Текст книги "Искажение: выбор судьбы (СИ)"
Автор книги: Александра Ром
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
– Пора прощаться. Да благоволят к тебе боги Анвна неугомонная маленькая тир ши!
– Да не оставит тебя милость Великой Ану упрямый туат! – В тон ему ответила я, сглотнув горький комок, дрогнувшим голосом призналась. – Бран, ты свободен от клятвы.
– Я же говорил, ты слишком добрая Эйре, – он щелкнул меня по носу, – подбородок выше, грудь вперед. Или ты передумала и решила напугать племянника распухшим, красным носом?
– Дурак.
Бран не слышал последнего высказывания, он ушел, тихо прикрыв за собой дверь. Покинул мою жизнь также внезапно, как и появился. По щекам бежали горячие слезы. Я ожесточенно растерла их по лицу. В душе под струями воды я дала волю чувствам. Минутная слабость перед новым испытанием. Где-то в области солнечного сплетения рождалась невыносимая боль. Я согнулась пополам и сползла по стене на пол. Вода стекала по обнаженному телу и стремилась в водоворот у сточного отверстия. Предчувствие чего-то страшного и неизбежного окутало ледяным коконом и вонзило острые иглы в нежную кожу. Очнулась от собственного крика. Во рту почувствовала привкус железа. Провела языком по нижней губе, слизывая кровь. На трясущихся ногах встала. Закрыла кран, и вышла из ванной комнаты, обмотавшись простыней. Несколько раз сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Малыш дал знать тревожным импульсом, погладила живот и тихо произнесла:
– Все хорошо малыш. С мамой уже все в порядке.
Я подошла к кровати и открыла коробку. В ней лежало платье из тончайшей материи. Провела по гладкой струящейся ткани ладонью. Похоже на шелк. От лифа до подола по центру шла вышивка из забытых символов, сплетенных в единый орнамент. Лиф украшали ветки дуба и боярышника – символы сидха Эохайд и Ану. Любовно погладила вышивку еще раз. Не спеша, я высушила волосы и одела платье.
Я смотрела на отражение в зеркале, и оно вызывало смутные воспоминания. Распущенные волосы завиваются в локоны и ниспадают на плечи и дальше до поясницы. У отражения глаза цвета весенней травы и черты лица напоминают бабушку. Я моргнула. Наваждение исчезло. На меня смотрели привычные глаза орехового оттенка. Глаза моего отца. А вот остальные черты лица я взяла от бабушки. Я склонила голову набок. Чтобы сказал Конол, если бы увидел меня сейчас, в этом платье? В дверь постучали. Я вздрогнула, разрушая образы прошлого.
– Здравствуй Юля, – я глядела на того, кого меньше всего ожидала увидеть на пороге своей комнаты, – можно войти?
– Проходи, – я пропустила мужчину и, закрыв дверь, обернулась к нему.
– У нас пятнадцать минут, прежде чем сюда ворвется Хаято. Я знаю, как предотвратить твою смерть и гибель твоей дочери.
– Я слушаю тебя, Мурад.
Глава 21
– Отойди от моей жены! – Прорычал Хаято, как только снес дверь с петель, она теперь сиротливо лежала у его ног.
– И я, приветствую тебя, друг мой! – Будничным тоном ответил Мурад, ни один мускул на его лице не дрогнул.
Лицо Хаято исказилось от гнева, зрачки стали вертикальными, а радужка стремительно слилась с белками, меняя цвет на жидкое серебро, ногти на пальцах рук удлинились и потемнели, превращаясь в острые когти. Я заглушила сдавленный вскрик, прижав ладонь к губам. Непроизвольно сделала шаг вперед, но тут же остановилась, поймав на себе предостерегающий взгляд синих глаз. Я отступила назад, за спину химерийского ястреба больше не предпринимая попыток, рванутся к мужу. Сцепив руки за спиной, я опустила глаза вниз. Потянулись самые тяжелые минуты в моей жизни.
– Шакхар.
В ответ последовала отборная ругань, я подняла глаза и наткнулась на немигающий взгляд драконьих глаз, перехватило дыхание от обрушившихся чужих чувств – горечь и тоска. Я сморгнула. Непрошенные слезы оставили обжигающий след на щеках. Хаято смотрел уже на Мурада. Лицо застыло в бесстрастной маске. Голос звучал спокойно, даже как-то отстраненно.
