенно серел, становясь все более современным. Показалась сталинская застройка, потом шоссе, окруженное промышленными конструкциями. Трубы, бесконечные бетонные заборы. Рита подумала, что это уже другой город, но оказалось, что это все еще Питер. На этот раз они ехали куда-то на северо-запад. В сторону Финляндии.
Впереди неторопливо, даже демонстративно лениво дорогу пересекала черная кошка.
– Черт! – нарушила тишину Лера. – Эта дрянь испортит нам всю обедню!
Она выжала педаль до отказа. Стрелка спидометра уперлась в правый край. Анечка подняла голову от газеты.
– Зачем ты? Ты задавишь кошеньку! Пусть она пройдет… – жалостливо вздохнула она.
– Да, правда… – Мишенька прикоснулся в Лериной руке. – Она такая пушистая.
Кошка неумолимо приближалась.
– Дрянь! Черная кошка – это дрянь! Я ее убью! – зло сказала Лера и подалась вперед.
Рита резко привстала с сидения и молча дернула руль. Машина метнулась, но было уже поздно – кошка скрылась прямо под левой стороной капота.
– Никогда! – резко бросила Лера. – Не смей мешать мне!
Рита, оставив без внимания реплику Леры, оглянулась – в заднем стекле неторопливо продолжала свой путь черная кошка. Никогда не знаешь, как и отчего тебя проглючит, подумала Рита. И никогда не знаешь, как ты на это отреагируешь. В принципе, можно, конечно, не обратить на это никакого внимания, но… Иногда хочется отключить мозги и действовать по наитию. Главное, чтобы в поступках не было никакой логики. Тогда их нельзя просчитать.
– Блин! Мы просто обдолбились. – сказала Рита. – С ней ничего не произошло…
Анечка, Мишенька, Рита – вся компания уставилась в заднее стекло. Кошка вспрыгнула на тротуар и скрылась в груде бетонных плит.
Лера закурила.
– Черт! Черт! Черт! – с неожиданным темпераментом крикнула Рита.
– Да успокойся ты! Это галюцинация… – погладил ее Мишенька по плечу.
Рита спустилась на сидение и наткнулась взглядом на неприязненные колкие зрачки Леры в зеркале заднего обзора.
ЖАДНОСТЬ ФРАЕРА СГУБИЛА
БМВ несся сквозь тихую белую пургу. Начало подмораживать, но шипованные колеса вели себя уверенно. Лохи и чайники попрятались, предпочитая поберечь машины, и улицы были почти пусты. Только угловатые трамваи, светясь китайскими фонариками, пробирались сквозь снежную кутерьму.
Собакоголовая статуя покоилась на заднем сидении.
Лохматый оглянулся, чтобы еще раз оценить, за что же он хапанул такой кусок лавэ. Пакет приоткрылся и бронзовая морда выглянула наружу.
БМВ притормозил у светофора. Красный свет мазнул Нубиса как будто с его морды потекла кровь.
Лохматый тряханул головой, наваждение пропало.
– Чего ты? – спросил Альбинос.
– Да… – но тот неопределенно махнул рукой. – Глючит… Хотя знаете. Как только я эту дрять принес домой, мой кот куда-то свинтил…
Альбинос ухмыльнулся и мрачно пошутил:
– Это не простая статуя. Это проводник… Он провожает людей на тот свет…
Лохматый побледнел и опять беспокойно оглянулся.
– Хорошо, что ты мне его продал, – удовлетворенно добавил новый хозяин стутуэтки.
Лохматый потрогал бабки во внутреннем кармане и успокоил себя:
– Измена. Наверно, надо двинуться…
– Точно измена!