– Мурад отпусти ее. Позволь я отправлю ее домой. Предсказание о спасении мира всего лишь бред безумного старика. Неужели ты веришь до сих пор словам Конола? Он всегда преследовал лишь свои цели. Ты как никто другой должен знать это.
Хаято замолчал, не сводя напряженно-внимательного взгляда с химерийца. Мурад не отвечал. Молчание затягивалось. Первым не выдержал Хаято.
– Да чтоб тебя вирги сожрали! – Он перевел мрачный взгляд на меня. – Юля, почему ты молчишь? Тебя устраивает все? Скажи что-нибудь. Не молчи светлячок. Он угрожал тебе?
– Нет. Мурад не угрожал мне. Я приняла решение самостоятельно и уйду с Мурадом. – Я старалась отвечать сухим тоном, но на последних словах голос дрогнул, выдавая мое волнение.
– Я не позволю, – отчеканил муж, смерив меня убийственным взглядом.
Он сконцентрировал свое внимание на химерийце. Они долго играли в гляделки, не желая уступать друг другу. Наконец Хаято прервал визуальный контакт и произнес севшим голосом:
– Ты нарушил клятву.
– Что все это значит? Эйре!?
На пороге комнаты появился бледный туат. Бран быстро оценил ситуацию окинув нашу «дружную» компанию проницательным взглядом. Но Мурад начал говорить первым.
– Бран я рад, что ты принял мое приглашение и присоединился к нам. Мы ждали только тебя. И отвечая на озвученные и не озвученные вопросы – буквально через несколько минут, если быть точным через пять минут купол над безжизненным континентом Арморика рассеется. Думаю, все присутствующие понимают, что за этим последует. Предлагаю не терять больше время. Юля ты готова?
– Да.
– Встретимся, где все началось, – мужчина обнял меня за талию и прошептал на ухо, – закрой глаза светлячок.
– Нет… – словно через толщу воды до меня донесся обреченный рык мужа.
В лицо ударил горячий воздух вперемешку с колючим песком. Я зажмурилась от яркого солнца. Глаза затуманились от слез, проморгавшись, наконец, я огляделась. Мы стояли посреди развалин, частично занесенных песком, а вокруг до самого горизонта простирались черные пески. Черная пустыня. Безжизненная и безмолвная, она внушала смертельный страх.
– Не бойся светлячок. Она не заберет тебя. Не сейчас.
Мурад переплел наши пальцы вместе и повел к полуразрушенной арке. Его прикосновения дарили тепло и спокойствие. Забытые ощущения из далекого детства. Сейчас рядом с ним я видела мир его глазами, а он моими. Так было всегда с самой первой нашей встречи. Мы чувствовали жизненные потоки одинаково, наверное, это и послужило толчком к развитию доверительных отношений. Конол со смехом сравнивал нас с близнецами. Так и было. Нас не связывали кровные узы, нас связали магические потоки, прочно сплетая наши души воедино. Мы с Хаято вначале боролись за внимание Мурада любыми средствами. Я тогда сильно ревновала и считала, что Мурад должен принадлежать только мне. Однако друг быстро пресек наши ссоры и мелкие пакости. Он примирил нас и подружил. Всегда спокойный и рассудительный, он стал в нашей троице дипломатом по урегулированию споров и претензий. Я улыбнулась, погрузившись в воспоминания, и не сразу заметила, как от стены отделилась высокая фигура, скрытая плащом.
– Конол у тебя две минуты.
– Здравствуй, дедушка! – В каждом выделенном мной слове звучал сарказм.
– Здравствуй, Эйре! – Туат окинул меня долгим взглядом, по губам скользнула печальная улыбка. – Тебе идет это платье. Жаль, Дейдре не увидит, какой ты стала красавицей.
– Не произноси ее имя! Ты не имеешь права, – отрывисто произнесла я, внутри клокотала злость.
– Юля! Ты обещала, – голос Мурада звучал прохладно.
Я принялась, сосредоточено разглядывать горизонт, как будто там появилось что-то интересное. Мурад заговорил с Конолом. Я не вникала в смысл разговора, внутри разрасталась обида. В ладонь ткнулось что-то прохладное и мокрое. Я опустила глаза и радостно улыбнулась.
– Волчик! Как же я рада тебя видеть!
В глазах ликорханта читалось сожаление. Я натянула на лицо беспечную улыбку и, зарывшись пальцами в жесткую шерсть, сказала как можно бодрее:
– Не смотри на меня так. Где наша не пропадала? Прорвемся!
– Мои клыки и когти еще не сточились и так же остры как в юности. Можешь рассчитывать на них. – Гулким рыком пронеслось в голове.
– Спасибо.
– Юля, скоро здесь появятся Хаято и Бран. Конол должен поставить на тебе защиту, – я с подозрением покосилась в сторону туата, – Юля доверься мне.
Я сделала шаг к Конолу. Предчувствие кольнуло холодной иглой, но тут же исчезло. Туат положил одну руку мне на голову, другую на живот и на распев начал произносить слова на древнем языке. Его глаза сияли потусторонним зеленым светом, я как завороженная глядела в них, погружаясь, словно в пучину все глубже и глубже. Вокруг миллионы песчинок поднялись, вверх образуя хаотичную воронку. Внезапно они опали на землю, а меня скрутило от боли, выворачивая внутренности наизнанку. Туат отступил пошатываясь. Кружилась голова, перед глазами стояла пелена, я никак не могла сфокусировать взгляд, ноги подогнулись. Мурад подхватил в последний момент. По венам побежало исцеляющее тепло.
– Все хорошо. Скоро все пройдет.
Однако тянущая боль внизу живота не проходила, из носа потекло что-то горячее и вязкое. Я инстинктивно провела тыльной стороной руки под носом, вытирая. На ней остались кровавые разводы. Я безучастно наблюдала, как Мурад стирает следы крови с моей кожи. Он что-то говорил, но я не могла разобрать слова. В голове шумело, а мысли разбегались в разные стороны, не желая сохранять ясность. И лишь громкий оклик Конола заставил сосредоточиться на происходящем вокруг.
– Мурад!
Друг смотрел в центр развалин, я проследила за его взглядом. Воздух пошел рябью и заискрился, предвещая скорое появление гостей. Мурад резко повернул меня к себе лицом и, глядя в глаза, заговорил:
– Не бойся. Я знаю что делать. И помни, чтобы ни случилось я всегда на твоей стороне светлячок.
Он провел ладонью по моей щеке, затем его пальцы скользнули к шее, подцепив цепочку, на которой висел амулет. Мужчина крутанул его против часовой стрелки. Мир завертелся и поблек. Через сгущающийся мрак до меня долетели последние слова Мурада.
– Прости нас….
***
Я следил, не отрывая глаз, как Юлю поглощает тьма. Едкий привкус предательства расползался по горлу и сколько бы я не сглатывал, он не смывался слюной. Я знал, что только такой сценарий спасет их, но понимание не оправдывало мой поступок. Прикрыл глаза, отгораживаясь от чужих эмоций. Ее эмоций. Здесь и сейчас им не место. Умение трезво и ясно оценивать ситуацию не раз спасало мне жизнь.
Тень метнулась к искажению, за долю секунды до того как из нее вырвался разъяренный дракон. Тьма опутала дракона прочной сетью, прижав и распластав на песке. Серебристый дракон рвал и метал, но все было бесполезно. «Силен!» – пронеслась восторженная мысль, но была отринута мной за ненадобностью. Я еле сдерживал ярость Хаято, в нескольких местах сеть порвалась, если так продолжится и дальше он вырвется.
– Конол!
Туат среагировал незамедлительно. В дракона полетела молния.
– Вот это я понимаю горячий прием! – С иронией проговорил Бран, опускаясь на корточки рядом с мордой дракона. Он оттянул веко и принялся разглядывать глаз. Моя тьма заволновалась и потянулась к руке туата. – Отродье фомора! Мурад забери эту гадость. Руэйдхри не опасен.
Тьма послушно преобразовалась в тень и вернулась ко мне. Бран отряхивая руки, встал и склонился в шутливом поклоне.