Лохматого несколько насторожило, что БМВ повернул на площадь Труда. С этим местом у него связывались самые неприятные воспоминания. Тут его как-то чуть не сгребли в метовку. Тут он лишился зубов и лучшей своей куртки. Причем по-дурацки. Абсолютно нормальный, абсолютно трезвый. Чистый, как стекло. Зубы он потерял, потому что однажды его толкнула в зад неизвестно откуда вырулившая машина, и Лохматый долбанулся со всего маху мордой о трамвайные рельсы. А куртку он просто потерял, но при загадосных обстоятельствах. Сколько Лохматый ни размышлял, он так и не мог понять, как это произошло. Спустился с моста на площадь он в куртке, на трамвайной остановке у Малой Голландии он остановился покурить и полюбоваться течением воды. Но, увидев попутный трамвай, «единицу» идущую до Репина, он вскочил в него и только тогда обнаружил, что куртки на нем нет. Куда она делась?
Впрочем, и Апраксин двор Лохматого напрягал не меньше. Поэтому когда альбинос сказал про Апраксин, Лохматый опять призадумался.
– А что, Апраксин-то? Чего там особенного? – Спросил он осторожно.
– У ребят свежая партия. Ты можешь взять по низкой цене на все эти бабки. Я подумал, чего ты попрешься куда-то… Но если хочешь… – альбинос развел руками и остановился на пустынной набережной.
– А… – сказал Лохматый. – Да нет. Поезжайте.
В конце концов, все равно, у кого брать. Лишь бы было что. А насчет страхов… Двинуться, и все пройдет.
Почти у самого Апраксина Лохматый, сделав во времени небольшую петлю, снова спросил:
– А что Апраксин-то?
– Да ты утомил! Я же сказал только что! – процедил альбинос и остановился у подъезда в темном закутке между двумя домами и протянул руку. – Давай баблы. Я сейчас вынесу.
Лохматый усмехнулся и покрутил головой:
– Э-э-э-э! Нет! Я сам пойду.
– Как угодно! – усмехнулся бесветный хозяин БМВ и вышел из машины.
Лохматый, ежась от холода, выбрался тоже и побрел следом в темный подъезд. На лестнице он приотстал, но не очень, чтобы видеть, куда идет альбинос.
Тот шагнул в кабину старого лифта и, дождавшись Лохматого, нажал кнопку. Лифт с грохотом поднял их на третий этаж.
Альбинос позвонил в квартиру напротив лифта.
Дверь открыл маленький мулат. Он с удивлением стрельнул глазами, поморщился и отступил внутрь. Альбинос с Лохматым вошли в огромную темную прихожую. Старинное зеркало отражало кусок комнаты, из которой доносилась громкая кислая музыка.
– Сколько? – коротко спросил мулат.
– Почем?
Мулат на пальцах выбросил сумму.
Лохматый кивнул и достал бабки. Он отщипнул от пачки половину и, протянув мулату, прохрипел:
– На все…
Мулат шевельнул бровью и взял купюры. Махнул рукой и молча проследовал в комнату, Альбинос вздохнул и направился за хозяином.
– Ты здесь постой, – бросил Лохматому мулат.
Лохматый попятился и не заметил короткого цепкого взгляда, который его бесцветный спутник бросил на те деньги, которые попали к мулату в руки. Лохматый прислонился к стене и предвкушал. Его больное, истерзанное депресняком тело трепетало и радовалось, будто пустыня предчувствующая дождь.
Парни вернулись.
Мулат протянул пакет. Большой пакет. Лохматый надорвал его и жадно втянул по очереди обеими ноздрями.
– Ну что? – Альбинос хлопнул Лохматого по плечу. – Идем?
Лохматый некоторое время стоял с опущенными веками. Потом кивнул и развернулся.
Грохочущий лифт спустил их вниз.
На улице Альбинос неторопливо одел тонкие лайковые перчатки, протянул левую руку, широко улыбаясь, приобнял ободрившегося наркота и шепнул на ухо:
– Ну как товар?
– Зашибись…
Альбинос сделал неуловимое движение – лохматый обмяк и повис на его плече. Коротко оглянувшись, Альбинос отвволок вялое тело к железной дверце, ведущей в подвал какого-то магазинчика и усадил блаженно улыбающегося ширяльщика прямо на снег.
Достав из кармана шприц, Альбинос виртуозно воткнул его в вену на тыльной стороне ладони Лохматого и выпустил туда все содержимое. Когда поршень дошел до отказа, Альбинос вытянул его назад вместе с черной кровью и снова выдавил поршень до отказа. Шприц он так и оставил торчать в вене.
Он не спеша извлек из карманов Лохматого деньги, дурь и направился к машине.
По пути он чуть не растянулся, поскользнувшись на припорошенном снежком льду, но не выругался, а только поморщился.
Снова вернувшись на Васильевский, БМВ остановился около сфинксов. Альбинос переместил собакоголового на переднее сидение и стал ждать.
НА СЦЕНЕ НЕ ШИРЯТЬСЯ
«Шевроле» свернул с шоссе. Проехал по извилистой дороге в глубину заснеженного леса и затормозил на развороченной строительной площадке. На задворках старого обтрепанного здания красовался ряд машин. Чаще встречались БМВ. Иногда «Мерсы».
Остановились.
– Это что? – Растеряно спросила Рита. – Это кабак?!
– Хе-хе! – Мишенька загадочно улыбнулся. – Тут круто!
Компания покинула салон и, пройдя по тропинке, вытоптанной в грязном мокром снегу, уперлась в серую, загаженную цементом дверь.
– И что? – снова спросила Рита.
– Сейчас все узнаешь… Не суетись, – Анечка в нетерпении переступила с ноги на ногу.
Она так и не выпустила из рук газету.
– Ты что, жить будешь с этой газетой? – усмехнулась Рита.
– Ага… Она меня прикалывает. Ты же живешь с калейдоскопом.
Дверь распахнулась.
Огромный негр скользнул цепким взглядом и запустил внутрь.
Внутри было совсем по-другому. Хотя металлическая мебель и обитые дюралевыми листами стены со следами пальбы говорили о том, что хозяева готовы ко всему.
Табличка на стенке предупреждала:
Спасение убитых
дело рук
самих убитых
Рита покосилась на Анечку. Та в своей обычной манере пояснила:
– Ну тут очень весело и все такое… А если передоз, то они на машине вывозят и на улице кидают. Убитые, понятно, не на смерть, а от дури. Никому нет дела, как все потом. Им главное, чтобы тут никто не сдох.
– Что прямо так? – не особо удивляясь, спросила Рита.
– Да-а-а… прямо так и все такое… Заходи. Тут весело.
– Что, прямо в снег?
– Ну да… буб-бум… Заходи.
– Так ведь сдохнуть можно! – воскликнула Рита.
– Ага… Можно. Поэтому они поближе к городу кидают – может, кто подберет.
Они прошли через звенелку. Несколько раз. Анечка никак не могла покинуть этот атракцион. Она уже выложила на стол ключи – звенело, потом всю мелочь – звенело, сняла брелок – все равно звенело.
– Ну, я уже не знаю. – Анечка развела руки. – Ну, у меня еще спираль стоит.
– Что, от кипятильника? – охранник довольно осклабился.
Огромный черный амбал ощупал на предмет оружия. Так его, типа, не было. На стене в коридоре висела другая табличка:
Мебель умышленно не ломать.
Блевать в СПЕЦИАЛЬНО
отведенных местах.
Гардероба в клубе не предполагалось. Да и не жарко тут было.
Около танцпола красовалась еще одна надпись:
На сцене не ширяться!!!
Черные танцоры в белых плавках заученно томились на маленькой сценке посреди зала, отражаясь в черном стекле пола. Народу было не много.
– Пойдемте в тот милый уголок, – предложил Мишенька и первым направился к свободному столику.
Анечка устроилась у стены и снова раскрыла перед собой газету. Мишенька, отодвинул стул для Леры, потом хотел оказать любезность и Рите, но та уже позаботилась о себе сама.
Она вытянула ноги в сторону танцпола и закурила. К счастью, она уже достигла уровня, когда количеством напитков или травы трудно что-либо изменить. Мозг в таком состоянии довольно долго может служить верой и правдой. Только потом, если не протрезветь постепенно, а вырубиться окончательно, трудно что-либо вспомнить.