– Приветствую Вас бывший король Тоингрина и Вас мудрый хан Химерии да будет ваш путь освещен солнцем! Кажется, так положено по этикету в Химерии? – Я молча наблюдал, не поддаваясь на провокацию, туат вопросительно приподнял правую бровь и, усмехнувшись, продолжил. – Конол ты вырастил достойную замену. Смею заметить, с последней нашей встречи ты мало изменился. Лишь седина прибавилась на висках. Дети всегда доставляют столько хлопот.
– Бран прекращай этот балаган. – В голосе Конола звучал металл. – Я пригласил тебя, не для того чтобы ты тешил уязвленное самолюбие. Мне требуется помощь в устранении угрозы нависшей над нашим миром. Я прошу, помоги нам.
– Ты просишь!? Явно Аннвн катится к демонам в мир духов. А где главный козырь? Где Эйре?
– Она скоро присоединится к нам.
После слов Конола с лица Брана слетела маска циника. Он побледнел и вновь смотрел на меня.
– Мурад, ты отправил ее в прошлое? Какого дохлого фомора? Ее там ждет смерть!
– Не сегодня. – Я выдержал тяжелый немигающий взгляд туата.
– Последует откат. Надеюсь, ты знаешь о последствиях? Вы двое заигрались в богов, – я не проронил ни слова, взирая на туата с невозмутимым спокойствием, он перевел разговор в другое русло, – что от меня требуется?
– Необходимо закрепить три защитных контура и расставить магические ловушки. Ты в этом спец, я знаю. Первая волна монстров должна погибнуть за пределами круга. Вторую мы сдержим между внешними кругами. А с третьей придет смерчь.
– Давненько я не держал в руках клинки. – Туат хищно усмехнулся и направился вслед за Конолом.
Я обернулся к Хаято. Он пришел в себя, приняв человеческий облик, и теперь сидел в центре развалин некогда неприступного замка. Мой бывший друг, кровный брат, ты снова переоценил свои силы. Впервые во мне шевельнулся страх. Что если все усилия напрасны? Боги Аннвна не оставьте меня! Мара молю придай смелости и решимости. Я столько раз проживал этот день. Столько раз видел их смерть на моих руках. И лишь этот сценарий приводил к единственно верной развязке. Но я все еще боялся неблагоприятного исхода. Неосторожный поступок, слово, да просто неверный взмах руки может изменить хрупкое будущее, что приведет к непредсказуемым последствиям. Я не имею права на ошибку. Я встал рядом с Хаято и нейтральным тоном проговорил:
– Юля просила передать тебе письмо. Будешь читать?
Хаято медленно поднялся, стряхивая песок со штанов, и посмотрел на меня. Я встретился с ледяным взглядом драконьих глаз, тьма хлынула вперед, но я успел взять ее под контроль. Многолетний самоконтроль сработал безотказно. Губы Хаято скривились в ухмылке. Он молча протянул ладонь. Я достал письмо и вложил в его руку. Надеюсь, письмо примирит его с ситуацией и наведет на нужные мне мысли. Я глядел на синее небо и солнце, которое близилось к зениту. Еще есть три минуты.
Глава 22
Лес. Высоко над головой тихо шелестят и покачиваются кроны деревьев. Под ногой хрустнула ветка. Лань, спокойно щипавшая траву, вдруг встрепенулась и, поведя ушами, посмотрела на меня большими темными глазами. Секунду мы разглядывали друг друга, затем она метнулась прочь. Я смотрела вслед скрывшейся лани, когда слуха коснулся тонкий едва уловимый свист и крик.
– В сторону! Отойди в сторону!
Я дернулась. Краем глаза заметила летящую стрелу. Видение сбылось. Изменились события предшествующие трагедии. Однако стрела достигла цели. От удара я покачнулась, плечо пронзила жгучая боль. Инстинктивно прижала ладонь. Я взирала затуманенным взором на древко с алым опереньем. На белоснежной ткани расползалось такое же алое пятно. Рука повисла мертвой плетью. Кровь горячей струей стекала по запястью к большому пальцу, набухнув, багровая капля оторвалась и полетела на землю. Кап-кап. Я жива! Будущее, которое я видела сутки назад, стало развиваться по другой спирали. Стрела не вошла в сердце, пострадало лишь плечо. Теперь бы не умереть от потери крови или заражения крови. Посторонний шум отвлек от пульсирующей раны и дурных мыслей. Испуганно озираясь по сторонам, я отступила назад и уперлась в ствол дерева. Через кусты ко мне кто-то бежал. Сердце ухнуло вниз. Что там Мурад говорил? Чтобы не боялась? Чтоб их всех вирги утащили в ледяные горы! И богиню Ану с ее проклятьем и предсказанием к черту на кулички! Ведь предчувствовала беду, но отмахнулась как от назойливой мухи. Доверилась ему. Вырвался хриплый смешок и застрял в горле.