Подбежал официант – мальчик-гей с заячьим хвостиком на коротких штанишках. Протянул меню. Мишенька торопливо открыл папку, но тут же с нетерпеливой гримасой захлопнул и отдал Рите.
– Если хочешь, посмотри. Я в принципе знаю, чего хочу. Сразу текилы, да? По сто четыре. Да, Лера?
Та кивнула.
– Я посмотрю, – Рита с интересом уткнулась в меню.
В Москве она бывала в клубах, но все равно чуднее МГУшной общаги места она не знала. Там люди летали из окон, вешались, травились. Женились, рожали в малюсеньких клетушках. Ненавидели, любили, завидовали, мечтали. Играли в преф, строили планы на будущее. И очень гордились собой и своей будущей коркой. И Рита Танк гордилась. Еще она гордилась тем, что она коренная москвичка. Хотя последнее время начала сомневаться в некоторых преимуществах московского происхождения. Ее смущало, что простоватые провинциалки, быстро обкатавшись, обставляли ее на крутых поворотах карьерной гонки. Честно сказать, Рита погнушалась бы многими методами и ситуациями, которых девушки из деревни избегнуть никак не могли. Одно дело куролесить и заниматься непристойностями со школьной подругой и ее бойфрэндом, а другое – заниматься этим же с шефом по работе, чтобы не вылететь или занять место получше.
– Тут очень необычно, согласитесь? Да? – сказал Мишенька с милой улыбкой хорошего мальчика.
– А? – откликнулась Рита, возвращаясь в реал.
– Соглашусь, – кивнула Анечка. – К тому же здесь коксу можно нюхать прямо в зале, всем фиолетово. Интеллигентное место. По-моему, мы уже дозреваем. Лерик! Как ты насчет коксы?
– Кокса?! – удивилась Рита. – Дорого. И сердце садит. Хотя, конечно, сердце садит и многое другое.
– Не грузись! – утешил подругу Мишенька. – Страна наша летит в тартарары, и мы с ней летим. Надо погибать молодым. Погибать эстетно! Красиво! Как Рембо, как Бодлер или Оскар Уайльд! Ибо красота выше выгоды!
– За что тебя люблю, Майкл, – впервые за все время Лера выразила что-то похожее на человеческую эмоцию, – умеешь красиво сказать.
Мишенька скромно потупил глазки.
– Я хочу пирожного, там у вас была такая прелесть… э-э-э… – Анечка пошарила глазами по потолку. – Как-то она называлась. «Фалос Геракла». Да?
– Да… Есть такое, – кивнул официант. – Что-то еще?
– А мне эту, «Вагину Бешеной Нимфы», – Мишенька сглотнул набежавшую слюну. – Ну, Ритусь! Нашла что-нибудь?
– Ни фига не пойму, но красиво, – пробормотала она в ответ. – На свой вкус мне что-нибудь, плиз.
– О кей! Давай тебе «Печень Прометея», – сдалал Мишенька последний заказ.
– Давай…
Лера, словно ища кого-то, оглянулась.
– И орешков, орешков! – крикнула Анечка вслед.
Лера насыпала себе две дорожки на зеркальце, втянула по очереди тонкими ноздрями и, не дожидаясь заказа, отправилась на танцпол.
– У меня сейчас нет больше, – бросила она через плечо. – Но я позвоню – привезут.
Текилу принесли быстро.
Соль, лимон, мексиканская сивуха.
На сцену выпорхнул черный малютка в золотых трусиках под прозрачной газовой рубашечкой. Он обвивался вокруг шеста, то кидался на него, страстно закусывая губу и тараща блестящий черный глаз, то вскарабкавшись наверх, вдруг томно стекал вниз. Потом он скинул рубашечку и повернулся своей маленькой круглой попкой в зал, что тут же отметила воплями и хлопками все пребывающая публика.
Прискакал зайчик с подносом. Он мимолетно выгрузил на столик заказ, ничего не перпутав и никого не облив.
– Смотри! – сказала Анечка и надавила пальцем на золотистый, вылепленный из слоеного теста член. – Правда, мило?
Тесто упруго прогнулось и выпустило каплю заварного крема.
– Нехило! Вот ничего себе! – изъявила свой восторг Рита.
Мишенька толкнул ее в бок и плотоядно улыбнулся. На его блюде лежала огромная игривая вагина с ушками по бокам.
– Правда красиво? – Он медленно и сладострастно погладил «Вагину» указательным пальцем по румяному, добротно вылепленному клитору. – И чего геи находят в задницах? Не понимаю. Нет. Я не против, если им нравится, пожалуйста. Но я не понимаю.
– А где клубника? – спросила Рита.
– Не спеши! – воскликнул Мишенька и поднес пирожное к губам. Он лизнул его и в углублении появился красный блестящий сок.
– Это клубника… – сказал Мишенька томно.
Он вдруг протянул руку к Анечке и, найдя что-то под столом, задумался. Через некоторое время, они поднялись и побрели искать темный угол.
Рита осталась в одиночестве. От скуки она решила попробовать заказ. «Печень Прометея» оказалась всего-то куском шоколадного суфле. Рита поковыряла его без особого воодушевления, и оглянулась ища Леру. Но хозяйки «Шевроле» тоже не было видно.
Поисковый инстинкт побудил Риту к изучению помещения. Для начала неплохо было бы найти туалет. Она вышла из зала и, почувствовав запах, безошибочно направилась в нужную сторону. Не надо говорить, что во всех темных углах кто-то кого-то тискал и склонял к различным видам сексуальных контактов – это обычная, скучная клубная реальность. Для того они и есть – ночные клубы.
В коридоре, который выходил напрямую к даблам, а оттуда к кухне, горело несколько тусклых лампочек и было немного светлее, чем на лестнице. У стены, задрав острый измученный подбородок, неподвижно полулежал парень, обдолбанный в усмерть. Риту обогнали два дюжих, жующих жвачку охранника. Они умело подхватили парня и поволокли к черному выходу. Мимо туалетов, мимо столовой.
«Н-да», – подумала Рита, открывая дверь в дабл. Она подумала, что, в сущности, клуб имел право на такое отношение к «покойникам». Если люди сами торопят свою смерть, почему не помочь им?
В дабле было свежо и довольно тихо.
Перебрав по очереди кабинки – все три очка были либо облеваны, либо обгажены – Рита нашла унитаз почище и неторопливо устроилась на нем. Прямо перед глазами на дверце оказалась надпись, сообщавшая о том, что некто «Зина – сука», занималась оральным сексом с неким Васей. Надпись иллюстрировал рисунок, подробно изображавший описанный акт, причем мужской половой орган был таких размеров, что некто Зина могла бы ехать на нем верхом, как на лошадке.
Опять скрипнула пружина, и кто-то простучал высокими каблуками по кафелю.
Рита вытянула шею и посмотрела в щелку – это оказалась красотка Лера. Она стояла в туалетной комнате и что-то энергично объясняла в трубку. Но музыка так орала, что ничего не было слышно. Чем-то Леру расстроили, потому что она размахнулась и швырнула телефон об стену, трубка разлетелась вдребезги.
Красотка раздраженно поправила грим, и вылетела из туалета, громко хлопнув дверью.
Рита вылезла из кабинки.
Почему Лера разбила телефон? Потому что она просто разозлилась? Или она хотела стать для кого-то недоступной? Или иметь оправдание, почему она недоступна. Подобрав с пола разбитую мобилу, Рита попробовала ей вопользоваться, но аппарат сдох намертво.
Бросив коробочку обратно, Рита направилась к выходу.
«Вообще-то, конечно, надо было бы съехать с этой темы пораньше, – подумала она, уже сожалея о поездке. – Не надо бы влезать не в свое дело.»
Главная тема ждала Риту в Голландии. Она должна была познакомиться с одним человеком, который должен был везти за границу кое-какие картинки. И никто не заставлял Риту закапываться в какое-то дерьмо тут в Питере. Это была ее личная, никем не оплачиваемая инициатива – поехать на пару дней к приятелям и протрястись перед поездкой.