На поляну выскочил Мурад, а за ним Хаято. Я переводила взгляд с одного на другого и не могла понять, что в их облике меня настораживает. Мозг отказывался обрабатывать информацию. Все силы уходили на обезболивание, и чтобы не отключилось сознание. Первым отмер Мурад, подняв руки ладонями вперед, заговорил:
– Юля, мы друзья. Не бойся. Ты помнишь нас? – Он внимательно следил за моей реакцией, я слегка наклонила голову в знак утверждения. – Хорошо. А теперь я осмотрю рану.
Губы предательски задрожали, ноги ослабели, и я стала оседать на землю. Мурад успел подхватить на руки и, обернувшись к Хаято, отрывисто произнес.
– Хаято открывай искажение! Быстрее! И Тахоку необходимо предупредить.
Хаято жадным взглядом впился в мое лицо, но тут же отвернулся и привычным жестом руки открыл портал. Воздух пошел рябью, искажая пространство и ближайшие кусты волчеягодника. Он пропустил Мурада со мной на руках вперед, последним появляясь в комнате. Я обвела помещение глазами. Возле кровати на столе в вазе стоял букет полевых цветов, а за окном переливался и искрился в лучах солнца бурлящий бирюзовый поток – водопад Голубого дракона.
– Здесь все осталось как прежде, – прохрипела, еле ворочая языком, – пить.
– Мы ждали тебя, – раздался рядом тихий голос Хаято
Я вскинула глаза, но увидела лишь удаляющуюся спину мужа, хотя нет. Этот молодой мужчина не был моим мужем. Рана начала нестерпимо жечь, словно внутри огонь выжигал плоть и плавил кости. Не сдержавшись, я застонала в голос. Мурад подошел к кровати и опустил на нее. Он резким движением руки небрежно откинул край покрывала и сгреб подушки, затем бережно устроил среди них, предварительно сняв с меня обувь, и накрыл покрывалом. Мужчина достал из-за пояса кинжал и распорол рукав. На глаза навернулись слезы. Как же жалко. Несса Этне специально для меня сшила это платье, а теперь с ним так варварски обошлись. Какая же я растяпа!
– Лучше себя пожалей, – проворчал Мурад, ловко оголяя плечо.
Его чуткие пальцы нежно касались кожи вокруг раны.
– Стрела прошла на вылет, не задев жизненно важные органы. Тебе повезло светлячок.
– Угу. Я богиня везения не иначе.
– Прости. Хаято целился в оленя. Мы не ожидали, что ты появишься в лесу. Обычно ты оказывалась в доме Конола.
Я вымученно улыбнулась и стиснула ладонь друга здоровой рукой. Он улыбнулся в ответ, но глаза остались серьезными.
– Необходимо обломить наконечник и вытащить стрелу из твоего плеча. Будет больно. Я постараюсь притупить боль. Но если станет нестерпимо, зажми вот это. – Мужчина достал шелковый платок и скрутил его в жгут. – Готова?
Я быстро кивнула, пока мужество не покинуло меня окончательно. Мурад усадил меня вполоборота и кинжалом отсек наконечник. Я нервно сжала край одеяла пальцами. Плоский наконечник осталось в руках друга. Мужчина действовал быстрыми выверенными движениями. Он вновь уложил меня на подушки и резким движением вытащил древко. Я прикусила щеку с внутренней стороны, чтобы не заорать. Перед глазами заплясали черные мушки. Дрожащей рукой поднесла жгут и впилась в него зубами. Мурад зажал рану чистым платком, заранее приготовленным на этот случай. Он ласково улыбнулся, и подушечками пальцев провел по щеке, стирая слезы.
– Все. Ты молодец! Храбрый маленький светлячок! Тахока я вытащил стрелу.
Я перевела взгляд на кирина стоявшего за спиной Мурада. В его удивительно золотистых глазах сквозило беспокойство.
– Здравствуй Юля! Как ты себя чувствуешь? Голова кружиться?
– Да благоволит вам Безликий Тахока. Перед глазами все плывет. А можно воды? Пить хочется.
– Сейчас храбрая моя девочка, сейчас. – Кирин выкладывал на стол баночки с мазями, бальзамами, порошками и, не теряя времени, раздавал команды. – Поставьте стол рядом. Кая ставь таз сюда. Принеси кипяток. Осторожно! Кая возьмешь у меня в комнате мазь от ожогов. В банке из зеленного стекла. И уведи эту горемычную с глаз моих.
Я наблюдала за суетой слуг со странной отрешенностью. Мурад оставил меня, освободив место для кирина. Он стоял рядом с Хаято и тихо о чем-то говорил. Тот не сводил с меня непроницаемого взгляда. Я прикрыла глаза. Как же мне плохо. Руку совсем не чувствую. Рядом сел Тахока. От него пахло терпким ароматом лекарственных трав.
– Выпей. – Он поднес к моим губам чашку с дымящимся питьем, горькая жидкость обожгла горло, я поморщилась. – Пей, пей! Не морщись. Этот отвар поможет остановить кровотечение.
– Гадость! А можно в следующий раз какой-нибудь сладкий отвар? – Я жалостливо посмотрела на лекаря.
– Сладкий отвар!? – он хмыкнул и протянул мне приплюснутый, янтарного цвета кругляш. – Держи. Как дите малое. Какие вы все-таки еще дети. Глупые, неразумные дети. И что мне с вами делать? Повернись. Сейчас будет щипать. Потерпи. Вот так. Молодец.
Кирин, ворча себе под нос, ловко обрабатывал мою рану. Он аккуратно смывал кровь и засохшие бурые корки, затем обильно налил на рану прозрачную жидкость, резко пахнущую спиртом. Я закричала. Мамочка! Когда же закончится этот ад? И почему сознание так упорно не уплывает в спасительную тьму? В это время пальцы кирина наносили мазь, которая обладала охлаждающим и обеззараживающим эффектом. Рана постепенно перестала пульсировать и жечь. Тахока наложил повязку и, перебинтовав плечо, подал еще одну чашку с водой, предварительно капнув туда, пять капель из склянки с узким горлышком.
– А теперь отдыхай. Тебе понадобиться много сил для восстановления. Конол будет в ярости.
Веки отяжелели, и я наконец-то погрузилась в долгожданную темноту.
Комната наполнена солнечным светом и ароматом сухих трав. Васька еще котенок гоняет по полу клубок шерстяных ниток. А я торжественно сижу на табурете, словно на троне посреди комнаты и болтаю босыми ногами. Я с любопытством наблюдаю, как бабушка прочерчивает круг и сосредоточенно выводит странные знаки по четырем сторонам света. Какую интересную игру придумала бабушка. Я принцесса заколдованного королевства и мне непременно нужно спасти его. Бабушка поднимается и смотрит на меня своими добрыми глазами. Я широко улыбаюсь, мне не терпится узнать продолжение сказки. Она шевелит губами, но я не слышу ни единого звука. Тишина. Опять пугающая, леденящая кровь в жилах тишина.
– Эйре вспомни. Эйре!
Я проснулась от крика. В комнате царил полумрак. Лишь в окно печально взирало голубое око луны, струясь по полу призрачной лентой. Не осознанно поднесла руку к лицу, намереваясь вытереть взмокший от пота лоб, и взвыла от острой боли. Дверь бесшумно открылась. В комнату вошла девушка, кажется Тахока, называл ее Кая. Она подошла к кровати и, поправив сползшее одеяло, спросила:
– Госпожа вы что-нибудь желаете?
– Чашку с водой, пожалуйста, – ответила сиплым голосом.
Она отошла в глубь комнаты и вернулась с чашкой. Приподнявшись, я жадно выпила воду.
– Я послала за Тахока ши. Если понадоблюсь, звоните в колокольчик. – Она указала на шнур, с кисточкой висящий над изголовьем.