Нет. Ну, конечно, небольшая нагрузка на эту поездку у Риты Танк была. Была нагрузка, но… «Работа не волк! Кто ж за ней бегает?»
Рита вернулась в зал.
Несмотря на прогулку, ее начало круто колбасить. И почему-то Рите Танк полезла в голову идея о разных генераторах, разных там частот. Тогда как на самом деле, конечно, это был результат «кислой» музыки, где эти частоты, собственно, и составляли единственный смысл и оправдание композиции.
Компания в прежнем составе опять сидела за столом. Анечка догрызала свой «Фаллос», Мишенька подъедал остатки «Вагины», его куртка теперь висела на спинке стула. Лера загадочно улыбалась.
Рита плюхнулась на свой стул и вяло зачерпнула суфле. Ложка в руке раздвоилась, но усилием воли Танк собрала ее опять в единое целое.
Когда Рите сделали предложение работать в Конторе, она не отказалась по молодости и из любопытства. А так же из естественной любви к халяве. Собственно, она собиралась, используя служебное положение, завести массу полезных знакомств – с журналистами, телеведущими, владельцами крупных фирм, артистами и прочими финансово и социально привлекательными персонами, а потом куда-нибудь перескочить. В какое-нибудь теплое гнездышко. Но поработав так пару лет, Рита перестала понимать, чего хочет. Мало того, большинство этих VIP-персон вызывали у нее тошноту. И она чувствовала, что должна принять решение. Какое-то совсем радикальное решение.
– Ну как ты? – Анечка радостно заглянула подруге в лицо.
– Да тут мимо меня трупак проволокли, – поморщилась Рита. – Что-то мне мысли какие-то нехорошие в голову лезут.
– Бывает, – вздохнул Мишенька. – Ну ничего! Сейчас Лере привезут коксы. Она позвонила.
– Она позвонила?! – переспросила Рита. – О! Замечательно!
На танцполе стало довольно густо. Кого там только не было, будто это не питерский клуб на отшибе, а какой-нибудь Гамбург. И белые, и черные, и желтые, и геи, и трансвеститы, и какие-то непонятные фрики, и богатые крутые перцы.
Над толпой возвышался тощий рыжий дядька в очках и слегка лысый, чем-то похожий на Пьера Ришара в роли блондина в черном ботинке. Его блеклые патлы подпрыгивали вверх и разлетались, образуя вокруг головы трепещущий нимб. Он косил иногда на Леру. Странно было бы, если бы он не косил на такую красотку. А та неторопливо, отчетливо выверяя каждое движение руки, курила тончайшую сигарету. Лучи дискотечных фонарей вспыхивали в пятикаратном алмазе.
Рита залюбовалась игрой преломленных лучей. Алмаз заворожил взгляд, словно магический хрустальный шар. Толпа все больше расходилась, становясь все шумнее и агрессивнее.
– Пойдем, потанцуем, – сказала Анечка и потянула Риту за собой.
Они быстро вписались в толпу.
Пульсация музыки мягко подталкивала мышцы в нужном ритме. Рыжий кокетливо помахал им, мелькнув запястьем с черной татуировкой, изображающей какого-то насекомого. Но тут по залу прокатилась волна – кто-то из отдыхающих начал чудить, поливаться соком, сдергивать части одежды, гоняясь друг за другом по залу.
Рита первой решила вернуться за столик. И как-то получилось, что вся компания оказалась там одновременно. И «блондин в черном ботинке», притащив с собой где-то найденный стул, устроился тут же, будто старый знакомый.
– Лоер, – представился он и развалился на стуле.
– Типа адвокат? – пробормотала Анечка.
– Типа, – сверкнул очками Лоер. – Фамилия у меня такая. Как, впрочем, и профессия.
– А что это за жук? – поинтересовалась Рита, ткнув пальцем в запястье рыжего дядьки. – Это знак какого-то общества?
Лера ухмыльнулась и полезла в сумочку.
По танцполу прошлись охранники и незаметно утихомирили беснующихся балбесов с соком. Все опять стало вполне пристойно.