Я поблагодарила и откинулась на подушки. Голова все еще кружилась, и общая слабость сковывала тело. Я пошевелила пальцами раненой руки. Хоть чувствительность вернулась, что радовало безмерно. Однако в ближайшее время двигать рукой не смогу точно. А вот, сколько займет по времени выздоровление смогу диагностировать уже сейчас. Я прикрыла глаза и погрузилась в себя. На регенерацию мягких тканей и кожных покровов уйдет три дня. Я не умела в полном объеме использовать свои способности. Во всех случаях я действовала спонтанно. А чтоб целенаправленно лечить необходимо, учиться и еще раз учиться. Сейчас же остается только ждать. И еще потребуется время на разработку мышц и восстановление. Я еще раз прошлась внутренним взором по организму.
– Нет, – испуганно прошептала, положив ладонь на живот, – не может быть.
Привычного отклика не последовало. Я была пуста. Моего ребенка больше не существовало. Моя кроха, моя девочка я никогда не возьму ее на руки, не увижу ее улыбку, не услышу, как она смеется. Внутри словно что-то с оглушительным хрустом треснуло и рассыпалось в прах. Я повернулась спиной к двери и согнулась в позу эмбриона. Осознание потери давалось с трудом. Несколько часов назад я ощущала ее частью себя. Как же такое могло произойти? Мысленно вернулась в прошлое, пытаясь найти причину. Конол. После его действий что-то пошло не так. Матрас прогнулся под тяжестью тела. К плечу прикоснулись прохладные пальцы. Я не видела кто сел рядом, обоняние уловило знакомый запах пряных трав.
– Юля, что случилось? Рука тревожит?
Я молчала и еще больше сжалась. Не хочу сейчас никого видеть.
– Что с ней Тахока?
Я вздрогнула и, обернувшись, села. Его лицо и фигуру скрывала тень, но я узнала Конола. Злость и обида затуманили рассудок, и я поддалась эмоциональному всплеску. Не обдумывая слова, высказала все, что чувствовала в данный момент.
– Поздравляю! Твоя богиня получила невинную жертву. Ты желал спасти этот мир. Но ничего не выйдет. Ты убил ребенка, который должен был стать спасителем. А я не пошевелю и пальцем ради Аннвна. Ненавижу тебя. Ты предал меня дважды.
Туат пытался говорить, но я прерывала его на полуслове, не желая слушать лживые речи. Истерика набирала обороты, и я взахлеб продолжала обвинять Конола во всех своих бедах. Но почему-то злые слова не приносили удовлетворения, как и явная жалость в глазах деда. Они причиняли боль и ожесточали чувства.
– Успокойся, – мягкий голос кирина остановил словоизлияния, но слезы продолжали катиться из глаз. Тахока осторожно обнял меня за плечи и, не оборачиваясь, сказал туату, – Конол уходи. Разговора не получиться. Ты же видишь у нее истерика. Поговорите позже.
Конол ушел. А Тахока отстранившись, уложил меня на подушки и встал. Он принес чашку с водой и поднес к губам.
– Выпей. Это успокоительное. – Я послушно выпила, лекарь задумчиво рассматривал браслет на моей руке, а потом серьезным тоном сказал. – Хаято не должен знать, что ждет его в будущем. Обещай мне это.
– Но…
– Ты умная девочка и должна понимать, что, вмешавшись в чужую судьбу, будут последствия. Его и твое будущее изменится.
– Я знаю. Не переживай Тахока. Мурад объяснил все, прежде чем отправил сюда. Я пришла за помощью к Конолу. Но теперь не хочу. Вообще ничего не хочу.
Я отвернулась, замотавшись с головой в одеяло. Послышался тяжелый вздох. Тахока молча похлопал меня по спине и видимо покинул комнату. А я забылась тревожным сном.
Потекли дни во дворце императора Кого. Я пребывала в какой-то прострации, как будто потерялась в бескрайних черных песках и все глубже погружалась в пески отчуждения. Желание к чему-либо стремиться было задавленно всеобъемлющей жалостью к себе. Где-то на задворках сознания мелькали здравые мысли, но сразу же отбрасывались в бездну самообмана. Казалось, сейчас меня никто не трогает, значит можно ничего не решать и не делать, а после хоть трава не расти.