– Это скарабей, – улыбнулся Лоер и пошевелил длинными волосатыми пальцами. – Я очень люблю деньги. Дерьмо – символ денег. Скарабей – навозный жук, который катает шар из дерьма. Деньги, золото – это дерьмо. Но египтяне были циничны. Они честно поклонялись дерьму. Может быть поэтому их искусство так прекрасно. Оно утилитарно до последней линии. До последней капли краски. Никакой мистики – только откровенный цинизм. Это не лаконизм, как звездят искусствоведы. Это жадность.
– В Египте – никакой мистики?! – удивилась Рита. – А гробницы? Мумии? Обелиски? Пирамиды? Это что?! Об этом столько легенд!
– Все буквально, милочка! – воскликнул Лоер. – Все буквально. Даже до пошлости. Но это-то и приятно. Нубис с шакальей головой – потому что шакалы жрут падаль. Какая тут мистика? Один из самых таинственных папирусов, над которым бились переводчики, оказался учебником по геометрии. Самые важные и сокровенные тайны валяются под ногами. Совершенно открыто! Только их никто не берет… Вам никогда не снилось дерьмо?
– Ну… – Рита повела бровью и снова ковырнула суфле. – Бывало!
Вдруг Лера уронила сумочку. Защелка открылась и на пол выкатился «Вальтер ППК».
– Йо-о! – успел только качнуть головой новый знакомый, и его круглые глаза за стеклами очков стали еще круглее.
Рита застыла с ложкой суфле в руке.
Один из танцующих негров как бы нечаянно свалился на пол. Протянув руку, схватил Лерину пушку и с радостным оскалом начал палить в потолок.
Рита удивилась, как это Лера умудрилась протащить ствол сквозь охрану, но не успела ничего сказать, потому что в танцевальном зале все изменилось. Народ завизжал и заметался, сбиваясь в бесформенную кучу. В потасовске принимали участие все: официанты, крашенные в канареечный цвет, геи в золотых трусах, негры, белые, цветные.
Появилась охрана и принялась растаскивать публику, не жалея кулаков и дубинок.
Дюжий амбал зачем-то вцепился в куртку Риты и потянул на себя, хотя она спокойно сидела за столиком. Еще один довод против поездки – если что-то начнешь делать не в кассу, так все до конца и будет. Рита повисла в воздухе с силой принялась молотить ногами. Ложка с суфле полетела в толпу.
Анечка схватила со стола газету, подожгла зажигалкой и ткнула в морду того парня, в цепких руках которого болталась Рита. Амбал отшатнулся и разжал руку. Рита снова оказалась на ногах и, долбанув его по голени ботинком, схватила свою куртку и заметалась взглядом, ища остальных – Леру, Мишеньку и Анечку.
Лера, нисколько не поменяв рыбьего выражения, неожиданно технично выбила из рук обалдевшего танцора ствол, схватила его и незаметно скользнула куда-то в темноту.
Анечка, уже одетая, схватила Риту за руку, и они рванули к выходу.
– Блин! Вот влипли! – оживленно закричала Рита.
– Не туда! За мной! – крикнул Лоер, который бежал с ними рядом и потащил девчонок в сторону дабла. – Тут черный ход.
– А одежда? – на ходу озаботился Мишенька.
– Да ты долбанулся! – резко ругнулась на него Анечка. – Говорила я тебе – не снимай! Какая в Красную армию одежда?
– Какая-какая!!! – возмутился, задыхаясь Мишенька. – Моя куртка стоит триста баксов!
– Ну вернись! – хохотнул новый знакомый.
Миновав совершенно пустой коридор, беглецы увидели распахнутую на улицу дверь и выскочили в холодный отрезвляющий воздух. Их тут же подхватил возбужденный «Шевроле».
Лера, как ни в чем не бывало, распахнула дверцу и с кислой улыбкой пригласила:
– Садитесь. Гангстеры!
Когда выехали на шоссе, сзади вовсю стояла пальба.
И крики глохли в заснеженном воздухе. Мишенька горевал о куртке.