Тахока приходил каждые четыре часа в день. Заставлял, есть, пить. Давал лекарства и менял повязку. Вначале просто ворчал, но когда понял, что не пронимает, принял жесткие меры. Кирин ввел строгое расписание, по которому я должна была выполнять муторные повседневные процедуры. Рутинные дела давали передышку и избавляли на время от гнетущих мыслей. Пару раз Тахока предпринимал попытку поговорить о Коноле, но я или отмалчивалась или уводила тему разговора в другое русло.
Вечерами неизменно приходил Мурад. В первый раз, когда друг появился на пороге, я пыталась его спровадить сначала вежливо, а затем и в грубой форме. В тот вечер я не скупилась на нелестные слова и выражения в его адрес. Но Мурад был глух и настойчив. В итоге я смирилась с его присутствием в моей комнате. Это стало своеобразной традицией. Он передвигал кресло ближе к кровати. Садился в него и читал вслух. Стихотворения, сказки и басни. А в один из вечеров принес цитру и под лирический аккомпанемент исполнил балладу о древнем герое и его прекрасной возлюбленной, злом сопернике и неотвратимом роке, постигшем несчастных влюбленных. У Мурада был чистый, мелодичный тембр. Он завораживал и благотворно влиял на мое психическое состояние. Благодаря другу я стала потихоньку выползать из скорлупы, в которую спряталась.
За все эти дни Хаято ни разу не навестил меня. С одной стороны такое отношение обижало. Все же в детстве мы дружили. Мы не виделись десять лет – слишком большой срок для дружбы. Но есть ведь элементарная вежливость и гостеприимство. Неужели для него я стала пустым местом. А может все и к лучшему. Неизвестно как я поведу себя с ним, останься мы наедине. Несомненно, такой вариант исключает непредсказуемые последствия.
Жизнь во дворце постепенно начала доставлять радость. Дворцовые слуги относились ко мне с почтением, а многие помнили еще девчонкой и относились с отеческой заботой. Но вот имя Эйре коробило слух. Я не желала, чтобы меня связывали с туатами, а особенно с Конолом. И поэтому посчитала, что имя Юкари станет приемлемой заменой. Юля воспринималась на слух местным населением как нечто чуждое. Юкари же звучало проще и родней, как для меня, так и для жителей Тахо. Мурад вначале удивился, а потом еще долго посмеивался над моей прихотью. Я пожимала плечами. Что ж поделаешь вот такая я противоречивая.
На пятый день моего добровольного заключения в полдень явился Мурад с лучезарной улыбкой на лице, которая вызывала во мне тихое раздражение.
– Юля, посмотри какой сегодня чудесный день. Взгляни в окно.
– Угу.
– Ты хочешь покрыться мхом и замуровать себя в этих стенах.
– Меня и здесь неплохо кормят.
– Юля, Юлечька, рыжик мой обидчивый, – вот зря я в детстве рассказала ему о своих ласкательно-уменьшительных именах. Ох, зря, – не будь букой пошли, погуляем в сад. Помнишь, мы в детстве постоянно устраивали вылазки в сад. Пожалуйста!
Вот стоит передо мной взрослый парень, практически мужчина, а ведет себя словно большой ребенок. Я скептически посмотрела на друга впавшего в детство. Он глядел на меня жалобно большими синими глазами. Вспомнился кот из Шрек. Вот в точности такое же выражение глаз. Как перед таким устоишь. Вот и я не устояла.
С этого дня прогулки в сад стали ежедневным моционом. Тахока одобрил и ввел в расписание. Мы гуляли до обеда или после. Но чаще брали с собой корзину, в которую заботливая кухарка Хана сан укладывала коробочки с разнообразной едой, и устраивали пикник на берегу озера. Мурад рассказывал истории смешные и грустные, декламировал стихи, а потом мы бурно их обсуждали и спорили. В один из таких пикников на наши громкие голоса вышел император Кого. Я помнила этого дядечку из детства, но тогда не осознавала всей значимости и величия его должности. Тогда он был для меня просто дядя Тэтсуя. Я умолкла и стушевалась. Мурад подскочил на ноги и почтительно поклонился. Я последовала примеру друга.
– Не стоит. Мы не на приеме. Да благоволит тебе Ану Эйре! Из взъерошенного воробышка ты стала грациозным журавлем. – Покраснев, я опустила глаза и тихо произнесла. – Благодарю Ваше величество.
